Социально-ценностный потенциал повседневных практик: теоретико-методологические основания социологического исследования Ситникова Светлана Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические основания исследования социально-ценностного потенциала повседневных практик 34

1.1 Историко-генетический анализ исследовательских стратегий изучения ценностных оснований повседневных практик 34

1.2 Социально-ценностный потенциал повседневных практик в контексте структурно-функционального и пространственного подходов 83

Глава 2. Содержание и функции плацентарных ценностей в повседневных практиках россиян 135

2.1 Мобилизационный характер ценности семьи в ракурсе влияния на повседневные практики россиян . 135

2.2. Ценностный потенциал образования с позиций его мобилизационной значимости для россиян 181

2.3. Мобилизационная специфика работы, как плацентарной ценности . 221

2.4. Здоровье, как социально-генетический стереотип в социально-ценностном потенциале повседневных практик россиян 267

Глава 3. Социальные проекции периферийных ценностей в повседневных практиках россиян 280

3.1 Мобилизационные особенности толерантности как периферийной ценности 280

3.2. Ситуационный характер ценности гражданственности в повседневных практиках россиян 291

3.3. Место ценности прав и свобод в гражданских позициях и практиках населения России 335

Заключение 356

Список литературы 363

Приложения 395

• Историко-генетический анализ исследовательских стратегий изучения ценностных оснований повседневных практик
• Мобилизационный характер ценности семьи в ракурсе влияния на повседневные практики россиян
• Здоровье, как социально-генетический стереотип в социально-ценностном потенциале повседневных практик россиян
• Место ценности прав и свобод в гражданских позициях и практиках населения России

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Опыт научного обращения к ценностной проблематике, как в отечественной, так и зарубежной литературе достаточно велик. Однако, меняющиеся социально-экономические, политические и культурные изменения современных обществ, требуют лонгитюдной диагностики, как состояния общественного сознания, так и повседневных практик, определяющую роль в которых выполняет социально-ценностный потенциал.

Идея изучения социально-ценностного потенциала не нова. Однако, дополнительную актуализацию приобретает постановка проблемы изучения ценностей в контексте их концентрации, вероятности и векторов определения поведения современного человека. И это, в свою очередь, имеет видимую теоретико-прикладную значимость для современной социологии. Как ценности, так и их потенциальная сила - явления динамичные, что аргументирует высокий интерес к ним социологов. Кроме того, результаты подобных исследований дают валидную теоретико-эмпирическую информацию о генезисе, структуре, сути изучаемых явлений. Это особенно важно с точки зрения возможности социального прогнозирования.

Представляя ряд аргументов, актуализирующих проблематику изучения социально-ценностного потенциала повседневных практик, отметим, во-первых, ценности, как часть мировоззренческого багажа личности, сообщества, будучи подвержены разновекторным трансформациям, обретают особый характер влияния на повседневные практики. Смена политических, экономических и социальных условий существования человека неразрывно связана с изменением, если не самой системы ценностей, то, как минимум некоторых содержательных аспектов значимых позиций. Именно это понимается под разновекторными трансформациями ценностей. Научная литература не испытывает недостатка в работах, раскрывающих суть ценностного содержания западного, советского, постсоветского обществ, в ряде случаев, даже противопоставляемых друг другу. Именно необходимость фиксации векторов происходящих в современности изменений актуализирует ценностную проблематику.

Во-вторых, одним из базовых факторов, влияющих как на сам факт трансформации, так и ее вектор, является социальное пространство, как система объективных связей различных сред, в частности, политической, экономической, культурной, духовной. Ценности имеют не только мировоззренческое значение. Они выражают и выражаются в практической жизни человека, в его повседневных практиках. Ценности, выступая жизненными ориентирами, придают смысл деятельности человека. Сходство ценностных позиций большинства членов обществ обеспечивает не только их устойчивость, но и формирует так называемые культурные правила, выраженные в этнокультурных, политических, социально-экономических, территориальных и т.п. солидарностях.

В-третьих, знание специфики современных механизмов трансформации ценностных представлений позволяет социологам повысить качество работы, как на уровне теоретического моделирования, так и эмпирической инженерии. Ценность и повседневное действие, на наш взгляд, неразрывно связаны, поэтому

изучение повседневных практик в контексте ценностного подхода позволяет находить адекватные инструменты измерения, как самой значимости ценности, потенциала ее влияния на повседневные практики, так и их возможных изменений. Это позволяет формировать и обосновывать широкий спектр современных технологий воздействия на массовое сознание с целью корректировки негативных тенденций. Однако, хочется заметить, что в последнее время эффект работы социальных технологов достигнут в большей степени в политических и маркетинговых сферах. Поэтому необходимость социологических исследований, как фундаментальных, так и прикладных, неуклонно растет.

В-четвертых, несмотря на существование множества концепций, объясняющих феномен ценности, аксиологическая проблематика в контексте изучения изменчивости повседневных практик, дает широкое поле возможностей приращения нового, как теоретического, фундаментального, так и прикладного знания.

Степень научной разработанности проблемы. Проблемное поле диссертационного исследования затрагивает три предметные области научных размышлений: социологию ценностей, социологию повседневности и экономическую социологию с идеями о роли социального потенциала в развитии общества. В научной литературе первые упоминания термина ценность (аксиа) приписывается Диогену Лаэртскому. В идеях стоиков ценность понимается, как польза, меновая цена товара и, как механизм содействия согласованной жизни. В античности рождаются первые концепции (Платон, Аристотель, Эпикур), в которых ценность рассматривается и как объективное всеобщее благо и, как индивидуальная добродетель. В средневековье господствует теологическая трактовка ценности (Августин Блаженный, Фома Аквинский). Немецкая философия эпохи Просвещения (например, теория И. Канта) выводит ценности за пределы сущего. Общезначимость ценности достигается через автономную волю. Ценность - есть принцип должного.

Упоминание понятия ценности, как философской категории принадлежит немецкому мыслителю Р. Лотце. Ценность в его взглядах - сверхэмпирическая реальность. Продолжая эту традицию, представители Баденской школы (В. Виндельбанд) ценности понимают, как априорные, трансцендентальные, общезначимые. Абсолютный характер ценности подчеркивается и в трудах Г. Риккерта и Н. Гартмана. По их мнению, ценность, оставаясь сверэмпиричной, выступает творящим принципом реальности, что дает исследователю возможность получать объективное знание о значимости.

Развивающаяся методология социально-гуманитарных наук рождает большой интерес социологов к понятию ценности. Проповедуя субъективный метод в политике, ценности, человеческие интересы и идеалы О. Конт считал идейным стержнем позитивной политики. Понятие ценности в одном из важнейших социологических учений - марксизме, связано с понятием стоимости, что придает этому термину характеристики объективности и бытийственности. М. Вебер настаивает на разграничении двух актов познания - отнесение к ценности (дающее возможность объективизации знания) и оценку (не выходящую за пределы субъективности). С понятием ценности Вебер связывает и понятие идеального типа, как инструмент различения суждений оценки и суждений отнесения к ценности. Последнее и должно быть основой объективности знания в

науке. Об объективности системы ценностей в своих работах пишет и Э.
Дюркгейм. Являясь коллективной, ценность не зависима от субъективных оценок
индивидов. Описывая историю понимания ценности нельзя не упомянуть

классиков У.Томаса и Ф. Знанецкого. В их типологизации личности (мещанский,
богемный и творческий) система ценностей является определяющей

характеристикой. В теории Т. Парсонса социокультурные ценности составляют одну из подсистем социальной системы, выполняя важную функцию воспроизводства социокультурных образцов.

В XX веке ценностный подход становится распространенной методологией
в социально-гуманитарных науках. Ценность вновь понимается через критерий
значимости (М. Хайдеггер). Ценности, как в социальных (теория обмена П. Блау,
Д. Хоманса), так и экономических (Г.Беккер) структурах рассматриваются как
посредники социальных взаимодействий. Особенности понимания и

взаимодействия между людьми (Д.Мид, Г. Блумер), достижение стабильности
общественных укладов (Р. Будон), соотношение общественного и

индивидуального (П. Бурдье, Ф. Гросс), аспекты социальной памяти (Ф. Гиддингс), изменения в культуре (Р. Инглехарт), специфика формирования культурных паттернов (К. Клакхон) – все это основные направления исследовательских стратегий, использующих ценностный подход.

Наиболее известные современные концепции смысла понятия «ценность» объединяет выраженность нормативного аспекта. Ценность, как механизм контроля общественной жизни, представлена в идеях У. Колба. Ценности как основа общественного идеала рассматриваются в трудах Ж. Липовецки. Н. Луман представляет ценности, как «формулы» выработки общественного консенсуса. Р. Мертон говорит о типах социальной адаптации через способы принятия господствующих в обществе ценностей. Теории иерархий и типологизации ценностей достаточно детально представлены в социальных воззрениях А. Маслоу и М. Рокича. Контекст нормативности ценностей также отражает суть теории социализации Н. Смелзера. Законы, нормы, стандарты и ожидания базируются именно на ценностях. В теориях П. Сорокина ценности выступают фундаментом культуры общества, и именно повседневность концентрирует доминирующие ценности конкретной культуры. Свобода в идеях Ю. Хабермаса достижима через рациональное соотношение научно-технических возможностей и ценностных ориентаций личности, науки и политики, знания и интереса, интеллекта и действия. В рамках феноменологической традиции (А. Шюц) ценности, оценки и идеалы являются субъективными составляющими человеческой деятельности. Как предпосылки социальных действий они могут быть использованы в интерпретации повседневности, что актуализирует значимость данного подхода к изучению социально-ценностного потенциала на эмпирическом уровне.

Российская история изучения ценностей по сравнению с европейской и американской не столь длительна. К началу XX века работ, посвященных изучению ценностей не много (Франк С.Л., Малеев Д.И., Луначарский А.В.). Теория стоимости и основания эстетики – выделяющиеся аспекты их рассуждений. В 1931 году Лосский Н.О. в своей работе «Ценность и бытие» представил ценность как в абстрактном, так и бытийственном существовании, подчеркивая ее всепроникающий социальный смысл. Отечественная наука в

начале XX века, по мнению Кагана М.С. не нуждалась в аксиологии. Противостоящие друг другу марксизм (Плеханов Г.В., Ленин В.И.) и религиозное течение (Соловьев В.С., Бердяев Н.А., Франк С.Л., И Ильин И.А., Е. Трубецкой Е.Н., Вышеславцев Б.П. и др.) вполне четко определяли ценности в рамках своих методологических подходов - стоимостного и божественного. Роль новатора в отечественной социологии ценностей многие исследователи отдают Тугаринову В.П. Его материалистическое понимание ценности четко раскрывает связь потребностей, интересов и целей, как образа ценностей.

Начиная с 60-х годов XX века отечественные идеи о ценностях развиваются в двух направлениях: теоретическом и эмпирическом. Приоритет первого направления принадлежит философам и этикам, второго - социологам. К числу значимых теоретических работ, предлагающих общие теоретические положения теории ценностей можно отнести труды Кислова Б.А. , Ядова В.А., Келле В. Ж., Шрейдер Ю.А., Мамардашвили М.К. Чухиной Л.А., Блюмкина В.А., Малышева И.В., Анисимова С.Ф., Гольдентрихт С.С., Здравомыслова А.Г., Ивина А.А.,Туровского М.Б., Микешиной Л.А. Бургина M.С, Кузнецова В.И., Орлова Б.В., Эйнгорн Н.К., Столович Л.Н., Выжлецова Г.П., Каган М.С, Розова H.С, Бранского В.П, Ганиева P.M., Сурина И.А., Большакова В.П., Вильданова Х.С, Файзулина Ф.С, Нугаева P.M., Старостина Б.А. Гулыга А.В., Баевой Л.В., Мотрошиловой Н.В., Ильина В.В., Устьянцева В.Б., Ивина А.А., Матвеева П.Е., Докучаева И.И., Ефимова В.И., Таланова В.М., Лукьянова В.Г.

Ценностная проблематика представляет огромный интерес не только для социологов-теоретиков, но и эмпириков: Богомолов А.С, Ручка А.А, Попов СИ., Здравомыслов А.Г., Степин B.C., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И., Семенов В.Е., Смирнов П.И., Ахиезер А.С, Розов H.С, Лапин Н.И, Журавлев В.В., Родионов В.А., Цепляева.А.Н. Спиридонова В.А.

Большая часть современных социологических работ в контексте ценностной проблематики - статьи в различных сборниках, освещающих результаты эмпирических исследований. Анализ ведущих российских социологических журналов за последнее десятилетие позволил выявить около 50 работ в этом направлении. Особое внимание уделяется ценностям молодежи и студенчества: Гегер А.Э., Тихомирова В.В., Явон СВ., Бояк Т. Н., Селиванова З.К., Бегинина И. А., Ивченков С. Г., Шахматова Н. В., Фомченкова Г.А., Воробьев В.П, Кошарная Г.Б., Толубаева Л.Т., Рожкова Л.В., Беляев В.А., Газизова Л.Ш., Карамельский Р.В., Кузьмен О.В., Горшков М.К, Шереги Ф.Э. В большей части российских статей в рамках данной проблематики анализируются процессы трансформации различных типов ценностей, как общества в целом, так и его различных социальных, этнических, территориальных групп: Кудрина С.А., Бессокирная Г.П., Сатыбалдина Е.В., Деметрадзе М.Р., Мареева СВ., Галицкая Е.Г., Иванова И.И., Петренко Е.С, Рязанцев И.П., Подлесная М.А., Козлов И.И., Грязнова О.С. Магун В.С., Мастикова Н.С, Пруцкова Е.В., Гаврилов К.А., Тихонова Н. Е., Трофимова И. Н., Руднев М.Г., Шумейко М.В., Немировский В.Г., Кошарная Г.Б., Корж Н.В., Каргаполова Е. В., Рассадина Т. А., Муртазина Л.Р., Максименко А.А., Губина Н.В., Гаськова М.И, Мастикова Н.С, Немировский В.Г, Петухов В.В., Иванова И.Н., Шиняева О.В. и др.

Среди отечественных исследователей, изучающих проблему ценностей в субъективном, личностном плане следует также отметить: Алексееву В.Г.,

Андреенкову А.В., Бакштановского В.И., Бенедиктова Н.А., Бережного Н.М., Битуеву А.В., Борева Ю.Б., Бороноева А.О., Вардомацкого А.П., Гайденко П.П., Гофмана А.Б., Гречаного В.В., Гуревича П.С., Дробницкого О.Г., Дубко Е.Л. , Ивина А.А., Клямкина И.М., Капустина Б.Г., Козловского В.В., Леонтьева Д.А., Любимову Т.Б., Руднева М.Г., Магуна B.C., Прозерского В.В., Розова М.А., Рудельсона Е.А., Семенова В.Е., Сержантова В.Ф., Силласте Г.Г., Тхакахова В.Х., Хлопову Т.В., Шпакову Р.П., Юлдашева Л.Г., Яковлев Л.С. и др.

Стоит упомянуть авторов ряда современных социологических работ, раскрывающих отдельные аспекты понятия социально-ценностного потенциала и представляющих для автора наибольший интерес: Нугаев М.А., Турчинов А.И., Каргаполова Е.В., Докторович А.Б., Бондаревская А.И., Кирьякова А.В., Ярская-Смирнова В.Н.

Контекст повседневных практик привлекает внимание к работам представителей социологии повседневности (Э.Гуссерль, А.Шюц, И.Гофман, Г.Гарфинкель). В попытке связать воедино теоретические конструкты смысла с жизненным миром, А.Шюц создает свою теорию, в которой мир повседневной жизни есть реальность высшего порядка. Смысл не трансцедентен. Человек участвует в той реальности, которую он может модифицировать. Семантика данной теории интересна в том поле рассуждений, где можно поставить вопрос о соотношении, а точнее соответствии реального повседневного действия с декларируемыми смыслами (т.е. знаковыми системами).

В рамках ценностной проблематики за последние 20 лет в России защищено около шестидесяти диссертационных исследований на соискание степени кандидата социологических наук и три на соискание степени доктора социологических наук. В большей части из них раскрываются особенности ценностей и ценностных установок различных социальных, демографических, этнических групп, особенно – молодежи. Анализ социологической литературы, охватывающий ценностную проблематику, позволил сделать вывод о дефиците современных теоретико-методологических исследований в данном направлении. Все это определяет необходимость концептуализации идеи социально-ценностного потенциала повседневных практик.

Цель диссертационного исследования – теоретико-эмпирическое

обоснование многоуровневого подхода к изучению социально-ценностного
потенциала повседневных практик. Для достижения поставленной цели

выдвинуты ряд задач:

1. На основе анализа и систематизации основных социологических и гуманитарных теоретико-методологических подходов концептуализировать понятие социально-ценностного потенциала повседневных практик.

2. Разработать авторскую модель структуры социально-ценностного потенциала повседневных практик в контексте пространственной и функциональной локализации ценностей.

3. Обосновать, операционализировать и апробировать новый многоуровневый алгоритм социологического анализа феномена социально-ценностного потенциала повседневных практик.

4. Раскрыть функциональный характер ценности семьи в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик россиян.

5. Определить значимость ценности образования и ее характер влияния на повседневные практики населения.

6. Показать специфику ценности работы в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик жителей России.

7. Выявить содержательные характеристики толерантности, как ценности в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик населения России.

8. Представить и описать статус ценности здоровья в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик современных россиян.

9. Уточнить пространственную позицию ценности гражданственности и выявить ее характер влияния на повседневные практики жителей страны.

10. Показать место ценности прав и свобод в структуре социально-ценностного
потенциала повседневных практик граждан.

11. Выявить ценностные инклюзии повседневных практик россиян.
Объектом диссертационного исследования выступает социально-
ценностный потенциал, как структурирующая основа повседневных практик.

Предмет исследования – теоретико-методологические возможности

изучения социально-ценностного потенциала повседневных практик.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем что:

1. На базе сравнительного анализа и обобщения социальных и гуманитарных теоретико-методологических подходов представлена авторская интерпретация феномена социально-ценностного потенциала повседневных практик, описана его содержательная и структурная характеристика, предложены новые социологические направления его изучения.

2. Разработана и обоснована авторская модель структуры социально-ценностного потенциала повседневных практик в контексте пространственной и функциональной локализации ценностей по осям: центр – периферия, дифференциация – интеграция, мобилизационность – капсульность – ситуационность.

3. Обоснован, операционализирован и апробирован новый многоуровневый алгоритм социологического анализа феномена социально-ценностного потенциала повседневных практик, включающий: аналитический, инструментально-целевой, модальный, структурный и процессуальный уровни.

4. С использованием авторского алгоритма, по-новому раскрыт мобилизационный характер плацентарной (центральной) ценности семьи в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик.

5. В авторской интерпретации определена значимость плацентарной интегрирующей ценности образования, описан характер ее влияния на повседневные практики, выявлены и аргументированы основные векторы трансформации содержательных характеристик образования в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик.

6. С авторских позиций показана мобилизационная специфика плацентарной ценности работы, обозначен тренд расширения трактовки ее значимости в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик.

7. В рамках авторской модели на основе новых эмпирических данных выявлены содержательные характеристики толерантности, как периферийной ценности, доказан ее мобилизационный интегрирующий характер в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик.

8. На основе эмпирически выявленных ценностных диссонансов в поле сознания и повседневных практик, по-новому эксплицирован статус плацентарной ценности здоровья, доказан ее капсульный характер в структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик.

9. Уточнена пространственная (периферийная) позиция ценности гражданственности, выявлен и обоснован ситуационный характер ее влияния на повседневные практики.

10. По-новому показано периферийное место капсульной ценности прав и
свобод в структуре социально-ценностного потенциала повседневных
практик.

11. Введены в научный оборот новые авторские эмпирические данные,
позволившие выявить и обосновать ценностные инклюзии повседневных
практик современных россиян, на основе авторской модели структуры и
содержания социально-ценностного потенциала повседневных практик
представлены три кластера маркеров ценностно-ориентационного единства
населения России.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного

исследования заключается в объективной необходимости современной
социологической науки в измерении, анализе и фиксации новых тенденций
изменения массового сознания и поведения. Динамика ценностной проблематики,
оставаясь актуальным научно-исследовательским полем, предполагает

приращение нового знания, как теоретико-методологического, так и

эмпирического уровня. Современный этап развития науки дает возможность
разработки и апробации новых технологий и алгоритмов познания социальной
реальности. Применение актуализированных подходов, использование

современных инструментальных возможностей позволяют расширить и поля интерпретации социологических данных. Поскольку ценностная сфера сознания и поведения человека динамична, значимость актуальных выявленных тенденций для современной науки неоспорима. Авторский алгоритм многоуровневого анализа социально-ценностного потенциала повседневных практик может быть использован в других теоретико-прикладных исследованиях в рамках аксиологической проблематики.

Материал диссертационного исследования имеет практическую значимость в различных сферах регулирования социальной жизни, в частности, использован в разработках и корректировках программ развития молодежной политики, образования, семейной политики, сферы труда, здравоохранения, гражданско-правовых отношений и др.

Результаты и выводы данного исследования были использованы в учебно-методических материалах при разработках ООП и рабочих программ дисциплин бакалавриата, магистратуры и аспирантуры социологического факультета Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.

Работа может быть востребована исследователями различных аспектов социально-ценностного потенциала современного российского общества и представлять интерес для широкого круга общественности.

Методологию и методы исследования составил комплекс теорий, методов
и статистических технологий, позволивших решить поставленные задачи.
Доминантой выступает структурно-функциональный и пространственный анализ,
которые позволили представить ценностный потенциал и ценностное
пространство, как формы существования взаимодействующих элементов
(подсистем). На основе структурно-функционального подхода раскрыты
особенности иерархий, структур и содержания как подсистем в отдельности, так и
всей системы в целом. Теория социальной статики и динамики О. Конта
позволила говорить об устойчивых и изменяющихся структурах в системе
ценностей, доказать идею возможности сохранения формы при трансформации
содержания конкретной ценности в массовом сознании. Существенными для
построения авторской модели понимания ценностей являются взгляды античных
философов (Платон, Аристотель), где ценность понимается как всеобщее благо,
транслируемое через значимость для большинства. Именно поэтому,

завершающим показателем в авторской эмпирической модели стало ценностно-ориентационное единство.

Исследовательские позиции и идеи Т. Парсонса, П. Сорокина, в которых
социокультурные ценности выступают подсистемой социальной системы и
выполняют функцию воспроизводства социокультурных образцов, также были
учтены при построении авторской теоретико-эмпирической модели. Понимание
ценности через призму значимости (М. Хайдеггер) формирует первый уровень
измерения в исследовательской конструкции. В попытке синтезировать

материалистическое и идеалистическое представление о ценностях, автор обращался к трудам отечественных социологов, в частности, разработкам Тугаринова В.П., Ядова В.А. Их понимание ценности через связь потребностей, интересов и целей, как образа ценностей, дало широкие возможности не только на этапе измерения, но и интерпретации социальных явлений. Идеи А. Маслоу о взаимной корреляции ценностей и потребностей легли в основу логической схемы «потребность – ориентация – действие» в измерительной модели.

Взгляды Дж. Роттера о целенаправленности действий на удовлетворение
потребности стали значимым компонентом исследовательской модели. Контекст
повседневных практик потребовал пристального внимания к социологии
повседневности (Э. Гуссерль, А.Шюц, И.Гофман, Г. Гарфинкель).

Интерпретативные возможности их языка были использованы в рассуждениях о соотношении, соответствии реального повседневного действия с декларируемыми смыслами. Авторская исследовательская модель объединяет идеи М. Вебера о необходимости рассматривать действие с точки зрения трансцедентного смысла с идеями Э. Гуссерля и А. Шюца о чистой социальной реальности «здесь и сейчас», на первый взгляд кажущиеся противостоящими. Однако, поиск соответствий и противоречий смысла повседневной реальности и самой реальности открыл для автора новые проблемные фокусы. В определении понятия ценностного пространства методологическое преимущество имели субстанциональный (О. Шпенглер, П. Сорокин) и структурный (М. Вебер, Р. Мертон, Т. Парсонс) концепты. С точки зрения статики, пространство можно рассматривать как

системное устойчивое образование, а с точки зрения динамики – изменение ее структур. Эти подходы позволили максимально формализовать объект исследования в измерительных методиках.

В ходе сбора эмпирической информации был использован практически весь
спектр инструментов методического аппарата прикладной социологии. В рамках
количественной стратегии применялись опросы с различной степенью
формализации, контент-анализ документов. В рамках качественной - слабо
структурированные и неструктурированные интервью. В анализе и

интерпретации качественных данных использовалась стратегия глубокого погружения. Техники количественного анализа базировались на аппарате математической статистики. Помимо описательных статистических процедур применялись модели средней тенденции, корреляционные, факторные, кластерные, дисперсионные. Обработка данных и построение математических моделей зависимости осуществлялись в пакете SPSS 19.

Эмпирическую базу составили официальные документы государственной власти нормативно-правового и статистического характера (Конституция РФ, Закон РФ «Об образовании», статистические сборники Росстата, Саратовстата), а также опубликованные результаты социологических исследований ИС РАН («Российская идентичность в социологическом измерении»), ВЦИОМ («Уровень образования, которое россияне хотят дать своим детям и внукам», «Оценка уровня международной напряженности», «Страхи и опасения россиян»), Левада-Центра («Зимнее настроение россиян»), ВШЭ («Общественная активность населения») и ряда других исследовательских компаний.

Работа основана на результатах полномасштабных теоретико-прикладных, а также пилотажных социологических исследований (как авторских, так и с участием автора), проведенных на базе Центра региональных социологических исследований СГУ в период с 2004 по 2017гг. Наиболее значимыми из них являются: 2004 г: «Репродуктивные установки молодежи» (n=539), «Социальная безопасность студентов» (n=400), «Возрастные цензы успешности» (n=120), «Студенческая параллель» (n=400), «Мой Университет» (n=400), «Из деревни в город: экспликация молодежных ориентиров» (n=130), 2005 – 2006 г: «Оценка эффективности воспитательной работы в СГУ» (n=400) , 2007 г: «Молодежь в политических процессах современной России» (n=400), «Ценностные ориентации студенческой молодежи» (n=400), «Дифференциация социального пространства региона» (n=1478), 2008 г: «Интернационализация в СГУ» (n=780), «Трансформации и перспективы институтов власти в сравнительной динамике» (n=1200), 2009 г: «Образовательные стратегии учащейся молодежи» (n=400), «Основные детерминанты и императивы профессионального самоопределения учащихся в современной России» (n=1200), 2010-2011 гг: «Основные типы ценностных ориентаций молодежи» (n=150), «Профессиональные ориентации выпускников» (n=561), «Социальные страхи студентов» (n=99), «Открытый разговор с подростком» (n=150), «Ценностное пространство современной российской молодежи (региональный аспект)» (n=533), 2012 г: «Репродуктивные установки современной российской молодежи» (n=204), «Потребности жителей саратовского региона в дистанционном образовании» (n=400), «Анализ эффективности внедрения ФГОС в учреждениях профессионального образования Саратовской области» (n=748), 2013 г: «Качество медицинских услуг по оценкам

жителей г. Саратова» (n=135), «Основные индикаторы здоровья населения г.
Саратова» (n=400), 2014 г: «Аксиологические аспекты отношения современной
саратовской молодежи к труду» (n=200), «Восприятие жителями Саратова
качества соблюдения и защиты прав и свобод граждан» (n=429), 2015 г:
«Особенности досуговых предпочтений саратовцев» (n=200), «Отношение
населения г. Саратова к незарегистрированному браку» (n=240),

«Функциональность незарегистрированного брака во мнениях молодых
саратовцев состоящих в сожительстве» (n=40), «Ценностная карта современного
саратовца» (n=58), 2017 г: «Состояние национально-этнических и

межконфессиональных отношений в регионе» (n=1305).

Результаты диссертационного исследования позволили

сформулировать научные положения, выносимые на защиту:

1. Социально-ценностный потенциал, как концентрация внутренних духовных
потребностей личности, осознаваемых как важные в жизни позиции, качества или
объекты, в разной степени использующихся в повседневных практиках для
достижения или сохранения желаемых состояний, содержательно отраженных в
ценностном пространстве через призму представлений, потребностей, ориентаций
и действий, выступает структурирующей основой повседневных практик.
Понятие социально-ценностного потенциала повседневных практик включает два
содержательных компонента: структурный и динамический. Структурный
компонент фиксирует определенную конфигурацию плацентарных и

периферийных ценностей. Динамический компонент дает возможность рассмотреть характер их влияния на повседневную жизнь человека (мобилизационный, капсульный, ситуационный). Обращение к этой категории позволяет осуществить новый подход к проблематике повседневности, выстроив алгоритм многоуровневого анализа социально-ценностного потенциала как структурирующей основы повседневных практик.

2. Модель социально-ценностного потенциала повседневных практик является двухуровневой. С точки зрения значимости, влияния и структуры делится на 2 силовые зоны - ядро, как плацентарное пространство и периферию (периферийное пространство). Ядром выступает концентрация ценностей плацентарного пространства. Плацентарное пространство - это часть ценностного пространства, определяемая через призму значимости позиций, обеспечивающих комфортное, гармоничное повседневное существование человека, выполняющих смыслообразующую, жизнеобеспечивающую и защитную функции. Основными содержательными компонентами являются: семья, здоровье, образование, работа. Ценностное пространство, будучи частью социального, выступает как многомерное отражение представлений о благе и допустимых действий по их достижению. Его структура выражается в позициях рационального и эмоционального содержания. В основе эмпирической модели ценностного пространства находится ценностно-ориентационное единство, определяемое через дифференцирующие и интегрирующие параметры (под интегрирующими понимаются ценности, высокая значимость которых признается большинством, ценности единичных, индивидуальных стратегий – дифференцирующими). Периферийное пространство представлено ценностями гражданского порядка (толерантность, права и свободы, гражданственность), имеющими латентный (оказывающих опосредованное и локальное влияние на повседневные практики)

характер в социально-ценностном потенциале повседневных практик.

Локализация ценностей по оси мобилизационность-капсульность-

ситуационность в структурной модели определяет 3 ценностные группы:
значимые и инициирующие повседневные практики (семья, образование, работа,
толерантность), понимаемые и транслируемые, как значимые, но не
определяющие реальное повседневное поведение (здоровье, гражданские права и
свободы) и непосредственно зависящие от контекста событий

(гражданственность).

3. Авторский алгоритм многоуровневого анализа социально-ценностного потенциала повседневных практик раскрывает 5 уровней: 1 уровень – аналитический, заключающийся в семантике содержательного наполнения линейки последовательности рассмотрения от индивидуальной значимости ценности к ценностно-ориентационному единству. 2 уровень – инструментально-целевой, предполагающий конкретизацию фундаментальных и инструментальных ценностей. 3 уровень – модальный, позволяющий проанализировать распределение ценностей с дифференцирующих и интегрирующих позиций. 4 уровень – структурный, акцентирующий внимание на ядерной и периферийной зонах ценностного пространства. 5 уровень – процессуальный, ориентированный на выделение мобилизационных (инициирующих повседневные практики), капсульных (понимаемых и транслируемых, как ценности, но не определяющие реальное повседневное поведение) и ситуационных (непосредственно зависящих от контекста), влияющих на поведение человека в зависимости от сложившихся в конкретный период времени социально-экономических, политических и социальных условий. Данный алгоритм представляет разноуровневые подходы, что позволяет избежать фрагментарного представления о социально-ценностном потенциале и учесть разную оптику анализа, дает возможность показать структурное единство всех компонентов социально-ценностного потенциала повседневных практик. Модель не является закрытой и ограниченной и может быть использована при изучении содержания всего ценностного пространства, авторский фокус внимания сосредоточен на той его части, которая на сегодняшний день является содержанием социально-ценностного потенциала повседневных практик.

4. Ценность семьи стабильно находится в плацентарной зоне социально-ценностного потенциала и носит мобилизующий характер в повседневной жизнедеятельности россиян. Формализованная форма семейных отношений (брачный союз мужчины и женщины, имеющий официальную государственную регистрацию) является доминирующей в повседневных практиках. Именно она предопределяет уровень благополучия различных категорий населения, его репродуктивные ориентации, формы досуговых, трудовых и образовательных практик. Интегрирующий и мобилизационный характер ценности семьи определяет ее мощный социально-ценностный потенциал. Основными тенденциями содержательной трансформации являются: гарантированный уровень жизни высокодоходных и низкодоходных семей, увеличение возраста вступления в официальный брак, рост приемлемости незарегистрированных союзов, как пробных, увеличение репродуктивного возраста, снижение уровня рождаемости первых детей, увеличение уровня рождаемости вторых и последующих детей в семье, доминирование и рост пассивных форм проведения

досугового времени, рост ориентированности на повышение уровня материального благосостояния семьи, усиление роли высшего образования в родительских ориентациях.

5. В иерархической структуре социально-ценностного потенциала образование является плацентарной ценностью. Образование на сегодняшний день - не только декларируемая ценность, но и реально осознанная, реализуемая в четких и обоснованных поведенческих стратегиях. Основными векторами трансформации данной ценности являются: усиление инструментального характера значимости образования, распространение формального подхода в ситуации выбора направления образования (формализацию формируют мнимая престижность, балловая достаточность при поступлении и усиление ориентации на факт наличия профессионального образования), интеграция общественных позиций при выборе повседневных стратегий и дифференциация в контексте стратифицирующей роли образования, усиление нацеленности на высшее образование в родительских ориентациях социализации подрастающего поколения.

6. Работа, как плацентарная ценность, в повседневных практиках современных россиян заключается не только в возможности обеспечить средства к существованию, но и в расширении возможностей самореализации, коммуникации, повышении социального статуса. Это проявляется в степени удовлетворенности работой, тесно коррелирующей с возможностями принятия самостоятельных решений и карьерного роста. Интегрируя позиции большинства россиян, работа, как ценность выполняет мобилизационную роль, оставаясь важнейшей составляющей социально-ценностного потенциала повседневной жизни современного человека. Однако, этот потенциал во многом зависит от социально-экономической и политической ситуации в стране. Сращивание государства с крупным бизнесом приведет в перспективе к нарастанию инструментального характера ценности работы и инерционности ее потенциала. Развитие мелкого бизнеса будет способствовать расширению трактовок работы, как способа удовлетворения не только материальных, но и духовных потребностей россиян.

7. Общественная толерантность является периферийной, при этом имеет мобилизационный характер в социально-ценностном потенциале. Она определяет тенденцию поступательного развития в формировании гражданской идентичности. Высокий уровень толерантности солидаризирует российское общество. Национальная, религиозная, культурная, языковая толерантность, терпимость по отношению к девиантным группам, определяют высокий мобилизационный потенциал современного российского общества. Исключение составляет снижающийся уровень толерантности по отношению к западным странам, в связи с напряженной международной ситуацией последних лет и нетерпимое отношение к представителям сексуальных меньшинств. Кроме того, уровень толерантности значительно повышается по отношению к представителям аутгрупп в случае, если они попадают в зону плацентарного пространства человека, что может выступить толчком изменения аксиологических дистанций в поле гражданских ценностей россиян.

8. В структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик здоровье находится в плацентарной зоне, однако капсулируется в ряду значимых

ценностей, поскольку не оказывает существенного влияния на поведенческие стратегии россиян. Ценностный диссонанс в поле сознания и повседневных практик россиян проявляется в следующих моментах: здоровье ценно и значимо, но к мерам для его поддержания, сохранения и улучшения большинство россиян обращаются в случаях безысходности; здоровый образ жизни большинством россиян оценивается высоко, но в реальных практиках присутствует незначительно; психологическое здоровье – это неотъемлемый показатель общего здоровья человека, однако, забота об этом в повседневных практиках не встречается; ценность качества медицинских услуг признается всеми, однако, практики борьбы с его нарушениями не распространены.

9. В структуре социально-ценностного потенциала повседневных практик
ценности гражданского порядка являются периферийными и имеют
ситуационный характер. Ценности гражданского порядка претерпевают ряд
значительных изменений и подвержены негативным тенденциям: снижение
уровня социальной и политической активности, рост недоверия к действующей
власти, снижение индекса социальных ожиданий, снижение уровня патриотизма,
значительное доминирование семейной идентичности по сравнению с
гражданской. Идеальные представления россиян о гражданской солидарности
расходятся с действительными образцами их поведения. В гражданско-
идентификационных практиках населения России доминируют социально-
генетические стереотипы (идеальные ценностные позиции, не определяющие
реальное поведение). Волнообразный периодический кратковременный всплеск
гражданской солидаризации в современной России носит ситуационный характер
и угасает вместе с утратой актуальности, вызвавших их событий. Автор
предполагает, что при условии стагнации, т.е. сохранения доминирующих
позиций, уровень гражданской солидаризации в среднесрочной перспективе (к
2020-2025 году) останется низким, при этом будет расти доля политически
индифферентных групп населения. Уровень семейственности и рациональной
активности будет оставаться высоким и доминирующим в повседневных
стратегиях россиян.

10. На сегодняшний день ценность прав и свобод граждан в структуре
социально-ценностного потенциала повседневных практик является
периферийной, не мобилизует большинство россиян в реальных повседневных
практиках. По нашим данным, динамика возможности реализации гражданских
прав и свобод в России негативная. В качестве основных векторов изменений
данной ценности выступают следующие: снижение значимости ценности прав,
необходимых для свободной социально-политической активности и участия в
управлении государством; рост значимости гражданских прав, позволяющих
удовлетворить базовые потребности в выживании, стабильности и защите (право
на бесплатную медицинскую помощь, право на труд, право на социальное
обеспечение в старости, право на владение собственностью, право на бесплатное
образование и право на жизнь); снижение оценок возможности реализации прав,
непосредственно связанных с социальной составляющей государственной
системы и предполагающих государственное обеспечение доступности их
реализации для граждан страны; рост правовой незащищенности граждан;
осознание ситуаций нарушения прав и свобод практически не инициируют
попытки отстаивания своих гражданских интересов.

11. Результаты проведенного анализа позволили определить иерархию маркеров ценностно-ориентационного единства современных россиян по степени интеграции и дифференциации содержательных позиций социально-ценностного потенциала повседневных практик. Верхние позиции рейтинга занимают плацентарные мобилизующие ценности: семьи, образования, и работы, отраженные не только в сознании, но и повседневных практиках. Следующий кластер в иерархии представлен плацентарной капсульной ценностью здоровья, которая, по сути, представляет собой социально-генетический стереотип, поскольку не отражается в повседневных практиках большинства россиян. В третьем кластере маркеров ценностно-ориентационного единства объединяются периферийные: мобилизационная ценность толерантности, ситуационная ценность гражданственности и социально-генетический стереотип - права и свободы граждан. Эмпирическая модель социально-ценностного потенциала повседневных практик россиян формируется в контексте доминантной субсидиарной идеологии, такой децентрализации, когда все социальные проблемы решаются на субъектном уровне, когда социально-ценностный потенциал повседневных практик формируется самим человеком. Именно поэтому сегодня так четко эмпирически проявляются маркеры ценностно-ориентационного единства россиян. Все это выступило основанием трансформации структуры социально-ценностного потенциала повседневных практик. Так, гражданские ценности, являющиеся долгое время плацентарными, в современности становятся содержанием периферии социально-ценностного потенциала повседневных практик россиян.

Степень достоверности и апробация результатов. Достоверность результатов диссертационного исследования определяется обоснованностью теоретико-методологических положений, корректным использованием теорий в рамках социологии ценностей, социологии повседневности и экономической социологии, комплексным использованием как качественных, так и количественных методов, валидностью измерительных методик, непротиворечивостью аналитических технологий. Результаты авторских эмпирических исследований соотнесены с данными российских и зарубежных разработок.

Основные теоретические положения и выводы диссертации обсуждались в ходе методических семинаров и заседаний кафедр истории, теории и прикладной социологии, социальной информатики, социологии социальной работы СГУ им. Н.Г. Чернышевского. Кроме того, материал диссертационного исследования был представлен к обсуждению на научно-практических конференциях различного уровня. Наиболее значимыми являются: III Всероссийский социологический конгресс (Москва, 2006), XIV Международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2007), III, IV Всероссийская научная конференция «Сорокинские чтения» (Москва, 2007, Саратов, 2008), ежегодные научные конференциях социологического факультета Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского «Актуальные проблемы социально-политического развития современного российского общества» (Саратов, 2002-2008), «Российское общество в зеркале социологии» (Саратов, 2005-2008), «Проблемы идентичности в современном мире» (Саратов, 2007), Первый Всероссийский Форум молодых социологов «Социология в современном

мире: миссия и социальная ответственность» (Москва, 2007), «Молодежь в
политических процессах современной России (региональный аспект)» (Саратов,
2007), Творчество молодых – региону: 3 межрегиональная конференция
(Волгоград, 2007), «Проблемы идентичности в современном мире» (Саратов,
2007), «Социальная политика на региональном уровне: взаимодействие власти и
общественности» (Саратов, 2008), Стратегия инновационного развития России
как особой цивилизации в XXI веке: VI Всероссийская научная конференция
«Сорокинские чтения - 2010», Всероссийская научно-практическая конференция
«Россия и регионы в ракурсе инновационной модернизации» (Саратов. 2011), 2
Всероссийская научно-практическая конференция «Инновационный маркетинг и
менеджмент: теория и практика» (Саратов. 2011), Ежегодная всероссийская
научно-практическая конференция «Профессиональные ресурсы социальной
сферы: состояние, проблемы и перспективы» (Саратов. 2011), Международная
научная конференция «Гуманитарные науки в современном обществе:
Цивилизационные ценности и глобальные вызовы» (Саратов, 2012),

«Дыльновские чтения» (Саратов, 2013-2016). «Изменяющийся мир: общество,
государство, личность» (Саратов, 2014), «Этнический конфликт в современном
мире: социологический взгляд» (Саратов, 2014), III Международная научная
конференция « Современное общество: человек, власть, экономика» (Саратов,
2014), Всероссийская научно-практическая конференция «Поведенческие
зависимости в повседневной жизни: социальные проекции» (Саратов, 2014), 4
Международная научная конференция «Изменяющийся мир: общество,
государство, личность» (Саратов, 2015), «Стратегия социально-экономического
развития Саратовской области до 2030 года» (Саратов, 2015), Международная
научно-практическая конференция «Этнический конфликт в современном мире:
социологический взгляд» (Саратов, 2015), Всероссийская научно-практическая
конференция «Игровая зависимость как междисциплинарная проблема» (Саратов,
2015), Тринадцатые межрегиональные образовательные Пименовские чтения
«Традиции и новации: культура, общество, личность» (Саратов, 2015),
Международная междисциплинарная конференция «Калейдоскоп времени:
ускорение, инверсия, нелинейность, многообразие» (Саратов, 2015), «Риски в
социально-территориальном пространстве современной России» (Саратов, 2016),
Международная научно-практическая конференция «Дыльновские чтения»
«Социологическая диагностика современного общества» (Саратов, 2016),
Всероссийская научно-практическая конференция «Практики заботы в

современном обществе» (Саратов, 2016), XI Международная научная
конференция «Сорокинские чтения» - «Университет в глобальном мире: новый
статус и миссия» (Москва, 2017), Международная научно-практическая

конференция «Дыльновские чтения» «Социология 21 века: традиции и
инновации» (Саратов, 2017-2018), Международная научно-практическая

конференция «Жизненный мир личности: исследовательские перспективы» (Саратов, 2017), Международный научный симпозиум, посвященный 100 – летию гуманитраного образования в СГУ – «Диалог времен – прошедшего, настоящего и будущего» (Саратов, 2017).

Основные положения и выводы диссертационного исследования были также
апробированы в ходе реализации ряда научно-исследовательских проектов:
Саратовского межрегионального института общественных наук: «Будущее

России: взгляд из центра и регионов (социальная сфера общества) (2006-2007гг), «Трансформации и перспективы институтов власти в сравнительной динамике» в рамках аналитической программы «Развитие научного потенциала высшей школы (2006-2008гг)»; «Молодежь в политических процессах современной России (региональный аспект)» (2007г), «Трансформация социального механизма и основных векторов изменения властных отношений в современной России и регионе» (2007г); в рамках взаимодействия с Университетом штата Вайоминг (США) - международный грант USIA «Сравнительная социология» (2004-2005 гг.) - «Трансформация качества жизни: сравнительный социологический анализ в России и США», «Социальная безопасность в обществе риска в России и США»; ряда других проектов: «Конструктивные и деструктивные формы социализации молодежи в современной России» - в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы; «Опыт внедрения ФГОС учреждениями профессионального образования: мониторинг вузов и колледжей Саратова» - в рамках инициативного проекта Департамента развития профессионального образования Минобрнауки РФ; «Учимся жить вместе» - Благотворительный проект реализуемый в Саратовском государственном университете с 2012 года.

По теме диссертационного исследования опубликовано 73 научных работы, в том числе 18 публикаций в изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки Российской Федерации.

Структура работы определена исследовательской логикой и задачами. Состоит из введения, трех глав (9 параграфов), заключения, списка использованной литературы и приложений.

Историко-генетический анализ исследовательских стратегий изучения ценностных оснований повседневных практик

Современные исследователи генезиса понятия потенциал и его внедрения в социальные науки определяют его экономический контекст. Так, Т.В. Калинина22 упоминает работы Г. Беккера23 и Дж. Коулмана24. Идеи Беккера связаны с социально-профессиональной стратификацией общества, Коулман разделяет общественный капитал (потенциал) на физический, человеческий и социальный. Общественный потенциал, как родовое понятие еще Аристотелем трактуется как возможность общества для его стабилизации и развития. Деятельность, по его мнению, одно из главных условий реализации потенциала. Именно поэтому, повседневные практики, реализуемые через конкретные действия, и являются в нашем подходе исследовательским полем познания характера и структуры социально-ценностного потенциала. Определяя понятие ценностного потенциала нельзя оставить без внимания работы Нугаева М.А.25 В его классификации, с учетом специфики потенций человека (таланты, знания, качества), ценностный или духовно нравственный потенциал рассматривается как часть социального потенциала (субпотенциал), которая выражена системой ценностей, влияющих на мотивацию и поведение человека.

Идеи о значимости социального потенциала в формировании готовности российского общества к переменам отражены в работах А.И. Турчинова26, Каргаполовой Е.В.27 Системный подход, как методологию изучения социального потенциала использует Докторович А.Б.28

Большая часть современных публикаций, посвященных проблемам развития ценностного потенциала личности, общества, подготовлены в рамках социологии образования. Объединяет эти исследования общий педагогический подход. Сущность и педагогическая функциональность раскрыты в работах Поляковой А.А.29,Залесского Г.Е.30, где аксиологический потенциал личности рассматривается как цель и конечный результат образования. Аксиологический потенциал, как основа профессионального развития студентов рассмотрен в работах Бондаревской А.И.31,Мелекесова Г.А.32, Моисеевой Л.В.33, Трифоновой И.С.34 Обоснование механизмов формирования ценностных ориентаций представлено в работах Кирьяковой А.В.35

В точных науках под потенциалом понимается физическая величина, характеризующая силовое поле в конкретной точке36. Большой энциклопедический словарь дает трактовку, более применимую в гуманитарных науках. «Источники, возможности, средства, запасы, которые могут быть использованы для решения какой-либо задачи, достижения определённой цели; возможности отдельно взятого лица, общества, государства в определённой области»37. Понимая силовое поле, как концентрацию ценностных запасов, а конкретную точку как цель и задачу, в своем исследовании будем руководствоваться пониманием ценностного потенциала как явления, возможного для изучения и на уровне сознания человека, и на уровне его повседневных практик. Именно это мы будем учитывать при создании авторской модели изучения социально – ценностного потенциала повседневных практик.

Ценность, как междисциплинарное понятие изучается в разных социально – гуманитарных науках. Каждая из них имеет достаточно оснований выступать теоретико-методологическим базисом исследования в рамках аксиологической стратегии. При этом, выбор концепции исследователем сопряжен, прежде всего, с его собственной позицией и возможностью решить поставленные цель и задачи. Однако, для обоснованности выбора необходим исторический анализ существующих работ, философских, антропологических, психологических, социологических, культурологических. В задачи нашего диссертационного исследования не входит подробный исторический обзор подобных работ, поскольку этому посвящено не одно фундаментальное исследование38, однако традиционный алгоритм аналитической работы этого требует. Наибольший интерес для нас будут представлять работы социологов и философов. Обратимся к изданиям энциклопедического характера.

Философская энциклопедия39 дает следующее определение: ценность философское и социологическое понятие, обозначающее, во-первых, положительную или отрицательную значимость какого-либо объекта, в отличие от его экзистенциальных и качественных характеристик (предметные ценности), во-вторых, нормативную, предписательно-оценочную сторону явлений общественного сознания (субъектные ценности, или ценности сознания).

Ценность - отношение между представлением субъекта о том, каким должен быть оцениваемый объект, и самим объектом. Если объект соответствует предъявляемым к нему требованиям (является таким, каким он должен быть), он считается хорошим, или позитивно ценным; объект, не удовлетворяющий требованиям, относится к плохим, или негативно ценным; объект, не представляющийся ни хорошим, ни плохим, считается безразличным, или ценностно нейтральным. Ценность как отношение соответствия объекта представлению о нем является противоположностью истины как отношения соответствия представления объекту40.

Ценность - термин, широко используемый в социологической литературе для указания на человеческое, социальное и культурное значение определенных явлений действительности. По существу, всё многообразие предметов человеческой деятельности, общественных отношений и включённых в их круг природных явлений может выступать в качестве «предметных ценностей», как объектов ценностного отношения, т. е. оцениваться в плане добра и зла, истины или неистины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого и т. д. Способы и критерии, на основании которых производятся сами процедуры оценивания соответствующих явлений, закрепляются в общественном сознании и культуре как «субъектные ценности» (установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты, выраженные в форме нормативных представлений), выступая ориентирами деятельности человека. «Предметные» и «субъектные» ценности являются, т. о., как бы двумя полюсами ценностного отношения человека к миру41.

Слово «ценность» («аксиа») впервые упоминается Диогеном Лаэртским в описании философских рассуждений стоиков. Как сообщает древнегреческий мыслитель, для стоиков «ценность ... есть, во-первых, свойственное всякому благу содействование согласованной жизни; во-вторых, ... польза, содействующая жизни, согласной с природой;... в-третьих, меновая цена товара, назначаемая опытным оценщиком»42. Существуют упоминания и более ранних работ, в частности, древнеиндийский трактат «Артхашастра» («артха» -ценности, блага)43.

В античности складываются первые теоретико-ценностные концепции. Так, Платон дает одну из первых аксиологических классификаций — иерархию элементов блага. В своих социально-политических размышлениях, выражая личные идеалы, он создает модели совершенной жизни в идеальном государстве, образы человека и его достойного существования, власти, воспитания, труда, что можно охарактеризовать как набор античных ценностных идеалов44.

С точки зрения Аристотеля, следует различать субъективную оценку и объективную ценность в структуре ценностного отношения45. Аристотель, рассматривая в «Большой этике» отдельные виды благ, впервые вводит термин «ценимое» («тимиа»). Он выделяет ценимые («божественные», такие как душа, ум) и хвалимые (оцененные, вызывающие похвалу) блага, а также блага возможности (власть, богатство, сила, красота), которые могут использоваться как для добра, так и для зла. У Аристотеля, по его собственным словам, «благо может быть целью и может не быть целью»46. По мнению Аристотеля, благо может находиться в душе (таковы добродетели), теле (здоровье, красота) либо вне того и другого (богатство, власть, почет). Высшим благом у Аристотеля яв ляются добродетели («аретэ»), т. е, этические ценности. Добродетели, в свою очередь, разделяются Аристотелем на мыслительные (такие как мудрость, сообразительность, рассудительность) и нравственные (щедрость, благоразумие), в соответствии с его противопоставлением разумной и страстной частей души47, по словам Аристотеля, первые могут быть сформированы посредством обучения, вторые - посредством воспитания соответствующих привычек. Как справедливо отмечает Б. Расселл, в этике Аристотеля мыслительные добродетели являются целями личности, а нравственные - только средствами их достижения48.

Мобилизационный характер ценности семьи в ракурсе влияния на повседневные практики россиян

Семья — основанная на браке или кровном родстве малая группа, члены которой связаны общностью быта, взаимной помощью, моральной и правовой ответственностью347. Э. Гидденс понимал под семьей «группу людей, связанных прямыми родственными отношениями, взрослые члены которой принимают на себя обязательства по уходу за детьми». В контексте данного определения родственными отношениями считаются отношения, возникающие при заключении брака (то есть получившего признание и одобрение со стороны общества сексуального союза двух взрослых лиц) либо являющиеся следствием кровной связи между лицами348.

Первую половину XIX века принято считать началом активного изучения семьи. Одним из первых трудов стало "Материнское право" Иоганна Якоба Бахофена, где семья предстает как результат Божьего промысла. В истории возникновения социологии семьи упоминаются также имена Мак-Леннана, который также устанавливал первичность материнского права и Г. Моргана, учение которого отрицало не только божественную сущность происхождения семьи, но и единобрачие, как единственно возможную форму отношений.

Как отрасль социологического знания социология семьи оформляется уже в XX веке. О. Конт рассматривает семью как универсальное общечеловеческое явление. Из совокупности семей образуется общество. При этом семья, передавая традиции из поколения в поколение обеспечивает социальный механизм прогресса. Э. Дюркгейм рассуждал о семье в контексте теории социальной солидарности и понятия аномии. Разрушение традиционных ценностей в отсутствии новых нарушает общественную солидарность, рождая состояние аномии. Для семьи это представляется особо опасным явлением. Понимающая социология М. Вебера ориентирует на рационализацию и оптимизацию семейных отношений. В частности, типы социальных действий вполне могут быть применимы в описании и интерпретации различных типов семейных отношений.

Материалистическое понимание семьи Марксистами сводилось к рассуждениям о процессах производства. Социальная история непосредственным образом связана с производством средств к жизни и производством самой жизни. Интересным представляется материалистический взгляд на моногамию. Исключительность половой любви предполагает единобрачие. Брак основанный на любви будет существовать до тех пор, пока существует любовь. Именно этот факт освобождает от обязательной пожизненности. Новые формы моногамии будут предполагать свободу развода. Подтверждением данных прогнозов является современная социальная реальность.

Советские обществоведы чаще оперируют понятием «социалистическая семья», понимая ее как новую историческую форму.

Буржуазный брак, в противовес, как продут разлагающегося капиталистического общества, деградирует. Эти позиции прочно укрепляются в сознании советского человека. Именно это и ознаменовало длительный «застой» в развитии отечественной социологии семьи. Темы семьи не касаются издатели даже популярной литературы. К числу немногочисленных брошюр послевоенного периода можно отнести "Советская семья и дальнейшее ее укрепление" М. И. Лифанова349. Сегодня в России это издание представлено в продаже как антикварное. Впервые речь идет не о пропаганде аскетического образа жизни во имя всеобщего блага, а о необходимости укреплять домашнее хозяйство и личную собственность, о механизации домашнего быта, о необходимости производства и обретения бытовой техники. Уже после 20 съезда партии становятся особенно актуальными вопросы условий жизни, недостатка жилья, товаров и услуг.

К концу 60 – х годов XX столетия начинает развиваться отечественная социологическая школа. При институте социологических исследований создается сектор изучения семьи, который возглавил А.Г. Харчев350. Нельзя в этой связи обойти имена наиболее известных исследователей: Голофаста В.Б.351, Васильевой Э.К. 352, Соловьева Н.Я. 353, Антонова А.И. 354, Бестужева-Лады И.В. 355, Бойко В.В.356, Волкова А.Г.357, Голод С.И. 358, Кона И.С.359, Королева Ю.А.360., Мацковского М.С.361 Переведенцева В.И.362 Синельникова А.Б.363, Соловьева Н.Я.364, Янковой З.А.365, Фотеевой Е.В.366 и др.

Советские социологи активно вовлекаются в международные дискуссии, посвященные изучению семьи. В числе обсуждаемых вопросы репродукции и воспитания, ролевых распределений, материнства, разводов и.т.д. Нужно сказать, что данные аспекты существования и функционирования семьи не менее актуальны и в современных социологических исследованиях. Поиск путей стабилизации семьи, как в научной теории, так и государственной социальной практике остается одним из важнейших вопросов современности.

Современный этап в развитии социологии семьи характеризуется плюрализмом научных подходов.

Функционалисты анализируют семью с точки зрения ее функций или потребностей. Еще Т. Парсонс к функциям семьи, как и любой другой социальной системы, относил: адаптационную, функцию целедостижения, интеграционную, самосохранительную.

В теории конфликта семья рассматривается как место борьбы, как отражение общественных конфликтов. Конфликтов избежать невозможно, они – обратная сторона интеграции. Доказательством стабильности семьи является возможность разрешать конфликты.

Гендерная социология раскрывает особенности взаимоотношения полов. Чаще исследования посвящены вопросам гендерного неравенства, статусу женщины, роли женщины в ведении домашнего хозяйства. Отсюда возникли ряд феминистских концепций.

Символический интеракционизм и теория обмена рассматривают семью как поле взаимодействия людей и обмена ценностями, имеющими социальную значимость. Общепринятые нормы, правила, оценки – являются ориентирами в поведении людей.

Современная российская семья все чаще становится объектом социологического внимания, поскольку трансформационные изменения касаются как ее характеристик, так и особенностей функционирования. Семья и соответствующие установки на сегодняшний день остаются базовыми в рейтинге значимости ценностей плацентарного пространства. Это доказывают результаты авторских лонгитюдных исследований.

Среди опрошенных респондентов в 2006 году367 большинство (почти 52%) имеют семью, из них 47% состоят в браке и 5% проживают совместно без регистрации. Это свидетельствует о том, что до сегодняшнего дня наиболее приемлемой формой совместного проживания является зарегистрированный брак.

Однако, статистические данные по Саратовской области свидетельствуют о снижении численности регистраций брака и увеличении числа разводов.

Тенденцию снижения количества заключенных браков можно зафиксировать начиная с 2012 года. Рост числа разводов наблюдается с 2011 года. Только в 2017 году произошел первый положительный скачок. На 5 % по сравнению с 2016 увеличилось число заключенных браков и на 2% снизилось число разводов369. Выявленные региональные тенденции полностью совпадают с общероссийскими (см. приложение 5).

Определяя особенности распределения семейного положения по возрастным генерациям370, выяснилось, что на наш взгляд, вполне логично и соответствует параметрам генеральной совокупности, среди групп женатых, формально женатых, разведенных и вдовых больше всего представителей средней генерации. Среди холостых и проживающих в незарегистрированном браке большую часть составляют представители младшей генерации. Таким образом, сожительство является наиболее приемлемой формой брака для младшего поколения. Это свидетельствует о происходящих изменениях внутри ценности «семья», свидетельствующих о распространенности и приемлемости альтернативных форм брака в долгосрочной перспективе. В подтверждение данной тенденции приведем фактические доказательства.

По результату нашего исследования 2006 года число незарегистрированных браков составило 9% от общего числа состоящих в браке. По данным Всероссийской переписи 2010 года за межпереписной период в Саратовской области увеличилось число незарегистрированных брачных союзов: с 63 тыс. (9,8% от общего числа браков) – в 2002 г. до 80 тыс. (13%) – в 2010-ом371. Более того, по данным нашего исследования 2015 г372 этот показатель вырос до 14,5%. Таким образом, можно говорить о тенденции все большего распространения в обществе незарегистрированной формы брака. Однако, и у этой тенденции есть ряд особенностей и характеристик. В 2010 году под руководством автора студентами было проведено социологическое исследование «Отношение населения г. Саратова к незарегистрированному браку»373. Большая часть саратовцев главным условием существования незарегистрированного брака считают совместное проживание. Совместное ведение хозяйства, наличие детей, общей недвижимости упоминались в качестве условий редко.

Здоровье, как социально-генетический стереотип в социально-ценностном потенциале повседневных практик россиян

Актуальность данной проблематики обоснована не только повышенным вниманием к здоровью нации представителей власти, что, в частности отражено в посланиях президентов Р.Ф. к Федеральному собранию Р.Ф., но и осознанием большей частью российского населения высокой значимости ценности здоровья. Об этом свидетельствуют различные исследования как Федерального, так и регионального значения. К их числу можно отнести и авторское, результаты которого и будут описаны ниже.

Говоря об истории обращения к вопросам здоровья в социологическом контексте, можно констатировать ее скупость. Так, социология здоровья, как отрасль социологического знания зарождается лишь 60 годы 20 века в зарубежной и в 80 г. - в отечественной социологии. До этого исследования здоровья населения реализовывались в рамках медицины, демографии. В рамках медико - социальных исследований общественное здоровье определяется как здоровье популяции, общества в целом; определяется как «наука и искусство профилактики заболеваний, продления жизни и укрепления здоровья через организованные усилия и осознанный выбор общества, организаций, государственное и частное, общинное и индивидуальное»471. П.И. Калью анализируя большое количество определений здоровья сводит их к 4 содержательным концепциям472:

Медицинская модель — для определений, содержащих медицинские признаки и характеристики; здоровье как отсутствие болезней и их симптомов

Биомедицинская модель — отсутствие субъективных ощущений нездоровья и органических нарушений

Биосоциальная модель — включаются рассматриваемые в единстве медицинские и социальные признаки, при этом приоритет отдаётся социальным признакам

Ценностно-социальная модель — здоровье как ценность человека.

Наше эмпирическое исследование реализовано в синтезе биомедицинской и ценностно-социальной модели. Эмпирическая измерительная модель состояла из рядя индикаторов субъективного характера, таких, как например: субъективная оценка состояния своего здоровья, степень влияния здоровья на качество жизни, так и объективно-социального: отношение к здоровому образу жизни, особенности зравоохранительного поведения, место здоровья в системе ценностей, обращения к медиации в сфере медицины.

Здоровье, понимаемое как биопсихосоциальное благополучие, представляет собой условие для активной трудовой деятельности, социальных и психологических взаимосвязей с другими людьми. Достигнутый уровень психологических и социальных взаимосвязей с микро- и макросредой является тем фактором, который не только стимулирует, но и тормозит, препятствует активной деятельности человека по улучшению качества своего здоровья. Человек, решая отказаться от вредных привычек, вести здоровый образ жизни, обращаться в медицинские учреждения с целью профилактики заболеваний, задается вопросом о конечной цели этих действий. Он решает для себя вопрос «зачем мне это нужно?». Отвечая на него, человек определяет, какие потребности и в какой степени будут в этом случае удовлетворены, какова будет степень полученного при этом удовольствия и уровень достигнутого благополучия. Система жизненных ценностей личности является при этом решающим фактором473.

Результаты авторского исследования свидетельствуют о высокой рейтинговой позиции здоровья в списке значимых ценностей474 плацентарного пространства. При этом индивидуальные субъективные позиции не расходятся с общественно-декларируемыми. Однако, наша модель анализа предполагала выявление когнитивных аспектов, т.е. содержания в понимании значимости каждой конкретной ценностной позиции, через призму ориентаций и реальных действий – стратегий человека. В этом контексте выявлено достаточно много противоречий:

1. Здоровье ценно и значимо, но к мерам для его поддержания, сохранения и улучшения большинство россиян обращаются в случаях безысходности.

2. Здоровый образ жизни – это хорошо, но ведут его немногие.

3. Психологическое здоровье – это неотъемлемый показатель общего здоровья человека, но об этом мало кто задумывается и беспокоится.

4. Многие сталкиваются с некачественными медицинскими услугами и проблемами в функционировании системы медицинского обслуживания, но прилагать усилия по отстаиванию своих интересов мало кто решается.

Обратимся к доказательствам существования данных противоречий. По результатам авторских опросов 2006 и 2010 гг. около 88% опрошенных здоровье выбрали как значимую жизненную ценность, вошедшую в рейтинге в пятерку общезначимых. Однако похвастаться отличным здоровьем по субъективным ощущениям могут немногие. И по данным опроса 2010 г.475 и 2013 г.476 лишь 8% опрошенных саратовцев оценили собственное здоровье как отличное, практически никогда не болеют и не имеют хронических заболеваний. Почти 40% опрошенных свое здоровье оценили как удовлетворительное, при этом имеют хронические заболевания, чуть меньше (38,5%) - как хорошее, болеют очень редко. На плохое и очень плохое здоровье сослались чуть больше 13% опрошенных (таблица 74). Таким образом, чуть больше 45% Саратовцев не имеют явных проблем со здоровьем. В контексте высокой значимости ценности здоровья этот показатель невысок.

Корреляционный анализ выявил прямую зависимость состояния здоровья от ряда социально – демографических показателей – возраста, пола, уровня материального благосостояния семьи. Так, чем старше респондент, тем ниже его оценка здоровья (таблица 75).

Оценка состояния здоровья мужчинами значительно выше, чем женщинами. Отличным считают свое здоровье мужчин в 2, 5 раза больше, чем женщин, плохим – в 3,5 раза меньше, чем женщин. Однако, мы не решимся утверждать об этом факте как объективно существующем в рамках медицинского подхода. Вероятнее всего, оценки состояния здоровья женщинами имеют более высокий уровень критичности, что имеет сугубо социально – психологический характер (таблица 76).

Дальнейший корреляционный анализ выявил зависимость: чем выше уровень материального благосостояния респондента, тем выше его субъективная оценка состояния здоровья. Более 70% опрошенных с высоким уровнем благосостояния оценили свое здоровье как хорошее, с материальным положением выше среднего и средним таких чуть больше 40%, среди низкодоходных групп хорошим свое здоровье определяли от 20 до 30% респондентов. Вероятно, на сегодняшний день качественные медицинские услуги и препараты по профилактике и лечению заболеваний доступны лишь высокодоходным группам населения (таблица 77).

Место ценности прав и свобод в гражданских позициях и практиках населения России

Изучение особенностей гражданской идентичности позволило нам доказать прочность критерия законопослушности в сознании россиян. Соблюдение законов РФ, определяется как наиболее важная характеристика настоящего россиянина. Несмотря на это, около 70% опрошенных нами в 2006 году указывали на свою правовую незащищенность. И сегодня мало что изменилось. Соблюдение и защита гражданских прав и свобод человека в системе ценностей современного человека имеет высокую значимость. Доказывают это многочисленные современные исследования как регионального, так и федерального значения.

Статья 2 Конституции Российской Федерации гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства»524. Однако, ситуация с соблюдением прав и свобод граждан ни в одной стране мира не идеальна525. Материалы российских НПО, подготовленные для Универсального периодического обзора по России в Совете ООН по правам человека свидетельствуют о наличии негативной динамики в процессе соблюдения прав и свобод граждан России. В частности речь шла о внесении изменений в законодательство, значительно ограничивающих, в том числе под предлогом обеспечения безопасности, все основные права и свободы граждан; развитии «идеологического» нормотворчества: замещение юридических положений идеологическими понятиями; доминировании избирательного правоприменения по политическим и экономическим мотивам; снижении прозрачности и подотчетности власти, рост произвола и безнаказанности чиновников, ослабление механизмов защиты и восстановления прав. В результате растет неверие общества в правовые механизмы и эффективность демократических процедур и институтов526.

Гарантия осуществления гражданских прав и свобод является неотъемлемой частью государства, гражданского, демократичного общества. В ходе исследования «Дифференциация социального пространства региона» в 2006 году мы просили респондентов оценить возможности реализации прав и свобод в Российской Федерации.

Наибольшие процентные показатели сосредоточены практически по всем пунктам в графе реализуется, за исключением права на участие в управлении государством, на благоприятную окружающую среду и равенство перед законом. В этих случаях большинством выбран вариант «не реализуется». Рассчитав дисперсию по каждому пункту шкалы (таблица 1 приложения 3), были получены несколько групп прав и свобод (таблица 2 приложения 3). Основанием группировки выступила степень согласованности, интеграции респондентов в оценках. Заслуживают внимание 2 последние группы с наибольшим коэффициентом согласованности. Так оказалось:

- Право на свободу совести и вероисповедания реализуется

- Право на благоприятную окружающую среду не реализуется

- Право на участие в управлении государством не реализуется

Право на равенство перед законом не реализуется

- Право на получение общего среднего и профессионального образования реализуется

С подобными оценками согласились большинство опрошенных.

Сегодня мы можем говорить о негативной динамике, относительно данных 2006 года. Общероссийское исследование Высшей школы экономики 2014 года527 статистически это доказывает. В своих представлениях о том, какие гражданские права являются наиболее важными, россияне отталкиваются от базовых потребностей в выживании, стабильности и защите. Рейтинг прав и свобод отражает ожидания большинства, что государство будет выполнять свои социальные функции. В пятерку наиболее важных прав входят (по убыванию частоты упоминания): право на бесплатную медицинскую помощь, право на труд; право на социальное обеспечение в старости; право на владение собственностью; право на бесплатное образование и право на жизнь. Все эти права непосредственно связаны с социальной составляющей государственной системы и предполагают государственное обеспечение доступности этих прав для граждан страны. Что касается прав, необходимых для свободной социально-политической активности и участия в управлении государством, то по данным опроса они волнуют россиян заметно меньше. Особенно редко опрошенные причисляют к наиболее важным, право на участие в управлении обществом и государством, право избирать своих представителей в органы власти; право на создание самостоятельных обществ, союзов, объединений, представляющих и отстаивающих права граждан; свободу распространения информации любым законным способом; свободу собраний, манифестаций, митингов, демонстраций528.

Общероссийские данные подтверждают и результаты нашего исследования, проведенного в декабре 2014 года531. Изучение качества правозащитной работы в регионах России актуально как никогда. Высокие темпы информатизации российского общества стимулируют рост интереса населения не только к примерам повседневных практик532 россиян в правовом пространстве, но и доступной профессиональной юридической литературе. Кроме того, мониторинги качества правозащитной работы в регионах чаще проводятся в рамках ежегодной отчетности о работе государственных структур, осуществляющих подобную деятельность.

Общая ситуация по защите прав человека на территории саратовской области большинством опрошенных саратовцев оценена как удовлетворительная. Около 50% указали на то, что поддержка граждан, права которых нарушены, осуществляется, однако, недостаточно. Треть респондентов считают, что защита прав человека практически не ведется, с тем, что защитой прав человека никто не занимается и позицией о том, что права граждан защищаются в большинстве случаев согласились по 10% опрошенных, оценили правозащитную ситуацию как отличную, когда права граждан защищаются в полной мере, чуть более 1% опрошенных саратовцев.

Исследовательские гипотезы о гендерной, возрастной, образовательной специфике оценки правозащитной ситуации в ходе дальнейшего анализа были опровергнуты. Однако, подтвердилась гипотеза о влиянии уровня материального благосостояния семьи на общую оценку ситуации по защите прав граждан. Так, оказалось, чем выше уровень материального благосостояния семьи респондента, тем выше оценка правозащитной ситуации. Вероятно, уровень жизни человека изначально влияет не только на вероятность оказаться в ситуации нарушения права гражданина, но и уверенность в отстаивании своих прав и решении проблемных ситуаций.

Волнуют саратовцев в большей степени социально – экономические условия организации повседневной жизни человека. Так, к числу наиболее актуальных, тревожащих проблем, горожане отнесли дороговизну лекарств, отсутствие социальных гарантий на случай болезни и старости, жилищную проблему, плохое материальное положение, недоступность медицины, уличную преступность, отсутствие возможности дать детям бесплатное образование, недоступность правосудия. В ходе анализа выявлены некоторые гендерные, возрастные и статусные особенности в оценке наиболее актуальных проблем. Женщин, в большей степени, чем мужчин волнуют вопросы доступности лекарств и медицинских услуг, а также уличная преступность. Мужчины практически в два раза чаще упоминали недоступность правосудия (таблица 103).

Для представителей старшего поколения533 в большей степени актуальны вопросы доступности лекарств и медицинских услуг, а также социальных гарантий на случай болезни и старости. Уличную преступность, плохое материальное положение и проблемы с жильем чаще других упоминали самые молодые респонденты. Отсутствие возможности дать детям бесплатное образование в большей степени волнует представителей среднего поколения (таблица 104).