Исторический звукоидеал русских колоколов XVI – начала XX века Климин Евгений Андреевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Звучание колокола: спектрально-временная структура и методы анализа 27

1.1. Исследование звучания колокола: методологические аспекты 27

1.2. Спектрально-временная структура звучания колокола 33

1.3. Технический инструментарий анализа 36

1.4. Слуховой анализ звучания колоколов 47

Глава 2. Ценностные представления о звучании колоколов, характерные для носителей дореволюционной традиции русских звонов

2.1. Круг информантов 52

2.2. Представления о звукоидеале колокола, характерные для традиционных звонарей, членов причта и прихожан 54

2.3. Звукоидеал русского колокола в воззрениях русских исследователей и музыкантов XIX – первой половины XX вв . 74

2.4. Музыка русских композиторов как свидетельство о звукоидеале колоколов 95

Глава 3. Музыкально-акустическая специфика русских колоколов XVI – начала XX вв . 108

3.1. Общие особенности русских колоколов. Проблемы классифика ции. 108

3.2. Колокола андреевского типа 117

3.3. Колокола даниловского типа 131

3.4. Средние колокола с нетипичным звучанием 156

3.5. Звуковые особенности малых колоколов 162

3.6. Звуковые свойства гигантских колоколов 166

Заключение 171

Библиография

• Спектрально-временная структура звучания колокола
• Слуховой анализ звучания колоколов
• Звукоидеал русского колокола в воззрениях русских исследователей и музыкантов XIX – первой половины XX вв
• Колокола даниловского типа

Введение к работе

Актуальность темы. Особое благозвучие русских колоколов легло в основу традиционных звонов – одного из наиболее ярких и самобытных феноменов российской культуры. В прошлом, когда речь шла о русском колокольном искусстве, оценивалось не только исполнительское мастерство звонаря и звучание колокольного набора в целом, но и звуковые свойства отдельных колоколов. Изучению звучания русских колоколов и их звукоидеала как музыкального, акустического и исторического феноменов посвящена данная работа. В ней колокол рассматривается «крупным планом» как самостоятельный органологический феномен. В подобном качестве он выступает в некоторых видах звонов, таких как благовест (мерные удары в один колокол) или перебор (медленные поочередные удары во все колокола набора). В составе сложного звона звучание отдельного колокола так же может рассматриваться как самостоятельный органологический феномен, подобно тому, как колокольный декор, будучи неотъемлемой частью архитектурной композиции, в то же время и сам по себе представляет большой интерес как объект исследования. Такой ракурс изучения особенно актуален в случае с русскими звонами, где каждый из колоколов обладает своим особым тембром, и музыкальная ткань строится на сопоставлении их звуковых индивидуальностей.

Период с XVI по начало XX века стал временем активного развития коло-кололитейных технологий в нашей стране. Отлитые в это время колокола легли в основу русских звонов в период их расцвета, который продолжался вплоть до революции. Сформировавшаяся в то время традиция звонов в наши дни воспринимается как естественная и неотъемлемая часть православного богослужения. Понимание акустической и художественно-эстетической природы звучания русских колоколов того времени является необходимым условием для полноценного осмысления многих аспектов отечественной кампанологии.

Термин «звукоидеал» впервые вводится Ф. Бозе и далее используется в работах этноорганологов (О. Эльшек, И. Мациевский, С. Субаналиев,

А. Скоробогатченко, Д. Абуднасырова (Булатова)), исследователей византийской и русской монастырской культуры (И. Чудинова), джаза (В. Шулин), фольклора (И. Земцовский) и др. В данной диссертации звукоидеал рассматривается как двуипостасное явление, существующее в единстве традиционных эстетических представлений о звучании и самого звучания, характерного для конкретной традиции. Соответственно, исследование опирается, с одной стороны, непосредственно на звучание русских колоколов XVI – начала XX века, с другой же стороны – на представления о нем, характерные для носителей дореволюционной традиции русских звонов.

Звуковые свойства значительного числа исторических русских колоколов до настоящего времени оставались неизученными. У некоторых фиксировались лишь частные акустические параметры. Представления носителей старой традиции, так или иначе связанные со звукоидеалом колоколов, фиксировались в отдельных работах, но рассматривались в основном с точки зрения источниковедения и как этнографические феномены. Настоящая работа основана на изучении значительного числа колоколов дореволюционного литья (более 170) во взаимосвязи с представлениями об их звучании, характерными для старой традиции. Звучание этих колоколов рассматривается на основе подробного изу чения спектрально-временной структуры с использованием приемов слухового анализа и современных технических средств. Все это позволяет не только выявить определенное число не рассматривавшихся ранее частных феноменов, но и составить представление о звукоидеале русских колоколов как целостном явлении.

Тема диссертации имеет и очевидное практическое значение, поскольку она связана с развитием колокольных звонов и колокололитейного дела в России. Современные литейные технологии дают широкие возможности для проектирования колоколов с различным звучанием. Однако любые технологические приемы не будут иметь смысла вне связи с представлениями о том, какого звучания колокола требуется достичь с их помощью. Четкое и многостороннее представление о традиционном звукоидеале должно стать отправ-

ной точкой при проектировании и литье новых колоколов для традиционных русских звонов.

Степень разработанности проблемы. Изучение звуковых свойств русских колоколов начинается с середины XIX века, когда неизвестный автор, опубликовавший в 1850 г. статью в Московских ведомостях, выделяет в звучании колокола три составляющие и устанавливает для них определенные эстетические критерии. В исследовании А. А. Израилева, посвященном колоколам и звонам ростовской Соборной звонницы, для каждого из колоколов приводится высота музыкального тона и вычисленная им частота колебаний. Ряд ценных наблюдений, касающихся звучания колоколов, опубликован в работах исследователей, работавших на рубеже XIX-XX вв.: С. В. Смоленского, С. Г. Рыбакова и А. М. Покровского, а также в книге П. И. Оловянишникова «Колокола и колокололитейное искусство». В 1920-30-е гг. исследованием русских звонов, и, в том числе, звучания колоколов, занимались К. К. Сараджев, В. Н. Ильин и др. В их работах разрабатывается проблема темброгармониче-ской природы звучания колокола, благодаря которой в звуке одного колокола можно слышать одновременно несколько тонов различной высоты.

Второй этап активных исследований русских колоколов начинается с середины 1970-х гг. и продолжается в наши дни. Источниковая база современной отечественной кампанологии разрабатывается в работах Л. Д. Благовещенской, А. Н. Давыдова, А. Б. Никанорова, ряд документов опубликован благодаря деятельности И. А. Чудиновой, И. В. Коновалова и др. Т. Б. Шашкиной и Ю. В. Пухначевым исследуются литейные технологии, имеющие ключевое значение для звуковых свойств колоколов. В работах Ю. Н. Рагса, Б. Н. Нюнина, И. А. Алдошиной, В. А. Клопова, А. Н. Гусевой (Горкиной), К. А. Мишуровского и других исследователей колокола рассматриваются с точки зрения акустики. Ряд сведений о звучании колоколов и его восприятии приводится в работах, рассматривающих колокол с точки зрения истории, фольклористики и этнографии (Л. Д. Благовещенская, Т. Б. Шашкина, С. А. Старостенков, Т. А. Агапкина, А. Н. Давыдов, А. Б. Никаноров, С. Г. Тосин, А. С. Ярешко

и др.). Отдельно стоит отметить исторические и краеведческие исследования, не касающиеся звучания колоколов, но содержащие важные данные для атрибуции памятников. К ним относятся работы дореволюционных краеведов Пскова (А. С. Князев, И. И. Василев и др.), Великого Новгорода (Макарий), Москвы (В. Максимов и др.), Вологды (Н. И. Суворов), а также современных иследо-вателей: А. Ф. Бондаренко, И. Д. Костиной, А. А. Глушецкого, В. И. Яковлева и др.

Результаты исследований звучания европейских и азиатских колоколов зачастую малоприменимы к проблемам данной работы, что связано с коренными различиями традиционных звукоидеалов. В то же время именно на этом материале подробно изучена физика колебаний колоколов.

Объектом исследования является звучание русских колоколов.

Предмет исследования – звукоидеал колоколов, характерный для дореволюционной традиции русских звонов, проявляющийся и непосредственно в звучании колоколов указанного периода, и в эстетических воззрениях носителей традиции.

Целью данной работы является формирование комплексного представления о звукоидеале русских колоколов XVI – начала XX вв.

Для достижения данной цели были решены следующие задачи:

1. изучение представлений о звучании колокола, характерных для дореволюционной традиции;

2. разработка метода музыкально-акустического анализа колоколов;

3. изучение влияния на звучание колоколов архитектурно-пространственных условий и особенностей артикуляции;

4. изучение и фиксация звучания дореволюционных русских колоколов;

5. историческая атрибуция памятников;

6. классификация русских колоколов на основе родства звучания с учетом их исторического происхождения;

7. установление связи между представлениями о звукоидеале и звуковыми свойствами конкретных колоколов.

Методологические основы исследования. Поставленные задачи определяют специфику использованного в работе комплекса методов:

историко-морфологический и структурно-типологический методы органологии, позволяющие выявить основные типы колоколов по их звучанию и проследить их эволюцию в историко-культурном контексте;

историко-этнографический метод, дающий возможность определить самобытные черты русских колоколов и оценить степень влияния на них европейского ремесленного опыта;

методы когнитивной музыкологии: интервью и анализ письменных источников, позволяющие выявить эстетические представления о звучании колоколов, характерные для носителей дореволюционной традиции русских звонов;

системно-этнофонический метод, связанный с изучением звучания колоколов в контексте традиционных эстетических установок и особенностей музыкальной организации русских звонов;

комплексно-апробационный метод органологии, позволяющий установить зависимость звучания колокола от особенностей исполнительской артикуляции;

компаративный метод, который позволил выстроить ассоциативные связи между эстетическими воззрениями носителей традиции, мнениями дореволюционных исследователей, музыкой русских композиторов и конкретными звуковыми свойствами колоколов;

вероятностный подход, зародившийся в квантовой физике, а затем перенесенный в научно-гуманитарную область (В. В. Налимов), в частности, область изучения традиционного народного творчества (И. И. Земцовский), – лег в основу классификации колоколов по их звуковым свойствам;

метод музыкально-акустического анализа колоколов, сформировавшийся в процессе написания данной работы, который дает возмож-

ность рассматривать колокол комплексно, как акустический, звуковой и художественный феномен.

Материал исследования. Первую часть материала исследования составили аудиозаписи русских колоколов дореволюционного, а также современного литья. В их число вошли и некоторые работы западных литейщиков, участвовавшие в традиционных русских звонах. Вторая часть касается представлений о звукоидеале, характерных для носителей дореволюционной традиции колокольных звонов. В ее основе лежат письменные источники и интервью, взятые у современных информантов. Особо отметим такой источник, как музыка русских композиторов, в которой звоны изображаются непосредственно, либо ко-локольность присутствует в ней как абстрактное начало. Подобные музыкальные произведения являются результатом глубокого творческого осмысления искусства русских звонов и, следовательно, также отражают представления о звукоидеале колоколов.

Хронологические рамки исследования. Колокола на Руси известны с домонгольского периода, о чем свидетельствуют летописные сообщения и отдельные фрагменты памятников, обнаруженных в ходе археологических раскопок. Однако значительное число сохранивших звучание колоколов относится лишь к XVI веку, который является нижней временной границей для данного исследования. Верхняя граница приходится на 1920-е гг., когда еще продолжалась деятельность отдельных колокололитейных предприятий.

Научная новизна исследования. В данной работе, впервые в отечественной кампанологии, применяется метод музыкально-акустического анализа колоколов, используются новые инструменты акустического анализа, а именно: вычисление декрементов затухания для отдельных обертонов и выявление степени геометрического подобия на основании структурного сопоставления спектров. Применение этого комплекса средств позволило выстроить классификацию русских колоколов по их звуковым свойствам.

Значительная часть памятников, рассматриваемых в работе, прежде либо не изучалась с точки зрения акустики, либо это изучение носило поверхност-

ный характер и выявляло лишь частные акустические свойства. В ходе работы над данным исследованием была осуществлена историческая атрибуция некоторых колоколов. Кроме того, в работе впервые обобщаются и систематизируются эстетические критерии звукоидеала русских колоколов, характерные для носителей дореволюционной традиции русских звонов, отечественных музыкантов и исследователей XIX – первой половины XX века.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в обучающих программах по дисциплинам «История русской музыки»; «История русской духовной музыки»; «История православной культуры»; «Основы православной культуры», быть практическим приложением к курсам обучения звонарскому искусству.

Положения, выносимые на защиту:

Звучание колокола обладает высокой степенью семантической наполненности, имеет определенную структуру и может рассматриваться как самостоятельный художественный феномен.

Звучание колокола можно рассматривать как музыкальный текст, в качестве элементов которого выступают компоненты спектрально-временной структуры.

Трактовка колокола с позиций органологии допускает рассмотрение его не только как составной части колокольни или звонницы, но и как самостоятельного музыкального инструмента.

Звукоидеал русского колокола не сводится к единственному оптимальному варианту звучания, а представляет собой многообразие звуковых индивидуальностей.

Достоверность результатов исследования подтверждается очевидностью его связи с источниковой базой, соответствием научных методов, применяемых автором, предмету исследования, эффективностью методик, используемых в процессе изучения параметров звучания колоколов.

Апробация исследования. Части работы обсуждались в Российском институте истории искусств (сектор инструментоведения), в завершенном виде

диссертация обсуждена на совместном заседании кафедры истории и теории музыки и кафедры истории и теории христианского искусства Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета и рекомендована к защите. Основные положения исследования отражены в докладах, представленных на всероссийских и международных конференциях, симпозиумах и конгрессах, конференциях аспирантов Российского института истории искусств, а также исследовательском семинаре:

8. Международная инструментоведческая конференция «Инструментальная музыка в межкультурном пространстве: проблемы артикуляции», СПб., 2008;

9. «Методы в искусстве и методология анализа» – ежегодная конференция аспирантов Российского института истории искусств, СПб., 2010;

10. Седьмой международный инструментоведческий конгресс «Благодатовские чтения», СПб., 2010;

11. Исследовательский семинар «Среды в РИИИ», цикл «Фольклор и этнография», СПб., 2011;

12. Международная научно-теоретическая конференция «Актуальные проблемы когнитивной музыкологии», СПб., 2011;

13. IX конгресс этнографов и антропологов России, Петрозаводск, 2011;

14. «Термины и понятия в современном искусствознании» – ежегодная конференция аспирантов Российского института истории искусств, СПб., 2011;

15. «Звуки небес. Колокольные звоны в палитре музыкальной культуры России» – симпозиум в рамках VIII Фестиваля колокольного искусства «Хрустальные звоны», Каргополь, 2012;

16. Научные чтения в рамках VIII пасхального фестиваля, Новосибирск, 2012;

17. Научно-теоретическая конференция «Актуальные вопросы когнитивного музыкознания», СПб., 2012;

18. Международный научный симпозиум «Петербург и национальный музыкальные культуры», СПб., 2012;

12. Научно-практическая конференция «Колокольная коллекция. Вопросы комплектования, описания, хранения и экспонирования», Валдай, 2012.

13. Научная конференция «Колокола: история и современность» в рамках Международного фестиваля средневековой монастырской культуры «Ростовское действо», Ростов, 2014.

14. Всероссийская научно-практическая конференция «Колокольная коллекция. Вопросы комплектования, описания, хранения и экспонирования», Валдай, 2015.

Практические результаты исследования применялись в обучающих программах на курсах звонарского мастерства при Московском Свято-Даниловом монастыре.

Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, 6 приложений и библиографического списка. Общий объем диссертации составляет 267 страниц.

Спектрально-временная структура звучания колокола

Оценка характера ударно-шумовой составляющей также может быть осуществлена, как на основе внимательного вслушивания, так и с помощью средств обработки звука. К такой обработке относится в первую очередь фильтрация, убирающая из спектра частоты ниже 0,7-3 кГц (в зависимости от размера колокола). При этом в звучании остаются, преимущественно, высокие обертоны – основная часть ударно шумовой составляющей.

Звучание колоколов на стадии затухания связано с наличием в спектре определенного числа средних обертонов и их сочетанием с основными. В одних случаях эти обертоны практически не ощущаются слухом – тогда стадия затухания характеризуется как слабо выраженная. В других они, напротив, хорошо слышны и звучание их продолжительно – это позволяет говорить о развитой стадии затухания. В отдельных случаях, благодаря поочередному затуханию обертонов и биениям в звучании колокола, формируются своеобразные музыкальные фразы, обладающие своим ритмическим и интонационным рисунками, которые могут быть расшифрованы в виде нотного текста.

Описанные выше аналитические инструменты, с одной стороны, позволяют рассматривать спектральную структуру звука колокола с точки зрения историко-морфологического метода органологии – в частности, классифицировать существующие колокола по их звуковым свойствам и проследить историческую эволюцию звучания. С другой стороны, комплексное использование в данной работе того же инструментария обусловило применение метода музыкально-акустического анализа колоколов. Этот метод позволяет анализировать звучание отдельно взятого колокола как художественное явление, выявляя и оценивая влияние отдельных элементов звука на общий оттенок тембра и определяя их роль в формировании художественно-образной стороны восприятия звучащего колокола. Исходя из того, что любой художественный феномен становится таковым только в единстве с его восприятием [117, 303], метод музыкально-акустического анализа опирается в первую очередь именно на слуховой анализ, выполняемый исследователем, а также, в тех случаях, ког 50 да это возможно, на оценочные мнения носителей традиции. В то же время важную роль в нем играют и технические средства спектрального анализа.

Аналитическое прослушивание колокола может осуществляться как с использованием технических средств анализа и обработки звука, так и без них. Безусловно, во втором случае требуется определенный слуховой опыт, который оказывается незаменимым в ходе полевой работы. Современная аудиотехника, пусть даже наиболее совершенная, фиксирующая звук с минимальными искажениями частотных и амплитудных характеристик, не может передать всю красоту и мощь звучащего колокола. Таким образом, наиболее ценные данные исследователь получает, прослушивая колокола на колокольне. Если же он имеет возможность самостоятельно ударять в изучаемые колокола или участвует в звонах, то метод музыкально-акустического анализа включается в рамки комплексно-апробационного и системно-этнофонического методов органологии. Музыкально-акустический анализ используется в комплексе с систем-но-этнофоническим методом и тогда, когда звучание колокола анализируется в контексте традиционных эстетических представлений – там, где возможно установить, какие именно особенности звучания (слышимые исследователем и фиксируемые спектральным анализом) им соответствуют. Спектральный анализ, выполняемый техническими средствами, также составляет важную часть этого метода, так как позволяет объективно фиксировать и количественно оценивать в виде чисел, графиков и т.п. слышимые особенности звучания колоколов.

Выявление связи между слышимым звучанием и спектральной структурой звука достаточно широко применяется в акустике музыкальных инструментов и практике тембрального синтеза, однако, зачастую речь идет о влиянии спектра в целом на общий оттенок тембра. Человеческий слух при этом выступает как источник обобщенного оценочного суждения, но не как аналитический инструмент. Так, например, И. А. Алдошина отмечает, что «...ослабление первых гармоник и усиление (по амплитуде) высших гармоник (от 6-7 и выше) придают тембру резкость, скрипучесть» [7, 183]. В то же время опыт аналитического (то есть, выделяющего отдельные детали) прослушивания колоколов существует в течение нескольких столетий в европейской кампанологии. В XVII веке нидерландский музыкант и акустик Джакоб ван Эйк удивлял современников умением различать отдельные тоны колокольного темброаккорда и устанавливать их музыкальную высоту. Помимо этого он владел определенными техническими приемами, благодаря которым мог сделать отдельные спектральные тоны колокола явными для менее опытных слушателей [108, 14-16]. На основании своего слухового опыта и законов европейской теории музыки Д. ван Эйк сформулировал представление об идеальном темброаккорде кари-льонного колокола, которое актуально для западного колокололитейного дела по сей день. Деятельность этого исследователя, вне сомнений, неотъемлема от музыкально-акустического анализа, однако важно отметить, что в поле внимания Д. ван Эйка попадает только одно из многих свойств звука. Структура тем-броаккорда колокола находится в центре внимания западной кампанологии, тогда как другие параметры звучания, включая особенности атаки (ударно-шумовой составляющей), развитие тембра и другие, упоминаются европейскими исследователями, как правило, лишь вскользь. Метод музыкально-акустического анализа, рассматривающий в комплексе многие аспекты звучания, сформировался на материале русских колоколов, которые отличаются особенным богатством и разнообразием тембровых красок. В то же время в таком комплексном виде он, безусловно, применим и к колоколам других традиций.

Бытие колокола как произведения искусства многогранно. Высокую художественную ценность представляет и его изящный силуэт с плавными изгибами стен, увенчанный короной, и декоративное оформление: иконы, орнаментальные пояса, вязь надписей. Звучание колокола само по себе также является полноценным художественным феноменом. Но для того, чтобы сделать его предметом искусствоведческого анализа, необходимо предельно глубокое проникновение в структуру звука на уровне его акустических элементов. При этом требуется как особым образом развитый слух, так и знание особенностей работы спектральных анализаторов.

Слуховой анализ звучания колоколов

Роль континуальных форм мышления в формировании искусства русских звонов становится особенно очевидной при сопоставлении их с европейскими карильонами, которые можно рассматривать как плод логического мышления. Отечественные философы, такие как М. Мамардашвили [116, 51-52] и Г. Померанц [163, 338], отмечают, что процессы логического анализа и синтеза неразрывно связаны с практической деятельностью. В ходе этих процессов человек мысленно разделяет что-либо на отдельные составляющие, дабы выделить его практически значимые части и свойства. Цель этих процессов в том, чтобы усовершенствовать рассматриваемый объект: изменить его так, чтобы интенсифицировать полезные свойства, либо объединить с чем-то другим и создать нечто новое, в наибольшей степени отвечающее конкретным потребностям. Исходя из этого, карильон можно рассматривать, во-первых, как продукт синтеза европейской академической музыки и колокольных звонов. Во-вторых – как результат анализа, в ходе которого в звучании колокола было выделено одно наиболее значимое в данных музыкально-стилистических условиях свойство: тон определенной высоты. Именно на проектирование и изготовление колоколов с четко и однозначно воспринимаемым музыкальным тоном направлены основные усилия в европейском колокололитейном деле.

В русских звонах звучание колокола, напротив, не редуцируется к какому-либо его отдельному свойству, но воспринимается целостно в рамках континуальных форм мышления, характерных для верующих людей и традиционных исполнителей-инструменталистов – звонарей. Будучи символом гласа Божия, он не подчиняется каким-либо внешним для него правилам, а, напротив, сам определяет законы музыкальной организации звонов. По мысли А. С. Ярешко, после того как «мастера-литейщики с Божьей помощью вдохнули в колокол жизнь, никто не в праве грубо вмешиваться во внутреннее состояние его духовной сущности. … Именно такая психологическая направленность мысли владела изготовителями с глубоких времен» [229, 140; 230, 92]. Отсюда – многообразие звуковых индивидуальностей русских колоколов, стремление отлить колокол, с особенно сильным, богатым звучанием и «ритмо-тембровая» [74, 228] фактура традиционных звонов, которая устроена так, чтобы как можно полнее показать красоту звучания самих колоколов.

В летописных сообщениях XVI века звучание больших колоколов сравнивают со «страшными трубами»: «... и повелел архиепископ в тот колокол по вся дни благовестити, яко страшной трубе гласяще» [162, 288]. Подобное толкование типично для средневекового христианства и уходит своими корнями в ветхозаветные тексты и раннехристианские обычаи [111, 12-16]. Известно, что колокола и била, призывающие паству на службу, пришли на смену храмовым трубам, унаследовав их сакральное значение: «образ ветхозаветных труб, связанных с гласом Божиим, призывающим людей, в чаяниях ранних христиан сливается с представлениями о грядущем конце света, втором пришествии Мессии и Страшном суде. Семь труб, данные ангелам в Апокалипсисе, а также звуки этих труб, которые возвестят о конце света (Откр. 8; 9; 11:15), прочно вошли в средневековое сознание» [111, 14]. В XVI веке такая трактовка звука колокола могла, помимо прочего, иметь важное политическое значение. Литье большого числа крупных колоколов на том этапе становления Российского государства некоторые исследователи связывают со стремлением Московского княжества и далее Московского царства укрепить свое влияние в недавно присоединенных регионах, таких как Смоленск, псково-новгородские земли [26, 85; 28, 295-296] и Среднее Поволжье [220, 102-103; 221, 243].

Звучание русских колоколов того времени во многих случаях можно охарактеризовать как лаконичное, властное, с выраженным диссонансом между устойчивыми спектральными тонами. Современные участники опросов часто оценивают их как недостаточно благозвучные, однако именно такое звучание должно в большей степени ассоциироваться с гласом «страшных труб». Несомненно, упомянутые летописные записи весьма верно передают впечатление, которое эти колокола производили на жителей псково-новгородского региона (и, видимо, других жителей растущего Московского государства), что связано как с их особыми звуковыми свойствами, так и со значительным весом – вплоть до нескольких сотен пудов.

Анализируя письменные источники, либо общаясь с современными информантами, можно отметить, что люди, как правило, с особой теплотой отзываются о колоколах именно своего храма и рассматривают их как эталон, когда речь идет о других. Звонарь московского Свято-Данилова монастыря М. И. Макаров вспоминает: «...больше всех звонов я любил звон Данилова монастыря, ... Вот звонят у Флора и Лавра: колокол побольше даниловского, весит 821 пуд, и бас колокола гуще, бархатнее, а четкости звука против даниловского не хватает. О трезвоне уж и говорить нечего. Вот доносится трезвон Симонова монастыря. Звук льется свободно – монастырь на горе, над Москвой-рекой. Говорят, большой колокол там весит 2000 пудов, красивый бас. Трезвон – как будто кто-то играет на фортепиано. А все против Данилова жидковато. Вот звон Вознесения на Серпуховке. Большой колокол, видимо, около 500 пудов, баритон. И благовест, и трезвон слабее даниловского. Вот звонят у Воскресения в Монетчиках и у великомученицы Екатерины на Ордынке. Большие колокола, наверное, по 1000 пудов. Звон почти такой же, как у Флора и Лавра. Издали даже спутать можно. Вот слышится трезвон Донского монастыря. Опять по четкости далеко до даниловского, да и большой колокол пожиже. О храмах на Полянке, Пятницкой и Ордынке (кроме великомученицы Екатерины), о Казанской на Калужской площади, о домовых храмах на Серпуховке говорить не приходится: там и благовестники поменьше даниловского, и набор колоколов победнее. Где-то в вышине величаво проплывал над домом звон Кремля или храма Христа Спасителя, слышалось: “бу-у-у-у...”, но четкости трезвона не было: далеко. Даниловский звон больше других “просился в душу”» [110, 141-142].

Звукоидеал русского колокола в воззрениях русских исследователей и музыкантов XIX – первой половины XX вв

В наше время на эту особенность колокольного звона особенно часто обращают внимание жители сельской местности или небольших городов, где звоны звучат в живой тишине и не заглушаются интенсивным шумом транспорта. Большой колокол начала XX в.11 из деревни Тайлово (Печорский р-н Псковской области), по словам печорского диакона Георгия (Курносова), слышен от Тайловской башни Псково-Печерского монастыря, до которой порядка четырех километров. Настоятель Никольской церкви деревни Паниковичи (Печорский р-н Псковской области) о. Инокентий (Селезнев) отметил, что колокол XVI века, висящий на колокольне его церкви, в тумане слышен значительно дальше сопоставимого с ним по размерам колокола современного литья. Насельница Александро-Свирского монастыря матушка Любовь рассказала, что звоны монастырской колокольни (колокольный набор современного литья завода Н. Шувалова) слышны в населенном пункте Инема, который находится на расстоянии пяти километров. Новосибирский священник о. Николай (Тукуреев), напротив, жалуется на то, что после того, как в одном из его сельских приходов (село Новый Шарап Ордынского р-на Новосибирской обл.) перевесили колокола, их стало слышно не так далеко.

Письменные источники времен царской России также позволяют судить о том, что расстояние, на котором слышны колокола, в то время считалось важнейшим их звуковым свойством. В 1756 г. на колокольне санкт-петербургского Петропавловского собора случился пожар, в ходе которого колокола расплавились, а самый большой из вылитых после этого новых вскоре дал трещи Отлит в Москве, Завод Самгиных, 1902 г.

Колокол 1546 г., мастер Прокофей Григорьев и колокол 2002 г., литье фирмы «Вера». ну. В связи с этим священство собора обратилось в городскую канцелярию от строений с доношением, в котором жаловались, что звон оставшихся колоколов слышен на «весьма недалеком от крепости разстоянии», тогда как звоны кафедрального собора, которым в то время являлся Петропавловский, должны были превосходить колокола других городских церквей [205, 34]. Вероятно, в связи с этим доношением в 1757 г. мастер Дмитрий Евдокимов отлил колокол весом чуть более 70 пудов, висящий в одном из пролетов соборной колокольни [93].

В начале XX века русские колокололитейные заводы публикуют брошюры и книги рекламного характера, где приводят, в частности, похвальные отзывы о своих колоколах. Авторы этих отзывов во многих случаях обращают внимание на то, что звук вновь приобретенных колоколов слышен особенно далеко. В одном из таких отзывов сказано, что звон колоколов гатчинского завода Лаврова слышен за 12 верст [1, 31], а колокол весом 309 п. 14 ф., отлитый на валдайском заводе братьев Усачевых, согласно письму, опубликованному заводчиками, «слышали при первых ударах в другом приходе за 20 верст» [186, 11]. Можно предположить, что в некоторых подобных случаях заводчики намеренно указывали завышенное расстояние, чтобы приукрасить свой товар.

Расстояние, на котором слышны колокола, становится еще большим, если мы переходим от описаний непосредственного чувственного опыта к отдаленным воспоминаниям. По данным, полученным от жителей окрестностей Крыпецкого монастыря, звоны обители были слышны в окружавших ее болотах на расстоянии двенадцати верст13. Согласно легенде, рассказанной псковским священником о. Олегом (Тэором, 1944 г.), в пасхальную ночь псковичи выходили на улицу чтобы послушать звон из поселка Сенно (Печорский р-н Псковской обл.), и услышав его – плакали (расстояние от Сенно до центра Пскова более 20 км.). Житель села Чингис (Ордынский р-н Новосибирской обл.) Михаил Филиппович Иконников (1926 г. р.) вспоминает, что звоны сельского храма, лишившегося колоколов в 1937 г., были слышны за двадцать пять

Согласно неопубликованным материалам псковского журналиста Олега Константинова. верст: «А звоны, я помню, далеко слышно было. В лесу находишься, слышно, как они переливаются» [73, 8]. По словам же П. И. Оловянишникова, «прежде, когда тишину Волги не нарушали еще непрерывные свистки пароходов, звон ярославских церквей был слышен почти за сорок верст...» [153, 266].

Такие рассказы сродни старым преданиям, повествующим о колокольных звонах, которые ветер приносит из дальних, легендарных земель [3]. Другой цикл легенд рассказывает о колоколах, затонувших или ушедших под землю, иногда вместе со всей церковью или даже с городом (легенда о граде Китеже). Некоторые из них находятся под водой во власти нечистой силы, но даже в этом случае иногда можно расслышать их удары [182]. Один из легендарных ярославских колоколов был отлит местным купцом, чтобы тот звал его сына, ушедшего из дому, и тот вернулся из дальних странствий. Звук этого колокола, по легенде, слышат те ярославцы, которые покинули город и забыли о своем долге перед городом [153, 266-267]. В основе таких преданий – чувство изумления, вызываемое доносящимися издалека звуками колоколов. Можно с уверенностью предположить, что в прошлом люди испытывали это чувство подобно нашим современникам, и, подобно им, питали особое уважение к тем колоколам, звук которых разносился особенно далеко.

Расстояние, на котором слышен звук колокола, зависит от ряда физических условий. Безусловно, преимущество будут иметь колокола большего размера и те, которые висят на более высоких колокольнях. Сила звука таких колоколов высоко ценилась на Руси, как правило, именно в связи со значительным расстоянием, которое он был способен благодаря этой силе преодолевать [19, 178]. Другой важный акустический фактор – амплитудный уровень нижних тонов. Более низкие частоты, в сравнении с высокими, менее интенсивно поглощаются атмосферой (особенно в условиях тумана) и наземными препятствиями, например, деревьями. Таким образом, если у колокола нижние тоны преобладают по амплитуде, его звук способен преодолевать большие расстояния. Если же преобладают более высокие, то такие колокола звучат громко (вплоть до болезненных ощущений)

Колокола даниловского типа

Яркий пример того, что колокололитейные технологии разных времен в своих нетипичных проявлениях могут давать результаты, весьма сходные по звучанию – колокол №3 деревни Залесье Псковской области (1792 г., завод Калинина), который по звучанию в значительной мере сходен с «Великопостным» Псково-Печерского монастыря. «Великопостный» колокол Псково-Печерского монастыря обладает характерным для своего времени интервальным соотношением обертонов, но нетипично яркой атакой звука. Колокол XVIII века из деревни Залесье, напротив, звонким звучанием в момент удара соответствует колоколам своего времени, однако диссонирующий оттенок малой ноны, возникающей между двумя его нижними тонами, более характерен для литья XVI века. Два этих колокола висят на расстоянии всего семи километров друг от друга. В XVIII веке более молодой из них, будучи отлит в Москве, несомненно, весьма органично вошел в общую картину звонов региона, центром которого был и остается Псково-Печерский монастырь. В настоящее время нет данных, на основании которых можно было бы судить, стало ли это результатом осознанного проектирования колокола, либо было случайным. В пользу последнего говорит довольно широкий диапазон изменчивости спектральных структур, свойственный колоколам данного производства.

Особый интерес представляет также колокол «Козел» Ростовской соборной звонницы. Колокол с таким названием, входивший в набор звонницы ростовского Успенского собора, описан в 80-е гг. XIX в. А. А. Израилевым. По словам исследователя, в те годы «у колокола оказалась немалая вышиб-ка края, и через это он сделался совершенно негодным» [72, 159]. Уже после смерти Израилева взамен этого колокола на заводе П. И. Оловянишникова был отлит другой, получивший то же название и близкий к старому по размерам (чуть менее 20 пудов) [72, 175], и, подобно старому колоколу, не имеющий на теле никаких украшений и надписей. Этот колокол находится в звоннице по сей день. Звучание колокола 1911 г. типично для средних колоколов андреевского типа – в первую очередь благодаря секунде, близкой к малой, между вторым и третьим тонами (Пример 16).

Подобная структура темброаккорда абсолютно нехарактерна для литья завода Оловянишниковых. То же самое, по данным иеродиакона Романа (Огрызкова), проводившего в 2012 г. детальные измерения геометрических параметров ростовских колоколов, касается и его формы [173, 138-139]. Все сохранившиеся до нашего времени большие и средние колокола этого производства – типичные представители даниловского типа и, в отличие, к примеру, от литья завода Никифора Калинина, не отклоняются от норм этого типа.

В настоящее время вопрос о том, почему на замену «Козлу» был отлит колокол с нетипичными геометрическими пропорциями, не имеет однозначного ответа. К концу XIX века за Ростовской звонницей закрепилась (и по праву сохраняется в наши дни) репутация одного из лучших в России колокольных наборов. Отливая для него новый колокол, мастера завода Оловянишниковых (также одного из самых знаменитых в России) должны были самым тщательным образом осуществлять формовку и другие этапы технологического процесса. Таким образом, можно предположить, что необычное звучание колокола является не случайным отклонением при построении формы, а литьем нового колокола по профилю старого, ради сохранения целостности звучания исторического набора. В настоящее время многие старинные колокола имеют в месте удара языка большие выклепы, что, судя по всему, не оказывает сколь-нибудь существенного влияния на звучание. Если под «немалой вышиб-кой» о. Аристарх имел в виду такой выклеп, то «негодное», по его мнению, звучание прежнего колокола могло быть обусловлено изначальными особенностями формовки и литья. Гипотезу о литье нового колокола «Козел» по профилю старого высказывает о. Роман (Огрызков), отмечая одновременно, что по форме колокол 1911 г. не имеет близких прототипов среди сохранившихся памятников литейного искусства XVI-XVII вв. [173, 139] Таким образом, данное предположение нуждается в дальнейшей проверке.

В целом же приведенные примеры говорят о том, что звучание, характерное для андреевского типа, оставалось приемлемым для русских звонов не только в XVI веке, но и на более поздних этапах их развития. Это проявлялось и в сохранении старых колоколов, и в литье новых, принятых к службе.

Звучание колоколов даниловского типа глубокое, чистое певучее, с богатыми переливами тембра. Если андреевский тип воспринимается как своего рода архаика и ассоциируется в первую очередь с допетровской стариной, то даниловский тип можно рассматривать как классический для русских звонов с XVIII века по наши дни. Именно этого тембра, как правило, пытаются достичь современные литейщики. Наиболее ранние колокола, которые по ряду признаков можно отнести к даниловскому типу, датируются второй половиной

XVI – первой половиной XVII века. Однако как сформировавшееся, устойчивое явление этот тип можно рассматривать, начиная со второй половины XVII века. Появление таких колоколов стало одной из многих перемен, происходивших в то время в русском церковном искусстве. Звоны колоколов даниловского типа, параллельно с развивавшимися в это время тенденциями в церковном пении, определили новый звуковой облик русской церкви. Мощный подъем колокольного литья XVIII – начала XX века практически полностью связан с изготовлением подобных колоколов. В это время возникает характерная для них форма с широкой юбкой и хорошо заметным изгибом краев (Рис. 16).

Для звучания колоколов даниловского типа характерны следующие признаки:

1. на стадии затухания в тембре ярко выражены как нижние, так и средние обертоны. Чаще всего, в момент удара в звуковом спектре по амплитуде преобладает пятый тон, а через секунду или две – третий;

2. характерный для даниловского типа аккорд трех нижних тонов чаще всего состоит из октавы (как правило, неточной – зауженной или расширенной) между двумя нижними тонами и терции между вторым и третьим. Также между первым и вторым тонами встречается большая септима, а в редких, нетипичных случаях – малая;

3. звонкая, но четкая атака звука со слышимым металлическим оттенком. Спектральный анализ показывает, что в начале звучания в спектре таких колоколов присутствует значительное число высоких обертонов, достаточно ярко выраженных по амплитуде и относительно продолжительных;

4. протяженное звучание. Стадия затухания у больших и средних колоколов даниловского типа продолжается 5-6 секунд, а в отдельных случаях, в зависимости от веса, может достигать 10-12 секунд. Поочередное затухание средних обертонов рождает плавные изменения тембра, а некоторые из них в определенные моменты звучания выделяются слухом как отдельные тоны. Чаще всего речь идет об одном тоне, который остается в конце стадии затухания. Благодаря этому звучание таких колоколов может трактоваться как темброгармонический процесс.

Следует отметить, что яркость тембра таких колоколов, обусловленная особенностями средних и верхних обертонов, имеет определенную меру. Этим дореволюционные колокола даниловского типа отличаются от многих современных, копирующих их геометрические пропорции. Спектральный анализ показывает, что у многих подобных колоколов группы средних и высоких обертонов слишком сильно выражены по амплитуде, длительности и частотному диапазону (Рис. 17). Из-за этого металлический оттенок в тембре проявляется слишком ярко, вплоть до болевых ощущений, если слушать звон на колокольне. Кроме того, чрезмерная протяженность высоких обертонов (на слух – более двух секунд) делает атаку таких колоколов нечеткой, размазанной, со скрежещущими призвуками.