Введение к работе
Актуальность исследования.
Актуальность исследования глубинного дейксиса, прошедшего через диахронные фазы культуротекетостроительства, определяется его связью с новыми тенденциями в развитии интегративной науки о тексте.
В последнее время, как известно, теория текста, бывшая ранее только филологической парадигмой, охотно и заинтересованно воспринимает теоретические результаты других, параллельных гуманитарных наук, трактующих текст или применяющих те или иные специальные методики его изучения.
В конце столетия текст выдвигается в эпицентр научного дискурса. «Всякая наука, даже не гуманитарная, отныне, согласно постструктуралистским представлениям, отчасти является «наукой о тексте» или формой деятельности, порождающей «художественные» тексты. В то же время, поскольку всякая наука теперь ведает прежде всего «текстами» («историями», «повествованиями»), литературоведение перерастает собственные границы и рассматривается как модель науки вообще, как универсальное проблемное поле, на котором вырабатывается методика анализа текстов как общего для всех наук предмета»1
Такое положение дел требует консолидации разнонаправленных аналитических методологий. Рассматриваемый в диссертации подход позволяет выявить возможности продуктивного междисциплинарного взаимодействия, поскольку становится заметным тот факт, что основную тяжесть решения острейших концептуальных проблем современной «нарративной науки», эпицентрической по отношению к культуре, берет на себя не столько филология, сколько философия, в частности, философия культуры, культурология, семиотика и герменевтика.
В этой связи М.СКаган, например, ставит в направлении «развития междисциплинарных и трансдисцишшнарных исследований, объединяющих все отрасли гуманитарного знания», такие цели, чтобы их «взаимное опыление» способствовало развитию каждой из них, а философия культуры стала «своего рода общей почвой», на которой будут произрастать «все гуманитарно-культуроведческие дисциплины»^ Только взаимообогащающая методология указанных наук в своей совокупности обретает эффективную способность проникновения в глубь накопившихся в течение длительного времени проблем.
Актуальная целенаправленность работы состоит, таким образом, фактически в том, чтобы репродуктивно-синтетическим путем с участием
1 Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм.-M.,J996,a5.
целой группы единонаправленных наук декодировать естественные влияния и структурные отпечатки культуры на диахронно-сивхронной орто-гонали культурогенной эволюции текста.
Отсюда возникает вопрос: что требуется предпринять в целях максимально эффективного анализа литературно-художественного текста, испытавшего на своем пути становления, т.е. в практике неизолированного эволюционного культурогевеза множество разнообразных влияний со стороны всего того, что создано культурой в целом?
Благодаря ответу на данный вопрос можно определить специфические свойства, придавшие виртуальному и актуальному тексту его современный архетигопеский облик, а именно, вид глубинной, многоуровневой и многоярусной семаигппсо-семиотмческой формы, несущей на себе слои и пласты исторических трансмутаций - главной заботы последовательного диссертационного анализа.
Предлагаемый в работе семводейктический вариант «глубинной теории текста» впитал в силу необходимости современные течения аналитической мысли - модернизм, постструктурализм, постмодернизм, де-конструктивизм, что должно было, по идее, послужить на пользу новейшим и актуальнейшим аналитико-интерпретативным методикам рассмотрения текста, способного принять на себя ведущую роль в культуре.
Для заявленных целей в диссертации под определенным углом зрения актуализировались с выходом на дальнейшие исследовательские перспективы - фундаментальные отечественные и зарубежные теоретические направления в сфере структурного изучения литературно-художественного текста, созданные Ю-М.Лотманом и В.Я.Проппом, достижения отечественной,» также французской, польской, итальянской литературоведческой семиотической мысли, теоретические взгляды М.М.Бахтина, М.СКагана, Л.С.Выготского и других видных ученых, так или иначе трактовавших культуру или ее текстообразовательную, метафизическую, эстетическую, культурологическую или психологическую среду.
Следует отметить, что наиболее благотворное влияние на нашу исследовательскую стратегию оказала отечественная филологическая герменевтика, представленная в лице Н.О.Гучинской и Г.И.Богина.
Степень разработанности проблемы.
Средством деконструктивиого анализа архетшшческого текста в диссертации является дейксис, который, представляя одно из важных понятий в психологии, лингвистике, лингвистике текста, теории и практике языковой коммуникации, не претендует пока еще на сколько-нибудь функционально или концептуально весомую роль в культурологии.
Тем не менее, при презентации степени разработанности поставленной проблемы мы говорим о двух названных таксономиях - коммуникативно-языковой, эпистемологически изначальной, и культурологической, продолжающей. Развертывание деистической парадигмы начинается с «элементарного дейксиса», каковым является дейксис местоименный.
г Каган М.С. Философия культуры. - СПб, 1996, с 8. 4
Дейксис сам по себе (греч. deixis - указание) обозначает указание в смысле лексического значения или грамматико-шнтакеичеекой функции. Любое высказывание, речь, текст так или иначе соотносятся с вне-языковой и внутриречевой ситуацией, в которой они порождаются и в этом смысле «дейксис служит для актуализации компонентов ситуации речи и компонентов денотативного содержания высказывания»1
Главное внимание в лингвистическом дискурсе привлекается к тлі. «ролевому дейксису» как указанию на участников речевого акта, то есть говорящего и адресата, местоимениям 1-го и 2-го лица, указанию на предмет речи, местоимениям 3-го лица.
Дейксис выражает также степень отдаленности объекта высказывания, временную и пространственную локализацию сообщаемого факта и как один из способов грамматической, анафорической референции соотносится с номинацией в едином акте речеобразования.
В последнем функциональном значении дейксис вторгается в текстообразовательную сферу (через опосредующие модели субституции, репрезентации и местоименно-дейктическую модель текстопостросния) со всеми вытекающими отсюда последствиями: поскольку парадигма текста является парадигмой культуры, то и сам операциональный аппарат становится принадлежностью последней.
Признаем, что указанный фактор парадигматической транспозиции чреват нежелательной тенденцией его системного «размывания» (требуется все больше и больше эпистемологического воображения, чтобы локализовать благоприобретенные культурологические функции в операциональном ареале общеизвестных), а также необозримым ракурсом открывающихся эвристических перспектив.
В этих перспективах культура, как некая гигантская рассчетная матрица, «раскатывается» от горизонта до горизонта и подставляется вместо текста: текст становится «семиотическим монитором» культуры. (Его узкий внутренний просцениум забыт и заброшен вместе с претенциозной лингвистикой текста. Аналитик теперь имеет дело с бескрай' ним универсумом эволюционных звеньев культурного семиозисаЛ
При этом операциональный язык, эта труднопостигаемая и труд-ноизвлекаемая из субстрата алгебра науки, остается общепонятным, межпредметным и синтетическим - текстуальным.
Из возникающей отсюда перспективы «тотального семиотического дизайна» культуры предпочтение должно быть отдано его неисследованному и древнейшему субстрату - генетической глубине как первопричине и стратегическому плану культурной эволюции.2
1 Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990, с. 128. 1 Желание проникнуть в нее выражается в последнее время все настойчивее, стоит только вникнуть в смысл и науковедческую атмосферу нижеследующего высказывания, в какой-то мере имеющего отношение к актуальной теме диссертации: «Можно сказать, что символы как мифы культуры читались исследователями по вертикали, а
Надо признать, что богатой и разносторонней эволюции деистического понятийного аппарата в его широком концептуальном значении способствовали такие исследователи античности и современности, как Аристотель, Дискол, В.Гумбольдт, Г.ГШавский, А.АЛотебня, ГЛауль, Ч.Пирс, Б.Рассел, Ч.У.Моррис, К.Вакернагель, К.Бругман (впервые использовавший узкий термин «дейксис»), К.Бюлер (предоставивший науке его широкое функциональное определение), Л.Блумфилд, В.Е.Коллинсон, А.Фрей, Ф.Боас, Э.Сепир, М.Сводеш, Ш.Балли, К.Хегер, Э. Кассирер, Р.Якобсон, Э.Бенвенист, Л.Теньер, ДжЛайонз, В.В.Вішоградов, Н.Д.Арутюнова, Ю.ССтепанов, Р.Харвег, Ч.Филлмор, Г.Рау, К.Зеннхольц, Е.Курилович, Д.Вундерлих, В,Клейн, И.А.Стернин, Ю.А.Левнцкий, Е.В.Падучева, М.И.Откупщикова, Е.М.Вольф и другие.
Судя по именам перечисленных ученых, фронт прагматнзации дейксиса в гуманитарных науках и культуре в целом обязан быть максимально широким и оптимально продуктивным.
Однако грандиозные исследовательские перспективы дейксиса все же не способствовали в конечном итоге преодолению узких рамок лингвистики текста или коммуникативной психологии и его превращению в предмет обсуждений с позиций культурологии, философии, эстетики, герменевтики и семиотики, т.е. с позиций всеохватного унитарного взгляда.
Широта и многообразие функциональных валентностей сами по себе, увы, не являются аргументом. Так что, к сожалению, лингво-психо-логическая, информационная или иная интерпретация дейксиса к разрабатываемому на нашем материале деистическому аппарату имеет лишь косвенное отношение, если только не узаконить, наконец, восприятие дейксиса не только как коммуникативного, но также и как феномена -одного из важнейших топосов структуральной гуманитарной культуры.
Культурогенный дейксис может и должен рассматриваться, подобно полярной рече-языковой дихотомии «указание - называние», в глобальном контексте культуротекстостроительства как основополагающая конструктивная пара: «культурная материя - организация». Как шиф-терпая система, он способен «распасовывать» культурную субстанцию по всем сферам и уровням, горизонталям и вертикалям Текста.
символы как мифы цивилизации по горизонтали. Символ-миф уводил с поверхности культуры сегодняшнего дня в ее архаические пласты, хранящие символику бессознательного. Для экзистенциалистов, персоналистов, неофрейдистов, представителей философской антропологии символ - это тоннель, «лаз» в подполье культуры, соприкосновение с невидимой глазу плазмой, создающей своими импульсами напряжения на поверхности культуры, конфликты современной жизни. Их корни - там, в глубинах бытия. И философия культуры спускается к ним, к Эросу и Танатосу, жизни и смерти. Горизонтальное оке измерение символических структур дает картину бесконечного разнообразия сетей коммуникаций, которыми опутано современное общество». - см. Философия культуры. Становление и развитие.-СПб, 1998, с.161.
Подчеркнем, что оснований для подобной операциональной транспозиции достаточно. Например, К.Бюлер, концепцией которого пользуются ученые в последнее время, создавал свой психологический дгйктический дискурс на оси парадигматики, как создают любую науку в ее исходной точке эпистемологической, концептуальной иррадиации, в то время как последовавшее за этим практическое приложение бюлеровской теории закономерным образом поставило вопрос о ее линейной, синтагматической прагматнзацни. Однако не это теперь главное.
На исходе продуктивиейшего в смысле разработок формализованной семиотики и текстовой структуры XX столетия исследователь не может, как представляется, продолжать смотреть на дейксис глазами его основоположников. Уже с самого начала его можно и следовало бы, чтобы не «сдавать в архив», изучить через семиотическую призму Сос-сюра и структурализма и всмотреться в него через толщу гетерогенных эволюционно-текстообразовательных процессов культуры. В названном ракурсе впервые обнажается вертикальное измерение дейктического функционализма в эстетической культуре, ее смыслонесущая Вертикаль.
Ожидаемого нами эвристического эффекта не дает в изоляции ни субституционная, ни репрезентационная, ни текстообразовательная теория местоимений, положенная в основание исходной, аналоговой дейкти-ческой модели, действующей на текстовой поверхности. Новый функциональный субстрат: культурогатый дейксис, приводящий в действие КДМПТ, культурогенно-дейктический механизм построения текста, синтетически выделен совершенно иными методологическими средствами и на определенно ином гносеологическом фундаменте.
Его выделение осуществлено со стороны текста и культуры, я не со стороны знака. Знак без культуротекста слишком контекстуален, слишком текстопингеистичен, незряч и беспомощен. Только лишь его неограниченные проекции в многомерном пространстве культуры способны нащупать ее каузально-генетические планы,
Целью диссертационного исследования в связи с вышесказанным является создание концепции текстообразования, которая своим обязательным компонентом включала бы представление о тексте, как о построенном делегированными изнутри, из его собственного исторического содержания текстостроительными средствами глубинной кодификации.
В ходе интерпретативного анализа культуротекста выявилась тем самым необходимость изучения бесплотных, пустотных, многомерных, иерархически изоморфно-пластичных, гомофункциональиых. семантически беспредельно насыщаемых историческим контекстом, высокомобильных, генетически обусловленных и преосуществлеиных, сугубо кулътуротекстостроительных знаков третичной семиотической системы.
По идее исследования эти средства должны обладать свойствами, среди которых следует выделить стабильность, обязательность, активность, универсализм, способность организовывать текст по всем синх-ронно-диахронным срезам и уровням в его функциональной пластике.
общими свойствами, присущими дейксйсу вообще. Стремлением диссертанта является, таким образом, попытка первого, возможно, не совсем уверенного шага на пути проникновения в глубинные, генетические структуры культуротекста: то есть текста и, соответственно, культуры как нераздельных феноменов формы и содержания.
Подобный культурогенный ракурс видения текста не может не сфокусировать историческое текстообразование в новом информационном свете, способном доказательно прояснить суть и смысл происходящих в недрах культуры и отражающихся в ее генетической матрице процессов.
К задачам диссертационного исследования относится тем самым выявление стратегической программы культурогенетического поиска таких планов и знаков (операциональных средств) культуры и/или текста, которые бы обладали способностью диагноза и экспликации глубинных культурных процессов генетического текстообразования.
Для достижения поставленной цели потребовалось:
проанализировать свыше 400 работ отечественных и зарубежных ученых, содержащих те или иные сведения о структуре текстообразования, что оказалось важным для анализа разных культурно-истерических этапов па фспг смел эстетика-философских парадигм;
снабдить текст диссертации аутентичными и адеквантыми теоретической концепции наглядными схемами;
осуществить общекультурный, общеориентацнонный, а затем проверочно-контрольный, не зафиксированный в корпусе исследования типологический пред- и постанализ, который был призван определить общее гносео-методологическое направление исследования и убедить диссертанта в возможности вынесения сложного, возможно, спорного диссертационного проекта на суд научной общественности;
ввести целую систему новых понятий, которые бы удобным и
эффективным образом опосредовали осуществляемый генетический ана
лиз культуры и ее дейктического семиозиса, являя собой одновременно
семиогенетический итог культурно-исторического развития текста.
Попытаемся вкратце очертить концептуальные основания нового понятийного аппарата перед изложением главного содержания.
Итак, поскольку текст в диссертационном исследовании представляет собой полноструктурное, эволюционирующее тело культуры с его интертекстуалъной глубиной и материальной поверхностью, то он концептуально составляется поэтому из двух главных ипостасей - привычного нам всем «физического» интерьера («физического», «типографского» текста) и интертекстуального экстерьера, в котором фабула семиотически «замышляется» перед своей материализацией.
Широкое историческое представление о культуротексте (специализированном термине для текста культуры), принятом в исследовании за основу, позволило зафиксировать в генетическом теле культуры уникальное эволюционное событие - его дифракцию (разлом, раздвоение) в
эпоху Ренессанса на уровень замысла и коррелирующий с ним уровень исполнения. Оба понятия должны воприниматься элементарно и традиционно, несмотря на науковедческую новизну применительно именно к культуротексту. Уровень замысла, о котором уже упоминалось выше, генерирует разве что не «психо-биографический», а «структуралогичес-кий» замысел, «вещественно» вычитываемый из готового текста, а не разыскиваемый по архивам и бивуакам поэтической судьбы.
На уровне замысла текста, с интертекстом, понимаемым как единый интегративный первоисточник культуры, состоящий из набора «сквозных тем» и «бродячих сюжетов» (дополненном диссертантом в рематической части экзистенциалами «жизни», «любви» и «смерти»), работает «автор-интерпретатор» - деятель культуры, любой читатель вообще, интерпретирующий и привносящий те или иные творческие элементы.
Историческая эволюция культурного семиозиса позволила обнаружить на генетической глубине текста в их генетической редукции не одну, а целый ряд структур и подструктур, позволяющих судить о плотном составе и напряженной жизни глубинно-кодовой системы культуры, ее генетического «поддона». Все они имеют дейктический характер. Центральная и главная генетическая структура, определяющая все и вся в эстетической культуре - это генетический код культуры, совпадающий по составу с логико-диалектической триадой, но отличающийся от нее своими эстетическими функциями. Несущий основную долю наследственной информации, главный код культуры мутирует, превращаясь из триады в диаду с вытекающими отсюда следствиями и катаклизмами.
Актуализационное образование от генетического кода составляет структура творческого акта, фиксирующая времен'ные трансмутации объективированного генетического кода и составляющая по отношению к последнему индивидуально-личностный и в то же время архетипический творческий образ - «почерк гения» и «почерк эпохи».
Уникальным является понятие креативной строчки, лежащей у основания структуры творческого акта и позволившей в конкретном' случае диссертационного исследования наиболее эффективно, наряду с иными дополнительными операциональными средствами, выявить семиодейктический дифференциал в глубинной структуре текста Шекспира и текста Гете. У первого творческая энергия привязана к узко-фразовому, ядерному контексту культуры с его предельной смысловой контрас-тацией, грозящей буквально разорвать минимальные рамки синтагматического контекста, в то время как у второго эта энергия разряжается, переходя с онтологических регистров контрастации на экзистенциальные, перетекая из ядерного уровня фразы в контрастивные сферы текста или в структурно-аморфные «супрафразовые» или «субтекстовые» массивы.
Текстообразовательная серия как термин и понятие модернистского (музыкального) письма только в том случае сможет укорениться в филологии или культурологии, если она будет спроецирована на архети-пическую структуру эволюционирующего текста в целом, начиная с его древнего и классического облика и заканчивая модернистским. Тексто-
образовательная серия - это «технологический акт» текстотворчества в принципе, и подобное предельно широкое понятие так же необходимо для научного поиска диссертации, как и другие, аналогичные.
В понятии «контрастация», в какой-то степени функционально, но не генетически родственном обыденным «контрасту» и «бинарности», интересным моментом может показаться его глубинная укорененность в культуротворческой среде, а не спорадическая встречаемость на текстовой поверхности. Контрастация строит текст с начала до конца, она выстраивает все эстетико-симметрическое «древо культуры» в целом, и в этом понятийное и принципиальное отличие «контрастации» от «бинарности» Р.Якобсона, К. Л еви-Стросса и Ю.М Лотмаиа.
Третичная моделирующая система, постоянно упоминающаяся в исследовании, - это его главный процессуальный движитель и его главный результат. Весь впервые обнаруженный семиозис работает на нее, представляя разные этапы ее эволюционно-дейктического становления.
Третичная моделирующая система, в отличие от «вторичной», питается своими собственными материализованными ресурсами и сполна «заслуживает» свою атрябутацию как именно «система» и как именно конкретным образом «моделирующая» культуротекст. В ее основании -культурогенный дейксис, тот семиотический материал, из которого строится исторический, архетипический текст, системно наиболее полно и эффективно - в классический период и предельно релятивированно, в виде алгоритмических позиций - в модернизме (позиции - удвоенные культуро-гемы «жизнь - смерть», «любовь - смерть», стабилизировавшиеся в итоге культурной эволюции в виде «тезиса - антитезиса»).
Фактически, главное содержание диссертации посвящено данной, специфической и предельно важной для культуры моделирующей системе, этому процессуальному и итоговому know-how. Важно было не только составить ее современный семиотический облик, но и для убедительности исчерпывающим образом запечатлеть ее исторический генезис
Методологическая основа исследования.
Важность обращения к методологии исследования объясняется тем, что к области ее компетенции относится анализ тех мыслительных средств, с помощью которых осуществляется познание. Значение методологии состоит, в частности, в том, что с ее помощью формируется определенное видение научного объекта.
Достижение указанных выше научных целей ставит на повестку дня обширную методологическую программу разрешения сложнейших структурно-характерологических проблем культуры.
Исходя из ее общегенетических принципов и глубинного эстетического генезиса, диссертант представляет новый вертикализованно-иерархический интерпретативный взгляд, учитывающий, в том числе, и синтагматическую горизонталь, и весь гигантский комплекс диахроиных идей (в частности, «вертикальную» парадигматику), связываемых с текстом как с генетическим культуропродуктом. Для такого уровня абстракции требовалось постоянное сопоставление, попеременное структурно-
типологическое «накладывание друг на друга» трех основных культурно-исторических этапов -древнего, классического и модернистского с учетом их эстетических, нравственных, социальных и философских парадигм. Порождающая культуру ментальность обретала крупномасштабные генетические формы по эволюционной глубине и по историческому размаху. Модернистский тип мышления, например, впервые фиксировался не у Бодлера или Крученых и даже не у Пушкина, а у Шекспира и Гете.
Декларируемый объем теоретического охвата позволил тем самым в динамике исторических преобразований усмотреть уникальный гносеологический ряд - полноструктурный художественный текст с его материальной поверхностью и интертекстуальной, культурогенной глубиной.
Реферируя текст диссертации, уместно напомнить и о том эвристически и эпистемологнчески напряженном предварительном труде, который непосредственно не вошел в корпус исследования. Речь идет сразу о нескольких методологических направлениях структурно-семиотической рефлексии, которые «вывели» исследователя на глубину культуротекста. Это были крайне ответственные для излагаемой здесь концепции и для самого диссертанта методологические решения.
Так, развертывая в идее культурное текстотворчество вдоль оси диахронии, исследователю было важно, например, осуществить сравнительное «наложение» текста модерниста Шенберга (Бодлера, Хлебникова, Цветаевой) на текст классика Моцарта (Пушкина, Гете, Шекспира). Оказавшаяся «лишней» структурная деталь в моцартовском (классическом) тексте была принята после долгих размышлений за «физический» текст классического типа, точнее за уровень исполнения, который затем под напором времени к XX веку «стирается» и исчезает, уступая место обнажившемуся концептуально-рационалистическому, глубинному проекту культуры: невидимой части культурного «айсберга», ее главному генетическому достижению по массе и качеству -уровню замысла.
Осознание такого рода и масштаба культурно-исторических изменении, а также факта транспозиции концептуального уровня культуры в однострагпый, безглубинный модернистский «текст» (точнее, в технологизированный, двухпозиционный, интерпретативнетский тексто-образовательный алгоритм), многое дало для понимания эволюционных процессов дейктического семиозиса и культурогенеза.
Другим путем было приложение теста на предсказуемость к аналогичным явлениям культуры - крупным, этапным, общенациональным, на фоне которых легче обнажаются сходства и противоречия. Ставился вопрос: если благодаря тесту известно (разумеется, с оговорками), как отличить гения от негения, то каким образом можно отличить гения от гения? Текст гения от всех прочих текстов? Как различить все прочие тексты между собой? Какова в целом дифференциальная историческая формула - семиогенетический «шифр» текста?
Итоговые результаты предсказуемостного анализа подтвердили вышеприведенные методологические наблюдения, позволив выявить лежащие в основе эволюционных процессов универсальные семиоти-
ческие агенты. Разрабатываемая научная тема проводилась затем через основные регистры и сферы культуры, окончательно утверждая деистические первоконцепты, на которых выстраивается культура.
В ходе контрастивяого аналитического осмысления выяснилось, что методологическое единство взгляда на обсуждаемый объект наиболее ясно и четко предоставляется со стороны интегративных, первоконцеп-туальных, ядерных, глубинных, культурогенных дейктических знаков как основополагающего функционального и универсального культурного семиосубстрата. Именно они, подобно генетически родственным свету и тени в изобразительном искусстве, ладотональности в музыке, ноль-единице в компьютерной записи, составляют первичный и главный рефлексивный фундамент словесного искусства и его тскстодействования.
Данный операциональный предел повлек за собой необходимость широкого топологического анализа содержания культуры.
Научная новизна положений, выносимых на защиту.
Научную новизну работы следует искать в выборе такого ракурса зрения на текст, который позволяет увидеть его главные перспективы и смыслосозидающие культурные проекции и, соответственно им, его матричное, диахронное и синхронное сечение.
Именно такого рода ракурс можно соответственно определить как глубинный, а текстоисследовательский принцип как культурогенный, т.е. основанный на диахронной культурогенетической проекции.
Текст в подобном теоретическом измерении представляется комплексным научным объектом, перемещающимся во времени и пространстве и приобретающим те или иные детерминативные качества, обобщаемые в виде структурно-функционального алгоритма.
Фокусом предлагаемой научной концепции, связывающей воедино вытекающие отсюда научно-теоретические и прагматические детали, является, таким образом, понятие материализованной, т.е. субстанционально структурированной глубины, обретенной текстом на определенном отрезке своего исторического становления путем расслоения с началом нового мышления в период Ренессанса тотальной структуры текста на не диагностированный пока еще концептуальный нижний уровень и привычную исполнительскую «поверхность».
Собственно новым в исследовании является тем самым создание представления о тексте, как о minimum двухуровневом образовании в структурно-семиотическом плане и как об исторически эволюционирующем объекте - в генетическом.
Это образование детерминируется в целом функционированием отчасти открытого (местоименно-дейктического), отчасти скрытого (культурогенно-дейктического) механизмов деистического текстообра-зовавия, действующих, соответственно, на поверхности и глубине.
Теоретическая новизна исследования заключается в привлечении и использовании обширного научного материала по тексту, до сих пор текстовой проблематике не адресовавшегося, рассмотрении через призму
исторического функционирования минимального числа материальных зваков-первоконцептов. единых для автора, читателя, текста и культуры.
Тем самым текстообразователытя проекция «автор - текст -культура читатель» обретает вид гомологического ряда, декодируемого с помощью универсальных культурогем.
Эта новизна может быть также дополнена описанием широкого операционального аппарата, потребовавшегося для диахронно-синхрон-ных манипуляций с текстом и состоящего из генетического кода куль-туротекста, креативной строчки, текстообразовательной серии, структуры творческого акта, понятия об авторе-интерпретаторе, интерьере и экстерьере, вертикали, глубине и поверхности и проч.
На защиту выносится идея культурогеняого дейксиса как формы художественного мышления аналогичной известной логико-диалектической триаде в следующих типах и видах мыследеятельности человека:
а) в тексте (в виде «структурологического замысла»),
б) в генетическом культуротексте (в виде интертекстуального,
онтологического, концептуально-рационалистического уровня),
в) в художественном мышлении,
г) в культуре (в виде ее мысле- и текстодействования).
Тем самым требуется защитить общественно-научную необходимость в историческом классе многомерных, иерархически пластичных, семантически и семиотически беспредельно насыщаемых, культурно обусловленных культуротекстостроительных знаках третичного семиотического типа, породивших в классическом тексте концептуальную глубину, а в модернизме - технотекстовоспроизводящий алгоритм.
Практическая значимость и апробация результатов исследования. Трудно оценивать практическую значимость работы в тот момент, когда она еще не до. конца покинула, как нам кажется, материнскую концептуально-теоретическую сферу и имеет в своем активе лишь один-единственный случай герменевтического расследования призванного самим автором факта литературного плагиата.
Тем не менее, представляется, что ее результаты могут быть *
*^у*ллт*_**4.л ««/тил га*плтчлпапіі » тнтгплп«птпі ші*%т ттш"г~цтптщг%ш-тж //т,лплтт»ь«л t\b**\tsi4 litis jtt\tvst и ^д */«**«»** де идідеі де MMuivvvmui) t\.j*u>i. j uu«iv| *uaj W vuv іtuvv
текста», культурогенезе, филологии, литературоведении, истории эстетики, искусствознании, структурализме, семиотике, аксиологии, искусство-метрни, теории текста и культуротекста, в разнообразных частных методологиях, интерпретации и анализе.
Возможно, как кажется, также их использование в качестве теоретического основания для теста на предсказуемость, для структурной герменевтики, для глубинной теории культуротекста, для «вторичной моделирующей системы», деконструктивной теории и деконструктивиой практики, для консолидированной информационной модели художественного текста, для объяснения семиоструктурной сущности модернизма, деконструктивизма, постструктурализма, постмодернизма и иных современных парадигм мышления, для понимания эволюционной сути эстетических мыслительных процессов вообще.
Апробация работы. Основные идеи и результаты исследования были опубликованы в методических рекомендациях, 9-ти монографиях и 13-ти научных статьях общим объемом свыше 65 пл..
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, 14 разделов, заключения и послесловия, краткого словаря новых терминов, списка литературно-художественных источников и библиографии (439 наименований на русском и иностранных языках).