Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Феномен игры как объект междисциплинарного исследования 11
1.1. К характеристики понятия игры 11
1.2. Философский аспект игры 13
1.3. Понятие игры в психологии и педагогике 27
1.4. Игра как социальное явление 33
1.5. Игра и морально-этические принципы 40
1.6. Лингвистические исследования феномена игры 45
Выводы по главе 1 49
Глава 2. Номинативные поля концепта ИГРА/GIOCO в русском и итальянском языках 51
2.1. О понятии концепта в современной лингвистике 51
2.2. Характеристика номинативных полей концепта ИГРА/GIOCO 55
2.2.1. Понятие и структура номинативного поля 55
2.2.2. Номинативные поля концепта ИГРА/GIOCO как фрагмент языковой картины мира 57
2.2.3. К этимологии слов ИГРА/ИГРАТЬ и GIOCO/GIOCARE 62
2.3. Типология игровой лексики в русском и итальянском языках 68
2.3.1. Детские игры 71
2.3.2. Спортивные игры 75
2.3.3. Компьютерные игры 82
2.3.4. Азартные игры 84
2.4. Театрально-игровая лексика 88
Выводы по главе 2 92
Глава 3. Функции игровой лексики в различных жанрах СМИ 93
3.1. О языке СМИ 93
3.2. Основные жанры общественно-политических текстов 106
3.3. Жанры, использующие игровую лексику в прямом значении 109
3.3.1. Спортивный комментарий 109
3.3.2. Культурная хроника 114
3.4. Метафорическое использование игровой лексики в языке СМИ 120
3.4.1. Интервью, пресс-конференции и другие публичные выступления политиков 120
3.4.2. Сферы-источники игровой лексики 128
3.4.2.1. Лексика азартных игр 128
3.4.2.2. Спортивно-игровая лексика 133
3.4.2.3 Театрально-игровая и цирковая лексика 158
Выводы по главе 3 164
Заключение 165
Список использованной литературы 169
Список использованных словарей 183
Список источников текстов 186
Приложение 201
- Понятие игры в психологии и педагогике
- Номинативные поля концепта ИГРА/GIOCO как фрагмент языковой картины мира
- О языке СМИ
- Интервью, пресс-конференции и другие публичные выступления политиков
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью игры в целом как одного из наиболее универсальных и многоаспектных феноменов, являющегося компонентом концептуальной и языковой картин мира, а также его лингвистического аспекта. Кроме того , анализ метафорического потенциала игровой лексики позволяет рассматривать её в качестве одного из источников образности языка СМИ,
усиливающей воздействие на реципиентов, что весьма актуально в условиях роста социальной активности в современном обществе.
Методологической базой исследования послужили труды российских и зарубежных учёных по теории игр (Апинян Т.А., Берлянд И. Е., Вдовиченко А.В. , Кошелев А. Д. , Кронгауз М.А., Кустова Г. И. , Ретюнских Л. Т. , Шмелев А.Д., Бёрн Э., Кайуа Р., Хёйзинга Й., Barone F. , Bencivegna E., Bicchieri C.), по когнитивной лингвистике (Беляевская Е.Г., Болдырев Н.Н., Демьянков В.З., Ирисханова О.К., Караулов Ю.Н., Кубрякова Е.С., Степанов Ю. С., Вежбицкая А., Barsalou L.W., Croft W., Cruse D.A., Falconnier G., Rosch H., Turner M.), по теории когнитивной метафоры (Арутюнова Н.Д., Будаев Э.В., Брагина Н.Г., Кустова Г.И., Москвин В.П., Чудинов А.П., Лакофф Дж., Джонсон М., Маккормак Э., Bazzanella С., Cacciari C., Casadei F., Danesi M.).
Объектом исследования является концептуализация и вербализация феномена игры.
В качестве предмета исследования выступают лексические средства репрезентации концепта ИГРА/GIOCO в русском и итальянском языках.
Цель работы состоит в выявлении специфики использования игровой лексики в различных жанрах массмедийных те кстов на русском и итальянском языках.
Для достижения поставленной цели необходимо решение следующих задач:
обобщение результатов изучения феномена игры как междисциплинарного объекта в философии, психологии, социологии, этике, лингвистике;
описание номенклатуры лексических единиц русского и итальянского языков в составе номинативных полей указанного концепта;
анализ функций игровой лексики в различных жанрах СМИ;
выявление особенностей функционирования игровой метафоры в
сопоставляемых языках.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые:
игровая лексика рассматривается в языке СМИ на примере различных
жанров (спортивный комментарий, культурная хроника, редакционная
статья, интервью, пресс-конференция);
анализ игровой лексики осуществляется с учётом её использования в
прямом или переносном (метафорическом) значении;
выявляются основные области-источники метафоризации игровой лексики в дискурсе СМИ;
сопоставительное исследование игровых метафор в русском и итальянском языках позволяет выявить как общие, так и отличительные черты политической коммуникации в России и Италии;
исследование проводится не только на основе печатных изданий СМИ, но также с привлечением видеоматериалов (пресс-конференции, интервью) на русском и итальянском языках.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что описание
обширного семантического поля игры с точки зрения метафоризации
входящих в его состав лексем вносит вклад в сопоставительную
лексикологию русского и итальянского языков. Обращение к
функционированию языковых репрезентантов концепта ИГРА/GIOCO способствует более глубокому и разностороннему изучению указанного концепта, играющего важную роль в жизни человека , а также дальнейшей разработке игровой модели межличностного общения. Кроме того, анализ использования игровой лексики двух языков в различных жанрах СМИ может быть полезен при изучении особенностей массмедийной коммуникации в сопоставительном аспекте.
Практическая ценность диссертации определяется возможностью использования её результатов в курсах и семинарах по общему языкознанию, когнитивной семантике, анализу дискурса, в практике перевода, а также в преподавании русского и итальянского языков.
Материалом исследования послужили в основном лексемы и – в небольшом количестве – фразеологизмы, составляющие номинативные поля концепта ИГРА/GIOCO, взятые из словарей, а также из текстов СМИ разного жанра на русском и итальянском языках. Общее число проанализированных примеров составляет более 200, длительность воспроизведения видео- и аудиоматериалов – около 8 часов.
Методы исследования определяются целями и задачами работы и включают методы наблюдения, описания, обобщения, а также метод сплошной выборки, сопоставительный метод, ко нтекстуальный анализ и концептуальный анализ.
Достоверность и обоснованность полученных результатов
обеспечивается комплексной методикой исследования, подтверждается репрезентативным объёмом проанализированного материала и глубоким изучением теоретических трудов.
Положения, выносимые на защиту:
-
Концепт ИГРА/GIOCO является одним из основных в коммуникативном пространстве русского и итальянского языков, поскольку феномен игры сопровождает человека на протяжении всей его жизни, что находит отражение в обширном лексико-фразеологическом пласте, образующем номинативные поля указанного концепта.
-
Игровая лексика — это совокупность лексем и фразеологических единиц, репрезентирующих концепт ИГРА/GIOCO и представляющих собой названия игр, а также номинации временных, результативных и прочих аспектов игры. Данный лексико-фразеологический пласт характеризуется широкой сферой функционирования и пронизывает все жанры языка СМИ.
-
Использование в языке СМИ игровой лексики обусловлено жанровой принадлежностью общественно-политических текстов и может быть как прямым, так и метафорическим: в спортивном комментарии и культурной хронике игровая лексика выступает в прямом (непереносном)
значении. Метафоризация игровой лексики наблюдается в таких жанрах СМИ, как редакционная статья, политическое интервью, пресс-конференция и публичные выступления политиков.
-
Разновидностью игровой лексики является театрально-игровая, а также цирковая, поскольку она выступает в качестве источника большого числа метафор, использующихся в политическим дискурсе.
-
Языковая игра, т. е. вербальное действие, воспринимаемое как шутка или каламбур, не рассматривается в качестве разновидности игры в нашем понимании, поскольку в данной диссертации игра трактуется как реальное действие, для которого характерно следующее: локализация в пространстве и времени, выключенность из обыденного течения жизни, наличие контрагента, протекание в форме чередования игровых действий.
-
Игровая лексика отражает особенности культуры народа, поэтому каждый язык характеризуется специфическим составом и особенностями функционирования данного раздела словарного состава языка.
Апробация работы. Основные положения диссертации прошли апробацию в виде докладов на заседаниях кафедры общего и сравнительного языкознания ФГБОУ ВО МГЛУ в 2013–2016 гг. и освещены в трёх публикациях по т еме исследования общим объёмом 1,7 п.л. в изданиях, включенных в «Перечень российских рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы научные результаты диссертации на соискание ученных степеней доктора и кандидата наук».
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, списка источников текстов на русском и итальянском языках, списка видео- и аудиоматериалов.
Понятие игры в психологии и педагогике
Обратимся к психологическому подходу к проблеме игры. Важно отметить, что данная научная дисциплина занимается взаимоотношениями между внешним и внутренним миром человека, то есть в центре внимания находятся человек и окружающая его действительность.
В связи с этим игра часто исследуется с помощью эмпирических методов, а именно экспериментов с участием детей или взрослых, чтобы понять, каким образом люди играют и что в это время происходит на уровне психики, то есть понять «специфику реального и символического действия человека в игре» [Будякова 2005: 23]. Можно полагать, что в данном случае задача психологии состоит в выявлении причин склонности детей к игре.
Психологи (Л.С. Выготский, К. Гроос, Ж. Пиаже, З. Фрейд, Я. Морено, С.Н. Карпова, Н.Г. Лысюк, С.А. Шмаков, С. Миллер и др.) рассматривали вопрос о роли и функциях игры в жизни ребенка. При этом интерес ученых концентрировался не только на взаимоотношении игра-дети, но и на межличностных отношениях взрослых. Так, Эрик Бёрн в книге «Игры, в которые играют люди» выдвигает идею о ролевой игре взрослых, считая, что все люди постоянно играют какую-либо роль.
Значительный вклад в изучение психологии игры был внесен Карлом Гроосом, который разработал так называемую «теорию упражнения» [Гроос 1916: 49]. В данной теории особое внимание уделяется подготовительной функции игры. Автор утверждает, что игра -это врожденная потребность человека, совершать действия, предваряющие события реальной жизни, поэтому она очень важна ля развития способностей ребенка как личности, а также для его социализации. Кроме того, Гроос считает, что игровая деятельность детей (как впрочем, и животных) основана на необходимости проявлять инстинкты, которые закрепляются путем подражания взрослым. Гроос делает вывод, что склонность к игре у детей является необходимым этапом подготовки к самостоятельной жизни и адаптации к окружающей среде. Таким образом, вопреки мнению Аристотеля, считавшего иру деятельностью «ради отдохновения» [Аристотель 1983: 630], Гроос рассматривает ее как необходимую подготовку к жизни.
Подобное внимание к детским играм объясняется тем, что в них есть все многочисленные элементы ежедневной жизни, трансформированные ребенком в понятную для него форму.
Дальнейший шаг в исследовании игры представляет собой теория Ж. Пиаже. Наблюдая игру детей, ученый впервые выявил основные различия, присутствующие на когнитивном уровне между взрослыми и детьми. Кроме того, анализируя развитие интеллектуальных способностей ребенка, Ж. Пиаже установил особенности в игровом поведении детей различных возрастов и пришел к выводу, что наблюдая за изменением игрового поведения ребенка, можно судить о том, какие перемены происходят в его психике. Ж. Пиаже выделил три макростадии развития игровой деятельности детей: игры-упражнения (с 0 до 2 лет), символическая игра (с 2 до 8), игра по правилам (с 7 до 11). Эти фазы связаны друг с другом, и каждой из них соответствует специфическая интеллектуальная функция. [Пиаже 2008: 117-120].
Обратимся к взглядам Л.С. Выготского, поскольку в своих работах ученый представляет углубленное изучение игр детей. В то время как Ж. Пиаже обращается к анализу только детских игр, взгляд на игру Выготского гораздо шире и может быть отнесен также и к игре взрослых.
Л.С. Выготский говорит о зоне ближайшего развития ребенка, то есть игра развивает способности, которыми ребенок еще не обладает в полной мере. Решая возникающие задачи, дети развивают определенную психическую область. По этой причине игра влияет не только на когнитивную деятельность, но также на аффективную сферу. В игре присутствует одновременно спонтанность и структура, поскольку с одной стороны существует скрупулёзная подготовка к решению задачи, а с другой – свобода, легкость и движение; именно данное сочетание способствует развитию. «Возникает игра, которая, с точки зрения вопроса о том, почему ребенок играет, всегда должна быть понята как воображаемая иллюзорная реализация нереализуемых желаний». [Выготский 1966: 62]
В концепции Выготского, безусловно, привлекает внимание понятие «реализация нереализуемых желаний», актуальное, потому, что дети полностью зависят от родителей и целого ряда обстоятельств и только в игре могут быть взрослыми, самостоятельными, сильными, успешными и т.д.
С рассматриваемым понятием связана способность ребенка к абстрагированию. Л.С. Выготский отмечает, что в игре «отделяется мысль от вещи потому, что кусок дерева начинает играть роль куклы, палочка становится лошадью, действие по правилам начинает отделяться от мысли, а не от самой вещи. […] Это такой переворот в отношении ребенка к реальной, конкретной ближайшей ситуации, который трудно оценить во всем его значении. Ребенок делает это не сразу. Отрывать мысль (значение слова) от вещи – это страшно трудная задача для ребенка. Игра является переходной формой к этому». [там же: 66]
Еще один момент, который необходимо отметить в концепции Выготского, – это правила игры. Они являются важнейшим элементом в детских играх, кроме того , правила всегда выступают как одна из ключевых составляющих игры в целом. Правила игры существенны не только для детей, так как без правил, без договоренности между участниками нет игры, будь она предназначена для детей или для взрослых.
В тесной связи с правилами игры находится еще один ее не менее значимый элемент, а именно роль. В каждой игре роль является неотъемлемой частью игрового процесса, игроки договариваются, какую роль взять и играть. Этот процесс также реализует магическую функцию, поскольку в игре предусмотрена другая, вымышленная действительность.
Д.Б. Эльконин указывает на то, что способность ребенка переключаться с одной роли на другую придает ему определенную гибкость ума. Игра с этой точки зрения – не просто упражнение в воображении, «она позволяет обеспечить интеллектуальную гибкость человека, привлечь в игровое поведение рациональную, а также эмоциональную функцию мышления» [Эльконин 1999: 79]. Такой же подход можно найти в труде М.С. Кагана «Философия культуры», где ученый подчеркивает решающую функцию игры в процессе развития ребенка, связывая его с более широким культурным анализом: «в этой своеобразной детской практике добываются знания деятельности и поведения взрослых, человеческих взаимоотношений, норм социальной жизни и одновременно — знание ребенком самого себя, своего характера, интересов, психологии [Каган 1996: 226]…игра была, остается и всегда будет наиболее эффективным инструментом культуры, предназначенным для формирования человеческого сознания ребенка как культурного существа» [там же: 246].
Анализ взглядов упомянутых выше авторов, рассматривающих игру с точки зрения педагогики, позволяет сделать следующие выводы:
игра способствует моделированию реальности и проявлению символического и абстрактного мышления, что помогает описывать и воспринимать реальность;
игра есть обучающий педагогический прием, способствующий освоению социальных ролей;
игра дает чувство удовлетворения;
игра – это социальная деятельность;
игровая деятельность тесно связана с реальностью, поскольку через игру дети формируют свою личность и становятся более активными в реальном мире.
Следовательно, игра в педагогике рассматривается как подражание миру взрослых через повторение событий или реализацию ролей, имеющих особое значение для ребенка.
Анализируя игру с точки зрения взрослого человека, итальянские ученые Пиер Алдо Роватти и Альессандро Даль Лаго рассматривают ее в ином аспекте: и гра как терапевтическое средство , способное смягчить восприятие сложных жизненных ситуаций.
Номинативные поля концепта ИГРА/GIOCO как фрагмент языковой картины мира
Процесс формирования номинативного поля является одновременно лингвистическим и экстралингвистическим, для феномена игры это особенно важно, поскольку для проведения полноценного анализа особенностей функционирования игровой лексики в двух языках необходимо учитывать их национальную специфику. У каждого народа есть собственные представления о членении мира, следовательно, номинативные поля ит альянского слова gioco и русского игра соответствуют друг другу лишь частично. «Межъязыковое сопоставление позволяет выявить общие и специфические черты одноимённых полевых структур разных языков, что способствует решению проблемы соотношения универсального и идиоэтнического в языке» [Башарина 2007: 95].
Способ классификации действительности в двух языках, несомненно, отличается, это относится и к игре: «каждая культура облекает игру в свои “одежды”, поскольку культура живёт и развивается в языковой оболочке и содержание культуры диктует характер и состояние этой оболочки» [Вендина 2006: 375]. Что касается языковой картины мира, она основана на классификации реальности посредством языка, в частности: «Картина мира есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека.
Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром» [Серебренников 1988: 19–20]. «В силу всеобщности человеческого мышления и универсальности механизма познания окружающего мира в каждом языке, особенно в его лексическом составе, и мировоззрении носителей языка формируется определённое представление о мире, его законах, о пространственных, временных связях предметов и природных явлений» [там же: 118]. Понятие языковой картины мира обычно противопоставляется концептуальной картиной мира, с которой она взаимосвязана. [Корнилов 2014: 348].
Это показывает, что язык является мощным инструментом, который влияет на поведение человека. В процессе «присвоения» языковой реальности для взаимодействия с другими говорящий впитывает из окружающей среды общепринятые модели языкового поведения и одновременно «строит» внутри себя индивидуальную языковую картину мира. Это подтверждается многочисленными лингвокультурологическими и психолингвистическими исследованиями, где, например, анализируются ассоциации слов, используемых представителями различных социальных групп.
Важно отметить, что языковая картина мира не дает возможности полного описания особенностей функционирования и гровой лексики, поскольку через нее мы можем анализировать только языковые знаки, которые образуют совокупное семантическое пространство языка. На наш взгляд, необходимо обратиться к понятию «когнитивная картина мира, которая существует в виде концептов, о бразующих концептосферу народа». [Попова, Стернин 2007 : 6]. Именно когнитивная (концептуальная) картина мира дает ключ к пониманию построения и использования игровых метафор в русском и итальянском языках.
В ходе сравнительного анализа русской и итальянской языковых картин мира мы отталкиваемся от работы Ю.В. Рылова, отмечающего, что «языковая картина мира связывается с его лексикой: именно слова делят окружающую действительность на участки, […] поэтому семантическое и функциональное тождество двух слов в разных языках в принципе невозможно, а имеются лишь различного рода соответствия» [Рылов 2006: 10]. Театральная игра, музыка и свадьба в итальянском языке обозначаются тремя различными глаголами, не связанными с номинативным полем GIOCO: recitare, suonare, celebrare, в то время как в русском языке все три действия обозначаются глаголом ИГРАТЬ. Это показывает, что сущность игры — одна, но она приобретает многочисленные оттенки, в том числе и культурные, открывающие возможности для бесконечных языковых комбинаций.
В связи с этим, с нашей точки зрения, интересно отметить особенности семантики русского глагола в сравнении с итальянским. Наблюдения показывают, что для русского языка характерна гипонимия. В то время как, например, глагол fare может встречаться в огромном числе разнообразных контекстов и, по данным Ю.В. Рылова, занимает 15-е место по частотности, русскому глаголу делать отводится всего лишь 151-е место [Рылов 2003: 85]. Глагол fare можно использовать для обозначения самых разных действий, тогда ка к делать имеет более ограниченное применение и узкое значение. Это происходит потому, что, как справедливо отмечает Ю.В. Рылов, «в глагольной сфере исследуемых языков действуют две противоположные тенденции — детализации и универсализации действия. Сфера использования fare оказывается гораздо шире по сравнению с соответствующим русским глаголом» [Рылов 2006: 132].
Исходя из нашего опыта, можно отметить, что данная тенденция встречается ещё, например, в глаголах движения русского языка, количество которых (и точность обозначения направления) намного больше, чем в итальянском, где в большинстве случаев употребляются только два глагола (andare, venire). Таким образом, итальянский язык более «сфокусирован на цель», при этом специфическое, точное описание действия отходит на второй план, а в русском языке отмечается противоположная тенденция. По нашему мнению, в глаголах giocare/играть происходит замена двух систем, и это связано с национальной языковой картиной мира, поскольку в русском языке выходит на первый п лан «игра как цель» (забава, развлечение и удовольствие), а в итальянском на первом плане — действие, передающееся четырьмя глаголами. Следовательно, образуются четыре действия/глагола: gioco (giocare), recitazione (recitare), musica (suonare), matrimonio (celebrare). Таким образом, в русском языке наблюдается универсализация, в то время как в итальянском — детализация. Следовательно, данные концептосферы отличаются друг от друга как показывают лексические единицы. Концепт ИГРА в русском языке наглядно можно представить таким образом:
На данной схеме отображено все, что касается, даже частично и или в метафорическом значении, концепта ИГРА. Включение метафоры связано с тем что, как справедливо отмечает Т.А. Апинян, «первая модальность игры – метафора. Все, что связано с игрой, метафорично» [Апинян 2003:117], и поэтому сам феномен игры способствует проявлению метафоры в языке, так как игра по своей сути является метафорической деятельностью. Данная схема показывает, что концепт ИГРА с полным правом может быть назван суперконцептом, поскольку использование игровой лексики распространяется на самые разнообразные сферы. Тем не менее мы не будем анализировать все указанные сферы, а лишь несколько из них, касающиеся языка СМИ.
В итальянском языке репрезентация к онцепта ИГРА выглядит немного иначе.
Основные компоненты игры являются общими как в русском, так и в итальянском языке, хотя в итальянском языке наблюдаются лакуны. На основаниbэтого мы можем говорить о том, что концепт ИГРА/GIOCO частично совпадают. ИГРА в настоящей работе представлена прежде всего как универсальное явление, которое затем воплощается и реализуется в лексике, то есть в «национальной специфике значений языковых единиц» [Попова, Стернин 2007: 7].
Поскольку игровая деятельность присутствует во всех культурах и отображается во всех языках, мы считаем, что для сопоставительного анализа необходимо определить, какие общие черты концепта ИГРА/GIOCO представлены в русском и итальянском языках.
О языке СМИ
Язык СМИ обладает огромным потенциалом воздействия на общество. С одной стороны, язык СМИ отражает процессы, происходящие в конкретном соцуме, а с другой — сам оказывает на него влияние. Роль СМИ в современном обществе постоянно растет, особенно с учетом возможностей глобальной сети Интернет и средств мобильной связи, оказывающих сильнейшее воздействие на общественное и индивидуальное сознание. СМИ формируют «языковой вкус эпохи» [Гингель 2008: 62]. Это объясняется тем, что любой текст передает не только факты и информацию о конкретном событии или явлении, но и позицию автора. В наибольшей степени это относится к текстам массовой коммуникации, так как распространение информации с помощью СМИ способствует оценке окружающей действительности, моделируя соответствующую картину мира [Володина 2008:12].
Средства массовой информации условно можно разделить на:
1. визуальные (периодическая печать: газеты, журналы, статьи в глобальной сети Интернет);
2. аудиальные (радио);
3. аудиовизуальные (телевидение). На первый взгляд, они представляют совершенно различные и разрозненные средства передачи информации, однако традиционно их объединяют в единую систему массовой коммуникации, поскольку все они обладают схожими функциями и особой структурой коммуникативного процесса.
К основным функциям средств массовой информации традиционно относят следующие: — информационную (часто изложение фактов сопровождается комментарием к ним, их анализом и оценкой);
— познавательно-просветительную, образовательно-воспитательную (передавая многообразную культурную, историческую научную информацию, СМИ способствуют пополнению фонда конечного адресата);
— функцию воздействия (СМИ иногда называют «четвертой властью»: особенно ярко эта функция проявляется в кризисные периоды, а также во время предвыборных кампаний);
— гедонистическую (любая информация воспринимается с большим положительным эффектом, когда сам способ и манера её передачи вызывает чувство удовольствия, отвечает эстетическим потребностям читателя/слушателя).
Как отмечают К .В. Буравцова и М.Л. Королева, современную эпоху «тотальной информатизации общества» характеризует формирование особого языка СМИ, который имеет собственные формы выражения, систематизирующие наше восприятие, создающие особые «информационные построения действительности» [Буравцова, Королева, URL: http://e-koncept.ru/2016/46137.htm].
Современный язык средств массовой коммуникации обладает также некоторыми специфическими характеристиками: демократизация публицистического стиля и расширение нормативных границ языка средств массовой коммуникации, а также следование речевой моде, в том числе «американизация» [там же].
Нельзя не согласиться с Г.Я. Солгаником, который пишет в с воей статье «Язык СМИ на современном этапе», что «язык СМИ действует на огромном духовном пространстве, включая в свою орбиту политику, идеологию, культуру (науку, искусство, литературу, религию), экономику, быт. И каждая из этих областей функционирования СМИ накладывает отпечаток на их язык, определяя те или иные его особенности» [Солганик 2010: 21-24.]. Анализируя состояние и особенности функционирования языка средств массовой коммуникации, ученый приходит к выводу, что основой языка СМИ является язык политики. При этом автор отмечает, что взаимодействие общественно-политического языка и языка СМИ носит двойственный характер , так как оба пласта оказывают друг на друга обоюдное влияние.
Дискурс СМИ, охватывающий различные типы и жанры текста, характеризуется относительной свободой в плане использования языковых средств, и в первую очередь – лексики [Язык средств массовой информации, 2007]. Язык СМИ не только использует единицы других функциональных стилей, но и модифицирует их, порой меняя первоначальное значение, а также привнося многозначность или омонимичность.
Однако процесс расширения границ языка СМИ за счет включения единиц прочих функциональных стилей достаточно противоречив. Так, по мнению Е .А. Гингель, языковая распущенность, тиражирование языковых ошибок, речевая неряшливость в средствах массовой информации порождают многие «болезни» языка [Гингель 2008: 62-64]. Ненормированное или даже некорректное использование лексики в СМИ, неоправданные неологизмы деформируют восприятие реципиента. Мы полностью разделяем точку зрения Е.А. Гингель, что «любые отклонения от нормы должны быть ситуативно или стилистически оправданы, отражать реально существующие в языке вариантные формы, а не произвольное желание говорящего или пишущего» [там же].
Если раньше (Российская Империя и СССР) существовали строгие нормы использования литературного языка в СМИ, проводилась тщательная редакторская и корректорская правка, то в настоящее время в большинстве случаев эти нормы не соблюдаются. Более того, Интернет дает возможность вступать в некий диалог с авторами статей и /или с другими читателями, поскольку в большинстве случаев имеется возможность прокомментировать прочитанное или увиденное. И если журналистская статья проходит хоть какую-то проверку, то комментарии частных пользователей никем не редактируются. На многих российских сайтах (в том числе и СМИ) можно увидеть предложение сообщить об ошибке модераторам сайта, то есть корректорская работа перекладывается на потенциального читателя.
Таким образом, «доступность информации делает Интернет грозным соперником любого традиционного средства массовой информации» [Ворошилов 2000: 61], и с одной стороны, дает колоссальные возможности для образования, однако одновременно демонстрирует безграмотность. С другой стороны, СМИ остаются одним из основных источников информации, а также одним из ведущих каналов воздействия на граждан. Благодаря современным технологиям в СМИ возникают новые процессы, возникают новые формы воздействия на аудиторию.
Обратимся к языковым особенностям средств массовой информации Италии, которые можно определить следующим образом: «язык итальянских СМИ – это инновационный язык по отношению к кодифицированным грамматикам; инновационный, но не революционный, даже если присутствуют спорадические отклонения от нормы, но не осознанные, а скорее вызванные невнимательностью, поспешностью или безграмотностью, того кто пишет или говорит» [Masini 2003: 17]. То есть можно говорить о том, что игнорирование норм литературного языка в Италии еще не приняло таких масштабов, как в России.
Продолжая наш анализ итальянских СМИ, стоит отметить, что ещё двадцать лет назад известный итальянский лингвист Раффаэле Симоне говорил, что СМИ больше не несут «воспитательной функции, а скорее отражают» [Simone 1987: 53], то есть повторяют и усиливают лингвистические процессы и феномены. Мы разделяем его точку зрения, особенно если вспомнить о том, что после Второй мировой войны итальянские СМИ взяли на себя задачу обучить итальянцев литературному итальянскому языку. Всем итальянцам известна телепередача «Non mai troppo tardi»2, где практикующий учитель начальных классов преподавал итальянский язык. Этот процесс длился почти 20 лет, поскольку большинство итальянцев не владели ни устной, ни письменной речью, а были носителями только многочисленных диалектов. Однако, если говорить о современности, то на данный момент итальянские СМИ эту функцию более не несут.
Кроме того, особенность современного языка СМИ в Италии заключается во внедрении большого количества англицизмов, даже при наличии итальянских эквивалентов. Англицизмы широко присутствуют в итальянском языке, поскольку итальянское общество и культура находятся под влиянием английской и американской культур. В частности, значительную роль играют новые технологии, так как часто, не имея аналогов в итальянском языке, принимается английское название.
Интервью, пресс-конференции и другие публичные выступления политиков
Ранее мы рассмотрели специфику употребления игровой лексики в печатных изданиях, то есть, использование подобной лексики профессиональными журналистами, теперь считаем необходимым обратиться к анализу применения игровой лексики политическими деятелями в России и Италии.
Так, например, во время встречи с жителями Беслана, пострадавшими в результате теракта 1–3 сентября 2004 года, В.В. Путин сравнил положение России в первые годы после распада СССР с состоянием нокаута:
«Что же говорить о нашей стране, которая после распада Советского Союза понесла огромный ущерб по всем направлениям: и в области социальной политики, и в экономике. В первой половине 90-х годов в результате тяжелых событий в Чечне и наши Вооруженные Силы, и специальные службы вообще находились в состоянии нокаута, в полуразложенном состоянии» [Kremlin.ru 02.09.2005].
Метафоры, которые использует глава государства, состояние нокаута и полуразложенное состояние, сильно выделяются на общем фоне официального, достаточно сдержанного языка.
Как уже говорилось, метафоры являются сильным средством воздействия на реципиента. Так, например, в беседе с Накануне.ru своим мнением по поводу помилования Надежды Савченко поделился писатель, публицист, лидер «Другой России» Эдуард Лимонов:
«Все очень плохо. Это гол в свои ворота. Это ударит по репутации страны, и за границей ее будут считать слабой страной, и , конечно, это ударит по репутации самого главы государства Владимира Владимировича. О чем он думал, и кто ему насоветовал такой неловкий шаг? Уже беснуются и радуются все враги России. Не надо было этого делать. Это вещь банальная и очевидная , но все будет рассматриваться так , будто Путин уступил давлению Запада на Россию, Украины на Россию, тем более Украины разлагающейся, умирающей, потерявшей уже две территории. Это очень нехорошо. Я это переживаю как какой-то личный удар, удар по моему мировоззрению и по всему, на что я надеялся до сих пор» [Накануние.ru 26.05.2016].
Говоря о помиловании Надежды Савченко, Эдуард Лимонов использует выражение гол в свои ворота, таким образом выражая негативную оценку данному событию.
Обратимся к примерам на итальянском языке. Сильвио Берлускони в одном из интервью национальному телеканалу высказывает свое мнение о Маттео Ренци:
«Renzi come buffone e come clown sicuramente il pi bravo…lo inviterei a entrare in Mediaset a lavorare» [La7 TV, 29.11.2016].
«Ренци как шут, и как клоун, безусловно, самый хороший ... Я бы пригласил его на работу в Медиасет (итальянская телевизионная компания, принадлежащая Берлускони)».
Берлускони таким образом защищается от нападок журналиста, который обвиняет его в том, что сначала он поддержал референдум, предложенный Ренци, а за две недели до выборов он изменил свое мнение.
Берлускони, находясь в политике в течение длительного времени, в данном интервью показывает типичные способы общения с журналистами.
Футбольными метафорами насыщен дискурс Сильвио Берлускони. Так, например, бывший премьер-министр Италии во время пресс-конференции в 2006 году , посвященной судебной системе и уголовной ответственности самого Берлускони, выступил со следующим заявлением:
«Queste forze che in combine assoluta con questi indegni magistrati, potessero prendere anche la maggioranza del parlamento» [Youtube, 06.04.2006].
«Эти политические силы устроили комбинированный матч с недостойными судами, чтобы получить бо льшинство голосов в парламенте».
Спортивно-игровая лексика встречается и в дискурсе Маттео Ренци. Обратимся к пресс-конференции Маттео Ренци в Берлине, в которой речь идет о проблемах труда и безработицы:
«Dobbiamo cambiare le regole del gioco, come una squadra che perde per cinque anni tutte le partite, naturale che deve cambiare gioco» [l Huffingtonpost, 27.03.2014].
«Мы должны изменить правила игры, это как команда, которая проигрывает все матчи на протяжении пяти лет, естественно, что [команда] должна менять свою игру».
М. Ренци сравнивает деятельность правительства с игровой тактикой футбольной команды. Данное сравнение призвано создать яркий образ у аудитории, поскольку командные виды спорта, и особенно футбол, широко распространены в Италии.
«Questa partita, la partita che appartiene al futuro e non solo al passato» [Youtube,13.09.2014].
«Этот матч, это матч, который принадлежит будущему, не только прошлому».
Выше приведен небольшой отрывок из пресс-конференции премьер-министра Ренци после встречи в префектуре в Таранто, в котором говорится о проблемах будущего юга Италии, который всегда беднее северной части страны. М. Ренци сравнивает последующие шаги по стабилизации ситуации на юге Италии с матчем, от которого зависит будущее страны.
Рассмотрим выступление М. Ренци на съезде Демократической партии Италии:
«Ringrazio Piero Fassino, perch stato uno di quelli che pi mi stato vicino in questa fase e che mi ha chiesto: fai un atto di generosit, lui l ha chiamata la mossa del cavallo, me l ha messa per e-mail dopo, per vedere se avevo capito bene» [Youtube, 19.02.2017].
«Благодарю Пьеро Фассино, потому что он был одним из тех, кто больше всего мне помог в этот момент, и он просил меня: «Сделай акт великодушия». Он назвал это ход конём, он д аже мне написал на электронную почту, чтобы убедиться, правильно ли я все понял».
В этом примере при переводе на русский язык теряется образность высказывания, поскольку в оригинале образ строится на связи рыцарь – великодушие. Для современного человека наиболее частотной ассоциацией является «благородный рыцарь». В итальянском языке наблюдаются более устойчивы связи шахматного коня с рыцарем, которого олицетворяет эта фигура.
Таким образом, шахматная лексика частотна в политическом дискурсе в России и Италии, поскольку она придает высказыванию образность.
Интересен с этой точки зрения следующий пример, в котором происходит обратная ситуация:
Нарышкин С.Е.: «Мир отнюдь не шахматная доска, в нём живут реальные люди со свободной волей, а не пешки и ферзи, которые переставляются по шахматной доске чьей-то рукой, и именно сейчас крайне важно сберечь доверие и не продолжать плести геополитические интриги» [Государственная Дума 21.03.2014].
В отличие от прочих политиков, Сергей Нарышкин во время своего выступления в Госдуме противопоставляет шахматную партию реальности, говоря о том, что судьбы целых народов и отдельных граждан важнее «геополитических интриг».
Спортивная лексика также используется во время пресс-конференции мэра Рима Вирджинии Раджи по итогам предварительного голосования:
«Stiamo assistendo a un momento storico, E vero solo il primo tempo, solo il primo tempo e poi ci sar comunque il rash finale, per un momento storico» [la Repubblica 06.06.2106].
«Мы являемся свидетелями исторического момента. Действительно, это только первый тайм, потом еще будет финальная гонка, но все равно это исторический момент».
Обратимся к обзору карточной-игровой лексики в выступлениях российских и итальянских политиков. Для политического дискурса России и Италии характерно использование подобных лексем: например, сравнение явления или ситуации с карточным домиком, то есть , легко разрушаемой конструкцией:
В.В. Путин: «Да, мы раньше делали это в условиях кризиса 2008– 2009 года, может быть, более выпукло, когда мы напрямую поддержали, скажем, автопром, чтобы он не сложился как карточный домик. Но это было в условиях острого кризиса» [Государственная Дума, 14.08.2014].