Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Артионим как периферийный ономастический разряд
1.1. Ономастическое пространство, ономастическое поле и место артионима в них
1.2. Особенности ономастической периферии, артионимия как периферийный ономастический разряд
1.3. Взаимодействия внутри артионимического пространства
1.4. Эволюция функциональной парадигмы европейской артионимии
Выводы по главе 1
Глава 2. Структурные и семантические особенности немецких и русских артионимов
2.1. Русские и немецкие артионимы: основные модели
2.2. Различия в оформлении артионимов, определяемые особенностями русской и немецкой грамматик
2.3. Морфологическая грамматика
2.4. Синтаксическая грамматика: синтаксис предложений и словосочетаний
Выводы по главе 2
Глава 3. Проблемы перевода артионимии
3.1. Проблемы общей теории перевода
3.2. Перевод и передача в ономастике
3.3. Трансформационные особенности перевода немецких и русских артионимов
3.4. Особенности перевода русских и немецких артионимов, содержащих национально-специфическую лексику
Выводы по главе 3
Заключение
Библиография
- Особенности ономастической периферии, артионимия как периферийный ономастический разряд
- Эволюция функциональной парадигмы европейской артионимии
- Различия в оформлении артионимов, определяемые особенностями русской и немецкой грамматик
- Трансформационные особенности перевода немецких и русских артионимов
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена приоритетной ролью артионимов как представителей периферийного ономастического пространства в лингвосознании языкового сообщества и исследовании лингвокультурного пространства немецкого и русского языков. Изучение названий произведений искусства дает возможность вычленить типы назва-
ний, наиболее характерные для определенного исторического периода и соответствующего течения в истории искусств.
Интерес современного языкознания к фактам и явлениям, требующим междисциплинарного изучения, также объясняет выбор темы исследования. Представляется перспективным изучение основных моделей, по которым строится артионимическая единица немецкого и русского языков.
Артионимическая лексика входит в состав периферийного ономастического пространства. Она является малоизученным ономастическим разрядом. В нашей стране названия произведений искусства стали предметом отдельных исследований, проведенных Е.А. Бурмистровой и Т.В. Ефремовой в работах «Названия произведений искусства как объект ономастики» (2006) и «Названия картин американских художников XX-XXI веков» (2013) соответственно. Европейские и американские ученые более детально и последовательно рассматривали особенности названий произведений искусства. С середины XX века в США, Франции, Великобритании, Голландии и Германии выходили исследования, посвященные артионимам.
Объектом данного исследования являются названия произведений изобразительного искусства немецкого и русского языков. В данном исследовании не рассматриваются названия музыкальных произведений, хотя они также относятся к артионимической лексике, но обладают особыми, характерными только для них свойствами и закономерностями: «Ноктюрн № 3» (Ф. Лист), «Концерт № 1 для фортепиано с оркестром» (П.И. Чайковский), «Симфония № 40» (В.А. Моцарт). Названия живописных произведений содержат в своем составе также иногда термины, которые четко соотносятся с названиями музыкальных произведений, но это редкое и нехарактерное явление, например, названия картин М. Чюрлениса: «Соната звезд», «Соната весны», «Похоронная симфония».
Предмет работы – определение структурных, лингвокультурных и транслятологических особенностей русских и немецких артионимов.
Цель данной работы рассмотрение сущности артионима как названия произведения искусства, сопоставительный анализ немецких и русских арти-онимов и выявление их моделей, а также определение типов и видов переводческих трансформаций при переводе и передаче немецких и русских ар-тионимов на другой язык.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
определить место артионимического разряда в ономастическом пространстве и ономастическом поле;
рассмотреть наиболее продуктивные способы образования немецких и русских артионимов, их структуру и семантические особенности;
провести сопоставительный анализ основных моделей немецких и русских артионимов;
рассмотреть необходимость перевода или транскрипции артионимических единиц как представителей ономастического пространства;
определить наиболее распространенные типы переводческих трансформаций, используемых при переводе и передаче немецких артионимов на русский язык и русских артионимов на немецкий язык;
выявить национальную неповторимость артионимиконов немецкого и русского языков с учетом апеллятивного сопровождения, выраженного обозначением жанра;
изучить лингвокультурологический потенциал немецких и русских артионимических единиц.
Методологической основой исследования являются основные положения теории имени собственного: о процессах становления, развития и функционирования имен собственных (В.Д. Бондалетов, Н.В. Васильева, М.В. Горбаневский, В.П. Нерознак, В.А. Никонов, СМ. Пак, А.В. Суперанская, О.Н. Трубачев, G. Bauer, S. Brendler, К. Hengst); об основных разрядах онимов и их составе (И.В. Крюкова, Ю.Н. Мельникова, Т.А. Новожилова, Н.В. Подольская, М.Э. Рут, В.И. Супрун, W. Fleischer); о
принципах лексико-графического описания национальной системы имен
собственных и ее разрядов (Т. Витковский, С.И Гарагуля, Е.М.Поспелов); о
формировании артионимического разряда и его месте в ономастическом
пространстве (Е.А. Бурмистрова, В.И. Супрун, F. Armengaud, W. Boeck,
B. Bosredon, A. Brendler, L. Hoek, C. Krll, G. Leffin, E. McGrath, A. Room,
J. C. Welchman). Методология диссертационного исследования включает
базовые положения общей теории перевода (В.С.Виноградов,
Н.К. Гарбовский, О.В. Петрова, И. Левый, Н. Любимов, А.В. Федоров),
переводческих соответствий и трансформаций (И.С. Алексеева,
В.С. Виноградов, В.Н. Комиссаров); перевода имени собственного
(В.С. Виноградов, Е.А. Горовенко, Д.И. Ермолович, О.К. Смирнов, C. Nord);
перевода реалий (С. Влахов, Л. Микулина Н.В. Тимко, С. Флорин);
лингвокультурологии (Н.Ф. Алефиренко, Е.В. Брысина, А. Вежбицкая,
Е.М. Верещагин, В.В. Воробьев, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов,
В.Г. Костомаров, В.В. Ловянникова, В.А. Маслова, Г.Г. Слышкин,
Ю.С. Степанов, W. von Humboldt, L. Weisgerber). Кроме того,
методологическую базу исследования составили фундаментальные
положения немецкой и русской грамматик (В.Г. Адмони, В.В. Бабайцева,
Н.С. Валгина, М.Е. Грабарь-Пассек, А.А. Камынина, Г.И. Кустова,
Ю.С. Маслов, Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, В.Н. Ярцева, H. J. Heringer,
O.I. Moskalskaja, E. Schendels); учения об артикле (Л.Я. Алсуфьева,
О.С. Ахманова, О.И. Богомолова, Ж. Вандриес, В.В. Виноградов,
В.М. Жирмунский, А. Скляренко, О. Скляренко, А.И. Смирницкий, H.J. Grimm).
Методы исследования. Исследование осуществлялось преимущественно в рамках сопоставительного анализа, поскольку основное внимание акцентировалось на различиях основных моделей и переводческих трансформаций немецких и русских артионимов. Основной метод лингвистического анализа, используемый в работе, описательный, включающий приемы
наблюдения и классификации исследуемого материала. Полученные данные подвергались количественному анализу.
Источниками исследования явились каталоги, альманахи по изобразительному искусству, энциклопедии живописи, словари, справочные пособия по искусствоведению на русском и немецком языках (всего 22 наименования).
Материалом исследования послужила авторская картотека, полученная методом сплошной выборки из источников по изобразительному искусству российских и немецких художников XVначала XX веков. Сопоставляемые работы относятся к разнообразным историческим периодам и разным направлениям. Собранный материал включает 2 тысячи артионимов (по 1 тысяче на каждом языке).
В качестве основного источника примеров русских артионимов явилась «Большая коллекция. Русская живопись», изданная в 2008 году издательством «Белый город». Данная энциклопедия содержит переводы названий русских картин на немецкий и английский языки.
Источниками для исследования, содержащими немецкие артионимы, послужили издания на немецком языке, посвященные живописному искусству Германии в целом, как, например, К., GDK. I В. (см. список искусствоведческих источников); W., GDK. II В.; К., GDK. III В.; Н., DMG; G., MDR; S., KD или отдельным немецким художникам: Musper Н. Th., Albrecht Drer; Geismeier W., Caspar David Friedrich; Schirmer L., Carl Spitzweg и Mller M.M., Der Blaue Reiter.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые:
установлено соотношение наиболее актуальных моделей артионимических конструкций между ономастическим пространством немецкого и русского языков;
проанализирован состав немецких и русских артионимов и их структурные особенности, основывающиеся на характерных различиях в грамматическом строе исследуемых языков;
вводится новое понимание роли знаков препинания (точка, скобки) в составе артионима;
проанализированы функциональные особенности названий произведений искусства в разные исторические периоды;
выявлен лингвострановедческий компонент при рассмотрении перевода реалий в составе артионимов, являющихся основой фоновых знаний носителей языка и культуры;
представлен анализ национально-специфической лексики, входящей в состав артионимических конструкций.
Теоретическая значимость работы заключается в выявлении и комплексном рассмотрении основных моделей немецких и русских артионимических единиц и наиболее распространенных типов переводческих трансформаций, используемых при переводе и передаче артионимов с одного исследуемого языка на другой язык.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее результатов при разработке лекций и специальных курсов по лексикологии и ономастике немецкого и русского языков, лингвострано-ведению и межкультурной коммуникации, при переводе отдельных артионимических единиц. В диссертационном исследовании содержится материал, способный дополнить искусствоведческие словари, посвященные немецкой и русской живописи.
Апробация работы. Основные положения исследования были рассмотрены в докладах на международных, региональных, межвузовских ономастических и общелингвистических конференциях в Ярославле (2012 г.), Арзамасе (2016 г.), Волгограде (20132016 гг.). По теме диссертационного исследования опубликовано 16 статей и тезисов общим объемом 5 п.л., в том числе 3 статьи в изданиях ВАК.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Артионимы располагаются на периферии ономастического
пространства и часто имеют в своем составе в качестве компонента
определенные антропоним или топоним, что можно определить как трансонимическую (трансразрядную) закономерность создания названий произведений искусства, формирования артионимического пространства. Предпочтения в изображении определенных людей или объектов можно рассматривать как своеобразный маркер особого значения этих людей или объектов для исследуемой культуры. Русская и немецкая лингвокультуры отражаются в артионимах неповторимым набором антропонимов и топонимов, которые характерны для истории обоих народов, при этом имеются пересекающиеся онимические пласты, связанные с традиционными европейскими культурными реалиями.
-
Артионимы обоих лингвокультур состоят из лексико-семантических и синтаксических единиц: словоформы, словосочетания и предложения. В русском артионимическом пространстве чаще представлены структурные схемы словосочетаний (80 % от всего количества русских артионимов по сравнению с 70 % немецких артионимов). Композитная словоформа более распространена в немецком артионимиконе (20 % против 10 % русского артионимикона), что можно объяснить особенностями немецкого словообразования.
-
В составе как немецких, так и русских артионимов наиболее значителен объем имени существительного. Но общее количество знаменательных частей речи в русских артионимах значительно превышает количество знаменательных частей речи в немецких артионимах (2737 русских единиц и 2140 немецких единиц).
-
Артионимы в целом относятся к разряду имен собственных,
обладающих значением и подлежащих обязательному переводу. Русские
лексические единицы в составе артионимов при переводе на немецкий язык в
наибольшей степени сохраняют синтаксическую соотнесенность со словом
или словосочетанием (80 % русских и чуть менее 70 % немецких
артионимических единиц). Немецкие артионимы при переводе на русский
язык трансформируются в иные формы соединения слов (более 30 %
немецких по сравнению с 20 % русских лексических единиц). При переводе
русских и немецких артионимов сохраняется морфологическая
соотнесенность с первоначальной частью речи (почти 80 % немецких и 70 % русских артионимических конструкций).
-
При исследовании апеллятивного сопровождения, выраженного обозначением жанра портрета, наиболее актуальным для немецкого искусства является существительное das Bildnis , для русского искусства портрет. При использовании специфичной терминологии, определяющей жанр пейзажа, немецкая артионимия преимущественно использует апеллятив die Landschaft, русская вид. В немецком эквиваленте натюрморта das Stilleben присутствует яркое национально-культурное своеобразие, поскольку существительное das Leben прямо противоположно смыслу французскому morte (смерть), лежащему в основе русского названия жанра.
-
Немецкие и русские артионимические единицы содержат определенную национально-специфическую лексику: прецедентные имена, названия облигаторных произведений, обозначения реалий и т.д., являющуюся основой фоновых знаний носителей языка.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Особенности ономастической периферии, артионимия как периферийный ономастический разряд
Ономастическое пространство представляет собой упорядоченное целое, внутренне организованную структуру, для работы с которой используется структурный подход. Родоначальником структурализма принято считать Ф. де Соссюра. Его «Курс общей лингвистики» заложил основы структурного подхода. «Соссюр никогда не употреблял слова "структура", представляя язык именно как систему, где все взаимообусловлено. Понимание языка как системы было давно усвоено теми, кто воспринял теорию Соссюра. … Если к этому добавить два других соссюровских принципа, а именно, что язык есть форма, а не субстанция, и что единицы языка можно определить только через их отношения, то тем самым мы приблизимся к той доктрине, которая привела к появлению понятия структура» (Бенвенист, 1974: 61).
Рассмотрение языка как системы подразумевает анализ его структуры. Внутренние отношения между взаимозависимыми единицами этой системы составляют структуру. Исследование этих отношений, всевозможных комбинаций между единицами языка с целью обнаружить определенную единую систему направлено на выявление структуры. «Языковая система – это совокупность языковых единиц, однако совокупность не любая, а лишь определенным образом упорядоченная. Понятие "система" (языка) нетождественно также и понятию "целое". Понятие "целое" отражает лишь одно из качеств языковой системы – ее завершенность, пребывание в состоянии относительной устойчивости, конечность восходящего этапа ее развития. Иногда понятие "система" (языка) отождествляется с понятием "организация"» (Алефиренко, 2005: 65).
Структурой можно обозначить само строение языка, общность всех связей и отношений между языковыми единицами. Именно структура определяет специфику языка и своеобразие языковых единиц. «Система языка – это целостное единство языковых единиц, находящихся между собой в определенных взаимосвязях и отношениях. Сама же совокупность закономерных связей и отношений между языковыми единицами, зависящих от их природы и определяющих своеобразие языковой системы в целом, образует структуру языковой системы. Структура – основное свойство языковой системы. Она предполагает расчлененность языка как целостного образования на составляющие, их взаимосвязь, взаимообусловленность и внутреннюю организацию» (Алефиренко, 2004: 5).
Структуралистский подход при понимании структуры как системы внутренних связей характерен для всей истории философии, начиная от Аристотеля. Сама идея о цельности мира и всеобщности явлений и форм лежит в основе понимания мироздания как космоса и упорядоченного целого. «Идея структуры пронизала многовековую философскую мысль не только как идея всеобщности, связанная с представлениями о цельности мира, космоса, движимого формой форм, но и в приложении к частным «целым», к ней прибегают, дабы располагать критериями упорядочения в ситуации, когда кризис метафизики не позволяет высказываться о всеобщем целом как о Порядке» (Эко, 2006: 334).
Разновидностью структурного подхода можно считать полевый подход, заключающийся в рассмотрении ономастического пространства в виде поля. Современные исследования ономастического пространства (В.И. Супрун, И.В. Крюкова, М.Э. Рут, О.С. Андреева, А.В. Антропова, Е.А. Бурмистрова, О.В. Врублевская, М.Б. Дюжева, А.М. Емельянова, О.В. Кирпичева, Ю.Н. Подымова, Е.А. Сотникова и др.) проводятся на основе полевого подхода.
Главным принципом полевого подхода к системе языка служит объединение языковых единиц по общности их функционального и семантического содержания. Единицы одного и того же языкового поля имеют ясно определяемое сходство в области функциональных или понятийных явлений. «Структурной спецификой полевой системы языка является выделение в поле ядра (центра) и периферии. Ядерные элементы языкового поля наиболее специализированы для выполнения функций поля, они систематически используются, функцию поля выполняют наиболее однозначно, наиболее частотны. Иными словами, ядро концентрирует в себе максимальный набор полеобразующих признаков. Периферию образуют языковые единицы с неполным набором этих признаков; более того, их интенсивность может быть существенно ослаблена. Граница между ядром и периферией нечеткая, размытая. Переход от ядра к периферии осуществляется постепенно, что позволяет выделять несколько периферийных зон поля (околоядерную, заядерную; ближнюю, дальнюю и крайнюю периферию)» (Алефиренко, 2005: 82).
Ядерные элементы отличаются набором определенных и достаточно четких признаков, в то время как периферийные единицы характеризуются признаками менее определенными, более индивидуальными. Полевые особенности у этих единиц выражены нечетко и выделяются с трудом. Это, как правило, экспрессивные образования, склонные к асистемности.
Понятие поля использовал в своих исследованиях по теории языка К. Бюлер. Полем он обозначал контекст (Umfeld): «Подобно тому, как краски живописца нуждаются в холсте, чтобы стать картиной, так и языковым символам требуется окружение, в котором они располагаются. Мы назовем его полем символов языка» (Бюлер, 2001: 127).
Эволюция функциональной парадигмы европейской артионимии
В первом примере названия «Das Ich» в качестве онима выступает личное местоимение первого лица, употребляемое в этом конкретном случае с артиклем среднего рода, который придает значение надындивидуальности. Название музыкальной группы «Oomph!» образовано из английского слова, обозначающего «физическую привлекательность», «шарм». В названии присутствует также восклицательный знак, придающий общему звучанию повышенную эмоциональность. «Звуки Му» вызывает сразу несколько ассоциаций: первая связана с особыми звуками, приписываемыми русскими носителями языка домашнему животному по имени «корова», вторая с известным мюзиклом 1959 года «Звуки музыки» (англ. The Sound of Music) (Гурьев, 2008). Название «5Nizza» состоит из цифры «5», апострофа и слова «Nizza», что вместе при чтении образует название группы «Пятница».
К особым свойствам этого подкласса относятся: стихийно-объективная номинация, использование заимствованных, низкочастотных, специализированных словообразовательных формантов, многозначность и конкретность семантики мотивирующих основ, сохраняющаяся в названиях музыкальных групп, использование языковой игры и др. В качестве названий музыкальных коллективов активно используются прецедентные источники различной природы, что обеспечивает особую лингвокультурологическую значимость названий музыкальных групп (Дюжева, 2007).
В основе большинства названий музыкальных групп лежат существительные, но встречаются также и прилагательные, и отглагольные прилагательные, и причастия, местоимения, числительные, даже междометия; все они субстантивируются, становясь онимом. Трансонимизация также характерна для этой группы онимов.
Ономастическая периферия развивается в последнее время очень интенсивно и в самых разных направлениях. Если ядерные онимы способны употребляться без родового слова, то для периферийных онимов присутствие родового слова почти всегда обязательно, иначе они переходят в состав нарицательной лексики или возвращаются в те разряды онимической лексики, из которой они были образованы. Н.В. Васильева предлагает несколько терминов для обозначения видового определяемого или апеллятива, сопровождающего имя собственное: идентификатор, приложение и даже апеллятивный конвой (Васильева, 2009: 3435). А.Г. Широков использует понятие «апеллятивно-онимического комплекса» (Широков, 2002: 9) Для периферийных онимов характерны слабая структурированность и бессистемность. Здесь возможны аббревиатуры, междометия, всевозможные сочетания букв и цифр. В периферийной зоне ономастического пространства, как правило, невозможно образование множественного числа: «Ономастическая периферия не предполагает употребления ее единиц в форме множественного числа: ресторан «Нептун», газета «День за днем», Волгоградский университет и многое другое» (Супрун, 2000: 52).
Для периферийных онимов отмечается ограниченность синтагматических связей: «Синтагматические связи имени собственного с другими единицами находятся в зависимости от его принадлежности к ядру или периферии. Единицы ономастического ядра имеют более широкую дистрибуцию, чем апеллятивы, периферийные онимы сочетаются с ограниченным набором единиц» (Супрун, 2000: 56).
В периферийных разрядах, где частота искусственной номинации является одним из ведущих признаков, замысел, концепция, идея, определяющие выбор слова, целиком зависят от личности человека, именующего объект. Понимание концепции, заложенной в названии, означает успех коммуникативного акта. Верно интерпретированное сообщение, закодированное в имени, создает творческое напряжение, присутствующее в любом творческом действии, в любом настоящем диалоге. Эффективное функционирование названия возможно при условии осуществленного тождества замысла номинатора при создании имени и восприятия этого имени потенциальным адресатом.
Искусственная номинация, лежащая в основе возникновения периферийных разрядов, составляет своеобразие этого пласта ономастической лексики: «Большая часть личных антропонимов являются непроизводными единицами. Они служат производящими основами для гипокористических и эспрессивно-оценочных форм, отчеств, фамилий, прозвищ. Гипокористика и прозвища образуются путем обратной деривации или ономастической аббревиации: Станислав Стас, Степанов Степан, Баранов Баран. Все периферийные единицы являются производными, в наиболее близкой к апеллятивам зоне онимообразование выступает в форме специфического фраземообразования (Новый год, Большой дом, Запорожский металлургический комбинат)» (Супрун, 2000: 58). Ярко выраженное лингвокультурологическое значение свойственно большинству онимов периферийной зоны. Созданные, как правило, из уже существующей лексической основы, они содержат в себе большой ассоциативный потенциал, доступный большинству носителей языка и составляющий фоновые знания определенного этноса. Культурный фактор периферийных онимов проявляется в зависимости от объема фоновых знаний носителя определенной культуры и становится источником возникновения комплекса устойчивых ассоциаций, продуцируемых онимом. Некоторые из них в силу своей важности, общеизвестности, большой частнотности употребления становятся прецедентными именами в определенной лингвокультуре.
Различия в оформлении артионимов, определяемые особенностями русской и немецкой грамматик
Стремление зашифровать определенное послание автора в артиониме или вызвать интерес и создать интригу отличают современный искусствоведческий дискурс. «Растущее количество названий, задача которых состоит в том, чтобы привлечь внимание аудитории, смоделировать эмоциональное восприятие и заинтриговать реципиента, позволяет предположить, что система названий искусствоведческого дискурса движется в сторону функционального аттрактора, связанного с усилением функции воздействия» (Ефремова, 2013: 14).
Произведение живописного искусства является индивидуальным, ни на какой другой не похожим объектом, имеющим четкие границы и расположение в пространстве. Как и остальные имена собственные, артионим выполняет идентифицирующую и дифференцирующую функции, так как благодаря ему становится возможным отличить один предмет от другого и рассматривать его как индивидуальное, оригинальное произведение искусства.
Мотивы, руководящие вызреванием имени художественного произведения, могут служить предметом исследований искусствоведов, так как часто в названии скрывается сущность самого живописного произведения искусства, над которой ломают головы знатоки и любители живописи и разгадку которой часто содержит артионим. Г. Леффин пишет: «Название так расцвечивает произведение, что появляется необходимость видеть картину так, как предписывает название. Название определяет способ рассмотрения картины и является до некоторой степени ключом для распознавания и восприятия произведения искусства, идеей, исходящей из честности именующего» (Leffin, 1987: 8)/ Своеобразное давление, которое оказывает название на зрителя, может быть желательным или отвергаться автором. «С одной стороны, есть художники, желающие оказать психическое влияние на зрителя через название; с другой стороны, существуют художники, которые не могут найти для своего произведения подходящего названия. Может даже случиться, что художники дают своим картинам названия лишь из-за предстоящей выставки и при этом руководствуются первым впечатлением, которое оказывает на них картина, когда они берут ее в руки. Другие художники снабжают свои картины только буквенно-цифровой маркировкой» (Brеndler А., 2004: 54).
А. Брендлер пишет о том, что во время выставки Винсента ван Гога в Бремене в 20022003 гг. названия его картин были снова переработаны и изменены. Перевод на другие языки еще более усложнил процесс идентификации картин. Некоторые музеи, как, например, музейный комплекс Гомброих (die Museumsinsel Hombroich) вообще отказался от названий для того, чтобы избежать влияния на зрителя и не ослабить силы влияния произведения искусства (Brendler А., 2004: 544).
Изменения в понимании названия живописного произведения, его роли в современном искусстве трудно опровергнуть. «У некоторых современных художников названия являются незаменимой частью произведения. Пример Пауль Клее (18791940). Мало кто из них давали своим произведениям названия так по-особенному и методично. Для Клее они являются не просто дополнением к самостоятельному произведению, но незаменимой помощью для восприятия картины. Визуальное дополняется языковым содержанием. Картина Клее без названия Клее кажется подозрительной, вызывает недоумение, раздражение. Длина некоторых из его названий картин или названия для абстрактных картин производят эффект и объясняют оригинальность» (Polte, 2011: 2). Клее не боялся менять названия, даже когда картина была уже готова. Более привлекательный вариант мог послужить причиной того, что картина будет лучше продаваться. Исследования в области артионимии иногда схожи с детективными историями, когда требуется кропотливое расследование, где определяются причины возникновения названия, сроки его изменения и все имеющиеся варианты. В. Бек писал: «Очень тяжело и во многих случаях даже невозможно найти источник возникновения названия известных произведений. Обычно оно анонимно, как одна из народных песен, корень невидим, и незаметно из нежного, пусть даже многообещающего ростка образуется мощный стебель, который отстаивает свое место. В изобразительном искусстве XVII в., с одной стороны, доминирует индивидуальное восприятие модели, с другой стороны, намного большее число картин исторически было бы неинтересно, изображая совершенно незнакомые личности, а название берет на себя задачу обосновать универсальность произведения искусства благодаря изобретению типизации» (Boeck, 1950: 219).
Сравнение большого числа произведений искусства, созданных в одно и то же время, дает возможность вычленить типы названий и определить наиболее подходящее. Основание для выбора формулировки названия картины могут дать биографические или искусствоведческие источники, работа в музеях. Для историков искусства названия картин важны еще и потому, что иногда именно они остаются единственным свидетельством того, что картины существовали, если они были потеряны или уничтожены. Полный масштаб работ художника может быть оценен именно благодаря всему списку названий его работ. Только благодаря названиям становится возможным реконструировать хронологические и творческие особенности художника и его жизненного пути.
Трансформационные особенности перевода немецких и русских артионимов
А.А. Шахматов считает, что простые предложения в русском языке имеют две разновидности (Шахматов, 2001: 33-34). Первую составляют предложения, в которых субъект и предикат выражаются в одном члене предложения (состоящем из одного слова): это предложения односоставные. «Предложения русского языка распадаются в этом отношении на две главные разновидности: к первой принадлежат предложения, в которых указанное сочетание субъекта и предиката находит себе соответствие в одном члене предложения (выраженном большею частью одним словом) это предложения односоставные» (Шахматов, 2001: 33). Односоставные предложения могут быть определенно-личными (глагольными), неопределенно-личными (глагольными), обобщенно-личными (глагольны ми), безличными (глагольными и именными), инфинитивными (глагольными), номинативными (именными) и генитивными (именными) (Валгина, 2003: 153). Среди русских артионимов можно найти следующие примеры: «Сегодня ты, а завтра я» (Богдан Виллевальде), «Седина в голову, а бес в ребро» (Клавдий Степанов). Эти примеры имеют все признаки номинативных предложений, «они относятся к именному типу и имеют четко выраженную, определенную форму это именительный падеж существительного (реже личного местоимения или числительного)» (Валгина, 2003: 171). Но Н.С. Валгина уточняет, что существуют некоторые синтаксические конструкции, не относящиеся к номинативным предложениям, которые «либо не заключают в себе значения бытия, существования и не способны к самостоятельному функционированию, либо являются неполными двусоставными предложениями с имеющимся членом в форме именительного падежа» (Валгина, 2003: 180). К таким конструкциям в числе других она и причисляет всевозможные названия (Валгина, 2003: 180).
В Энциклопедии «Русский язык» под редакцией Ю.Н. Караулова номинативное и назывное предложения объединены в одной статье и не различаются между собой (Ширяев, 1997: 268). Для ономастического анализа не так важны эти разночтения в определении номинативного предложения, поскольку определяющим является сам факт оформления артионима в виде предложения. Мы предлагаем отнести данные и похожие на эти примеры к номинативным предложениям, оформляющим артионимические конструкции.
Вторую разновидность составляют предложения двусоставные, где субъект и предикат выражены в разных словах, которые обозначаются подлежащим и сказуемым и составляют основу предложения: «Ко второй разновидности принадлежат предложения, в которых субъект и предикат находят себе выражение каждый в особом члене (особом слове) предложения; это предложения двусоставные, причем главный член одного из обоих составов соответствует субъекту, а главный член другого состава предикату; как увидим ниже, в значительном числе случаев эти главные члены двусоставных предложений находятся между собой в грамматической связи; такие грамматически между собой связанные (согласованные) члены двусоставных предложений называются подлежащим и сказуемым, причем подлежащее это главный член господствующего, а сказуемое главный член зависимого состава» (Шахматов, 2001: 34).
Н.Ю. Шведова формулирует основные признаки предикативной основы: «Сказуемое всегда обозначает осуществляющийся во времени предикативный признак (действие, состояние, свойство, качество), а подлежащее – субъект, т.е. носителя или производителя этого признака» (Шведова, 1998: 396).
Сочетание слов оформляется в предложение в случае, если содержит предикативную словоформу, где предикат может быть и неглагольным, или без предикативной словоформы, где два главных члена – подлежащее и сказуемое, т.е. обладание предикативной структурой формирует предложение. Одним из наиболее важных признаков предложения является также интонация, благодаря которой предложения становятся повествовательными, вопросительными или восклицательными (Маслов, 1987: 169).
Для немецкого языка очень характерно наличие глагола-связки. В русском «связка может быть и нулевой; отсутствие связки (нулевая связка) показывает настоящее время по сравнению с наличием связки для прошедшего и будущего времени: она – врач, она была (или будет) врачом» (Реформатский, 1996: 177). Для немецкого языка нулевая связка невозможна, она всегда выражается глаголом sein в спрягаемых формах.
В.Г. Адмони в качестве основных трех черт немецкого синтаксиса отмечает глагольность: «Глагольность исключительно широко распространена в структуре древних индоевропейских языков и составляет одну из характернейших черт их строя» (Адмони, 1963: 253).
Второй главной чертой Адмони считает номинативность. «Начиная с древневерхненемецкого и вплоть до настоящего времени в огромном большинстве предложений каждого текста имеется подлежащее, выраженное именительным падежом» (Адмони, 1963: 263).
В качестве третьего основного структурного признака немецкого предложения В.Г. Адмони выдвигает двусоставность немецкого предложения, которая по мере развития немецкого языка приобретает все большее значение. «Стремление к тому, чтобы структура предложения сохраняла свою типическую двухкомпонентную форму даже тогда, когда это не требуется семантикой предложения, является лишь частью общей тенденции немецкого языка к четкому формальному наполнению основных структурных схем предложения и словосочетания» (Адмони, 1963: 274).