Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Немецкая политико-правовая мысль XVI–XVII вв.: исторический контекст 13
1. Германия начала Нового времени 13
2. Идеи о праве в работах Гуго Гроция и Самуила Пуфендорфа 21
3. Критика «охоты на ведьм» в сочинениях XVI–XVII вв. 38
4. Преподавание юриспруденции в европейских университетах позднего Средневековья и раннего Нового времени 49
Глава 2 Государство и право в учении Христиана Томазия 56
1. Христиан Томазий в истории политической и правовой мысли: штрихи к портрету «отца немецкого Просвещения» 56
2. Учение о праве в работах Христиана Томазия 62
3. Соотношение светской и церковной власти в учении Христиана Томазия о государстве 85
4. Вопросы декриминализации ереси и колдовства в работах Христиана Томазия 110
5. Вопросы преподавания юриспруденции в работах Христиана Томазия 129
Заключение 139
Список литературы 146
Приложение 1 157
Приложение 2 160
- Идеи о праве в работах Гуго Гроция и Самуила Пуфендорфа
- Христиан Томазий в истории политической и правовой мысли: штрихи к портрету «отца немецкого Просвещения»
- Соотношение светской и церковной власти в учении Христиана Томазия о государстве
- Вопросы преподавания юриспруденции в работах Христиана Томазия
Идеи о праве в работах Гуго Гроция и Самуила Пуфендорфа
XVII век, на конец которого пришелся период наибольшей творческой активности Христиана Томазия, был ознаменован возникновением и развитием целого ряда прогрессивных политико-правовых идей, вышедших за рамки традиционной схоластической интеллектуальной традиции. Первым в ряду философов, рассматривавших вопросы права с позиции новой методологии рационализма, необходимо назвать голландца Гуго Гроция (1583–1645).
Гуго Гроций признается одним из основоположников естественно-правовой концепции правопонимания. Хотя выделение естественного права мы встречаем еще в трудах античных философов и у средневековых схоластов, именно Гроций создает стройную концепцию естественного права, определяя его источник в разумной природе человека.
Сочинения Гроция оказали значительное влияние на формирование личности Томазия, о чем он сам пишет в предисловии к одной из своих работ17. С уверенностью можно утверждать, что идеи Гроция составили тот фундамент, на котором построено учение Томазия о праве.
В развитии взглядов Гроция на естественное право можно условно выделить два этапа: ранний (работы «О свободном море», «Комментарий о праве добычи») и поздний (трактат «О праве войны и мира»)18.
В работе «Комментарий о праве добычи» (1604 г.) сущностью любого права признается воля, направленная на достижение какого-либо блага: блага индивида, государства или всего человечества. В зависимости от того, чья воля является непосредственным источником права, Гроций выделяет: 1) божественное право, разделяемое на естественное право и откровенное право, проявляющееся в пророчествах, чудесах и заповедях; 2) первичное право народов (или вторичное естественное право), чьим источником выступает воля всего человечества; 3) право, порождаемое волей отдельных людей (сделки); 4) внутригосударственное право, источником которого является воля государства и должностных лиц; и 5) вторичное право народов, исходящее от всех государств19. Также выделяются 9 принципов и 13 естественных законов, производных от естественного права, созданного по воле Бога. Перечень естественных законов является исчерпывающим и не подлежит какому-либо дополнению20.
Таким образом, в ранних работах Гроция непосредственным источником естественного права является божественное волеизъявление, познание которого возможно априорными методами с помощью данного человеку Богом разума. Естественное право рассматривается как волеустановленное, наряду с правом народов и внутригосударственным правом. В поздних работах Гроций отказывается от такого взгляда на природу естественного права и приводит иное разделение права на виды.
В трактате «О праве войны и мира» (1625 г.) отправной точкой рассуждений Гроция о естественном праве является утверждение о присущем человеческой природе стремлении к спокойному и руководимому собственным человеческим разумом общению, для организации которого человек, единственный среди всех живых существ, одарен речью. Мнение, будто каждое животное, и человек в том числе, от природы стремится только к собственной пользе, Гроций отвергает21.
Право понимается Гроцием в нескольких смыслах: во-первых, как «нравственное качество, присущее личности, в силу которого можно законно владеть чем-нибудь или действовать так или иначе» (право как способность или право в собственном смысле); во-вторых, как правило нравственных поступков, обязывающее к выполнению какого-либо надлежащего действия (право как закон)22. В общежительной природе человека Гроций видит основание права как способности: «требования соблюдения [правил] общежития … есть источник так называемого права в собственном смысле». При этом стремление к общежитию как источник права относится к числу потребностей человека, выводимых из разума, и проявляется в требованиях воздержания от чужого имущества, возвращения чужой вещи и возмещения извлеченной из нее выгоды, соблюдения обещаний, возмещения причиненного по вине человека вреда, а также наказания преступлений23.
Право во втором смысле как правило нравственных поступков разделяется Гроцием на естественное и волеустановленное. Естественное право, происходящее из самой природы человека, своим источником имеет стремление человека к общению («мать естественного права есть сама природа человека, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению, даже если бы мы не нуждались ни в чем24») и определяется как «предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе, признается либо морально позорным, либо морально необходимым»25. При этом основанием естественного права не служит представление о выгоде его установления для человека, поскольку, даже если бы человек не видел никакой пользы от установления правового порядка, он все равно по своей природе стремился бы к общежитию.
Рассматривая природу естественного права в трактате «О праве войны и мира», Гроций отрицает его непосредственное происхождение от божественного откровения. В правовой системе Гроция Бог представлен только в качестве перводвигателя, создавшего человека разумным и наделившего его естественной способностью к мышлению. В этом смысле естественное право, безусловно, является частью божественного замысла как результат сотворения человека, однако не выводится напрямую из божественной сущности. Оно сложившийся порядок, хотя и установленный Богом, но не подвергающийся изменению. Установления естественного права у Гроция настолько непоколебимы и незыблемы, что даже сам Бог не может их изменить, поскольку даже он не может сделать так, чтобы сама природа вещей себе противоречила: «подобно тому, как Бог не может сделать, чтобы дважды два не равнялось четырем, так точно он не может зло по внутреннему смыслу обратить в добро»26. И даже если допустить, что Бога не существует, естественный закон по Гроцию будет существовать все равно.
В отличие трактата «Комментарий о праве добычи», где перечень естественных законов являлся исчерпывающим, в сочинении «О праве войны и мира» их перечень не приводится вовсе. Здесь определение требований, которые относятся к содержанию естественного права, производится двумя способами: априорным (умозрительным) и апостериорным (опытным). Априорное доказательство принадлежности какого-либо требования к нормам естественного права происходит посредством прямого указания разума, а апостериорное – посредством изучения опыта многих народов27.
В отличие от естественного права, которое выводится из предписаний здравого разума, второй выделяемый Гроцием вид права, волеустановленное, имеет своим непосредственным источником волю: либо божественную, то есть божественное откровение, и в таком случае оно называется божественным, либо человеческую, которая порождает право человеческое. Последнее в свою очередь делится на право внутригосударственное, напрямую исходящее от гражданской власти или подчиненное ей, и право народов, проистекающее из воли всех народов или многих из них.
Источник общеобязательной силы внутригосударственного права Гроций видит во взаимном обязательстве, принятом по соглашению между людьми об объединении в общество. Поскольку данное соглашение «получает свою силу от естественного права», также и требования естественного права являются первоначальным источником внутригосударственного права. Однако к ним присоединяется начало пользы, которая служит самим поводом для возникновения человеческого сообщества и достижение которой должна преследовать всякая гражданская власть при установлении законов28.
Право народов как происходящее из воли нескольких или многих народов также имеет своим непосредственным источником соглашение, заключенное между несколькими государствами. Это право возникло в интересах не каждого отдельного сообщества людей как внутригосударственное, а в интересах обширной совокупности человеческих сообществ29.
Христиан Томазий в истории политической и правовой мысли: штрихи к портрету «отца немецкого Просвещения»
Прежде чем перейти к подробной характеристике политико-правового учения Христиана Томазия, автор настоящего исследования считает необходимым дать краткий обзор его жизни.
Европейской науке Томазий знаком как первый из немецких философов, начавших писать и выступать с лекциями на немецком языке. Он внес существенный вклад в изменение общественного мнения на процессы по делам о колдовстве (работа De crimine magiae, 1701) и во многом способствовал официальному запрещению охоты на ведьм в Германии. Творческое наследие Томазия отличается разносторонностью: в сферу его интересов входили проблемы философии (Ausbung der Vernunfft-Lehre, 1691; Versuch vom Wesen des Geistes, 1699), вопросы права (Lehrbuch des Naturrechtes, 1687; Institutionis Iurisprudentiae Divinae, 1688; Fundamenta iuris naturae et gentium, 1705), преподавания юриспруденции (Summarischer Entwurf deren Grundregeln, die einem studioso juris zu wissen und auf Universitten zu lehren nthig, 1699) и даже журналистики (журнал Monatsgesprche, 1688–1690).
Сам Томазий не всегда придерживался тех прогрессивных взглядов, которыми впоследствии заслужил свою известность. Его жизненная история представляет собой интереснейший пример формирования критического мышления. Изначально он выступал как ученик ортодоксальности и даже как некритический сторонник охоты на ведьм111.
Родился герой нашего исследования 1 января 1655 г. в городе Лейпциг (Саксония), который был оплотом схоластики в Германии. Воспитывался Христиан в семье Якоба Томазия – немецкого философа, знаменитого учителя Лейбница.
Безусловно, молодой Томазий испытал сильное влияние своего отца, под руководством которого и начал изучение философии в 1669 г. В скором времени после начала обучения, в возрасте 17 лет (в 1672 г.), Христиан становится магистром философии и отправляется во Франкфурт-на-Одере для продолжения своей научной карьеры. В это время он усердно изучает теологию, придерживается традиционной для философии средневековья схоластической традиции и разделяет мнение, что все противоречащие официальной богословской доктрине идеи являются еретическими. Впоследствии, в предисловии к своей первой работе о естественном праве Institutionis Iurisprudentiae Divinae (1688), он пишет, что стыдится собственных высказываний, относящихся к этому периоду его жизни112.
В 1679 г. Томазий возвращается из Фракфурта-на-Одере обратно в Лейпциг, где занимается практической юриспруденцией. На первых этапах своей практики он выступает на стороне обвинения и даже ведет несколько процессов по делам о колдовстве, однако в дальнейшем кардинально меняет свою позицию. Томазий проникается идеей естественного права и, выступая в судах в качестве адвоката, пытается ссылаться в процессе на нормы справедливости и здравого смысла и, вполне закономерно, проигрывает дела в немецких судах, считающих ссылку на римское право и мнения древних юристов главным доказательством113.
Оставив юридическую практику, Томазий начинает читать лекции по естественному праву для студентов Лейпцигского университета и вступает в жесткую полемику с университетским сообществом. При этом основанием данного конфликта являлись не только противоречия в вопросах понимания естественного права и споры вокруг идей Пуфендорфа, но также и подход Томазия к обучению студентов: вопреки сложившейся традиции, он начинает читать лекции не на латыни, а на немецком языке, что в реалиях Германии конца XVII в. вызывает большой резонанс. Как указывает один из первых биографов Томазия, Х. Луден, в тот период «господствовало заблуждение, что ученый может писать и говорить только на латыни, поскольку латинский язык являлся языком ученых; если кто-то и снисходил до того, чтобы сказать что-либо на своем родном языке, то случалось это, как правило, для того, чтобы выиграть в споре, чаще всего споре, касающемся религии. В высшей школе юноша был приучен думать на латыни и имел для выражения мысли только одно латинское слово, поскольку его учитель вел занятия на латинском языке и учил забывать немецкий язык. Так ученые отрывались от неученых и образовывали свое отдельное государство в большом государстве человеческого рода. Они должны были продвигать это разделение и сами углубляли пропасть между собой и человечеством, которая делала невозможным продвижение их идей в жизнь людей»114. Очевидно, что образование на национальном языке делало знание доступным для большего количества людей и таким образом позволяло более широко распространять передовые идеи Просвещения.
Лейпцигский конфликт приводит к тому, что Томазию запрещают печататься, читать лекции и проводить публичные диспутации. В 1690 г. он покидает Саксонию и переезжает в курфюршество Бранденбургское под покровительство курфюрста Фридриха III, который впоследствии станет первым прусским королем Фридрихом I.
Благосклонность Фридриха послужит Томазию хорошую службу: благодаря своему положению при дворе он имеет возможность свободно печататься и вести педагогическую деятельность. С этого же времени можно говорить о формировании круга близких друзей и учеников Томазия, которые в дальнейшем будут поддерживать его позиции и сами станут видными деятелями немецкого Просвещения.
Важной вехой в жизни Томазия становиться участие в создании университета в г. Галле. Новый университет открылся в 1694 г. и стал колыбелью немецкого Просвещения. С момента основания университета и до самой смерти в 1728 г. Томазий являлся его профессором и имел возможность реализовывать в своей педагогической деятельности все свои идеи.
Анализируя историю жизни Томазия, можно отметить несколько поворотных событий, предопределивших развитие его политической и правовой философии. Первым таким событием, пожалуй, стоит признать лекцию Якоба Томазия о работе Гуго Гроция «О праве войны и мира», которую молодой Томазий прослушал еще в период обучения в университете Лейпцига. «Хотя некоторые вещи еще были недоступны моему пониманию, – пишет он об этом опыте в предисловии к своей первой большой работе Institutionis Jurisprudentiae Divinae, – я был впечатлен важностью учения Гроция»115. Здесь же он отмечает влияние, которое оказали на него идеи Пуфендорфа, прежде всего работа De jure naturae et gentium, увидевшая свет в 1672 г. Мысли, озвученные Пуфендорфом, показались ему «прямым продолжением вещей, о которых писал Гроций». Именно в этот период, уже после окончания университета, Томазий воодушевляется пуфендорфовским подходом к естественному праву, которое, по его убеждению, не могло быть обосновано и утверждено одной лишь философией, но нуждалось в поддержке практической юриспруденции116.
Вполне естественно, что восприятие идей Гроция и Пуфендорфа не прошло для Томазия без внутренней борьбы. После того, как лекция отца о Гроции посеяла в его душе первые зерна смятения, Томазий обращается за советом к уважаемым им профессорам теологии, которые советуют ему «остерегаться ложных мыслей Гроция». И Томазий действительно не спешит отрекаться от всего того, чему учили его в университете Лейпцига. Он еще долго переосмысливает свои, уже вполне сформировавшиеся, взгляды и приходит к выводу о необходимости продолжения своего обучения и «перфектционирования» своих знаний и навыков в области юриспруденции. Он пишет: «в конце концов я понял, что мне не остается ничего более, как заново изучить многие вещи, и что к этому моменту я ничего не знаю, а наука моя составляет ничто иное, как беспорядочное месиво бессистемно смешанных друг с другом вещей»117.
С этого момента творческая жизнь Томазия проходит под знаком постоянного изменения. Он непрерывно работает над совершенствованием своих идей и проявляет исключительную гибкость мышления, не боится пересматривать свои же работы и отрекаться от своих же утверждений. Наиболее ярко мы видим это на примере основных работ Томазия по естественному праву: Institutionis iurisprudentia divinae (1688) и Fundamenta iuris naturae et gentium (1705), последняя из которых написана через 17 лет после первой исключительно с целью привести учение о праве в соответствие с изменившейся за это время позицией автора.
Эволюция взглядов Томазия на природу и сущность права может быть наилучшим образом отражена путем разделения его творчества на три периода. В первый ранний период (до 1688 г.), который можно условно назвать допуфендорфовским, Томазий испытывает влияние ортодоксально настроенной университетской среды Лейпцига и не разделяет взгляды Пуфендорфа.
Второй период творчества Томазия (1688–1705 гг.), который мы назовем «общежительным», связан с его восприятием идей Пуфендорфа и разрывом со схоластической интеллектуальной традицией, он знаменуется изданием первой большой работы Томазия Institutionis iurisprudentia divinae. В данной период Томазий стоит на общежительной природе естественного права и, в целом, при изложении своих правовых идей следует за Пуфендорфом.
Соотношение светской и церковной власти в учении Христиана Томазия о государстве
Вопросы регулирования религиозных отношений средствами светского права, выделенные в немецкой традиции в отдельную правовую отрасль – Staatskirchenrecht189, были в центре внимания Христиана Томазия на протяжении всей его жизни и стали главным предметом анализа во многих его произведениях. Используя в качестве фундамента своих рассуждений идеи естественного права и общественного договора, Томазий в своих работах 1690–1705 гг. предпринимает попытку построения концепции светского государства, в котором юрисдикция правительства и церкви строго разграничена. Ключевым пунктом данной концепции при этом является провозглашение религиозных свобод человека и изъятие внутренней жизни подданных из сферы публичного регулирования.
Основные идеи Томазия о церкви и государстве мы можем найти во многих его сочинениях, а также в изложении нескольких публичных диспутаций, проведенных под его началом в различное время и изданных в дальнейшем под его авторством190. Здесь необходимо проанализировать прежде всего такие значительные работы, как De jure princpis circa adiaphora (1695, в пер. с лат. – «О праве князей в отношении адиафоры»), Das Recht evangelischer Frsten in theologischen Streitigkeiten (1696, в пер. с нем. – «О праве евангелических князей в богословских спорах»), Vom Recht eines Christlichen Frsten in Religions-Sachen (1724, в пер. с нем. – «О праве христианского князя в религиозных делах»).
Прежде чем перейти к подробному анализу идей, изложенных Томазием в конкретных сочинениях, необходимо сделать несколько терминологических оговорок, которые позволят корректно интерпретировать мысль автора. Большинство анализируемых в настоящем параграфе работ Томазия посвящены тем или иным правам «князя» (Frst) в области взаимоотношений власти и церкви. Слово «князь» (Frst) употребляется как в заглавиях работ, так и далее по тексту, и речь здесь, конечно же, идет о правах не представителей феодальной аристократии, а правителей, обладающих верховной властью в государственном объединении, на что и указывает сам Томазий в одном из поздних своих сочинений191. Следуя терминологии автора, в настоящей работе слово «князь» будет употребляться в значении верховного правителя.
Также следует уточнить и значение некоторых терминов, которые Томазий использует для обозначения государственных объединений. В его работах довольно редко употребляется слово «государство» (Staat), чаще всего им используются термины «республика» («Republic», De felicitate subditorum Brandenburgicorum, De jure princpis circa adiaphora), «страна» («Land», De jure princpis circa adiaphora), «единое существо» («das gemeine Wesen», Das Recht evangelischer Frsten in theologischen Streitigkeiten, Vo m Recht eines Christlichen Frsten in Religions-Sachen). Данная терминологическая множественность, на наш взгляд, вызвана возникшей у автора необходимостью распространить сделанные им выводы относительно власти князя на более мелкие территориальные объединения, чем крупное суверенное государство, что вполне соотносится с историческими реалиями раздробленной Германии, в которой, наряду с формально объединенным под властью императора государством, существовали суверенные территориальные образования, главы которых обладали максимальной полнотой власти. Авторы английского перевода для большинства случаев упоминания государственных объединений используют термин commonwealth, за исключением случаев, когда Томазием напрямую употребляется слово «государство» (Staat). В рамках настоящего параграфа мы не стремимся ввести какой-либо обобщающий термин и будем использовать перевод по возможности наиболее близкий к оригинальному немецкому тексту.
Ту же оговорку следует сделать и по поводу термина «суверенный»: в подавляющем большинстве работ Томазий его вовсе не использует, употребляя вместо этого выражение «верховная власть». Английский перевод в этом отношении содержит несколько неточностей, что может привести к неправильным выводам в отношении смысла используемого термина192. Во избежание терминологической путаницы в спорных вопросах мы будем и здесь обращаться к тексту первоисточника и приводить максимально приближенный к буквальному смыслу перевод.
Хронологически первым значимым источником, в котором представлены размышления Томазия о государственном устройстве и соотношении церковной и светской властей, является сочинение De felicitate subditorum Brandenburgicorum193 (1690, в пер. с лат. – «О двойном счастье подданных Бранденбурга», далее – De felicitate). Данная работа адресована курфюрсту Бранденбургскому Фридриху III, который впоследствии под именем Фридрих I станет первым прусским королем.
С личностью Фридриха III в жизни Томазия было связано множество различных событий: курфюрст Бранденбургский выражал ему крайнее расположение, особенно после бегства Томазия из Лейпцига, он же сделал его главой нового университета в Галле, с которым была связана вся последующая научная и педагогическая карьера Томазия.
В сочинении De felicitate Томазий выступает за реформирование трех состояний194, из которых состоит государство (Republic): хозяйственного (Hausstand), светского (weltiches Stand) и духовного (geistiges Stand). Свои рассуждения в этой области Томазий начинает с утверждения об упадке духовного состояния и о разложении христианства: «мы живем в такое время, – пишет он, – когда находится множество людей, которые все как один именуют себя христианами, но, к сожалению, редкие из них удовлетворяют этому священному титулу и подтверждают его благочестивой жизнью и поведением»195. В развращении духовного и светского состояний лежит причина упадка состояния хозяйственного: «стоит ли удивляться, что овцы (что означает обычные люди, принадлежащие к хозяйственному состоянию) по указанию своих светских и духовных пастухов ступают по широкой дороге, ведущей прямиком в ад?»196. Поэтому для улучшения жизни «обычных людей» необходимо реформировать не хозяйственное состояние, которое напрямую с ними связано, а духовное и светское. Изменения при этом необходимо начинать с духовного состояния, поскольку духовная власть может вызывать у людей гораздо большее почтение, чем светская.
Рассуждая о благе «обычных людей», Томазий отказывает им в праве самостоятельно назначать своего правителя из числа простых подданных, утверждая, что «опасно для государства (Republic) и убыточно для общего благосостояния страны (Land), если подданные … по своему усмотрению захотят избирать таких людей, образу действия которых они следуют; природа человеческого общества требует назначить определенных персон, которые должны будут любить и уважать народ и будут в известной степени испытывать внутреннее побуждение согласовывать свои действия с их примером»197. Относительно характера светской власти Томазий указывает, что верховная власть (hohe Oberkeit) имеет право искоренять недостатки всех трех состояний, поэтому главенствующая роль в вопросе реформирования церкви лежит на светском князе. В этом контексте он крайне благожелательно отзывается о религиозных указах Фридриха Вильгельма I (Великого курфюрста), защищавших веротерпимость в курфюршестве; в этих установлениях светской власти он и видит первое счастье подданных Бранденбурга. Вторым их счастьем Томазий считает действенные запреты дуэлей, установленные светской властью.
Одной из самых значительных ранних работ Томазия, посвященных вопросам соотношения власти светских князей и церкви, является сочинение De jure princpis circa adiaphora198 (1695, в пер. с лат. «О праве евангелических князей в отношении адиафоры», далее – De Adiaphora). Центральной проблемой в данном сочинении, вокруг которой разворачиваются размышления автора, является проблема определения пределов распространения власти светского правителя на церковные вопросы, входящие в число адиафоры199, к которым у Томазия относятся преимущественно вопросы отправления церковных обрядов. Спор об адиафоре, разгоревшийся после смерти Лютера, имел важное значение для разрешения конфессиональных противоречий между католиками, лютеранами и в особенности внутри самой лютеранской церкви. Разрешение спора нашло отражение в одной из наиболее значимых книг лютеранства – Formula Concordiae (1577, в пер. с лат. – «Формула Согласия»), в которой догматически признается существование обрядов, не запрещенных, но и прямо не предписанных Писанием, и, следовательно, не имеющих значения для спасения, а вопрос об отправлении этих обрядов относится исключительно к внутреннему порядку церкви. Согласно 10 артиклю Formula Concordiae церкви разрешается изменять обряды, прямо не предписанные Писанием, любым способом, наиболее полезным для нее200. Таким образом, Formula Concordiae отрицает право светского правителя как-либо изменять или отменять адиафористические церемонии, относя их исключительно к внутреннему порядку церкви.
Вопросы преподавания юриспруденции в работах Христиана Томазия
Рассмотрев взгляды Христиана Томазия на вопросы природы и сущности права и обозначив его вклад в развитие идеи секуляризации государства и права, мы считаем необходимым рассмотреть также идеи Томазия о реформировании университетского юридического образования.
Как мы неоднократно подчеркивали, Христиан Томазий относится к тому малому числу философов права, которые не только внесли теоретический вклад в развитие правовой науки, но также смогли своими действиями повлиять на изменение сложившейся на протяжении веков общественной практики. Необходимо признать, что значительным вкладом Томазия в мировую историю является его педагогическая деятельность в должности ректора, а затем рядового профессора, университета г. Галле, которую он занял после своего отъезда из Лейпцига. Здесь в полной мере реализовались реформаторские стремления Томазия.
Первым масштабным новшеством Томазия, опробованным им еще в Лейпциге, становится переход к преподаванию на немецком языке. Этот шаг был давно назревшей необходимостью. Университетское образование в Германии, как и в большинстве стран Европы, в этот период проходило на латинском языке и сводилось к чтению определенного количества заранее утвержденных книг, а обучение юристов – к изучению римского права и произведений римских юристов. И если для средневековой Европы латынь выполняла роль универсального языка, позволявшего студентам из разных концов континента получить доступ в лучшие университеты, то для реалий Европы раннего Нового времени латинский язык становится анахронизмом, сдерживающим, в первую очередь, национальные амбиции отдельных европейских государств. Для Германского государства, находившегося в состоянии феодальной раздробленности вплоть до конца XIX в., вопрос национального единства всегда стоял крайне остро, поэтому мы склонны рассматривать переход на немецкий язык в университетской среде Германии раннего Нового времени в первую очередь как реализацию национального потенциала германских интеллектуалов, а не столько как стремление обеспечить доступ к образованию самых необразованных слоев общества. Хотя последнее являлось, безусловно, прогрессивным следствием перехода университетов на национальный язык.
В 1699 г. Томазий обобщает опыт своей преподавательской деятельности и выпускает работу Summarischer Entwurf deren Grundregeln, die einem studioso juris zu wissen und auf Universitten zu lehren nthig284 (в пер. с нем. – «Общий план тех основополагающих правил, которые необходимо знать студенту-юристу и которым должны учить в университетах», далее – Summarischer Entwurf). Этот труд представляет собой итоги рефлексии Томазия над профессией и фактически является учебным планом для студентов-юристов, проходивших обучение под его руководством. Необходимо отметить, что отдельные размышления о юридическом образовании высказывались Томазием и ранее, например, в работах Scholiae ad Ulrici Huberi Positiones ad Instituta et Pendectas (Лейпциг, 1685) и Programma de lectionibus privatis super fundamentis Juris universi (1686), а также в Einleitung zur Vernunfft-Lehre (1691), однако Summarischer Entwurf представляет из себя наиболее полный и законченный труд по вопросам высшего юридического образования.
В Summarischer Entwurf Томазий закрепляет на бумаге принцип равного доступа к образованию, который он отстаивал еще в университете Лейпцига. Естественно, обучение у Томазия, как и у любого другого преподавателя европейского университета, было платным, и студенты, приступая к занятиям, должны были заплатить по 30 талеров285 за каждый семестр286. Однако в предисловии Summarischer Entwurf, описывая особенности организации образовательного процесса своих студентов, Томазий пишет, что в случае, если студент беден и «гонорар [выплачиваемый за обучение] покажется ему слишком большим, ему не стоит начинать торговаться, даже если у него нет в наличии таких средств, я не потребую с него вообще ничего, а позволю ему при соблюдении определенных условий посещать коллегию бесплатно»287. Условиями, которые здесь упоминает Томазий, являлись успешная сдача экзамена, кроме того студенты отчислялись, если они становились «ленивыми, невнимательными и безалаберными, либо вели себя бесчестно»288. Необходимость этих условий Томазием обосновывалась тем, что «то, что достается безвозмездно и бесплатно, уважается менее всего»289.
Таким образом, Томазий допускает доступ к юридическому образованию не только для состоятельной части общества, но и для талантливых, но бедных студентов, утверждая, что «благородные и богатые люди не отличаются другой или лучшей природой и разумом, чем незнатные и ограниченные в средствах»290.
В предисловии к Summarischer Entwurf Томазий пишет: «общеизвестным является тот факт, что студенты-юристы (Studioso Juris) в наших университетах, с одной стороны, ничего не слышат о многих вещах, им необходимых, а, с другой стороны, с большим трудом и усердием изучают те вещи, которые им в жизни совсем не пригодятся или пригодятся в крайне незначительной степени»291. В соответствии с этим, своей задачей Томазий видит составление такой учебной программы, которая позволяла бы студенту получить всестороннее, но при этом ориентированное на реальную практику образование. Эту работу он выполняет с той тщательностью и педантичностью, которая, пожалуй, является отличительной чертой немецких мыслителей. В предисловии он прописывает мельчайшие нюансы учебного курса, включая обоснованный календарный план, подробную программу каждого блока, с раскрытием целей и задач, а также практической значимости каждой темы курса. Помимо этого он подробно излагает, каким образом будет организован учебный процесс с каждой группой его студентов, какие методы обучения он будет использовать и чем обусловлен их выбор292.
В европейских университетах периода раннего Нового времени преподаватели обладали определенной самостоятельностью в вопросе организации обучения студентов: они выбирали форму и продолжительность проведения занятий, место в котором они проходили, определяли конкретную программу обучения. Свои занятия в университете г. Галле Томазий проводил в двух формах: в форме публичных лекций и занятий в privat collegium293, которая также именуется Томазием как collegium privatissimum294.
Публичные лекции проводились в лекционном зале университета Галле и собирали довольно большое для того времени количество студентов (до 150 человек). Поскольку Томазий вел все свои занятия исключительно на немецком языке, в лекционный зал допускались не только студенты, но и простые горожане295.
Занятия privat collegium проводились в течение нескольких часов после публичной лекции для более узкого круга слушателей, проходивших обучение под руководством одного профессора. Европейские профессора, в том числе и Томазий, предпочитали проводить занятия privat collegium у себя дома296. В отличие от публичных лекций, во время занятий privat collegium Томазий не просто читал и комментировал определенную книгу, как это было принято в европейских университетах, а объяснял свои собственные идеи, высказывал свою позицию по какому-либо философскому или юридическому вопросу. От студентов при этом ожидалось активное участие в обсуждении, выражение собственной позиции, постановка вопросов преподавателю. Кроме того, Томазий предусматривает для своих слушателей проведение «непрерывного экзамена», с целью проверки и повторения того, что они прослушали во время публичной лекции. В случае, если студенты неправильно отвечают на вопросы в ходе указанного экзамена, задача преподавателя заключается в том, чтобы «мягко направить [их] на правильную дорогу и показать причины их ошибок, выслушать их сомнения и упреки и отразить их», а также «в подтверждение правды привести им собственные сомнения (dubia) и опровергнуть их»297.