Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Судебная система на северном кавказе в середине XIX века
1. Становление российской администрации в северокавказском регионе в первой половине XIX века 16
2. Влияние российской правовой системы на практику судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в дореформенный период 36
ГЛАВА 2. Проведение судебной реформы 1864 года на северном Кавказе
1. Формирование нормативной юридической основы судебной реформы на Северном Кавказе 68
2. Проведение судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе 84
3. Проблемы становления пореформенной судебной системы на Северном Кавказе 105
ГЛАВА 3. Итоги проведения судебной реформы на северном Кавказе
1. Особенности функционирования судебной системы народов Северного Кавказав начале XX вв 122
2. Трансформация обычного права в условиях становления новой судебной системы (конец XIX- начало XX) 131
Заключение 143
Список использованных источников и литературы
- Влияние российской правовой системы на практику судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в дореформенный период
- Проведение судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе
- Проблемы становления пореформенной судебной системы на Северном Кавказе
- Трансформация обычного права в условиях становления новой судебной системы (конец XIX- начало XX)
Введение к работе
Актуальность темы диссертации. В науке истории права и государства остаются актуальными такие теоретические проблемы, как особенности построения судебной системы на Северном Кавказе и, в частности, вопросы становления российской администрации в данном регионе в различные исторические периоды; влияние российской правовой системы на практику судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в дореформенный период и т. п.
Особый историко-правовой интерес представляет проблема проведения судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе, изучение которой раскрывает процессы становления пореформенной судебной системы на Северном Кавказе.
Важное теоретическое, а равно и прикладное значение имеют исследования в области анализа и обобщения итогов проведения судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе с точки зрения познания функционирования судебной системы на Северном Кавказе в начале XX вв.; трансформации обычного права в условиях становления новой судебной системы в конце XIX- начале XX в.
Изучение историко-правового наследия особенностей теории и практики реализации судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе во второй половине XIX - начале XX вв. представляется весьма продуктивным с учетом региональных особенностей и, в частности, таких, как специфика религиозного, национального, демографического компонентов, а также общественного и правового сознания местного населения.
Вышеизложенные аспекты изучения исторических событий, имевших место в северокавказском регионе, изучены недостаточно. Одним из таких
вопросов является реализация судебной реформы 1864 г. во второй половине XIX - начале XX в.
Исследования судебной реформы 1864 г. применительно к религиозным и национальным особенностям отдельных регионов проводились только в рамках исторических, а не историко-правовых исследований.
Исследование актуально с точки зрения не только науки, но и практики. На современном этапе совершенно очевидна роль обычного права у народов Северного Кавказа. Именно в северокавказском регионе его регулятивная роль остается весьма значимой в регулировании общественных отношений. Появилась необходимость его основательного изучения с целью использования институтов обычного права на практике.
Проблемы соотношения российского законодательства и обычного права остались прежними, но значительно видоизмененными. Именно для решения этой задачи необходим ретроспективный анализ использования обычного права в судопроизводстве во второй половине XIX - начале XX в.
Практический аспект необходимости исследования судебной реформы на Северном Кавказе актуален и сегодня.
Степень научной разработанности темы. Оценивая историографию проведения судебной реформы на Северном Кавказе, следует признать, что в целом она складывалась неравномерно. На разных этапах можно наблюдать как повышенный интерес к этому вопросу, так и достаточно сдержанное отношение к вопросам судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в пореформенный период.
Дореволюционный период исследования судебной реформы на Северном Кавказе характеризуется прежде всего накоплением фактического материала. В этом ракурсе особый интерес представляют работы, направленные на изучение обычного права горцев. Как показывает практика, такой подход был совершенно не случаен. Особое внимание обычному праву
уделялось с точки зрения не только научного интереса, но в первую очередь как одного из элементов судопроизводства новых судебных органов.
Исследования этого периода интересны также тем, что их авторы -современники исследуемых событий, что придает особую значимость их оценке с позиции объективности донесения материала.
В период 20 - 50-х годов XX в. вопросы судебных преобразований у народов Северного Кавказа мало исследовались.
Со второй половины XX в. интерес к изучению судебной реформы на Северном Кавказе несколько вырос. В период с 1956 по 1966 г. были изданы работы С. Д. Кулова, Т. X. Кумыкова, М. Р. Магомедова, В. П. Невской, X.-М.О. Хашаева, затрагивающие вопросы как судоустройства и судопроизводства народов Северного Кавказа в дореформенный период, так и реализации судебной реформы в регионе. Отличительная особенность этих работ состояла в том, что они носили фрагментарный характер, поскольку рассматривались в контексте других вопросов (в первую очередь социально-экономических).
Вместе с тем в 60 - 70-е годы ХХв. труды ученых (Ф. А. Гантемирова, В. К. Гар данов, Т. X. Кумыков) уже полностью были посвящены судебным вопросам в рассматриваемый период.
Несмотря на определенную идеологическую деформацию, необходимо признать, что эти работы имели огромное значение. С одной стороны, в научный оборот были введены архивные материалы, содержащие не только документы российской администрации на Кавказе, но и обычно-правовые нормы. С другой стороны, исследователи уделили большое значение прогрессивным последствиям проводимых преобразований. Положительные последствия ученым виделись, в первую очередь, в бессословном характере проводимых преобразований, направленных на интересы всех сословий местного населения.
Определенный отпечаток на исследование реализации судебной реформы во второй половине XIX - начале XX в. наложила оценка политики Российской империи в регионе.
Одни исследователи считали, что политика Российской империи носила колониальный характер, другие были убеждены, что в основе самодержавной политики лежало противодействие «набеговой системе». Подобное различие в подходах не могло не сказаться и на работах, посвященных судебным преобразованиям на Северном Кавказе. Так, оценку судебных преобразований с точки зрения колониальной политики, которая привела к «глубокой трансформации традиционных институтов и норм адата», можно проследить в сочинениях Т. X. Кумыкова, В. А. Фадеева, С. А. Чекменева и др.
Проводимым российской администрацией мероприятиям, а вместе с этим и позитивному значению судебной реформы посвящены исследования В. Б. Виноградова, С. Ш. Гаджиевой, Н. Т. Гриценко. В них особый упор делается на прогрессивное значение роли российского права в вопросах судоустройства и судопроизводства народов Северного Кавказа.
Несмотря на такие противоречия во взглядах, необходимо признать, что одним из серьезных успехов в советский период следует считать накопление источниковой базы. Сохранившиеся сборники архивных документов поражают своей информационной насыщенностью и позволяют проследить реализацию судебной реформы в ракурсе историко-юридических событий.
В настоящее время в условиях либерализации общества существенно увеличился интерес к судебным преобразованиям в северокавказском регионе во второй половине XIX - начале XX в. Интерес этот вызван необходимостью изучения определенного исторического опыта для его применения в современных условиях.
Реализация судебной реформы на Северном Кавказе в XIX - начале XX вв. отражена в научных работах А. X. Абазова, И. Л. Бабич,
X. М. Думанова, М. В. Дышекова, М. А. Исмаилова, Ю. М. Кетова, Г. Н. Малаховой, В. Н. Мальцева, А. Н. Маремкулова, Д. X. Сайдумова, А. А. Сотникова, А. Т. Урушадзе, Д. Ю. Шапсугова и др.
Указанному вопросу также посвящены диссертационные исследования М.С. Арсанукаевой, И. Г. Гайдабура, А. Д. Дзидзоева, И. В. Зозуля, Т. Б. Светличной, А. А. Сотникова, А. К. Халифаевой.
В данных трудах прослеживается объективный анализ реализации судебной реформы, свободный от идеологических установок, направленный на беспристрастное воспроизведение событий, имевших место в рассматриваемый период в регионе.
Необходимо заметить, что исследование судебной реформы во второй половине XIX - начале XX в. проходило под натиском определенных идеологических установок, которые в итоге помешали объективной оценке реализации судебной реформы на Северном Кавказе. Устранение существовавших ограничений позволяет приложить максимум усилий для накопления источниковой базы и учета прогрессивных и негативных моментов реализации реформы.
Объект исследования - судебная реформа в России 1864 г.
Предметом исследования являются особенности реализации положений судебной реформы 1864 г. на Северном Кавказе.
Цель диссертационной работы - выявление особенностей судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в условиях проведения судебной Реформы 1864 года в Российской империи.
Для достижения поставленной цели определены следующие задачи:
- исследовать правовые акты российского самодержавия, направленные
на унификацию и упорядочение системы управления в регионе в связи с
судебной реформой;
- проанализировать состояние судоустройства и судопроизводства
народов Северного Кавказа в дореформенный период;
- определить влияние российских правовых актов на организацию и
деятельность судов народов Северного Кавказа;
исследовать нормативную и правовую базу, обеспечивавшую проведение судебной реформы в регионе;
определить проблемы становления пореформенных судов в северокавказском регионе и показать причины их возникновения;
- проанализировать особенности функционирования судебной системы
народов Северного Кавказа в начале XX в.;
- показать трансформацию обычного права в условиях реализации
судебной реформы 1864 г. на Северном Кавказе.
Географические и хронологические рамки исследования. Географические рамки определены территорией Северного Кавказа, а именно - Терской области (от р. Кума на западе до р. Сулак на востоке и от р. Терек на севере до Главного Кавказского хребта на юге), созданной в 1860 г. и включавшей в себя восемь округов: Нальчикский, Кумыкский, Осетинский, Ингушский, Нагорный, Ичкерийский, Чеченский и Аргунский. По мере проведения сравнительного анализа также рассматриваются вопросы судоустройства и судопроизводства в соседней Кубанской области. Таким образом, географические рамки исследования охватывают полностью или частично субъекты Северокавказского федерального округа.
Хронологические рамки исследования определены серединой XIX -началом XX в. Вместе с тем специфический характер исследования позволяет нам расширить обозначенные рамки и рассматривать поставленные в работе задачи в первой половине XIX в. Подобный подход вызван тем, что на этот период приходится решающая фаза становления российской администрации в регионе, а вместе с этим начинаются первые попытки российского самодержавия трансформировать судоустройство народов Северного Кавказа.
Конечная грань обусловлена событиями Октябрьской революции 1917 г., когда наступает советский период становления новой судебной системы.
Методологической основой послужило использование в исследовании общенаучных: (диалектического метода, анализа, синтеза) и частнонаучных: (метода анализа документов, сравнительно-правового, формально-юридического, историко-правового) методов научного познания.
Теоретическую основу исследования составили исследования ученых по истории государства и права, главными вопросами которых, являются изучения институтов управления и реализации судебной реформы 1864 г. в Российской империи.
Особое внимание проявлено трудам, в которых прямо или косвенно рассматривались вопросы судоустройства и судопроизводства народов Северного Кавказа в середине XIX - начале XX в.
В процессе подготовки диссертации использованы материалы научных и практических конференций по различным аспектам исследуемой проблемы.
Эмпирическая база исследования. В диссертацией использованы опубликованные и неопубликованные источники.
Неопубликованные источники (дела) извлечены из архивных фондов: Российского государственного воєнно-исторического архива (РГВИА), Фонд 13454. «Военное управление на Кавказской линии и Черномории» - (2); Фонд 400. «Главный штаб» - (1); Фонд 330. «Главное управление казачьих войск» -(1); Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР), Фонд 2. «Управление кабардинского округа» - (2); Фонд 6. «Управление нальчикского округа Терской области» - (3); Фонд 16. «Управление центра Кавказской линии» - (3); Фонд 22. «Нальчикский горский словесный суд» - (4); Фонд 23. «Кабардинский временный суд» - (1); Центрального государственного архива Республики Северная Осетия -
Алания (ЦГА РСО-А), Фонд 12. «Канцелярия начальника Терской области» - (7).
В диссертационном исследовании использованы следующие опубликованные источники: Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ), Акты Кавказской археографической комиссии. Представленные документы позволили разобраться в вопросах становления российской администрации в регионе, а также стремление унификации системы управления в отношении местных народов. Данные источники важны для исследования нормативной правовой базы по созданию и функционированию судебных органов на Северном Кавказе.
Дореволюционные издания сохранили статистические данные, позволяющие представить систему управления народами Северного Кавказа. Источники составляют материалы по обычному праву: сборники документов, отчеты, материалы современников, обзоры деятельности судов.
Для изучения деятельности горских словесных судов важное значение имеют «Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края» (1912).
Вклад в формирование эмпирической базы для изучения вопросов судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в XIX - начале XX в. был сделан в советское время.
Наряду с перечисленными источниками следует отметить «Антологию памятников права народов Кавказа», где представлены российские нормативные правовые акты, демонстрирующие процесс вхождение горских народов в правовое пространство. Особое место занимают обычно-правовые нормы народов Кавказа и религиозные нормы. Здесь же значительное количество документов (рапортов, отношений, предписаний, писем, служебных записок, мемуаров и т.д.), которые свидетельствуют о разного рода проектах освоения и управления северокавказским регионом.
Научная новизна исследования состоит в выявлении особенностей судебно-правового реформирования судоустройства и судопроизводства на
Северном Кавказе в условиях проведения судебной реформы 1864 г. в Российской империи.
В качестве одного из важных положения научной новизны работы является введение в оборот российской науки государства и права новых источников, содержащихся в документах, отложившихся в РГВИА, ЦГА КБР, ЦГА РСО-А, ЦГА РД.
Положения, выносимые на защиту:
1. Результаты исследования сохранившихся нормативных правовых
актов первой половины XIX в., регулирующих вопросы управления на
Северном Кавказе, позволили сделать следующий вывод: проводимая в
регионе административная реформа определена как совокупность
неоднородных по содержанию и комплектности мер, применявшихся в
конкретной части региона с учетом особенностей временных рамок его
присоединения к России и уровня политического, культурного и
экономического развития проживавшего там народа.
Выявлено, что применение мер принуждения, убеждения и поощрения в результате привело к созданию единого института управления -приставства, как административно-территориальной единицы Российской империи, образованной для управления народами Кавказа, координирующего органа - Кавказского наместничества и постепенной адаптации обычного (адатного) права региона к российской системе права.
2. Установлено, что организация административно-территориальных
образований на Северном Кавказе была направлена на установление
единообразной системы управления, но выбор используемых средств зависел
от комплекса объективных и субъективных факторов, в том числе и в
области судебных преобразований, что связано с рядом обстоятельств:
во-первых, отсутствием общих начал судоустройства в регионе (например, у балкарцев и карачаевцев «судебные» органы существовали в каждой территориальной единице, состав суда был представлен старейшинами; в Осетии прослеживалась другая тенденция - не было
постоянного суда, прибегали к услугам третейского суда
(посредника) прибегали в случае невозможности решения спора на общем сходе аула);
во-вторых, многовековым преобладанием обычного права на территории региона, что усложняло одномоментное внедрение российского законодательства как единственного и универсального правового регулятора возникавших споров;
в-третьих, существенным влиянием религии, шариата на все сферы жизни горских народов (наиболее ярко прослеживалось у народов Дагестана и Чечни), что обусловливало влияние религиозных норм и религиозных деятелей на судопроизводство;
в-четвертых, различной степенью авторитета российской власти, установленной в разных регионах Северного Кавказа того периода, что связано с особенностями присоединения конкретных территорий.
-
Установлено, что во второй половине XIX в. правительством Российской империи на основе соответствующих нормативных правовых актов о судоустройстве на Северном Кавказе сформулированы две нормативные подсистемы правовых актов. Первая - регулировала отношения, связанные с введением и функционированием новых судебных органов в регионе. Эти акты касались русского населения и были максимально приближены к нормативным правовым актам, применявшимся в России. Вторая -регулировала отношения местного населения. В вопросе устройства судов первой инстанции законодатель проявлял осторожность, оставляя их структуру в прежнем состоянии (старейшины, духовенство), но под надзором Наместника Кавказа.
-
В работе выявлено, что сформированная правовая база имела значение как: 1) основа для унификации судоустройства на территориях Северного Кавказа; 2) причина отхода от сословного принципа формирования составов судов; 3) возможность использования обычного
права горских народов в процессе судопроизводства; 4) основа
внедрения российского законодательства в судопроизводство на всех уровнях.
5. Диссертантом выделены две основные тенденции преобразований:
в Кабарде, Балкарии, Осетии наблюдались полномасштабные мероприятия по созданию российских судебных органов, как организации иерархической системы судов, выборности их составов, что обусловлено добровольным характером присоединения данных территорий, отсутствием тотального влияния шариата на судоустройство и судопроизводство (жители Осетии в большинстве исповедовали христианство);
насильственное присоединение Дагестана, Чечни и Ингушетии, относительно небольшой период окончательного освоения этих территорий, существенное влияние шариата на жизнь населения, заставляли при создании новых судебных органов проявлять осторожность(одной из особенностей диссертант считает назначение (а не выборность) депутатов - членов суда высшей инстанции, конвергенцию российского позитивного права с адатским и мусульманским правом).
-
В работе сделан вывод: сохранение сельских судов в качестве элемента судебной системы в регионе имело влияние на ход реформы в виде фактора, способствовавшего постепенной адаптации местного населения к нововведениям, но устанавливало противоречие между имперскими региональным судоустройством. Сохранение местных (сельских, духовных) судов и включение их в судебную систему в качестве первой инстанции -наиболее существенная региональная особенность проведения судебной реформы 1864 г. на Северном Кавказе.
-
В процессе судебной реформы на Северном Кавказе принцип независимости суда не был полностью реализован. Существенными недостатками судебной реформы диссертант считает:
- практику назначения председателей судов высшего и среднего звена
из числа лиц, представлявших администрацию региона;
реализацию председателями высших судов и судебных и административных функций (продолжали занимать административные должности, в том числе помощника военного губернатора и помощника начальника округа, начальник округа);
сохранение чрезмерного влияния российской администрации на решения, принимаемые судебными органами (например, начальник области, единолично выполняя функцию апелляционной инстанции, по своему усмотрению мог отменить принятое судом решение).
8. Автором установлены следующие формы внутригосударственного
права, реализующиеся на Северном Кавказе:
нормативные правовые акты (Акты Его Императорского Величества, Именные Указы Его Императорского Величества, Высочайшие Утверждения, Предписания);
нормативные правовые договоры (например, Георгиевский договор, Андрианопольский мирный договор);
обычаи права (адаты), которые по степени значимости разделены на две группы: первая регулировала вопросы воспитания, гостеприимства и уважения к старшим; вторая - отношения по вопросам, связанным с имуществом.
9. Разработанная диссертантом система форм внутригосударственного
права на Северном Кавказе позволила в работе также дифференцировать и
сферы правового регулирования:
1) нормативные правовые акты прежде всего регулировали
общественные отношения в сфере уголовного права;
2) нормативные правовые договоры и обычаи права (адаты) -
гражданские и семейные правоотношения.
Теоретическая значимость. Теоретическая значимость
исследовательской работы заключается в том, что сформулированные в ней выводы развивают и дополняют представления о проводимой самодержавием судебной политике в середине XIX - начале XX в.
Практическая значимость. Практическая значимость
обусловлена тем, что содержащиеся в диссертации положения восполняют пробелы в теоретической базе изучения вопросов реализации судебной реформы на Северном Кавказе в обозначенный период. Сформулированные выводы расширяют научные представления об одном из интереснейших вопросов истории государства и права. Исследование вопросов судоустройства позволяет проследить юридическую культуру народов Северного Кавказа.
Выводы и положения работы могут быть включены в специальные и обобщающие труды по истории государства и права Северного Кавказа и России в целом, о чем свидетельствуют соответствующие акты о внедрении.
Апробация результатов исследования. Положения диссертации представлены автором на международных и региональных научно-практических конференциях: III научно-практическая конференция аспирантов, соискателей и молодых ученых «Общетеоретические и отраслевые проблемы российского правосудия» (г. Москва, 28 февраля 2012 г.); Международная научно-практическая конференция «Российская государственность: исторический опыт и альтернативы развития» (г. Ростов-на-Дону, 19 апреля 2012 г.); IV научно-практическая конференция аспирантов, соискателей и молодых ученых «Общетеоретические и отраслевые проблемы российского правосудия» (г. Москва, 19 марта 2013 г.); Международная научно-практическая конференция «Реформы 1864 года в теории и практике российского конституционализма: история и современность (К 150-летию земской и судебной реформ 1864 г.)» (г. Нижний Новгород, 11 апреля 2014 г.).
Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, трех глав, состоящих из семи параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.
Влияние российской правовой системы на практику судоустройства и судопроизводства на Северном Кавказе в дореформенный период
Процесс вхождения Северного Кавказа в состав Российской империи является одним из интереснейших, и в то же время, наименее изученных вопросов. Российская империя, в рассматриваемый период в достаточно жестком противостоянии с сопредельными северокавказскому региону державами стремилась присоединить важнейший в геополитическом плане регион.
Присоединение Северного Кавказа к Российской империи было процессом довольно противоречивым, сложным, с переплетением многочисленных интересов, как царской администрации, так и различных сословий местных народов. Наряду с военными мероприятиями, проводимыми в регионе, российское самодержавие устанавливало свою систему управления, что как справедливо замечают исследователи, неизбежно сопровождалось поглощением местных государственных институтов имперской государственностью1.
Особого внимания требует исследование форм и методов реализации политики России на Северном Кавказе. Анализ архивных документов показывает весь спектр происходящих событий, где можно увидеть, как самодержавная власть выверено, четко, а самое главное без решительной ломки пыталась максимально адаптировать местное население к российской системе управления.
Источники позволяют увидеть становление российской администрации в северокавказском регионе, а вместе с этим, и влияние Становление российской администрации на Северном Кавказе было связано с военными успехами самодержавия на международной арене. Укрепление международных позиций сразу сказывалось на активизации проводимой политики по отношению к северокавказским народам.
Необходимо признать, что единого подхода к вопросу об освоении Северного Кавказа Российской империей нет. Более того, имеющиеся в арсенале исследователей подходы кардинально отличаются друг от друга. Здесь можно увидеть реакционную сущность царизма; колониальную политику самодержавия; добровольное вхождение в состав Российской империи; защиту южных рубежей от набеговой системы горцев и др. Разброс подходов показывает, насколько выраженный политический характер носит исследование вопроса об освоении северокавказского региона.
Не подвергая сомнению предложенные подходы, все же считаем возможным согласиться с точкой зрения, что освоение северокавказского региона осуществлялось военными и мирными способами. И этот подход в большей степени соответствует исторической действительности, поскольку позволяет проследить геополитические устремления российского государства в регионе, выражавшиеся в первую очередь в военных способах освоения региона, а также выявить позитивные моменты единения русского народа с народами Северного Кавказа.
Исследуя вопросы становления российской администрации, необходимо выделить два, на наш взгляд, важных аспекта. Во-первых, Северный Кавказ в тот период представлял собой достаточно неоднородный регион. Каждый народ, его населяющий, отличался друг от друга в политическом, социальном, экономическом, религиозном и культурном планах. Во-вторых, что немаловажно, хронология и форма присоединения к Российской империи у каждого народа Северного Кавказа была разной.
При наличии этих двух составляющих единообразный подход к формам управления в полиэтничном регионе был практически невозможен. Поэтому к каждому народу применялся свой отдельный «рецепт».
В начале XIX века российское самодержавие избрало путь планомерного установления своей администрации путем использования местной знати. Подобный подход был оправдан, поскольку народы, населяющие регион, беспрекословно подчинялись своим владельцам.
Формы и методы установления российской администрации в начале XIX века на Северном Кавказе для различных народов были разными. Но в них уже четко прослеживалась координирующая роль самодержавной власти как во внутренних вопросах, так и во взаимоотношениях с другими народами северокавказского региона.
Так, в Дагестане в рассматриваемый период была распространена практика утверждения в должности местной знати актом Его Императорского Величества (далее по тексту Е.И.В.). К примеру, в 1801 году Грамотой Александра I Гасан-Али-хан был утвержден Дербентским ханом. В грамоте отмечалось, что данное решение принято «в удовлетворении сих всеподданнейших прошений ваших и дербентских вельмож, и духовенства, и народа, а паче, во уважение оного полюбовного раздела владений, с давних времен верховную нашу власть и покровительство признающих». Утверждая Гасан-Али-хана, император особое его внимание уделял вопросам управления местным населением, отмечая, что «вы не оставите подвластными вам управлять по правилам кротости и человеколюбия, и правосудием каждого по законам и обыкновениям той земли довольствовать, на что и обязаны вы учинить присягу»1.
Проведение судебной реформы 1864 года на Северном Кавказе
Интересным фактом являлось то, что, несмотря на период вхождения Чечни в имарат Шамиля российское самодержавие предпринимало попытки дальнейшего изучения обычного права чеченцев. На наш взгляд, это было вызвано тем, что представители самодержавной власти прекрасно понимали роль местных обычаев и видели в них силу, которая может не только противостоять объединяющей силе шариата, но и в дальнейшем, будучи наиболее понятными чеченцам, стать важнейшей составляющей судопроизводства новых российских судебных органов в регионе.
В 1843 году графом Голенищевым-Кутузовым и князем Лобановым-Ростовским было составлено «Описание гражданского быта чеченцев с объяснением адатного их права и нового управления, введенного Шамилем».1
Данный документ представляет несомненный интерес, поскольку позволяет увидеть понимание адата чеченцев российскими чиновниками, а также увидеть уникальное переплетение адата и шариата как в «доимаратский» период, так и в период вхождения Чечни в имарат Шамиля. В пункте 10 подраздела г) главы 1 отмечалось, что «суд по адату и мировые сходки составляли долгое время в Чечне единственную основу благоустройства. Впрочем, по преданиям стариков, было одно время, когда стал, было вводиться новый порядок вещей, более сообразный с правилами устроенного общества, и подчиненность высшей власти, столь ненавистная для чеченцев».2
В части «Описания...», касающейся периода до вхождения в имарат Шамиля, дается крайне слабая оценка роли духовенства, которое по мнению составителей не пользовалось уважением. Именно поэтому «чеченцы были
Отдельная глава 2 описания была посвящена суду по адату у чеченцев. Глава состояла из подразделов, которые включали в себя следующие вопросы: происхождение адата, право канлы, разбирательство воровских дел, обряд суда по адату, отношение отца к детям и обряд сватовства, отношение мужа к жене, права наследства, духовные завещания и опека.
Не вдаваясь в тонкости положений и институтов, закрепленных в «Описании...», которые, по нашему мнению, достойны отдельного исследования, позволим себе остановиться на понимании российскими чиновниками, вопросов сосуществования адата чеченцев и шариата.
Составители, на наш взгляд, уловили самый главный смысл сосуществования адата и шариата. Они признавали, что оба эти элемента противоположены, но при решении вопросов «...адат распространялся и усиливался всякий раз, как шариат приходил в забвение, и наоборот адат падал и был отменяем каждый раз, как шариат находил ревностных проповедников и последователей».2
Совершенно верно был сделан вывод о том, что адат в большей степени подвержен влиянию российских властей. Была показана величайшая роль адатов, как «первого звена соединения человека и общества», а вместе с тем и «слабость» адатов, поскольку они не имели систему принуждения. Адаты действительно не имели разработанную систему принуждения, ограничиваясь, как правило «доброй волей судившихся». Важным являлось то, что составители этого «Описания ....» понимали эту особенность и выделяли, что «исполнительной власти в адате, почти даже не существует».3
Комментарии, которые были даны в «Описании...», говорили об очень серьезном подходе самодержавной власти, к изучению адатов горцев и чеченцев в частности. Адаты серьезно рассматривались в качестве переходной основы в вопросах судопроизводства.
Вместе с изучением адатного права, здесь можно также проследить особенности правления Шамиля в Чечне. Интересно, что составители выделяли обстоятельства, которые способствовали утверждению власти Шамиля в Чечне. Чеченцы, притесняемые российскими войсками, вынуждены были искать поддержки. И ее нашли в лице Шамиля, который «...утешал их сладкою надеждою в будущности, представлял разорение их аулов нашими войсками, как временное, скоропроходящее бедствие». Так по мнению исследователей, Шамиль действовал, «возбуждая и религиозный фанатизм, который более или менее всегда и легко возбудить в невежественном народе, когда он находится в несчастном положении».1
Вместе с тем, деятельности Шамиля и его преобразованиям была дана высокая оценка, которая, как полагаем, была в большей степени вызвана способностью влиять на процессы управления чеченцами. В пункте 97 было отмечено, что: «власть Шамиля более и более принимала формы правильные и положительные и надо сказать при этом, что раз приобретя власть, Шамиль уже не терял ее; напротив, каждый случай, всякое ничтожное обстоятельство служили ему предлогом к утверждению его владычества и он искусно налагал на чеченцев оковы, от которых освободиться им после сделалось еще невозможно».2
Проблемы становления пореформенной судебной системы на Северном Кавказе
В дореволюционной, советской и современной литературе не сложилось единого подхода к оценке судебной реформы на Северном Кавказе.
Так, дореволюционные авторы, говоря о юридической основе новых судов, отмечали, что она являлась неудачной попыткой применения к горским и народным судам начал русского судопроизводства2. Такой же позиции придерживался Грабовский Н.Ф., который признавал несовместимость юридических понятий и норм российского законодательства с традициями, нравами и образом жизни коренного населения3.
В тоже время другие исследователи говорили о прогрессивном значении проведения судебной реформы4.
В советский период преобладала позиция, согласно которой судебная реформа носила буржуазный характер, а ее положения на северокавказский регион не распространялись5.
На современном этапе имеют место два четко выраженных подхода. Одни исследователи отмечают ограниченный характер судебной реформы, ставя во главу угла ломку традиционных институтов у горцев и серьезные просчеты царской администрации при организации деятельности новых
Другие же, признавая ограниченный характер проведения судебной реформы, тем не менее, отмечают объективную невозможность введения новых судебных учреждений сразу после завершения освоения региона2.
Признавая каждый из предложенных доводов, в свою очередь полагаем, что подобная полярность во мнениях вызвана в большей степени стремлением исследователей дать окончательную и безапелляционную оценку судебной реформе на Северном Кавказе. Можно согласиться с мнением Мальцева В.Н., который справедливо замечает, что такой разброс мнений у отечественных историков существует потому, что при исследовании проблемы, как правило, не обращается или почти не обращается внимание на постепенность данного процесса и особенности введения российских принципов административно-судебного устройства горцев на разных этапах создания имперских структур власти в северокавказском регионе3. От себя лишь добавлю, что помимо постепенности, была и другая важнейшая задача- попытка по возможности унифицировать и создать единую систему судебных органов на Северном Кавказе.
Вместе с тем нельзя не учитывать и другой аспект осторожного осуществления судебной реформы на Северном Кавказе. Царское правительство умышленно задерживало введение на национальных окраинах российских судебных органов, хотя созданные в 60-х годах позапрошлого столетия судебные учреждения уже не соответствовали тем переменам, которые произошли в социально-экономической и культурной жизни конца
См: Малахова Г.Н. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавказе в конце XVIII- XIX вв.Ростов н/Д., 2001. С.240.; Боров А.Х. Северный Кавказ в российском цивилизационном пространстве. Нальчик, 2007. С.39. 2См: Дзидзоев АД. Судебная политика на Северном Кавказе в XIX - первой трети XX вв. дисс. на соиск. уч. ст. к. ю. н. Ставрополь, 2010. С115-116.
3См: Мальцев В.Н. Политико-юридический аспект реформирования горских судов в Кубанской и Терской областях в конце 60-х-начале 70-х гг. XIX в. // Вестник Адыгейского государственного университета. Майкоп, 2009. № 8. С. 98 - 109. XIX - начала XX вв., когда общества постепенно адаптировались в новой среде.1
Несмотря на попытки предложить некую единую систему судебных органов, все же различие, как в обычном праве горских народов, так и различие подготовки местного населения к проводимым реформам, которое было напрямую связано с установлением российского владычества в регионе, сыграли свою роль.
Важно заметить, что в отличие от «Временных правил....», которые закрепляли подсудность горских словесных судов, подсудность Нальчикского горского словесного суда была шире. Так, если по общему правилу к ведению горских словесных судов относилось рассмотрение гражданских исков по долговым обязательствам, «когда такие иски не основаны на формальном акте, и о наследстве, хотя бы в состав оного входило недвижимое имущество, о разделе наследства и споров наследников между собой и против действительности духовных завещаний, составленных по горским обычаям на сумму до двух тысяч рублей»2, то Нальчикский горский словесный суд рассматривал эти вопросы суммой до четырех тысяч рублей. Причины такого «доверия» остаются неизвестными, со своей стороны можем лишь предположить, что это было связано с тем, что самодержавие именно с этого региона Северного Кавказа хотело опробовать расширение полномочий горских словесных судов в целом.
Это мнение, на наш взгляд, ошибочно. Полагаем, что такое мнение о структуре суда у исследователей возникло в связи с использованием в качестве источника дореволюционной монографии «Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского Края». Однако используемые в монографии сведения датируются 1908-1911 годами, когда уже действительно существовало два отделения суда. Нам представляется, что создание балкарского отделения в составе Нальчикского горского словесного суда следует датировать не раньше 1888 года.
Муратова Е.Г. в своем исследовании отмечала, что поверенные горских обществ, ссылаясь на то, что в Нальчикском суде накоплено очень много дел, и они разбираются чрезвычайно медленно, постановили ходатайствовать перед Начальником области об открытии отделения горского суда на счет обществ: Балкарского, Хуламского, Безенгиевского, Урусбиевского, Чегемского и Гунделенского2. Это же положение можно проследить и в архивных документах3.
По вопросам подведомственности различий между частями (отделениями) не было. Кабардинское отделение решало вопросы, связанные с кабардинцами, балкарское отделение рассматривало вопросы «болкар, безенгиевцев, хуланцев, чегемцев и урусбиевцев».
Рассматривая деятельность Нальчикского горского словесного суда, необходимо уделить особое внимание его составу. Суд должен был состоять из депутатов и кадия. Выборы депутатов осуществлялись в два этапа. На первом этапе, на сельском сходе выбирали выборщиков, которые уже должны были выбирать кандидатов в депутаты в суд. Однако на практике происходило несколько по-иному.
Трансформация обычного права в условиях становления новой судебной системы (конец XIX- начало XX)
Несмотря на половинчатость решения, надо признать, что предложения Председателя Нальчикского Горского словесного суда не остались без внимания. Однако, подход со стороны Начальника Терской области на наш взгляд, свидетельствовал больше не о надлежащем правосудии в регионе, а о «недопущении удержек со стороны казны».
Необходимо признать, что с течением времени и сами российские чиновники отмечали необходимость отделения судов от администрации. В 1902 году начальник Кубанской области обратился с рапортом к Командующему войсками Кавказского военного округа, где «находил Горские Словесные Суды не соответствующими современным требованиям горской общественной жизни, просил в интересах самого же горского населения возбудить в подлежащем порядке ходатайство об упразднении названных судов и о передаче всех подсудных им дел в ведение действующих в крае мировых и общих судебных установлений»2.
Еще одним недостатком в деятельности судебных органов можно считать довольно слабый кадровый состав. Анализ архивных материалов свидетельствует, что этот вопрос был постоянно на слуху. Самым главным изъяном необходимо считать отсутствие юридического образования у председателей Горских словесных судов. Затрагивая эту проблему, можно увидеть ее как в ракурсе недостатка для осуществления правосудия, так и статусного положения председателя суда и судей.
В «Материалах по обозрению горских и народных судов Кавказского края» отмечалось, что одним из «коренных» недостатков деятельности судебных органов являлось «отсутствие юридического образования председательствующего в Горском Судей полная неподготовленность к какой либо юридической деятельности судей депутатов от горского населения, причем последние и с местными обычаями знакомы лишь на основании изустных преданий»1.
Этому аспекту уделял внимание в своей памятной записке и генерал-лейтенант Шипшев, который и вовсе поставил этот вопрос в зависимость от положения председателя суда в обществе. Обозначая необходимость изменения его статуса, он отмечал, что «...поставив во главе суда назначаемого от Правительства предводителя, лицо с непременно юридическим образованием и со служебным положением, равняющимся должности мирового судьи, для лучшего его возвышения в глазах туземного населения»2.
Местные жители и сами признавали, что выбираемые ими в суды депутаты далеки от такой работы. Так, в 1881 г. в прошении Начальнику Терской области от доверенных сельских обществ Большой и Малой Кабарды говорилось, что: «Вашему Превосходительству небезызвестно, что большая часть наших депутатов люди почти безграмотные и малоразвитые, легко относящиеся к ответственности и последствиям своей подписи, после нескольких просьб склоняются на желание искателей, а те депутаты, которые и понимают вред подобного потворства, тоже не отказывают в подписи в силу народных обычаев, родственных связей и личных расположений»3.
В этом же ракурсе можно отметить и постоянные вопросы, связанные с переводчиками в суде. Неоднократно можно встретить моменты, где как судьи, так и российские чиновники отмечали, что переводчик должен быть обязательно в штате, а также «в достаточной мере обеспеченный». Из-за незнания русского языка горцами переводчик становился и вовсе ключевой фигурой в суде. По образному выражению Ковалевского М. М., «Всемогущий писарь сделался живым проводником в туземное право чуждых ему начал русского законодательства»1
Не последнее место в кадровом вопросе занимало и финансовое обеспечение судей. Оно было мизерным. По образному выражению помещика Трахова, который принимал участие в совещании в г. Екатеринодаре, посвященного реформе Горских судов, и ратовал за увеличение жалованья судьям, «за 200 рублей в год порядочных людей иметь нельзя»2.
Проблемные вопросы наблюдались и при судопроизводстве. В первую очередь нарекания относились к так называемой очистительной присяге. Очистительная присяга имела огромное значение в обычном праве горцев. Обвиняемые подлежали оправданию на основании данной им очистительной присяги. С течением времени ее роль заметно падала, и более того присяга стала предметом откровенного злоупотребления.
Наиболее негативный фон очистительной присяги наблюдался именно в деятельности судов. Так, кадий Хачиров, отмечая ее негативные последствия, прямо указывал, что обычай этот устаревший и «ложные показания под присягой стали явлениями обычного порядка»3. Участники обозначенного выше совещания в г. Екатеринодаре, посвященного реформе Горских судов, также пришли к мнению, очистительная присяга «по большей части, принимается ложно, с целью лишь выручить обвиняемого; поэтому она не только бесполезна, но вредна и пора ее упразднить»4