Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Местоимение как часть речи в лезгинском и английском языках 10
1.1. Место дейксиса в языковой системе 10
1.2. Местоимения как особый лексико-грамматический класс слов 36
1.2.1 Синтаксический, морфологический, семантический и когнитивный подходы к выделению местоимений в отдельный класс 44
1.2.2. Функционально-семантические отличия местоимений от других частей речи в грамматических концепциях языковедов 55
1.2.3. Теоретические принципы толкования местоимений как служебных слов 59
1.3. О соотношении категорий лица и субъекта в прономинальной системе 63
Выводы по главе 77
Глава 2. Структурно-семантические и функциональные особенности местоимений в лезгинском и английском языках 79
2.1. Классификация местоимений 79
2.2. Семантические особенности местоимений 103
2.3. Функциональная характеристика местоимений 131
Выводы по главе 141
Заключение 144
Список использованной литературы 150
Список литературных источников
- Синтаксический, морфологический, семантический и когнитивный подходы к выделению местоимений в отдельный класс
- Функционально-семантические отличия местоимений от других частей речи в грамматических концепциях языковедов
- Семантические особенности местоимений
- Функциональная характеристика местоимений
Введение к работе
Актуальность работы видится в том, что уровень, глубина и всесторонность исследования местоимений не соответствуют как современному состоянию общетеоретической разработки лезгинского и английского языков, так и той системообразующей роли, которую местоимения могут выполнять в общем структурировании языка. В данной работе мы стремимся выявить и сопоставить семантику и функции всего корпуса местоимений в разноси-стемных языках. Такого рода исследования являются необходимыми для дальнейшего развития прикладной лингвистики, а также в практике преподавания исследуемых языков.
Существует ряд важных проблем, непосредственно связанных с теорией и типологией местоимений и особенно актуальных в контексте современной лингвистической науки. К ним относятся: универсальные категории личных местоимений; функциональные типы употребления местоимений: дейксис и анафора; местоимения в ряду других лексико-грамматических средств референции.
Функциональная характеристика местоимений лезгинского и английского языков в сопоставительном аспекте, как нам представляется, должна являть собой взаимосвязанную систему, включающую в себя семантическую, синтагматическую и парадигматическую модели. В соответствии с вышеука-
занными разноаспектными характеристиками местоимения сформулирована цель настоящего исследования.
Целью исследования является комплексный, многосторонний анализ местоимений лезгинского языка в сравнении с английским. Поставленная цель определяет решение следующих исследовательских задач:
1. Рассмотреть теоретические основы сопоставительного изучения ме
стоимений в языках разных систем и проанализировать основные методы
межъязыковых сопоставлений в контексте достижений лингвистики.
2. Подвергнуть анализу принципы выделения местоимений в отече
ственном и зарубежном языкознании. Дать всестороннюю характеристику и
определить сущность грамматических категорий местоимений в сопоставля
емых языках.
-
Осуществить анализ и дать точное описание классификационных характеристик местоимений в лезгинском и английском языках в сопоставительном плане.
-
Выявить и описать общее и типологически различное в семантических, синтаксических и прагматических функциях известных разрядов местоимений в сопоставляемых разноструктурных языках.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проводится комплексное исследование различных разрядов местоимений в лезгинском и английском языках на основе сопоставительно-типологического анализа. Целостное исследование функциональных особенностей местоимений с подобной точки зрения дало возможность выявить общие и специфические черты в семантическом, синтаксическом и прагматическом аспектах. Кроме того, сопоставление прономинальных грамматических категорий в разносистемных языках наглядно отражает специфичность лезгинского и английского языков.
Теоретическая значимость исследования, на наш взгляд, состоит в том, что оно вносит определенный вклад в область изучения прономиналь-ных грамматических категорий, а также функционирования местоимений в
разносистемных языках. Результаты данного исследования могут способствовать дальнейшей разработке вопросов, связанных с исследованием основ грамматического строя разноструктурных языков. Кроме того, теоретическое значение диссертационной работы нам видится также в ее комплексносном характере, поскольку функции местоимений анализируются с позиций семантики, синтагматики и прагматики.
Практическая значимость полученных результатов заключается в возможности их приложения в сопоставительно-типологических исследованиях по проблемам прономинальных грамматических категорий, в процессе преподавания основных теоретических и специальных практических курсов по грамматике сопоставляемых языков, при написании школьных и вузовских учебников и методических пособий. Проработанный фактический материал может быть также использован при составлении двуязычных и многоязычных грамматических словарей и т.д.
Методологической и теоретической базой исследования послужили труды по общему и сопоставительно-типологическому языкознанию, общепризнанные работы отечественных (Л.В. Щербы, И.А. Бодуэна де Куртене, В.В. Виноградова, Ю.Д. Апресяна, О.С. Ахмановой, А.В. Бондарко, В.Г. Гака, И.П. Ивановой, И.Б. Ильиша, Е.С. Кубряковой, И.И. Мещанинова, Е.В. Падучевой, О.Н. Селиверстовой, Б.А. Серебренникова, А.И. Смирницкого, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, В.Н. Ярцевой, П.К. Услара, Р.И. Гайдарова, У.А. Мейлановой, Б.Б. Талибова, А.Г. Гюльмагомедова, М.Е. Алексеева, К.Р. Керимова, Б.Р. Курбанова, Э.М. Шейхова) и зарубежных (Ш. Балли, Э. Бен-вениста, Л. Блумфилда, К. Бругманна, К. Бюлера, В. фон Гумбольда, О. Есперсена, Р. Лакоффа, Э. Лайонза, Дж. Лангакера, Ф. де Соссюра и др.) ученых-лингвистов.
Методы исследования определены спецификой предмета и поставленными перед диссертационным исследованием задачами. Основным в работе является сопоставительно-типологический метод. В соотвествии с этим языковой материал рассматривается как в собственно описательном, так и в
сопоставительном аспектах. В работе активно применяются такие общелингвистические методы и приемы, анализ и синтез, классификация, сравнение и сопоставление, описание и обобщение.
Материалом исследования послужили произведения лезгинской и англоязычной художественной литературы, публицистические статьи, фундаментальные грамматики, тезаурусы и словари (всего около 2000 примеров: 1200 - на английском языке и 800 - на лезгинском). Все лезгинские и английские примеры даны с переводом на русский язык. В отдельных случаях с целью сохранения и точной передачи особенностей оригинала использован буквальный перевод слов и выражений.
Гипотеза исследования. Комплексный сопоставительно-типологический анализ местоимений в разносистемных языках позволяет выявить общие и специфические черты в семантическом, синтаксическом и прагматическом аспектах. Такое сопоставление грамматических категорий местоимений дает возможность отразить своеобразие лезгинского и английского языков.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Местоимения в исследуемых языках делятся на местоимения-
существительные и местоимения-прилагательные. В большинстве случаев
разряды по значению в лезгинском и английском языках совпадают. В отли
чие от английского языка, в лезгинском отсутствует абсолютная форма при
тяжательных местоимений.
2. В обоих исследуемых языках личные местоимения характеризуются
категорией падежа, с той разницей, что в лезгинском языке они изменяются
по пяти падежам, а в английском – по двум. Основным отличием личных ме
стоимений лезгинского языка является то, что они не обладают категорией
рода, как это имеет место в английском. В лезгинском языке к личным при
нято относить лишь местоимения 1-го и 2-го лица, в то время как функции
местоимений 3-го лица здесь выполняют субстантивированные указательные
местоимения. В английском в подсистему личных местоимений входят еди
ницы трех лиц.
3. Отличительной чертой указательных местоимений в лезгинском
языке, в отличие от английского, является разграничение в них, как правило,
трех степеней удаления от говорящего с разграничением единиц, имеющих
значение "этот (рядом с говорящим)", "этот (рядом со слушающим)" и разли
чия в местонахождении по вертикали.
-
Синтаксические функции местоимений в сопоставляемых языках обнаруживают много сходств. Личные местоимения в функциях подлежащего и дополнения являются наиболее частотными в обоих исследуемых языках.
-
Прагматические функции местоимений в сопоставляемых языках реализуются по-разному. Коммуникативный аспект личных местоимений вы, мы обнаруживает сходства и различия в их использовании.
6. В рассматриваемых языках дейктические наречия лезг. инал; англ.
here здесь и лезг. анал; англ. there там по своим сигнификативным значе
ниям близки к указательным местоимениям лезг. им; англ. this этот и лезг.
ам; англ. that тот, т.к. местоимение этот, так же, как и наречие здесь, соот
носится с теми лицами, предметами и событиями, которые говорящий счита
ет расположенными в пространстве, включающем его самого. Указательные
местоимения лезг. им/ам; англ. this/that этот/тот не всегда дейктичны и
поэтому не всегда являются указателями близости/дальности к говорящему.
7. В диалогической речи в английском языке, в отличие от лезгинского,
обычно происходит адаптация адресата к точке зрения говорящего. Напри
мер, в ответ на призыв лезг. Инал ша; англ. Come here Иди сюда естествен
ный ответ в английском повторяет тот же глагол: I'm соming (Я иду), т.е. ад
ресат как бы мысленно перемещает себя в пространстве на место говорящего
и принимает его точку зрения, в то время как в лезгинском языке ответ бази
руется на другом глаголе: Зун къвезва Я иду.
Степень изученности темы исследования. Данное исследование представляет собой первое комплексное исследование всего корпуса местоимений в лезгинском языке в сопоставлении с английским.
Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования докладывались на всероссийских и международной научных конференциях "Языки Кавказа в современном лингвистическом пространстве" (Махачкала, ДГПУ, 2013), "Актуальные проблемы лингвистики и языкового образования" (Махачкала, ДГУ, 2013), "Aktualne problemy nowoczesnych nauk – 2013" (Przemyl, 2013). Содержание диссертации отражено в десяти публикациях автора по теме исследования в журналах и сборниках научных трудов, в том числе в трех реферируемых журналах по списку ВАК РФ. В полном объеме диссертационная работа обсуждена и одобрена на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета.
Структура работы. Данное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы (175 источников). Общий объем работы составляет 165 страниц машинописи.
Синтаксический, морфологический, семантический и когнитивный подходы к выделению местоимений в отдельный класс
Термин "дейксис", как известно, возник в далекой древности, но на какое-то время был забыт лингвистами. Лишь в начале 20 века немецкий лингвист К. Бругманн снова привлек к нему внимание [Бругманн 1994]. Вслед за К. Бругманном, дейксис активно исследовался К. Бюлером - известным немецким психологом и лингвистом ("Теория языка", 1934), и именно он впервые описывает два явления, выражающие дейктические отношения: анафору и Deixis am Phantasma (когда дейктический центр переносится мысленно в пространстве и времени) [цит. по: Бурлакова 1992: 134].
О. Есперсен предложил другое направление исследования дейксиса, он ввел термин "шифтер" для описания языковых единиц: "Дейктические элементы - наиболее типичные примеры шифтеров. Они в принципе не могут быть интерпретируемы вне контекста: [Есперсен 1972: 112]. Так, высказывание лезг. Зун исягъта шал ала; англ. Гт here at the moment "Я сейчас здесь" нельзя интерпретировать однозначно, если неизвестно, кто, где и когда это сказал.
В отечественной лингвистике эту проблему широко изучает В.В. Бурлакова в своей работе "Семантика в анафоре и дейксисе" (1992), где говорится, что анафора и дейксис - явления тесно соприкасающиеся, но значительно различающиеся по своей природе: "Из трех граней грамматики - значения, функции и формы - анафора и дейксис базируются на семантическом аспекте грамматики" [Бурлакова 1992: 39].
Ю.Д. Апресян, в свою очередь, различает три вида дейксиса: локальный, темпоральный и личный [Апресян 1997: 236]. Эта точка зрения наиболее традиционна, хотя не все языковеды разделяют это мнение. Например, Р. Лакофф различает дейктическую трихотомию в виде темпорально-локального, дискурсивного и эмоционального дейксиса [Lakoff 1974: 312]. По мнению Р. Лакоффа, эмоциональный дейксис возникает под влиянием эмоций, когда говорящий не в состоянии помнить об основных закономерностях функционирования дейктических единиц [Lakoff 1974: там же]. Например, дейктики this/that могут оба употребляться для обозначения близости объекта. Но при дейксисе дискурса this используется только в том случае, если предшествующее высказывание было совершено тем же лицом.
Р. Якобсон, вслед за О. Есперсеном, рассматривает дейктические знаки как "шифтеры" в связи с особенностями их референтной взаимосвязанности [Якобсон 1972].
Современные языковеды основную особенность дейксиса усматривают в том, что дейксис абсолютно зависит от акта речи (I - я), а референтная соотнесенность дейктических слов и выражений меняется с изменением автора речи от одного лица к другому. В современном языкознании указывается на эгоцентричность как основную характеристику дейксиса. Позиция / ego ("я") - лидирующая в отсчете пространства, времени и личностных взаимоотношений. Сам говорящий становится точкой отсчета, центром дейктического поля, и установление близости/дальности, одномоментности или предшествования действия или личностных отношений определяется в соотнесенности с актом речи, произносимым этим самым ego. Однако целый ряд вопросов по проблемам дейксиса до сих пор не достаточно полно освещен, хотя и привлекает внимание многих исследователей на протяжении последних лет [Lyons 1979; Tanz 1980; Fillmore 1982; Raah 1983; Sternberg 1983].
В современном языкознании дейксис как проблема изучается уже давно, но все еще многое в ней остается спорным. В первую очередь, обращает на себя внимание различные наименования этого термина, которые варьируют в самых различных названиях типа эгоцентрики, индексы, дейктики, шифтеры, операторы и т.д. К тому же, их лингвистический статус до сих пор еще не изучен. Необходимо помнить, что обычно к дейктическим элементам можно причислить указательные и личные местоимения, а также -отдельные местоимения и наречия места и времени. Некоторые исследовате 12 ли в определение дейксиса стали вкладывать и его грамматические свойства [Виноградов 1975, Лайонз 1978, Падучева 1985 и др.].
Как известно, во многих языках у глагола имеются две грамматические категории - вид и время. Категория времени - категория шифтерная. Также известно, что семантика шифтеров в целом достаточно абстрактна, однако в каждом отдельном случае она конкретна. В большинстве языков, очевидно, применяются именно эти универсальные, экономные языковые элементы.
В рассматриваемых языках также используются подобные указатели лица, ср.: лезг. Чун салаз физва; англ. We are going to the garden "Мы идем в сад"; лезг. Чаз мекъи хъана; англ. We are cold "Мы замерзли" (теоретически может относиться от двух до бесконечности лицам). В каждом конкретном примере обычно появляется необходимость дополнительной ссылки на говорящего.
Существует также и противоположное мнение о том, что дейктические выражения - это особенные языковые единицы с независимой от контекста и ситуации семантикой. В действительности же достаточно широкий круг языковых единиц взаимодействует с дейктическими компонентами.
Например, английские глаголы соте приходить и go уходить являются дейктическими по своей природе: выражение come to X прийти в X может быть использовано, только если говорящий или адресат находится в месте X либо в момент описываемого события, либо в момент речи. В японском языке, в то же время, можно употребить обычный глагол kaite, означающий написал , в предложении типа Я написал письмо студенту , но нельзя в предложении Студент написал письмо мне - в этом случае необходимо добавить дейктический глагол, например kaite kareta, букв, написал мне дал [цит. по: Падучева 1985: 73].
Функционально-семантические отличия местоимений от других частей речи в грамматических концепциях языковедов
В свою очередь, П.А. Лекант полагает, что в синтаксическом аспекте грамматическая категория лица изучена недостаточно. Он не согласен с точками зрения о том, что данная категория не обладает предикативностью: "С положением первого лица должны сочетаться более или менее все главные элементы высказывания" [Лекант 1976: 125-126].
Следовательно, проблема соотнесенности предложения к действительности благодаря лишь его морфологической (предикативной) части, либо просодическими, контекстно-ситуативными и лексическими, средствами, остается в современном языкознании все еще нерешенной.
Как утверждает В.В. Химик, предикативность не отрицает понятия роли актуализации, которые в современной лингвистике столь популярны, т.к. они не являются противоположными, а наоборот, и то, и другое подразумевают процесс актуализации: "Существует несомненная связь между двумя разными видами языковых категорий (грамматической предикативности и функционально-семантической)" [Химик 1986: 80-81].
В этой связи Д.П. Литвин полагает, что следует различать типы предикативности: "более грамматичные" или "чисто грамматичные", "менее грамматичные" или "лексико-грамматичные". Предикативность, как поясняет данный автор, представляет собой "взаимосвязь между содержанием предложения и действительностью, не важно, действительна ли она или составлена искусственно, так или иначе, каким-то образом, она входит в перечень индикаторов пространства и времени определенного речевого акта" [Литвин 1987: 23-26].
Особенно остро вопрос о предикативности поднимается тогда, когда предикативность реализуется иначе, возможно, как в высказываниях, в состав которых входят вербалии.
Как пишет Г.А. Бессарабова, инфинитив, будучи "безличным" как по семантике, так и по функциям, не должен функционировать без субъекта вы 71 оказывания: "Высказывания, в состав которых входят инфинитив или другие вербалии, содержат в себе семантику определенно-личности [Бессарабова 1997: 144-147]. Необходимо отметить, что само толкование понятия "синтаксическое лицо" может быть как минимализированным, так и расширенным. Например, Е.А. Седельников толкует категорию лица очень сжато, без лишних деталей, ибо эта категория "встречается только в тех высказываниях, где функционирует персональное местоимение с дейктическим действием на субъект" [Седельников 1970: 220].
С.Г. Ильенко, наоборот, предлагает подробный и расширенный поиск особенностей категории лица, ссылаясь на "принцип персонализации при соответствии предложения реальной ситуации" [Ильенко 1971: 35].
Следовательно, анализ употребления категории лица относительно местоимений дает возможность прийти к следующим выводам:
Понятие дейктичности, по мысли В.В. Виноградова, это - понятие лек-сико-семантическое. Однако в парадигме личных дейктиков действительно имеется диатеза между словоформами дейктических лексем, выражающих первое и второе лицо, и лексемами, обозначающими третье лицо. Данная диатеза еще способствует исключению данных лексем из ее состава, что нам представляется нецелесообразным. При этом мы имеем в виду, что к местоимениям 3 лица следует относить формы вежливого обращения, сочетающиеся с природой обозначаемого в качестве коммуникативного лица. Более того, следует помнить о роли 3 лица в построении различных типов высказывания, таких как безличных, личных и неопределенно-личных. Связь между категориями лица и субъекта можно проследить, если учесть, что в корневой семе или морфеме персональных дейктиков в роли подлежащего обязательно заключается дейксис на лицо, производящее действие. При этом они не лишаются своей семантики, а варианты категории лица в дейктиках закономерно выполняют функцию указания (дейксиса), когда речь идет о самой категории лица, выраженного дейктиком. Согласно идее В.В. Виноградова, синтаксическая категория лица - это одна из обязательных предикативных категорий, которая одновременно формирует и семантику, и грамматическую основу предложения. Известно, что категория лица на синтаксическом уровне шире, чем на лексико-семантическом, т.к. на уровне синтаксиса любое местоимение (личное или предметное) или существительное (или заменяющее его слово) можно считать подлежащим.
В нашей работе личные местоимения со значением лица исследуются в двух аспектах: собственно синтаксическом и семантическом. Это связано с потребностью изучения главных и вторичных значений лица и действия личного именного субъекта в составе высказывания на материале лезгинского и английского языков.
Значение лица иначе еще передается и на уровне морфологии, т.е. в парадигме глагола. Тот факт, что номинация лица относится и к глаголу, и к местоимению, дает нам возможность исследовать взаимоотношения между персональными дейктиками-субъектами и личных форм глагола в составе высказывания.
Семантические особенности местоимений
Безусловно, самым главным общим свойством в значении указательных местоимений в сравниваемых языках является дейксис, или указание на объект, близкий или отдаленный от говорящего во времени и пространстве. Характерной особенностью указательных местоимений в лезгинском языке, в отличие от указательных местоимений английского языка, является разграничение в них, как правило, трех ступеней удаления от говорящего с разграничением единиц, имеющих значение "этот (рядом с говорящим)" и "этот (рядом со слушающим)". Третья ступень обычно детализированно выражает различия в местонахождении по вертикали. В лезгинском в функции личного местоимения 3-го лица выступает субстантивированная форма указательного местоимения а: ам (ед. ч.), абур (мн. ч.).
Отрицательным местоимениям английского языка, образующимся с помощью приставки по- и выражающим отрицание какого-либо предмета (лица), признака или количества {none, nobody, nothing), в лезгинском языке соответствуют по своему значению и употреблению такие отрицательные местоимения как садни никто , ничто , касни никто и затіни ничего . Имеются основания относить эти местоимения к разряду неопределенных, употребляемых в контексте отрицательного предложения (т.е. с отрицательной формой сказуемого).
Относительных местоимений в лезгинском языке нет, и их функцию связывать придаточную часть сложного предложения с главной выполняют различные глагольные формы.
Семантические особенности местоимений В современном языкознании, несмотря на многочисленные попытки дать точную дефиницию местоимения как особой лексико-грамматической группы, имеется мнение о том, что местоимение, как часть речи со специфической семантикой, отличается как высокой степенью обобщенности, так и отсутствием постоянной предметной отнесенности. Одновременно, нестабильность значения местоименных слов указывает на необходимость подвергнуть их логико-семантической классифиции, в т.ч. на такие разряды как анафорические, дейктические и кванторные местоимения [Бондарко 1991: 78].
В основе отнесения местоимений к самостоятельным частям речи лежит семантический принцип, и в специальной литературе неоднократно указывалось на резонность исходить при этом только из особенностей их словоизменения. При этом, как правило, речь идет об особенных, специфических морфологических характеристиках конкретных разрядов местоимений.
Личные местоимения, например, в лингвистике давно уже традиционно не считают лексическими единицами с минимальным спектром возможностей номинации. Наоборот, в последнее время все больше лингвистов склонны причислять этот разряд местоимений к единицам, обладающим достаточно самостоятельным и регулярным системно-языковым значением, хотя и особого свойства - максимально зависимого от контекста и прагматически обусловленного [Виноградов 1986: 260; Крылов 1989: 12; Селиверстова 1988: Зидр.].
Специфика местоимения заключается в противоречивой природе его семантики: с одной стороны, оно "ничего не означает" в денотативном плане в том смысле, в котором, например, означает любое другое существительное или прилагательное" [Сидоренко 1989: 18-25], а с другой стороны, в классе местоимений "заключаются абстрактные понятия частного и общего, личности и неличности, живого и неживого, начала и завершения движения, предельности и непредельности, количества, признака сущностного и приписываемого, собственности и несобственности, совокупности и раздельности, совместности и несовместности, элементарных и в то же время главных связей и зависимостей" [Шведова 1988: 8].
О.Н. Селиверстова указывает на специфику значения личного местоимения, заключающегося в том, что оно носит "отсылочный характер и, тем 105 самым, "заявляет" себя не самодостаточным" [Селиверстова 1988: 3]. Речь идет о том, что "личные местоимения задают тот или иной способ (уровень) представления (характеризации) актанта ситуации..., но не содержат в себе информации, соответствующей этому уровню представления. В значение входят только: 1) указание на уровни характеризации; 2) информация о том, где искать и искать ли недостающие сведения" [Селиверстова 1988: 32-33]. Рассмотрим, например, местоимение лезг. чун, англ. we мы , которое сообщает о том, что речь идет о некотором круге лиц (говорящий + другие), но при этом не даются никакие дополнительные характеризующие признаки этого круга. Указываются лишь те признаки, которые описывают данную характеристику, причем их круг очерчивается максимально обобщенным способом. Это - семантика предельно абстрактного типа, ср.: лезг. Бес чун шал икі акъваздани? (Курбан) Что, (мы) так и будем здесь стоять? лезг. Сифте жуван шофердиз эверна, са къас фу це, ахпа чун тамаш-да,- лагъана Рагъима (Курбан) "Сначала позови своего водителя и накорми его, а потом - (мы) посмотрим", - сказал Рагим . англ. The way he carries on, you would think we were all gangsters (Sheldon) Увидев, как он нас проверяет, можно подумать, что мы все - ганг англ. "We ve got a problem," Dr. Wilson said, in a low voice (Sheldon) "У нас проблемы", тихо сказал д-р Вилсон .
Как видим, особенность "предельно абстрактной семантики" местоимений в рассматриваемых языках заключается в том, что она конкретизируется в результате сложного взаимодействия явлений разных уровней: непосредственного речевого контекста употребления, коммуникативной характеристики речевой ситуации в целом и статуса ее участников, а также механизмов его референции, которые, вслед за Е.В. Падучевой, понимаются нами как "механизмы, позволяющие связывать речевые сообщения и их компоненты с внеязыковыми объектами, ситуациями, событиями, фактами, положениями
Функциональная характеристика местоимений
Обнаружено также, что конкретное значение местоимений в рассматриваемых языках нередко зависит от контекста и определяется тем, с каким словом это местоимение связано, на какой названный существительным или прилагательным предмет или признак указывает; поэтому если такая связь отсутствует или осложнена, то значение местоимения оказывается, как правило, неясным.
В первую очередь, это относится к местоимению ам - he он . Обычно это местоимение указывает на ближайшие названные перед ним лица или предметы, с которыми оно может быть согласовано, но это местоимение может относиться и к более отдаленному существительному. Когда в предшествующем предложении встречается несколько существительных, к которым возможно по значению отнести это местоимение, появляются затруднения, ср.: лезг. Рушаз садлагъана диде акуна. Ам гзаф шад тир; англ. The girl suddenly saw her mother. She was so happy Девочка неожиданно увидела мать. Она была так рада . Здесь местоимение ам - she она скорее связывается со словом руш - girl девочка , т.к. рассказ ведется о девочке, но все же не исключена возможность, что слушатель отнесет ам - she она к ближайшему существительному диде - mother мать .
Иногда в английском языке наблюдаются отступления от согласования местоимения в роде и в числе с тем существительным, к которому оно отно 146 сится: шгп.ТИе author of the diary doesn t conceal those teaching difficulties she faced and those mistakes she had made Автор дневника не скрывает тех педагогических трудностей, с которыми она сталкивалась, и тех ошибок, которые она допускала . В английском языке есть разница в том, какого пола упомянутый автор. В лезгинском языке такой дифференциации по родам не возникает в связи с омонимией форм ам он и ам она : И кхъинрин авторди адаз акур вири четин меселаяр къалурзава Автор этих строк описывает трудности, с которыми он (она) столкнулся (-ась) . Связь с контекстом имеется также у ряда других местоимений: - указательных и(им) - ам, this — that этот - тот : лезг. Адаз тек са ви-чиз чидай къуъл авай; англ. Не had his own special way of dancing У него была своя особая манера танцевать ; - определительных гъахътин, гъакъван такой , столько (в английском языке не встречается): лезг. Абур къведни гъахътин рекъяй фена Они оба пошли по такому пути ; - возвратных вичиз, self себя : лезг. Дидедирушаз вичизяд цуз лигъини; англ. Mother told her daughter to take some water for her Мать велела дочери налить себе воды и др. Местоимение "мы" в рассматриваемых языках обладает предельно обобщенным значением. В английском обществе принято называть королеву третьим лицом: Her majesty сЕе Высочество (если речь идет о ней), и Your Majesty сВаше Высочество (если обращаются к ней непосредственно). В лезгинском языке формы выражения или обращения через третье лицо отсутствуют. В то же время, в обоих языках встречаются такие варианты "мы" как "мы" в значении "вы", ценностное "мы", рекламное "мы", "мы" поэтическое. Такое разнообразие семантики этого местоимения связано с разнообразными прагматическими условиями его употребления, которые в целом можно свести к особенностям референции.
В обоих исследуемых языках личные местоимения выполняют две разносторонние функции: референтную (когда указывается непосредственно лицо) и нереферентную (когда местоимение употребляется по отношению к неопределенному множеству лиц, не участвующих в акте коммуникации непосредственно). Особые экспрессивные оттенки в рассматриваемых языках создаются противопоставлением местоимений мы ("свои", "друзья", "единомышленники") и вы ("чужие", "представители других взглядов", "враги"), особенно в бытовой речи.
В английском языке местоимение you ты в обобщенном значении можно заменить на неопределенное местоимение one "некто" без ущерба для смысла высказывания. В лезгинском языке такое употребление невозможно, местоимение "ты" используется только в своем прямом значении. В английском языке, особенно в художественной речи, возможно раздельное написание возвратного местоимения и даже вставка другого слова между его частями: You don t look your customary self Вы не похожи на обычного себя . В лезгинском языке такое разделение или вставка невозможны.
Выявлено также, что в рассматриваемых языках имеет место синонимия неопределенных местоимений: маса другой , иной , муъкуъ другой , афлан такой-то , некий , са один , некто , некий , бязи некоторый , некий , some, something, somebody, other, another, кое-что, что-то, что-нибудь, что-либо, нечто. Перечисленные местоимения очень близки по значению, но в то же время отличаются семантикой и стилистическим употреблением. Синонимика отрицательных местоимений садни, касни никто , затіни ничто - попе, nobody, nothing - никого , ничего , некого , нечего в рассматриваемых языках также имеет много общего. Основным отрицательным местоимением является садни - nobody никто , затіни - nothing ничто ; оно выражает в отрицательных предложениях обобщенное обозначение субъекта или объекта. В английском языке личное местоимение 3-го лица единственного числа it он, она, оно может выполнять роль безличного местоимения, в таком случае оно оказывается противопоставленным обобщенно-личному местоимению one. Оба они относятся к сигнификативной сфере, к тому семантическому уровню, где сняты все различия по линии одушевленности, лица и рода. В лезгинском языке таких местоимений-заместителей нет. В каждом отдельном случае эту роль играют существительные или описательные обороты. При семантической идентичности личных местоимений сопоставляемых языков в сфере их употребления наблюдаются значительные расхождения.
В частности, личные местоимения английского языка могут выступать в особых типах синтаксических структур типа / didn t see him, not I Я его не видел, (во всяком случае) не я\ Подобные синтаксические конструкции в лезгинском языке не отмечены. Местоимение it в английском языке используется также в выделительных конструкциях типа It was he who planned it сЭто был он, кто спланировал это . В лезгинском языке эту функцию выполняют иные синтаксические средства: Ам зун тушир, ам зи стха тир Это был не я, это был мой брат. Здесь используется синтаксический повтор одной и той же конструкции. Зиди лугъун я, види авун я Мое дело - сказать, твое - делать . Здесь используется прием антитезы.
Кроме того, для английского языка характерно функционирование так называемых tail questions (разделительных вопросов), в состав которых входит субъектное местоимение. В аналогичных конструкциях в лезгинском языке используется лишь глагольная форма с вопросительной частицей без повторения местоимения.
Нами также обнаружено, что, помимо собственно указательной функции, указательные местоимения сопоставляемых языков используются также в следующих случаях: для идентификации описанных ранее предметов и событий; для описании дихотомии "свой 7"чужой"; для указания на последующее сообщение и для выражения отношения говорящего к предмету высказывания.