Человек в историческом процессе древнего Китая VIII-III вв. до н. э. Блинова Ольга Михайловна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Особенности ранних антропоморфных изображений на археологических памятниках V—II тысячелетия до н.э. Формирование двух типов изображений: маска и фигура и их связь с двумя историческими типами китайских культур

1. Памятники доисторической эры

2. Памятники первой исторической династии (II тыс. до н.э.) 59

ГЛАВА 2. Человек и его души в чжоуских погребальных ритуалах X—III вв. до н.э. 75

ГЛАВА 3. Основные тенденции исторических процессов и идейных течений VIII—III вв. до н.э. Первые записи исторических событий и людских деяний

ГЛАВА 4. Древнее государство Чу "'

ГЛАВА 5 Древнее государство Цинь. Формирование имперской идеологии и создание империи 126

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 158

ПРИМЕЧАНИЯ 163

БИБЛИОГРАФИЯ 192

ИЛЛЮСТРАЦИИ 217

• Памятники доисторической эры
• Памятники первой исторической династии (II тыс. до н.э.)
• Человек и его души в чжоуских погребальных ритуалах X—III вв. до н.э.

Введение к работе

Определение хронологических рамок исследования

Китай — древнейшая мировая цивилизация из ныне существующих. Ее история насчитывает уже более восьми тысячелетий. При этом более шести из них занимает эпоха древности. В VII—III тысячелетиях до н.э. на территории современного Китая существовало множество самостоятельных неолитических культур и этнокультурных образований, генезис которых, взаимосвязи и влияние на дальнейшее формирование китайской цивилизации представляется мало изученным. В древнекитайской традиции историю китайской государственности принято вести от так называемой династии Ся. В связи этим современные китайские историки пытаются связать это древнейшее государство с одной из поздних энеолитических культур Китая. Однако попытки эти лишены реальных оснований хотя бы потому, что само понятие «Ся» появилось только в I тыс. до н.э., т.е. позже первого исторического государственного образования— Шан-Инь. Шанские памятники широко распространены по всей территории Китая, но хронологические рамки династии достаточно размыты. Начало их определяется в границах XIX—XVI вв. до н.э., а конец — XII—XI вв. до н.э. Особо стоит вопрос о раннебронзовой культуре Эр-ли-тоу (провинция Хэнань), которую иногда образно называют сяской¹, но которая укладывается также во временные границы Шан, по варианту ранней датировки.² По ряду признаков мы склонны придерживаться дискутируемого в современной науки понимания Эр-ли-тоу как культуры раннего ШанЗ, которое расширяет шанскую хронологию почти на все второе тысячелетие до н.э.

В конце второго тысячелетия государственное образование Шан сменило Чжоу. Хронология Чжоу делится на три под-периода: эпоха Западного Чжоу (XI—VIII вв. до н.э.); Эпоха Чунь-цю, определяемая летописью «Весен и осеней» («Чунь цю») в границах 770—476 гг. до н.э. и эпоха Чжань-го

(Сражающихся царств), определяемая историческим сводом «Бамбуковые планки сражающихся царств» («Чжань го цэ») в границах 475—221 гг. до н.э. И, наконец, высшей точкой развития китайской древности стало создание первого централизованного государства — молниеносной империи Цинь (ff|, 221-206 гг. до н.э.), объединенной под эгидой древнекитайского государства Цинь {Щ, IX—III вв. до н.э.). Это был первый еще неустойчивый результат борьбы за первенство в Поднебесной древнекитайских царств и народностей. Хотя империя Цинь просуществовала недолго, но объединенные ею земли срослись достаточно прочно. Поэтому сразу после падения Цинь, Китай объединила Великая империя Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.), уже не связывавшая себя названием ни с одним из локальных царств, а претендующая именно на всеобщность.

Согласно принятой хронологии период империи Хань принято рассматривать как последний этап истории древнего Китая. Однако, на мой взгляд, говоря об этой поистине Великой Китайской империи, следует понимать ее особое центральное положение в истории государств Дальнего Востока. Это и поведение итогов тысячелетней древности и закладка основ дальнейшего развития. Хань связывает глубину, почти мифологему китайской древности с традиционными культурными формами последних двух тысячелетий. Не случайно впоследствии именем этой империи стали называться и язык, и основная народность Поднебесной.

В хронологические рамки данной работы не входит спорный и сложный период Ханьской империи, поэтому она исключительно сосредоточена на эпохе древности. Однако в этой эпохе выбран самый динамичный период VIII—III вв. до н.э., максимально повлиявший на формрование и характер государства Хань. Среди важнейших особенностей этих веков является изобилие письменных источников, в том числе первых историописаний. Благодаря этому большому материалу, дополняющему археологические

данные, представляется возможным более детально оценить степень исходной неоднородности древнего Китая.

Предмет исследования

Практически весь период с VIII по III вв. до н.э. был периодом спора разных культур и попыток наиболее сильных объединить под своим началом всех остальных. В это время на пестрой карте Китая уверенно выделяются три мощных и принципиально отличных друг от друга силы: Чжоу, занимающее область центрального и восточного Китая, Цинь, расположенное на западе и Чу — на юге. Причем Чжоу постепенно сдавала свои позиции, а Цинь и Чу крепли. Культуры Чжоу, Цинь и Чу в дальнейшем стали основой для единой китайской культуры, созданной в Хань.

Предшественница Хань — Цинь, несмотря на свою «молниеносность» успела заложить фундаментальные основы единства Китая. Она сложилась на разнообразии этнических и культурных пластов и сразу не смогла сдержать их центробежные силы, поэтому рухнула через 15 лет, но, успев совершить несколько грандиозных деяний. Во-первых, Цинь провела унификацию письменного языка, ввела категориальный принцип разграничения и объединения иероглифов на группы по смысловым ключевым элементам, и утвердила стили письма, в том числе, и современное написание (т.н. ШШ

ли шу). Результатом этого стала, существующая по сей день письменность, объединяющая, по сути, разные языки. Во-вторых, в Цинь утвердилось ле-гистское мировоззрение, которое стало одной из важнейших основ китайской государственности, актуальной и по сей день и поднимаемой на щит китайскими государственниками. В-третьих, в Цинь была создана структура государственного аппарата, затем заимствованного и развитого в Великой империи Хань. В-четвертых, в Цинь была сделана первая попытка, на базе разнородных культур и учений древнего Китая создать единую имперскую идеологию. Ее декларацией стал энциклопедический памятник «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» (І^#|ІС — «Люй-ши чунь цю»),

действительно заложивший основы китайской государственной идеологии, в дальнейшем получившей свое развитие в Хань. В-пятых, циньцы построили китайское «чудо света» и национальный символ — Великую китайскую стену. Впоследствии, в китайском историописании империя Цинь, за свою открытую деспотию была предана анафеме, объединенные ею народы стали называться ханьцами ШШ (хань цзу), а созданный ею принцип

иероглифики — ханьским Щ& (хань цзы), — по имени следующей более

стабильной централизованной империи. Но реально это были циньские достижения.

Цинь, являющаяся началом, отправной точкой в истории единого китайского государства, в предлагаемом ниже исследовании будет являться конечной точкой, итогом существования, рождений, гибели, смен и возрождений разнородных культур, существовавших на территории Китая на протяжении предшествовавших времен.

Предметом предлагаемого исследования является сравнительный анализ «трех китов» китайской цивилизации — Чжоу, Цинь и Чу.

При исследовании конкретного узко локального материала, необходим широкий угол зрения и всесторонний охват. Материал же данной работы крайне обширен. Поэтому его исследование требует сужение угла зрения и конкретизации подхода. В качестве такого подхода для исторического анализа, избран вопрос об отношении к человеку. Выбор этого угла зрения объясним как общемировыми, так и так конкретно древнекитайскими историческими реалиями.

Что касается общих позиций, то в разных культурных регионах, на разных этапах исторического развития, равно как и для каждого человеческого существа, краеугольной проблемой является самопонимание. Начиная от индивидуума и кончая масштабом всего человечества и, наоборот, от общего к единичному. Жизнь и историческая ситуация формирует и корректирует самопонимание, но и оно в обратном направлении влияет на бы-

тиё, а значит и на историю. История, культура, идеология, наука, искусство, — все это начинается с человека и адресовано человеку. Глубинные источники, из которых вытекают все протоки, объединяющиеся в русле культуры своего места и времени одновременно являются тем океаном, в который она впадает. Человек во взаимоотношениях с культурой выступает в дважды двояких ипостасях: во-первых, как творец и потребитель, а во-вторых, — как единственное «я», со своей субъективной жизнью и смертью, и как общественное целое — то прочно сцепленный, то разобщенный, но всегда единый социум. Поэтому самым важным вопросом культуры является отношение к тому, кто ее и создает, и на кого она направлена; отношение к человеку как к общественному целому, и как к индивидууму. Это формирует один из кардинальных вопросов истории — об исторической значимости личности.

Что касается древнекитайских реалий, то одной из фундаментальных основ империи Цинь стала концепция сверхличности богоподобного императора. Большинство древнекитайских философских учений VI—III вв. до н.э. направлено на понимание человека, его природы и роли в обществе или Вселенной. Изобразительное искусство тех времен сплошь фигуративно. А созданная в II в. до н.э. великим историком Сыма Цянем (Е5ЩШЛ 45-? гг.

до н.э.), первая всеобщая история Китая⁴ «Исторические записки» (5і!й —

«Ши цзи») начинается фразой: «Хуан-ди — потомок [рода] Шао-дянь, носил фамилию Гунсунь, а имя— Сюань-юань»⁵. Т.е. «всеобщая история Китая» начинается с утверждения личности. Поэтому вполне естественно в изучении истории древнекитайских культур, особое внимание обратить на понимание ими значимости человека.

Цели и направления исследования

Целью исследования является поиск генетических основ и определе-

ниє исторического развития и принципиальных особенностей Чжоу Цинь и Чу. Для достижения этой цели определены следующие направления исследования:

Среди археологических находок широкого спектра выявить типологию и назначение древних антропоморфных изображений, сопоставив их с типологией и назначением антропоморфных изображений VIII—III вв. до н.э., принципиально разграничив понятия антропоморфной божественной маски и человеческой фигуры даже сакрального назначения.

По историческим данным, философским текстам и антропоморфным изображениям VIII—III вв. до н.э. проследить тенденции в понимании значимости человека, его поступков и деяний.

По письменным источникам и археологическим данным исследовать различия в отношении к смерти единичного человека и в погребальных обрядах Чжоу, Цинь и Чу, определить их преемственность от Инь и влияние на направление дальнейшего развития традиции.

Проследить истоки идеи сверхличности, проявившейся явственно в культе императора Цинь.

Научная актуальность

Актуальность данной работы особо связана с тем, что хронологические рамки исследования объемлют самые продуктивные века китайской мысли, период наиболее фундаментального созидания и наиболее динамичных процессов размежеваний и слияний. Эти века стали периодом реального формирования единого Китая и завершились провозглашением первой империи. Особое, сформировавшееся в Китае понимание значимости человека во многом определило форму и содержание древнекитайской государственности.

Пристальное исследование царств Цинь и Чу актуально с точки зрения современного понимания полицентричности древнего Китая, значимости периферийных царств и определения китайской культуры как конгломерата

нескольких самобытных культур. Источники

В предлагаемой работе в основном использовано два типа исторических источников: археологические и эпиграфические. Что касается археологии, то, учитывая неоднородность древних культур территории Китая, для поиска возможных предтеч Чжоу, Цинь и Чу при отборе археологических данных значение имел не только временной, но и территориальный подход. Так, например, крупнейшая неолитическая культура Ян-шао расположена в циньских областях, а культуры Цюй-цзя-лин, Ши-цзя-хэ и отчасти Лян-чжу — на территории Чу. В работе были типологически рассмотрены следующие археологические памятники:

I. Раскопки древнейшей культуры Ян-шао, в основном распространявшейся на западных и центральных землях. Исследования последнего столетия показали, что ян-шаоский тип культуры сформировался на рубеже VII и VI тыс. до н.э. на западе Китая в бассейне реки Вэй, а затем распространился в бассейн Хуан-хэ и шире. На месте ранних раскопок — стоянки Бань-по (гШ) близ г. Сиань (территория столицы империи Цинь) в настоящее время создан музей, который ведет постоянные археологическую, исследовательскую и выставочные работы.

Культура Да-вэнь-коу (У\ЗСШ, 4300—2500 гг. до н.э.), в отличие от Ян-шао пришла в бассейн Хуан-хэ с востока (пров. Шаньдун). В провинции Шаньдун существует археологический музей, посвященный культуре Да-вэнь-коу. Используется как пример одной из множества неантропоморфных культур китайского неолита

В III тыс. до н.э. севера и северо-запада в бассейн реки Хуан-хэ пришла поздненеолитическая культура Ма-цзя-яо (МШШ), находка которой также является одним из достижений китайской археологии последних десятилетий, но пути ее дальнейшего развития неясны.

Однако одной из самых сенсационных находок следует считать северовосточную (пров. Ляонин) культуру Ню-хэ-лян №гЩЦ), отнесенную к типу Хун-шань (&IUL[» 3900—2200 гг. до н.э.). Предметы, сходные с находками Ню-хэ-лян, находились археологами до открытия этой стоянки по всей территории Китая с севера до юга. Они предлагают развитые формы антропоморфного искусства и первые изображения драконов.

Археология юга Китая — провинций Хубэй, Хунань, Цзянсу и Чжэцзян также начинается с рубежа VII—VI тыс. до н.э. Однако наиболее развитые изобразительные формы встречаются в бассейне р. Янцзы с V тыс. до н.э. Это так называемая культура Цюй-цзя-лин (ЩЩ.Ш* V—III (II) тыс. до н.э.), особый интерес к которой в современном Китае объясним ее территориальным расположением в границах будущего царства Чу (XII—III вв. до н.э.), где сформировался значительнейший пласт китайской истории, философии и искусства. Немало исследователей видят непосредственную преемственность Чу от Цюй-цзя-лин.

В IV тыс. до н.э. Китай вступает в энеолитическую эру. Самой ранней из известных ныне энеолитических культур является открытая в приморской зоне провинции Чжэцзян близ озера Тай-ху культура Лян-чжу 0. 3500—2500 гг. до н.э.). По нынешним данным, область распространения Лян-чжу — провинции Чжэцзян и Цзянсу. Сенсационность этих находок связана с присутствием в них многих форм нефритовых изделий и мотивов орнаментики, утвердившихся затем в культуре исторической династии Инь.

В III тыс. до н.э. по всей территории Китая распространяется энеоли-тическая культура Лун-шань (fEUj» 2500—1700 гг. до н.э.), керамические треножники которой предвосхищают формы шанской бронзы⁶.

Особые формы культура Лун-шань имеет в провинции Хубэй. Представление о так называем «Хубэйском Лун-шане» было дополнено в 1987 г. находками стоянки Ши-цзя-хэ НШйГ- Некоторые исследователи вообще не

склонны приписывать энеолит бассейна Янцзы к единой культуре Лун-шань, а видят в нем результат саморазвития Цюй-цзя-лина, поэтому другое, на мой взгляд, вполне правомочное название Хубэйского Лун-шаня — поздний Цюй-цзя-линк.⁷ Кроме того, нельзя не заметить некоторую преемственность нефритов Ши-цзя-хэ от Лян-чжу, которая, вероятно, также была одной из его предтеч.

Среди многочисленных памятников археологии Шан-Инь (Шз15) в предлагаемой работе выделены наиболее крупные и изученные Эр-ли-тоу (~ЩШ, XVIII—XVI вв.), Эр-ли-ган (ГІИ, XV—XIII вв. до н.э.), Ань-ян (з5:Ш, XIV—XI вв. до н.э.), где отдельно рассмотрена гробница царицы Фу Хао (ffiffi~)> а также шанские раскопки с территории царства Чу. Особым еще не исследованным источником является сенсационная находка в 1986 г. юго-западной культуры Сань-син-дуй (ZEJ|H|t> провинция Сычуань), которую я склонна интерпретировать как сочетание позднего Шан с местной культурой западных народов пока неизученных государств Шу (Щ) и Ба

(В), повлиявших, в частности, и на культуру молодых царств Чу и Цинь.

Археология периода Чжоу (Щ, XI—III вв. до н.э.) разделена в работе по

территориальному принципу на три участка: центральный, соответствующий ареалу Чжоу, южный, соответствующий Чу () и западный — Цинь

(). Находки центрального региона в основном представляют ритуальные

бронзовые сосуды.

Наиболее многообразна и обширна археология Чу. В работе выделены богатые могилы, найденные на территории провинций Хубэй и Чжэцзян. Проточускими захоронениями принято считать южно-хэнанькие находки государства Го (Щ, VIII—V вв. до н.э.). Тесное взаимодействие древнекитайских царств в период Чжань-го (ЩісШ> V—III вв. до н.э.) и влиятельность Чу привели к тому, что чуские предметы встречаются и на территории цен-

трального и даже северного Китая. Пожалуй, самыми значимыми чускими находками следует считать бамбуковые планки с текстами гадательного, исторического, философского (конфуцианского, даосского и школы «пяти первоэлементов» — Sfj «У син») и географического содержания. Особым открытием являются философские тексты с бамбуковых планок Го-дянь, в числе которых есть самая древняя из известных запись «Лао цзы». В качестве заключительного явления чуской археологии в работе рассмотрены обнаруженные в 1973 г. раннеханьские могилы Ма-ван-дуй (МгЗЕЩ, II в. до

н.э.), их живопись и мелкая пластика, а также шелковые книги Ма-ван-дуй, где среди прочих текстов были обнаружены вторые по древности тексты «Лао цзы» и «У син», и первый по древности текст «Канона перемен».

Циньская археология представлена тремя памятниками: могилой правителя города-государства Юй (й, 950—900 гг. до н.э.)⁸, могилой циньско-

го царя Му-гуна (!, правил 659-621 гг. до н.э.; раскопки города Баоцзи

(ШШ)) и могилой императора Цинь Ши-хуан-ди (ifl^qjflit?, 259—209 гг. до

н.э.).

Дополнительно в работе привлечены захоронения северных варваров-ди, имевших государство Чжун-шань (ФШ, 414—296 гг. до н.э.)⁹.

В качестве примеров продолжения имперских традиций Цинь привлечены два раннеханьских захоронения государственного значения: Курган Ян-лин {ШШ) императора Цзин-ди {Ш^-> 156—141 гг. до н.э.), раскопки которого начались только в 1990-х гг., и где были обнаружены керамические воины и евнухи, техникой исполнения и стилем сильно отличающиеся от воинов Цинь.¹⁰ Второе — это могилы № 4 и 5 из местности Ян-цзя-вань (fj ШЩ\ близ г. Сиань, которые принадлежат Чжоу Бо (]иШ) и его сыну Чжоу Я-фу JU55^c. Раскопки первых могил Ян-цзя-вань начались в 60-ые гг., а находка захоронений Главнокомандующих Чжоу приходится на период с 1970 по 1976 гг. В настоящее время в городе Сиань создан специальный му-

зей Чжоу Бо.

II. Использованные в работе литературные источники представлены как аутентичными синхронными сочинениями, так и более поздними нарративными источниками. Решение поставленных задач потребовало привлечения почти исчерпывающего списка древнекитайских сочинений. Применение индексов и компьютерной обработки материала позволило вычленить из множества объемных трактатов фрагменты, непосредственно относящиеся к исследуемой теме и получить максимально полную картину по интересующим вопросам. Среди литературных источников наиболее задействованными стали следующие тексты:

«Чжоуские перемены (jeO Jg — «Чжоу и») — мантический и метафизический памятник, созданный культурой Чжоу.¹¹

«Канон стихов» (ШШ — «Ши цзин») — собрание песен Срединных государств (чжуп го). Этот памятник дает представление о некоторых обычаях и ритуалах чжоуской культуры.¹²

«Досточтимые писания» (і^Щ — «Шан шу»), или «Канон Писаний»

(ШШ — «Шу цзин») — канонизированное конфуцианством историческое сочинение, созданное в государстве Чжоу и несущее немалую информацию о мировоззрении тех времен, хотя в связи с историей циньского сожжения и дальнейших этапов восстановления «Шан шу», ханьские и постханьские реалии там нередко приписываются обычаям седой древности.¹³

«Писания Чжоу» (ШШ — «Чжоу шу»). Этот исторический памятник прежде почти не учитывался в отечественной синологии.¹⁴ Меж тем он является аутентичным источником, созданным в V—III вв. до н.э. в жанре, близком к «Досточтимым писания». «Чжоу шу» повествует о ритуалах, нравах и исторических событиях государства Чжоу. Согласно некоторым исследованиям, часть трактата считаются даже созданной в период Западного Чжоу. Однако в силу не включенности этого памятника в конфуциан-

ский исторический канон, он все время оставался в тени и крайне слабо изучен. В библиографической главе 30 «Записи об искусстве и литературе» (Ш>СВ — «И вэнь чжи») «Писания Чжоу» характеризуются как чжоуские «Исторические записки» (ІШ^ІЙ — «Чжоу ши цзи») и вместе с «Шу цзи-ным» отнесены к корпусу «Писаний». Там же указан объем «Чжоу шу» — 71 гл. Дошедший до нас вариант, изданный в III—IV вв. Кун Чао (7LH) без

комментариев состоит из 70 глав и добавочного текста, аутентичность которого и принадлежность к «Чжоу шу» ставится под сомнение. Главы с 13 по 20, а также 41, 42 и 53 частично утрачены. Во многих главах есть пропуски иероглифов». В цинское время была заново открыта «Чжоу шу» и интерес к ней усилился, возникла комментаторская традиция и вышло сразу несколько книг: «Чжоу шу сюнь цзяо ши» (МІФІІІІІЗШ? — «Сверенное, прокомментированное и истолкованное собрание „Писаний Чжоу"» Чжу Ю-цзэна (т[с Г0"); «Чжоу шу цзяо бу (JnISi4tff! — «„Писания Чжоу" с соразмерными дополнениями» дополнениями») Сюнь И-жана (ШааШ, 1846—1908); «Чжоу шу бу чжэн (JuItfMlE — «„Писания Чжоу" дополненные и выверенные») Лю Ши-пэя (ЖРИ); Чжоу шу хоу ань (Щ\ШШШ — «Поздние комментарии к „Писаниям Чжоу"» Чэнь Хань-чжана (ШШЖ) и т.д. В неизвестное позднее время источник получил название «Неканонические писания Чжоу» (ШШШ — «И Чжоу шу»), поскольку они не вошли в конфуцианский канон и чтобы отличить от внутренней части «Шан шу», и от дина-стийной истории [Северной] династии Чжоу (557—581 гг. — «Чжоу шу»). Принадлежность этого памятника к древним временам делает особо значимым его как источник.¹⁵

«Комментарий Цзо [к летописи „Чунь цю"]» (0Ш&Ш — «Чунь цю Цзо чжуань») — конфуцианский исторический памятник, описывающий события и ритуалы периода Чунь-цю (770—476 гг. до н.э.).¹⁶

«Сообщения царств» (ЩШ — «Го юй»). Это собрание записей восьми государств периода Чжань-го являются историческим памятником, не принадлежавшим одному конкретному философскому направлению.¹⁷

«Мемориальная надпись на золотых (металлических) варварах-ди» (^

ШШх — «Цзинь ди мин») — стихотворная надпись, сделанная циньским советником Ли Сы (ЩШ, ? — 208 г. до н.э.) на одной из двенадцати колоссальных бронзовых статуй, отлитых по приказу Цинь Ши-хуан-ди из оружия побежденных им царств в год учреждения империи. Эта надпись была скопирована перед переплавкой этих статуй в III—IV вв. и дошла до нас в антологии «Полное [собрание] древнейших текстов Трёх эпох, Цинь, Хань, Трех царств и Шести династий» (^_Ь"Й"Н{"^^^чЖНШ7ЧиЙ — Цюань шан-гу, Сань-дай, Цинь, Хань, Сань-го, Лю-чао вэнь), составленной Янь Кэ-цзюнем (ЩЩі%, 1762— 1843).¹⁸

«Исторические записки» (^. рй — «Ши цзи») — по выражению Ю.Л.Кроля, «первая Всеобщая история Китая», созданная величайшим историком Сыма Цянем (ИЩЙІЛ45-? гг. до н.э.), при дворе ханьского императора У-д и¹⁹.

«Бамбуковые планки Сражающихся царств» (ЩМШ — «Чжань-го цэ»).

Этот текст составлен был историографом Лю Сяном (fljfn|, 77-6 гг. до н.э.)

на основе библиотечных материалов периода Чжань-го. В русских изданиях название этого текста переводилось как «Планы Сражающихся царств». Однако наиболее вероятно, что оно происходит от того факта, что в период Чжань-го книги в основном писались на длинных бамбуковых планках (цзянь, или цэ).²⁰

«Сад сказаний» (ШШ — «Шо юань») — собрание историй периода Чжань-го и Ранней Хань.

«Записи об искусстве и литературе» (ШЗС& — «И вэнь чжи») — биб-

лиографический свод, начатый Лю Сяном, продолженный его сыном Лю Синем и законченный автором «Писаний Хань» (ШШ — «Хань шу») Бань Гу (ЗйШ, 32 - 92 гг.). Является гл.30 «Хань шу».²¹

«Ода двум престолам» (И%Ї.Ш — «Эр цзин фу») — историко-поэтическая эпопея Чжан Хэна (З&Ш, 78-139), входящая в цз.2-3 «Литературного изборника» (ззЦ — «Вэнь сюань»), собранного составленному Сяо Туном (ШШ, 501-531 гг.). Эта эпопея в целом посвящена Ханьской

империи, но затрагивает и более древние пласты, начиная с июньских времен. Автор ее, Чжан Хэн, был непревзойденным исследователем своего времени в области точных и естественных наук, который до сих пор почитается святым (совершенномудрым) ученым. Кроме того, он был философом, ярчайшим поэтом и лучшим, по определению Чжан Янь-юаня, художником своего времени. Чжан Хэн служил придворным историком при дворе Шунь-ди и обладал энциклопедическими знаниями в области истории. В своих сочинениях, апеллируя к примерам из древности, он объяснял современность и утверждал этические нормы конфуцианского толка.²²

«Записи о поколениях императоров и царей» (^ЗіІЕІЙ — «Ди ван ши цзи») — сохранившаяся лишь частично книга историка Хуан-фу Ми ШШШ, 215-282), содержит собрание историй из жизни древних правителей .

«Обсуждения сообщений» (ШШ — «Лунь юй», VI—V вв. до н.э.) — основополагающий конфуцианский трактат. Альтернативный перевод названия «Лунь юй», основан на сопоставлении синхронных памятников с использованием тех же иероглифов, и, в первую очередь, — «Го юй». Кроме того, на мой взгляд, предложенный вариант больше соответствует содержанию памятника, состоящего из сообщений жизненных фактов и их обсуждений с Учителем.²⁴

«[Трактат] Учителя Мэна» Сй/-р — «Мэн цзы», IV в. н.э.) — канониче-

ский конфуцианский памятник.

«[Трактат] Учителя Сюня» {Щ-f- — «Сюнь цзы») — конфуцианско-

легистский трактат III в. до н.э., который ясно показывает общую рационализацию сознания и утверждение значимости не только общей надличностной природы всех людей, но жизни и усилий конкретных личностей.²⁶

«Записки о благопристойности» (ШШ — «Ли цзи») — канонический конфуцианский памятник, созданный в IV—III вв. до н.э., дополненный и комментированный во II—I вв. Среди разнообразия учений I тыс. до н.э., на мой взгляд, именно конфуцианство наиболее полно соответствует исходной чжоуской традиции и подытоживает ее. Конфуций считал себя преданным учеником и продолжателем дел и идей Чжоу-гуна (первого правителя города-государства Лу — родины Конфуция), который, в первую очередь, был совершенномудрым советником чжоуского У-вана — Сына Неба, получившего от Отца мандат на управление Поднебесной. После смерти У-вана Чжоу-гун был регентом при малолетнем Чэн-ване и учил его принципам управления. Конфуций считал, что его задача — как Чжоу-гун помогать Сыну Неба не отойти от исходного Небесного Пути Чжоу. Поэтому Конфуций последовательно отстаивал чжоуский традиционализм, следование обычаям, принятым во времена Вэнь-вана и У-вана. Поэтому зафиксированные в «Ли цзи» ритуалы, вероятно, вполне адекватно отражает древние пласты чжоуской культуры, отчасти сохранившейся и в более поздние вре-мена во многом благодаря конфуцианству.

«Благопристойность в правилах образцового поведения» (ШШ— «И

ли») — другой канонизированный конфуцианством памятник V—III вв. до н.э., треть которого посвящена подробному описанию ритуалов заупокойного культа, однако в нем чжоуские реалии перемешиваются или с соседними чускими, или с последующими ханьскими.²⁸

«Чжоуская благопристойность» (ШШ — «Чжоу ли») — систематизированный перечень чиновной номенклатуры, согласно преданию, создан-

ный Чжоу-гуном. Однако есть веские основания считать, что он в основном был создан в период Хань, тогда же, когда был прочно учрежден бюрократический аппарат единого государства.²⁹

«Сообщения школы Конфуция» (УЬ^Жнр — «Кун-цзы цзя юй») — возможно, первый памятник ханьского конфуцианства, созданный во II—I в. до н.э., возможно, во времена У-ди и с его «благословения», дополнен и переиздан в VII в. В «Кун-цзы цзя юй» явно прослеживается попытка привязать явления Ранней Хань к традициям Чжоу. «Сообщения школы Конфуция» являются не канонизированным конфуцианским памятником, однако в библиографическом своде «Писаний Хань» они квалифицируется как конфуцианское сочинение круга «Лунь юй». Возможно, это связано с пропагандой ханьского, по моему определению, «ортодоксального конфуцианства», которое начал насаждать У-ди.³⁰

«[Трактат] Учителя Мо» (Ц-р — «Мо цзы»). «Школа Мо» (ЦЩ: —мо цзя) возникла в V в. до н.э. географически там же, где и конфуцианство — в чжоуском древнем царстве Лу. Затем в IV в. до н.э. она переместилась на юг в Чу, а в конце III в. до н.э. — на запад в Цинь, тем самым, пройдя через три основных культурных центра Чжань-го, обладавших своими самобытными традициями, историей и мировоззрением. Для предлагаемой работы особо значима сугубая рациональность моизма и утверждение им значимости конкретных действий людей для создания их судьбы. Хотя в дальнейшей истории Китая конфуцианство практически вытеснило моистское учение, и оно оказалось стоящим особняком в китайской философской традиции, меж тем моизм является ярчайшим выразителем рационалистических умонастроений периода Чжань-го.³¹

«Канон Пути и благодати» (ШШШ — «Дао дэ цзин», VI—IV вв. до н.э.) — основополагающий даосский памятник, авторство которого приписывается Лао-цзы. Даосизм исходно связан с традициями царства Чу.

«Столпы» даосизма Лао-цзы и Чжуан-цзы были выходцами из Чу. Самый ранний текст Лао-цзы был найден на бамбуковых планках чуского погребе-ния периода Чжань-го . Второй по древности — на шёлковой книге из погребения Ма-ван-дуй (II в. до н.э.), располагавшегося на территории царства Чу.³³ Однако «периферийное» южное царство Чу, в предлагаемой работе рассматривается как, пожалуй, самое значимое для формирования культуры Китая. «Дао дэ цзин», одной стороны является уникальным чуским философским текстом, и по своей всерхорганизованной, в том числе нумероло-гически, поэтической форме, и по содержанию. Но с другой стороны, организованность формы и сочетание лаконизма со всеохватностью приближают этот текст к чжоускому метафизическому памятнику «Канон Перемен».³⁴

«[Трактат] Учителя Чжуана» (Щ:-?- — «Чжуан цзы», IV в. до н.э.) — самое яркое, многообразное и парадоксальное произведение древнего чуского даосизма, написанное Чжуан Чжоу в форме притч.³⁵

«[Трактат] Учителя Ле» {Щ-f- — «Ле цзы»). В отличие от Лао-цзы и

Чжуан Чжоу, автор «Ле цзы» — Ле Юй-коу (IV в. до н.э.) — не был чусцем. Но его даосские идеи во многом вторичны по отношению к «Чжуан цзы», влияние которого прослеживается почти в каждом эпизоде трактата «Ле

цзы».

«Чуские строфы» 0йШ — «Чу цы») — дополненное в эпоху Хань собрание произведений первых китайских поэтов Цюй Юаня (ЩЩІ, IV в. до н.э.) и Сун Юя (7fc3i, III в. до н.э.), уроженцев царства Чу .

«Книга правителя [области] Шан» (Щ^Щ — «Шан цзюнь шу») —

основополагающий трактат циньского легизма. Легизм, начиная с VII в. до н.э., внедрялся в разных государствах. Сначала Гуань Чжуном (?—645 гг. до н.э.) в Ци, затем У Ци (?-381 гг. до н.э.) в Чу, но наиболее успешным это учение оказалось в IV в. до н.э. в Цинь, которое на его основе строило свою

государственность.

«[Трактат] Учителя Хань Фэя» {Ш$~1г — «Хань Фэй цзы») — произведение ученика Сюнь-цзы, советника Цинь Ши-хуан-ди, крупнейшего теоретика легизма Хань Фэя (288—233 гг. до н.э.), оказавшего важнейшее влияние на формирование циньской государственной идеологии.³⁹

«Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» (й^С^^С — «Люй-ши чунь цю») — энциклопедический трактат, первая попытка синтеза взглядов «ста школ» и создания единой государственной идеологии. Главенствующую роль в создании этого трактата сыграли идеи, утвердившиеся в двух сильнейших государствах Чжань-го, главных соперников в объединении Китая — Чу и Цинь. Действительно, в этом памятнике, с одной стороны, наиболее сильны натурфилософские мотивы даосизма и школы инь-ян (ШШэЖ)> а с другой — легистский утилитарный подход к принципам социального, политического и экономического устройства и воспитания. Здесь также на помощь легизму пришли рациональные учения военной школы {р^Щ. бин цзя), аграрников (ШШ. нун цзя) и моистов, а также школы имён (&Ш. мин і(зя). «Вёсны и осени господина Люй [Бу-вэя]» были созданы при циньском дворе группой приглашённых учёных мужей по приказу первого министра Цинь — Люй Бу-вэя (которого апокрифическая традиция считает даже тайным отцом самого Цинь Ши-хуана), и закончены в 241 г. В 239 г. текст этой книги был помещен на воротах циньской столицы — Сяньяна — как образец совершенного произведения. С одной стороны, само название «Люй-ши чунь цю» подчёркивает, что создается новая летопись времён, упраздняющая все предыдущие «Вёсны и осени», и в первую очередь чжоуские, авторство которых приписывается Конфуцию. Но с другой стороны, сама значимость книги — письменного, знакового (вэнь), культурного объекта — как государственного символа свидетельствует о чжоуском влиянии. К тому же при создании этого образца циньской идеологии также не обошлось без

преданного Цинь анафеме конфуцианства, идеи которого также заметно представлены в этом грандиозном труде.⁴⁰

«[Трактат] Учителя из Хуай-нани» (ШШ*? — «Хуай-нань цзы») — второй в истории Китая энциклопедический трактат. Создан на основе даосизма на территории древнего царства Чу.⁴¹

«Канон гор и морей» (1_ШШ1 — «Шань хай цзин»). Существуют различные мнения о происхождении и смысле данного источника. Вероятно письменное составление «Шань хай цзина» является попыткой систематизированной фиксации мифологической фольклорной традиции китайских народностей. Принятая датировка — III—II вв. до н.э. Действительно, подобные памятники, целью которых было свести воедино идейные парадигмы разных областей этнически и культурно не единого Китая, возникли в период Цинь и раннего Хань. В Цинь Люй Бу-вэй проделал колоссальную работу для создания на основе философских и политических учений Чжань-го синкретического памятника — основы единой идеологии. В Хань У-ди (140-86 гг. до н.э.) приказал создать государственную Музыкальную палату (-ft'iffi — Юэ фу) для сбора и

изучения народного музыкального фольклора. На мой взгляд, можно провести некоторую аналогию между Юэ фу и «Шань хай цзин», но, к сожалению, мы не располагаем никакими данными о программном создании этого памятника. Что же касается его содержания, то здесь еще больше неясностей. Иные видят в нем почти рациональную зоогеографию, ботанику и минералогию, другие считаю картой звездного неба и основой календаря.⁴² Учитывая культурную неоднородность и многотысячелетнюю историю древнего Китая, особым, и на сегодняшний день не разрешимым, является вопрос об источниках «Шань хай цзина». Для меня вопрос происхождения и интерпретации этого памятника остается открытым. В предлагаемой работе «Шань хай цзин» используется только для уточнения атрибуций и мифологической расшифровки художественных

ственных произведений.

«Канон вод» (7.KIM — «Шуи цзин») — поздне-ханьские записи историй и легенд, впоследствии собранные и отредактированные Ли Дао-юанем (Ш ШтС, ? — 527). В отличие от «Шань хай цзина», в «Шуи цзине» мифологические персонажи в основном предстают в антропоморфном виде и истории имеют сюжетные основы.⁴⁴

Изученность проблемы

Изучения человека в традиционной культуре Китая посвящено не одно исследование. В первую очередь следует назвать исследования древнекитайской концепции человека, предпринятые Д.Манро (Munro D.J. The concept of man in Early China. Stanford, 1969), В.А.Рубиным (Рубин В.A. Личность и власть в Древнем Китае. М., 1999) и сборник ИВ РАН «Проблема человека в традиционных китайских учениях» (М., 1983). Однако большинство работ посвящено пониманию человека философской мыслью Китая с минимальным привлечением сопутствующих исторических реалий. Сопоставление круга философских идей с данными археологии не часто предлагалось в исследованиях. Но, когда, это было сделано Л.Е.Померанцевой на материале «Хуайнань цзы» и ханьских рельефов, то был получен яркий результат. Такой подход наглядно субстантивирует область древнекитайского духа и мысли, привязывая к реальной исторической и физически материальной почве.

Данные археологических исследований представлены в следующих научных публикациях:

Изучению китайского неолита посвящено немало последних публикаций КНР, связанных с новейшими археологическими открытиями: Чжунго чжун-да као-гу фа-сянь (^ЩШ^КЩ^ШШ — Великие археологические открытия Китая). Пекин, 1990; Чжун-хуа жэнь-минь гун-хэ-го чжун-да као-гу фа-сянь 1949—1999 (фЩАШШШШ.^Щ~ЁШШ 1949-1999 — Вели-

кие археологические открытия КНР 1949—1999 гг.) / Ред. Су Бай (ШЙ)-Пекин, 1999.

Попытке интерпретации керамики Бань-по посвящена интереснейшая работа Ху Сяо-хуя (^ЩЩ) «Ди му чжи гэ. Чжунго цай тао юй янь хуа дэ шэн сы му ти (tmZW: ^ШШШШ№3Ш$& — Песнь Земной Матери. Вопросы рождения, смерти и материнства в рисунках на камнях и цветной керамике)» (Шанхай, 2001).

Найденная в конце 80-х гг. культура Ню^:хэ-лян привлекла огромное всеобщее внимание. Помимо публикациями в Као-гу: Ляонин чжун-да вэнь-хуа ши ши-цзи (ШШШ^ЗСІЬ^іШ. — Важнейшее культурно-историческое событие провинции Ляонин // Као-гу, 1990 № 8, с. 1-15; Чжу Да (т^дЦ), Люй Сюэ-мин {^ЩЩ). Ляонин Линъюань ши Ню-хэ-лян и-чжи ди у ди-дянь 1998-1999 нянь-ду дэ фа-цзюэ {ШЩШШ^^гШШШ^ШШЖ 1Й 1998 ~ 1999 ^-Ш&ЪШШ — Пятый участок остатков стоянки Ню-хэ-лян, раскопанный в период 1998—1999 г. в г. Линъюань провинции Ляонин) / Као-гу, 2001, № 8, с.23-35, на сегодняшний день мы располагаем несколькими аннотированными изданиями раскопок: Ню-хэ-лян хун-шань вэнь-хуа и-чжи юй юй-ци цзин-цуй №1ЩШЖШЗС<кШШ^&ШШШ№ — Стоянка Ню-хэ-лян культуры Хун-шань и отборные нефритовые изделия). Ляонин, 1997; Лю Дун-цин (Ш^-Ff), Хун-шань вэнь-хуа (&Etij;?(fc — Культура Хун-шань). Нэй Мэнгу, 2002. К анализу культуры Хун-шань не раз обращался новосибирский археолог С.В.Алкин, однако результаты его работы пока не опубликованы. Одной из его идей является сходство драконов Ню-хэ-лян с личинками насекомых, из чего он выводит следующий пласт мировоззрения, свойственный культуре Хун-шань: личинка, зародыш, рождение и трансформации.⁴⁵

Также найденная в 80-ых гг. культура Лян-чжу также привлекла несчетное количество ученых своими потрясающими нефритовыми изделия-

ми и ей посвящено немалое число публикаций, наиболее крупные из которых: Чжэцзян као-гу цзин-хуа (ШіХЩіїзШЩ — Лучшие образцы археологии провинции Чжэцзян). Чжэцзян, 1999; Чжан Тунь-шэн (М*^Ё)> Дуань Шу-ань (ЦйЙЗг). Лян-чжу вэнь-хуа юй ци (Ekffi'^Oik'EB.ffi— Нефритовые изделия культуры Лян-чжу). Гонконг, 1989; Лян-чжу гу юй (КМ'"Й"31— Древние нефриты Лян-чжу). Чжэцзян, 1996; Линь Дун-хуа $$Щ.Щ). Лян-чжу вэнь-хуа янь-цзю (&Ш"$С4кЩ$ь — Исследование культуры Лян-чжу. Чжэцзян, 1998; Sui Jin-tian. Liangzhu Culture semi-subterranean wooden storage structure at Huacheng (Flower City). Huzhou, 1998; Лян-чжу вэнь-хуа янь-цзю — Као-гу лунь-вэнь цзи си-ле (ЙШ^Ш^-^ЙшЗШЗШ — Исследование культуры Лян-чжу. Подборка статей из Као-гу). Шанхай, 1999; Чжоу Ин (Щ0). Мэй-ли чжоу. Лян-чжу вэнь-хуа юй Лян-чжу сюэ

инь-лунь (ШШШ—Ш.ШЗСІкШ&ШШЦІШ ~ Прекрасный континент. Культура Лян-чжу и введение в изучение Лян-чжу). Пекин, 2000; Чжунго гу-дай юй ци ту-цзянь. Лян-чжу вэнь-хуа юй-ци (^рШ'&ЗіШЩШ.-М.Ш^СІ^і 3sff — Издание древнекитайских нефритовых изделий. Нефритовые изделия культуры Лян-чжу). Чжэцзян, 2001.

Издания и хронологизация культур Цюй-цзя-лин и Хубэйского Лун-шаня (Ши-цзя-хэ) содержится в следующих работах: Цзиншань Цюй-цзя-лин ШШ/НШШ)- Пекин: Као-гу-сюэ, 1965; Инь Цзянь-шунь (ЩйШ)- Ху-нань Аньсянсянь Хуачэн ган и-чжи ди эр цы фа-цзюэ цзянь бао (ШШ^сШ ШШШШШ^кШ—'^ШШШШ — Краткий отчет о повторных раскопках стоянки на холме г. Хуачэна уезда Аньсян провинции Хубэй) // Као-гу, 2001, № 4, с.11-22; Чэнь Вэнь ((Ш^). Цюй-цзя-лин вэнь-хуа цзе дин юй фэнь ци {ШШШМ^ШЩ-ЖШ^Ш — Границы и периодизация культуры Цюй-цзя-лин) // Као-гу, 2001, № 4, с.52-60; Хубэй чу-ту вэнь-у цзин-хуа ОШЬЖІЗ^С ЩШЩ — Шедевры культуры из раскопок Хубэй). Хубэй, 2001; Сяо-цзя У-

цзи — Тяньмэнь Ши-цзя-хэ као-гу фа-цзюэ бао-гао чжи и (ШШШЩ-¹^^ 1зШ^:{Щ^1^ШШШа.— — Сяо-цзя У-цзи — Один из отчетов об археологических находках в Ши-цзя-хэ, Тяньмэнь). Т. 1-2. Тяньмэнь, 1999.

Немало китайских публикаций посвящено иньской истории, археологии и культуре.

Исследование Эр-ли-тоу как предшанской культуры см.: Childs-Johnson Е. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition //Archives of Asian Art, 1995, № 48, c.81-85. Исследование раннего и среднего Шан — Эр-ли-ган см.: Чжэнчжоу Шан чэн 1953 — 1985 нянь као-гу фа-цзюэ бао-гао (ft№l

1^-1953-— 1985 ^^^ШШШск — Отчет об археологических находках периода 1953—1985 шанского городища в Чжэнчжоу). 3 т. Шанхай, 2001. Исследование гробницы Фу Хао содержится в следующих работах: Инь сюй Фу-хао му (ШШШЬТШ — Иньские развалины гробницы Фу Хао). Пекин, 1980; Чжунго чжун-да као-гу фа-сянь (ФШШ^Щ"^ШШ — Великие археологические открытия Китая). Пекин, 1990; The great Treasure of Chinese Fine Arts. Sculpture 1. Beijing, 1988.

Анализируя культуру Сань-син-дуй, большинство исследователей связывают ее с неизученными доселе царствами Шу и Ба, однако не исключают и ее шанские корни. За последнее время в Китае вышло несколько богато иллюстрированных публикаций Сань-син-дуй, среди которых: Ли Шао-мин (2^#ВД), Линь Сян (#fq]), Чжао Дянь-цзэн ШШШ- Сань-син-дуй юй Ба Шу вэнь-хуа (НЖЩ^ЕІІЗЙ^ — Культура Сань-син-дуй и культура Ба и Шу. Чэнду, 1993. Цюй Сяо-цян (Щ/Ый8). Сань-син бань мин-юэ — гу Шу вэнь-мин тань юань (ЇЕШ.І$ЩВ—"ё"и>С^вЛ$Ш — Три звезды попутчицы полной луны — Выяснение истоков культуры древнего Шу. Чэнду, 1996; Сань-син-дуй чжай-сы кэн (НЖ#1^ЙЕ/Ъ — Захоронения жертвоприношений Сань-син-дуй). Пекин, 1999; Чэнь Дэ-ань (ШШЖ)- Сань-син-

дуй — гу Шу ван-го дэ шэн ди (=.Щ.Ш-'ЕШ^.Ш&і}ШШ — Сань-син-дуй — священные земли древнего царства Шу). Чэнду, 2000 и др., однако они больше ставят вопросы, пока не имея возможности их разрешить.

Среди отечественных и западных исследований и публикаций большинство носят обзорных характер, объединяя всю китайскую древность от неолита до Чжань-го (иногда до Хань). Среди наиболее значимых русских публикаций такого рода является работа К.В.Васильева «Истоки китайской цивилизации» (М., 1998), коллективный труд Института этнографии РАН — Крюков М.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Древние китайцы. Проблемы этногенеза. М., 1978 и переведенная на русский язык книга Фань Вэнь-ланя «Древняя история Китая» (М., 1958). Кроме того, важные основы для понимания проблемы Ся были высказаны Л.С.Васильевым, явлению Хун-шань посвятил свою работу новосибирский археолог С.В.Алкин, а исследование Чжоу было недавно завершено В.М.Крюковым. Особо важными для нас являются концепция значимости южного Китая, последовательно утверждаемая Д.Г.Деопиком и идеи неолитических истоков чуской культуры, высказанные С.В.Кучерой

На Западе последние археологические открытия Китая представлены в каталогах передвижной выставки: Das alte China. Menschen und Gotter im Reich der Mitte. Essen: Kulturstiftung Ruhr Essen, Villa Hugel, 1995 и Men and Gods. New Discoveries from Ancient China. Louisiana, 1997. Такими же обзорными публикациями являются:: Ebrey Р.В., Liu Kwang-ching The Cambridge Illustrated History of China. Cambridge, 1996; Watson W. Art of Dynastic China. N.Y., 1981; Hansford S.H. Chinese Carved Jades. New York, 1968.

Конкретно посвящена неолиту Лун-шань, на сегодняшний день, устаревшая книга Li Chi «Ch'engt-Tzu-Yai. The Black Pottery Culture Site at Lung-Shan-Chen in Li-Ch'eng-Hsien, Shantung» (New Haven, 1956). Анализ и атрибуцию некоторых нефритов Хун-шань предлагает Forsyth А. в своей статье

«Five Chinese Jade Figures. A Study on the Development of Sculptural Form in Hongshan Neolithic Jade Working II Orientations, 1990, № 5, pp.54-63, сопоставляя их с более ранними находками других территорий и делая вывод о географически широком распространении данного культурного образования.

Культура Шан представлена в следующих западных работах. Ранний этап Эр-ли-тоу: Childs-Johnson Е. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition II Archives of Asian Art, 1995, № 48, c.81-85; Childs-Johnson E. Symbolic jades of the Erlitou period: a Xia royal tradition II Archives of Asian Art, 1995, № 48, p.64-90; Thorp R.L. Erlitou and the search for the Xia II Early China, 1991, № 16, p. 1-38. Культура Иньской столицы Бо подробно представлена в книге Li Chi «Anyang» (Seattle, 1977). Подробный анализ иконографии и символики шанских, чжоуских и чуских бронзовых сосудов содержится в каталоге о Фрирской галереи в Вашингтоне: The Freer Chinese Bronzes. Catalog. Vol.1. Wash., 1967. Недавно было выпущено первое западное исследование сенсационного открытия Сань-син-дуй: Ancient Sichuan: Treasures from a Lost Civilization I Ed. Bagley R.W Seattle; Princeton, 2001. Данным перечнем не ограничивается число привлеченных в работе западных публикаций по иньской истории. Это лишь наиболее используемые в ней. Ссылки на остальные издания содержатся в соответствующей главе.

Археологические открытия последних лет позволили, наконец, выпустить первый том Кембриджской истории Китая The Cambridge History of Ancient China. From the Origins of Civilization to 221 B.C. I Ed. M.Loewe, E.L. Shaughnessy. New York: Cambridge University Press, 1999.

В изучении погребальных ритуалов с целью большей наглядности и достоверности, работа основана исключительно на аутентичных источниках.

В понимании идей основных мыслителей Чжань-го, автор данной работы во многом принимает трактовку В.А.Рубина. Однако в понимании

циньской идеологии считает ее слишком односторонней и тенденциозной, и полностью согласен с пониманием Л.С.Переломова прогрессивной значимости легистов и Цинь для дальнейшего развития Китая. Определение даосизма — одна из самых невыполнимых задач синологии. Здесь, помимо В.А.Рубина, мы опираемся на взгляды разных исследователей, таких как В.В.Малявин, Е.А.Торчинов, Л.Д.Познеева, Г.А.Ткаченко, M.Buber, J.Legge, A.C.Graham, M.Palmer, B.Watson, R.G.Hendricks, Chan Wing-tsit, H.Maspero, Fung Yu-lan, Wu Kuangming и. В трактовке конфуцианского гуманизма мы в целом исходим из пониманию этого явления В.А.Рубиным и А.И.Кобзевым.

Для интерпретации зооморфных и антропоморфных изображений периода Чжань-го, помимо источников, таких как «Чу цы», «Чжуан-цзы», «Шань хай цзин», «Шуи цзин» и др., использовано собрание китайских мифов Юань Кэ,⁴⁶ исследование иконографии мифологических персонажей Б.Л.Рифтина,⁴⁷ а также работа Э.М.Яншиной⁴⁸.

Отдельная обширная библиография посвящена истории и особенностям культуры царства Чу.

За последние годы в Китае вышло несколько специальных монографий, посвященных чуской культуре и ее влиянию на дальнейшее развитие всего Китая: Работа Шан Чэн-цзо «Чанша чу-ту Чу ци ту-лу (^с^ИО.ШШШШ Иллюстрированный каталог чуских лаков из раскопок в Чанша)» (Пекин, 1957) впервые ставит вопрос чуской лаковой живописи. Книга «Цзян-лин, Ван-шань, Ша-чжун чу му ОіШШіЬТ^ЩШШ — Чуские могилы из Цзян-лин, Ван-шань и Ша-чжун)» (Пекин, 1996) содержит подробное описание бронзовых, нефритовых и лаковых изделий, бамбуковых планок с текстами и тканей из трех средних и пяти небольших захоронений трех областей древнего царства Чу. Труд Чжан Чжэн-мина (Щ1ЕЩ) «Чу вэнь-хуа ши ($|>С ffcj. История культуры Чу)» (Шанхай, 1987), является подробнейшим и фундаментальным анализом находок материальной культуры Чу. Работа Ян

Цюань-си (ШШШ) «Чу вэнь-хуа. 20 ши-цзи Чжунго вэнь-у као-гу фа-сянь юй янь-цзю цун-шу (Ш$СіЬ-20Ш!&фтЯ№%і5ШітШЇЇШШ — Собрание китайских археологических открытий и исследований 20 в. по культуре Чу)» (Пекин, 2000) является наиболее полным собранием археологических находок Чу. Проблеме зарождения культуры Чу посвящен фундаментальный богато иллюстрированный труд Люй Юй-дуна (Ш^Ш) «Сань-мэнь-ся Го-го му (Еі^ШШШШ — Захоронения государства Го из Сань-мэнь-ся)» (Хэнань, 1999). Выпущено подробное издание чуской могилы V в. до н.э. «Цзэн-хоу и му вэнь-у и-шу (*шШ2^'ШЗСШШШ — Предметы культуры и искусства из могилы цзэнского князя И)» (Хубэй, 1992). Археология юго-восточного ареала Чу, где исходно располагались древние царства У и Юэ представлена в книге «Чжэцзян као-гу цзин-хуа {ШиХ^'^ШЩ — Лучшие образцы археологии провинции Чжэцзян)» (Чжэцзян, 1999). Написанная в достаточно вольном стиле книга Цай Цзин-цюаня (ШШЯк) «Чу вэнь-хуа лю-бянь ши 0й>С{ЬШШ^1 История распространения и трансформации чуской культуры)» (Ухань, 2001) утверждает превалирующее значение чуских корней для всей истории Китая. Целостное описании живописи периода Чжань-го: Ян Цзун-жун {ЩЩШ)- Чжань-го хуй-хуа цзы-ляо (ЩЩ ШШ'МШ Материалы о живописи периода Чжань-го). Пекин, 1957 в основном посвящено чуской проблематике.

Особо следует выделить исследования чуской эпиграфики — сводов Го-дянь, Суй-сянь, Бао-шань, Ван-шань и т.д. Среди них в настоящей работе использованы следующие исследования и публикации: Го-дянь Чу му чжу-цзянь (ШШШЖ^Ш— Бамбуковые планки из чуской могилы Го-дянь). Цзинмэнь, 1998; Хоу Цай ({Ц Zj"). Го-дянь Чу му чжу-цзянь «Лао цзы» цзяо ДУ (?Р IS Ш Ш tt Ш ( %t ~t ) Ш Ш — Прочтение с пояснениями «Лао цзы» с бамбуковых планок из чуской могилы в Го-дянь). Далянь, 1999; Чу

цзянь «Лао цзы» бань-чжэ — Чу цзянь юй бо шу «Лао цзы» дэ би-цзяо янь-

^{цзю тшшт-штт&т {%=?> тьштзс — детальный анализ}

«Лао цзы» с чуских бамбуковых планок. Сравнительный анализ «Лао цзы» с чуских бамбуковых планок и шелковой книги) / Ред. Инь Чжэ-хуань (^Ш

Щ). Гонконг, 2001. Изучением планок Бао-шань более 20 лет занимаются профессор Чжоу Фэн-у (МЩ2І) и Чжан Шоу-чжун. См.: Чжан Шоу-чжун (ЗМтГф). Бао-шань чу-цзянь вэнь-цзы бянь {ЩЦЗйШЗС^Ш — Свод текстов с бамбуковых планок Чу). Пекин, 1996. Сравнительный анализ чуской эпиграфики VII (?), V и III вв. до н.э. был проделан Жао Цзун-и (ШШШ) ^в его книге «Чу ди чу ту вэнь-сянь сань чжун янь-цзю (ШШиШ.'^СШ^-ШШ 5l — Три варианта исследования археологических находок эпиграфики с

территории царства Чу)» (Пекин, 1993).

Отечественная литература также не раз касалась вопроса Чу. По разным его аспектам писали К.В.Васильев, Л.С.Васильев, Н.В.Ивочкина, A.M.Карайетянц, М.Е.Кравцова, М.Р.Крюков, С.И.Кучера и др. Все эти работы будут учтены в моем исследовании. Специально чуской живописи была посвящена моя статья в журнале «Восток» (Городецкая О.М. Культурный феномен древнего Чу. Истоки китайской живописи // Восток. М.,1993, №1,с.62-72.).

Среди западной литературы есть немало исследований чуских письменных памятников, типа «Чжуан цзы» или «Чу цы». Во всех «Историях Китая», начиная с А.Масперо,⁴⁹ принято выделять чускую субкультуру.

Помимо работ, посвященных древнему царству Чу, в работе были привлечены публикации по ханьскому захоронению на чуской территории Ма-ван-дуй (II в. до н.э.), где был представлен весь спектр духовной культуры: шелковая живопись, деревянная пластика, памятники эпиграфики. Отчеты о раскопках Ма-ван-дуй см.: Чанша Ма-ван-дуй и хао хань му фа-цзюэ цзянь бао (&№ШЗЇЇШ~ШШШШШШШ — Краткий отчёт о раскопках

ханьского могильника № 1 в Ма-ван-дуе под г. Чанша). Пекин, 1972; Чанша Ма-ван-дуй эр сань хао хань му фа-цзюэ цзянь бао (М&ЩЗіЩ~₉ЕіШШШ ШШШШ — Краткий отчёт о раскопках ханьских погребений № 2 и 3 в Ма-ван-дуе под г. Чанша // Вэнь-у, №7, 1974. Уникальными являются ранние шелковые книги Ма-ван-дуй, где среди прочих был обнаружен второй древнейший текст Лао-цзы, «Канона перемен», натурфилософский текст «Пять первоэлементов» (ЙІТ — «У син»), несколько позднедаосских и летописей. См.: Ма-ван-дуй хань му бо шу (ЩЗіїШШШг&Ш Шелковая книга из ханьской могилы в Ма-ван-дуй). Пекин, 1985. Ма-ван-дуй цзянь бо вэнь-цзы бянь (ШіїЕЩШ&ЗС^Ш — Свод текстов с бамбуковых планок и шелковой книги Ма-ван-дуй). Пекин, 2001; Ма-ван-дуй бо шу и шу. (МЗЕ^ЦгН ШШШ — Искусство Ма-ван-дуйской шелковой книги). Шанхай, 1996.

Более подробно литература, посвященная данной проблематике и концепции исследователей, будут рассмотрены в соответствующем разделе работы.

Интерес к культуре империи Цинь и личности Цинь Ши-хуан-ди особо высок в Китае, начиная с эпохи Мао Цзэдуна, провозгласившего себя его приемником. Это продолжается и по сей день, в связи с идеями «собирания» китайских земель, включая Гонконг, Тайвань и т.д. В отечественной синологии изучением истории Цинь занимался Л.С. Переломов и В.А.Рубин⁵⁰. Исследованию глиняной армии Цинь Ши-хуан-ди на русском языке посвящена публикация автора данной работы: Городецкая О.М. Глиняная армия империи Цинь // Двадцать первая научная конференция «Общество и государство в Китае». М_м 1990, с.127-131. Среди китайских изданий по данной теме в работе привлечены следующие: Terra-cotte Wariors & Horses at the Tomb of Qin Shi Huang. Beijing, 1983; The great Treasure of Chinese Fine Arts. Sculpture 2. Sculpture of the Qin and Han dynasties. Beijing, 1988, а последним фундаментальным исследованием является богато иллюстрированная книга Юань Чжун-и (Ш{ф—) «Цинь Ши-хуан лин као-

стрированная книга Юань Чжун-и (^¹—) «Цинь Ши-хуан лип као-гу фа-сянь юй янь-цзю (^^аШШЩ"ёШШ1ЧЩ^х1 — Археологические открытия и исследования холма Цинь Ши-хуана» (Сиань, 2002)

Важнейшими источниками для исследования генезиса Цинь являются археологические находки Сань-син-дуй и Юй-го. Сенсационному открытию Сань-син-дуй, посвящено не одно издание в Китае и США, однако оно пока реально еще не вошло в сферу изучения русской синологии. Не столь грандиозная находка царства Юй прошла менее заметно, однако, для понимания истоков Цинь ее значение колоссально.

Методика анализа циньских воинов была заимствована в японском исследовании ханьской антропоморфной скульптуры: Нагахиро Т. Кандай га-зо но кенкюй (Изобразительное искусство эпохи Хань). Токио, 1965.

Материал раннеханьких воинов рассмотрен на основании публикаций первичных отчетов о раскопках Ян-цзя-вань: Хэ Хань-нань ЦЩШШ)- Шань-си шэн Сяньян ши Ян-цзя-вань чу-ту да пи Си Хань цай-хуй тао юн (f^ffi^ $сШЖ#Ші³!№±І\ШШШШШЧШ ~ Большая группа расписных глиняных фигур периода Западная Хань из раскопок Ян-цзя-вань близ г. Сяньян пров. Шэньси) // Вэнь-у, 1966, № 3, с. 1-5, 9 табл.

Методологическая основа работы

В работе принят метод сравнительного анализа данных археологии, синхронных исторических свидетельств, письменных источников разной направленности и нарративных исторических источников, преимущественно Ханьского времени. Так, например, при описании иньской культуры Ань-яна (иньской столицы Бо) использованы данные о периоде правления царя У-дииа из «Ши цзи» и «Ди ван ши цзи» и раскопок гробницы супруги У-дина Фу Хао. Описание культуры Чжоу строится на сопоставлении характера «Чжоуских перемен», ритуальных бронзовых сосудов, поздне-чжоуско-ханьских описаний погребальных обрядов, поэзии «Ши цзина»,

данных исторических трактатов «Чжоу шу», «Го юй», «Цзо чжуань», «Ши цзи» и конфуцианских источников «Лунь юй», «Мэн цзы», «Сюнь цзы», «Кун-цзы цзя юй». Разнообразие периода Чжань-го представлено идеями «ста школ» и различным характером погребений и художественных произведений, что опять же позволяет вычленить три наиболее важных культурных образования — Чжоу, Чу и Цинь.

В исследовании изображений человека применен принцип разделения их на изображения масок как потустороннего лика и фигур с элементами жанровой или типологической конкретизации живого человека.

В исследовании письменных памятников применен метод выявления ключевых терминов по проблемам исследования и компьютерной индексации почти всего корпуса древних текстов. В качестве исходных терминов были выделены следующие:

Термины, относящиеся к изображениям конкретных персонажей и значимости конкретного человеческого облика — Ш (сян) с выявлением тех мест, где оно выступает в значении чьего-то изображения; Щ'Щ' (сян гу), Щ А (сян э/сэнь), Щ%/ (сян син) — гадание по облику человека.

Термины, относящиеся пониманию духовных основ человека, смерти и погребальным ритуалам — ^Е (сы) — смерть; f³ (ши) — труп; Щ (сан) —

траур и погребальный ритуал; Щ (по), т$1 (хунь), |ф (июнь). %> (гуй) Ш (лин) — ипостаси и формы душ; Щ-\ (фу) — жертвоприношение в честь слияния индивидуальной души с духом предка; Ш (ши) — посмертное имя; Ш (чун) — в значении «двойник» — не выявлено; {Щ (юн) — погребальная статуэтка.

Термины, относящиеся к пониманию особой личности, выделяющейся над прочими — Щ^- (цзюнь-цзы) в значении «благородный муж»; »); М^ (і{ай цюань) в значении «талантливый полностью» человек; J$A (чжэнь

жэнь) — стинный человек; Ш (шэн) — совершенномудрый; Ц. (хуан), ^

(ди) — поиск исходных значений царских титулов.

В процессе исследования возникали дополнительные терминологические ориентиры. Кроме того, для решения частных вопросов привлекались специальные термины. Например, с целью интерпретации первой в истории Китая картины на шелке необходимо было выявить все мифологические сюжеты с присутствием одноногого существа — jH (куй).

Принципиальная новизна исследования

Принципиально новизной данной работы является то, что при выделении трех основных культур I тысячелетия до н.э., они рассматриваются как равноправные без принятого в традиционной китайской исторической науке подчеркивания примата Чжоу. В работе также поставлен вопрос о неясном, не преемственном по отношению к Шан, происхождении и характере Чжоу. Помимо того на основании анализа древних текстов предлагается принципиально новое понимание Ся как прото-Чжоу, а не прото-Шан.

В отношении к истории Чу в данной работе расширены ее хронологические рамки и подчеркнута значимость южного ареала не только периода Чжань-го, но и на протяжении всей древности, начиная с эпохи неолита. Исследование же гробничных изображений и погребальных ритуалов наглядно продемонстрировало, что объединенный Китай пошел по чускому пути трансформации иньского наследия. Кроме того, в работе впервые проделан подробный исторический и иконологический анализ человеческих изображений из гробниц Чу.

В отношении к истории Цинь в диссертации последовательно доказывается традиционность данной культуры как наследия Инь, наиболее близкого к своему первоисточнику. В работе впервые подробно проанализирована титулатура Цинь Ши-хуан-ди и предложено осмысление грандиозного несохранившегося памятника Цинь — двенадцати золотых варваров-Эм.

Помимо того, в работе впервые в научный оборот русской синологии

введены такие источники, как «Чжоу шу», «Цзинь ди мин», «Кун-цзы цзя юй», «Шо юань» и «Эр цзин фу»

В работе впервые на русском языке предложено описание таких важных археологических памятников, как Ши-цзя-хэ и Юй-го, рассматриваемых как предтече культур Чу и Цинь.

Памятники доисторической эры

Археология Китая располагает данными о существовании палеолитических, мезолитических и ранних неолитических культур. Однако их памятники еще не содержат какого-либо изобразительного ряда, поэтому обзор древних предтеч китайских культур I тыс. до н.э. я начну с периода зрелого неолита. Причем здесь будут учтены далеко не все локальные неолитические культуры и этнокультурные образования Китая, но лишь те, что наиболее полно располагают антропоморфным изобразительным материа лом.

Самой древней из изобразительных культур считается развитая неолитическая культура Ян-шао (ІФпд. VII—III тыс. до н.э.), найденная в 1921 г. в

бассейне реки Хуан-хэ вблизи города Лояна — древнейшей чжоуско-ханьской столицы Поднебесной.53 Керамика Ян-шао в основном покрыта геометрическим орнаментальным узором, с угловатыми и волнообразными линиями, окружающими все тулово сосуда.54 Однако на найденной в 50-х— 60-ых гг. в бассейне р. Вэй самой древней стоянке ян-шаоского типа — Бань-по (4 i г. Сиань, VII—IV тыс. до н.э.), можно обнаружить конкретные изображения животных (илл.1) и даже антропоморфные образы. Самыми ранними их примерами являются толстые бутыли с узким горлышком, на котором изображено человеческое лицо (илл.2). Мы солидарны с мнением китайского исследователя Ху Сяо-хуя, который считает, что форма бутыли ассоциируется с беременным чревом, а сам сосуд изображает всепорож-дающее женское тело.35 Таким образом, древнейшая археология Китая располагает женскими образами, идейно схожими с «палеолитическим Венерами», встречающимися в разных уголках планеты. Конечно, на основании подобных предметов еще нельзя говорить об антропоморфизме как таковом. Человек идейно не выделен из единства живой природы. Так и в соответствующем «Венерам» культе богини матери обычно переплетаются общие идеи плодородия и всех земных рождений. Однако принципиально то, что в варианте Ян-шао это не фигура, а маска на сосуде, т.е. уже в столь ранней находке человек уподоблен предмету. Интересно, что идея вещественности человеческого существа через тысячелетия получит закрепление в термине о/сэнь-у — «человеческая вещь».

Синхронна этим бутылям широкая чаша (диаметр 39,5 см., илл.З)56 с изображенным на дне человеческим лицом (возможно, маской водного духа) напротив плывущей рыбы.

До находок Бань-по самым ранним антропоморфизмом Ян-шао счи тался кувшин с геометризированным изображением человеческой фигуры с расставленными и согнутыми руками и ногами (пров. Ганьсу, 3000—1850 гг. до н.э.)57 (илл.4), однако сианьская керамика старше его на тысячелетия.

Интересно, что разновременным и удаленным друг от друга стоянкам Ян-шао свойственны два принципиально различных подхода к антропоморфным изображениям — маски и фигуры. Причем на наиболее ранних находках представлены маски, возможно, богини-матери водного духа, явленного в виде человеческого лица. Также следует подчеркнуть, что стоянка Бань-по расположена в центрально-западной области, где впоследствии возникла столица государства Цинь, а геометризированная фигура происходит из удаленной крайней западной стоянки.

Средние и поздние пласты Ян-шао переплетаются с культурой Да-вэнь-коу (; СЗГЛ 4300—2500 гг. до н.э.), пришедшей в бассейн Хуан-хэ с востока (пров. Шаньдун). В найденных на месте стоянок Да-вэнь-коу керамических изделиях иногда присутствуют вполне реалистические зооморфные формы, но почти не наблюдается антропоморфных черт.

Новые находки керамических изделий на северо-западе в Таоси провинции Шаньси (между шанскими культурами в Ань-яне и Эр-ли-тоу), в центральном районе Хэнань, на севере в Ма-цзя-яо (ЩШШ, Ш—II тыс. до н.э.) предлагают иные формы и культурные пласты древности, существовавшие до, после или одновременно с Ян-шао и Да-вэнь-коу, но не вписывающиеся в их культурный ареал. С точки зрения поиска антропоморфных черт, наиболее интересны сосуды из Ма-цзя-яо, на которых рельефно вылеплен человек, с подчеркнуто выделенными сосками, пупком и поднятыми мужскими гениталиями. Выпуклость сосцов делает его похожим на женщину.58 Более того, мужские гениталии, располагаясь на животе, создают впечатление явленного внутриутробного плода (илл.5). Такое совмещение половых признаков дополнено тем фактом, что сама форма сосуда — округлый кувшин с узким горлышком — в древних культурах, включая Бань по, часто ассоциировалась с полым женским органом. Фигура древнего гермафродита покрывает всю выпуклую часть сосуда и окружена ниспадающими круговыми и зигзагообразными линиями. На подобных примерах опять же нельзя еще говорить об отдельном понимании человека и выделении себя из единства живого мира. В керамике Ма-цзя-яо либо натуралистически представлен древний культ плодородия и деторождения — объединяющего свойства всего живого, либо явлено двуполое божество, возможно, демиург, в момент самооплодотворения.

Синхронна Да-вэнь-коу и соответствующим пластам Лн-шао южная культура Цюй-цзя-лин (Щ\ЖШ, V—III тыс. до н.э.), расположенная в бассейне реки Янцзы.59 Ее археология в основном охватывает провинции Ху-бэй и Хунань — будущую территорию царства Чу, корни которого некоторые ученые не без основания видят в этой древнейшей неолитической культуре60. Действительно, керамика Цюй-цзя-лин полна антропоморфных полнофигурных изображений жанрового характера. Интересны чаши с «хороводом» девушек по верхнему фризу61. Условно представленные фигурки лишены избыточных форм и фантастических черт, свойственных Бань-по. Они, действительно, напоминают фризы с чуской бронзы (илл.20-21). Исходной колыбелью культуры Цюй-цзя-лин является юг Китая, однако в III тыс. до н.э. ее носители уже распространились на территории ян-шаоского ареала.

Параллельно миграциям с юга на север шли и противонаправленные потоки. Иное понимание человеческого существа и мироустройства демонстрирует недавно вычлененная из общего пласта древности культура Хун-шань (#1Ш, 3900—2200 гг. до н.э.). Находки мелкой нефритовой пластики хун-шаньского типа покрывают огромную территорию от северо-восточной провинции Ляонин до южной — Цзянсу. При этом их можно условно разделить на две группы. Первая группа — фантастические изображения. К ним следует отнести драконов, полузооморфных чудищ, а так же антропо морфные изображения: сидящие фигурки богини матери (6,3 см., илл.6), стоящие божества с поднятыми руками (10,8 см., илл.7). Вторая группа — более реалистические изображения животных и птиц (илл.П), а также вполне живые антропоморфные изображения: сидящие и стоящие женщины и мужчины, и даже найденные на юге Китая любовные пары, выполненные в реалистической манере с проработкой деталей. Среди мелкой антропоморфной пластики Хун-шань знамениты однотипные фигурки, изображающие сидящего мальчика, спрятавшего лицо между колен и держащего перед собой в руках маску (ок.12 см., илл.8). Одна из таких фигурок находится в Музее Гу-гун, две — в Кливлендском музее искусств в США62. Они определяются как изображения демона63, однако поражают правильные пропорции и живая поза ребенка-подростка. К сожалению, атрибуция древних нефритов не всегда ясна. Так и здесь некоторые исследователи считают, что кливлендские мальчики-демоны были созданы в царстве Чу в период Чунь-цю64. Однако подобные фигурки были найдены и на юго-восточной Лин-цзя-тань (пров. Аньхой)65, и на северной Ню-хэ-лян66 стоянках культуры Хун-шань. Это произведение особо интересно сочетанием полнофигурности и масочности. Изображение маски всегда связано с идеями потустороннего божественного лика, в то время как человеческая фигура, даже если она призвана воплотить божество или имеет иное сакральное назначение, — это всегда человек. Если божество имеет форму человека, то и сам человек божественен. Поэтому в древности именно полнофигурные изображения, а не лица, говорят о понимании культурой значимости человека.

Памятники первой исторической династии (II тыс. до н.э.)

В XI в. до н.э. иньскую культуру в долине Хуан-хэ сменила чжоуская, возросшая на ином этническом субстрате. В Чжоу высшим божеством почиталась не личность Первопредка, не человек, но неперсонифицированное Небо, единое для всего живого и неживого, но в частности, даровавшее мандат на царствование всем совершенномудрым правителям древности, а следом и родоначальнику чжоуской династии. Чжоуская космогония не фигуративна. В основе ее лежит распределение всего сущего по принципам тени и света (инь-ян), земли и неба, и по пяти направлениям (включая центр) и сезонам. Тогда же формируется до сих пор не разгаданный «Канон Перемен» (%дШ — «И цзин») — гадательная книга, объясняющая миропорядок и течение жизни структурой триграмм и гексаграмм". Явления природы в Чжоу находили свои графические воплощения в иероглифах, схематических знаках, геометрических фигурах, иногда в образе фантастических животных. Но и зооморфные образы, видимо, будучи не собственно чжоу-скими, а в основном наследованными от Шан постепенно исчезают с гравировки сосудов, заменяясь на чисто знаковый декор. Ритуальная бронза первой половины I тысячелетия до н.э. выполнена в значительно более строгих и пластически бедных формах, нежели бронза предыдущего тысячелетия. Однако, говоря о памятниках I тыс. до н.э. необходимо разделять предметы Чжоу от предметов чжоуского времени. В отличие от Инь, археологические памятники которого с разных территорий типологически сходны, Чжоу не было таким, даже относительно, монокультурным явлением. В те времена ярко заявляли о себе иные (в том числе и пост-иньские) этнокультурные образования, которые все больше и больше контактировали, спорили, сближались, размежевываясь, превращая Поднебесную в «котел» идей, верований и традиций. В данной главе речь более узко о предметах из центрального чжоуского ареала, синхронные находки с периферийный областей, и в первую очередь юга и запада, пока оставлены в стороне.

Судя по находкам с центральных территорий чжоуского Китая, мировоззрению Чжоу не свойственен антропоморфизм. Узоры на сосудах и зеркалах встречаются преимущественно условного характера. Примером тому высокие (ок. 50 см.) бронзовые сосуды из богатейшей коллекции Фрирской галереи (илл.74-75). Отобранные мною два сосуда, один датируется 857-828 гг. до н.э., а другой — 482 г. до н.э. — типичные образцы среднечжоу-ской бронзы. 0 Впрочем, многонаселенная шанская пластика исчезла не сразу. При изучении коллекции древней бронзы музея Гу-гун на Тайване, можно легко заметить, что образы ее встречаются все реже и к IX— VIII вв. до н.э. практически исчезают, заменяясь условным формами Чжоу.

Итак, абстрактным идеям Чжоу был чужд пластический фигуратив. Однако в цз.З, гл.11 конфуцианского памятника II в. до н.э. «Сообщения школы Конфуция» (Лг ЖШ — «Кун-цзы цзя юй») рассказано следующее: «Конфуций посещая Пресветлый зал (Щ Й. — мин-тан) видел, что на четырех дверных проемах есть образы ( — жун) [совершенномудрых правителей] Яо и Шуня, изображения (Ш — сян) [порочных властителей] Чжоу и Цзе. У каждого из них добрый или отвратительный облик (jjft — чжуан) и сопроводительные поучительные записи о расцвете и упадке. Кроме того, там была картина, где Чжоу-гун, регент [малолетнего царя] Чэн-вана (1024—1005 гг. до н.э.), нес за его плечами щит с изображением секиры во время посещения князьями сидящего лицом к югу [Чэн-вана]. Нынешние знатоки и ученые называют Чжоу-гуна обеспечившим благоденствие поста Сына Неба и удалявшим его от ошибок. Конфуций прогуливался, осматривал, и сказал об этом так: „Это то, что процветало в Чжоу. Пресветлое зер цало, при помощи которого вникаешь в форму. Древность, с помощью которой познаешь современность"... Конфуций, осматривая Чжоу, дошел до храма земледелия великого первопредка. Справа пред ступенями храма были золотые люди. Трижды запечатаны их молчащие рты, но речет эпитафия на их спинах».

Эти свидетельства «Кун-цзы цзя юй», хотя, казалось бы, описывают дела Чжоу, реально повествуют о памятниках Ранней Хань, «оправдывая их» чжоуской традицией. Действительно во времена У-ди в зале для аудиенций Лу-цинь () дворцового комплекса «Долгой Радости» — Чан-лэ-гун (Ц ІЕЗ) было приказано создать портретную галерею правителей древности, а кроме того одному из своих приближенных У-ди подарил картину с изображением Чжоу-гуна и Чэн-вана101. Что же касается золотых людей, то это, видимо, те металлические истуканы, что У-ди поместил перед своим дворцом, перенеся их от дворца первого китайского императора Цинь Ши-хуан-ди. Отнесение ханьских реалий к чжоуской традиции и личности Конфуция обычно для той эпохи, поскольку входило в государственную идеологическую программу «конфуцианизации», начатую У-ди. Особенно это было важно для утверждения «золотых людей», поскольку необходимо было отмежеваться от их циньского происхождения. Таким образом, свидетельства ханьского памятника «Кун-цзы цзя юй» полностью соответствуют ханьской истории и мировоззрению, а не чжоуской, где не было ни икон, ни истуканов.

Однако в «схематичной» чжоуской культуре формируется идея мировой триады: Небо, Земля, Человек. Т.е. людское сообщество по значимости встает в один уровень со Всевышним Небом и силами Земли. Человеческим трудом небесные эманации прорастают в земле, дают новые всходы и семена. Т.е. фиксируется особенность человека по отношению к остальному живому миру и утверждается исключительная ценность человека как такового. Эти процессы сопутствовали идеализации древности и культу предков, который, впрочем, имел свою «антифигуративную» специфику и парадоксальным образом оказывался вне идей конкретизации и индивидуализации персонажей, поскольку в идее предка совмещались все умершие представители рода.

Считалось, что в каждом человеке присутствует семь земных душ Щ {по), возникающих при зачатии и уходящих в землю вместе с умершим телом, преобразуясь в нечисть % (гуй); а также три небесных духа і% {хунь), влетающих при рождении, и преобразующихся после смерти в духов $ (шэнь). В целом семантика по и хунь, степень их принадлежности конкретному индивидууму весьма расплывчаты. Целью чжоуских погребальных действий было, во-первых, уничтожение вредоносности гуй, а во-вторых, объединение трех шэнь в единую духовную субстанцию рода — Ж (лин), которому живые потомки затем приносили поминальные жертвы, и который воплощался в табличке с посмертными именами почивших предков. В отличие от хунь и по, лин принадлежит мертвому. Наличие трех хунь, превратившихся в трех шэнь обуславливает троичность всех ступеней траура: три дня до первичного временного успокоения покойного, три месяца — для постоянного.102 Интересно, что именно три рта находятся в центре иероглифа лин. Вряд ли их наличие там этимологически связано с идеей трех хунь, однако оно могло способствовать приобретением лин значения единого духа покойного, которое, как покажет дальнейшим анализ, видимо не было его изначальной семантикой.

Человек и его души в чжоуских погребальных ритуалах X—III вв. до н.э.

В данной главе, в отличие от предыдущей, речь пойдет не собственно о чжоуской культуре, но о разнообразных явлениях периода Чунь-цю— Чжань-го. К середине I тыс. до н.э. начинается расцвет философских школ. Носители их идей и просто просвещенные мужи переезжали из государства в государство, распространяя свои учения и ища себе достойное поприще. Одним из первых таких учителей был уроженец срединных чжоуских земель — царства Лу — Конфуций (VI в. до н.э.), отправившийся на шестом десятке лет странствовать по Поднебесной. В надписях на сосудах и бамбуковых планках этих времен все больше начинают содержать сведения не только ритуального и гадательного характера, но и исторические.120 Формируется жанр летописи, создаются библиотеки. Первыми историческими трактатами становятся канонизированные конфуцианцами «Канон писаний» (Hf/fS— «Шу-цзин») и летопись «Весны и осени» (#f C — «Чунь цю») с комментариями, по названию которой именуется эпоха с 770 по 476 гг. до н.э., а также неканонизированные, возможно, по причине временной утра ченности «Писания о Чжоу» (ЩШ — «Чжоу шу») и найденные в погребении VII—V в. царства Чу, так называемые, «Бамбуковые анналы» ( Ш1й — «Чжу шу цзи нянь»). Так происходит процесс конкретизации событий

и человеческих персонажей в изначально неантропоморфной культуре Чжоу. К V в. до н.э. некоторые города-государства сильно выросли, превратились в территориальные царства, которые начали претендовать на собственное главенство в Поднебесной и бороться за него между собой. Их междоусобицы отражены в летописи «[Бамбуковые] планки Сражающихся царств» (ЩЩІШ — «Чжань-го цэ»), по названию которой традиционно именуется эпоха с 475 по 221 гг. до н.э. На первое место в Чжань-го выдвинулись «семь сильнейших» царств, среди которых оказались и периферийные Чу и Цинь, речь и которых пойдет отдельно. Все семеро имели крупные столичные культурные и экономические центры. Так, например, если в столице Чжоу — Ван-чэне в период Чжань-го проживала около четверти миллиона жителей, то в столице царства Ци их было больше — порядка 350 тысяч. Столицы остальных крупнейших пяти княжеств по количеству народонаселения, если не превосходили Ван-чэн, то мало ему уступали. Большую роль стала играть межгосударственная торговля, и предприимчивые торговцы ездили из города в город. В каноне «Чжоуской благопристойности» (ШШ — «Чжоу ли», 11-3 вв. до н.э.), раздел Ди гуань, Сы ши (%ИГ, ЩШ) указаны специальные отдельные термины для разъезжих торговцев Ш (шан) и местных оседлых Щ (май)121.

Эпоха Сражающиеся царства была бурной, нестабильной и многоликой. Время самостоятельного расцвета различных культур будущей Срединной империи, переплетений и спора различных веяний, идей, традиций, самобытных философских учений. Время переломное и наиболее продуктивное, в которое сформировалось почти всё многообразие древнекитайской культуры, получившей в дальнейшем развитие и форму традиции. Ханьская империя, а следом и весь средневековый Китай обращался к идеям, сформулированным в Чжань-го, канонизировал их, преломлял и переосмыслял.

В эти времена формируются несколько вариантов «космополитических» личностей: торговцы, советники, по тем или иным причинам менявшие своих «царственных работодателей», так называемые «рыцари-странники» (ШШ ю-се(ся)) - благородные поборники правды без чина и звания, не служившие, по причине своего не покупного максимализма, и смело критиковавшие власть, что и породило явление общественного сознания. В эти «бунташные» века такое поведение даже не считалось особой доблестью, а скорее было нормой. Неслучайно нарицательным героем этой эпохи стал разбойник Чжи, о котором говорится и в трактатах даосских, конфуцианских и других школ. И, наконец, самыми яркими личностями Чжань-го были создатели и представители этих школ — философы-учителя, чьи ученья третье тысячелетие развиваются и исследуются.

Среди торговцев, разбогатевших на межгосударственной торговле, известен по притче из «Цзо чжуань» (Сян-гун, 30-й г. — 542 г. до н.э.), богач Бо ({Й) из государства Чжэн, любивший в подвале по ночам пить вино и звенеть колокольцами122.

Упоминаниями и жизнеописаниями советников, переезжающих из царства в царство, полон исторический труд Сыма Цяня. Переманивание знаменитостей и их собственное «непостоянство» были обычными явлениями в Чжань-го и в целом не рассматривались как нечто аморальное. Все определяла ситуация. Ведь правители царств не почитались Сынами Небес и не были священными личностями, а в Китае еще не было сформулировано понятия морального долга. Сами этические нормы вырабатываются в период Чжань-го конфуцианцами и оспариваются даосами, легистами, монетами и др., для которых приоритетными оказываются иные понятия.

Образ легендарных благородных рыцарей традиционно объединяется с темой странствий и отшельничества. Первыми такими рыцарями, готовыми на самопожертвование называются Бо-и и Шу-ци, жившие еще в XI в. до н.э., отказавшиеся от трона, увещевавшие чжоуского царя У-вана не громить иньцев и не принявшие свершившую насилие власть Чжоу, предпочтя голодную смерть. О них с почтением говорил Конфуций («Лунь юй», XVI, 12).,24Бо-и восторгался Мэн-цзы, называя совершенномудрым (Ц — шоп) и «учителем ста поколений ("@Жл.Шї — бай иш член иш) (7Б XV), хотя и критиковал за чистоплюйство (2А IX I)125. Согласно конфуцианскому пониманию этих персонажей, хотя они порицали иньского Чжоу-синя и отказались от службы при его дворе, но по-прежнему почитали его наделенным священным мандатом Сыном Неба. Поэтому У-ван ими воспринимался как насильственный узурпатор.

Среди рыцарей периода Чжань-го наиболее известны своим вольнодумием, повлиявшим на умы Поднебесной, младший брат царя царства Вой — Апь-ли-вана ( гШЗЕ, 276-243 гг. до н.э.) — У Цзи (МШ он же Сыпь-лип цзюпь ШШ &) и именитый хлебосол Тяпь Вопь {Щ $С, он же Моп-чап 113ЮПь iufiji) из царства Ци.126

Но особую славу заслужили известные поименно философы спорящих «ста школ» периода Чжань-го — Конфуций, Мэн-цзы, Сюнь-цзы, Шан Ян, Хань Фэй-цзы, Мо-цзы, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ян Чжу, Гунсунь Лун-цзы, Гуань-цзы, Сунь-цзы, У-цзы, и список этот можно продолжать еще долго.

Жизнь человека все больше стала зависеть от его личных качеств, способностей и активной деятельности. И на фоне этого формулируются две «революционных» для эпохи Чжоу идеи: отрицание святости небесного правления и скептическое отношение к пониманию предначертанное судьбы, предопределенности жизненных событий. Первая идея стала основой учения легистов, которые объявили основой власти созданные людьми и обнародованные законы, в которые можно вносить изменения, если того требует конкретность ситуации. Вторую идею наиболее последовательно выразил философ Мо Ди (490-468—403-376 гг. до н.э.). К анализу учения легистов, сильнейшим образом повлиявшего на дальнейшее формирование Китая как империи мы обратимся чуть позже, а сейчас остановимся на некоторых аспектах моизма, который, казалось бы, стоит особняком в истории китайской философии, меж тем он является ярким выразителем рационалистических умонастроений периода Чжань-го.

Похожие диссертации на Человек в историческом процессе древнего Китая VIII-III вв. до н. э.

Полис Тарент: социально-политическое и экономическое развитие : конец VIII - начало III вв. до н.э.Мансков Олег Владимирович

Проблема человека в латинской христианской апологетике III - начала IY в.Солнцева, Виктория Николаевна

Проблема человека в сочинениях христианских апологетов III - начала IV в. Арнобия и ЛактанцияСолнцева, Виктория Николаевна

Представления о связях человека и мира в Египте IV-начала III тысячелетий до н. э.Либина Рената Борисовна

Влияние материальной культуры Китая на процессы инкультурации Средней Азии и Южной Сибири в домонгольский период, II в. до н. э. - начало XIII н.э.Баринова Елена Борисовна

Бусы могильников Уфимско-Бельского междуречья III–VIII вв.Русланова Рида Раисовна

Румыния в общеевропейском процессе на рубеже 80-90 годов : (Права человека)Филипп, Всеволод Иванович

Тувинцы России, Монголии и Китая: этнические и этнокультурные процессы, современная идентичность Монгуш Марина Васильевна

Содержание и нормативы базовой туристской подготовки школьников III-VIII классовКозлов, Александр Анатольевич

Роль промежуточных фаз в процессах СВС многокомпонентных систем на основе металлов III, IV, VI, VIII групп с азотомКруглова, Наталья Владимировна