Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Наблюдения над языковой ситуацией в полиэтничных сообществах Преспы 29
Раздел 1. Языковая ситуация в Македонии 29
Раздел 2: Арумыны Преспы 30
Раздел 3: Албанцы и македонцы в смешанных селах Преспы. Феномен Арвати 35
Выводы по главе I 37
Глава II. Претеритальная система языков балканского языкового союза 39
Раздел 2. Обзор литературы и актуальных проблем, связанных с категорией претерита в балканских языках 46
Раздел 3. Инвентарь и функции глагольных форм, выражающих прошедшее время, в западномакедонских, албанских (тоскских) и арумынских диалектах Западной Македонии 52
Раздел 3.1. Нерезультативные претериты: аорист, имперфект 53
Раздел 3.2. Результативные претериты (перфект) 60
Раздел 3.3. Адмиратив в албанском и арумынском идиомах региона Охрида и Струги (западная Македония) 79
Раздел 3.4. Плюсквамперфект в балканских глагольных системах 81
Раздел 4. Инвентарь претеритальных форм македонских, албанских и арумынских говоров Западной Македонии 83
Выводы по главе II 86
Глава III. Методология полевого исследования. Анкеты 92
Раздел 1. Метод анкетирования в типологическом и диалектологическом исследовании 92
Раздел 2. Анкета для изучения прошедших времён в диалектах региона Преспа 95
Раздел 3. Взаимодействие грамматических значений 98
Раздел 4. Инвентарь грамматических значений 103
Раздел 5. Устройство анкеты для изучения функций претеритальных форм 106
Раздел 6. Устройство анкеты для изучения esse-перфекта. 107
Раздел 7. Методика полевого диалектологического исследования и сведения об информантах 110
Выводы по главе 3 111
Глава IV. Изоморфизм балканских глагольных систем 114
Раздел 1. Изоморфные и изофункциональные средства выражения грамматических значений 116
Раздел 2. Изофункциональные, но неизоморфные средства выражения грамматических значений 143
Раздел 3. Изоморфные, но аллофункциональные средства выражения грамматических значений 150
Выводы по главе 4 173
Заключение 175
Список сокращений и условных обозначений 180
Литература 181
Приложение I 213
Приложение II 214
Приложение III 230
Приложение IV 243
- Арумыны Преспы
- Нерезультативные претериты: аорист, имперфект
- Взаимодействие грамматических значений
- Изоморфные, но аллофункциональные средства выражения грамматических значений
Арумыны Преспы
Во второй половине XX в. — начале XXI в. арумыны, некогда, согласно статистике на конец XIX в. [Кънчов 1900], составлявшие значительную часть населения г. Ресена и села Янковец, покидают Преспу, переезжая в Скопье или за границу, или ассимилируются с македонцами. На сегодняшний день в Ресене проживает только одна арумынская семья, члены которой стали информантами при проведении настоящего исследования. Арумынский используется информантами только в ограниченной внутри семьи коммуникации. Во всех остальных ситуациях наши информанты используют македонский (второй по порядку усвоения, но доминирующий в данной языковой ситуации) язык [Конёр, Макарова 2015]).
При работе с использованием различных анкет (фонетической, лексической и грамматической) обнаруживается, что языковая компетенция информантов в арумынском языке существенно ниже, чем в македонском, особенно на лексическом уровне. Так, исследование, проведённое с использованием лексической анкеты семантической зоны «части тела», показало, что информантам известна только базовая лексика данной группы («язык», «рука», «волосы») и неизвестна лексика более специфическая («мочка уха», «ушная раковина», «кадык» и др.):
Речь арумынских информантов, как устная, так и письменная, изобилует частыми случаями переключения кодов. Так, в приводимом ниже тексте молитвы, записанной для нас арумынской информанткой в македонской кириллице, видим македонскую лексему благословен. К сожалению, мы не располагаем аудиозаписью, на которой информантка произнесла бы данный текст, и, следовательно, не уверены в том, какую именно фонетическую реальность отображает выбранный ею способ передачи родного языка. Приводим текст в том виде, в каком его записала наша собеседница, см. рис. 1.:
Благословен ешчи тине ла му/ьерле ши благословен jacme фетуслу ди ата стумахе.16
Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего .
Устная речь арумынских информантов изобилует примерами переключения кодов (code-switching — переход на второй язык или его субвариант в процессе порождения речи, в зависимости от особенностей языковой ситуации и степени языковой компетенции) и спонтанного перевода. По типологии, разработанной специалистом по языковым контактам П. Мэйскеном [Muysken 2013], все примеры переключения кодов, встречающиеся в их речи, представляется возможным разделить на три группы: инсерция, альтернация и конгруэнтная лексикализация.
(1) Инсерция: вставка определённых элементов из языка В (македонского) в предложение на языке А (арумынском). k feati iram multu skromni… девушками мы были очень скромными Македонская лексема skromni появляется в арумынском предложении без морфологической адаптации (с полнозвучной флексией множественного числа -i). Представляется, что именно отсутствие диахронической морфологической и фонетической адаптации является параметром, отличающим переключение кода от лексического заимствования [Haspelmath 2009: 38]. Отличие переключения кода от заимствования — одна из главных эмпирических проблем в контактологической лингвистике; применение самого надёжного критерия — наличия лексемы в речи монолингвальных носителей — затруднено для многих ситуаций и для нашей, в частности, ввиду отсутствия абсолютно монолингвальных арумынских информантов (ср. [Adamou 2016: 41–42]).
(2) Альтернация: последовательность фрагментов на языках А и В в предложении, которое, таким образом, не может быть однозначно идентифицировано как сказанное на языке А или В: Avea un muleari ci ne zapozna... Была одна женщина, которая нас познакомила Iram na odmor… Мы были в отпуске К данному типу переключения кодов отнесём также и переходы с языка А на язык В на уровне текста, то есть когда билингвальный информант чередует предложения на двух языках, а также случаи спонтанного перевода:
A bre, kako da ponam ne znam (мак.). K feati iram multu skromni (арум.)...
Эх, не знаю, как начать. В детстве мы были очень скромными… bana mi ira multu buna (арум.). ivotot mi bee ubaf. etiriest os m sme vo brak. Fala ти па Gospo o se vika (мак.). Di tute ira bune. Am feat fior. Fiorlu lu vidzu1. Feata e m rtata...
И жизнь у меня была очень хорошая (арум.). Жизнь у меня была хорошая (мак.). Сорок восемь {лет} мы в браке. Слава Богу, как говорится (мак.). Все было хорошо. У меня дочь и сын. Сына моего ты видела. Дочь замужем (арум.)… (3) Конгруэнтная лексикализация: использование лексических элементов языка В в грамматической структуре, которая полностью или частично представлена в обоих языках. Данный тип переключения кодов возможен только тогда, когда языки типологически близки друг другу и в значительной степени демонстрируют изоморфизм грамматической структуры: «переключение» в данном случае по существу подразумевает вставку иноязычного лексического элемента в общую грамматическую конструкцию. Так, в примере ...nu puteam da prodolime… … мы не могли продолжить переключение кодов происходит в общей для арумынского и македонского языков конструкции, выражающей категорию нефактивности (модальная частица + конъюнктив).
Тексты, порождаемые арумынскими информантами Преспы, настолько изобилуют примерами переключения кодов разного типа, что их речь производит впечатление полного «смешения языков». Данное обстоятельство, а также меньшая языковая компетенция поколения «детей» (30-40 лет) по сравнению с «родителями» (60-70 лет) вкупе с тем фактом, что поколение «внуков» знает арумынский только пассивно или не знает его вообще, может иллюстрировать процесс постепенного перехода большой группы населения с одного языка на другой. Этот процесс в контактологии носит название языкового сдвига [Thomason, Kaufman 1988].
О том, что подобный переход действительно имел место, может свидетельствовать и официальная статистика. Если ещё в конце XIX в. в регионе Горна Преспа насчитывалось более двадцати тысяч влахов [Кънчов 1900], то данные переписей населения XX в. демонстрируют постепенное уменьшение их количества вплоть до одного десятка в начале XXI в. [Joвановски 2005]; из них только четверо человек ещё помнят язык.
Нерезультативные претериты: аорист, имперфект
Известно, что среди языков славянской группы только два сохранили в полном объёме и живом употреблении унаследованные из общеславянского языкового состояния синтетические претеритальные формы: аорист и имперфект. Первый — анклавный лужицко-сербский язык в Восточной Германии; второй — идиомы болгаро-македонского диалектного континуума (равно как и соответствующие литературные языки)42 [Friedman 2015: 37].
Семантика западномакедонского аориста (перфективного нерезультативного прошедшего) заключается в обозначении законченного действия в прошлом, совершённого, пережитого или увиденного лично говорящим. В македонской грамматической традиции данная форма носит название минато определено свршено време прошедшее, определённое, завершённое время , что исчерпывающе описывает её основные значения [Конески 1987: 423]. Ключевая функция — обозначение завершённого процесса (немаркированный по этому признаку имперфект способен обозначать как завершённые, так и незавершённые процессы [Усикова 2003: 198]). Аорист — претеритальная форма глаголов совершенного вида [Mieskaomi 2012: 289–293]; случаи употребления глаголов несовершенного вида в аористе редки и требуют отдельного изучения [Конески 1987: 423; Усикова 2003: 198; Friedman 2015: 37–57].
Имперфект выражает процесс выполнения действия в прошлом, совершённого, пережитого или увиденного лично говорящим [Friedman 1977; Конески 1982: 411–430; Тополиска 1995, 1997: 214; Усикова 2003; Mieskaomi 2012]. В македонской грамматической традиции форма именуется минато несвршено време.
В грамматической семантике форм имперфекта преобладает значение продолжительного осуществления действия без указания на его завершённость [Конески 1987: 427]. Имперфект — претерит глаголов несовершенного вида. Употребление глаголов совершенного вида возможно и даже обязательно в некоторых грамматических конструкциях, например, в форме кондиционала, омонимичного будущему в прошедшем ке dojdeme Он бы пришел [Усикова 2003: 198].
Приведём примеры парадигм аориста и имперфекта глаголов видовой пары носи / донесе43 нести / принести в преспанском говоре и несколько примеров употребления данных форм в диалектах Западной Македонии:44
Аорист глагола донесе принести донесоф донесовме
донесе донесофте
донесе донесоа
Имперфект глагола носи нести носеф носевме45
носеше носефте
носеше носеа
(1) ас денеска беф на пазар и донесофмногу работи, купив Я сегодня был, -ла на рынке и принес, -ла много вещей, купил, -ла (Ресен).
(2) а туj шо, четири родиф. От ко ми загина детето, првото, уше четири родиф,па еве жива сум
Я тут что, четверых родила. С тех пор как у меня умер первый ребенок, я еще четверых родила и вот, я жива (Арвати).
(3) Шо праефме во де нашето, ба, бе, да не о споменваш какво беше и шо беше
Что мы делали, в наши дни, ох, ох, лучше не вспоминать, как было и что было (Арвати).
(4) И а од Дебар учеф на школа
И я в Дебаре училась в школе (Янче, Дебарско).
(5) И тие ко научеа дека крф барае…
И они когда узнали, что требовали кровь… (Янче, Дебарско).
Албанский язык
Аорист и имперфект в албанских тоскских диалектах, к каковым относится и говор Преспы представляют собой два аспектуально противопоставленных друг другу претерита [Buchholz, Fiedler 1987:127; Gramatika… 1995: 285–289; Duchet, Prnaska 2016: 358]. В македонском, как и в большинстве славянских языков, категория вида является деривационной (в большинстве случаев) и, следовательно, системообразующей (и антидонационной [Соболев 2011]) категорией, в то время как в албанском можно наблюдать аспект «флективного типа», выражающийся в прошедшем времени посредством противопоставлений двух синтетических глагольных форм [Брой 1998: 88]. Аспектуальная46 функция албанского аориста — перфектив [Bucholz, Fiedler1987: 127]. Аорист хорошо сочетается с временными обстоятельствами и другими временными формами [Эйнтрей 1982: 88-89]. Аорист используется для обозначения действия в прошлом, осуществлённого в прошлом и прекращённого до момента речи и может употребляться для обозначения последовательности действий [МДАБЯ 1997] (ср. примеры из описания албанского тоскского говора села Лешня [Юллы, Соболев 2002: 138]). При помощи аориста чаще всего оформляется последовательность действий в прошлом [Duchet, Prnaska 2016: 358].
Интересной параллелью между албанским и македонским аористом является способность обозначать ближайшее будущее: алб. Nma ry thel buke, vdiqa urije! Дай кусочек хлеба, умру от голода! [Эйнтрей 1982: 89; Buccholz, Fiedler 1987: 128; Duchet, Prnaska 2016: 363]; мак. Ajde, jac отидові Ну, я пошел! [Усикова 2003: 200].
Албанский аорист — синкретическая форма, в морфологии которой, согласно исследованию древнеалбанского глагола [Matzinger, Schumacher 2013: 69] и исторической грамматике албанского языка [Demiraj 1988: 778], сочетаются как элементы древнего сигматического аориста, так и элементы древнего асигматического претерита («перфекта»), что позволяет предположить, что в албанском реализовался сценарий латинского или древнеирландского синкретического «перфекта» [Matzinger, Shumacher 2013: 69].
Функциональные характеристики албанского имперфекта, описанные в грамматиках, совпадают с основными значениями македонского имперфекта (имперфектив). Так, действие, обозначаемое формой имперфекта, выражается как процесс, без дополнительной информации о его завершённости или незавершённости [Bucholz, Fiedler 1987: 125-126].47
Значение закономерным образом зависит от акционального класса конкретной глагольной лексемы: предельные глаголы выражают повторяющийся процесс, непредельные — неопределённо длительный процесс [Эйнтрей 1982: 87].
Приведём парадигму аориста и имперфекта глагола shkoj идти и примеры употребления аориста в тоскском албанском говоре региона Преспа.
Аорист глагола shkoj идти shkova shkuam
shkove shkuat
shkoi shkuan
Имперфект глагола shkoj идти shkonja shkonim
shkonje shkonit
shkonte shkonin
(6) Arritinj maqedon prej Strumice dhe m shptojti,48 m nxorri
Пришел один македонец из Струмицы и спас меня, вытащил меня (Крани).
(7) punonje atje?
Кем ты там работал? Un punonja, isha rojtar
Я работал, был охранником (Крани).
(8) Un at aj i ftoht e piva49, ajin menjher...
Я пил этот холодный чай иногда (Крани).
Взаимодействие грамматических значений
Рассмотрев лексические значения изучаемых в рамках данного исследования языковых единиц (семантические классы предикатов), переходим к инвентарю грамматических значений грамматико семантической зоны прошедшего времени, предварив его некоторыми общими теоретическими представлениями, на основе которых он составлялся.
Ниже приводится инвентарь общих и частных грамматических значений, которые может принимать балканский глагол в прошедшем времени. Под «грамматическими значениями» здесь имеются в виду такие значения, которые могут считаться частью «универсального грамматического набора», то есть «такого множества значений, которые используются в языках мира для формирования грамматических категорий», основанных на идее о том, что грамматические системы всех языков мира черпают из общего смыслового источника, специфически отбирая и организуя свой языковой материал [Плунгян 2011-б: 142]. Если значения являются бесспорно грамматическими хотя бы в некоторых языках (то есть если они формально выражаются в них при помощи морфологических средств), то они «признаются значимыми для любого языка, даже если в нём нет отдельного средства для кодирования данного значения» [Майсак 2000].
«Общими грамматическими значениями» («грамматическое ядро», в терминологии [Плунгян 2003: 118–120]) здесь названы бесспорные морфологически маркированные в балканских языках базовые значения универсального грамматического набора (ср. простой претерит, перфект, эвиденциал в [WALS 2005]). «Частными» (грамматическая периферия [Плунгян 2003]) — те значения, которые не во всех из рассматриваемых балканских языков имеют «собственный» формальный показатель и выражаются при помощи различных лексико-семантических (общеконтекстуальных) средств (например, различные аспектуально-темпоральные значения: результатив, итератив, экспериенциал и т. д.).
Подобный подход применяется в грамматической серии МДАБЯ. Так, в томе, открывающем грамматическую серию, для выделения какого-либо грамматического значения имени существительного как общебалканского достаточно, чтобы оно было морфологически маркировано в существительном хотя бы в одном балканском языке или диалекте: такой случай принимается за tertium comparationis при межъязыковом значении явлений [МДАБЯ 2005: 7].
В инвентарь грамматических функций балканского глагола вошли темпоральные и эвиденциальные значения. При этом естественно, что данные значения на самом деле трудно отделить друг от друга, и каждая глагольная словоформа может сочетать в себе по принципу взаимодействия грамматических категорий (теория взаимодействия — активно изучаемая на сегодняшний день лингвистическая проблема [Храковский 1996, 1999, 2012, 2015])71 грамматические значения из всех трёх групп. Так, любая из темпоральных форм может выражать эвиденциальное или адмиративное значение, при этом эпистемическое и темпоральное значения вступают в отношения взаимодействия.
Согласно теоретическому положению, представленному в ряде статей В. С. Храковского [Храковский 1996, 1999, 2012] (см. также [Мальчуков, Храковский 2015]) о лингвистической категории взаимодействия и о взаимодействии наклонения с другими глагольными грамматическими категориями), взаимодействие — это «такое отношение между грамматическими категориями, при котором обе категории функционируют согласованно и влияют друг на друга таким образом, который может приводить к видоизменению обеих грамматических категорий (в частном случае — одной грамматической категории); взаимодействие следует отличать от взаимообусловленности, которая имеет место в случае обязательного сосуществования двух категорий» [Храковский 1999: 167].
Взаимодействие категорий времени и наклонения. Говоря об абсолютном (глагольном) времени, мы подразумеваем, в соответствии с [Мельчук 1998: 61], категорию, граммемы которой характеризуют временную локализацию события по отношению к речевому акту [ сейчас ] — в терминах расположения на временной оси. Абсолютное время — шифтерная категория. Строго говоря, оно тоже относительно, но только по отношению к основному ориентиру — моменту, когда говорящий совершает высказывание. Относительное время (таксисная категория) относительно по отношению к некоторому иному моменту. В рамках нашего исследования будут рассмотрены только категории абсолютного времени.
Категория времени, в идеальном случае,72 что также имеет место и в нашей балканской (преспанской) ситуации, включает в себя три элемента: настоящее Fn совпадает по времени с F1, вернее время факта Fn включает момент факта F1 прошедшее Fn предшествует F1 будущее Fn следует за F1 Время взаимодействует с другими глагольными категориями, в первую очередь — аспектом и наклонением.
Если в языке сосуществуют категории времени и наклонения, то, как правило, в индикативе будут представлены все временные граммемы. Однако ситуация меняется при переходе к другим наклонениям, поскольку им бывает свойственна иная темпоральная семантика. Так, например, для императива характерна «презентно-футуральная рамка» [Храковский 1999: 169], поскольку действие, обозначаемое глаголом в императиве, либо уже осуществляется в момент речи, либо должно осуществиться (или не осуществиться) в будущем. Тесная связь того или иного наклонения с определённой временной семантикой отображается и на формальном уровне: во многих (и, в частности, в славянских) языках формы императива будут образовываться от основ настоящего времени (рус. читай) или прямо восходить к соответствующим презентным формам (фр. parle говори , parlez говорите ) [ibid.].73
Взаимодействие категории аспекта с категориями времени.
Особого комментария заслуживает тема взаимодействия категории аспекта с грамматическими категориями времени [Бондарко 1996: 187–194]. Связь между временем и аспектом осуществляется при помощи понятия «завершённости», подразумевающего идею прошедшего [Мельчук 1998: 61]. Если категория времени соотносит момент, когда имела место описываемая предикатом ситуация, с моментом речи, то о характере протекания ситуации, о её так называемом «внутреннем времени» сообщает аспект [Плунгян 2011-а: 281].
Аспект понимается здесь, в соответствии с наиболее устоявшимся в лингвистике взглядом (см., например, в [Comrie 1976]), как глагольная категория, которая представляет ситуацию «с точки зрения её протекания во времени». Любая претеритальная форма глагола в балканских языках будет сочетать в себе как темпоральное, так и аспектуальное значение, при этом в албанском и арумынском языках аспектуальные противопоставления проявляются исключительно в прошедшем времени. Рассматривая глагольную систему македонского языка, мы, в соответствии с уже устоявшейся в аспектологии терминологической традицией, будем различать славянский вид (оппозиция совершенный / несовершенный вид в славянских языках) и собственно аспект (любой из типов грамматических противопоставлений, принадлежащих данной семантической зоне).
Славянский вид, таким образом, оказывается частным случаем аспекта вообще и является особой системообразующей и лексико-семантической категорией, присущей каждой славянской глагольной лексеме в любой из её возможных форм [Плунгян 2011-а: 82–283].
Изоморфные, но аллофункциональные средства выражения грамматических значений
В литературе по македонистике встречается название су;и-перфект (по форме 1 л. ед. ч. глагола «быть» в македонском языке). В настоящей работе принято название е е-перфект, поскольку аналогичная по форме и функциям грамматическая конструкция существует не только в македонском, но и в арумынском языке, а также в некоторых диалектах албанского, где форма первого лица единственного числа глагола «быть» выглядит по-другому.
Как было сказано в главе II, данные формы изоморфны и изофункциональны в македонском и арумынском, а в албанском структурно аналогичная форма выполняет неактивного залога. Отметим, что речь идёт только о тех случаях, где македонская конструкция, состоящая из глагола «быть» и причастия в пассивной форме, согласованного с субъектом, выражает активное значение. В случаях, где при помощи данной конструкции выражается значение пассивного результатива, македонская и арумынская формы становятся изоморфными и изофункциональными албанской.
Только в албанском языке формально противопоставлены акциональный пассив (Handlungspassiv) и пассив состояния (Zustandspassiv) [Buchholz, Fiedler 1987: 186, 192], ср.:
(107) мак. Cум уморен Меня утомили и Я устал .
(108) алб. Jam lodhur Меня утомили Jam i=lodhurусталый.M.SG / Jam e=lodhurусталый.F.SG Я устал (ср. рус. диал. Я уставши(й)).
(109) арум. Esku kurmatu. Меня утомили и Я устал .
Esse-перфект
Форма и функции третьего перфекта остаются на сегодняшней день одной из актуальных проблем македонистики. В частности, не изучен вопрос о лексических ограничениях на образование формы: известно, что круг глаголов, способных употребляться в данном типе перфекта, расширяется с продвижением наблюдателя с востока на юго-запад македонского диалектного континуума.
В рамках серии экспедиций, посвящённых изучению претеритальной системы языков Преспанского региона, было предпринято специальное исследование, посвящённое контекстуальным условиям употребления третьего перфекта в преспанском диалекте и его связи с различными грамматическими категориями: залогом, аспектом, переходностью, акциональными классами, временем.
Преспанский диалект, как было сказано в первой главе настоящего исследования, занимает промежуточное положение между западными периферийными (наиболее балканизированными) и центрально-западными (основой литературного языка) идиомами, поэтому рассмотрение того или иного языкового явления именно в данных идиомах может показать некий обобщённый и усреднённый «срез» на территории, лежащей «на пути инновационных процессов, протекающих по направлению с юго-запада на северо-восток южнославянской территории» [Видоески 1998: 277–309].
Анализ употребления формы третьего перфекта в македонском преспанском диалекте сопровождается сравнением функционирования с аналогичной (изоморфной и изофункциональной) конструкцией в арумынском диалекте Преспы и в албанских гегских диалектах сербско-албанской контактной зоны.
еsse-перфект: значение формы
Анализ трёх глагольных конструкций, называемых в македонистике «перфектами» (см. главу 2 и [Макарова 2016]) показывает, что каждая из трёх форм («старый» общеславянский л-перфект и две инновационные формы: habere-перфект и esse-перфект) занимает определённую семантическую нишу в глагольной системе, которая отражает стадию их развития на пути эволюции результативных конструкций [Lindstedt 2000-b]. При этом существует несколько функций, где может наблюдаться конкуренция этих форм: например, ситуации выражения значений результативного и экспериенциального перфекта, которые способны маркировать все три македонских перфекта. Л-перфект, помимо этого, выполняет множество других функций, являясь самой полисемичной глагольной формой македонского языка; функции habere-перфекта и esse-перфекта фактически ограничиваются двумя вышеназванными, при этом habere-перфект имеет широкую лексическую дистрибуцию, esse-перфект — узкую (и множество сочетаемостных ограничений) (см. гл. II настоящей дисертации).
еsse-перфект и переходность
Область переходности / непереходности глагола — одна из специфических особенностей македонского языка, отличающих его как на фоне генетической славянской группы, так и в ряду языков балканской ареальной группы. Одна из таких особенностей — это наличие специального морфологического показателя переходности: кратких личных местоимений, которые указывают на род, число и лицо прямого дополнения [Усикова 1985: 110]. Вторая — широкое распространение коррелятивных омонимичных глаголов, различающихся только по переходности / непереходности (лабильных): ср. Легнав Я лег и Ги легнав децата Я уложил детей [Усикова 1985: 110].88
Как отмечают македонские грамматики, «практически каждый непереходный глагол может стать переходным при помощи добавления фактивной семантики» [Велковска 1998: 101].
Третья особенность заключается в «затемнении границ между переходными и непереходными глаголами при образовании страдательного причастия» [Велковска 1998: 85]. Таким образом, суффикс -н/-т, обычно являющийся формальным показателем пассива в славянских языках, утрачивает этот статус в македонском (ср. аналогичные процессы в севернорусских диалектах [Соболев 1999]). Представляется, что причиной этому могло послужить упомянутое выше широкое распространение коррелятивных омонимичных глаголов, различающихся по признаку переходности / непереходности: предложение ги легнав децата Я уложил детей при переводе в пассивный залог будет звучать как децата се легнати дети уложены (букв. «лёгнуты», от исторически (в общеславянском состоянии) непереходного, но ставшего каузативным в македонской системе глагола легне лечь ). При наличии в языковой системе активного причастия на -л, язык «предпочёл» в подобных контекстах выбирать причастие на -н/-т, изначально маркированное как пассивное. Таким образом «смысл» (пассивное значение, требующее пассивного по форме причастия) «победил» форму (непереходный глагол, требующий активного по форме причастия). Модель «непереходный глагол в форме страдательного причастия» распространилась на непереходные глагольные лексемы, не образующие каузативные корреляты, например dojden букв. прийденный от до/де приходить . При этом пассивные причастия от переходных глаголов продолжают сохранять пассивное значение. И те, и другие участвуют в образовании результативных конструкций: 1) habere-перфект: имам доjдено I имам читано (переходные и непереходные глаголы); пассивный результатив: 2) вратата е отворена дверь открыта (только переходные глаголы) и 3) е е-перфект: то е доден он пришел (обычно только непереходные глаголы плюс ограниченная группа переходных). Различия между глагольными образованиями, выражающими пассивный результатив, и е е-перфектом, связаны, в первую очередь, с категорией залога.
Отметим, что в связи с нейтрализацией признака переходности / непереходности, сам термин «пассивное причастие» в применении к данным формам македонского глагола не вполне точно отражает их актуальное грамматическое значение (см. [Плунгян 2016: 16 (прим. 3)]). Несмотря на это, мы всё же продолжаем использовать именно этот традиционный термин, в соответствии с (исторически пассивной) морфологией данных форм.89