Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Калькирование как результат межкультурного взаимодействия 14
1.1. Контакт культур как катализатор языковых изменений 14
1.2. Заимствованная лексика как результат языкового контакта 20
1.2.1. Проблема определения заимствования, установления его источников и функций в языке 20
1.2.2. Проблема статуса заимствований в языке-реципиенте 27
1.2.3. Типология заимствований в трактовке различных исследователей 32
1.2.4. Особый статус калькирования как типа заимствованной лексики 35
1.2.5. Сложность определения степени освоения заимствований 38
1.2.6. Основные направления в изучении заимствований 45
1.3. Подходы и методы проведения социолингвистического исследования 48
1.4. Обзор социальных категорий, определяющих языковую вариативность 52
Выводы по главе 1 57
Глава 2. Сравнительно-сопоставительный анализ лексических единиц английского языка и их русскоязычных калькированных аналогов 59
2.1. Структурные кальки 62
2.1.1. Частота употребления, вариативность тематики контекстов употребления и плана выражения структурных калек 65
2.1.2. Количественные изменения семантики структурных калек 69
2.1.3. Качественные изменения семантики структурных калек 72
2.2. Семантические кальки 93
2.2.1. Анализ семантических калек по количественному параметру 97
2.2.2. Анализ семантических калек по качественному параметру 99
2.3. Заимствования-полукальки 103
2.3.1. Морфологические особенности заимствований-полукалек 105
2.3.2. Анализ семантики заимствований-полукалек по количественному параметру 111
2.3.3. Анализ семантики заимствований-полукалек по качественному параметру 113
2.3.4. Дублетность заимствований-полукалек 119
Выводы по Главе 2 122
Глава 3. Социолингвистический анализ освоения калькированных заимствований 125
3.1. Влияние социальных параметров на освоение калькированных единиц в языке-рецепторе 126
3.1.1. Влияние возраста носителей принимающего языка на освоение калькированных заимствований 127
3.1.2. Влияние гендерной принадлежности носителей принимающего языка на освоение калькированных заимствований 130
3.1.3. Влияние уровня владения иностранным (английским) языком носителями принимающего языка на освоение калькированных заимствований 132
3.2. Степень освоенности калек 136
3.2.1. Определение освоения калек на основании опроса носителей языка-рецептора 136
3.2.2. Определение освоения калек на основании анализа разговорной речи носителей языка-рецептора 138
Выводы по Главе 3 156
Заключение 158
Список использованной литературы 166
Приложение 1 191
Приложение 2 197
- Проблема статуса заимствований в языке-реципиенте
- Качественные изменения семантики структурных калек
- Анализ семантики заимствований-полукалек по качественному параметру
- Определение освоения калек на основании анализа разговорной речи носителей языка-рецептора
Проблема статуса заимствований в языке-реципиенте
Заимствования являются неизбежным результатом развития человечества и его языков, поскольку народ не может жить изолированно на протяжении всей своей истории. А.М. Кондратов пишет, что заимствования являются индикаторами взаимодействия народов: например, огромное число культурных терминов в языках народов Сибири взято из русского, а в тайских языках есть слова, родственные словам из языков Индонезии и Меланезии [Кондратов, 1974].
Сложность определения статуса слова как заимствования и проведения границы между исконной и заимствованной лексикой заключается в основном в установлении этимологического первоисточника. Взгляды ученых на эту проблему расходятся. Так, Освальд Дюкро считает, что в исторической перспективе заимствование имеет место, если слово А было осознанно модифицировано в слово Б в определенный исторический период; в ином случае речь идет о естественном (наследственном) развитии языковых форм внутри самого языка [Ducrot, 1979, с. 7]. Однако в культуре принимающего языка может начаться стадия, когда заимствованные понятия настолько преобразуются и становятся ее частью, что перестают восприниматься как заимствованные и начинают переходить уже в новые культуры [Лотман, 1996, с. 198–200]. Классическим примером могут служить латинские слова, закрепившиеся в большинстве европейских языков, а затем распространившиеся через них в другие страны. Поэтому ценно замечание В.Н. Топорова о том, что этимологическое происхождение заимствований в контексте сравнительно-исторического языкознания рассматривалось скорее как помеха для установления системы строгих соответствий между разноязычными, но генетически связанными элементами, и поэтому они не включались в корпус базовых лексем, на основании которого строится сравнительно-историческая фонетика языков данной группы [Топоров, 2004, с. 48]. Тем не менее в качестве критериев отличия иноязычной лексики от исконной Л.П. Крысин предлагает такие параметры, как реализация нехарактерных для языка черт либо в формальной, либо в содержательной стороне слова (нетипичный порядок слов или синтаксическая функция слова, а также обращение к внеязыковой действительности – номинация понятия, отсутствующего в принимающей культуре) [Крысин, 2002б, с. 31]. Еще один параметр выделения заимствований – функциональный – предлагает П.А. Слепцов. Для него ведущий признак – функциональная значимость (т.е. слово обозначает предметы и понятия, не имеющие адекватного выражения в принимающем языке, или является уточняющим терминологическим или стилистическим синонимом к соответствующему слову принимающего языка; также такие слова могут заменять исконные с низкой частотой или не удовлетворяющие носителей языка в каком-то отношении) и функциональная активность (выражается частотой употребления слова во всех случаях, когда речь идет о выражаемом им понятии, что предполагает его появление в разнообразных контекстах) [Слепцов, 1972, с. 10–11].
Лексические заимствования являются естественным результатом языковых контактов. Они способствуют пополнению понятийной и словарной базы принимающего языка, который, в свою очередь, обладает способностью со временем отфильтровывать те иноязычные элементы, которые являются избыточными [Белинский, 1847; West, 1975, с. 162–163; Ayala, 1983, c. 18–19; Кронгауз, 2002; Стернин, 2004, с. 10; Тихоновская, 2005; Бицилли, 2006, с. 598; Crystal, 2009, c. 136–138; Кириллова, 2013]. Этот процесс логически обоснован и не является угрозой языку, а лишь маркирует определенный этап развития общества.
Однако встречаются и более критичные взгляды на заимствованную лексику. Крайним проявлением такой позиции является языковой пуризм, сторонники которого призывают исключить любые иностранные слова из языка, исходя из традиционных представлений о том, каким он должен быть [Кузнецова, 2001, с. 310; Григорян, 2005, с. 62–63; Horan et al., 2009, с. 137; Ruebsamen, 2012, с. 3; Габдреева и др., 2015, с. 11–12]. Некоторые авторы пишут о нецелесообразности использования терминов иноязычного происхождения в научных текстах, если есть исконные аналоги [Катагощина, 1981, с. 147–149], называют заимствования «языковыми сорняками» [Воронина, 2009, с. 55]. В современной научной практике языковой пуризм входит в такое направление, как эколингвистика, которая борется за сохранение языкового своеобразия, и противопоставляется лингвотолерантности, т.е. принятию иноязычных элементов в состав языка без доминирования одного языка над другим [Garcia Platero, 2002, с. 335; Шемчук, 2013, с. 96–97].
Активность заимствования слов из определенного языка зависит не только от его статуса на мировой арене, но и от готовности определенного народа (и, в частности, его языка) принимать иностранные элементы и осваивать их. Так, Питер Стревенс считает, что часть успешности распространения английского языка изначально заложена в его способности «впитывать» элементы других языков и культур и адаптировать их «под себя» [Strevens, 1992, с. 31]. Также важно учитывать «готовность» принимающего языка к освоению заимствований. Хрестоматийным считается случай Франции, которая ревностно охраняет чистоту своего языка и принимает все возможные меры для исключения из обихода заимствований, хотя и нельзя говорить об абсолютной эффективности данных мер, особенно в отношении устной речи, которую сложно контролировать. А.М. Кондратов пишет об устойчивости к заимствованиям исландского языка и большой пропускной способности армянского и английского языков [Кондратов, 1978, с. 172]. Русский также достаточно открыт к иноязычному влиянию в силу наличия такой черты коммуникативного поведения, как коммуникативный демократизм, о чем пишет И.А. Стернин [Стернин, 2001, с. 203–239].
Различные государственные структуры могут предпринимать попытки регулирования процессов заимствования. В этом случае можно говорить о языковой политике. Словарь терминов социолингвистики определяет данный феномен как совокупность мер, принимаемых государством, партией, классом, общественной группировкой для изменения или сохранения существующего функционального распределения языков и языковых подсистем, для выделения новых или сохранения употребляющихся языковых норм, являющихся частью общей политики и соответствующих их целям [Словарь социолингвистических терминов, 2006, с. 265]. Существует разделение языковой политики на эндоглоссную и экзоглоссную, зависящее от принадлежности избранного языка коммуникации к автохтонной лингвокультуре, где эндоглоссная типология является более радикальной, запрещая словообразование по модели языка-донора, а экзоглоссная модель его допускает [Кобенко, 2010, с. 51].
Теория Бернарда Спольски предполагает учет четырех факторов при формировании языковой политики: национальной или этнической идеологии, роли английского как глобального языка, социолингвистической ситуации в стране и признания права членов данного общества на выбор языка общения наравне с их гражданскими и общечеловеческими правами [Spolsky, 2004; 2009]. Очевидно, что в рамках этой теории английский язык, как доминанта, так или иначе влияет на любое языковое сообщество, а значит, учитывается в контексте любой языковой политики. Однако хочется отметить, что данная совокупность факторов с большей долей вероятности действует только в развитых странах с устойчивыми и открытыми каналами доступа к глобальной информационной сети. Относительно изолированные и развивающиеся страны нельзя рассматривать наравне с теми, кто в большей степени участвует в глобализационных процессах.
Несмотря на любые меры, принимаемые в рамках языковой политики, в условиях динамично развивающегося мира достаточно сложно контролировать и прогнозировать дальнейшую судьбу заимствованных слов в языке-рецепторе. О.А. Леонтович видит три возможных пути дальнейшего развития русской лингвокультуры, которые могут сложиться при ее функционировании в современном многокультурном мире. Среди них – развитие по западной матрице с продолжением усвоения иноязычных и инокультурных влияний, которые будут постепенно вытеснять русскую национально-культурную специфику, изоляционизм и решительное отмежевание от Запада и, наконец, последний вариант, который мы считаем самым перспективным, – не отказ от всего нового на том лишь основании, что оно «чужое», а создание специфической русской модели развития языковой личности, объединяющей собственный культурно-исторический опыт и лучшие достижения Запада. Этот прогноз является наиболее благоприятным с точки зрения эффективной коммуникации [Леонтович, 2003, с. 183]. Также важно совершенствовать преподавание иностранных языков и развивать знания о родном языке в рамках современной российской языковой политики [Сычева, 2005].
Качественные изменения семантики структурных калек
Обратимся к качественному параметру изменений, которые претерпевает семантика калькированных заимствований. Анализ словарных дефиниций показал, что из 24 структурных калек, имеющих словарные дефиниции в языке-рецепторе, 19 не обнаружили расхождений с англоязычными примерами, что подтверждает факт их переноса в язык-рецептор в полном семантическом объеме, по крайней мере, с позиции словарных определений. У одного примера (совместное предприятие) было замечено дополнительное значение, отсутствующее в английском языке (пример описан выше). 4 примера – soap opera, Choose or Lose, yellow pages, lame duck – имеют расхождения в содержательном плане, рассмотрим их подробнее.
Пейорация наблюдается в случае заимствования выражения soap opera, одним из значений которого в английском языке является «a drama, typically performed as a serial on daytime television or radio, characterized by stock characters and situations, sentimentality, and melodrama» [American Heritage Dictionary of English language], в то время как в русской дефиниции кальки мыльная опера добавляется негативный коннотационный элемент – «телесериал с нарочито растянутым мелодраматическим сюжетом, рассчитанный на массового зрителя» [Ожегов, Шведова, 2006, с. 372].
Сужение значения можно проследить в паре Choose or Lose – Голосуй или проиграешь. Choose or Lose – слоган, придуманный американским каналом MTV в 1992 г. для популяризации участия в политических выборов среди молодежи, что увеличило явку среди данного контингента населения до рекордного количества с 1972 г. [Mille J., NYTimes, 11.11.1992]. Русский аналог Голосуй или проиграешь был использован в президентской кампании Б.Н. Ельцина в 1996 г. и ассоциируется не с выборами в принципе, а с конкретным кандидатом и временным периодом [Серов, 2005, с. 154].
Расширение значения можно увидеть в паре yellow pages – желтые страницы. Словосочетание yellow pages обозначает «a telephone book or part of a book in which the telephone numbers and often advertisements of business enterprises are listed in numerous sections, organized by the category of the business, the categories themselves being arranged alphabetically; a classified telephone directory» [GNU version of the Collaborative International Dictionary of English], в то время как словарная дефиниция калькированного выражения желтые страницы определяет его как «справочник по всем предприятиям, действующим в данном регионе, по видам товаров и услуг. Подобные справочники необходимая деталь рыночной экономики» [Терминологический словарь библиотекаря по социально-экономической тематике]. В русской единице наблюдается расширение значения, так как телефонный справочник превращается в издание с более широким спектром информации о предприятии.
О метонимическом переносе можно говорить в случае калькирования выражения lame duck, словарные значения которого описывают человека, который не исполняет ту функцию, которую должен: «1) An elected officeholder or group continuing in office during the period between failure to win an election and the inauguration of a successor; 2) An officeholder who has chosen not to run for reelection or is ineligible for reelection; 3) An ineffective person; a weakling» [American Heritage Dictionary of the English Language]. У русского аналога хромая утка появляется качественно новое значение, основанное на метонимическом переносе «человек – организация»: «компания в тяжелом финансовом положении, исправить которое может, в частности, санация государства» [Современный экономический словарь, 1999]. Данные примеры не позволяют говорить о четко выраженной тенденции, так как способы изменения семантики явно различаются. Единственная схожесть – в причине данных изменений, которая, по нашему мнению, заключается в отличии социокультурного фона языка-донора и языка рецептора. Так, в примере с мыльной оперой выделение затяжного характера подобных сериалов может быть связано с тем, что первые сериалы были иностранными, непривычными для русского зрителя, а бесконечное количество серий и растянутый сюжет могли вызывать неприятные ассоциации.
Расширение значения желтых страниц как телефонного справочника деловых организаций могло быть обусловлено тем, что просто перечень номеров и реклама не представлялись достаточной информацией, что привело к изменению формата справочника и, соответственно, значения выражения. Лозунг президентской компании Голосуй или проиграешь – яркий пример подмены одного культурного явления другим, в результате чего полностью меняется денотат и связь между исходной и заимствованной единицами остается только в совпадении формы при дословном переводе и тематической сферы употребления (политика). Что касается разницы дефиниций примеров lame duck – хромая утка, то можно высказать предположение, что метонимический перенос в данном случае связан с тесной связью между неэффективным лидером и провалом всей компании, а в контексте бизнеса отождествление начальника и представленной им организации вполне распространено, так как человек – это лицо организации. Тем не менее, стоит отметить, что словарные значения не всегда отражаются в фактическом словоупотреблении, поэтому уточнение семантической структуры анализируемых единиц необходимо проверить в ходе анализа контекстов.
Можно отметить, что большая часть структурных калек не зафиксирована лексикографическими источниками, а задокументированные единицы представлены в основном как моносемичные элементы. Расхождения содержательного компонента минимальны и обусловлены экстралингвистическими причинами, т.е. национальным переосмыслением калькируемой единицы в связи с обстоятельствами ее заимствования или фактическим контекстом функционирования в языке-реципиенте.
Соответственно, это факт, прежде всего, подтверждает необходимость научного исследования их семантики, что приводит нас к этапу контекстуального анализа.
Анализ контекстов показал, что из общего количества структурных калек и их англоязычных аналогов 33 пары расходятся по содержанию, в то время как 40 пар имеют сходные значения и не обнаруживают семантического диссонанса. Поскольку количественное соотношение существенно не отличается, имеет смысл рассмотреть обе группы. Начнем с тех пар, где имеют место разные контекстуальные трактовки исследуемых единиц.
Описание расхождений стоит начать с тех единиц, которые не совпали по количеству значений на предыдущем этапе исследования, так как рассмотрение различий в семантике позволит объяснить причину этих несоответствий. Среди них, как мы уже отметили, есть пары с изменениями в сторону уменьшения и увеличения количества значений. Начнем с первой группы. В первую очередь необходимо отметить, что у всех 14 единиц количество значений сократилось только на одно. В основном происходила редукция значения – либо более широкого, либо более узкого. Так, примером редукции более широкого значения может быть выражение to have butterflies in the stomach, которое обозначает ощущения, испытываемые человеком в состоянии стресса или же в случае физиологической дисфункции: The rookie came into the game with butterflies in his stomach but finished it with his confidence soaring [NYTimes, 25.08.2012]; This was more than a few butterflies in my stomach. I called a friend to relay my symptoms. Bombay fever was his diagnosis [NYTimes, 05.07.2012]. В русском аналоге отсутствует данное значение, но имеется другое (также отмеченное в англоязычных контекстах, но представленное реже, чем вышеуказанные) – «ощущение влюбленности»: У одних из-за любви в животе порхают бабочки, у других появляется бессонница, хандра и пропадает аппетит. Ваш диагноз – любовь? [Аргументы и Факты, 18.10.11]; Но у меня к нему … ничего! – печально отвечала подругам Оксана. – Нигде не екает, не вспыхивает и не дрожит… И нет этих «бабочек в животе», о которых везде пишут… Нет любви, понимаете?.. [Комсомольская правда, 01.03.12]. Однозначно объяснить причину данного сужения сложно. Вероятно, это связано с позитивным образом бабочки, который ассоциативно проецируется на все выражение, вытесняя более широкое значение в пользу более узкого и положительно коннотированного. Другие примеры – come out of the closet – выйти из шкафа (admit a dark secret publicly), social network – социальная сеть (network of personal relations and acquaintances), blue-collar – синий/голубой воротничок (ordinary people), happy hour – счастливый час (relaxation time), alpha male – альфа-самец (any physically attractive and strong man).
Редукция более узкого значения происходит в следующих парах: Captain Obvious – капитан очевидность (a superhero), pajama party – пижамная вечеринка (a sleepover party for young girls), guest star – приглашенная звезда (actor s status in TV series), manly man – мужчинский мужчина (physically developed, strong man), good cop bad cop – хороший и плохой полицейский (police interrogation technique). Рассмотрим пример контекстуального употребления пары manly man – мужчинский мужчина: A beard just reminds me of that, what a manly man should look like, compared to these skinny hipster guys in New York, all lanky and bony [Williams A., NYTimes, 2011]; Главный герой рассказов … по описаниям автора похож на него самого – проницательный взгляд, золотой браслет, дорогая иномарка. Короче – самый что ни на есть мужчинский мужчина [Амелькина А., Комсомольская правда, 2002]. В русской версии отсутствует значение, связанное с физическими параметрами мужского тела (мускулистое тело, борода), и словосочетание используется для создания образа мужчины и тех атрибутов, которые ему присущи.
Анализ семантики заимствований-полукалек по качественному параметру
С точки зрения качественных изменений при сопоставлении значений исходных и заимствованных элементов можно выделить несколько тенденций. Изменения такого рода в основном характеризуются такими признаками как расширение/сужение значения, метонимический перенос, коннотационный сдвиг или же вариативность контекстуальной интерпретации.
Изменение объема семантики является наиболее распространенным случаем расхождения между исходным и заимствованным словами. Сужение значения было обнаружено в 7 примерах и может быть объяснено с позиции культурной адаптации единицы в новой среде. В частности, в ситуации создания новой заимствованной вербальной формы для понятия, уже имеющего обозначение в языке-рецепторе, параллельное существование таких единиц часто приводит к изменению семантики заимствованного элемента по сравнению с его значением в языке-доноре, как правило, в плане изменения объема значения заимствованной единицы. Это позволяет разграничить сферы функционирования семантически схожих единиц и способствует обогащению словарного состава, так как подобным образом не просто пополняется синонимическая база языка, но и вербализируются разные аспекты одного понятия. Наиболее показательным примером служит слово шопиться, которое имеет более узкую семантику в сравнении с английским to shop.
В английском языке глагол to shop имеет достаточно широкое значение и относится к приобретению товаров любого типа в учреждении торговли. В русском языке глагол шопиться чаще обозначает покупку сугубо ограниченного спектра товаров, если говорящий говорит о приобретении предметов одежды, обуви или аксессуаров: Может, мы просто не тратим время на то, чтобы тряпками заниматься и шопиться, как это называется [Комсомольская правда, 20.08.2012]. В обозначения приобретения других товаров, например, еды, данное слово уже не используется. Также русский аналог применяется для обозначения покупки за границей, что говорит о зависимости данного вида деятельности от географического критерия: Если сбережения у вас относительно невелики (до миллиона), если вы редко ездите в Европу отдыхать или шопиться… [Комсомольская правда, 10.03.2013]. Английский глагол подобных ограничений в семантике не обнаружил. Вероятно, такое расхождение можно обосновать сферой взаимодействия двух наций в рамках торговли, когда одежда и аналогичные предметы быта, приобретенные за границей, считаются более качественными и желанными.
Также если говорить о сужении значения, оно происходит в результате заимствования слова только в одном из его исходных значений, при том что в языке-доноре оно имеет достаточно разветвленную семантику. Объяснением такой избирательности может быть наличие лакуны в языке-рецепторе, которую новое слово может ликвидировать одним из своих значений в исходном языке. Другие значения остаются невостребованными в силу того, что они уже вербализованы в языке-рецепторе исконной или ранее заимствованной лексикой. Примером здесь может служить слово постить (и его префиксальные дериваты), которое вошло в русский язык в значении «отправлять сообщения или изображения в Интернете», в то время как в английском языке у глагола to post было зафиксировано 20 словарных значений [American Heritage Dictionary]. Русским языком было заимствовано значение «to send (an electronic message) to a newsgroup», которое связано с узкой сферой тематической сферой функционирования (отправка информации в сети Интернет), и это заимствование обусловлено возникшей потребностью наименования данного процесса передачи информации вследствие развития технологий.
Противоположным видом изменения семантики является расширение значения, которое наблюдается всего в трех примерах: гуглить, пиарить и копипастить. Объяснением подобной модификации в первом случае может служить уже описанное отсутствие мер языковой политики в русском языке применительно к данному слову, а во втором и третьем случае – расширением сферы использования данного значения. В частности, в исходном варианте сочетание слов copy and paste используется в достаточно ограниченных контекстах с тематической точки зрения, а именно в целях обозначения конкретной компьютерной операции. В русском языке произошло расширение с появлением значения «воспроизвести уже имевшуюся информацию» без упоминания способа этого воспроизведения, несмотря на то, что имплицитно он, скорее всего, подразумевается: Могу казаться смелым, хотя на самом деле трус, казаться нежным, хотя на самом деле хам, умным, хотя просто научился «копипастить» [Абрамов Д., Эхо Москвы, 13.04.2013]. Кроме того, возникли и другие значения, уже на основании двух других тенденций:
– метонимический перенос по принципу «причина – следствие» – «позаимствовать»: США – это США. Россия – это Россия. Сколько можно абсолютно все копипастит ь у запада? [комментарий к статье Демченко В., Комсомольская правда, 10.08.2012];
– сужение значения с параллельной пейорацией – «украсть чужие идеи»: Фельдшер Костя все психушки прошёл – ни в одной долго не задержался. Слишком уж любит врать и копипаст ит ь [комментарий к статье Лаговского В., Комсомольская правда, 28.07.2013].
Если метонимический перенос является в случае данной полукальки вторичным по отношению к расширению, поскольку развился на основании уже более широкой семы, то пейорацию можно считать продолжением исходного значения компьютерного копирования. Таким образом, мы видим, что картина формирования семантического рисунка данной единицы существенно отличается от первоначального словосочетания английского языка. Вероятно, этот факт можно объяснить разницей подхода американцев и русских к правам на обладание информацией, где в США наказание за незаконное копирование достаточно сурово, что исключает саму идею объединения копирования и вставки чужих данных в сознании носителей языка, в то время как русский менталитет вполне спокойно воспринимает такую практику и переходит к оценке такого вида поведения.
Вторым по частоте является метонимический перенос, который в основном происходит по принципу «причина – следствие». Таких примеров в нашей выборке было найдено три.
В частности, в случае единиц кликабельный и кликабельность произошло добавление еще одного значения, не выявленного в ходе анализа англоязычных контекстов – «популярность у пользователей», которое является переносным (метонимическим) по отношению к прямому значению (свойство интернет-текста, позволяющее открыть гиперссылку путем подведения курсора к тексту или изображению и нажатия клавиши мыши). В английском языке значение популярности реализует терминологическое выражение clickhrough rate, которое, по сути, является семантическим аналогом кликабельности, но имеет существенные структурные различия, а также несовпадение контекстов употребления (в английском это тексты на тему «статистика СМИ», в русском тематического ограничения не обнаружено, так как слово употребляется в публицистических текстах любой тематики), что дает основания полагать, что русский вариант все же является производным от clickable, а не заимствован отдельно от его деривата-существительного clickability, где данное значения отсутствует.
Изменение коннотационной окраски в процессе перехода единиц из английского в русский посредством полукалькирования также можно отнести к качественному параметру. Анализ коннотации англоязычных единиц как в словарях, так и в контекстах показал отсутствие явной оценочной окрашенности у большинства выбранных примеров. Русский язык в этом отношении обнаружил более широкий спектр показателей. Большинство сохранило нейтральную коннотацию (to Google, to click, clickable, creative, to Tweet / to Twitter, to post, to text, PR, to pick up, гуглить, кликать, креативить, твит(т)ить/твиттерить, постить, текстовать, гуглояндекс, кликабельность, креативщик, пиарщик, кликабельный), в то время как 3 имели положительную коннотацию в контекстах (креативно, креативный, трендовый), 7 – отрицательную (копипастить пиарить, фриковать, пикапер/пикапщик, трудоголик, фриковатый, фриковый, трудоголизм) и одно (трудоголик) было использовано в контекстах как с положительной, так и с отрицательной коннотацией.
Изменение коннотации может быть обусловлено тем, что для носителей принимающего языка слова с иноязычной основой все еще остаются «чужими» и их использование может придавать как положительный оттенок описываемому понятию за счет использования «новомодного слова» вместо уже имеющегося в языке (креативный вместо творческий), так и отрицательный, когда иностранное слово приедается или ассоциируется с неприятными явлениями (пиариться в контексте создания дешевой саморекламы).
Определение освоения калек на основании анализа разговорной речи носителей языка-рецептора
В ходе опроса были выявлены единицы 2 и 3 групп, в отношении которых респонденты не всегда были уверены, поэтому для уточнения результатов опроса нам необходимо проследить, какие семантические изменения наблюдаются в тех словах, которые были респондентами не узнаны, или же там, где процентное соотношение по ответам респондентов создает спорную картину. Для этого следует проверить частоту появления калькированных единиц и уточнить их семантику в разговорной речи носителей языка. Поскольку на материале устной речи данное наблюдение представляется технически трудно осуществимым, был выбран формат письменной разговорной речи, которая в наибольшем объеме в настоящий момент представлена в социальных сетях и интернет-дневниках. В России одним из наиболее популярных ресурсов такого формата является «Живой Журнал» (ЖЖ).
LiveJournal, или «Живой Журнал», был открыт 18 марта 1999 г. Брэдом Фицпатриком и предоставляет своим пользователям возможность опубликовать свои мысли, наблюдения, размещать медиафайлы и общаться посредством обмена комментариями с другими пользователями [Вебер, Пименова, 2014, с. 635], что имитирует ситуацию живого общения, но в письменной форме. Популярность «Живого Журнала» в России настолько высока (2 611 643 российских пользователя и второе место по количеству пользователей в мире по статистике сайта за декабрь 2012 г.), что российская компания «Рамблер-Афиша-Суп» имеет лицензию на право контроля российской версии Журнала, поэтому данный ресурс в настоящее время можно считать отечественным. Некоторые исследователи приравнивают его к альтернативным формам СМИ [Сидорова, 2014] и считают своеобразным форумом для обсуждения событий [Лейбович, Шушкова, 2012, с. 159]. В записях сохраняется авторская стилистика, отсутствуют запреты на употребление каких-либо слов и выражений (в том числе нецензурных), таким образом, они могут считаться отражением того, как автор говорит в повседневной жизни. И хотя существует внешняя модерация и какие-то записи могут удаляться и блокироваться по тем или иным причинам, но, как показывает знакомство с текстами, публикуемыми на данном ресурсе, если цензура и есть, то она не останавливает авторов блога, которые пишут на любые темы, выбирая для этого средства разных стилистических регистров. Также, в отличие от других популярных социальных сетей (ВКонтакте, Одноклассники, Twitter и т.д.), записи здесь более объемные, что дает больше возможностей для поиска интересующих нас единиц и выявления их значения в контексте.
При отборе контекстов для анализа 17 единиц, которые вызывали затруднения у участников проведенного опроса, была произведена сплошная выборка записей в ЖЖ из всего множества размещенных материалов с упоминанием необходимой единицы. Так же, как и в случае с публицистическими текстами, было решено отбирать первые 30 записей с тем, чтобы на их базе вычленить имеющиеся семы и их частотность. После отбора материала была произведена группировка единиц на основании того, сколько записей в целом было найдено при задании поиска по слову. Этот этап необходим для определения частотности употребления единиц в речи пользователей ЖЖ, что также позволяет говорить об освоенности/неосвоенности исследуемых элементов.
Прежде чем перейти непосредственно к результатам анализа, следует упомянуть особенности найденных контекстов и употребления рассматриваемых калькированных единиц в них. Во-первых, зачастую подобные единицы были использованы в заголовках к записям, но обязательно дублировались в тексте. Это может быть показателем их эмфатической природы, поскольку заголовок – это средство привлечения внимания к остальному тексту, соответственно, используемые в нем лингвистические средства, в частности лексического уровня, должны обладать экспрессивностью. Поскольку новые и неосвоенные элементы часто используются для создания эмфазы, можно сделать вывод о том, что большая часть интересующих нас единиц еще не освоена окончательно. Во-вторых, иногда запись состоит главным образом из картинки, отражающей идею автора блога, и искомый элемент присутствует в подписи к этому изображению. Такие записи очень часто носят юмористический характер (например, изображение футбольной команды, состоящей из девушек модельной внешности, и подпись «Футбольная команда мечты», vanechkas.livejournal.com, 05.04.2014), либо призывают других пользователей комментировать как подпись, так и изображение. Также в отношении самих записей и комментариев к ним стоит отметить наличие дискуссий о семантике интересующих нас слов, что мы проиллюстрируем в ходе более подробного анализа. Дебаты подобного рода также говорят о том, что семантика данных единиц не всегда ясна носителям, а значит, они еще проходят стадию адаптации и не являются устойчивыми в контексте языка-рецептора.
Также необходимо дать характеристику пользователям данной сети.
Возраст авторов записей (из тех, которые указывают его в своих анкетах) варьируется от 20 до 50 лет с преобладанием категории 25–35. Что примечательно, 60% рассмотренных записей принадлежат мужчинам. Возможно, это обусловлено тем, что тематика записей чаще всего касалась политики и технологий. Также на основании активности обсуждения авторами политических и социальных событий можно сделать вывод, что пользователи данной сети активно интересуются происходящими вокруг событиями (т.е. можно говорить об их определенной вовлеченности в процесс взаимовлияния культур), а также достаточно начитанны и эрудированны в фактическом плане (приведение аргументов, подкрепленных фактами, наличие ссылок и цитат), однако не всегда грамотны в лингвистическом плане (наличие орфографических ошибок, опечаток, пунктуационных огрехов). Здесь следует отметить, что в приведенных примерах записей сохранены авторская орфография и пунктуация.
Поскольку в ходе проведения опроса мы выяснили, что частотный и семантический факторы коррелируют между собой, можно предположить, что наиболее частотные единицы должны развивать большее количество значений. Соответственно, целесообразным будет провести группировку единиц, требующих дополнительной проверки, с позиции частотности их употребления авторами «Живого Журнала», а затем провести анализ семантики внутри каждой такой группы, чтобы подтвердить или опровергнуть высказанное предположение. В результате, говоря о частотности использования рассматриваемых единиц в записях «Живого Журнала», можно выделить три группы единиц в соответствии с количеством записей, содержащих их:
1. Свыше 10 тысяч – высокий/низкий сезон (39 700), команда мечты (38 100), черная пятница (17 200), перезагрузка отношений (14 400), быстрая еда (13 200), социальные лифты (11 800), вишенка на торте (11 600), выйти из шкафа (11 600).
Если посмотреть на единицы, попавшие в эту группу, можно отметить, что все они относятся к различным аспектам жизни общества, социальным ситуациям, что чаще всего и становится предметом обсуждения пользователями ЖЖ.
С точки зрения семантики все единицы данной группы являются полисемантичными, за исключением трех: высокий/низкий сезон, социальный лифт и перезагрузка отношений. В случае первого словосочетания (высокий сезон встречается чаще, нежели антонимичное ему словосочетание, поэтому акцент сделан на нем) значение «время наибольшей активности в сфере услуг» не менялось во всем объеме выборки, причем контекст в основном имеет отношение к сфере туризма, с которой сопряжены другие сегменты сферы услуг, в частности торговли. Выражение социальный лифт при своей моносемичности («средство повышения своего статуса в обществе») отличается многообразием вариантов контекстуальной сочетаемости, демонстрирующей, что в качестве такого «лифта» может выступать практически что угодно: война как социальный лифт [pankratiev.livejournal.com, 12.05.2015]; брак как социальный лифт [galina-vr.livejournal.com, 10.11.2014]; блог как социальный лифт [ottenki-serogo.livejournal.com, 18.06.2013]; Терроризм – новый социальный лифт [uzoranet.livejournal.com, 14.07.2014]. Перезагрузка отношений также моносемична и означает «обновление, новый этап взаимоотношений», однако здесь можно проследить дифференциацию контекстуального употребления. С одной стороны, в большинстве записей (23 из 30) данное выражение используется для обозначения политических отношений, в основном между Россией и другими странами: Перезагрузка отношений с ВТО?