Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Паттерны гражданского общества: цивилизационный анализ .
1. Концепт гражданского общества в историко-политологическом и философском измерении 24
2. Гражданское общество в истории Западной Европы 70
3. Элементы гражданского общества в истории России 86
4. Структурно-функциональный анализ современного гражданского общества 101
Глава 2. Конструкты политического государства и гражданского общества: модели взаимодействия .
1. Тоталитаризм, авторитаризм, демократия: судьба гражданского общества 137
2. «Новые империи» и гражданское общество: проблема когерентности .. 173
Глава 3. Модусы и атрибуции гражданского общества .
1. Автономизм и суверенизация гражданского общества: теория и практика федеративного государства 195
2. Социальный капитал как критерий гражданской жизни 224
Глава 4. Гражданское общество и политическое государство: «каналы» взаимодействия .
1. Историческая апология лоббизма в контексте развития гражданского общества в РФ 239
2. Перспективы лоббистского законодательства в современной России...260
3. Партии в современной России как основной посредник влияния сил гражданского общества на государство и политическую власть 276
4. Феномен «партии власти» в политической системе современной России: гражданский антиаспект 324
Глава 5. Толерантность гражданского общества .
1. Исторический дискурс принці ma гражданской толерантности 343
2. Предпосылки и факторы становления гражданской толерантности в современной России 387
3. Перспективы развития толерантности в РФ: основные сценарии 402
Заключение 434
Список литературы 439
- Гражданское общество в истории Западной Европы
- «Новые империи» и гражданское общество: проблема когерентности
- Автономизм и суверенизация гражданского общества: теория и практика федеративного государства
- Партии в современной России как основной посредник влияния сил гражданского общества на государство и политическую власть
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В нашей отечественной политической науке и практической политике в последние годы, пожалуй, нет более обсуждаемой темы, чем тема cтановления в стране гражданского общества. Очевидно, следует различать проблемы практической политики по становлению гражданского общества, выяснение концептологических и методологических основ дискурса теории, а также критики идеологем / концептов, возникающих вокруг данного вопроса. В этом смысле следует избегать «политического креационизма», когда политическое государство просто «призвано» созидать своей конструктивной деятельностью гражданское общество.
Особенно с учетом последних политических реалий современной России и обязательно для политической теории и практики выяснение институциональной природы становящегося гражданского общества, его структуры и функций в социуме, представляется особенно актуальным, ибо во всех иных случаях процесс его актуализации выказывает свою хаотичность, а попытки создать «сверху» органическую концепцию гражданского общества – полную несостоятельность и политическую ангажированность. Несмотря на объективную иллюзию знания, понятие и концепт гражданского общества принадлежит к числу наименее изученных (но при этом – идеологизированных) и непрояснённых в отечественной и зарубежной политической и философской науке. Между тем создание цельной и системной концепции гражданского общества – насущная теоретическая и практически-политическая потребность становящейся российской демократии. Дело в том, что наличие гражданского общества является несущей основой/«каркасом» его демократического устройства, а его становление – обретением гарантов необратимости демократических перемен, выступая центральным «пунктом» программы поливалентной реформации России. Нельзя достичь демократизма «учреждением» его вначале в государственно-политической сфере, в области духовного производства и идеологии, а затем в гражданской жизни. Напротив, развитое гражданское общество с необходимостью создает себе демократическую правовую государственность.
Гражданские институты возникают традиционно стихийной активностью граждан-собственников. Это долгий путь подготовки условий и создания предпосылок для становления и дальнейшего развития гражданского общества. Поэтому возникает «разрыв» между синхронностью и диахронностью процессов: нельзя сравнивать уровень развития гражданского общества в России и, например, в Индии или США в современное историческое время. Можно проводить компаративистские исследования, но при этом делать поправку на исторические традиции нации.
В своем поступательном движении гражданский прогресс обнаруживает тенденцию к охвату все более широких слоев населения и обретению собственной структуры. То, что стало прерогативой гражданского общества, как правило, не может дать повода к неуправляемому социальному конфликту.
Российское общество находится пока в самом начале этого пути. Без ломки методологических и социально-политических стереотипов, без выдвижения качественно новых идей, концептов и подходов в теории и политической практике решение данной проблемы обречено на стагнацию.
Сейчас нет недостатка в статьях и речах, упоминающих феномен гражданского общества, но ощущается дефицит концептуальных, качественно новых подходов. А западноевропейские, англосаксонские концепты носят нравоучительно-назидательный характер, не всегда подходящий для условий современной России.
Степень разработанности проблемы.
Идея гражданского общества на концептуальном уровне разрабатывалась в социологических трудах Ф. Тённиса, Г. Зиммеля, М. Вебера, в рамках концепций либерализма и неолиберализма
в работах И. Бентама, Дж. Ст. Милля, Ф.фон Хайека, К. Поппера,
в современных теориях «капиталистической» модернизации Ю. Хабермаса, Э. Фромма, Д. Гэлбрейта и других.
Структурно-функциональный подход Т. Парсонса позволяет рассматривать гражданское общество как социальную систему, эффективность которой зависит от взаимодействия и взаимовлияния негосударственных институтов в подсистеме социализации личности, а также в экономической, политической и правовой подсистемах.
В научной литературе дореволюционной России отдельные характеристики гражданского общества можно найти в работах М.А. Бакунина, И.А. Ильина, В.О. Ключевского, П.А. Кропоткина, П.И. Новгородцева, Б.Н. Чичерина, С.Л. Франка, Н.А. Бердяева, К. Леонтьева, И.А. Ильина, А.И. Солженицына. В советский период проблема гражданского общества практически не изучалась.
В постсоветский период можно выделить отдельные работы В.Г. Смолькова, Ф.М. Бурлацкого, В. Киселева, Е.Г. Панфилова,
В. Исакова, А. Козулина, В. Шейниса, Н. Симония, В. Библера, И.К. Кравченко, А.В. Одинцовой, К.С. Гаджиева, А. Миграняна, Ю.А. Васильчука, М.В. Ильина, Е. Старикова, А.М. Старостина, Г.Ч. Гусейнова, Д.Б. Драгунского, А. Кивы, Б. Славного, В. Смолькова,
В. Суркова и др.
В западных теоретических построениях в последнее время с нашей тематикой корреспондируются: «информационное общество» у Д. Маклюэна, «телематическое» у Д. Мартина, «завершенное» у Д. Маклеланда, «активное» у А. Эттцони, «бережливое» у
У. Хармана, «кооперативное» у Д. Клиффорда, «организационное» у Р. Престуса и О. Гоулднера.
Отдельные сюжеты дискурса гражданского общества освещаются в работах Р. Дарендорфа, Г. Алмонда и С. Вербы.
По проблеме когерентности «новых империй» и гражданского общества в последнее время появились работы, претендующие на выход за традиционные/неаксиологические рамки анализа. К их числу можно отнести исследования А. Дугина, Л. Гатаговой, С. Каспэ, А. Филиппова, Л. Казаряна, В. Махнача, А. Шопар-Ле-Бра, Г. Кнабе, Ш. Эйзенштадта, К. Виттфогеля.
В развитии темы автономии и суверенизации гражданского общества мы сделали упор, основываясь на работах российских дореволюционных авторов: М.В. Вишняка, В.М. Гессена, В.Ф. Динзе, Ф.Ф. Кокошкина, К. Кульчицкого, Н.И. Лазаревского, М.Я. Лазерсона, А.Н. Ладыженского, Д. Марковича, Б.Э. Нольде, Э.К. Пименовой, Н. Тиса, А.Г. Тимофеева, А. Ященко. Это сейчас тем более представляется актуальным, что Россия, как многонациональное государство, в начале прошлого века переживала примерно те же проблемы, что и в конце его и в начале нашего.
Тема социального капитала как атрибуции гражданской жизни обоснована в работах Дж. Коулмана, В. Фукуямы, С. Бюссе, Л.В. Стрельниковой, Н.Е. Тихоновой, П.Н. Шихерева, Е. Дискина, С.П. Штомпки, Р. Пэтнама.
Методологической базой темы выяснения места лоббизма в современной России стали труды Г. Алмонда, А. Бентли, М. Вебера, Р. Даля, М. Дюверже, Г. Лембруха, Ж. Мейно, Р. Миллса, Р. Михельса, Г. Моски, С. Рокана, Д. Трумэна, Р.-Ж. Шварценберга, Ф. Шмиттера, И. Шумпетера, А.С. Автономова, М.Г. Анохина,
А.Э. Бинецкого, В.Г. Вишнякова, К.С. Вяткина, А.Ю. Зудина,
Н.Г. Зяблюка, Ю.Н. Зущика, Н. Иванова, Л.Е. Ильичеву, В.В. Клименко, А.С. Косопкина, И.В. Котелевской, В.А. Лепехина,
А.П. Любимова, А.В. Малько, Т.И. Нефедовой, А.А. Нещадина, Я.Э. Паппэ, С.П. Перегудова, И.С. Семененко, Е.Б. Тихомировой.
Вопросы выяснения места партии в системе взаимоотношений «политическое государство – гражданское общество» подверглись анализу в работах М. Дюверже, Ж.-Л. Кермонна, Дж. Лапаломбара, Дж. И. Андерсона, Дж. Сартори, М. Уоллерстайна, М. Крозье, Г. Джордана, К. Дженды, М. Острогорского, Р. Михельса, М. Вебера.
Проблема толерантности затронута в работах М.Уолцера, Р. Добсона, С. Гранта, Р. Дача, А. Финифтер, Э. Миккиевича, Д. Хона, А. Миллера, В. Хесли, У. Зейзинтера, К. Махера, Д. Роулза, С. Мендуса, Д. Хортона, М. Мактраверс, П.П. Николсона; а также отечественных авторов: А.В. Перцова, В.В. Шалина, М.П. Мчедлова, Г.М. Денисовского, П.М. Козыревой, М.А. Гулиева, В.А. Лекторского, В.А. Васильева, В. Сторожиловой, Т.Н. Федоровой, И.Д. Коротца, В.П. Макаренко.
Целью диссертационного исследования является разработка синтетической концепции гражданского общества применительно к условиям современной России на основе выявления сущности, историко-культурологических особенностей и тенденций развития, а также нынешнего этапа процесса его становления. На наш взгляд, это – попытка инновационного подхода к данной проблеме.
Достижение общей цели работы осуществляется посредством постановки и поэтапного решения взаимосвязанных исследовательских задач. К ним относятся:
- освещение сущности, структуры и функций гражданского общества на современном этапе развития социума;
- рассмотрение исторического дискурса концепта/концепции гражданского общества в истории философской и политической мысли;
- выявление закономерностей процесса становления системы гражданского общества в западноевропейском варианте;
- определение базовых элементов гражданского общества в истории России;
- выделение основных моделей взаимодействия государства и гражданского общества в истории цивилизации в зависимости от типа политического режима;
- обоснование возможности когеренции имперского типа государств и гражданского общества в современном социуме;
- анализ понятия «гражданский капитал»;
- определение атрибутивных признаков гражданского общества, как-то: социальный/гражданский/человеческий капитал;
- автономизм и суверенизация гражданской жизни по отношению к политическому государству;
- выделение «каналов» взаимоотношений политического государства и гражданского общества: партии, гражданские движения; парламентаризм; судебная система и лоббизм;
- анализ процесса становления системы лоббизма в современной России и перспектив соответствующего законодательства;
- введение понятия «гражданской толерантности»;
- выявление наиболее реалистичного сценария становления политической и гражданской толерантности в современной России с точки зрения развития гражданских отношений;
- определение роли феномена «правящей партии» во взаимоотношении со становящимся гражданским обществом;
- обоснование перспектив партийно-политической системы РФ во взаимодействии с гражданской жизнью.
Объектом исследования являются социально-политические и правовые процессы становления гражданского общества современной России, взятые в историко-политологическом контексте.
Предметом исследования выступают сущностные характеристики, особенности, закономерности и основные тенденции российских процессов становления гражданского общества, а также возможные перспективы/закономерности его развития.
Тезисы, выносимые на защиту:
1. По нашей гипотезе, гражданское общество – это понятие, подразумевающее индивидуализированную форму существования социальности в ее противопоставлении политическому, фиксируя определенный уровень развития и степень зрелости общества в целом, специфическую историческую его форму, состояние.
2. Идея гражданского общества обязана своим рождением идеологии Нового времени, которое хронологически корреспондируется с началом западноевропейской Реформации.
3. Гражданское общество с первых стадий и форм своего существования по сути носило этнорегиональный характер, возникая как форма упорядочения и структурализации бытия этноса. Первой исторической формой существования его был античный полис, которому предшествовали общие протоформы – род, семья, соседская община и т.д. Гражданское общество в истории обнаруживает, по меньшей мере, следующие формы своего существования: полис (прообраз гражданской жизни), средневековые вольные города-коммуны (цех, сословия, корпорации, гильдии как матрица гражданской жизни), собственно гражданское общество индустриального типа (классически буржуазное) гражданское общество постиндустриального типа («гражданское сообщество»). Это означает последовательную смену парадигм бытия гражданского общества в истории: от корпоративной до сословной и от нее – ко всеобщей.
4. Структурные элементы гражданского общества: «гражданственность», «гражданское соучастие (участие)», «активное/социальное гражданство», «пассивное гражданство», «гражданская инициатив», «гражданская культура» личности (в единстве двух ее компонентов: гражданского сознания (знания) и соучастия в общественных делах), «частная жизнь» (которая составляет один из уровней существования гражданского общества, образуя минимум его, предполагая, что в эту область государственная регуляция не доходит уж во всяком случае), «частные интересы», «гражданское согласие» (деятельность граждан и их объединений, основанная на совпадении (в той или иной степени) взглядов и сходный социальных взглядов), «средний класс». «гражданского процесс», «социальный договор/контракт», «гражданское согласие», «самоуправление/автономия», «гражданский аттитюд», «гражданская маргинальность».
5. Гражданская жизнь по существу: (1) неполитична и негосударственна; (2) социальна; (3) частноправна; (4) активна; (5) индивидуализирована.
Основными функциями гражданского общества выступают:
- социально-компенсаторская и компенсаторско-регенерирующая (воспроизводства, первичной социализации/воспитания);
- солидарная;
- коммуникативная;
- непосредственного жизнеобеспечения;
- гражданского правопорядка и правосудия;
- социальной защиты, адаптации и гаранта против произвола политической власти;
- индивидуация, конкуренция и сотрудничество.
6. Основные элементы/институты системы гражданского общества:
а) персонифицированные отношения собственности;
б) социальный договор/контракт;
в) альтернативные НПО/НКО/гражданские организации и движения, существующие вне и помимо государства (равно как частные фонды);
г) неангажированные государством СМИ и коммуникации;
д) семья;
е) частная/частноправная жизнь граждан;
ж) церковь/конфессии;
з) институт местного/муниципального самоуправления;
и) система независимой адвокатуры.
7. Исторические типы, или модели, взаимоотношений гражданского общества и политического государства:
- тоталитарный (гибель институциональной и структуральной ипостасей бытия гражданского общества и поглощение его политическим государством; латентное и разрозненное существование отдельных элементов гражданского общества);
- переходный (становление гражданского общества структурально и институционально оформляется; государство и гражданское общество существуют относительно автономно, на принципах легальности, лояльности и толерантности; характеризуется нестабильностью политического режима, отдельные компоненты которого не имеют достаточной социальной базы);
- демократический (гетерогенные элементы гражданского общества образуют систему; правовое государство подчиняется своему гражданскому обществу; нарастает степень их сотрудничества и кооперации).
Переходная модель, в свою очередь, проходит тоже три фазы:
- тоталитарно-авторитарная, или посттоталитарная (создание условий для становления предпосылок формирования элементов гражданского общества);
- авторитарная (государство создает юридические условия для появления основных элементов гражданского общества, развивающихся самостоятельно, автономно);
- авторитарно-демократическая (гетерогенное развитие институтов гражданского общества до обретения собственной структуры и массовидного характера).
8. Современные «новые империи» – формы территориального структурирования современной цивилизации и виды ее политического устройства/правления. Значит, необходим редукционистский подход в выявлении атрибутов имперских государств (империи и не-империи современности). Империи современности (а наиболее аутентично под их редукционные определения в той или иной степени подходят в современном мире США, Китай и Россия) с точки зрения соответствующего политического режима уже не предполагают имманентно ту или иную форму автократии (если прав А. Янов), обладая (или стремясь к этому) демократическим гражданским обществом. Гражданское же общество выступает тем фундаментом, на котором основывается любое современное государство, в том числе традиционно – исторически имеющее имперскую судьбу и историю.
9. Мы попытались экстраполировать понимание соотношение «автономия – федерализм» на дихотомию «гражданское общество – политическое государство» с целью оттенить такой принцип гражданской жизни, как автономия и суверенизация. Получается, что функции автономизма и местного самоуправления/муниципалитета – принадлежность не политической власти государства, но гражданского общества. Более того, эта функция образует особую, автономную ветвь власти в обществе. Забвение этого принципа приводит к абсолютной бюрократизации общественной жизни и к режиму панполитизма. А вопрос об автономии гражданского общества в федеративном государстве и по сию пору остается открытым (впрочем, как и сама проблема «федеративных государств»).
10. Гражданские ценности и нормы являются важнейшими регулятивами социальной деятельности. Нормы в обществе означают правила социального поведения, ожидания и стандарты, запреты и регулятивы, регламентирующие социальную деятельность индивидов и социальных групп в соответствии с ценностями соответствующей политической культуры, укрепляющие стабильность и единство социальной системы общества. В социальной сфере, как и в любой другой общественной деятельности, тоже есть своя мера, т.е. разумный предел допустимого. Эта мера определяется интересами безопасности и стабильного развития общества. Гражданские нормы, разновидностью которых являются политические, представляют собой как бы «правила игры» в обществе. Гражданские нормы производны от соответствующих социальных ценностей и основываются на них, но с другой стороны, последние выражаются в них.
11. Одним из основных условий и предпосылок становления гражданского общества в современной России является установления статусного места социального/гражданского капитала в структуре социума. Понятие социального капитала корреспондируется с концептом гражданского общества, причем для современных цивилизационных условий более применимо понятие «гражданского капитала», интегрирующего в себе категории и функции «человеческого», «образовательного», «информационного» и пр. капиталов.
12. Наряду с партиями и работающим парламентом лоббизм – один из основных каналов воздействия сил гражданского общества на государство и политическую власть. Практика свидетельствует, что развитие лоббизма включает в себя следующие процессы:
- легитимизацию – признание законности лоббистской деятельности, формирование правовой базы ее регулирования;
- профессионализацию – появление на рынке специализированных фирм, предлагающих лоббистские услуги, образование в фирмах подразделений, специализирующихся на лоббистской деятельности;
- социализацию – органическое включение лоббистской деятельности в социальную жизнь; создание ее позитивного имиджа в обществе.
13. За последнее десятилетие в России сложилась, используя терминологию Д. Сартори, атомизированная партийная систем. Поэтому инициативы Кремля очевидно направлены на оптимизацию партийной системы в первую очередь через ее минимизацию. Только вот об ответственности «правящей партии» речь идет пока только на бумаге. Феномен «правящей партии» в современных российских реалиях не способствует становлению развитого гражданского общества.
14. Партии и гражданские движения, равно как и система политического лоббизма и давления являются основными каналами воздействия сил гражданского общества на политико-государственную власть, являясь как следствием его развития, так и структурными элементами одновременно. Однако в современной государственно-организованной цивилизации для реализации своих программных целей и установок они вынуждены выходить на политическую орбиту, становясь партиями и движениями политическими. Поэтому особенности политического процесса в регионах определяют и их специфику («слабое гражданское общество – слабые партии»).
15. Гражданская толерантность – это ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве всех граждан быть различными; обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами; уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов; готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям.
Полученные в ходе диссертационного исследования результаты могут быть рассмотрены в качестве научной новизны/инноваций:
1. В работе проанализирована историческая филиация идеи гражданского общества, начиная с исследования его элементов в античности до современных концептологических и идеологических построений.
2. Предложена оригинальная/синтетическая общецивилизационная концепция современного гражданского общества. Теория гражданского общества в работе определяется как индивидуализированная форма существования социальности в её противопоставлении политическому, фиксируя определенный уровень развития и степень зрелости общества в целом, специфическую историческую его форму, состояние. Оно означает относительный результат исторического развития социальности, открывая возможность присвоения личностью всей гаммы общественных отношений и являясь системой удовлетворения непосредственных жизненных потребностей и интересов человека.
3. «Гражданское общество» и «политическое государство» (даже «правовое») суть феномены различные, а по большей части идеологичные и разнонаправленные и говорить о «правовом государстве», как элементе гражданской жизни, по меньшей мере, некорректно. В сферу «гражданского» включается все «неполитическое» в жизни социума. Поэтому гражданская жизнь не предполагает политической составляющей и не инкорпорирована в политическую систему.
4. Дана авторская структура развитого гражданского общества; предложены основные принципы и функции гражданской жизни.
5. Выявлены исторические формы существования гражданского общества в «западной модели» и элементы гражданской жизни в истории России.
6. Вводится понятие гражданского аттитюда в его соотношении с культурным, политическим и конфессиональными аттитюдами.
7. «Каналами» воздействия/влияния сил гражданского общества на политическую власть являются парламентаризм, партии, институты политического лоббизма и давления (если они есть в институционализированной форме), независимая от государства судебная система.
8. Введено понятие гражданского капитала в его взаимоотношении с концептами социального и человеческого капитала; а также его роль в становлении гражданского общества.
9. Имперский политический режим власти в государстве когерирован с гражданским устройством социума в современной цивилизации. «Новые империи» – формы территориального структурирования современной цивилизации и виды ее политического устройства/правления. Гражданское же общество выступает тем фундаментом, на котором основывается любое современное государство, в том числе традиционно-исторически имеющее имперскую судьбу и историю.
10. Режим существования «правящей партии» в современной России, при отсутствии реальной конкуренции сил гражданского общества не способствует его ближайшему становлению. При этом в работе произведены концептуальные различия понятий «правящей партии», «партии власти», «партии у власти», «господствующей партии».
11. Важнейшими атрибуциями и модусами гражданской жизни являются: социальный/гражданский капитал, автономизм и суверенизация, гражданская толерантность. Автономизм гражданского общества по отношению к политическому государству предполагает не столько независимость, сколько альтернативность. При федеративном устройстве государства следует учитывать этнорегиональный характер формирующегося гражданского общества.
С учетом специфики России, ее многоконфессиональный и полиэтнический характер, процесс становления гражданского общества займет цивилизационный период времени.
12. Предложена оригинальная/авторская концепция гражданской толерантности, детерминирующей режим толерантности политической.
13. Введена классификация толерантности современного российского общества; нетолерантности и интолерантности.
14. В работе определен реалистичный/возможный сценарий становления режима толерантности в обществе. Кроме того определены предпосылки становления режима толерантности в обществе: культурно-антропологические, идеологические, собственно политические (внутренне- и внешнеполитические). Здесь же проанализированы и иные возможные сценарии перспективного развития толерантности в условия РФ: позитивный и негативный.
15. Выяснение соотношения различных паттернов и моделей взаимоотношения политических режимов и гражданского обществ определяет их три алгоритма: солидарный, амбивалентный и тоталитарный (корреспондируемые с типами политических государств и режимов). В зависимости от степени демократизации и либерализации общества предлагаются модели его модернизации. Это означает последовательную смену парадигм бытия гражданского общества в истории: от корпоративной до сословной и от нее - ко всеобщей.
Методологической базой настоящего исследования является совокупность современных методов политологического анализа: структурно-функционального, социокультурного, институционального, сетевого, неоинституционального, компаративистского и др.
Структурно-функциональный анализ позволяет выявить структуру современного гражданского общества в наиболее развитых его моделях. Однако его использование невозможно без параллельного рассмотрения метода системного анализа общества и политики. Здесь используются идеи Л. фон Бертоланфи, Г. Алмонда, Т. Парсонса, Д. Истона и др.
В работе используется не синхронный, а диахронный метод исследования, согласно которому можно констатировать принципиальное несоответствие процессов становления гражданского общества в России и в англосаксонской цивилизации в каждый данный период исторического времени.
Суть сетевого подхода заключается в том, что переходные процессы, происходящие в постсоветском российском обществе, рассматриваются как находящиеся в тесной взаимосвязи с существующей политической культурой и ею в определенной мере обусловливаемые.
Такой подход представляется наиболее адекватным для изучения политических процессов современной России, где ресурсы принадлежат многочисленным группировкам/кланам/кликам, связанным со структурами бизнеса, а политическая власть слабо организована в единую централизованную систему, разделена между этими группировками.
В работе осуществлена попытка раскрытия особенностей реформируемого российского общества с точки зрения интеграции основных элементов, присущих, прежде всего, социокультурному и институциональному подходам. При этом использованы элементы неоинституционального подхода. Данный синтетический алгоритм позволяет, по мнению автора, выявить специфику становления гражданского общества современной России на пути демократического развития.
Научная и практическая значимость работы заключается
в следующем: обобщённый в работе материал, содержащиеся в ней выводы могут найти применение в преподавании вузовских курсов политологии, политической социологии, политической философии, государственного и муниципального управления, а также использоваться для подготовки спецкурсов и учебных пособий по проблемам гражданского общества.
Выявлены практические рекомендации для политической стратегии становления гражданского общества в современной России.
Представленные в работе теоретический и фактологический материалы, выводы и обобщения могут быть использованы для разработки современной концепции становления российского
гражданского общества, для выявления возможных путей и форм становления гражданского общества в современных российских условиях и его влияния на политическую систему. Исследование может представлять интерес для действующих политиков, профессиональных политологов, политических философов и историков. Практическая значимость работы заключается также в том, что содержащиеся в ней положения могут быть использованы в качестве теоретических новаций и практик.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования отражены в 59 публикациях, 3 монографиях и доложены на 22 научно-теоретических и практических конференциях.
Структура диссертации: работа состоит из введения, пяти глав, пятнадцати параграфов, заключения, списка литературы. Общий объем диссертации 461 страница. Список литературы включает 361 наименований
Гражданское общество в истории Западной Европы
Гражданское общество с первых стадий и форм своего существования по сути носило этнорегиональный характер, возникая как форма упорядочения и структурализации бытия этноса. Первой исторической формой существования его был античный полис, которому предшествовали общие протоформы - род, семья, соседская община и т.д.
Специфика этого социально-исторического феномена заключалась в том, что он - не политическое или гражданское образование в чистом виде. Полисная организации общества характеризовалась синкретичностью всех сфер социума (иногда это называют «панполитизмом»), однако столь же верно, что и гражданская жизнь была инклюзивной, всеобъемлющей. Общий синкретизм общественной античной жизни выражался в том, что дифференцировать реальности общества и государства можно лишь терминологически. Быть членом полиса означало обладать статусом гражданина, т.е. являться частью общности (общества), имеющим определенный набор прав и обязанностей, характерных для социокультурного уровня данного сообщества, но одновременно - и членом государства. У древнегреческих мыслителей «политическое» - оно же по смыслу и «гражданское» - охватывает и пронизывает все остальные стороны общежития. He-гражданин полиса лишен возможности участия в общественных делах настолько же, насколько отчужден от собственности в рамках полиса. Для античности быть гражданином государства означало являться субъектом политики и членом гражданской жизни - одним словом, -частью полиса. Древнегреческая ментальность, таким образом, раскрывает перед нами первый наивно-архаический тип гражданского общества - полис. Его естественная смерть - образование империй-космополитов, где человек — «песчинка» в божественном целом, которому неведомы сословные и этнические различия.
Итак, полис - такой тип общественно-государственного устройства, сложившийся в античности, который опирался на экономический, и политический суверенитет общины свободных собственников и производителей - граждан полиса. Территориально он не ограничивался чертой городских стен, а включал в себя и прилегающие земельные угодья -наделы граждан, а зачастую - колонии за сотни и тысячи километров от полиса-метрополии. В числе граждан полиса не было рабов и иностранцев-метеков (да и женщинам, как всегда, не повезло). Для граждан суверенитет представлял определенный набор политических и гражданских прав и обязанностей, суть которых, прежде всего, заключалась в соучастии при решении вопросов полисной жизни. Основная форма подобного соучастия -голосование в народном, собрании. Полисная организация общественной жизни выступает как реальное синкретическое единство политической сферы и гражданского общества, из основных элементов полисной жизни можно выделить следующие:
принципом функционирования полиса и его институтов (народное собрание, суд, выборные органы власти, посольские делегации и пр.) является самоуправление, основанное на суверенитете его граждан;
- основой гражданства служит не только факт принадлежности к полису рождением, но и наличие у индивида определенного ценза собственности, но при этом часть полисной собственности является общественной (культовые и административные сооружения, часто - земля, выгоны и пр.); наличие гражданства имплицитно- предполагает правоспособность, и возможность политического- соучастия» через механизмы политических прав и обязанностей;
- наличие вполне дифференцированных социальных слоев и сословий и их политических репрезентантов - партий, строящихся,, правда, более по личностно - вождистскому принципу;
полисная организация способствовала выработке гражданских добродетелей, особого морального климата с характерными для него духом патриотизма, сотрудничества, равноправия, зачастую закрепленных в писаном или неписаном своде законов (законы Солона, Драконта, Ликурга; 12-ти таблиц и др;)
На наш взгляд,, следует признать верным вывод Д; Драгунского и В. Цымбурского: «В формирующемся генотипе полиса появляется... компонент - сообщество собственников, как бы протоплазма будущего гражданского общества». При этом внутренняя особенность европейского типа цивилизации - разделение институтов власти и гражданского общества при автономии личности - здесь почти еще не прослеживается. Однако плодотворен и подход Р.Даля, когда он определяет полис как «...наиболее суверенную и инклюзивную ассоциацию» а государственное устройство -как «организацию полиса в том; что касается его учреждений вообще, но ОСОбеННО В ТОМ; ЧТО КасаеТСЯ Специфических учреждений; ЯВЛЯЮЩИХСЯ ; во всех своих отношениях суверенными».74
«Новые империи» и гражданское общество: проблема когерентности
Анализ имперских государственных образований в отечественной литературе не относится к числу актуальных. Отчасти это связано с тем, что до сих пор идеологемы ленинской теории империализма имеют давлеющий характер, несмотря на качественное изменение современного мира. Кроме того, проще исследовать прошлое имперских государств, типологизировать их, сравнивать, давать определения описательного характера, нежели пытаться определить современное их состояние, исходя из того простого и самоочевидного с точки зрения истории факта (известного- еще Ш. де Монтескье и Ж. Жерару), что имперские политические образования суть непременные спутники- государств, обладающих в каждое данное историческое время сравнительно большими населением и территорией по отношению к остальным странам — соседям, кои данными атрибутами не обладают.
Думается, что суть проблемы заключается в вопросах когерентности понятий (или концептов) «империя» и «гражданское общество»: «сочетаемое несочетаемого». «Когерентность» (от лат. «cohaerens» - скоррелированность, согласованность и пр.) в указанном контексте позволяет означить эвристический момент определения состояния уровня/степени развития современной цивилизации. Именно поэтому непременно нужно дифференцировать идеологему, концепт и научный дискурс империй, лишенных ценностной окраски в когнитивных пределах «Realpolitik».
Именно просветительской критике деспотизма Ш. де Монтескье и Ж. — Ж. Руссо мы обязаны выяснением объективной заданности существования таких государств. Сразу следует сказать, что в этой парадигме само понятие империи не употреблялось; вместо него использовался концепт «деспотий», известный еще со времен Аристотеля. Однако существенным отличием данной традиции от идеалистически - рациональной критики В. фон Гумбольдта, П. Гольбаха, Д. Дидро и К. А. Гельвеция является факт/попытка объяснения наличия детерминированной подоплеки данных форм правления, систем законодательства, нравов, обычаев и форм хозяйствования народов. Это виделось в природно-географической определенности общественной. истории. Монтескье выделял следующие: климат, рельеф местности, плодородие почвы, протяженность территории государства и плотность его населения . Поэтому факт существования) деспотических государств объективно обусловлен, а не является неким произволом зловредных правителей или происками недоброжелателей из-за рубежа. Страны, имеющие большую территорию и плотность населения, мягкий климат, плодородную почву, пустынный/степной ландшафт местности «обречены» иметь деспотическую форму/ «образ» правления. Значит, такие государства ex definicio не могут иметь гражданского общества в качестве своей социальной основы.
Руссо в данной идеологизированной традиции пошел дальше. Природно-географическая детерминация задает вектор цивилизационного развития: только страны с малой территорией и небольшой плотностью населения могут в истории рассчитывать на демократическую историческую «судьбу» и гражданское общество (например, Швейцария). Неслучайна поэтому ожесточенная критика Дидро, Руссо и Монтескье «политических порядков» в Московии.
Данная линия-идеологизации «больших государств» (через марксизм) удивительным образом перекочевала в условия 30-40-х г.г. XX в. А именно: в «построения» классической теории геополитики (X. Маккиндер с идеей «Хартленда» и К. Хаусхоффер - с «Lebenraum»; чуть позже - Р. Челлен и,Ф: Ратцель). Из многообразной аргументации, впрочем, следовал единственный вывод: Российская Империя/СССР/Россия - империи, обреченные самим фактом своего существования на деспотическое политическое устройство и отсутствие гражданского общества, что, безусловно, должно представлять опасность для «западной цивилизации». В данном аспекте vollens-nollens идеологическими предтечами «советологической» геополитики стали (без их, впрочем, ведома) идеи Монтескье и Руссо . Однако, в, данной традиции не остались в стороне и отечественные авторы. Например, у Л.Е. Бляхера читаем: «Потребность во внешней легитимации, потребность в империи не дает достроиться национальному государству».203 И далее: «Под империей я понимаю не какую-либо конкретную форму правления, специфику самоопределения политического пространства. Вне зависимости от степени «демократичности» или «тоталитарности» империя есть глобальное пространство («все»), легитимируемое трансценденцией».204
Действительно, и у Хардта - Негри «империя» всегда соотносится с неким космическим порядком и в зтойі связи абсолютна и самодостаточна. Но это верно лишь отчасти: империя как полития, государственное, политическое образование потому и «империя», что вокруг — не-империи. Поэтому в глазах окружающих они онтологичны, а не только аксиологичны. И противопоставление «империи» и «суверенного государства» некорректно206, хотя бы уже потому, что нет империй не-суверенны; либо тогда мы уходим в гегелевскую «дурную бесконечность» споров: «государства ли империи», - долго и неинтересно. А в цитируемой статье гражданское общество, как атрибут «суверенного государства», сводится к «национальному ядру», в чем империи категорически отказано. Значит, Россия или США, да и КНР, никогда не увидят «прелестей» гражданской жизни. Но только, так ли это?.. И только ли смыслы и мифы207 лежат в онтологии империй?
Автономизм и суверенизация гражданского общества: теория и практика федеративного государства
Концепции суверенитета, автономизации гражданского общества и федерализма возникли в Европе вместе с современными государствами в Новое время. Они уцелели, потому что уцелело государство в качестве необходимой, на первый взгляд, основы политического порядка, т. е. сочетание управления в широком масштабе с относительной автономией на ограниченном, местном уровне. Учитывая- реалии современного мира, активизирующие стремление к независимости и делающие автаркию, с одной стороны, трудносохранимой, а с другой - представляющей угрозу правам меньшинств, было бы, возможно, более разумным вести речь не об отсутствии альтернативы государству и его суверенитету в лице гражданского общества, а о степени федерализма и автономии самого государства от гражданского общества.
Государство по-прежнему выступает в качестве основной цивилизационной формы, где вызревает внутренняя и внешняя политика, однако усиление тенденций к рассредоточению/диффузии власти внутри него и к внешней независимости актуализирует различного рода концепции, альтернативные доктрине государственности, и в первую очередь концепции автономии в рамках федерализма. И/все же государство, с его претензиями на суверенитет, остается в современных условиях господствующей парадигмой. Внутри фиксированной границами территории, на которую претендует государство, ассоциации с политическими целями (политий, государственные и политические образования, квазигосударства и пр.) считаются законными лишь тогда, когда они признают свою подчиненность его верховной власти, - в противном случае они объявляются вне закона.
Поэтому государственный суверенитет всегда определяется как установление тождества и монополии государства на верховную власть в обществе.
В этом смысле представляется актуальным рассмотреть принцип автономизма и суверенитета как атрибуцию жизни гражданского общества, обратившись к истокам концепции автономии, изложенной русскими авторами уже на рубеже XIX - XX в. в. Под суверенитетом в современной литературе, как правило (от суверен, властелин, позднелат., производное от лат. super - над), понимается независимое от каких-либо сил, обстоятельств и лиц верховенство. Понятие «суверенитет» получило распространение в конце XIX в. вместе с понятием «государство» и унаследовало от средних веков идею единовластия верховного/абсолютного правителя, суверена, распространенную при этом на безличную власть государства Нового времени, в связи с чем в это понятие вошло и представление о независимости, самостоятельности страны и населяющего ее народа (нации), откуда и понятие «национальный суверенитет»235. Признание суверенитета верховной власти сыграло в раннюю эпоху Нового времени важную роль в объединении/централизации государств, их внутреннем сплочении, преодолении феодальных распрей и укреплении их внутреннего мира. Сочетание этих двух начал - верховенства и независимости - в понятии «суверенитет» означает соединение в нем прерогатив права и свободы. Потому в истории политики понятие «суверенитет» имеет для государства и власти всех уровней такой- же смысл, что и понятия свободы и права для человека. Для суверена и суверенного государства это не только право на независимость и свободу от посягательств извне и изнутри, но и право управлять, повелевать, свобода принимать решения, осуществлять все функции верховной власти. Неслучайны поэтому и трактовки суверенной власти как всевластия. (Н.Макиавелли), 196 абсолютной или самодержавной монархической воли и т.п. В постоянной борьбе с безграничной единоличной властью, за ограничение государства в пользу народа, общества и, далее, в процессе становления гражданских отношений и правового государства понятие «суверенитет» распространилось с личной власти на власть государства, на прерогативы народа (отсюда понятие суверенного, независимого, наделенного правами и свободами народа), общества, нации, личности и самого права. Поэтому существует понятие «вмешательства во внутренние дела» государства, подобное вмешательству в личные дела человека. Защита суверенных прав, прав самостоятельно заниматься своими делами, весьма существенна как во внутренней, так и во внешней политике, особенно в период становления государственности, формирования национальных общностей, нового общественного, политического или государственного строя. Однако суверенитет - объект необходимых и неизбежных ограничений, как внутренних, вынужденных согласованием суверенных прав сталкивающихся общественных сил -государства и общества, правительства и народа или личности, властей разных видов законодательной, исполнительной, судебной и т.п., так и внешних - в силу взаимодействия- и столкновения государственных суверенитетов равного достоинства. По этой причине возникают договорные отношения, регулирующие суверенные прерогативы различных субъектов внутри стран и между странами. В современной политике взаимозависимых государств конфликты между ними (реальные или возможные) привели к созданию системы международных организаций и соглашений, регулирующих суверенные права и свободы и по существу не только охраняющих, но и ограничивающих их. Поэтому возникает и представление о суверенитете международного права, суверенном значении высших общечеловеческих ценностей, включающих права и свободы человека, 197 которые признаются, т.о., не только и не просто одним из «внутренних дел» отдельного государства, а интернациональной проблемой мирового сообщества. Все понятия «внутренних дел» государства приобретают новое значение, если они оказываются присвоением права на репрессии, подготовкой к войне, преследованием меньшинств и т.п. Равным образом международной проблемой становится суверенитет наций, включающий их право на самоопределение, а, следовательно, на независимость, свободу и самостоятельность, поскольку такой суверенитет ставит народ и страну перед выбором такой линии поведения, которая должна обеспечивать им суверенитет без ущерба для других наций и народов, особенно если речь идет о многонациональном государстве.
В современных условиях представляется все более необходимым комплексное переосмысление и переоценка понятия «суверенитета», как в связи с возникновением мирового политического, сообщества (возможность суверенитета человечества), так и в связи с уточнением пределовчастных/гражданских суверенитетов, принципов их сочетания друг с другом и построенияіих иерархии.
Суверенитет государства предполагает во внутренней жизни страны верховенство правительства и формируемых им административных структур, а во внешнеполитических делах -признанное международным сообществом, др. субъектами межгосударственных отношений право данного правительства на юридически равных основаниях вступать во взаимоотношения с др. правительствами.
Партии в современной России как основной посредник влияния сил гражданского общества на государство и политическую власть
Политические партии являются неотъемлемым атрибутом5 демократического общества и одним из основных элементов плюралистической политической системы. Представительная демократия по своей природе не может функционировать без них, поскольку они выполняют функции посредника в отношениях гражданского общества с властью и артикулируют политические требования и интересы социальных групп. При этом продолжается дискуссия по поводу проблемы быстрой трансформации сущности политических партий, что заметно, практически, во всех обществах.
Если, правящие партии- - конституирующий элемент политической системы общества — как и партии официально оппозиционные, - то с остальными не все так однозначно. Ясно, что зарождаются и те, и другие «в лоне» социальной жизни, выражая поливалентные интересы гражданского общества. А вот далее у каждой есть альтернатива. Если партия побеждает на выборах с целью артикуляции и реализации соответствующего социального интереса, то она соучаствует в формировании политической системы общества, разделяяшолитические ее «риски» и ответственность. Официально оппозиционные партии, создавая «теневые» кабинет и программы, также входят в нее. Остальные партии остаются «политическими силами» гражданского общества.
Политические партии в России - настолько сложный и неоднозначный- феномен, что споры о нем не утихают, пожалуй, с момента начала поливалентных демократических преобразований в- стране. Наши партии за достаточно короткий по историческим меркам период подверглись значительной эволюции. Возникнув на исходе существования СССР, они привлекли к себе внимание и интерес самых широких слоев общества. Создание партий в то время носило чрезвычайно творческий, можно сказать, народный, «низовой» характер. Люди явно стремились реализоваться в альтернативной политике. Но достаточно быстро партии стали носить корпоративно-элитарный, закрытый характер, перестали быть подверженными влиянию общественных масс. Российский социум начал демонстрировать явное разочарование в этом политическом институте.
Одной из важнейших задач всякого государственного и политического управления является ясное понимание объекта своего управления и регулирования. Разработка подобной проблематики способна внести вклад в повышение социальной эффективности органов власти и иных политических институтов, помочь проникнуть в суть политических партий, адекватно оценить их место в обществе. В тоже время и структурам гражданского общества.необходимо адекватно оценить свою роль в политической системе координат.
Политические партии - институты, призванные представлять в политической системе те или иные группы интересов гражданского общества. Основными функциями партий? в политической системе являются артикуляция.- и« агрегирование интересов гражданского- общества. В идеале партии стремятся к завоеванию власти или к участию во власти именно с целью создания условишдля реализации представляемых ими интересов через принятия соответствующих политических решений. Партии и гражданские институты являются важнейшими каналами взаимодействия политической системы и структур гражданского общества, осуществляя функцию аккумуляции и артикуляции-поливалентных интересов, населения. Они возникают в обществе, достигшем определенной (и в том числе через законодательство) степени социальной сложности, когда большинство его-членов в той или иной мере вовлечены в политический процесс.
Исторический феномен политической партии следует относить к началу Нового времени, а именно: XVII — XVIII в.в., т.е. к моменту зарождения западноевропейского парламентаризма- с присущими ему институтами конкурентных выборов, оформлением гражданского общества с его многообразными интересами, требующими агрегации и артикуляции; т.е. — с появлением публичной/рациональной политики и государственной бюрократии. Возникновение парламентаризма (в. Англии; Соединенных Провинциях и пр.) требовало «дополнения» в виде публичной партийной борьбы и выборов. В этом смысле парламент с самого начала своего оформления . — трибуна гражданского общества. Равно как и неангажированные государственной властью СМИ (в Англии — уже с XVIII в.; достаточно вспомнить деятельность У. Хогарта или Д. Дефо) - голос нарождающегося гражданского общества. Поэтому все вышеперечисленные элементы/институты гражданского общества возникают и развиваются системно, приобретая черты органической целостности.
Однако следует отметить тот бесспорный факт, что у идеологов раннего Нового времени феномен партии вызывает резкое неприятие. Ф: Бэкон, Т. Гоббс, Д. Локк в самом существовании і политической партии видели угрозу стабильности государства и общества, фактор, разрушающий их целостность, ибо, по их убеждению, она всегда выражает интерес одной социальной группы и силы, а не всего социума. Ач это противоречило представлениям о государстве, как системе, стоящей на страже «всеобщих интересов» и «общего блага», а не узкокорпоративных.
