Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исторические аспекты формирования ассоциативного мышления
1.1.Ассоциативное мышление в развитии человеческого сознания.10-50стр.
1.2 Технология ассоциативного мышления . 51-67стр.
Глава II. Истоки и метаморфозы художественного образа
2.1. Природные явления и генезис цивилизации как истоки художественной образности в архитектуре и дизайне . 68-109стр.
2.2 Структура творческой деятельности. Технология творческого процесса и креативная личность . 110-135стр.
Глава III. Восприятие и оценка художественного образа среды. Восприятие ассоциативного мышления .
3.1. Визуальное восприятие архитектуры и дизайна современности.136-156 стр.
3.2. Креативные функции ассоциаций в архитектуре и дизайне .157-185стр
Заключение. 186-189стр.
Выводы и рекомендации. 190 стр.
Список использованной литературы
- Технология ассоциативного мышления
- Природные явления и генезис цивилизации как истоки художественной образности в архитектуре и дизайне
- Структура творческой деятельности. Технология творческого процесса и креативная личность
- Креативные функции ассоциаций в архитектуре и дизайне
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Ассоциация есть такая установленная мышлением (сознательно или интуитивно) связь между двумя и более понятиями предметов или явлений, что предъявление одного из них вызывает в сознании другие, отстоящие от первого на различной смысловой дистанции.
Осознанная ассоциативность сближенных пар усиливает взаимно их смысловое значение, способствует созданию новых, третьих понятий, индуктированных в практическую деятельность, то есть ассоциации играют роль креативных механизмов мышления. Их созидательные функции продуктивно проявляются в творчестве, особенно в искусстве, архитектуре, дизайне, где ценность результатов обнаруживается визуально, подтверждая справедливость мысли Леонардо да Винчи о креативной роли глаза в архитектуре.
В области архитектурной науки последней фундаментальной работой, где присутствует тема ассоциаций, была книга “Архитектура и психология”, опубликованная почти полстолетия назад преподавателями Московского Архитектурного института. В опубликованном тогда же сборнике статей “Архитектура и эмоциональный мир человека” ассоциации фигурируют в роли второстепенного эмоционального рефлекса при оценке архитектурной среды. Ближе к предмету диссертационного исследования работы А.В. Ефимова и В.Т. Шимко начала XXI века посвященные методологии дизайна. Этими работами фактически исчерпывается теоретический ресурс публикаций, предшествующих теме настоящей работы. Но методологический дефицит психологических исследований, проецируемых на область архитектуры и дизайна, автору пришлось погашать отталкиваясь от достижений общей психологии, затрагивающей проблематику ассоцианизма прямо или косвенно.
Постепенное признание, в той или иной форме, ассоциаций как обязательного
компонента, катализирующего мыслительный процесс, становится фактом истории
философии и психологии, что подтверждают труды Аристотеля, Платона, а затем, с XVI
по XX вв. английские, немецкие, французские философы, материалисты и идеалисты: Ф.
Бекон, Т.Гоббс, Р.Декарт, Д.Локк, Б.Спиноза, И. Ньютон, Д.Беркли, Д.Гартли, Д.Юм,
Р.Миллс, а также Г.В.Ф.Гегель, И.Кант, Г.Спенсер, Т.Циген, З.Фрейд, К.Г.Юнг, Л.Леви-
Брюль, М.Люшер, Г.Роршах, П.Тейяр де Шарден, А. Моль, А. Мальвер, М.Нельке и
другие. Масштабная обобщающая работа была проделана в нач. XXв. В.Н.Ивановским,
настойчиво проводившим идею о когнитивных функциях ассоциаций. Им
проанализированы труды европейских, в т.ч. современных ему ассоцианистов, среди которых Э.Гартман, Р.Блэкки, Т.А.Рибо, Р.Зоммер, М.Гиссман, Н.Мальбранш, Э.Клапаред, М.Троицкий, П.Мервуаяр, Л.Ферри, А.Франк, А.Нечаев, А.Бэн, Э.Галеви, Т.Липпс, И.Бентам. В советское время по проблемам психологии творческого мышления изданы труды А.Н.Леонтьева, Л.С.Выготского, П.А.Шеварева, М.И. Меерович и Л.И.Шрагиной, Я.А.Пономарева, И.П.Калошиной, Г.С. Альтшулера, С.А Медник, Г.Э. Руубера, А.В.Славина, М.М.Бонгарда, В.Д.Глезера, В.А.Ганзена, Н.Н.Нечаева. Не обойдена тема ассоциаций в трудах по истории и теории архитектуры – О.Шуази,
Б.Николаева, З.Гидиона, Д.Саймондса, Р.Вентури, Р.Арнхейма. В последние годы в России увеличилось число публикаций по дизайну среды и костюма. Это работы В.Л.Глазычева, А.В. Ефимова, А.П.Ермолаева, Е.В.Жердева, Г.Б.Забельшанского, Т.Г.Малининой, Г.Б.Минервина, А.Г. Раппапорта, Е.А. Роземблюма, С.К. Саркисова, Н.К. Соловьева, В.Н. Ткачева, В.Т. Шимко; М.В. Коротковой, Г.И.Петушковой, Е.Н.Цховребадзе и др. Приведены в основном авторы публикаций, доступных автору в процессе работы над диссертацией.
В целом аналитическая и обобщающая работа по исследованию ассоциативного мышления, специализированного на архитектурной и дизайнерской тематике, проводится впервые.
Цель исследования
- На основе анализа историко-культурных явлений выявить креативную роль ассоциаций в развитии творческого мышления, а также подготовить теоретическую и практическую базу для научно обоснованного использования принципов и методологии ассоциативного мышления в деятельности архитекторов и дизайнеров, оценке художественного уровня произведений, в профессиональном образовании.
Задачи
Проследить исторические тенденции влияния ассоциаций на формирование художественной образности в архитектуре и дизайне.
Обобщить теоретический материал по психологии творческого мышления, свойствах творческой личности.
Формализовать последовательность творческого процесса в архитектуре и дизайне.
- Оценить роль психологических тестов в развитии сенситивности и творческого мышления в профессиональной подготовке архитекторов и дизайнеров.
Объектом исследования является историко-культурный потенциал цивилизации, на становление которого оказали влияние ассоциативные аспекты творческого мышления, а также архетипы общечеловеческих ценностей этики и эстетики.
Предмет исследования – морфологические процессы в области архитектуры и
дизайна, стимулированные ассоциативным мышлением в поиске истоков и формировании
художественной образности, преобразование объекта творческой деятельности,
формировании эстетических позиций, уровня эстетического восприятия художественной
продукции, а также вопросы совершенствования педагогической методики в
архитектурном и дизайнерском профессиональном образовании. Временные:
историческая динамика морфологических процессов в пространственных искусствах от древности до современности. Предметно-пространственные: объекты творческой деятельности в архитектуре и дизайне.
Рабочая гипотеза
Состояние современных пространственных искусств, осмысление технологии творческих процессов и методических приемов в архитектурном и дизайнерском
образовании фокусируют внимание на ассоциативном мышлении как универсальном
инструменте, регулирующем выбор истоков художественного образа, его метаморфозы в
ходе проектирования, формирующем резонанс замыслам автора при оценке завершенного
произведения и эффективность педагогики. Поэтому исследование ориентировано на
выявление конкретных рабочих свойств ассоциаций, подтверждение их креативной роли в
решении морфологических проблем современной архитектуры и дизайна.
Предполагается, что прикладное использование методов современной психологии даст новый импульс творческой деятельности архитекторов и дизайнеров.
Методологические основы исследования.
- Методологической основой исследования стали общенаучные разработки по
теории творческого мышления, анализ, обобщение и проецирование на архитектурную и
дизайнерскую проблематику сложившегося философского и психологического научного
аппарата.
На историческом материале выявлялась динамика обогащения ассоциативного репертуара в формировании эстетических концепций эпох цивилизации и определялась коррелируемость художественных форм в пределах исследуемой тематики (архитектуры, дизайна среды, дизайна костюма).
На натурном материале архитектуры и дизайна современности исследовались художественные приемы достижения выразительности и коммерческой привлекательности объектов художественного творчества.
Проводились циклы экспериментов по тестированию сенситивности и развитию ассоциативного мышления в профессиональных высших школах архитектуры и дизайна.
Научная новизна и теоретическая значимость работы.
При относительно большом хронологическом разрыве между настоящей работой и предшествующими трудами, затрагивающими роль ассоциаций в творчестве, данная диссертация впервые дает развернутый анализ и обобщение научных исследований в указанном направлении, поднимает объект исследования до уровня его конструктивной значимости в творческом мышлении.
Автором подтверждается корреляция архитектурных и дизайнерских форм (одежды, аксессуаров) в становлении художественной образности каждой исторической эпохи, стилевого единства. Впервые сопоставляются морфологические преобразования современной архитектуры и одежды с позиций ассоциативного мышления.
Возобновляется вопрос о вводе в программы профессионального обучения архитекторов и дизайнеров курса психологии как практического средства развития художественного мышления.
Практическая значимость работы.
В теоретический и практический оборот вовлекаются принципиальные схемы технологии творческого процесса, показана реальная включенность ассоциаций в творчество: от поисков истока художественного образа, архитектурной идеи, через трансформацию замысла и его закрепление техническим решением до фазы критической
оценки итогов творчества. Ассоциативное мышление предъявляется в диссертации как базовый компонент критериев оценки результатов художественной деятельности.
Ассоциативное мышление вносит существенный позитив и реализм в систему обучения архитекторов и дизайнеров.
Апробация и внедрение результатов исследования.
Достоверность и научная состоятельность результатов исследования
подтверждена положительными рецензиями на научные материалы автора,
представленные на конференциях и в научных сборниках МГСУ, НГАСУ, МСИ, МГАХИ им. В.И. Сурикова 2010-2014 гг.
Основные концепции диссертации изложены в ряде статей, а также в монографии “Ассоциации в архитектуре и дизайне” (28 п.л., в соавторстве). (Общее количество печ. листов 32.0, в т.ч. личный вклад автора 60%) Тема диссертации связана с планом научной работы Международного славянского института, а также с ООП (основной образовательной программой) факультета Дизайна МСИ. Рекомендации автора по вводу в подготовку дизайнеров дисциплины “Психология дизайна” реализованы в работе ф-та Дизайна МСИ, а также дисциплины «Архитектурная психология» в МГСУ ИСА, как и методика проведения тестов по развитию сенситивности и ассоциативного мышления. Целесообразность исследования подтверждена актами о внедрении результатов диссертационной работы в вузах Москвы.
На защиту выносятся
-
Анализ и обобщение теоретических источников по психологии творческого процесса с проекцией их основных положений на область архитектуры и дизайна.
-
Исследование творческого процесса как специализированной формы познания с акцентированием созидательной роли ассоциаций.
-
Результаты исследования структуры и последовательности творческого мышления в проектной деятельности.
-
Приемы воспитания творческой личности на основе методики выработки ассоциативного мышления.
5. Результаты морфологического анализа современного состояния архитектурной и
дизайнерской практики.
6. Обоснование предложения по вводу в ООП ВПО архитектурной и дизайнерской
специальности курса предметной психологии.
Структура и объем работы.
Диссертационная работа состоит из введения, трех глав и заключения с изложением основных выводов и предложений, списка литературы и приложений. Объем диссертации: 190 стр. текста, 39 иллюстративных таблиц.
Технология ассоциативного мышления
Вся история накопления и закрепления сведений о внешней среде была напряженным преодолением животных инстинктов, настойчивыми попытками вырваться из сумеречного состояния разума на простор осмысленного представления о мире обитания.
Жизненный опыт индивидуума приобретался только в обществе себе подобных, так что генезис разума и практики был исключительно общим социальным достоянием, которого лишался младенец, случайно воспитанный животными.
Человеческое сознание стартовало с нуля. В философии сознание определено как высшая, свойственная лишь человеку (?) форма отражения объективной действительности.
Чтобы отразить в своем мозгу и действиях внешний мир, нужно получить ощущения. Ощущения воспринимаются пятью органами-рецепторами, обладающими качествами взаимной компенсации. Для этого должна была образоваться опытная связь явлений, которая закреплялась впечатлениями, формирующими ассоциации. Но без развитых рецепторов это было бы нелегко, а приписывать нашим предкам тонкость чувств преждевременно, принимая как аксиому прогрессивную динамику совершенствования рецепторов. Быстрее реализовались те рецепторы, которые были необходимы в первую очередь, и особенно зрение как обобщающее средство получения информации. Кроме того, существование в постоянном напряжении во враждебном мире и отсутствии надежных средств защиты воспитало в человеке то, что мы называем “шестым чувством”, интуитивным ощущением опасности.
Именно шестое чувство стало впоследствии мотивом для обеспечения психологического комфорта в искусственных сооружениях, жилой среде, феодальных дворцах средствами пространственной организации: толстыми стенами, извилистым лабиринтом доступа, прочными воротами, устрашающими изображениями… С другой стороны, древний человек искал и магические средства защиты, выбирая себе “покровителей” в животном и растительном мире. Тотемическим изображениям покровителей посвящали различные ритуальные действия, не смущаясь тем, что живых аналогов тотема убивали и съедали.
Чувства зависимости от внешних мистических сил обстоятельств своего бытия освобождало первобытного человека от выяснения причин природных явлений, соединяя напрямую источники и результат действия, воспринимая как неизбежную данность бедствие и благополучие. Пока наш предок не научился сопоставлять события и предметы, он не был способен к ассоциативному мышлению, а следовательно, к прогрессу сознания.
Современный исследователь хорошо освоил различные модели логического мышления и, опираясь на изучение древних артефактов, вполне способен методом исторического погружения реконструировать процесс развития сознания первобытных людей. Работы выдающихся психологов прошлого и современности, посвященные этой теме, являются, в сущности, гипотезами людей с хорошим воображением. Таковы труды Л. Леви-Брюля, З. Фрейда, К. Г. Юнга, Дж. Фрэйзера, К. Леви-Строса, А. ван Геннепа, Л.Я. Штернберга, А.Н. Леонтьева, В.Н. Ивановского [40; 67; 94; 97; 195; 215]. Часто изложение мысли одних служило поводом для появления оппозиционного мнения других.
Дорелигиозное сознание первобытного человека опиралось на мнимую, но расцениваемую как вполне полезную поддержку “своих” духов.
Дж.Фрэйзер (1854 1941гг.), рассматривая стадии интеллектуального развития человечества, на первое место ставил магию, изначально имевшую амбивалентную природу, так сказать, “добро и зло приемля равнодушно”[14; 364]. Понимание мира через сопоставление бинарных оппозиций приписывает первобытному человеку и К. Леви-Строс, полагавший, что на этой основе наш предок научился впоследствии соединять в ассоциативные цепи даже весьма далекие друг от друга понятия [146, 370]. Недифференцированное мышление древних, то есть не накопленный еще опыт различать явления и предметы по их параметрам и свойствам (вредности-полезности) не давали оснований компоновать точные ассоциативные связи. Они были либо приблизительны, либо вообще ложны. К тому же – это еще один феномен первобытного мышления, доживший и до нашего времени – примитивные сопоставления, в том числе и себя с окружающими миром (как его части или отдельно от него) приводили к идентификации не только с тотемами, как показано выше, но и с изображениями – рисованными или объемными. Причем это не локальное явление. В Северной Америке, Китае, на Ближнем Востоке считалось, что изображение отнимало душу у живого оригинала, а то и жизнь.
Рецепторы подсознания, дающие пищу развитию интеллекта, еще не развиты, мышление синкретично, представления о мире неадекватны и рождают ложные ассоциативные связи относительно понятий, и потому мотивация поступков еще не получила поддержки в виде логики здравого смысла. В итоге: развитие сознания пошло по двум переплетающимся направлениям – религиозному, основанному на вере в догматы, и реалистичному, основанному на достоверности эксперимента.
Более поздние этапы становления человеческого сознания охватывают работы американки С. Лансер, окрестившей человека “символическим животным” (перерабатывающим эмпирику чувственных данных в символы); П. Бойера, внесшего в обсуждение мысль о том, что абсурдные, нелепые, противоречащие здравому смыслу идеи закрепляются в человеческом сознании намного прочнее, чем идеи логичные, но тривиальные [146,378] – это во многом объясняет силу эмоционального воздействия “контрастных” ассоциаций – базовых для абсурдных метафор – оксюморонов. Сюда же примыкает теория когнитивного диссонанса американского психолога Л. Фестингера, по-своему поясняющая “тертуллианов” комплекс: вера сопротивляется противоречащей ей рациональной информации, осознат ее справедливость, но игнорирует ее [146,407]. В завершение темы подчеркнем факт достижения человеческим сознанием выхода из сумеречной зоны беззащитности перед силами природы, разграничения и сопоставления ощущений, уяснения для себя права выбора из предлагаемых природой ресурсов, становления ассоциативного мышления не только в простейшем бинарном варианте, но и в виде понятий, соединенных в логические цепочки: прибавление солнечных дней таяние снегов скоро лето сытая комфортная жизнь! И подсознательный уровень мышления вовсе не создавал препятствий для его реального отображения в предметном мире человека.
Природные явления и генезис цивилизации как истоки художественной образности в архитектуре и дизайне
Но феномен ощущения не ограничивается, как известно, только воздействием внешних факторов. Сознание воспринимает информацию подготовленным, ориентированным на извлечение необходимых сведений, полезных или предостерегающих. Такие ощущения воспринимаются в режиме апперцепции. Готовность сознания принять ощущения выражается в различной форме. Трансдукция информации должна преодолеть пороги чувствительности. Субъект, обладающий высокой сенситивной способностью, имеет низкий порог чувствительности и потенциал более тонких ощущений, и, следовательно, рафинированных ассоциаций.
Один из контрольных пунктов процесса ощущений представляют фильтры сознания, действующие в агрегате с порогом восприятия и уровнем чувствительности. Они детерминируют факторы избирательности, узнавания, допуска, чувственной оценки явления, стремящегося, обосновавшись в ощущениях, созреть до уровня идеи, образа. Сознание городского ребенка, впервые увидевшего козу, чей образ так отличается от знакомых ему кошек и собак, немедленно сформирует ассоциации опасности и мотивацию побега. Фильтры ощущений расположены в зоне риска, поскольку на чувственном уровне чаще всего образуются подсознательные ассоциации, требующие в дальнейшем корректировки. Хотя и существует расхожее мнение о том, что первое впечатление самое правильное как возникшее интуитивно, трансцендентно (то есть за пределами сознания). В XVIII – XIX веках на поля философских сражений, выясняющих первостепенность значения в теории познания внешних ощущений или законов мышления, имманентных сознанию, вышли ассоцианистская психология и гештальтпсихология. “Отцы” ассоцианизма утверждают следующее. Дж.Локк в сочинении “Опыт о человеческом разуме” переведенном на русский язык в 1898г., писал: “Откуда получает дух все материалы мышления и познания? Но это я отвечаю одним словом: из опыта; на опыте основано все наше познание и из него оно, в конце концов, вытекает” [67,108]. Д.Гартли придерживался механистических идей в объяснении психических явлений, в том числе законов ассоциативного мышления. Черту под естественно-научным объяснением ассоциаций подвел русский физиолог И.П. Павлов: “Ассоциативная психология объявила простейшими элементами сознания чувствования и хранимые их копии – простые идеи и представления” [170,8].
“Внешнему” происхождению ассоциаций противопоставлены идеи гештальтпсихологии, адепты которой настаивают на первостепенном значении в познании мира складывающегося в сознании его целостного образа, элементы которого находятся в тесном взаимодействии. Восприятие. В генетическом смысле восприятие есть зрелое ощущение. Если ощущение понимать как процесс, то восприятие выступает как результат “укладки” полученного материала в виде сырья для формирования представлений. Удобство складирования ощущений обеспечивается ранжированием информации по категориям, облегчаемым вербализацией понятий. Вербальная номинация хотя и дает эффект отчуждения от конкретно воспринятого образа явления, но придает бльшую степень оперативности восприятию и, что важнее, кладет начало процессу осмысления материала, подключая рефлекторные потенциалы сознания.
Структурирование данных восприятия по сравнительным признакам ориентирует на поиск аналогов, что требует привлечения категорий автоморфизма и гетероморфизма.
Принцип дихотомии в определении сходства – различия дает возможность не только конкретизировать базовые морфологические свойства, но и вовлечь в типологические “игры” дополнительные параметры объектов, оставивших след в восприятии.
К сравнению двух автомобилей (телевизоров) равных технических характеристик привлекаются показатели по силуэту, размерам, цвету, общей композиции, фурнитуре.
Гетероморфизм – контрастность (или полярность) сопоставляемых свойств и признаков – предлагает более широкий диапазон выбора и объектов осмысления. Привлекательнее кажется рынок, где торгуют разнообразными фруктами, а не тот, где продают, скажем, только яблоки.
Комбинирование гетероморфных пар – удачный прием сопоставительных операций, в которых высекается искра контрастных ассоциаций. Автоморфизм (фрактальность) и гетероморфизм (противопоставление) играют важную роль механизмов архитектурного и дизайнерского морфогенеза.
Оценивая креативные потенциалы восприятия среды, известный советский психолог А.Н. Леонтьев писал в работе “Эволюция психики”: “Как только среда из гомогенной (однородной) превращается в гетерогенную (дифференцированную), возникают дифференцированные ощущения, для которых требуется повышенная чувствительность” [97,62] и которые, добавим, дают основание для более глубоких по содержанию ассоциаций. Для определения содержательного потенциала ассоциаций, возникших как результат освоения восприятия, П.А.Шеварев вводит понятие валентности [204,21]. На наш взгляд, целесообразнее применить это понятие к характеристике воспринятой информации, выявляющей уровень энергетики, полноценности ментального материала, переходящего в фазу представлений.
Компоновка элементов восприятия может идти не только в режиме дифференциации, но и в виде синтеза. Принцип синтезирования информации на этапе предварительного накопления может идти по двум путям: 1. объединение по содержательному признаку, 2. объединение по формальному признаку. В первом случае детали информации (или объектные данные) синтезируются по принципу функционального или композиционного единства (например, подбор элементов интерьера, выдержанного в едином стиле). Во втором случае действует концепция аддитивности (сложения) или агглютинативности (приклеивания), когда эффект целостности усиливается путем добавления атрибутов к существующему целому, что свойственно, например, компьютерной архитектуре. Наконец, при решении вопроса соответствия восприятия реальности тестируется факт эквивалентности ощущения его натуральному источнику с учетом влияния рефлексов сознания. При рассматривании абстрактной картины (значит – беспредметной) мы можем акцентировать внимание на том, что художник полагал фоном. Например, “Черный квадрат” К. Малевича равным образом квалифицируется как “пустая белая рама”. Невнимательность дизайнера при прорисовке сложных силуэтов ландшафтной планировки может, в ракурсе соотношения фон-объект, поставить его в неловкое положение из-за смешной ассоциации, вызванной проектным образом, напоминающим странную фигуру, рожицу, потроха, осколки битого стекла и т.п. Умение предотвратить иллюзии подобного рода – достоинство тренированного воображения, контролирующего восприятие.
Структура творческой деятельности. Технология творческого процесса и креативная личность
Такой перевод ассоциаций с одних смысловых орбит на другие является исторически сложившимся архетипом метаморфоза понятий. Хрестоматийный пример: миниатюра вначале обозначала только книжную иллюстрацию, выполненную красным цветом; Канарские острова названы так из-за большого количества обитавших там собак (canis) – а канарейки получили свое название уже от имени островов, не наоборот. Ассоциативные “перескоки” свойственны китайскому искусству за счет омонимов – одинаковых названий разных объектов: “лянь” – лотос и год, “юй” – рыба и достаток, “бянь-фу” – летучая мышь и счастье. [190; Лоу Чинси, 297].
Вербализации образов свойственна “веерность” осмысления одного понятия или символа. Показательна в этом ракурсе методика Нострадамуса по зашифровке смысла своих катранов, которая заключается в интриге создания семантического поля, куда включены многочисленные варианты разгадки, сводимые в “истинное событие” только в фазе постфактума. Расшифровщики катранов, подтвердив “достоверность” предсказанных Нострадамусом событий на основе собственных пасьянсных методик, проецируют эту достоверность на события будущего.
Строить пророчества, предсказывать будущее можно с оглядкой на происходящие события, готовящие точность попадания предсказания. Здесь, конечно, необходим аналитический ум и виртуозно скомпонованные ассоциативные связи, собирающие слова в мозаики, образующие ошеломляющие своей проницательностью смысловые сочетания. Ассоциации идей в науке – форпосте технической цивилизации – работают как креативный механизм, преобразуя чувственные импульсы в анализируемые и синтезируемые образы когнитивного значения. В процессе мышления складываются конструктивно ориентированные метаморфозы ассоциаций, происходит их уточнение, гиперболизация в необходимых случаях, образуя смысловой мост от косных состояний цивилизации к новым, более высоким ее уровням. Подобно зооморфным и антропоморфным источникам, техногенные факторы ассоциаций оказывают заметное влияние на создание мировоззрения и психологического климата в архитектуре (конструктивизм, брутализм, структурализм) и движение моды в дизайне (хай-тек в интерьере, партикулярность в костюме).
Этнические составляющие культуры каждого народа представлены комплексом психологических и материальных проявлений, отображающих национальную самобытность народа и свойственных только ему. Причем из общего круга культурно-бытовых категорий отфильтровываются только особенные признаки. Испанские баски, финские саамы, сибирские алтайцы в будничное время носят обычную современную одежду, а в праздники достают национальные костюмы.
Но и в режиме “обычности” многочисленные народы, такие как китайцы, индусы, японцы, латиноамериканцы, дистанцированные друг от друга, адаптированные к климату и связанные традициями, также хорошо различимы в своих бытовых проявлениях. У некоторых народов принято не снимать головного убора, входя в чужой дом, а хозяин этого дома не вправе интересоваться, зачем пожаловал гость. Для разных народов привычно пользоваться вилками, руками, палочками; белый цвет для одних народов – символ торжества, для других – скорби. Ассоциативное мышление в значительной степени определяется границами этнического сознания. Ассоциативные импульсы, рожденные национальным видением природы, людей, форм общения, исторической памяти, преобразуются в самобытную музыку, особый стиль лирики, своеобразие архитектуры и народного костюма, отношение к труду и другим народам...
Отметим дополнительно некоторые особенности ассоциаций в роли познавательного инструмента сознания, не замыкая их в рамки классификации. Сами по себе ассоциации не могут быть ни позитивно-негативными, ни ложными, ни тормозящими работу сознания или балластными. Их качества устанавливает оценка, проводимая на стадии представленной ими информации.
Тормозящее влияние на процесс мышления может оказать ассоциация, актуализирующая балластные образы, заслоняющие главное, нужное. Неустойчивые, затухающие образы доставляет ассоциация, идущая от слабого импульса, экранированного “белым шумом”. Образная неясность ассоциации, порожденной тяжелым сном, может привести к ложным представлениям. Нередко при обдумывании идеи предпочтительной может оказаться ассоциация, возникшая как побочный эффект, как субдоминанта.
Позволяющие посредством эвристического индуктирования идей выйти на целесообразное и эффективное решение задачи, или на опосредованное промежуточными ассоциациями явление культуры.
На идею расширяющейся Вселенной вышли, наблюдая процессы изменения цвета удаляющегося источника света в красную часть спектра, т.н. красное смещение Допплера. А принцип плоскостного размещения зеркал, отражающих солнечные лучи в одну точку, вместо сферического зеркала, принадлежит французскому физику-оптику О.Ж.Френелю, остроумно воспользовавшимся цепной ассоциацией, связанной с эффектом преломления – отражения света. Та же ассоциация, узаконенная как принцип равенства угла отражения и угла падения, утилизована в акустике концертных залов системой отражателей. Достаточно длинные ассоциативные цепи последовательно подключаются при усовершенствовании различных технологических процессов: ткачества, металлургии, радио- и телетехники, архитектурного проектирования. Здесь в основном работают направленные, наведенные ассоциации. Например, связка: тень шляпа с широкими полями зонт зонт, смонтированный на шляпе.
Креативные функции ассоциаций в архитектуре и дизайне
Но тем не менее вопрос наиболее удачной постановки проектируемого объекта и тем самым наиболее выгодного ракурса его наблюдения – в статике, динамике, с привлечением окружения – всегда занимал практикующего архитектора. Его продукция, подлежащая оценке – не материал проекта, а осуществленный замысел, психологическая оценка которого зависит не только от изолированной инспекции объема ( это дело приемной комиссии), а и от мастерства вписания его в среду. И тогда феномен соразмерности реализуется. Другое дело, что на взгляд ценителя гармония достигнута или не сложилась, вызывает чувства эстетического резонанса или… циничного неприятия. Вид храмика Темпьетто во дворе церкви Сан-Пиетро ин Монторио в Риме у известного архитектора А.К. Бурова вызвал ассоциации “огромной чернильницы” [23]. Не будем, однако, забывать, что этот объект прошел штудию визуальной оценки на предмет применения центричной схемы пространственного решения в крупных сооружениях: купол собора св. Петра наследовал идею, удавшуюся на Темпьетто.
Синтетическое восприятие архитектурной среды не обязывает никого, кроме профессионала, анатомировать целое, анализируя роль и вес составляющих, характер артикуляции объектов в пространстве. Как ни странно, позитивное визуальное воздействие оказывает не абсолютное совершенство объекта или ансамбля, их гармоничная законченность, а композиции динамичные, предполагающие развитие, дополнение, преобразование. Мы уже упоминали приемы дзэн–буддистов демонстрировать художественные свитки в черно-белом варианте, оставляя зрителю удовольствие представлять картину в цвете сообразно своему вкусу. К направленному воздействию на сознание (или чувства) зрителя относятся приемы иллюзорных эффектов. “Насколько это возможно, он (архитектор) должен отыскивать средства для обмана глаз, стремясь достигнуть не истинной, но лишь видимой соразмерности и эвритмии” (Гелиодор из Лариccы, Iв. н.э.). [172,46]
Позитивному восприятию среды препятствует несколько обстоятельств психологического характера. Играет роль общий градиент настроенности, зависящий от наведенных (предварительно повлиявших) причин. Существует и всеобщий феномен негативной стартовой реакции на новое. Хотя, с другой стороны, именно новизна впечатлений вызывает интерес – если она подана без психологического нажима.
Отрицательно воздействуют на благосклонность эстетических впечатлений визуальное утомление от вида одинаковых объектов, однообразного ритма сооружений и их членений, отсутствие оживляющего композицию диссонанса. Одинаковость или образная близость наблюдаемых объектов не дает пищи ассоциациям, которые активны при разнополярности сопрягаемых понятий. Нормальное восприятие пространства – в линейной, воздушной и цветовой перспективе. Используемая в иконографии обратная перспектива объясняется искусствоведами как прием демонстрации изображаемого предмета с максимально возможных ракурсов. Допустимость творческих методов изображения, преследующих цели выразительности, не обязательно объяснять извращенными представлениями о функции визуальных рецепторов человека, призванных доставлять сознанию адекватную информацию о мире, к которому относится и искусственная среда.
В работе над образом связь с реальностью, ее предпосылками обрывается (угасает) и тогда формообразованием управляет только рассудок художника, который, уклоняясь от ответственности за причудливость своих творений, ссылается на интуицию духа и всеобщую тенденцию движения эстетической мысли, выражающей идеалы эпохи. Как писал К. Малевич, “Творческая мысль давно уже убегает от путаных, может быть, красивых и узорных сплетений и украшений к простому экономическому выражению энергийного действа, так что все сложения этого действа уже слагаются не из эстетического, а экономического веления. Последние течения в искусстве [речь о начале XXв.]: кубизм, футуризм, супрематизм – основаны на этом действе”. И еще одна цитата из этого рукописного трактата автора “Черного квадрата”: “Кажущаяся примитивность во многих современных художниках – стремление к приведению форм к геометрическому телу, и к этой геометризации звал и указал Сезанн, приведением натуры к конусу, кубу, шару”. [105,8]
Теоретическое возбуждение художественной общественности активизируется с французским импрессионизмом, на творческое поле которого вторглись дилетанты, заявившие своей деятельностью о понимании искусства как средства самовыражения. Отсутствие в их изобразительных навыках влияния академической школы открыло двери в мир искусства самобытным явлениям в стиле, сюжетах, технике, персонифицированным именами В.Ван-Гога, П.Гогена, А.Руссо. Возможно, что именно дистанцированность от академического образования (против консерватизма которого неоднократно восставали художники разных стран в разное время) была обстоятельством вливания свежей крови в застаивавшуюся плоть искусства, сигналом нового понимания социального феномена искусства.
На переломе XIX и XX веков теоретическая аргументация творческих экспериментов в искусстве по активности сравнивается с баталиями между философскими школами на всем диапазоне направлений от идеализма к материализму. Но если философы и психологи выясняли как следует понимать соотношение мир – отражение, то для художников (всех областей художественного творчества) обострился вопрос какими средствами отображать это соотношение и доводить творческую мысль до современника.
Если мысль конформна идеологическим императивам, выражающие ее произведения поддерживаются официально и спокойная фаза существования общества отмечена уравновешенными, лояльными формами “стабильного” идейного пафоса. Идеологические функции искусства стали очевидными. Постоянное наличие в визуальном поле конформированных произведений искусства предполагало как бы непроизвольное влияние на умы через формирование позитивного ассоциативного мышления. Выставки, парады, плакаты, прикармливание лояльных деятелей искусства – весь этот политический инструментарий отлично работал и работает в любой форме организации общества. Периоды социально-политической и экономической неустойчивости естественно отражаются чутким художественным сознанием и выражаются, тоже естественно, в демонстрации дегенерации наличного мира и имитации разрушительных действий в авангардистских образах; самым безобидным из них является геометризация и выяснение “что внутри”. Показательны в этом смысле кубистические эксперименты П. Пикассо и его же “расчлененки”, выставленные в начале 2011г. в Пушкинском музее (серия “Женщины в кресле”), оставившие неприятное впечатление патологией розовых фрагментов тел.