Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Экстремизм как феномен исторического развития арабских стран 42
1.1. Истоки и внутренние причины всплеска экстремистских проявлений 42
1.2. Арабское противостояние с Израилем: доминирование насилия 69
Глава 2. Политические кризисы начала XXI века и усиление позиций экстремистов в регионе 99
2.1. Последствия американской интервенции в Ирак 99
2.2. «Арабская весна» как социальный протест и как череда «цветных революций» 124
2.3. От сетевых террористических ячеек к псевдохалифату: «Исламское государство» 159
Заключение 189
Список сокращений и условных обозначений 200
Список использованных источников и литературы 202
Источники 202
Исследования 216
- Истоки и внутренние причины всплеска экстремистских проявлений
- Арабское противостояние с Израилем: доминирование насилия
- Последствия американской интервенции в Ирак
- От сетевых террористических ячеек к псевдохалифату: «Исламское государство»
Истоки и внутренние причины всплеска экстремистских проявлений
Экстремизм – одно из понятий, наряду с терроризмом, исламизмом и фундаментализмом, которое неоднозначно трактуется в научных кругах и вызывает путаницу в публицистике, в частности, в современной журналистике. Понятийный аппарат, используемый при изучении истории Арабского Востока, разработан недостаточно, а соотношением и категоризацией понятий зачастую пренебрегают как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях.
Прояснение обозначенных терминов является залогом корректного описания и анализа социально-политических процессов, происходивших на Арабском Востоке. Кроме того, важным для работы представляется не только определение, но и разграничение этих понятий, а также выявление их компонентной связи.
Наиболее полно понятие «экстремизм» в интересующем нас историческом контексте описано отечественным исследователем А.В. Коровиковым в качестве явления, сущность которого резко противоречит нормам и ценностям, принятым в обществе. Неотъемлемыми чертами экстремизма являются категоричное деление окружающего мира на «добро и зло», «черное и белое», а также активизм – готовность к конкретным, часто агрессивным действиям. При этом экстремистские положения редко бывают самодостаточными. По мнению А.В. Коровикова, «они, как правило, представляют собой одностороннее продолжение и развитие до логического конца, а иногда и до абсурда, каких-либо более или менее распространенных идей и взглядов»119.
Для исламского экстремизма характерны две основные черты. Первая состоит в том, что его сторонники убеждены в утрате мусульманскими обществами своего первоначального религиозного характера. Это сопровождается, прежде всего, критикой правящих режимов и их политики. Вторая черта – уверенность в необходимости агрессивных, немедленных действий, включая насилие, для достижения в государстве и регионе в целом «исламского порядка». Законность этих действий не принимается во внимание, поскольку сторонники крайних мер считают, что подчинены только шариату (в их собственной интерпретации).
Упомянутый «исламский порядок» лежит в основе характеристики исламского фундаментализма. Одна из ключевых идей фундаментализма заключается в том, что корень социально-экономических, культурных и политических проблем лежит в отклонении мусульманами от «прямого пути» (as-sirat al mustaqim). Решение этих проблем лежит в обращении к истокам ислама, изложенным в священных текстах120. Возвращение к фундаментальным основам религии в масштабах государства возможно только с помощью власти и политики.
Некоторыми европейскими исследователями, в частности, французским политологом Тьерри Вольтоном, исключительно политическая интерпретация ислама, которая сопряжена с государственным устройством и властью, называется «исламизм»121. Такая форма реализации власти, как политический ислам, подразумевает «осуществление политики, включая принятие политических решений и руководство их реализацией, в соответствии с предписаниями ислама»122. Чертами политического ислама является неотделяемость религии и политики, реализация доктрины «джихада» (не обязательно военного) и установление порядка, основанного на каноническом праве. В этой связи, у членов исламистских организаций есть почва для возникновения представлений, согласно которым, все люди, не живущие по исламским канонам, ведут не соответствующий исламу «неправедный» образ жизни.
Большинство наиболее известных и эффективных акций экстремистских объединений относится к политическому насилию, одной из самых популярных форм которого является терроризм. Это позволяет дать оценку практической деятельности исламистов в первую очередь в плоскости терроризма, особенно с учетом того, что для значительного числа исламистов террористические акты особенно характерны. Такой подход позволяет наиболее полно исследовать цели и задачи экстремистских акций против государства и общества, а также отделить экстремизм от других форм деятельности исламистов.
Сирийский мыслитель Садик аль-Азм обращает внимание на то, что политический ислам, или, как мы выяснили, исламизм, не является синонимом ислама в целом, равно как воинствующий джихадизм, часто проявляющийся в форме терроризма, не является синонимом исламизма123. Терроризм в данном случае – тактика экстремистских группировок, опирающаяся на идеологически оправдываемое использование акций устрашения для достижения своих политических целей, которая реализуется на системной или нерегулярной основе.
Особенностью терроризма, осуществляемого исламистскими группировками, является религиозное обоснование, которое отражается на индивидуальной деятельности террористов, готовых пожертвовать своей жизнью в ходе джихада ради того, чтобы попасть в рай. То есть исламский террорист видит в теракте не только шаг на пути к достижению политической цели, но и способ спасения свой души. Вообще, для исламских террористов характерна крайняя степень эмоционально-духовной вовлеченности в акции устрашения.
С учетом вышеизложенного можно сделать утверждение, что фундаментализм – движение, целью которого является обращение во всех сферах жизни к изначальным исламским канонам. Политическим способом достижения фундаменталистских целей является исламизм. Система взглядов, согласно которой общество не соответствует фундаменталистским представлениям о порядке и нуждается в срочном изменении любыми путями, является экстремизм, в то время как терроризм является радикальным инструментом экстремизма. Обобщая и иерархизируя сказанное, последовательность, в которой движение происходит от общего к частному, выстраивается в следующем виде: фундаментализм – исламизм – экстремизм – терроризм. В рамках исследования логично рассматривать мировоззрение и деятельность фундаменталистов через призму исламистских объединений, зачастую эволюционировавших в экстремистские организации, деятельность которых нередко сводится к терроризму.
В чем причина отождествления исламского фундаментализма в арабских странах с экстремизмом? Ислам является цельной религией, носящей системообразующий характер. Этот характер выходит далеко за рамки простых религиозных обрядов и парадигм, определяющих поведение человека в быту. Ислам – всеобъемлющая религия, диктующая, в том числе, праведные принципы политического устройства, межобщинного и внутриобщинного взаимодействия.
Необходимо осознавать тот факт, что фундаментализм, в том числе, в исламе, при определенных социально-политических условиях может стать основой для радикализации и политизации религии, что, в свою очередь, ведет к появлению экстремизма как системы крайних мер по достижению целей. Примечательно, что понятие политического ислама не признается исламскими фундаменталистами, поскольку политика для них – неотчуждаемая часть ислама, которая не может рассматриваться как отдельная сфера жизнедеятельности.
В этой связи, некорректно исследовать отдельные факторы, выступившие раздражителями для арабского населения ближневосточных стран в разное время, как достаточные для самопроизвольного возникновения экстремистских настроений. Как было сказано ранее, экстремистские положения редко бывают оригинальны и являются упрощенной версией глобального мировоззрения. Они, как правило, однобоко и односторонне развивают известные концепции, используя вырванные из контекста идеи.
Первым в новейшее время более или менее целостно сформулированным предложением построить политическое управление государством на основе ислама было сделано египетским учителем Хасаном аль-Банной, основателем организации «Братья-мусульмане». В 1936 году он выступил с критикой существовавших институтов Египта в брошюре «На пути к Свету». По его мнению, мусульмане вынуждены были смириться перед немусульманами, ими правили неверующие. Земли мусульман, по словам аль-Банны, были растоптаны, а их честь запятнана. «Следовательно, подготовка обмундирования, решение принять участие в джихаде и подготовка к нему, пока не созреет возможность, и Бог не укажет ему, становится индивидуальным обязательством каждого мусульманина, от которого никто не может отлучиться», – уверен Хасан аль-Банна124.
Арабское противостояние с Израилем: доминирование насилия
В начале нашей эры с появлением на карте мира Римской империи, покорившей и разрушившей Иерусалим, евреи были рассеяны по разным странам. С образованием Арабского Халифата в VII веке еврейские иммигранты начали постепенно селиться в Палестине. С распадом Арабского Халифата, с XVI века Палестиной овладела Османская империя.
С тех пор с цивилизационной точки зрения регион на протяжении многих веков находился под влиянием исламской парадигмы, формировавшей модели взаимодействия внутри государств и с третьими странами. Относительное единство стран на религиозной почве, а также проживание в одном регионе и общее прошлое в качестве объекта колонизации со стороны стран Европы наложило отпечаток на выработку более или менее общей позиции при взаимодействии с внерегиональными элементами, будь то страны или отдельные народы.
Следует напомнить, что в начале XIX века более 90% евреев проживали на территории Европы, в то время как еврейское население, проживавшее в Палестине компактно в четырех городах, составляло около 5 тысяч человек. Но к концу XIX века в силу социальных и политических процессов в Европе возник сионизм как политическая сила, главной целью которого было создание еврейского государства на своей исторической родине – на территории Палестины. В результате начавшегося активного переселения уже к концу XIX века количество евреев в Палестине составляло около 50 тысяч человек161.
В 1897 году желание евреев вернуться на исторические земли и попытки закрепиться на этой территории переросли в политическое движение, задачей которого было создание протогосударственных структур. С 29 по 31 августа 1897 года по инициативе еврейского общественного и политического деятеля Теодора Герцля в швейцарском городе Базель состоялся Первый сионистский конгресс. Сионистский конгресс одобрил Базельскую программу, в которой было провозглашено: «Сионизм стремится создать для еврейского народа обеспеченное законом убежище в Палестине»162.
Для достижения этой цели сионисты планировали действовать по четырем направлениям: поселение в Палестине сельскохозяйственных рабочих и представителей технических профессий, организация еврейского национального движения в различных государствах, усиление национальных чувств евреев и, наконец, разъяснительная работа среди иностранных правительств.
В 1917 году в Великобритании был представлен документ под названием «Декларация Бальфура». В письме от министра иностранных дел Великобритании Артура Бальфура представителю британских евреев барону Уолтеру Ротшильду говорилось об одобрении правительством Англии создания в Палестине национального очага для еврейского народа. При этом подчеркивалась недопустимость «никаких действий, которые могли бы нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине»163. Целью содействия переселению британских евреев на территорию Палестины был пересмотр соглашения Сайкса – Пико и закрепление контроля Великобритании над регионом, за влияние в котором Англия конкурировала с Францией и, в меньшей степени, с Россией и Италией.
Основу конфликта между арабами и европейцами, а также прибывавшими на Ближний Восток евреями заложило то, что ранее Великобритания обещала арабам, сражавшимся с распадавшейся Османской империей, создание собственного государства на освобожденных от турок землях. Так, в соглашении между верховным комиссаром Великобритании в Египте Мак-Магоном и теократическим главой Мекки Хусейном аль-Хашими арабам гарантировалось создание национального государства на территории Палестины, части Сирии, Месопотамии и Аравийского полуострова в случае начала вооруженной национально-освободительной войны против турок, чтобы подорвать боеспособность Оттоманской империи во время Первой мировой войны. В этой связи «Декларация Бальфура» рассматривалась арабами как предательство и сговор за спиной населения Палестины в пользу еврейского народа164.
Обнародование Декларации повлекло за собой новую волну еврейской эмиграции в Палестину. С 1919 года по 1921 год в регион прибыло около 18 тысяч евреев165. С увеличением количества еврейского населения в регионе связана первая заметная вспышка насилия арабского населения в отношении еврейских иммигрантов в Палестине.
С 4 по 7 апреля 1920 года произошли беспорядки вокруг Старого города Иерусалима. Выступления арабских религиозных лидеров во время празднования фестиваля Наби Муса (от которого беспорядки и получили одно из своих названий) об активной иммиграции евреев и об имеющейся вследствие этого напряженности в регионе спровоцировали столкновения мусульман с иудеями. Так, Ареф аль-Ареф, редактор популярной националистической газеты «Южная Сирия», заявил: «Если мы не используем силу против евреев, мы никогда от них не избавимся»166.
После выступлений шествие арабов двинулось в иудейские кварталы, где совершало нападения на евреев. Доподлинно неизвестно, что послужило поводом для начала агрессии со стороны арабов. Нападения, несмотря на безрезультативные попытки британской полиции навести порядок, продолжались 4 дня. В результате столкновений пять евреев были убиты, сотни получили ранения. Также во время восстановления порядков от рук полиции погибли четверо арабов167. Можно утверждать, что с 1920-х годов среди арабского населения начал активизироваться экстремизм националистического толка, который при этом не был в достаточной степени организован.
Британское военное управление, контролировавшее территорию, подверглось критике с обеих сторон за то, что за три дня до столкновений вывело значительную часть войск из Иерусалима, а также медлительно восстанавливало порядок. Действия британцев подорвали доверие к Англии как со стороны арабов, так и со стороны евреев. Это означает, что один из инструментов сохранения мира между мусульманами и иудеями – медиаторство со стороны британцев – стал неэффективен. Способность же сторон конфликта вести конструктивный диалог самостоятельно отсутствовал.
Коллектив авторов книги «Городское насилие на Ближнем Востоке: изменение городских ландшафтов в переходном периоде от империи к национальному государству» не склонен рассматривать беспорядки Наби Муса в качестве попытки со стороны мусульман ввести насилие в качестве основного языка взаимодействия между арабами и евреями на территории совместного проживания. Однако насилие стало средством достижения политических целей. И хотя в 20-е годы XX века насилие было скорее одним из инструментов, нежели нормальностью при взаимодействии сторон, с этого момента и арабы, и евреи также поняли, что тактическое упреждение нападения имеет жизненно важное значение168. Это будет неоднократно продемонстрировано в арабо-израильских войнах второй половины XX века.
Тогда же, в 1920 году была создана полуподпольная сионистская организация «Хагана» («Оборона»). Руководителем нового образования был назначен Эльяху Голомб, выступавший за сценарий жесткого противостояния насильственным действиям арабов169. В следующее десятилетие еврейские организации активно покупали земли на территории Палестины и массово переселялись на Ближний Восток, в том числе, с приходом к власти национал-социалистов в Германии. В 1930 е годы в Палестине участились столкновения между арабами и евреями, а также вооруженные столкновения мусульман с колониальной администрацией Великобритании. Г. Исаев и А. Сотниченко считают, что «столкновения между арабами и еврейскими поселенцами имели как социально-политическую, так и культурную подоплеку». «Еврейские поселенцы воспринимали арабов как диких аборигенов, арабы же видели в евреях европейских колонизаторов, носителей совершенно иной – западной – культурной традиции, которая кардинально отличалась от палестинской», – пишут исследователи170.
Скупка евреями земель в Палестине, в том числе, у местных арабов, приобрела такие масштабы, что в 1935 году один из местных мусульманских политических и религиозных лидеров, муфтий Иерусалима Хаджи Амин аль-Хусейни выпустил фетву. В соответствие с этой фетвой арабы, продающие землю иудеям, признавались вероотступниками, и их запрещалось хоронить на мусульманских кладбищах171. Такие действия публичных лиц также дестабилизировали обстановку в регионе.
Последствия американской интервенции в Ирак
Со времен обретения фактической, а не номинальной независимости от Великобритании в 1950-х годах, Ирак на протяжении десятилетий оставался относительно стабильным государством. И если до войны в Персидском заливе конфликты носили преимущественно внутригражданский (подавления восстаний курдов и шиитов против Саддама Хусейна) или внутрирегиональный (Ирано-иракская война) характер, то с 1990 года специфику иракской нестабильности определяло международное военное давление и присутствие оккупационных войск.
Впервые вопрос развития террористической угрозы со стороны Ирака с точки зрения не только региональной, но и глобальной безопасности акцентировано был поднят США после терактов 11 сентября 2001 года. Атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон окончательно определили взгляд администрации Джорджа Буша-мл. на обеспечение национальной безопасности.
В своем послании Конгрессу 29 января 2002 года президент США впервые применил к ряду стран понятие «ось зла» («Axis of Evil»). К их числу он отнес государства, которые, по данным американских спецслужб, могут заниматься производством или продажей химического оружия, а также оказывают поддержку террористическим организациям, в том числе «Аль Каиде». Среди таких стран оказался, прежде всего, Ирак. По мнению Дж. Буша, Ирак «продолжает проводить враждебную политику по отношению к США и поддерживает терроризм». «Иракский режим более десяти лет работал над разработкой бацилл сибирской язвы, нервнопаралитического газа и ядерного оружия… Подобные государства и их террористические союзники, составляющие ось зла, вооружаются, чтобы угрожать миру во всем мире. В поисках оружия массового уничтожения эти режимы представляют серьезную и растущую опасность»209.
Главной из двух взаимосвязанных иракских угроз, выделявшихся президентом США, было производство оружия массового уничтожения. 5 февраля 2003 года на специальном заседании Совета Безопасности ООН, созванном по инициативе Вашингтона, государственный секретарь США Колин Пауэлл заявил о том, что американские спецслужбы располагали информацией о наличии у Ирака бактериологического оружия210. Таким образом, по его словам, Багдад нарушил резолюцию № 1441 Совета Безопасности ООН, предписывавшую Ираку выполнить свои обязанности по разоружению211. При этом уже в 2004 году Колин Пауэлл признал, что некоторые данные, представленные им ООН, были неточными и сфальсифицированными212.
Вторая угроза, о которой говорил Дж. Буш – связь с международным террористическим движением и наиболее радикальными палестинскими группировками – также не имела под собой достаточных оснований. 28 января 2003 года в ежегодном послании «О положении страны» Джордж Буш заявил: «Жестокому диктатору с историей безрассудной агрессии, со связями с терроризмом, обладающему огромным потенциалом богатства не будет позволено доминировать в жизненно важном регионе и угрожать Соединенным Штатам». «Данные разведывательных источников, секретные сообщения и заявления людей, находящихся под стражей, показывают, что Саддам Хусейн помогает и защищает террористов, включая членов «Аль-Каиды», – уточнил он213.
Однако обвинения в связях иракского режима с террористами не находят под собой основания и доказательств. Исходя из переговоров Саддама Хусейна с членами партии Баас в некоторых арабских странах в 1986 году можно сделать вывод, что его позиция сводилась к целесообразности ведения переговоров с исламистскими партиями, например, с «Братьями-мусульманами». Целью таких переговоров должно быть убеждение исламистов в необходимости разделения религии и управления государством, очевидно не допуская того, чтобы исламистские и организации становились сильным самостоятельным субъектом214.
18 июня 2004 года президент России Владимир Путин заявил: «Могу подтвердить, что действительно после событий 11 сентября 2001 года и до начала военной операции в Ираке российская разведка неоднократно получала информацию подобного рода, информацию о том, что официальные органы саддамовского режима готовят террористические акты на территории США и за ее пределами, на военных и гражданских объектах США. Эта информация действительно передавалась по партнерским каналам американским коллегам. Более того, президент США Джордж Буш имел возможность – и сделал это – лично поблагодарить руководителя одной из российских спецслужб за эту информацию, которую он считал очень важной»215. При этом В. Путин отметил, что у России не было информации о причастности Ирака к каким-либо осуществленным терактам. Более того, речь не шла о том, что упомянутая подготовка к терактам велась совместно с радикальными исламскими группировками.
Еще 11 октября 2002 года, за четыре месяца до выступления Колина Пауэлла в Совете Безопасности ООН, обе палаты Конгресса США утвердили резолюцию, предоставлявшую Дж. Бушу право начать военные действия против Багдада216, хотя опасность последствий вооруженного вторжения в Ирак была очевидна. 19 ноября 2002 года министр иностранных дел России Игорь Иванов заявил, что «любая силовая акция в отношении Ирака может иметь очень серьезные последствия, которые будут выходить далеко за пределы самого Ирака. Нельзя сводить эту тему только к Ираку и только к экономической проблеме, например, цене на нефть». «Это намного более серьезная проблема, которая может затронуть ситуацию в Персидском заливе, на Ближнем Востоке, коснуться многих, волнующих всех вопросов, в том числе может стимулировать радикализацию в рамках исламского мира», – предостерег он217.
20 марта 2003 года США при поддержке Великобритании без санкции Совета Безопасности ООН начали военную операцию против Ирака. Не встретив серьезного сопротивления, уже 12 апреля Багдад был взят под контроль американцами, а 1 мая Джордж Буш объявил об окончании военной операции218.
22 мая 2003 года СБ ООН принял резолюцию № 1483. Согласно резолюции, до формирования собственного иракского правительства управление страной должно осуществляться США и Великобританией через Временную коалиционную администрацию219.
Если устранить враждебный для США режим С. Хусейна удалось сравнительно быстро, то предложить позитивную повестку для развития иракского общества оказалось сложнее. Как писал Майкл Хаккаби, бывший губернатор штата Арканзас и кандидат в президенты США, «крупнейшем вызовом политике США в арабском и мусульманском мире стало отсутствие жизнеспособной альтернативы радикализму». «И хотя мы не можем экспортировать демократию, как это делается с «Кока-колой» или KFC, мы можем подпитывать умеренные силы там, где «Аль-Каида» пытается заместить современное зло средневековым злом», – добавил он220.
Строительство демократических институтов в Ираке в первое время после свержения Саддама Хусейна не было приоритетом для Вашингтона, по сравнению с обеспечением безопасности. Создание новых структур управления должно было быть завершено к концу 2004 года, когда планировалось начать передачу власти новому (временному) иракскому руководству. Однако создание прочных государственных структур власти растянулось на больший срок, чем предполагалось изначально. И, как в случае Афганистана, на определенном этапе их функционированию препятствовало обострение ситуации в области безопасности.
От сетевых террористических ячеек к псевдохалифату: «Исламское государство»
Террористическая группировка «Исламское государство», громко заявившая о себе после того, как вторжение США в Ирак и события «Арабской весны» в Сирии ослабили центральную власть Багдада и Дамаска, получила свое мощное развитие в течение 2010-х годов. История становления псевдорелигиозного халифата на территории Ирака и Сирии тесно переплетена с развитой сетью «Аль-Каиды», ячейка которой и стала основой для будущего ИГИЛ, а затем – ИГ.
Появление «Аль-Каиды» связано с именами палестинца Абдуллы Аззама и выходца из богатой саудовской семьи Усамы бен Ладена, которые в свое время являлись членами «Египетского исламского джихада» – организации, сформированной для свержения светской власти в Каире и создания теократического государства, а также для борьбы с интересами США и Израиля в Египте и соседних странах. Именно членами экстремистской группировки «Египетский исламский джихад» был убит в 1981 году президент Египта Анвар Садат.
Кроме того, Абдулла Аззам и Усама бен Ладен, наряду с египтянином Айманом аз-Завахири, были основателями «Мактаб аль-Хидамат» или «Афганского бюро услуг» – организации, созданной в 1984 году для направления джихадистов в Афганистан и привлекавшей иностранные средства для рекрутирования местных и зарубежных моджахедов с целью борьбы с советскими войсками. Средства получались, в том числе, по указу американского президента Джимми Картера. 3 июля 1979 года, по воспоминаниям бывшего директора Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США Роберта Гейтса, в связи со значительным увеличением контингента советских войск на границе с Афганистаном, президент США подписал секретный указ, который санкционировал финансирование противников нового правительства Афганистана. После ввода сухопутных регулярных советских войск в Афганистан США стали предоставлять и летальное вооружение моджахедам337.
Ответом на ввод советских войск стало выступление Дж. Картера перед Конгрессом 23 января 1980 года, названное впоследствии как «Доктрина Картера». В ней президент США показал значимость происходивших в то время перемен по всему миру. Особое внимание было уделено вторжению СССР в Афганистан, что расценивалось американцами как опасный и сильный вызов. Дж. Картер объявил об экономическом эмбарго и бойкоте Олимпийский игр 1980 года в Москве, к чему призвал своих западных союзников. Кроме того, регион, в котором СССР осуществлял военные действия, был объявлен жизненно важным для США, поскольку не отвергалась вероятность дальнейшего продвижения советских войск на Ближний Восток и к Индийскому океану. Наконец, Картер произнес следующий постулат: «Мы даем четко понять: попытки иностранными силами взять под контроль регион Персидского залива будут рассматриваться как посягательство на жизненно важные интересы США, и на такое посягательство мы отреагируем любыми необходимыми действиями, включая применение вооруженных сил»338.
Главным архитектором стратегии, в соответствии с которой, афганским моджахедам предоставлялось финансирование и вооружение, был молодой сотрудник ЦРУ Майкл Виккерс. Стратегия М. Виккерса заключалась в том, чтобы использовать сочетание поставок оружия, реализации тактики и логистики наряду с тренировочными программами для превращения разрозненных групп афганских экстремистов в способное отразить советское вторжение ополчение339.
Через посредничество Исламабада Вашингтон готовил и тренировал моджахедов в северных областях Пакистана. С 1978 по 1992 годы в лагерях Пакистана прошло обучение более 100 тысяч человек, значительная часть из которых – иностранцы из арабских государств, которых США призывали к совместному сопротивлению советской агрессии в регионе340.
После того, как в 1980 году президентом США стал Рональд Рейган, Вашингтон планомерно наращивал усилия по созданию единого антисоветского фронта в Афганистане: в 1984 году объем американской военной помощи оценивался в $125 млн, в 1985 – $250 млн, в 1986 – $470 млн, в 1987 – $630 млн. Общий объем спонсирования Вашингтоном афганской оппозиции с 1979 по 1988 год составил около $2,1 млрд, что было сопоставимо с выделенными Саудовской Аравией средствами за этот период341.
В апреле 1988 года между правительствами Пакистана и Афганистана при участии США и СССР были подписаны Женевские соглашения по урегулированию ситуации, определявшие, в том числе, график вывода советских войск342. Стало ясно, что моджахеды одержали победу в партизанской войне, а бен Ладен и Аззам, воодушевленные успехом, не собирались прекращать джихад.
11 августа 1988 года на встрече ключевых лиц «Египетского исламского джихада» было решено объединить управленческий опыт организации с финансовыми возможностями «Афганского бюро услуг», получившего около $500 млн американской помощи за время своего существования, и создать группировку для ведения джихада во всем мире после ухода СССР из Афганистана – «Аль-Каиду»343. После того, как через год был убит Абдулла Аззам, руководить организацией единолично стал Усама бен Ладен.
Перелом в отношении бен Ладена к США, ранее поставлявшим помощь исламским экстремистам, наступил во время вторжения Ирака в Кувейт, когда в конфликт вмешался Вашингтон, а его плацдармом в регионе стала Саудовская Аравия. США обвинялись в осквернении исламских святынь – Мекки и Медины, находящихся на территории саудовского королевства, а сама королевская семья осуждалась за сотрудничество с крестоносцами, то есть, с христианской страной.
Воспринимая одного из основоположников исламизма египтянина Саида Кутба в качестве наставника, бен Ладен собирался изгнать с арабских территорий «неверных», освободить мусульман от отступнической монархии и палестинцев от сионистов, а затем избавить всех мусульман от господства «джахилийи» («невежества»). Успех в борьбе против СССР в Афганистане стал мощным мотивационным фактором для Усамы бен Ладена в объявлении джихада Америке.
После того, как бен Ладен был фактически изгнан из своей страны – Саудовской Аравии – за подрывную деятельность и критику монаршей семьи из-за пребывания американских войск в королевстве во время иракско кувейтского кризиса, с 1991 года он обосновался в Судане. В Судане бен Ладен вел легальную коммерческую деятельность в сфере инфраструктурного строительства и сельского хозяйства. Там же он сформировал тренировочные лагеря для ведения партизанских боевых действий на территории Саудовской Аравии против королевской власти. Параллельно через «Аль-Каиду» бен Ладен выстраивал связи с исламистскими группировками из Египта, Алжира, Йемена, Сомали, Саудовской Аравии, Боснии, Афганистана, Таджикистана, Чечни и Филиппин344.
У бен Ладена имелась обширная сеть коммерческих и некоммерческих компаний по всему миру. Средства на спонсирование экстремистских ячеек были получены из предприятий на Кипре, в Загребе, Сараево и Баку. В частности, некоммерческие организации в Баку использовались, в том числе, для поддержки экстремистов в Чечне. Бен Ладен стал видеть себя в качестве главы международной джихадистской конфедерации. Так, в Судане он сформировал «Шуру исламской армии» – координирующий орган для объединения террористических групп уже из более широкого круга стран: Саудовской Аравии, Египта, Иордании, Ливана, Ирака, Омана, Алжира, Ливии, Туниса, Марокко, Сомали и Эритреи. Менее формальные, но устойчивые связи «Аль-Каиды» налаживались с экстремистами из стран Африки (Чад, Мали, Нигер, Нигерия, Уганда) и Юго-Восточной Азии (Бирма, Таиланд, Малайзия, Индонезия, Филиппины)345.
В августе 1996 года бен Ладен, вернувшись в афганский Джалалабад, объявил войну США. Посланный по факсу во многие арабские газеты текст в виде фетвы назывался «Декларация джихада против американцев, оккупирующих земли двух святых мест». Речь шла об освобождении Саудовской Аравии, на территории которой находятся священные для мусульман города – Мекка и Медина346.