Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Сущность коммуникативно-функционального подхода к переводу 16
1.1. Становление коммуникативно-функционального подхода к переводу в западном переводоведении 16
1.2. Становление коммуникативно-функционального подхода к переводу в российском переводоведении 34
1.3. Основные положения коммуникативно-функционального подхода к переводу. Определение перевода 48
Выводы по Главе I 57
ГЛАВА II. Типология коммуникативных ситуаций с использованием перевода 62
2.1. Структура акта двуязычной коммуникации 62
2.2. Коммуникативная ситуация и ее составляющие 76
2.3. Основные параметры коммуникативной ситуации 79
2.4. Специфика коммуникативной ситуации двуязычного 85
общения
2.5. Основные типы коммуникативных ситуаций с использованием перевода 88
2.5.1. КСП первого типа 89
2.5.2. КСП второго типа
2.5.2.1. КСП-2: автор ИТ – инициатор перевода 100
2.5.2.2. КСП-2: получатель ПТ – инициатор перевода 102
2.5.2.3. КСП-2: заказчик перевода – инициатор перевода 104
2.5.2.4. КСП-2: переводчик – инициатор перевода 116
2.6. Фактор адресата в КСП 109
2.6.1. Фактор адресата в КСП-1 111
2.6.2. Фактор адресата в КСП-2 115
2.6.2.1. Фактор адресата в ситуации КСП-2автор 116
2.6.2.2. Фактор адресата в ситуации КСП-2recipient 118
2.6.2.3. Фактор адресата в ситуации КСП-2buyer 120
2.6.2.4. Фактор адресата в ситуации КСП-2trans 123 Выводы по Главе II 125
ГЛАВА III. Типы стратегий перевода. Тактики перевода, переводческие операции 130
3.1. Основные подходы к определению стратегии перевода 130
3.2. Общее определение стратегии перевода 144
3.3. Тактики перевода, переводческие операции: дефиниции 156
3.4. Типы стратегий перевода 165
3.4.1. Стратегия коммуникативно-равноценного перевода: определение 168
3.4.2. Использование стратегии коммуникативно равноценного перевода в разных видах КСП 170
3.4.3. Стратегия терциарного перевода: определение 178
3.4.4. Использование стратегии терциарного перевода в разных видах КСП 182
3.4.5. Стратегия переадресации: определение 186
3.4.6. Использование стратегии переадресации в разных видах КСП 188
3.5. Распределение стратегий перевода по коммуникативным ситуациям: общие выводы 191
3.6. Переводческий анализ – этап формирования стратегии перевода 198
Выводы по Главе III 215
ГЛАВА IV. Тактики перевода как способы реализации переводческих стратегий 222
4.1. Тактики реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода в КСП-1 222
4.2. Тактики реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода при осуществлении социального перевода 242
4.3. Тактики реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода в КСП-2 259
4.3.1. Тактики перевода специального текста как способы реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода 260
4.3.2. Тактики перевода рекламного текста как способы реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода 278
4.3.3. Тактики перевода художественного текста как способы реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода 291
4.3.4. Комплексная реализация тактик перевода художественного текста 378
4.4. Тактики реализации стратегии терциарного перевода 397
4.5. Тактики реализации стратегии переадресации 420
Выводы по Главе IV 445
Заключение 458
Библиография
- Становление коммуникативно-функционального подхода к переводу в российском переводоведении
- Основные параметры коммуникативной ситуации
- Тактики перевода, переводческие операции: дефиниции
- Тактики перевода специального текста как способы реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода
Становление коммуникативно-функционального подхода к переводу в российском переводоведении
Коммуникативно-функциональный подход к переводу, по сути, противостоит прочно укоренившемуся в современном переводоведении сугубо лингвистическому (или, в нашей терминологии, «текстоцентрическому») подходу, при котором именно тексты оригинала и перевода в отрыве от реальной коммуникативной ситуации становятся объектом переводоведческого исследования, а их сопоставление служит, как правило, задаче выявления осуществленных переводчиком операций (трансформаций).
Можно утверждать, что предпосылки коммуникативно функционального подхода к переводу появились в глубокой древности. К числу его «предтечей» можно с полным правом отнести Цицерона и св. Иеронима, которые настаивали на передаче смысла оригинала, а не его слов («non verbum e verbo, sed sensum exprimere de sensu»). Однако в более или менее законченном виде основы коммуникативно-функционального подхода к переводу сложились лишь во второй половине ХХ века. Именно в это время языкознание значительно расширило область своих интересов: «…от исключительного внимания к развитию и структуре языковых систем оно обратилось к широкому кругу проблем, определяющих возможность использования языка как орудия мысли и средства речевой коммуникации» [Комиссаров 1999а:3]. В центре внимания лингвистов оказалась смысловая сторона языковых единиц и речевых произведений, связь языка с мышлением, реальной действительностью, с обществом и его культурой. В рамках переводоведческих исследований, наряду с филологическим, лингвистическим и социосемантическим подходами, появился и коммуникативный подход, в основе которого – такие заимствованные из теории коммуникации понятия, как источник, сообщение, рецептор, обратная связь, процессы кодирования и декодирования. Большой вклад в развитие современного переводоведения внесли исследования, ориентированные главным образом на рецептора перевода, анализирующие прагматическое воздействие или коммуникативный эффект и способы достижения такого эффекта [Комиссаров 1999а:8]. Таким образом, конкретный переводческий акт, равно как и переводческая деятельность в целом, стали рассматриваться (хотя и далеко не всегда) в широких рамках межъязыковой и межкультурной коммуникации.
У нас есть все основания полагать, что первоначально основы коммуникативно-функционального подхода возникли в западном переводоведении, а затем были восприняты и получили развитие в отечественной теории перевода (см. об этом [Сдобников 2009а]). Представляется, что наибольший вклад в формирование данного подхода внесли работы Ю.Найды, представителей Лейпцигской переводоведческой школы, переводоведов Западной Германии, а также некоторых других представителей западной переводческой мысли.
Из числа «некоторых других представителей западной переводческой мысли» прежде всего следует отметить Дж.Касагранде, который в своей статье «Цели перевода», опубликованной в начале 50-х годов ХХ века, сформулировал понятие «абсолютной эквивалентности». «Абсолютная эквивалентность» в представлении Дж.Касагранде предполагает обеспечение идентичной реакции читателей перевода. В качестве способа проверки эквивалентности перевода Дж.Касагранде предлагал изучение реакций на перевод со стороны его получателей-информантов (излагается по [Комиссаров 1999а:49]). Несомненно, Дж.Касагранде в определенной степени предвосхитил некоторые концепции переводоведческой школы Ю.Найды.
Идеи Юджина Найды повлияли на формирование основ коммуникативно-функционального подхода к переводу, хотя и не обрели в России должного признания и поддержки. Наибольшую известность приобрело предложение Ю.Найды различать два вида эквивалентности – формальную и динамическую [Nida 1964]. Если формальная эквивалентность ориентирована на оригинал, то динамическая эквивалентность, напротив, ориентирована на реакцию Рецептора и стремится обеспечить равенство воздействия на читателя перевода. Таким образом, задачей перевода, по мнению Ю.Найды, является создание на языке перевода «наиболее близкого естественного эквивалента» (the closest natural equivalent) тексту оригинала, а наибольшая близость, в свою очередь, определяется прежде всего равенством реакции рецепторов перевода и рецепторов оригинала. Именно последнее утверждение послужило основанием для критики со стороны многих переводоведов. Так, Питер Фосетт пишет, что если даже носители одного языка говорят все-таки не на совсем одинаковых языках, то как же мы можем узнать реакцию на текст, принадлежащий к отдаленной по времени и географическому расстоянию культуре, не говоря уже о возможности обеспечить эту реакцию в переводе? [Faucett 2003:59]. Найджел Армстронг на этот вопрос отвечает вполне определенно: «Единственный эффект, действительно известный переводчикам, это эффект, произведенный на их собственное сознание; таким образом, единственно возможная эквивалентность – это то, что кажется приемлемым каждому переводчику, возможно после необходимых консультаций» (перевод мой. – В.С.) [Armstrong 2005:45]. Представляется, что аргументация критиков концепции Найды слабее аргументов самого Найды: замена ориентации на реакции получателей ПТ впечатлениями самого переводчика делает перевод весьма субъективным и лишенным практической направленности в том смысле, что его применимость в практической деятельности получателя не рассматривается в качестве непременного условия достаточного качества перевода.
Основные параметры коммуникативной ситуации
Перевод как деятельность осуществляется в рамках определенной коммуникативной ситуации и может быть представлен в виде некоего события. Подобное переводческое событие мы будем именовать актом двуязычной коммуникации. Акт двуязычной коммуникации имеет определенную структуру, детерминированную самим характером переводческой деятельности, ее назначением и ролью перевода в обеспечении коммуникации между разноязычными коммуникантами. Уточнение структуры акта двуязычной коммуникации необходимо для последующего выделения типов коммуникативных ситуаций, определения стратегий перевода, реализуемых в различных коммуникативных ситуациях, то есть в актах двуязычной коммуникации, различающихся своей структурой.
Переводческое событие не бывает статичным. Это всегда некий процесс или совокупность процессов, движение, развертывание событий частного порядка во времени. Поэтому и структура акта двуязычной коммуникации есть схематичное изображение происходящих процессов, движений, отношений между элементами коммуникативной ситуации, их взаимосвязей. Охватывая все возможные элементы акта двуязычной коммуникации, такая схема допускает и исключение некоторых их них и, таким образом, позволяет типологизировать виды коммуникативных ситуаций в зависимости от наличия/отсутствия тех или иных элементов и от характера наличествующих элементов.
Представляется, что особенности акта двуязычной коммуникации наиболее четко и ясно определяются на основе сопоставления со структурой акта одноязычной, условно говоря, «естественной» коммуникации. Вопрос о структуре акта одноязычной коммуникации (акта речевого общения) получил достаточное освещение в трудах по лингвистике, теории речевой коммуникации, теории дискурса. Наиболее известной, практически хрестоматийной является схема акта речевого общения, предложенная Р.О.Якобсоном (она же принимается и Р.Беллом [Bell 1991:16]). Р.Якобсон в составе акта речевого общения выделяет следующие компоненты: адресант, адресат, сообщение, контекст, код, контакт, а сама схема принимает следующий вид [Якобсон 1975:198]:
Контекст Сообщение Адресант Адресат Контакт Код Каждому из этих шести факторов соответствует особая функция языка (референтивная (коммуникативная) функция, определяемая установкой на контекст, эмотивная, сосредоточенная на адресанте, конативная (апеллятивная) функция, определяемая ориентацией на адресата, фатическая функция, определяемая направленностью на контакт, метаязыковая функция, определяемая направленностью на код, поэтическая функция, определяемая направленностью на сообщение, означающая, как пишет сам Р.Якобсон, «сосредоточение внимания на сообщении ради него самого») [Якобсон 1975:202].
Достоинством схемы Р.Якобсона является то, что ученый «впервые в лингвистике предложил учесть при анализе высказывания все относящиеся к нему факторы, а не только систему языка или систему стилей, не только личность и деятельность говорящего, но и личность и деятельность тех, к кому говорящий обращает свое сообщение» [Сидоров 2010:22]. Действительно, включение в круг изучаемых вопросов особенностей личности адресата сообщения и особенностей его деятельности, которая, как представляется, не сводится к простому декодированию сообщения, значительно расширяет возможности определения специфики речевого общения как инструмента взаимодействия субъектов в рамках совместной деятельности.
Вместе с тем представленная схема одноязычной коммуникации обладает определенными ограничениями и недостатками. Обосновывая свой деятельностный подход к изучению речевой коммуникации, Е.В.Сидоров отмечает, что «в якобсоновской модели коммуникативного акта все же нет эксплицитного… обозначения системности коммуникации со всеми неизбежными следствиями роли адресата…» [Сидоров 2010:25], остались не раскрыты закономерные взаимосвязи между компонентами целостности процесса речевой коммуникации. Одной из причин этого является то, что Р.Якобсон принял психолингвистически пустое, механистическое представление об отправителе и адресате, которые не осмыслены как деятельные субъекты и в связи с этим не представлены присущей им и осуществляемой ими деятельностью [Сидоров 2010:26].
Таким образом, на основе критического анализа схемы Р.Якобсона можно сделать вывод, что речевая коммуникация характеризуется взаимосвязью деятельностей субъектов коммуникации (адресанта и адресата). Как всякая деятельность, коммуникативная деятельность должна иметь определенную цель, определяемую намерениями субъектов, определенную структуру и определенный результат, определяющий успешность неречевой (предметной) деятельности субъектов2.
Тактики перевода, переводческие операции: дефиниции
Взаимодействие субъектов в процессе коммуникации не исключает, а скорее предполагает управление деятельностью другого. «В современных исследованиях речевой коммуникации… содержание коммуникативного отношения между участниками речевого общения истолковывается как переживание отправителем необходимости знаковыми средствами управлять деятельностью другого в интересах собственной жизнедеятельности и побуждаемая этим переживанием активность по соотнесению своей речевой деятельности с представлениями о различных свойствах адресата» [Сидоров 2008:59-60]. Из этого следует, что осуществляя коммуникативную деятельность, адресант решает задачу оказания воздействия на реципиента таким образом, чтобы были удовлетворены потребности его собственной предметной деятельности. Указание на то, что при этом адресант соотносит свои действия с представлениями о различных свойствах адресата, имеет особую важность. И дело здесь не только в том, что без подобного соотнесения коммуникативная деятельность адресанта вряд ли будет успешной, но и в том, что свойства различных адресатов могут быть действительно разными.
В теории речевой коммуникации этот тезис стал вполне обыденным. На его основе делается заключение, что деятельность отправителя сообщения адаптируется изначально, то есть до коммуникации, относительно образа адресата. Как писал М.М.Бахтин, «говоря, я всегда учитываю апперцептивный фон восприятия моей речи адресатом: насколько он осведомлен в ситуации, обладает ли он специальными знаниями данной культурной области общения, его взгляды и убеждения, его предубеждения (с нашей точки зрения), его симпатии и антипатии – ведь все это будет определять ответное понимание им моего высказывания. Этот учет определит и выбор жанра высказывания, и выбор композиционных приемов, и, наконец, выбор языковых средств» (цит. по [Сидоров 2008:57-58]). В переводоведении, однако, этот тезис приобретает особую значимость, поскольку учет особенностей восприятия сообщения его адресатом, с точки зрения перевода, это уже не просто психофизиологический процесс, это – четко осознаваемый переводчиком способ обеспечить успешность межъязыковой коммуникации.
Вполне очевидно, что важность учета характерных особенностей адресатов, особенно принадлежащих к иной языковой группе (по отношению к адресанту), определяется существенными расхождениями между свойствами адресанта и адресата в условиях двуязычной коммуникации. Здесь уместно вспомнить теорию Т.А. ван Дейка о ситуационных моделях, которые складываются в сознании людей как когнитивные корреляты реальных ситуаций. Как указывает ученый, «модель включает личное знание, которым люди располагают относительно подобной ситуации, и это знание представляет собой результат предыдущего опыта, накопленного в столкновениях с ситуациями такого рода» [Дейк 1989:69]. Личный когнитивный опыт уже делает человека отличным от других людей, заставляет его по-своему, индивидуально воспринимать данную ситуацию. В условиях межъязыковой и межкультурной коммуникации личностные отличия дополняются отличиями, обусловленными принадлежностью к иной культурно-этнической общности.
Из этого следует, что переводчик как посредник в межкультурной коммуникации должен учесть характер различий между коммуникантами, принадлежащими к разным культурам, чтобы выстроить сообщение на ПЯ, соответствующее цели перевода. Как указывает Дуглас Робинсон, «в какой-то момент переводчик… должен сделать некоторые предположения о реципиентах своего перевода – определенные интуитивные (абдукционные) догадки по поводу того, какой использовать функциональный стиль, когда употребить то или иное слово или выражение» [Робинсон 2007:163]. По нашему мнению, учет фактора адресата переводчиком необходим не только для того, чтобы переводчик осуществил правильные действия на сугубо технологическом, операционном уровне, но и для того, чтобы выбрать общую линию поведения, соответствующую данной коммуникативной ситуации. Мы установили, что одной из отличительных особенностей подвидов КСП-1, по крайней мере, при устной форме контакта является непосредственный контакт коммуникантов. Вторичные параметры КСП-1 таковы, что определение особенностей коммуникантов и их различий переводчиком в значительной степени облегчается. Коммуниканты и переводчик находятся «здесь и сейчас». Как пишет Дугдас Робинсон, «устные переводчики, работающие на конференциях, в суде, в больнице и т.п., обычно видят свою аудиторию и даже могут общаться с ней, так что предположения и ожидания слушателей в процессе перевода постепенно становятся понятными» [Робинсон 2007:163]. Соотнесение формы высказывания с особенностями коммуникантов и спецификой коммуникативной ситуации не должно требовать от переводчика значительных усилий. Однако применительно к отдельным подвидам КСП-1 могут возникать некоторые нюансы, связанные с разной вероятностью прогнозирования особенностей коммуникантов и их речевого поведения. Можно предположить, что наиболее определенно особенности восприятия коммуникантами сообщения и всей ситуации общения в целом устанавливаются в условиях КСП-1formal–официальные встречи и КСП-1formal– интервью. В ситуации КСП-1formal–официальные встречи переводчик исходит из принадлежности разноязычных коммуникантов к одной и той же профессиональной группе (политики, бизнесмены, общественные деятели) и не считает необходимым принимать во внимание не только их личностный когнитивный опыт, но и межкультурные различия, полагая, что достаточным основанием для взаимодействия в процессе коммуникации является одинаковое владение коммуникантами предметом речи. В ситуации КСП-1formal–интервью переводчик имеет возможность заранее познакомиться с личностью интервьюируемого и может делать вполне обоснованные выводы о его когнитивном опыте или фоновых знаниях, особенностях психологии и других личностных качествах.
Пожалуй, не менее определенными могут быть предположения переводчика относительно особенностей коммуникантов в рамках КСП-1formal–шеф-монтаж. Здесь срабатывает тот же фактор – принадлежность коммуникантов к одной и той же профессиональной группе (нефтяники, медики, музыканты и т.п.). Если в процессе коммуникации выявляются какие-либо существенные различия между ними с чисто профессиональной точки зрения (а такое вполне возможно), обусловленные неодинаковым когнитивным опытом (уровнем квалификации), а также различия между нормативами, традиционными способами деятельности, принятыми в разных странах, то эти различия нивелируются в ходе общения путем обмена релевантной информацией.
Тактики перевода специального текста как способы реализации стратегии коммуникативно-равноценного перевода
Следует обратить внимание на то, что А.А.Леонтьев под сообщением понимает, по всей видимости, отдельное высказывание. Нас же интересует только текст как инструмент коммуникации и средство достижения цели коммуникации. Но это не делает утверждение А.А.Леонтьева, несомненно, справедливое по своей сути, неприменимым в наших рассуждениях о содержании механизма выработки стратегии перевода. Если подняться до уровня стратегического планирования, то можно утверждать, следуя логике А.А.Леонтьева, что переводчик должен антиципировать: а) отношение реципиента перевода к ПТ; б) отношение реципиента к автору оригинала; в) психологический эффект, который текст перевода может оказать на реципиента. При этом следует помнить о том, что переводчик не просто предугадывает возможный психологический эффект на этапе стратегического планирования или регистрирует наличие того или иного эффекта на этапе осуществления перевода или после его осуществления. Деятельность переводчика нацелена на обеспечение определенного коммуникативного эффекта, на достижение определенной, заранее осознанной цели перевода, что, в свою очередь, предполагает осуществление действий, обеспечивающих достижение этой цели. Очевидно, что эти действия не должны быть абсолютно спонтанными. Отсюда – важность такого компонента стратегии перевода, как планирование. 4) Планирование. Как мы уже отметили, деятельность переводчика направлена на достижение определенного результата, определенной цели. В этом отношении она ничем не отличается от других видов трудовой деятельности. Как писал С.Л.Рубинштейн, «труд – это всегда выполнение определенного задания; весь ход деятельности должен быть подчинен достижению намеченного результата; труд требует поэтому планирования и контроля (курсив автора. – В.С.) исполнения…» [Рубинштейн 2008:474]. Планирование переводчиком своей деятельности в рамках выработки стратегии перевода является заключительным этапом в этом процессе. Но что именно планирует переводчик? Планирует ли он осуществление определенных переводческих действий и их последовательность? Несомненно, осуществление определенных действий предполагается переводчиком еще до того, как он начал осуществлять перевод. К их числу можно отнести: продуцирование текста перевода одновременно с восприятием оригинала на слух в синхронном переводе, предварительное ознакомление с текстом оригинала в письменном переводе, ведение переводческой скорописи в последовательном переводе, осуществление перевода в устной форме в паузах ораторской речи или после ремарок собеседников в последовательном переводе, особое внимание к образным компонентам текста и их передаче в художественном переводе и т.п. Речь идет об определенных механизмах осуществления того или иного вида перевода, о тех действиях, которые составляют специфику данного вида перевода. Исходя из специфики воспринятой переводчиком коммуникативной ситуации, с учетом ее первичных и вторичных параметров, переводчик планирует осуществление того или иного вида перевода. Однако планирование осуществления определенного вида перевода – это лишь часть общего планирования в рамках выработки стратегии перевода. Более важным элементом планирования является т, что определяется прежде всего первичными параметрами ситуации. К числу таких параметров мы относим установки инициатора перевода и цель осуществления перевода. Причем цель перевода является, пожалуй, самым главным фактором, оказывающим влияние на планирование переводческой деятельности и формирование стратегии перевода в целом. При этом следует вспомнить, что цель осуществления перевода может и не совпадать с целью автора оригинала, с целью создания оригинала (по словам Питера Ньюмарка, «обычно интенция переводчика совпадает с интенцией автора текста на ИЯ. Но он может переводить рекламу, объявление или набор инструкций с целью показать своему заказчику, как подобные материалы составляются и пишутся на языке оригинала» [Newmark 1988:12-13]). Уже эти две разные ситуации (цель переводчика = цель автора; цель переводчика цель автора) должны определять разные линии поведения переводчика в процессе осуществления перевода, то есть разные стратегии. Следовательно, на этапе планирования происходит не только планирование осуществления определенного вида перевода, но и планирование определенной линии поведения переводчика.
Стратегическое планирование характера поведения переводчика, необходимого для достижения цели перевода, есть основной компонент стратегии перевода. Следует уточнить понятие «характер поведения» переводчика. В строго психологическом смысле поведение осуществляется как единство психических – побудительных, регулирующих, отражательных звеньев (отражающих те условия, в которых находятся предметы потребностей и влечений существа) и исполнительных, внешних действий, приближающих или удаляющих организм от определенных объектов, а также преобразующих их [Психологический словарь 1996:264]. Поведение переводчика включает оба типа звеньев. При этом психические звенья поведения реализуются на этапах ориентирования в ситуации и формулирования цели перевода, исполнительные звенья поведения – на этапах прогнозирования и планирования, а также на этапе собственно осуществления перевода (в соответствии с результатами прогнозирования и планирования). Говоря о характере поведения переводчика, мы имеем в виду, прежде всего, особенности деятельности переводчика на этапе осуществления перевода, проявляющиеся в совершении определенных действий, необходимых для успешного достижения цели перевода. Таким образом, характер поведения переводчика понимается нами как особая линия поведения, определяемая спецификой коммуникативной ситуации и поставленной цели, как особый способ адаптации поведения переводчика к специфическим условиям осуществления переводческой деятельности в данной коммуникативной ситуации.
Необходимо отметить, что профессиональное поведение переводчика, как следует из наших рассуждений, включает: а) поведенческие проявления общего представления переводчика о специфике коммуникативной ситуации, в которой осуществляется перевод, и о способах достижения поставленной цели перевода; б) сугубо технологические аспекты, то есть использование определенных тактик и операций, необходимых для решения возникающих задач; в) сугубо поведенческие аспекты, определяемые представлением об этике переводческой деятельности (И.С.Алексеева). Исходя из вышеизложенного можно сделать следующие выводы: 1) выработка стратегии перевода предполагает ориентирование переводчика в коммуникативной ситуации, учет ее первичных и вторичных параметров; 2) одним из важнейших параметров коммуникативной ситуации является цель осуществления перевода, напрямую определяющая стратегию перевода; 3) стратегия перевода, в свою очередь, определяет общую линию поведения переводчика в процессе осуществления перевода; 4) поведение переводчика проявляется в совершении определенных действий и использовании определенных тактик, необходимых для достижения цели перевода.