Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Источники, историография и методика исследования 15
1.1. Источники 15
1.2. Историография 54
1.3. Методика исследования 80
Глава 2. Караимы в Крыму в эпоху улуса Джучи и в Крымском ханстве 88
2.1. Появление караимов на Крымском полуострове и проблема их этногенеза 88
2.2. Основные занятия крымских караимов в эпоху Средневековья и в Новое время 112
2.3. Правовой статус караимов в Крымском ханстве. Караимские общины Крыма в периоды стихийных бедствий и социальных катаклизмов в XVII-XVIII вв 150
Глава 3. Караимы в Российской империи в конце XVIII - начале XX века (1783-1920 гг.) 168
3.1. Караимы в законодательстве Российской империи. Правовые основы организации конфессионального самоуправления караимов в конце XVIII - первой половине ХГХ в 168
3.2. Статистика и социальная стратификация караимского населения 194
Глава 4. Духовная и светская жизнь караимских общин Российской империи 234
4.1. Органы конфессионального самоуправления караимов Российской империи и организация религиозной жизни караимских общин в XIX - начале XX в 234
4.2. Молитвенные дома караимов. Предметы религиозного культа, имущество и утварь караимских кенас 286
4.3. Традиционная система караимского народного образования и её реформирование в 1870 1900-х гг. Караимы в средних, высших и специализированных учебных заведениях Российской империи 368
Глава 5. Социально-экономическое положение караимов в Российской империи 403
5.1. Караимы и торгово-промышленный капитал в Российской империи 403
5.1.1. Институализация юридического оформления сословной принадлежности караимов к купечеству и мещанству в конце XVIII-XIX в 403
5.1.2. Караимы и развитие соледобычи в конце XVIII - начале XX в 439
5.1.3. Табачное производство 444
5.1.4. Садоводство, виноградарство, виноделие, пищевая промышленность. Прочие сферы предпринимательской деятельности караимов 480
5.2. Караимы в составе вооружённых сил Российской империи. Помощь караимских общин русской армии в XIX - начале XX в. 503
Список использованных источников и литературы 571
Список сокращении 714
Приложение 1. Музейные коллекции по истории и культуре крымских караимов 717
Иллюстрации 746
- Появление караимов на Крымском полуострове и проблема их этногенеза
- Статистика и социальная стратификация караимского населения
- Традиционная система караимского народного образования и её реформирование в 1870 1900-х гг. Караимы в средних, высших и специализированных учебных заведениях Российской империи
- Караимы в составе вооружённых сил Российской империи. Помощь караимских общин русской армии в XIX - начале XX в.
Появление караимов на Крымском полуострове и проблема их этногенеза
Специфика темы исследования предполагает использование особого терминологического инструментария в соответствии с дефинициями, принятыми в академической и специальной научно-справочной литературе. Относительно самого термина «караим» важно подчеркнуть, что он обозначает как этнос, так и приверженца караимской веры. Караимы (в переводе с древнееврейского «кара» - буквально «читать, звать, призывать», и окончания множественного числа «им»; «бней Микра», «сыны Священного Писания») - возникшая в Багдаде в начале VIII в. религиозная секта, доктрина которой основана на отрицании раввинистическо-талмудической традиции, заключённой в текстах Мишны и Талмуда. Поскольку продуцирование в русском языке имён собственных принимает подобную форму, множественная форма в русском языке приобрела форму «караимы».
Основателем караимизма (в соответствии с основным постулатом этого вероучения каждый верующий самостоятельно определяет применение Торы) считается Анан бен Давид -вероучитель, почитаемый караимами как основоположник этого вероучения. Известно, что Анан бен Давид происходил из ортодоксально-иудаистского аристократического рода и обладал значительными познаниями в еврейской религиозной литературе. Жил он в Багдаде, где в 76–767 гг. н. э. создал секту, а её члены, опиравшиеся, по-видимому, на домишнаитские традиции саддукеев (ивр. - цадоким, цдуким: одно из религиозно-политических течений в Иудее во П в. до н. э. -1 в. н. э.) первоначально именовались «ананитами». Основным сочинением Анана бен Давида считается «Сефер ха-мицвот» («Книга предписаний»). Основополагающая характеристика данного движения - это почитание Ветхого Завета (ТаНаХа)1 как единственного и прямого источника религиозной истины. Такое обращение к ТаНаХу выражено в установленном Ананом бен Давидом принципе: «Исследуй основательно закон [Тору], не полагаясь на моё мнение». Это сочинение дошло до нас лишь во фрагментах, и у караимов оно являлось руководством по религиозному праву2.
Непосредственно сам термин «караимы» впервые упомянут в трудах теолога ГХ в. Биньямина бен Моше На Гавенди. Сакрализация Нового Завета, Талмуда и Корана для караимов не характерна. Первоначально проявление этого учения представляло протест против божественности еврейских Талмудов и непогрешимости религиозных авторитетов, но позже караимизм оформился в самостоятельную религиозную доктрину со своими догматами и обрядовостью. Ортодоксальными иудеями караизм (караимизм) признается еврейской сектой неашкеназского толка, а некоторыми современными национальными лидерами караимов Крыма - самостоятельным синкретическим религиозным течением, основу которого составляет ТаНаХ.
Дискуссия о прошлом караимов и о времени их появления в Крыму длится уже почти два столетия. В академической литературе принято считать, что первые караимы поселились в Крыму во время существования Улуса Джучи, а их дальнейшая эмиграция на полуостров происходила уже после завоевания Константинополя турками-османами в 1453 г.3 В соответствии с другой версией, впервые выдвинутой российскими востоковедами В. Д. Смирновым и В.В. Григорьевым (последний, кстати, был известен своими юдофобскими воззрениями), и которой сегодня придерживаются некоторые учёные и краеведы, этнически караимы являются потомками хазар, половцев и других тюркских народов4. Тем не менее, данная концепция не имеет достаточно серьёзных доказательств. К тому же её позиции значительно ослабляет ситуация, связанная с деятельностью А.С. Фирковича и его археографическим наследием в связи с многочисленными фактами фальсификации источников. При это важно подчеркнуть, что сам А.С. Фиркович никогда не писал о караимах как о потомках хазар, считая первых «истинными и единственными потомками древних израильтян»5.
Помимо вышеперечисленных, существует ещё одна, так называемая «синтетическая» версия - её приверженцы попытались объединить отдельные постулаты первых двух теорий. «Синтетическую» версию принимали и некоторые видные караимские просветители ХГХ в. -например, среди них был известный караимский учёный и педагог И.И. Казас. Он разделял мнение, высказанное сторонниками семитического происхождения караимов, но при этом, отвергая «хазарскую» теорию в целом и считая её «чересчур смелой» (при этом он замечал, что «весьма далёк от нас малодушный страх очутиться потомками исчезнувших бесследно хазар, вместо славных своим давнопрошедшим значением евреев»), все же вынужден был согласиться, что «караимы - не чистокровные семиты»6. Учёный объективно полагал, что любая народность «организовалась из слияния с ними других племён, совершенно поглощённых и ассимилированных ими», и был противником применения теории «кровной чистоты»7. Данная позиция весьма симптоматична для характеристики взглядов на происхождение караимов, сложившихся в конце XIX - начале XX в. в караимской интеллектуальной среде.
Авторы ряда современных исследований либо ограничиваются перечнем имеющихся на сегодняшний день версий об этногенезе караимов, либо предлагают компромиссные теории об их происхождении и соотношении в их культуре тюркского и еврейского субстратов8.
На сегодняшний день в нашем распоряжении имеется ряд важных свидетельств и вещественных источников (археологических и эпиграфических), полученных в ходе многолетних исследований ряда средневековых населённых пунктов Крыма - Чуфут-Кале, Мангуп-Кале, Солхата. С их помощью появляется возможность аргументированно датировать появление караимских общин в Крыму и сделать некоторые выводы относительно версий их этноконфессиональной принадлежности.
Нарративные свидетельства о существовании на Крымском полуострове общин, предположительно идентифицированных некоторыми специалистами как караимские, следует отнести началу XII в. Путешественник рабби Петахья (Птакия) бен Иаков га-Лабан из Регенсбурга, побывавший в Северном Причерноморье в начале XII в., сообщал, что среди кочевников-половцев он встретил евреев-сектантов, сходных по обычаям с караимами-ананитами: «Настоящих евреев нет в земле кедаров, а живут там только миним (Еретики) ... Накануне субботы они нарезают весь хлеб, который едят в субботу, едят его впотьмах и сидят весь день на одном месте»9. Под термином «кедары» автор подразумевал библейского Кедара (или Кидара) - второго (после Небаиот) сына Исмаила (Быт. 25, 13; I Хрон., 1, 29). Очевидно, что рабби Петахия назвал библейским именем «кедары» половцев (или куманов, кипчаков), которые в XI в. кочевали в причерноморских степях. «И сказал им рабби Петахия: "Почему вы не верите в слова мудрецов?" И они сказали: "Потому что не изучали их отцы наши" ... И нет у них молитв, кроме псалмов. А когда сообщил им рабби Петахия нашу молитву и благословение пищи - это им понравилось. И сказали они: "Мы никогда не слышали, что такое Талмуд"»10. По мнению П.В. Мар голина, в приведённом фрагменте речь может идти не о караимах, а о евреях, поселившихся в этой области, не имевших связей с Палестиной и Вавилонией и не знавших о талмудическом иудаизме11. Как предположил В.Л. Вихнович, рабби Петахья мог встретиться с остатками продолжавших соблюдать иудаизм хазар12. Напротив, израильский исследователь Цви Анкори утверждает, что этими сектантами могли быть предки современных караимов, проживавшие тогда среди кочевников-половцев13. В пользу этого аргумента, по словам Цви Анкори, говорит и знание сектантами древнееврейских псалмов, использовавшихся ими в соответствии с караимской литургической практикой14. Однако, по мнению историка и иудаиста СУ. Барона, сходство некоторых обычаев все же не даёт повода считать собеседников рабби Петахьи караимами, и может быть объяснено простым незнанием ими талмудических правил15. К сожалению, сообщение средневекового путешественника не даёт однозначного ответа на вопрос, кем же были встреченные рабби Петахьей евреи-сектанты.
Статистика и социальная стратификация караимского населения
Точное число караимов, проживавших на территории Крымского ханства в Средневековье, неизвестно. По утверждению ряда караимских авторов ХГХ в., эта цифра могла составлять до одной тысячи семей, населявших, преимущественно, такие города, как Кырк-Йер (Чуфут-Кале), Солхат, Каффа (Кефе), Карасубазар, Мангуп, а также Гёзлев и ряд менее значительных населённых пунктов полуострова1. Как полагают Я.Е. Водарский и В.М. Кабузан, в первой половине XVIII в. всего на полуострове проживало 467 тыс. чел.; 0,2% (почти 1 тыс. чел.) от этого числа составляли представители иудейских общин (как евреи-раввинисты, так и караимы), что подтверждается архивными данными2. По свидетельству караимского писателя и библиографа XVIII в. Симхи-Исаака бен-Моше Луцкого (? -1761/1776?), в 1750-х гг. в Крыму насчитывалось до 500 караимских семей, составлявших четыре общины: в Чуфут-Кале, Гёзлеве, Кафе и Мангупе3. Если предположить, что каждая семья могла состоять в среднем из 4-5 человек, то общее число караимов, населявших полуостров в это время, составляло приблизительно 2000-2500 чел.4 В 1760-1770-х гг. в Крыму всего насчитывалось 454 700 чел.; иудейские общины полуострова составляли 0,3% (1600 чел.) от этого числа5. По приблизительным подсчётам, в 1782 г. на территории Крымского полуострова в целом проживало около 55 тыс. мужчин из числа крымских татар и евреев-раввинистов (вместе с караимами); численность собственно крымской караимской общины составляла 1102 караима «мужеского полу», а всего на полуострове проживало 2600 чел. караимского вероисповедания6. Таким образом, на основании данных статистики можно сделать вывод о том, что в конце XVTII в. большинство представителей иудейских общин полуострова составляли караимы. В то же самое время в Литве, Галиции и Волыни насчитывалось 1200 караимов7.
После присоединения Крыма к России в 1783 г. одним из первоочередных мероприятий российских властей стало выявление точного числа жителей, проживавших на полуострове, а также организация управления новыми территориями, в том числе определение административного и правового положения представителей местного «инородческого» населения. Согласно сведениям, собранным по распоряжению Г.А. Потемкина бароном О.А. Игельстромом в «Камеральном описании Крыма», на полуострове в 1783 г. насчитывалось 56 796 мужчин нехристианского вероисповедания, в том числе и 1407 «жидов» (евреев-раввинистов или караимов) при общей цифре населения 140 тыс. чел. (муж. и жен.)8. С середины 80-х гг. XVIII в. начинается переселение в Крым значительного числа представителей различных этносов и приверженцев разных конфессий. Среди них были: уволенные в отставку солдаты с жёнами (в основном из центральных русских губерний), заштатные служители церкви и старообрядцы, калмыки с Волги, украинцы, греки, поляки, немцы, болгары, итальянцы, румыны и пр. После присоединения Крыма к России в конце XVIII в. на полуостров начали прибывать евреи-ашкеназы, которые обосновались в Керчи, Симферополе, Севастополе, Евпатории, Феодосии. Они отчасти вливались в местные крымчакские общины. Пустующие после ухода христиан и эмиграции части крымских татар земли и дома обретали новых хозяев. П.С. Паллас в 1799 г. упоминал, что в оставленные эмигрировавшими в Турцию крымскими татарами-жителями Кафы жилища вселялись караимы и армяне. Судя по данным «Камерального описания Крыма», в Кафе 62 дома были заняты «жидами крымскими» (из них было 148 муж. и 145 жен.), и 22 - армянами9. В прошении караимов к правителю Новороссии и Бессарабии графу П. А. Зубову с ходатайством об освобождении их от уплаты двойного промыслового налога приводилось и указание на численность проживавших в 1795 г. в Крыму членов караимской общины, подтверждающее вышеприведённые цифры: «...общество наше считать от малолетнего до престарелого не составит и 1000 человек мужеского полу»10.
Получив от правительства налоговые льготы, караимы активно занялись укреплением своего правового статуса и материального благосостояния. Они постепенно вовлекались в развивающиеся торгово-экономические связи Крымского полуострова с городами юго-западных и центральных губерний России. В результате торговой деятельности уже в начале XIX в. среди членов крымских караимских общин появляется определённое число состоятельных землевладельцев, в распоряжении которых имелись обширные земельные участки и сады, приносившие немалый доход. Отметим, что караимы играли заметную роль в экономической и общественной жизни Таврической губернии, вкладывая средства в развитие многих отраслей экономики; по замечанию Г.Э. Караулова, лучшие дома в Евпатории и Феодосии принадлежали именно членам караимской общины11.
В результате IV и V ревизий, или народных переписей населения (подушного ревизского учёта податного мужского населения с единицей учёта - «ревизской душой», вносившейся в именные списки, или «ревизские сказки»), проведённых в Российской империи, соответственно, в 1792 и 1796 гг., было установлено, что общее число жителей в Крыму достигло цифры в 156 400 чел.; из них караимов - 2300 чел. обоего пола (по другим данным - 2410 чел.), причём только в Бахчисарае (включая Чуфут-Кале) проживали 1162 мужчин и женщин караимского вероисповедания; в Евпатории - 699 чел. (315 муж. и 384 жен. - при том, что общее число жителей в городе составляло 4414 чел.), остальные - в Феодосии и других населённых пунктах полуострова.
П.И. Сумароков, совершивший поездку по Крыму в 1799 г., отмечал, что крупные караимские общины существовали в Кафе и Чуфут-Кале (здесь путешественник насчитал 227 караимских домов), а П.С. Паллас, в свою очередь составивший детальное описание Крымского полуострова, указывал на то, что в Чуфут-Кале проживало 1200 лиц караимского вероисповедания (муж. и жен.)12. Французский дипломат и путешественник Ш.Ж. Ромм, находившийся в Крыму в 1786 г., приводил данные о наличии в Чуфут-Кале свыше 200 домов13, а этнограф и натуралист Ф. Дюбуа де Монпере в 1833 г. сообщал о 212 жилых строениях14. В «Камеральном описании Крыма» приведена информация о том, что «в крепостце Чуфут-Кале называемой, которая принадлежит к Бахчисараю» насчитывалось 217 «жидовских» домов15. В путеводителе по Крыму Ш. Монтадона упоминается о 300 домах в Чуфут-Кале16, что, по всей видимости, всё же не соответствует действительности. Маловероятными также выглядят цифры, которые ранее приводил в своём сочинении Э. Челеби относительно числа жилых строений Чуфут-Кале: «В крепости всего тысяча пятьсот тридцать крытых черепицей каменной кладки прекрасных благоустроенных еврейских домов17. По сообщению чиновников Генерального штаба военного министерства, авторов «Военно-статистического обозрения Российской империи», в 1803 г. в Таврической губернии насчитывалось 2078 «купцов Российских, Греков, Армян и Караимов» (1235 муж. и 843 жен.)18. В дальнейшем подсчёт численности караимского населения был затруднён тем обстоятельством, что местной администрацией караимы нередко причислялись либо к крымским татарам, либо к евреям-раввинистам.
В 1804 г. в Таврической губернии провели перепись еврейского населения, приуроченную к изданию высочайше утверждённого 9 декабря 1804 г. «Положения об устройстве Евреев»19. Документ, который был разработан для «умеренности и попечению об истинном благе Евреев, столько и основанными на пользах коренных обывателей тех Губерний, где людям сим жить дозволяется», состоял из нескольких глав и подпунктов, где определялись права и свободы еврейского населения Российской империи. В «Положении», в частности, перечислялись территории, где евреи могли жить и торговать. Тем самым правительство ограничивало их расселение во внутренних губерниях Российской империи, создав «черту оседлости» (в число губерний, в которых евреям жительствовать дозволялось, входила и Таврическая губерния). Реформа конечной целью имела две основные задачи: улучшение материального благосостояния евреев и, более важную по мнению её инициаторов, защиту христиан от так называемой еврейской эксплуатации20.
Традиционная система караимского народного образования и её реформирование в 1870 1900-х гг. Караимы в средних, высших и специализированных учебных заведениях Российской империи
Основой традиционной системы караимского народного образования был мидраш. В 1848 г. в городах Таврической губернии действовало 15 караимских мидрашей, в которых обучалось 470 чел. Дислоцировались караимские училища следующим образом: в Евпатории их было семь (восемь преподавателей и 255 учащихся); в Чуфут-Кале - 1 (один учитель, 80 учеников); в Феодосии - 1 (один учитель, 45 учеников); в Перекопе - 1 (один учитель, 35 учеников); в Бахчисарае - 1 (один учитель, 30 учеников); в Симферополе - 1 (один учитель, четыре ученика) и в Севастополе - 1 (один учитель, два ученика)1. Информация о ещё двух караимских училищах в документах, к сожалению,
В 1861 г. в Таврической губернии, по данным ТОК Дії, в системе караимского народного образования России функционировало 17 начальных учебных заведений3. По сведениям, собранным по распоряжению таврического губернатора, генерал-лейтенанта Г.В. Жуковского, на территории губернии эти учреждения действовали в Армянском Базаре (два мидраша, 37 учащихся, обязанности учителей исполняли два газзана), Евпатории (восемь мидрашей, 210 учащихся и восемь учителей, среди которых были А. Луцкий, М. Султанский, И. Туршу, А. Катлама и А. Кефели), Симферополе (два мидраша, 40 учащихся, два учителя - старший газзан И. Синани и младший газзан А. Катлама), Севастополе (1 мидраш, 33 учащихся, учитель - и. о. газзана Д. Асаба), Бердянске (1 мидраш, в котором преподавал местный газзан), Феодосии (три мидраша4, 60 учеников, три учителя, в их числе - и. о. младшего газзана И. Синани, и. о. шамаша А. Шамаш). Кроме того, в общий список были также включены данные по караимским общинам Николаева (три мидраша, три учителя), Одессы (два мидраша, 75 учащихся, четыре учителя), Трок (училища не было, а 25 учеников обучались у газзана и частных лиц) и Луцка (один мидраш при кенасе, семь учеников, учитель - газзан М. Турчин)5. Таким образом, в 23 мидрашах, существовавших при караимских кенасах, обучалось 487 человек; учительский контингент состоял из 24 преподавателей (газзанов и учителей)6.
По традиции в караимский мидраш дети поступали в возрасте пяти-шести лет. В этих начальных учебных заведениях, финансировавшихся на средства караимских общин, воспитанники обучались чтению на древнееврейском языке и переводу на караимский язык Пятикнижия, «Микра» (чтение Св. Писания). Первые полгода занятий в мидраше мальчики изучали «Алеф-бет» (азбуку), потом ещё год читали по слогам («симан-тортмак» - «тянуть звук»), и только на второй год они приступали к чтению собственно Торы7. Длительность обучения зависела от успешности учеников - как правило, выпускники достигали 15-17, а иногда и 19-летнего возраста. Занятия обычно проходили следующим образом: один из учеников вслух читал какой-либо стих из ТаНаХа, потом каждый по очереди переводил прочитанное на караимский язык8. В мидрашах существовал и такой порядок - нередко старшие ученики («кальфа») помогали учителю в обучении младших воспитанников («дардаков»)9.
Вот как выглядел процесс обучения в мидраше со слов караимского просветителя И.И. Казаса, который сам являлся выпускником подобной школы: «...она помещалась по большей части в одной комнате, положим, довольно просторной, но слишком тесной для скоплявшихся там учеников, число которых доходило до 50-60, а то и больше. Мебель состояла из длинных неуклюжих столов и таких же скамеек. В некоторых училищах не было и их. Тут, как в нынешних татарских мектебе, и учитель, и ученики сидели, поджавши под себя ноги прямо на полу, устланном войлоками за длинными низкими скамейками, служившими им столами, на которых лежали учебные книги. Только для учителя отводилось место в углу с небольшим матрацем для сиденья и подушками для облакачивания. Ученики не разделялись на классы и группы, а с каждым из них учитель занимался отдельно, и понятно, мог ему уделить единицы минут в день ... Вследствие и педагогической неопытности последних с одной стороны, и крайнего несовершенства самих методов преподавания - с другой, на одно механическое чтение тратилось два - три года, а иногда и больше. По одолении трудностей механического чтения начиналось изучение св.[вященого] писания посредством перевода на татарский язык, значительно отличающийся от современного ученикам татарского языка, и в грамматическом, и в лексическом отношении. Дидактическое правило - от лёгкого к трудному - вовсе не соблюдалось. ... Переводили чисто механически с рабской буквальностью, без соблюдения синтактических правил и конструкции того языка, на который переводили, без сообщения каких-либо грамматических правил изучаемого языка и без объяснений смысла переводимого ... Преподносившаяся им мертвечина, столь противная живой природе детей, внушала им одно только отвращение к учению. Одни только особенно даровитая натуры могли извлечь пользу и то незначительную из такого антипедагогического преподавания. Когда все книги Ветхого Завета были переведены таким образом, на что тратилось несколько лет, начиналось чтение жиденького учебника грамматики древнееврейского языка на библейском же языке, именно тогда, когда сколько-нибудь смышлёные ученики уже успели, посредством собственных наблюдений, усвоить себе все излагаемые в учебнике элементарные грамматические правила, и это запоздалое преподавание грамматики, преподавание задним числом, оказывалось совершенно бесцельно. После грамматики начиналось чтение некоторых написанных на средневековом библейском языке произведений караимских писателей»10.
Юноши, окончившие мидраш, получали (вместе с правом шхиты, ритуального забоя млекопитающих и птиц для еды в соответствии с требованиями кашрута) звание эрби для занятия учительской или духовной должности в караимских начальных школах. Термин эрби является простонародным искажением ивритского термина «рабби», то есть «учитель», «образованный человек», «господин» или «раввин», причём крымскими и польско-литовскими караимами он употреблялся крайне редко; более популярной была форма «рибби»11. Однако несовершенная методика преподавания, механическое заучивание учащимися пройденного материала, «схоластика и буквоедство», которые навязывались воспитанникам, а также довольно длительный период обучения во многом осложняли ход учебного процесса в этих учреждениях. Кроме того, современники отмечали, что в мидрашах нередки были случаи применения телесных наказаний (пощёчины, палочные удары) в отношении провинившихся учеников12. В конечном итоге, все вышеуказанные причины не позволяли караимскому юношеству получать современное образование европейского уровня и осложняли адаптацию в условиях изменявшейся социальной обстановки в стране.
Однако вскоре традиционная система караимского народного образования претерпела существенные изменения. Это произошло в результате проведения целого ряда мероприятий, инициированных российским правительством, направленных на централизацию системы народного образования «инородцев» в национальных регионах империи. Результатом подобной реформы должно было стать, по замыслу властей, повсеместное планомерное вовлечение национальных меньшинств в российское языковое и культурное пространство.
Социальные преобразования в масштабах страны вызвали живой интерес и у представителей передовой караимской интеллектуальной и творческой элиты, которые с воодушевлением восприняли нововведения властей в общеобразовательной сфере. В соответствии с обнаруженными В.А. Ельяшевичем в фонде 241 ГАРК документах, в 1835 г. с идеей реформы образовательной системы выступил Авраам бен Иосиф («Абен-Яшар») Луцкий, обратившийся к руководству караимской общины Евпатории с идеей реформирования мидраша 1835 г. (в частности, он предлагал обходиться на уроках без помощи старших учеников, кальфа)13.
Вскоре с идеей о необходимости организации учебного заведения, целью которого было бы распространение светского образования среди караимов, выступил караимский гахам С. Бобович. Он предложил проект устройства в Евпатории общенациональной школы, рассчитанной на 400 учеников, и призванной заменить целый ряд малых частных школ14. Проектируемая школа должна была быть организована по образцу учебных заведений, существовавших у западных караимов, с их передовой по тем временам системой преподавания. В проектировавшемся учебном заведении, кроме богословских наук и ремёсел, предполагалось преподавание русского языка, арифметики и ряда других общеобразовательных дисциплин. При школе планировалось создать библиотеку, типографию и пансион для иногородних детей. Однако этот проект так и не удалось осуществить15.
Караимы в составе вооружённых сил Российской империи. Помощь караимских общин русской армии в XIX - начале XX в.
После присоединения Крыма к России одним из важных мероприятий властей стал процесс инкорпорации представителей крымскотатарской родовой аристократии и служилой знати в российское общество, который, по заключению некоторых историков, длился почти столетие1. Дальновидной мерой правительства стало специально оговоренное право не призывать на воинскую службу представителей старожильческого населения (и прежде всего крымских татар) без их на то «собственной доброй воли и желания»2.
Рескриптом от 8 июня 1795 г. крымские караимы освобождались от двойного налогообложения, уплаты «рекрутских» денег и солдатского постоя. А несколько ранее, 1 марта 1784 г. в указе № 15945 императрицей Екатериной II объявлялось о создании «войска из подданных, в Таврической области обитающих» в составе пяти дивизионов. Каждый дивизион предполагалось сформировать из 7 офицеров и 200 нижних чинов, а именно: одного майора, двух ротмистров, двух поручиков, двух прапорщиков, десяти «наказных» и 190 рядовых. В каждом из таких дивизионов должно было состоять по 207 чел. (всего - 1035 чел.)3. Эти подразделения получили наименование «Таврических национальных дивизионов конного войска». Первоначально из крымских татар было создано три полка, а впоследствии сформировано четыре: Симферопольский, Перекопский, Евпаторийский и Феодосийский. Первые три полка принимали участие в Отечественной войне 1812 г.; в мае 1817 г. полки были распущены по домам. В 1826 г. из крымских татар, преимущественно имевших боевые отличия, сформировали Крымскотатарский эскадрон, причисленный к лейб-гвардии Казачьему полку. 1 мая 1864 г. эскадрон был исключён из состава полка с созданием из трёх офицеров и 21 нижнего чина «команды лейб-гвардии Крымских татар Собственного Его Величества конвоя», нёсшей службу до 1890 г. Затем это воинское подразделение было последовательно переформировано: сначала в Крымский эскадрон, затем - в Крымский дивизион, а 31 декабря 1907 г. - в Крымский конный полк. 10 октября 1909 г. в память о том, что 10 октября 1894 г. полк встречал и сопровождал по Крыму невесту будущего наследника престола Николая II (впоследствии - императрицу Александру Фёдоровну), это воинское формирование получило наименование «Крымского конного Ее Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны полка». С 1886 г. летнюю резиденцию русских императоров, Ливадийский дворец, также было поручено охранять поочерёдно двум эскадронам «Крымского конного полка Ея Величества государыни Александры Фёдоровны». Крымский дивизион первоначально состоял исключительно из крымских татар. С введением в России всеобщей воинской повинности в 1874 г. в нем появились и представители других национальностей, однако, по свидетельству биографов этого воинского подразделения, их было немного. Из числа русских упоминаются только унтер-офицеры и трубачи; «55 нестроевых (в большинстве из евреев) и хор музыкантов в 30 человек, наполовину из татар»4.
В ряде публикаций современных авторов, обращавшихся к истории крымских караимов, встречается упоминание о том, что на всём протяжении существования крымскотатарских воинских формирований в них «входили крымские караимы, начиная с 1806 г.». При этом следует заметить, что отдельные исторические факты сознательно искажены и трактуются в угоду конъюнктуре5. В данном случае важно сделать необходимые разъяснения. Как уже упоминалось в Главе 3 настоящего исследования, в 1827 г. караимам удалось добиться освобождения их от рекрутского набора. Управляющий МВД B.C. Ланской своим предписанием довёл до сведения администрации Таврической губернии распоряжение императора Николая I об освобождении караимов от рекрутского набора6. При этом за изъятие от призыва караимам предоставлялось право выплачивать властям денежную компенсацию, а именно, по 2 тыс. руб. серебром за каждого рекрута7.
О планах вовлечения караимов в российские воинские формирования с первой половины XIX в. свидетельствуют различные документы. Например, из деловой переписки между таврическим губернатором А.И. Казначеевым, военным министром графом А.И. Чернышевым и членом Государственного совета графом Ф.П. Паленом становится известно, что возможность службы караимов в рядах русской армии вновь обсуждалась на высшем уровне начиная с 1830 г. В письмах, адресованных С. Бабовичу, в частности, шла речь о вероятности вхождения караимов в состав крымскотатарских полков (о воссоздании таких воинских подразделений после их роспуска в 1817 г. неоднократно ходатайствовал генерал-майор князь Кая бей Балатуков). В 1826 г. был подписан указ о формировании крымскотатарского лейб-гвардии эскадрона. Он был разделён на три части, причём две из них находились постоянно на службе в Санкт-Петербурге, а третья - в Крыму; через каждые три года льготная часть эскадрона направлялась на службу в Санкт-Петербург8.
В июле 1831 г. С. Бабовичу от неустановленного лица (предположительно, от вице-губернатора Таврической губернии Н.М. Лонгинова) было направлено письмо, в котором шла речь о подобном проекте. «О составлении татарских полков с присовокуплением к ним и Караимов точно идет дело, но совсем не в полном для Вас виде и смысле, - сообщал адресат С. Бабовича. - Эту штуку выкинул премудрый Мегмет Мурза [Крымтаев] с тем, чтобы из татар принять охотно расположенных дать два полка, с присовокуплением в пособие караимов, [он] разумеет в денежном отношении»9. М. Крымтаев предполагал, что формирование полков будет происходить из числа его «мурзаков» (то есть из представителей крымскотатарского дворянства), а также «включив туда и караимов, совсем особую от них нацию». При этом автор письма подчеркнул, что М. Крымтаев не был уполномочен осуществлять комплектацию данного воинского формирования, уточняя, что «сами простые татары от мурзаков вовсе не зависят»10.
Поэтому относительно предложения Мегмет мурзы Крымтаева о формировании двух конных полков из числа крымских татар, направленного на рассмотрение Николаю I, ответ монарха был предельно категоричен. 31 июля 1831 г. граф Ф.П. Пален известил таврического губернатора, что император повелел «означенное предложение оставить без исполнения, и Мурзе сему немедленно выехать из Санкт-Петербурга и возвратиться в Крым»11. Объяснялось такое решение скорее политическими мотивами: по убеждению графа Ф.П. Палена, высказавшегося против инициативы Мегмет мурзы Крымтаева, «рекрут брать из татар ещё рано, полки же составлять из одной нации неблагонадёжно». Далее член Государственного совета рассуждал, что «лучше пооткрыть способ татарам поступить по собственному желанию в том посредством найма за других, обязанных рекрутством, как поступило их при последнем наборе несколько человек»12. Относительно же определения на воинскую службу караимов Ф.П. Пален высказался недвусмысленно: их предлагалось «оставить неприкосновенными», как это и декларировалось ранее, высочайшим распоряжением от 27 ноября 1827 г. В письме С. Бабовичу сообщалось, что по поводу возможного призыва караимов «опасаться нечего и беспокоить не нужно никого»13. Таким образом, данный проект привлечения караимов в русскую армию в 1830 г. был отклонён и больше не рассматривался; В 1833 г. император Николай I предпринял масштабное преобразование армии в связи с тем, что Польская кампания 1831 г. показала недостаточную боевую подготовку войск. Официально же караимы получили право на службу в армии, учёбу в высших учебных заведениях и на занятие государственных постов лишь со вступлением в силу закона № 39460 от 8 апреля 1863 г., уравнявшего их с «природными подданными империи»14.
При этом важно подчеркнуть, что в то же самое время представители караимских общин активно содействовали русской армии, оказывая ей посильную материальную и финансовую помощь. Так, например, из отношения таврического гражданского губернатора Д.В. Нарышкина от 28 декабря 1828 г. становится известно, что во время Русско-турецкой войны 1828-1829 гг. (объявленной императором Николаем I в апреле 1828 г. ввиду отказа Порты выполнять Аккерманскую конвенцию 1826 г.) караимы пожертвовали 4 тыс. руб. ассигнациями в пользу раненых воинов русской армии. Препровождая указанную сумму Новороссийскому генерал-губернатору М.С. Воронцову, Д.В. Нарышкин сообщал: «Уведомляя о сем Еврейское Караимское общество, приятным долгом поставляю себе, чинам оного за их усердие объявить искреннюю мою благодарность»15. А 15 августа 1829 г. за переданные бахчисарайской караимской общиной 2500 руб. на нужды раненых император Николай I объявил жертвователям через М.С. Воронцова своё «высочайшее благоволение»16.
С началом Крымской (Восточной) войны 1853-1856 гг. многие караимы своими материальными средствами и личной помощью оказывали содействие русской армии в вопросах её снабжения, трудились в госпиталях, поддерживали порядок в городах. Важную роль в укреплении патриотического духа среди караимских общин сыграл старший газзан Шломо бен Авраам Бейм. Его проповеди, произнесённые перед паствой, вселяли уверенность и укрепляли среди караимов веру в победу русского оружия. Так, после опубликования 20 октября 1853 г. манифеста «О начале войны с Оттоманскою Портою», а впоследствии и с началом англофранцузской интервенции на Крымский полуостров Ш. Бейм осенью 1854 г. произнёс перед прихожанами Большой (Соборной) кенасы Чуфут-Кале проповедь: «Посмотрим, любезные сограждане, что за дивные блага промысла являются везде и всюду, в России многие общества и лица от мала до велика ... стараются выказать своё усердие щедрыми пожертвованиями на расходы войны и содержание войска». Далее Ш. Бейм обращал внимание на необходимость сохранять единство в борьбе с врагом: «Все подданные разных вероисповеданий: Христиане, Татары и Евреи молятся единодушно о благоуспешности русского оружия. Магометанский государь, вооружающийся противу Нашего Императора, видит, что единоверец его в России умеет дорожить ... счастливым своим положением и преимуществом прав, дарованных им Россиею ... что обязывает и нас, отдавая полную справедливость нашему мудрому правительству, наставлять друг друга беспредельно покорятся и по мере сил содействовать благим целям в его распоряжениях ... В особенности нам, караимам необходимо ценить дорого и не упускать из виду те достоинства, за которые мы, неизменные сыновья Израилевы, высоко вознаграждены от Российского Правительства»17.