Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Клинико-диетологические проблемы профилактики и лечения метаболического синдрома (обзор литературы) 14
1.1 Современные представления о метаболическом синдроме 14
1.2 Роль микробиоты кишечника в этиологии и патогенезе метаболического синдрома 22
1.3 Роль питания в развитии метаболического синдрома 32
1.3.1 Значение жирового компонента пищевого рациона в развитии метаболического синдрома 32
1.3.2 Значение углеводного компонента пищевого рациона в развитии метаболического синдрома 37
1.3.3 Значение белкового компонента пищевого рациона в развитии метаболического синдрома 41
1.3.4 Использование диет и пищевых продуктов в лечении метаболического синдрома 42
1.4 Особенности иммунного реагирования при метаболическом синдроме 46
Глава 2 Материалы и методы исследования 51
2.1 Дизайн исследования 51
2.2 Методы исследования 54
2.3 Характеристика гипокалорийной диеты, используемой в комплексной терапии пациентов с метаболическим синдромом 60
Глава 3 Фактическое питание, антропометрические показатели и показатели состава тела пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника 64
Глава 4 Антропометрические и клинико-биохимические показатели у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками 74
Глава 5 Микробиологические показатели у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками 84
Глава 6 Иммуннологические изменения у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками 89
Заключение 100
Выводы 105
Практические рекомендации 106
Список сокращений и условных обозначений 107
Список литературы 109
Приложение А. Примерная семидневная меню-раскладка для женщин с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника трудоспособного возраста 136
Приложение Б. Материалы для изучения фактического питания пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника 155
- Современные представления о метаболическом синдроме
- Особенности иммунного реагирования при метаболическом синдроме
- Антропометрические и клинико-биохимические показатели у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками
- Иммуннологические изменения у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками
Современные представления о метаболическом синдроме
Метаболический синдром впервые в 1988 году обозначенный Г. Ревеном как «синдром Х», сегодня определяют как сочетание факторов риска сердечнососудистых заболеваний и сахарного диабета (СД) 2-го типа, включающих резистентность к инсулину, абдоминальное ожирение, артериальную гипертензию и атерогенную дислипидемию [9, 39, 93, 109, 110, 114, 148].
В настоящее время МС рассматривается как актуальная медико-социальная проблема, связанная с нарушением здорового образа жизни отдельных групп населения, которые имеют генетические и средовые факторы риска развития этого синдрома [33, 36, 70, 71, 73, 80, 93, 114, 141, 156, 237]. Распространенность МС зависит от половой и этнической принадлежности, возраста человека, а также критериев диагностики, используемых для его выявления.
Это заболевание чаще встречается в индустриально развитых странах и носит пандемический характер. По данным многих источников, частота МС в разных странах составляет среди взрослого населения 25–35%, среди детей и подростков – от 4% до 28,7% в общей популяции, в то же время этот показатель выше среди детей с избыточной массой тела и ожирением [43, 97, 156, 211, 241]. В Европе частота МС колеблется от 7% до 36% у мужчин 40–55 лет и от 5% до 22% – у женщин того же возраста. В США синдром выявляется у каждого третьего взрослого [211]. Распространенность МС в два раза превышает распространенность сахарного диабета (СД) и в ближайшие 25 лет ожидается увеличение темпов роста МС на 50% [242]. В Российской Федерации этим заболеванием страдает около 20 % лиц [43].
Широкому распространению этого синдрома способствует дальнейший рост заболеваемости ожирением [98, 99, 139, 230]. Так, согласно данным медицинского исследования [230], полученным почти от 20 миллионов человек из разных стран, с 1975 года по 2014 год число людей с избыточным весом увеличилось в шесть раз – со 105 миллионов до 640 миллионов человек. Каждый восьмой человек на планете страдает от ожирения. Доля мужчин, страдающих от ожирения, увеличилась с 3,2% до 10,8%, женщин – с 6,4% до 14,9%. Если тенденция роста людей с избыточным весом продолжится такими темпами, то к 2025 году пятая часть населения планеты будет страдать от ожирения.
В настоящее время ученые не имеют единого мнения в отношении определения и критериев диагностики МС. В 1998 году Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) предложила первое формализованное определение МС [160, 161]. Согласно этому определению для выявления МС обязательным критерием являлось наличие инсулинорезистентности (ИР) и двух из следующих признаков: абдоминального ожирения, дислипидемии (гипертриглицеридемии и/или снижения липопротеинов высокой плотности), артериальной гипертензии (АГ) и микроальбуминурии.
Помимо критериев ВОЗ, в настоящее время известно еще 6 альтернативных критериев диагностики МС, предложенных следующими организациями: Европейской группой по изучению инсулинорезистентности (European Group for the Study of Insulin Resistance – EGIR); Национальной программой коррекции гиперхолистеринемии у взрослых, III выпуск (National Cholesterol Education Program – Adult Treatment Panel III – NCEP–ATP III); Американской ассоциацией клинических эндокринологов (American Association of Clinical Endocrinologists – AACE); Международной федерацией диабета (International Diabetes Federation – IDF); Международным институтом метаболического синдрома; Всероссийским научным обществом кардиологов – ВНОК (Рекомендации по диагностике и лечению метаболического синдрома, второй пересмотр).
Критерии МС, предложенные в разных классификациях, несколько отличаются. В соответствии с критериями 3-й национальной образовательной программы по гиперхолестеринемии, модифицированных в 2005 году [203], чтобы подтвердить МС нужно выявить не менее 3-х таких факторов риска развития сердечно-сосудистых заболеваний, как абдоминальное ожирение (показателями которого является увеличение окружности талии (ОТ) более 88 см у женщин и 102 см у мужчин), артериальная гипертензия (артериальное давление (АД) 130/85 мм рт. ст.), содержание триглицеридов (ТГ) в крови более 1,7 ммоль/л), содержание липопротеинов высокой плотности (ЛПВП) менее 1,0 ммоль/л у мужчин и 1,3 ммоль/л у женщин, а также увеличение концентрации глюкозы в сыворотке крови натощак более 5,6 ммоль/л.
В соответствии с рекомендациями International Diabetes Federation (IDF) [161, 207, 227], показатели гипергликемии натощак и показатели, подтверждающие абдоминальное ожирение и являющиеся обязательными критериеми, снижены. Так, по классификации IDF метаболический синдром определяется как наличие абдоминального ожирения (ОТ 94 см у мужчин и 80 см у женщин европейской популяции) в сочетании с любыми, как минимум двумя, из следующих 4-х критериев: содержание триглицеридов в крови 1,7 ммоль/л (или проводимая гиполипидемическая терапия), артериальное давление 130/85 мм рт. ст. (или лечение ранее диагностированной АГ), уровень холестерина ЛПВП меньше 1,29 ммоль/л у женщин и 1,03 ммоль/л у мужчин, а также уровень глюкозы плазмы крови натощак 5,6 ммоль/л (или ранее выявленный СД 2 типа).
В соответствии с рекомендациями по диагностике и лечению метаболического синдрома Всероссийского научного общества кардиологов (ВНОК) [30], МС диагностируется у пациентов с абдоминальным ожирением при наличии у них двух или более таких признаков, как артериальная гипертония (АД 130/85 мм рт. ст.), повышенный уровень в крови триглицеридов ( 1,7 ммоль/л) и ХС ЛПНП 3,0 ммоль/л, пониженный уровень ХС ЛПВП ( 1,2 ммоль/л у женщин и 1,0 ммоль/л у мужчин), концентрация глюкозы в плазме крови натощак 6,1 ммоль/л, нарушение толерантности к глюкозе (когда через 2 часа после нагрузки глюкозой концентрация ее в плазме крови оказывается в пределах 7,8 и 11,1 ммоль/л). Все критерии диагностики метаболического синдрома предполагают наличие трех компонентов. Фактически речь идет о различных вариантах сочетания ожирения, повышенных уровней АД, ЛПНП, ТГ, снижения концентрации ЛПВП и нарушений углеводного обмена. В настоящее время оспаривается мнение о пользе клинической концепции метаболического синдрома, поскольку убедительно не доказано, что его прогностическое значение превышает таковое отдельных симптомов [164]. Однако в некоторых рекомендациях метаболический синдром считают фактором, повышающим суммарный риск АГ, поэтому для жителей России определение его критериев целесообразно.
На рубеже XX–XXI веков в процессе изучения этиологии и патогенеза МС произошел пересмотр ряда положений, поводом для которого стали, как новые научные данные, так и требования практической медицины. Так, одним из положений стало рассмотрение абдоминально-висцерального ожирения в качестве синдромообразующего компонента метаболического синдрома, которое способствует его формированию и ускорению развития его основных компонентов.
Многие авторы считают запускающим механизмом МС ожирение, которое в зависимости от индекса массы тела (ИМТ) может быть 1, 2 и 3 степени (Таблица 1). Наилучшим подтверждением обоснованности ведущей роли ожирения (абдоминальной формы) при диагностике МС служит тот факт, что наиболее авторитетные и востребованные принципы диагностики МС на современном этапе [30, 112, 161, 203, 227], изложенные выше, рассматривают именно критерий абдоминального ожирения в качестве основного, отказавшись от обязательного лабораторного подтверждения гиперинсулинемии (ГИ).
Особенности иммунного реагирования при метаболическом синдроме
В настоящее время накопились сведения, позволяющие считать жировую ткань иммунным органом, функциональная активность которого тесно связана с состоянием иммунной системы [135, 178, 197, 200, 215, 229]. Абдоминальное ожирение и нарушение чувствительности к инсулину являются основным патогенетическим механизмом МС. Ключевым механизмом развития резистентности к инсулину при ожирении является субклиническое хроническое воспаление в жировой ткани, что подтверждено многочисленными исследованиями последних лет [106, 135, 178, 197, 200, 215, 229].
Как и при любом воспалительном процессе, при ожирении и МС сначала происходит инфильтрация жировой ткани нейтрофилами и Т-лимфоцитами, а затем – макрофагами [118, 150]. Инициируют и поддерживают такое воспаление адипоциты, продуцирующие цитокины, которые могут препятствовать передаче сигнала инсулина в периферических тканях [59, 118, 178, 197]. C прогрессированием ожирения увеличиваются размеры адипоцитов и их функциональная активность. Помимо лептина жировой тканью секретируются и другие хорошо изученные адипоцитокины, такие как фактор некроза опухоли- (ФНО-), ингибитор активатора плазминогена-1 (ИАП-1), резистин, адипонектин, трансформирующий ростовой фактор В, ангиотензиноген, IL-1, IL-6 [135, 158, 178]. Возникающий при абдоминальном ожирении дисбаланс между адипоцитокинами, в конечном итоге, может приводить к формированию компонентов метаболического синдрома.
Высокая степень координации воспалительных и метаболических механизмов в организме при ожирении зависит от функций адипоцитов и макрофагов. Функциональные способности этих клеток дублируются. Зрелые тканевые макрофаги обеспечивают в значительной степени неспецифическую защиту организма за счет своей фагоцитарной функции и секретируют провоспалительные цитокины. Адипоциты, в свою очередь, посредством выработки лептина и других биохимических мессенджеров, играющих важнейшую роль в регуляции метаболических процессов, могут участвовать в воспалительных реакциях и нейтрализации патогенных микроорганизмов. Таким образом, адипоциты участвуют в иммунном ответе организма, как и иммуннокомпетентные клетки. Важно отметить, что адипоциты усиливают секрецию цитокинов макрофагами, которые, в свою очередь, влияют на адипоциты и играют решающую роль для регуляции иммунной системы, в частности, путем поддержания гомеостаза [171, 189].
Таким образом, воспалительный процесс в висцеральной жировой ткани, являющийся центральным механизмом прогрессирования ожирения с его метаболическими осложнениями, приводится в движение с помощью различных классов иммунных клеток, список которых постоянно расширяется [38, 118, 135, 197].
Однако в литературе нет единого мнения о механизмах иммунного реагирования при МС. По данным одних авторов, при ожирении преобладает гуморальный тип иммунного ответа [38, 86, 123, 205], по сведениям других – клеточный иммунитет [118, 219]. Так, по мнению И. А. Трошиной [135], у больных с ожирением снижается абсолютное количество Т-лимфоцитов и их функциональная активность. Черняев А. А., Наконечников С. Н., Демидов А. А. [145] показали, что у больных с МС при цитохимическом исследовании ферментативной активности нейтрофилов и моноцитов повышается их метаболическая активность. При МС изменяется соотношение иммунокомпетентных клеток, имеет место дисиммуноглобулинемия с достоверным повышением Ig A, Ig G [123].
Результаты исследований А. Ф. Салиховой [118] доказывают, что ожирение 1-й степени у пациентов с МС сопряжено с активацией Т-клеток; нарушение углеводного обмена сопровождается развитием системного воспаления, а сахарный диабет 2-го типа приводит к усилению антителозависимой цитотоксичности. Ею предложена следующая схема иммунопатогенеза метаболического синдрома (Рисунок 3).
Данные, представленные О. А. Миролюбовой [86], свидетельствуют, что у больных с дислипопротеинемией активируется гуморальный иммунитет, наблюдается увеличение концентрации IgA и IgG, уровень которых наиболее высокий у больных с метаболическим синдромом.
Особый интерес представляют исследования ряда авторов [178, 197] о роли макрофагов в развитии субклинического воспаления в жировой ткани при МС. Макрофаги классифицированы на две основные популяции: M1 и М2 фенотипа. Макрофаги М1 фенотипа имеют провоспалительную направленность действия и группируются вокруг гипертрофированных адипоцитов, а макрофаги М2 фенотипа обладают противовоспалительными свойствами. При ожирении число макрофагов белой жировой ткани M1 фенотипа увеличивается и коррелирует с воспалением и резистентностью к инсулину. После активации провоспалительные макрофаги M1 фенотипа индуцируют аэробный гликолиз. В противоположность этому у людей с нормальной массой тела превалирует количество макрофагов М2 фенотипа, которые секретируют противовоспалительные цитокины и используют окислительный метаболизм с целью поддержания гомеостаза. Одним из ключевых событий воспаления жировой ткани является переключение на образование в ней макрофагов М2 (провоспалительного) фенотипа. Castoldi A. еt al. [178] следующим образом представляют механизм влияния макрофагов различного фенотипа в субклиническом воспалении жировой ткани при ожирении (Рисунок 4).
На рисунке 4 следующие сокращения: M1 – провоспалительные макрофаги, М2 – противоспалительные макрофаги, Th2 – Т-хелперы 2-го типа, Th17 – Т-хелперы 17-го типа, Treg – регуляторные Т-клетки, IL-4 – интерлейкин-4, IL-10 – интерлейкин-10, IL-13 – интерлейкин-13, IL-33 – интерлейкин-33, LPS – липополисахариды, TNF- – фактор некроза опухоли альфа, МСР-1, CCR2 и CCR5 – хемокины, ЛДГ – лактатдегидрогеназа, NLRP3, TLR2 / 4, STAT1, GLUT-1, HIF-1, mTORC1, PFK2 и PKM2 – внутриклеточные молекулы.
Обобщая многочисленные данные, посвященные изучению особенностей иммунных нарушений при МС, можно сделать заключение о важнейшей роли в формировании этого синдрома субклинического хронического воспаления, тесно связанного с активацией различных функциональных звеньев иммунной системы.
Антропометрические и клинико-биохимические показатели у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками
Обследование пациентов перед началом лечения с использованием метода импедансометрии показало, что у всех имело место ожирение (ИМТ в среднем составлял 34,8±1,8 кг/м2). Жировая масса тела равнялась в среднем 35,7±2,6 кг, активная клеточная масса – 46,3±2,0 кг, тощая масса – 66,9±2,2 кг, общая жидкость – 39,1±2,0 л. Измерение объемов талии и бедер с последующим расчетом ОТ/ОБ тела выявило, что этот показатель у мужчин составляет 1,02, у женщин – 0,92 (Таблица 13).
Анализ антропометрических показателей и показателей состава тела пациентов до и после лечения с включением в их гипокалорийный рацион питания ПЛП и ППП показал, что у пациентов 1-й группы выявлено достоверное уменьшение массы тела относительно исходного уровня (в среднем с 105,0±2,2 до 99,1±1,9 кг, р 0,05), ИМТ (в среднем с 34,7±1,2 кг/м2 до 32,3±1,1 кг/м2, р 0,05) и жировой массы (в среднем с 36,5±2,2 кг до 31,9±2,1 кг/м2, р 0,05). При этом снижение массы тела достигло 5% от исходного уровня, что клинически значимо. У пациентов 2-й и 3-й групп наблюдалась только тенденция к снижению этих показателей. Различий в динамике других показателей состава тела между группами наблюдения не выявлено (Таблица 13).
Содержание активной клеточной массы у пациентов 1-й группы после использования индивидуально подобранных пробиотиков изменилось незначительно, а у пациентов 3-й группы имело место достоверное снижение этого показателя в среднем на 8,3% от исходного уровня (р 0,05). Что касается содержания общей жидкости, то она снизилась к концу лечения у пациентов всех 3-х групп.
Несмотря на то, что снижение общей жидкости не было статистически достоверным во всех группах наблюдения, можно отметить больший процент снижения относительно исходного уровня (7,3%) в 1-й группе по сравнению со 2-й (4,6%) и 3-й (0,5%) группами пациентов.
При проведении корреляционного анализа энергетической ценности и макронутриентного состава суточного рациона питания пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника с некоторыми антропометрическими данными (масса тела, ИМТ, жировая масса) во всей исследуемой когорте до начала лечения, была установлена прямая положительная связь между энергоценностью рациона питания и ИМТ, содержанием жира в суточном рационе питания и жировой массой тела, содержанием жира в суточном рационе питания и ИМТ.
Содержание жира в рационе демонстрировало статистически значимую прямую связь с уровнем ИМТ (r = 0,38, р 0,05) и жировой массой тела (r = 0,44, р 0,05) (Рисунок 6 и 7). Энергетическая ценность рациона питания была достоверно ассоциирована с ИМТ (r = 0,41, р 0,05) (Рисунок 8).
При этом обнаружилось, что содержание в рационе питания как белка, так и углеводов достоверно не коррелировали с массой тела. Также не было достоверно значимой взаимосвязи между содержанием белков и углеводов в рационе питания с ИМТ и жировой массой тела.
Оценка вклада энергоценности и содержания жиров в суточном рационе питания пациентов в изменение ИМТ в группе пациентов (n = 117) проводилась с помощью однофакторного анализа. Данные однофакторного анализа представлены в таблице 14.
При проведении однофакторного анализа выяснилось, что содержание жиров в суточном рационе питания оказывает большее влияние на изменение ИМТ, чем общая энергетическая ценность рациона питания (ОШ 3,23 против 2,73). В этой связи можно полагать, что именно на фоне низкокалорийной диеты со сниженным содержанием жира, использование пациентами индивидуально подобранных пробиотиков (с высокой степенью адгезивности 4–5 баллов, и антагонизма, не подавляющих индигенных лакто- и бифидобактерий), будет способствовать более эффективному снижению показателей состава тела.
Биохимические показатели крови у пациентов с МС и дисбиозом кишечника до и после лечения пробиотиками на фоне гипокалорийной диеты представлены в таблице 15, а исходные биохимические и иммунологические показатели крови – на рисунке 9.
После лечения у пациентов 1-й группы отмечалось достоверное снижение содержания ТГ, общего ХС и ХС ЛПОНП в сыворотке крови (в среднем на 20,0, 12,0 и 26,1% соответственно от исходного уровня), сопровождавшееся снижением коэффициента атерогенности с 4,51±0,2 до 3,10±0,3 ед. (р 0,05), а также повышении ХС ЛПВП (Таблица 15). В 2-х других группах наблюдения изменение липидных показателей в сыворотке крови было менее выраженным и статистически недостоверным (Рисунок 10 и 11). При попарном сравнении трех групп пациентов после лечения, достоверные различия имеют место между 1 и 3 группами в отношении уровня триглицеридов, ХС ЛПОНП, а также HbА1с.
Что касается глюкозы и гликированного гемоглобина в крови, то они статистически значимо снижались также только у пациентов 1-й группы. Так, если у больных 1-й группы содержание глюкозы в крови, взятой натощак, уменьшалось с 6,3±0,5 ммоль/л в исходном периоде до 5,1±0,3 ммоль/л после лечения, а гликированный гемоглобин снизился с 5,6±0,4% в исходном периоде до 4,6±0,3% после лечения, то во 2-й и 3-й группах эти показатели практически не изменялись. Во 2-й и 3-й группах пациентов содержание глюкозы в крови изменялось с 6,5±0,8 ммоль/л до 5,8±0,9 ммоль/л и с 6,5±0,8 ммоль/л до 6,4±0,9 ммоль/л соответственно, а гликированный гемоглобин с 5,4±0,7% до 5,5±0,8% и с 5,6±0,8% до 5,7±0,9% соответственно (Рисунок 12).
Иммуннологические изменения у пациентов с метаболическим синдромом и дисбиозом кишечника до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками
Жировая ткань, представляя собой эндокринный орган, влияет на функционирование иммунной системы [118, 127]. Адипоциты, индуцируя субклиническое хроническое воспаление в жировой ткани, усложняют патогенетические механизмы развития МС. Адипоциты продуцируют цитокины, инициируют и поддерживают воспаление, принимающее системный характер невысокой интенсивности. [80, 106, 118, 127, 158, 226]. Имеются данные о выявлении у больных с МС признаков активации иммунной системы. Для обоснования эффективности использования индивидуально подобранных пробиотиков и пробиотических пищевых продуктов нами было проведено изучение состояния гуморального иммунитета и неспецифических факторов защиты у этой категории пациентов.
В обследуемых группах были проведены следующие виды исследований: клинический анализ крови, определение концентрации основных классов иммуноглобулинов (IgA, IgM, IgG, IgE), содержание циркулирующих иммунных комплексов, РТМЛ и определение фагоцитарной активности нейтрофильных гранулоцитов.
При анализе клинических показателей крови установлено, что до начала лечения у пациентов с МС и дисбиозом кишечника по сравнению с лицами контрольной группы имело место достоверное увеличение общего количества лейкоцитов, относительного количества лимфоцитов, эозинофилов (Таблица 18), а также маркера системного воспаления – С-реактивного белка (Таблица 15), что может свидетельствовать о наличии иммуновоспалительной реакции, сопровождающей МС [80, 118, 158].
Сравнение проводилось попарно между тремя группами пациентов. При сравнении групп пациентов после лечения индивидуально подобранными пробиотиками и пробиотическими пищевыми продуктами, установлено, что достоверные различия имеют место между 1 и 3 группами в отношении содержания лейкоцитов (Таблица 19). Также достоверное различие наблюдалось между 1 и 3 группами пациентов в отношении содержания лимфоцитов. Достоверных различий в уровнях нейтрофилов и моноцитов в группах не отмечено (p 0,05).
Для оценки неспецифических факторов резистентности у пациентов были проведены исследования периферической крови по определению функциональной активности моноцитарно-макрофагального звена до и после лечения индивидуально подобранными пробиотиками. С этой целью определяли фагоцитирующую активность нейтрофилов, изучали реакцию торможения миграции лейкоцитов, оценивали степень активации внутриклеточных антибактериальных систем в тесте спонтанного НСТ, выявляли резервные возможности фагоцитов в активированном НСТ-тесте. В таблице 20 представлены исходные показатели состояния функциональной активности нейтрофилов в 3-х группах пациентов.
При сравнении трех групп попарно, выявлено, что достоверных различий в группах в отношении НСТ-тест базального и стимулированного, спонтанной миграции лейкоцитов, а также индекса торможения миграции не выявлено, группы сопоставимы по данным показателям (Таблица 21). Вместе с тем, у пациентов всех групп повышены показатели в базальном НСТ-тесте. Отмечено снижение процента активированных нейтрофилов в стимулированном НСТ-тесте, указывающее на недостаточность резервных возможностей внутриклеточных систем фагоцитов. Полученные данные РТМЛ – методики, позволяющей определить способность Т-лимфицитов к выработке лимфокинов в ответ на антигенную стимуляцию, в частности на реакцию с фитогемагглютенином (ФГА), свидетельствуют о гиперактивности иммунной системы и подтверждают наличие у пациентов аутоиммунного воспаления. Во всех обследуемых группах выявлено увеличение фагоцитарной активности и фагоцитарного числа. Эти показатели также свидетельствуют о присутствии аутоиммунных нарушений у этой категории больных.
Одним из основных показателей функциональной активности В лимфоцитов считается уровень иммуноглобулинов сыворотки крови.
Литературные данные свидетельствуют, что у больных с дислипопротеинемией активируется гуморальный иммунитет. Некоторые авторы сообщают о повышении содержания IgA и IgG в сыворотке крови больных, страдающих ожирением и/или имеющих метаболический синдром [80, 118]. Результаты изучения иммуноглобулинового профиля пациентов с МС и дисбиозом кишечника и лиц контрольной группы представлены в таблице 22. Анализируя данные таблицы, можно констатировать наличие у обследуемых больных дисглобулинемии, выражающееся в значительном повышении иммуноглобулина Е, незначительном увеличении концентрации IgG по сравнении с лицами контрольной группы, и отсутствие увеличения концентрации IgA и IgM. Повышенное содержание иммуноглобулинов этих классов может свидетельствовать о некоторой активации антителозависимой цитотоксичности, а также их значимости в поддержании хронического субклинического воспаления при МС.
После лечения статистически значимое снижение общего содержания лейкоцитов, лимфоцитов и эозинофилов в процентном отношении от общего количества лейкоцитов наблюдалось только у пациентов 1-й группы (Таблица 23).
Так, если у пациентов 1-й группы количество лейкоцитов в абсолютных значениях до лечения составляло 7,0±0,35х109/л, а после лечения – 5,76±0,22х109/л (р 0,05), то у пациентов 2-ой группы количество лейкоцитов изменилось с 6,99±0,33х109/л до 6,01±0,3х109/л (р 0,05), а у 3-ой группы количество лейкоцитов изменилось с 7,05±0,35х109/л до 6,47±0,25х109/л (р 0,05) (Таблица 23).