Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методология исследования экономического поведения в условиях переходности 17
1.1. Постановка проблемы . 17
1.2. Исследование экономического поведения в истории социально-экономической мысли . 30
1.3. Социальное поведение и система его регуляции . 77
Глава 2. Дифференцированность социального поведения в хозяйственной сфере . 114
2.1. Хозяйственное поведение и экономическое поведение: социальная природа и социальные различия . 114
2.2. Критический анализ экономического редукционизма 157
Глава 3. Профессия как категория экономике -социологического анализа 170
3.1. Понятие профессии 170
3.2. Двойственная природа профессии . 199
3.3. Профессия как экономическая необходимость и как призвание в социальном поведении россиян 211
Заключение . 223
- Постановка проблемы
- Хозяйственное поведение и экономическое поведение: социальная природа и социальные различия
- Понятие профессии
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Процессы социальной трансформации в российском обществе и связанные с ними коллизии ставят перед социальным наблюдателем все новые и новые проблемы теоретического характера, связанные с их осмыслением и объяснением. Одни из них поддаются интерпретации с помощью уже накопленного мировой социологической мыслью теоретического багажа, другие, оказываясь для отечественной социологии во многом беспрецедентными, требуют нового теоретического инструментария.
Развертывающийся перед нами грандиозный социальный эксперимент стимулирует не только интенсификацию эмпирических исследований, но также не в меньшей мере и обогащение теории, разработку новых подходов, концептуальных схем и методологических ориентации, которые позволили бы выработать адекватную нынешним переменам исследовательскую перспективу и стратегию анализа. Решение комплекса познавательных задач такого рода сопряжено с немалыми трудностями. Истоки их коренятся в характере и особенностях самого социологического знания.
Генезис социологии как самостоятельной науки исторически связан со становлением и утверждением гражданского общества, с уже ставшей «современностью» (модерном). Весь понятийный аппарат и исследовательские процедуры социологической науки нацелены на адекватное социальному заказу «модернистского проекта» отображение социальной реальности, на интерпретацию и объяснение не любого типа социальности, а именно зрелого индустриального общества. Изучение доиндустриальных обществ оказывается прерогативой либо философии истории и социальной философии, либо занимающих периферийное место в системе социологического знания исторической социологии и этносоциологии. В лучшем случае немодернизированные типы социальных систем изучаются в русле теорий модернизации, то есть рассматриваются с точки зрения становления предпосылок «современности».
71-460004 (2318x3434x2 tiff)
Однако попытки анализировать процесс перехода к современности, в свою очередь, наталкиваются на препятствие в виде явного дефицита теорий социального развития. Социология традиционно акцентировала в гораздо большей степени проблематику «социальной статики», нежели «социальной динамики». Социальное знание о механизмах социального перехода весьма фрагментировано и ограничено, причем концентрируется в основном вокруг макроподходов, тогда как интерпретация феномена переходности на микроуровне, уровне анализа поведения индивидов и социальных групп,зияет «белыми пятнами». Представления о механизмах индивидуального выбора в условиях глобальной социальной переходности, о его ценностных основаниях, о возникающих здесь альтернативах пока не концептуализированы в сколько-нибудь удовлетворительной степени. Отсюда многочисленные ссылки на «непредсказуемость», нерациональность поведения россиян в социально значимых сферах их повседневной активности - от сберегательных установок до электоральных действий. Какова роль механизмов ценностной регуляции массового поведения в переходные эпохи, что лежит в основе их динамики, какие дифференцирующие факторы лежат в основе типологизации социального поведения в условиях «социального хаоса», - на эти важнейшие вопросы пока нет ясных ответов.
Новая (очередная) попытка вхождения России в «современность» ставит перед социальным познанием целый ряд серьезных проблем междисциплинарного характера: о пределах устойчивости национальной культуры к внешним воздействиям; о соотношении эндогенных и экзогенных источников глобальной социальной трансформации; о границах применимости наличных социальных, экономических и культурологических теорий к объяснению новых российских реальностей. Фокусом этого круга проблем выступает вопрос о национальной идентичности отечественного обществознания, о его способности развивать и обогащать теорию в соответствии с потребностями своего собственного общества, с социальным заказом российского социума. В рамках отечественной социологии этот императив времени пока не только не принят к испол-
71-460005 (2304x3425x2 tiff)
нению, но даже еще не осознан в должной мере. Усилившиеся в последнее время импульсы к опоре на традиции отечественного обществознания связаны с освоением и актуализацией научного наследия таких столпов российской социальной мысли, как А.А. Богданов, С.Н. Булгаков, Л.Н. Гумилев, Н.Д. Кондратьев, Г1.А. Сорокин, П.Б. Струве, А.В. Чаянов и др., и затронули пока в большей степени экономическую теорию, историю и культурологию, нежели сферу социологического знания.
Сегодня в комплексе социальных преобразований российского общества на первый план выдвинулись задачи экономического реформирования (идеологические и политические задачи переходного этапа уже в основном решены, реформа в социальной сфере еще только предстоит). И здесь первостепенной задачей социологической теории также оказывается объяснение поведения массового экономического субъекта, который является одновременно и объектом реформ. Как показывает первый опыт осмысления этой проблематики, опора на традиционные экономические теории в рамках «мейнстрима», по большей части игнорирующие данные социологического и культурологического анализа, не позволяет дать удовлетворительное научное объяснение тенденций хозяйственного поведения россиян в переходную эпоху. С другой стороны, попытки интерпретировать их лишь в терминах социально-политического детерминизма, когда главным ключом к пониманию нынешних социальных проблем выступает апелляция к непреодоленному наследию социализма, также обладают весьма ограниченным познавательным потенциалом. Существуют более долговременные, чем обусловленные определенным общественным строем, особенности поведения больших масс людей; это обстоятельство становится особенно очевидным при сравнении хода реформ в Восточной Европе, странах СНГ, в Китае и Юго-Восточной Азии.
В исследовании экономического поведения за более чем два столетия сложились определенные традиции, подходы, школы. Они дифференцируются, с одной стороны, как по линии размежевания противостоящих друг другу тече-
71-460006 (2304x3425x2 tiff)
ний внутри экономической науки, так и, с другой стороны, в связи с различием подходов экономической и социологической наук. Попытка интеграции или тем более синтеза этих во многом противоположных традиций означала бы по существу конституирование методологических основ экономической социологии как отдельной «школы» или узко ограниченной области знания, а не как «общего названия, охватывающего различные теоретические традиции и предметные области» [1, с. 363]. Пока же теоретическая база исследования экономического поведения в рамках экономической социологии остается крайне фрагментированной.
Итак, актуальность исследования в методологическом плане заключается в необходимости расширения исследовательской перспективы в социологии ввиду принципиально новых задач, встающих перед ней в нашем обществе с учетом национально-культурной определенности социального знания. Это требует актуализации отечественных традиций социального познания применительно к современным проблемам.
В теоретическом аспекте настоятельным требованием познания выступает концептуализация целого ряда теоретических проблем (специфика хозяйственного этоса россиян, роль ценностной регуляции в их хозяйственном поведении, ценности профессионализма и профессионального поведения в условиях переходности) на иных методологических основаниях, чем принято в западной традиции социальных исследований. Наиболее актуальной в этом комплексе проблем представляется потребность в разработке теоретико-методологических основ экономической социологии как относительно самостоятельной отрасли знания.
Основная проблема, на которой сосредоточено внимание в данной диссертации и которая составляет цель исследования - выявление ценностных оснований массового экономического поведения, в первую очередь в сфере профессиональной деятельности, в условиях российской переходности. Достижение этой цели предполагает решение ряда взаимосвязанных задач:
71-460007 (2309x3428x2 tiff)
1. Определение теоретических предпосылок и основных методологиче
ских принципов анализа данной проблемы, формирование ее социологического
дискурса:
Конституирование исходных методологических принципов анализа заявленной проблемы;
Обобщение исследовательских подходов к анализу экономического поведения и профессиональной деятельности, сложившихся в истории социологической и экономической мысли, их критическая оценка и актуализация;
Исследование сущности и структуры социального поведения и системы его регуляции, центральное место в которой занимает ценностная регуляция.
2. Выявление сущности экономического поведения, специфики россий
ского хозяйственного этоса как регулятора экономического поведения россий
ского населения, и разработка соответствующего понятийного аппарата:
2.1. Дифференциация понятий экономического поведения и хозяйст
венного поведения, построение их нормативных моделей;
2.2. Выявление специфики российского хозяйственного этоса,'регуля-
тива хозяйственного поведения россиян;
2.3. Анализ теоретических, методологических и мировоззренческих
предпосылок модели «экономического человека», ее интеллектуальных и прак
тических функций.
3. Рефлексия сложившейся методологии социологического исследования
профессий и разработка на этой основе экономико-социологического подхода к
изучению профессиональных феноменов:
Обоснование собственной концепции профессии как социального явления;
Обнаружение в сфере профессиональной деятельности базовых отношений и конфликтов, свойственных экономическому поведению в переходных условиях;
71-460008 (2309x3428x2 tiff)
3.3. Определение основных принципов взаимосвязи экономики и профессионального комплекса, экономического поведения и профессиональной деятельности.
Решению этих основных исследовательских задач посвящены соответственно 1,2 и 3 главы диссертационного исследования.
Методологические и теоретические основания. Автор опирался на классические традиции и наследие веберианства, заложившего теоретические и методологические основы экономической социологии. В его русле особенно ценным представляется социокультурный подход, акцентирующий роль ценностных оснований и ценностного контекста социального действия. Не случайно веберианство и неовеберианство широко использует также сравнительно-исторический метод, предполагающий учет широкой исторической перспективы, многообразие типов человеческого общества и форм человеческого поведения. Автору близка принцрптиальная идея знаменитого неовеберианца 4.Р. Миллса: «Если мы ограничиваемся примером одного какого-либо государства современного (обычно западного) общества, то у нас нет оснований надеяться, что мы сможем уловить многие подлинно фундаментальные различия между человеческими типами и общественными институтами» [141, с. 169]. Кроме того, «внеисторические исследования тяготеют к статике или к разовому изучению ограниченных сфер повседневной жизнедеятельности» [там же, с. 171].
Автор разделяет также тезис о необходимости перехода современного социального познания от предметно-ориентированного к проблемно-ориентированному знанию, что востребует возможности междисциплинарного подхода и объединение усилий ряда наук. Разумеется, в рамках диссертационной, то есть квалификационной, работы, посвященной исследованию конкретной проблемы в границах не только отдельной науки, но и специализации внутри нее, реализация этого принципа исследования в полном объеме невозможна по определению. Тем не менее исследование теоретических оснований экономической социологии предполагает работу в предметном поле по крайней
71-460009 (2325x3439x2 tiff)
мере двух наук - социологии и экономической теории. Кроме того, реализация заявленного выше социокультурного подхода требует обращения и к возможностям культурологического знания (в западной традиции - культурной антропологии).
При изучении сложных структурных образований (таких как рынок, профессия, экономическая система) весьма плодотворным представляется также применение системного подхода, позволяющего схватывать определенный аспект целостности объекта - как единство его генезиса, функционирования и структурной организации. Трудно обойтись и без привлечения институционального анализа, особенно на макроуровне рассмотрения проблем, хотя он носит у нас подчиненный характер.
Наконец, незаменимыми в исследовании проблем переходности оказываются также достижения социальной синергетики.
Другим принципом нашего теоретико-методологического исследования выступает максимальная опора не только на наследие некоторых течений классической социологии (понимающей социологии, неовеберианства, исторической социологии хозяйства), но также на традиции отечественной социальной мысли. Здесь весьма перспективными представляются наработки органической школы, в лоне которой развилсЯг начиная с 19 в., ряд самобытных концепций. Среди них теории циклического развития культуры (представленные именами Н.Я. Данилевского и П.А. Сорокина); теория этногенеза Л.Н. Гумилева; концепции евразийства, как основы идентичности российской цивилизации; теории социальной экономики ряда выдающихся отечественных экономистов; социально-философское учение С.Н. Булгакова, и др.
Опора на социологическое наследие при исследовании социальных теоретических и методологических проблем представляется необходимой, так как эвристический потенциал многих созданных в прошлом концепций отнюдь не исчерпывается рамками соответствующей исторической эпохи. Кроме того, ретроспективный анализ позволяет выявить онтологические, энистемологиче-
71-460010 (2328x3441x2 tiff)
ские, а также идеологические основания заметных расхождений в методологических позициях тех или иных исследователей. Генезис многих современных теоретических построений так или иначе коренится в достижениях предшественников.
Степень научной разработанности проблемы. Проблема социокультурных основ хозяйственного поведения не является новой в социологии. Она получила основательную разработку в трудах выдающихся представителей немецкой классической социологии - М. Вебера и Г. Зиммеля, а также представителя исторической школы немецкой политической экономии В. Зомбарта. Отдельные аспекты этой проблемы получили освещение также в трудах видных экономистов, таких как Т. Веблен и другие институционалисты, Г. Беккер, К. Поланьи, Й. Шумпетер, А. Этциони. Большая роль в анализе ценностных основ экономического поведения принадлежит работам Т. Парсонса и Н. Смелзера. Однако по вполне понятным причинам проблема изучения специфики российского хозяйственного этоса перед ними не стояла.
Среди российских ученых большой вклад в изучение этой проблемы внесли Л. Горичева, Н. Зарубина, Е. Майминас, В. Марьяновский, Н. Наумова, Ю. Ольсевич, Ю. Осипов, А. Панарин, О. Платонов, В. Рязанов и другие. Другая группа ученых, в меньшей степени акцентирующая специфику социального поведения россиян в сфере экономики, пытается применить разработанные в русле западной традиции схемы и модели анализа: это В. Автономов, В. Верховин, А. Гаджиев, Л. Косалс, В. Лапыгин, А. Олейник, В. Радаев, Р. Рывкина, В. Соколинский, Г. Соколова, Я. Эйдельман и др. Многие социологи, экономисты, психологи исследуют проблемы трудового (Л. Гордон, В. Гимпельсон, В. Магун, Н. Тихонова), потребительского (И. Алешина, С. Гребениченко), предпринимательского (В. Верховин, Ю. Красовский, Ю. Душацкий, И. Модель, В. Щербина), инвестиционного (Е. Авраамова) поведения. Предметом особого анализа выступает поведение безработных (С. Дановский, Н. Чернина).
Что касается проблем, связанных с исследованием процессов переходно-
71-460011 (2325x3439x2 tiff)
сти, существенный вклад здесь внесли представители социальной синергетики -В. Бранский, В. Василькова, Е. Князева, С. Курдюмов и др. Они показали, что в условиях «социального хаоса» основой самоорганизации общества становятся не институциональные структуры, не организации, то есть не искусственно созданные носители социальности, а семейные связи, малые контактные группы, то есть прирожденные, изначально данные структуры.
Несмотря на достаточно широкий фронт исследования проблематики экономического поведения, остро дискуссионными и слабо разработанными остаются проблемы его детерминации, соотнесение в структуре его регуляции ценностей и норм, с одной стороны, интересов и потребностей, с другой стороны. Недостаточно отработан понятийный аппарат экономико-социологического анализа, экономическое поведение подчас отождествляется с хозяйственным, а рынок как механизм саморазвития экономики - с экономической системой рыночного типа. Социологическое познание в целом, в том числе и в сфере экономико-социологических исследований, продолжают раскалывать две крайние позиции в трактовке сущности социального поведения: восходящее к позитивизму отождествление поведения с суммой реакций на обстоятельства, на ситуацию, - и акцентирование сторонниками гуманистических направлений внутренней мотивации поведения, роли ценностей в его регуляции.
Исследование в системе экономических ценностей профессионализма и профессионального поведения также сталкивается с рядом трудностей. В отечественном обществознании они связаны с длительным господством марксистской парадигмы исследования профессий, в рамках которой преобладал социо-структурный подход восприятию профессии. Отечественные традиции социологии профессий поддерживали и развивали, начиная с С.Г. Струмилина, В. Нодмарков, О. Шкаратан, М. Титма, М. Тальюнайте, Г. Чередниченко, Л. Оссовский, И. Сиземская, В. Ядов. В последнее десятилетие появились новые исследования, принадлежащие В. Верховину, Э. Вильховченко, Г. Зборовскому, Л. Зубковой, Ю. Климову, Г. Кораблевой, О. Крыштановской, 3. Ку-
71-460012 (2326x3440x2 tiff)
прияновой, И. Моделю, Л. Рубиной, Е. Хибовской и другим. У этих авторов профессия чаще рассматривается как элемент не экономической, а социальной подсистемы общества, проблема соотношения экономических и социально-культурных функций профессии остается невыявленной.
Разработка основ социологии профессий была заложена еще в трудах Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, К. Маркса, М. Вебера и получила затем развитие в работах современных социологов Б. Барбера, П. Бурдье, К. Девиса, И. Иллича, В. Лемперта, У. Мура, Дж. Пристли, А. Сарапаты, К.Сваластоги, Дж. Томпсон, М. Тьюмена, и др., которые традиционно выделяют в профессиональном корпусе так называемых «профессионалов», противопоставляя их просто «занятиям». Это иной, чем в отечественной социологии, методологический подход к исследованию профессий, характеризующий ее внутреннюю дихотомичность.
Научная новизна работы. Она заключается в постановке и решении новых для нашей социологической науки теоретических проблем:
Понятие экономического поведения трактуется как аналитическая модель, отражающая прежде всего превращение хозяйственных задач из средства обеспечения материальных условий жизни в непосредственную цель субъекта. В качестве ведущего признака экономического поведения выступает при этом ориентация на получение не просто полезности, а выгоды. Разграничиваются понятия хозяйственного и экономического поведения, как выражающие существенно различающиеся стороны хозяйственной активности субъекта.
Предлагается методологический подход к изучению экономического поведения, выдвигающий в центр исследования проблему ценностного выбора. Такая постановка вопроса позволяет учесть как переходный характер социальных процессов, так и ведущую роль в российском социуме не столько институциональных (искусственно созданных), а примордиальных комплексов.
Обобщается история исследования экономического поведения силами экономической и социологической наук на протяжении последних двух столетий, определяются ключевые теоретические оппозиции в понимании его сущ-
71-460013 (2330x3442x2 tiff)
ности. На этой базе выявляются онтологические основания экономической социологии, которые заключаются во взаимосвязи двух тенденций: экономизации общественной жизни, с одной стороны, и социализации экономики, с другой стороны. Выявляется тенденция неуклонной социализации экономического поведения на протяжении последнего столетия.
Раскрывается специфика целевой и ценностной рациональности в сфере экономического поведения. Обосновываются возможности их развития в процессе становления рыночной экономической системы в России, а также положение о господстве в массовом хозяйственном поведении россиян мотивации ценностно-рационального типа, с сохранением сильной доминанты традиционалистской мотивации.
Демонстрируется неэффективность сложившихся в современной экономической теории моделей рационального экономического поведения для объяснения хозяйственной активности современного российского населения, так как эти модели работают лишь в условиях социального равновесия при заранее заданных целях поведения.
Предложен новый подход к пониманию сущности профессии как социального явления и ведущей сферы экономического поведения. Сформулирована концепция двойственной природы профессии в генетическом, структурном и функциональном аспектах, основой которой выступает дихотомия органического (на основе личных способностей и призвания) и неорганического (на основе прежде всего экономической необходимости) механизмов развития профессии.
Обосновывается сущность экономико-социологического подхода к исследованию феномена профессии, заключающегося в раскрытии его экономических предпосылок, функций, воздействия экономики на структурное членение профессий. Раскрыты институциональный и рефлексивный аспекты взаимосвязи экономической и профессиональной деятельности. Отмечается, что детерминирующее воздействие экономики на развитие профессионального ком-
71-460014 (2326x3440x2 tiff)
^p
Впервые в отечественной социологии вводится в научный оборот ряд принципиальных положений веберовской концепции хозяйства и социологии профессий, представленных им в «Хозяйстве и обществе»: о взаимообусловленности профессионального и экономического поведения; об основаниях типологии профессий; о понятии хозяйствования, и др.
Раскрывается диалектика призвания и профессии в деятельности личности, выступающая проявлением дихотомичной природы профессии, как единства органической и неорганической основ ее развития. Исследуется их соотношение в социально-трудовой сфере массовой активности в условиях социально-экономического реформирования.
10. Профессиональная деятельность не только выступает ведущей сфе
рой развертывания массовой хозяйственной активности населения, но концен
трирует также и противоречия между целевой и ценностной рациональностью,
между экономической и социально-культурной функциями профессии.
Теоретическая значимость исследования. В работе предлагается целостная методология исследования системы ценностной регуляции хозяйственной активности российского населения в условиях социально-экономического реформирования общества. Разработана теория хозяйственного поведения в его взаимосвязи с экономическим поведением. Сформулирован новый теоретический подход к пониманию сущности профессий, заключающийся в обосновании ее дихотомичной природы. Намечены перспективные направления исследований теоретико-методологического характера: место примордиальных структур в современном российском обществе и содержание самой категории примордиальности; соотношение аксиоматики ценности и аксиоматики интереса в исследовании экономического и хозяйственного поведения; пути движения к обеспечению национальной идентичности отечественной социологии, и другие.
71-460015 (2328x3441x2 tiff)
Практическая ценность работы заключается в том, что она позволяет реализовать предложенные новые теоретические подходы в практике эмпирических социологических исследований. При операционализации предложенных концептуальных схем и теоретических подходов возможно получение новой социологической информации на базе социологических исследований трендов массового экономического поведения.
Апробация результатов исследования. По итогам исследования опубликовано 27 работ (монографий, учебных пособий, статей, тезисов) общим объемом более 80 п.л. Различные аспекты исследования докладывались на 13 всесоюзных, общероссийских и региональных конференциях. Результаты исследования апробированы также в учебных курсах «Экономическая социология», «Социальные проблемы рыночной экономики», «Социология профессий», «Социология предпринимательства», «История социологии», которые были прочитаны студентам специальности «социология» Уральского государственного профессионально-педагогического университета в 1996-2000 гг.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии и насчитывает 259 страниц. В 1 главе «Методология исследования экономического поведения в условиях переходности» содержится обширный историко-социологический и историко-политэкономический экскурс в проблему исследования экономического поведения, начиная с конца 18 в. Выявляются также основные методологические трудности, встающие перед исследователем массового социального поведения в трансформирующемся обществе, обосновываются основные принципы исследования данной проблемы. Дается анализ альтернативных подходов к исследованию сущности социального поведения. Особое внимание уделяется при этом эволюции приморди-альных структур в модернизирующемся российском обществе и ценностным основаниям эволюции массового поведения.
Во II главе «Дифференцированность социального поведения в сфере хозяйства» выявляется социальная сущность хозяйства, место экономики в исто-
71-460016 (2330x3442x2 tiff)
рической эволюции хозяйства. Дифференцируются категории «хозяйственное поведение» и «экономическое поведение», «хозяйствующий субъект» и «экономический агент». Раскрывается взаимосвязь экономического поведения и профессиональной деятельности, дается трактовка экономического поведения в сфере профессиональной деятельности. Характеризуются особенности хозяйственного этоса россиян, препятствующие трансформации хозяйственного поведения в экономическое. Дается критика экономического редукционизма как устойчивой характеристики экономической классики и неоклассицизма, вскрываются его социально-культурные корни.
Ш глава «Профессия как категория экономико-социологического анализа» обобщает теоретические подходы к исследованию сущности профессий, сложившиеся в отечественной и в западной социологии. Обосновывается необходимость методологической переориентации исследований в рамках социологии профессий. Предлагается новый теоретический подход к пониманию сущности профессии, принимающий во внимание как органические, так и неорганические основы ее развития. Акцентируется двойственность социальных функций профессии; анализируется, в частности, тенденция растущего расхождения между экономической и социокультурной функциями профессии в современном российском обществе.
В заключении формулируются основные выводы и перспективы дальнейшего исследования проблемы.
Библиографический список содержит 281 название.
71 -460017 (2318x3434x2 tiff)
Постановка проблемы
Теоретическая и практическая актуальность изучения массового поведения в условиях глобального социального сдвига, казалось бы, представляется самоочевидной и не нуждается в особых доказательствах. Наиболее наглядным подтверждением этого тезиса могут служить многочисленные ссылки творцов нашей экономической политики на «непредсказуемость», «нерациональность», «неожиданность» поведения субъектов хозяйствования различного уровня - от индивидов и домохозяйств до инвесторов и руководителей предприятий, на расхождения между ожиданиями и реальным поведением. Приведем некоторые свидетельства такого рода.
«1994 год. В экономике появились свободные деньги. Я в споре с Дубининым и Алексашенко настоял на том, чтобы их не изымали в бюджет, полагая, что они пойдут на капитальные вложения. А деньги хлынули на валютную биржу, что кончилось «черным вторником»» - рассказывает Яков Уринсон, бывший министр экономики в трех российских правительствах [см. 147]. Ему вторит высокопоставленный специалист по борьбе с организованной преступностью В. Васильев: «Либеральная идея», видимо, исходила из предположения, что большинство людей, в том числе предпринимателей, честны, в известной мере альтруисты, то есть они и сами заработают, и экономику нам поднимут, да еще и со старушками поделятся. Может быть, я страдаю профессиональной деформацией, но мне этот план с самого начала не казался убедительным» [там же].
Другой бывший министр экономики и влиятельный экономист Е. Ясин, рассуждая о разрыве между макро- и микроуровнями осуществления экономических реформ, утверждает: «Совершенно неправильно было бы ду 71-460018 (2321x3437x2 tiff) мать, что мы все знали, все просчитывали и получали только запланированные реакции. Самые яркие примеры обратного - проблемы неплатежей, задолженностей бюджету, натурализации экономики, которые оказались для нас неожиданными. Мы ориентировались на опыт других стран, где эти проблемы также возникли, но были достаточно быстро решены. У нас же этого не произошло... К сожалению, у меня и сегодня нет полноценного ответа на поставленные вопросы...» [96, с. 24]. В качестве причин неизбежного расхождения между целями реформаторов и поведением рядовых субъектов хозяйствования он выдвигает аргументы, которые вполне можно квалифицировать как социологические: «...Что государство, правительство могли реально сделать? Ведь здесь мы сталкиваемся с огромным пластом людских взаимоотношений, преобразования в которых нельзя провести быстро, а правительство просто не может слишком пережать пружину» [там же, с. 23].
Если подвести общий знаменатель под эти и подобные им высказывания, то причины систематических расхождений между ожиданиями «управленцев» от экономики и реальным поведением низов сводятся к тому, что, во-первых, сами эти ожидания базировались «на опыте других стран» либо на постулируемых в рамках «экономике» моделях поведения экономических агентов, то есть на неадекватной российским условиям основе; во-вторых, сказалась вполне естественная сложность самого процесса преобразований в условиях нарастания социального хаоса и одновременного действия слишком многих факторов как объективного, так и субъективного порядка, результат взаимодействия которых предвидеть либо невозможно, либо очень трудно. Поэтому и получается, что вместо снижения издержек производства и стоимости продукции в условиях либерализации цен «красные директора» предпочли стратегию лоббирования интересов убыточных предприятий, задержек заработной платы и роста скрытой безработицы; рабочие акционированных предприятий вместо усиления контроля за действиями директората и борьбы за расширение экономической демократии на рабочих местах развернули забастовочное движение против фе 71-460019 (2323x3438x2 деральных властей под лозунгами корпоративной солидарности; а молодежь, вместо того, чтобы активно осваивать новые профессии в сфере услуг, хлынула в «теневую» экономику.
Можно, конечно, задним числом упрекать экономистов за то, что они опирались на концепции либеральной экономики, которые оказались малопригодными в российских условиях; можно сетовать и на их невнимание к аргументам социологов, которые, впрочем, тоже пока не преуспели в объяснении «несообразностей» поведения россиян. Ответ на вопрос «Кто виноват?» для науки гораздо менее значим и плодотворен, чем поиск собственного интереса и собственного места в решении этой познавательной ситуации.
На наш взгляд, было бы некорректно усматривать познавательный интерес социологии в данном случае лишь в выполнении ею практической, прогностической функции, в социологическом обосновании курса реформ, экономической политики в целом. Девиз, под которым социология родилась и успешно развивала свою прикладную направленность - контовское «Знать, чтобы предвидеть, предвидеть, чтобы мочь» - в полной мере сохраняет свое значение. Однако концентрацию внимания в эпоху радикальных и всеохватывающих преобразований только на сугубо прагматических задачах социологического знания вряд ли можно принять. И не только потому, что такая постановка вопроса низводила бы социологию с высот академической науки до роли всего лишь инструмента практических преобразований. Гораздо важнее другое: явная или неявная установка на сугубо утилитарное предназначение социологии формирует и соответствующий узкоинструментальный дискурс той или иной актуальной проблемы, а это уже чревато серьезными издержками для самого социального познания.
Хозяйственное поведение и экономическое поведение: социальная природа и социальные различия
Большинство экономистов, как мы видели выше, полагает понятие экономического поведения чем-то самоочевидным и не эксплицируют его с помощью четких критериев или специальных дефиниций. Что касается социологов, то они часто употребляют в качестве синонимичных такие термины, как «экономическое поведение», «экономическая деятельность», «хозяйствование», «хозяйственное поведение», «хозяйственное действие», хотя эти понятия отражают различающиеся аспекты многообразной активности человека в хозяйственной сфере. Редко проводится и разграничение между «хозяйством» и собственно «экономикой», которые весьма серьезно различаются (прежде всего это разграничение существенно в немецком и русском языках, но оно совершенно отсутствует в английском), и, соответственно, между поведением хозяйственным и экономическим. Понятно, что речь идет не об отдельных типах или видах поведения, но об идеально-типических понятиях, которые, однако, коррелируют со вполне конкретным историческим содержанием. В России исторически укоренено скорее хозяйственное, чем в собственном смысле слова экономическое поведение, что выступает одной из причин болезненности перехода от первого ко второму. Не случайно и представители российской экономической школы стояли на точке зрения хозяйства, как более широкого и емкого понятия.
В античности хозяйственное действие было тематизировано евде Ксено-фаном и Аристотелем. Последний в своей «Политике» различал «искусство наживать состояние», связанное с приобретением и накоплением благ, и «науку о домохозяйстве», как умение пользоваться этими благами тистика, изучающая искусство первого рода, фиксирует, что «в искусстве наживать состояние никогда не бывает предела в достижении цели, а целью здесь оказывается богатство и обладание деньгами... И так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат к утолению этой жажды, также безгранично» [там же, с. 49]. Наука о домохозяйстве, о ведении «ойкоса», напротив, требует заботиться более о людях, нежели о приобретении бездушной собственности [там же, с. 54]. Это искусство охватывало исполнение управленческих функций в сообществе (представленном семьей, родственниками, рабами, домашней челядью), то есть и организацию производственного процесса в рамках домашнего хозяйства, и заботу о домочадцах, обеспечение их естественных повседневных потребностей. Здесь выдвигаются следующие требования к хозяйственному действию:
Во-первых, производство должно быть организовано так, чтобы благодаря ему покрывались наличные потребности домочадцев, и при этом не допускалось чрезмерное истощение природных ресурсов. Получение же излишка производимых благ оказывалось легитимной целью производства лишь в том случае, если он действительно превосходил другие блага и делал необходимым обмен.
Во-вторых, этот обмен должен быть справедливым, то есть благодаря ему может быть восполнено покрытие тех потребностей, которые хозяйство не способно было удовлетворить самостоятельно. Накопление излишков в качестве самоцели отвергалось [279, S. 1280]. Хотя в античную эпоху уже присутствовало стремление к денежному могуществу, оно не поощрялось существовавшей тогда нормативной системой и выходило за рамки нравственного образа жизни и принятых традиций. Античное понятие хозяйствования, как включенного в традиции и институты общества и всецело подчиненного им, просуществовало вплоть до наступления Нового времени.
Итак, традиционное понятие хозяйствования и хозяйственного действия специфицировалось по следующим признакам: а) цель ведения хозяйства )]5 -460116 (2319x3435x2
удовлетворение нормативно трактуемых (естественных, то есть имеющих количественный предел) потребностей членов сообщества, а приобретение благ выступает средством достижения этой цели, тогда как обогащение в качестве самоцели, господство денежных критериев хозяйства отвергались; 6) место хозяйственного действия в структуре общества определялось тем, что собственность, производство, обмен подчинялись принятым нравственным нормам «справедливости», «обоснованности», «естественности», то есть хозяйство еще не выделилось в качестве самостоятельной, обособленной от других сферы общественной практики. Соответственно этому хозяйственное поведение носило подчиненный характер, целиком определяясь религиозными, нравственными и т.п. регуляторами.
Здесь нужно отметить, что подобный характер хозяйственного действия присущ не только античному, но с теми или иными вариациями и любому до-индустриальному производству в рамках традиционного общества. Так, средневековое ремесло строго придерживалось таких норм, как запрет на конкуренцию и переманивание клиентуры, требование «справедливой цены», обеспечивающей пропитание работнику и его семье, и др. В политэкономической традиции принято выделять исторические стадии развития хозяйства: домашнее хозяйство (включающее членов семьи, других домочадцев, слуг, челядь); натуральное хозяйство (феодальное поместье, крестьянская община); городское хозяйство (ремесло, торговля); наконец, рыночное хозяйство, или собственно экономика. В исторической ретроспективе экономика выступает как новейший., или позднейший этап в процессе длительного развития различных форм хозяйства. На этом этапе происходит обратный процесс - подчинение общества хозяйству, рынку, его всеохватывающая «экономизация», Переворачивается и смысл понятия «экономика» - теперь оно означает не искусство пользования благами, а как раз искусство наживания благ. Соответственно возрастает значимость хозяйственного поведения, которое теперь вычленяется из социального поведения в качестве его особого вида - экономического поведения.
Русский экономист П.Б. Струве, разъясняя понятия «хозяйство» и «хозяйствование», вводит представление о «первичном» (натуральном) хозяйствовании и «вторичном» (развернутом, или денежно-ценовом) хозяйствовании. Согласно его воззрениям, хозяйствование есть прежде всего забота, или промыш-ление, о поддержании жизни во всей полноте ее проявлений. «Хозяйствование состоит в приобретении, или стяжании и использовании средств для удовлетворения потребностей, и притом всех потребностей». Эта характеристика «выражает, что хозяйствование есть хотя и весьма активная, подчас даже прямо агрессивная, но все-таки чисто служебная и посредствующая, отнюдь не самоцельная и самоценная функция» [228, с. 214].
Вторичное, или денежно-ценовое хозяйствование отличается прежде всего наличием «естественного» (не внеположного самому хозяйству) соизмерения хозяйственных вещей и действий. Тогда как в первичном хозяйствовании нет ни цен, ни ценностей, ни денег. В то же время в рыночном хозяйствовании всегда налицо элементы натурального (первичного) хозяйствования. Хозяйствование отличает от других форм жизни и культуры три признака: собственность; автономия хозяйствующего субъекта; возмездность хозяйственных действий [там же, с. 222-223]. «Рынок есть система хозяйственных связей между хозяевами, противостоящими друг другу как продавцы и покупатели». Важнейшие свойства хозяйственных благ суть исчисляемость и редкость (количественная ограниченность). Хозяйственные блага суть ценности учитываемые - это черта, отделяющая экономическое от неэкономического, «при этом экономическое клеймо цены может быть поставлено решительно на все» [там же, с. 242-243]. Рынок выступает как постоянный механизм соизмеримости, сравнимости и обратимости благ. Благодаря этому механизму хозяйствование (в виде экономики) является особой системой жизни и культуры, отличной от других систем (таких как политика, мораль, наука, религия и т.п.).
Таким образом, именно ценностно-стоимостные, рыночные механизмы и задают коренное отличие хозяйства от экономики. Общее между ними - приобретение благ - имеет внутреннее функциональное различие, выступая в одном случае как средство (хозяйство), в другом случае - как цель хозяйствования (экономика). Не просто приобретение полезных благ и их использование, но их учет, исчисление и соизмерение посредством цены, то есть особая роль денег, конституируют экономику как отличную от других сферу социальной жизни. Денежное хозяйство, будучи в традиционном обществе подчиненным элементом хозяйственной системы, теперь становится господствующим и доминирующим, вытесняя традиционное натуральное хозяйствование на периферию экономической системы. «Экономика» подчиняет себе «хозяйство», которое, однако, не исчезает полностью. Теперь и в науке дорыночные стадии хозяйства начинают обозначать термином «экономика»: первобытная экономика, натуральная экономика, бюджетная экономика, плановая экономика, командная экономика; хотя это некорректное, обыденное употребление термина «экономика», здесь правильнее говорить о «хозяйстве».
Понятие профессии
Профессионализм выступает одной из ведущих экономических ценностей и видов деятельности, в границах которой проявляется коллизия цели и средства, терминальных и инструментальных ценностей. В профессиональном развитии также обнаруживается взаимодействие экономических и внеэкономических детерминант поведения. Выявленная нами проблема соотношения в экономической жизни идеала и реальности, сущего и должного получает весьма своеобразное преломление в профессиональном комплексе.
У многих социологов, исследующих так или иначе проблемы профессий, трудно зафиксировать выраженный интерес к феномену профессии как таковому. Анализ профессиональных феноменов, как правило, подчинен ведущей концепции социолога и ограничен ее познавательными целями. Здесь в целом доминирует структурно-стратификационный подход.
Современными социологами осуществлен углубленный анализ профессионального статуса, как одного из ведущих оснований стратификационной системы, и связанного с ним престижа профессий. Эти исследования охватили в XX столетии практически все индустриально развитые страны. Традиционными стали также исследования в области профессиональной мобильности, профессиональной карьеры, профессиональной социализации. В последнее время заметно усилился интерес к проблемам профессиональной этики и профессиональной культуры, активно обсуждаются процессы и механизмы осуществления корпоративных интересов различных профессиональных групп. В центр внимания все больше выдвигаются процессы репрофессионализации, прежде всего в сфере материального производства.
На сегодняшний день существует еще масса нерешенных вопросов, касающихся понимания самой сути профессии. Как отмечают британские социологи Дж. Томпсон и Дж. Пристли, «профессии всегда ставили проблемы перед социологами. Каков их настоящий характер? Как они отличаются друг от друга от других видов деятельности? Какова их роль в классовой и общественной структуре?» [237, с. 328]. Основное слабое место большинства социологических определений профессии они усматривают в том, что социологи принимают свои определения «без должной критичности». Отечественная исследовательница О.В. Крыштановская, в свою очередь, указывает на неопределенность и изменчивость границ семантического поля этого понятия, на путаницу в понятиях «занятие», «профессия», «специальность» [116, с. 15].
Такая путаница действительно происходит. Так, классификатор профессий, выпущенный Национальным статистическим институтом Аргентины по итогам общенациональной переписи населения 1991 г. и в полном соответствии с рекомендациями МОТ (Международная организация труда - специализированный институт при ООН), породил ряд курьезов и несообразностей. Переписчики, со слов самих жителей, зафиксировали и включили в классификатор такие профессии, как, например, «помощник специалиста по уходу за орудиями труда в сфере обслуживания», «перевязыватель колбасок», «травести», «дама для поддержания компании», «гибщик труб», «полировщик гробов», «продавец птиц на воскресных ярмарках», «расклейщик политических плакатов» и т.п. Здесь речь идет о случайных временных занятиях, не составляющих предмета какой-либо профессии [см. 177]. Вполне солидное региональное издание регулярно публикует «рейтинги профессий», где фигурируют, к примеру, «зам. директора», «специалист по взаимозачетам», «начальник отдела, цеха», «зав. складом»... В этих случаях профессия смешивается то с должностью, то с квалификацией, то с узкой специализацией внутри специальности [см. 238].
«Профессия» как понятие социологической науки развивалось исторически, отражая как изменения в бытии самих профессиональных феноменов, так и конкуренцию различных, подчас радикально расходящихся исследовательских ориентации в трактовке сути профессии. У таких классиков социологии, как Маркс, Спенсер, Дюркгейм, превалировало восприятие профессии сквозь призму категорий разделения труда и шире - дифференциации социальной деятельности. При этом задачи исследования профессий неизбежно подчинялись логике общей социологической концепции того или иного автора - будь то обоснование принципов экономического детерминизма и выявление законов движения капиталистического производства (как у Маркса), доказательство универсальности «основного закона эволюции» (как у Спенсера) или поиск оснований социальной интеграции и усиления социальной сплоченности (как у Дюркгейма). Более масштабную, всестороннюю и теоретически фундированную концепцию профессионального комплекса мы находим у Вебера, которого интересовали самые разнообразные аспекты социально-исторического развития профессий: от экономической функции профессий и типов профессионального разделения (профессиональной структуры) до выявления связи профессии с жизненным призванием личности и глубоко затрагивавшего его лично процесса вырождения «свободных интеллектуалов» в узких «специалистов» и «экспертов».
Мы не ставим задачу в рамках небольшого параграфа охватить всю проблематику социологии профессий в историографическом аспекте. Для целей нашего исследования релевантной оказывается прежде всего задача выявления экономических аспектов мира профессий, а также рассмотрение эволюции социологического понятия профессии, характеристики основных подходов к концептуализации этого понятия. Наша цель заключается в том, чтобы отрефлек-тировать типичные способы концептуализации проблематики профессий, имея в виду их потенциальную или актуальную взаимосвязь с проблематикой экономической социологии.
Хотя многое в изысканиях классиков остается спорным, а часть их суждений утратила актуальность или даже обнаружила свою ошибочность (как, например, надежды Дюркгейма на особую, центральную роль профессиональной корпорации в процессе социальной интеграции все более фрагментирующегося буржуазного общества), их основные методологические принципы и теоретические достижения были восприняты последующими поколениями социологов и уже поэтому представляют несомненный научный интерес. Попытаемся кратко обозначить существо их подходов к анализу профессиональных феноменов, учитывая при этом, что соответствующие концепции Маркса и Дюркгейма достаточно широко известны, тогда как вкладу Спенсера и Вебера в этом отношении уделялось меньше внимания.
