Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Формирование профессиональной группы надзирательниц СС 32
1. Численность надзирательниц в системе концентрационных лагерей 32
2. Женщины-добровольцы на службе в концентрационных лагерях
3. Надзирательницы концентрационных лагерей в период тотальной
4. Профессиональные требования и организация обучения женского
Глава 2. Надзирательницы СС: опыт социально-психологической
1. Иерархия в структуре лагерной администрации 116
2. Реконструкция повседневности: трудовая дисциплина надзирательниц, бытовые условия и условия труда 135
3. Рол надзирательниц в «окончательном решении еврейского
4. Социально-психологический портрет 184
Глава 3. Деятельность надзирательниц в решениях послевоенных
1. Уголовное преследование бывших надзирательниц первые послевоенные годы (1945-1949 гг.) 222
2. Уголовное преследование бывших надзирательниц в 1950-1980-е
3. Судьба бывших надзирательниц в 1990-2000-е гг 252
Список использованных источников и литературы
- Женщины-добровольцы на службе в концентрационных лагерях
- Профессиональные требования и организация обучения женского
- Реконструкция повседневности: трудовая дисциплина надзирательниц, бытовые условия и условия труда
- Уголовное преследование бывших надзирательниц в 1950-1980-е
Женщины-добровольцы на службе в концентрационных лагерях
Другой момент, который необходимо учитывать при работе с данного типа источниками, заключается в контексте их создания: в отличие от автобиографических интервью устной истории протоколы допросов записываются частично, а также носят характер защиты со стороны их авторов.
В Германии крупнейшими институтами, в стенах которых сосредоточилась работа сбору и систематизации следственных дел в отношении бывших нацистских преступников, в том числе надзирательниц концлагерей, являются филиал Федерального Архива - Бундесархива в Людвигсбурге и Архив Федерального уполномоченного по документации органов госбезопасности бывшей ГДР (далее - Архив Штази) .
Работа по сбору материалов федеральных и земельных судов ФРГ и ГДР в рамках следственных мероприятий в отношении надзирательниц гарнизонов СС концлагерей елась департаментом «HA-IX» Штази. В настоящее время данные материалы формируют значительную часть фондов Архива Штази (Берлин). Несомненно, материалы крупных судебных разбирательств 1950-1960-х годов в ГДР, в том числе Ростокского процесса, занимают центральное место в общем массиве документов .
Помимо упомянутых выше материалов, созданных собственно на территории Германии, архивах представлены фонды иностранного происхождения. Например, в фондах архива в Людвигсбурге находятся на хранении копии материалов судебных разбирательств в отношении бывших надзирательниц, инициированных Французским правительством в зоне его оккупации в городах Раштатт и Ройтлинген в период с 1946 по 1954 гг.
Фонд «Начальник военно-юридической службы» Государственного архива Великобритании составляют материалы многочисленных судебных процессов в Британской зоне оккупации в период с 1945 по 1948 годы. Крупнейшими, несомненно, являются процесс в Люнебурге (с 17.09. по 17.11.1945)70 над бывшими функционерами лагерей Освенцим и Берген Бельзен, а также семь «Равенсбрюкских процессов» в Гамбурге (1946– 1948)71. Значимость этих судебных дел, охватывающих широкий спектр вопросов, относящихся к функционированию системы нацистских концентрационных лагерей, является бесспорной. В данной связи необходимо учитывать тот факт, что процессы в Британской зоне оккупации явились беспрецедентными в правовой практике, предшествуя Нюрнбергскому трибуналу. Следственные и судебные материалы представляют фонды центральных (в том числе Института национальной памяти – Главной Комиссии по расследованию преступлений против польского народа в Варшаве и его архив) и региональных архивов, а также архивов мемориальных музеев, расположенных на территории бывших нацистских концентрационных лагерей на территории Польши72 и Чехии73.
Другую группу источников формируют опубликованные материалы судебных процессов. Практически полностью были опубликованы материалы Люнебургского процесса под редакцией Р. Филлипса и Верховного Народного Трибунала в г. Кракове, рассматривавшего 24 ноября–22 декабря 1947 г . дела персонала СС концлагеря Освенцим74. Крайне незначительная часть опубликованных материалов Международного военного трибунала в Нюрнберге относится к деятельности надзирательниц и их набору. В качестве иллюстрации приведем показания бывших сотрудниц концерна «Крупп» во время так называемого дела промышленников .
Составители сборников документов в силу объективных причин ограничиваются резолютивной частью приговора его обоснованием. Бывшим надзирательницам, как правило, отводится скромное место. К примеру, многотомное издание «Правосудие и преступления нацизма» (Justiz und NS-Verbrechen), насчитывающее в настоящее время 49 томов, а также 14-томное «Правосудие ГДР и преступления нацизма» (DDR-Justiz und NS-Verbrechen) содержат тексты приговоров всего в отношении 11 женщин, служивших в кчестве надзирательниц в концентрационных лагерях и впоследствии представших перед восточно- и западногерманским правосудием .
Наконец, источники личного происхождения представлены как опубликованными, так и оставшимися не известными широкой публике и не подвергавшимися серьезной аналитической бработке воспоминаниями бывших заключенных.
Автор одновременно выступает в роли участника событий и их летописца. Экспрессивно-эмоциональная, зачастую метафорическая, окраска описания событий вовлеченных их иц связана с дихотомией мировосприятия акторов в плоскости «свои» - «чужие». Как справедливо отмечает видный философ и психолог В. Франкл, прошедший концлагерь Освенцим, главной методологической сложностью подобного рода работ является вопрос дистанции в ее психологическом аспекте. В. Франкл пишет:
Профессиональные требования и организация обучения женского
Остается очевидным тот факт, что подсудимые в послевоенный период, стремясь «обелить» себя или, по крайней мере, нивелировать собственную роль в преступной деятельности, не всегда раскрывали всю правду. Ряд исследователей (М. новиц, К. Фингс) полагает, что до 1939 г. среднестатистический немец был осведомлен о существовании концлагерей, однако конкретного представления о превалировавших там условиях не имел . Действительно, в годы консолидации нацистского режима имела место массированная пропаганда, рисовавшая концентрационный лагерь в качестве учреждения о «строгой дисциплиной, но справедливым обращением» .
Что касается последующего, особенно военного, периода, то исследователи не выражают единого Очевидно, указанная выше тенденция в целом сохранится. Российский историк Т.Ю. Тимофеева, основываясь на устных интервью берлинцев, переживших Concentration Camps. P. 99. нацистский режим, считает, что всесторонней картиной нацистского террора немецкое общество не располагало достаточно долго . Один из ее респондентов в частности вспоминал: «Много рассказывалось об этом; но не всему верили. мнения по данному вопросу. Что-то должно было быть правдой, но никто не знал» Объяснением словам этого берлинца отчасти может служить тот факт, что лагеря - по крайней мере, на территории Германии - располагались на определенном удалении от крупных населенных пунктов. Более того, как правило, концентрационные лагеря были обнесены высоким кирпичным забором, демаркирующим лагерное и внелагерное пространство и препятствующим непосредственному контакту внешнего мира с лагерными реалиями.
Немецкая исследователь К. Фингс полагает, что с началом войны общественное восприятие концентрационных лагерей собственно заключенных подверглось определенной трансформации в связи дальнейшей пролиферацией сети лагерей, потребовавшей привлечения значительных масс местного населения для их обслуживания. «С 1944 г. во многих городах Третьего рейха простой взгляд из окна кухни, поход в магазин или поездка на поезде оборачивались непременным контактом с заключенными концентрационных лагерей», - отмечает историк . ого же мнения придерживаются К. Гёшель и Н. Вахсманн, признавая, что на микроуровне обычные немцы уже не могли игнорировать жестокую реальность лагерей, несмотря на о, то большая часть деталей внутрилагерной жизни оставалась в тени на протяжении всего периода их существования и явится своего рода шоком с их освобождением войсками союзников . Вероятным объяснением представляется также умышленное . или молчаливое игнорирование со стороны местного населения происходящего в лагерях, расположенных в окрестностях. Таким образом, данный сюжет поднимает аспект в историографии нацистских концентрационных лагерей: способствовало ли существование концентрационного лагеря установлению и развитию связей с населением близлежащих населенных пунктов. В этой связи, очевидно, можно говорить как минимум о вух плоскостях: экономической социальной. Экономическая плоскость была особенно актуальна на начальном этапе формирования системы и строительства концентрационных лагерей нового типа. Будучи построенными фактически «с нуля» и «на пустом месте», они не обладали достаточной инфраструктурой и хозяйственной, в узком смысле бытовой, автономией. Но даже достижение автономии, если не сказать «автаркии» , концентрационных лагерей на завершающем этапе х существования хозяйственные и экономические связи с мелкими и средними предпринимателями близлежащих населенных пунктов сохранялось. Здесь речь идет не только об использовании принудительного труда заключенных местными компаниями, но и привлечении последних комендатурой лагеря для удовлетворения собственных хозяйственных и строительных нужд. Так, столяр из г. Фюрстенберг Гельмут Кун получал заказы от администрации Равенсбрюка на осуществление столярных работ: изготовление гробов, дверей, полок и кроватей. Местной транспортной компании Вэндланда (Wendland) на первых порах, до строительства в лагере собственного крематория, было поручено перевозить гробы в городской крематорий1 .
Социальная плоскость обусловлена установлением контактов между лагерным персоналом и местным населением. Для примера: численность гарнизона «Мертвая лова» Эльба (SSotenkopfsturmbann Elbe), расквартированного в Лихтенбурге, колебалась от 359 в декабре 1935 г. до 538 чел. в июле 1936 г., в то время как население г. Преттин, в окрестностях которого располагался агерь, два превышало 2 тыс. еловек . Присутствие преимущественно мужского контингента лагерного персонала имело помимо положительных аспектов (рост числа бракосочетаний с местными жительницами, к следствие, рост рождаемости), также отрицательные последствия (рост числа венерических заболеваний и ухудшение криминогенной обстановки) .
Что касается других лагерей, то, например, дети эсэсовцев и надзирательниц Равенсбрюка посещали школу в г. Фюрстенберге вместе с местными детьми. Один из них - В. Штегеманн - вспоминал, что имела место определенная сегрегация: с детьми сотрудников лагеря не очень охотно общались, но завидовали им, так как последние лучше питались .
Тем не менее, факт осведомленности об истинной сути и задачах концентрационных лагерей ни в коей мере нельзя рассматривать в качестве мотивирующего или, наоборот, сдерживающего фактора, обуславливающего выбор концентрационного лагеря в качестве места работы. Нельзя забывать, что последствия насилия, индуцируемого в лагерях, носили амбивалентный характер. Террор напрямую был связан не только с непосредственными жертвами, но и с более широкими слоями населения, имея не только карательную, но и превентивную дачу. Само существование концентрационных лагерей сопровождалось и обуславливало имманентный страх. Это был страх перед неизвестным, таким образом страх оказаться в рядах заключенных по ту сторону колючей проволоки
Реконструкция повседневности: трудовая дисциплина надзирательниц, бытовые условия и условия труда
Одним из последних концентрационных лагерей, где были размещены женщины-заключенные, стал Берген-Бельзен, расположенный неподалеку от г. Берген в провинции Ганновер. Именно географическое расположение лагеря предопределило его ключевую роль на завершающем этапе войны: в Берген-Бельзен стекалось большинство эшелонов заключенными, эвакуируемыми из лагерей, освобождаемых или находившихся под угрозой освобождения войсками союзников. Первые транспорты с женщинами прибывают в Берген-Бельзен из Освенцима в конце октября - начале ноября 1944 . Тогда так называемый палаточный лагерь был преобразован в «Малый женский лагерь» (Kleines Frauenlager), насчитывавший до 8 тыс. человек. Однако, эшелоны продолжали прибывать, численность женщин к декабрю 1944 г. возросла вдвое, составив 15257 человек , тогда для их размещения приспособили помещения госпиталя ля военнопленных, расположенные в северной части лагеря. Именно на территории этих казарм располагался последствии т.н. «Большой женский лагерь» (Grofies Frauenlager). Многочисленные транспорты заключенных, прибывавшие в лагерь с декабря 1944 г., привели к катастрофическим условиям содержания заключенных и их смертности.
Эшелоны с заключенными - пешие, автомобильные и железнодорожные - сопровождали женщины-надзирательницы, таким образом, как для большинства заключенных, так и для надзирательниц Берген-Бельзен, освобожденный 15 апреля 1945 г. 11-ой дивизией Британских вооруженных сил, стал последним пунктом назначения. На территории геря на момент освобождения находились 20-30 всего лагере служили 45 надзирательниц во главе со старшей надзирательницей Элизабет Фолькенрат, переведенной сюда с эшелоном заключнных, покинувшим Освенцим 18 января и прибывшим в Бельзен 272 февраля 1945 г.
Большинство надзирательниц было командировано в Берген-Бельзен из лагерных отделений при промышленных предприятиях, использовавших принудительный труд инстранных заключенных и расположенных на территории Польши, Чехии, также собственно Германии. В хаосе последних военных недель перемещения, как правило, носили спонтанный характер и обуславливались, первую очередь, военно-стратегической обстановкой на фронтах.
Наконец, картина не будет полной, если не принимать во внимание небольшие по численности заключенных и персонала лагеря, территориально расположенные на оккупированных Германией территорий. Обозначим лишь некоторые из их. На территории Прибалтики крупными лагерными центрами, предназначенными, том числе, для содержания женщин, являлись лагеря Кайзервальд (Латвия) и Ковно (Литва).
Концентрационный лагерь Кауэн (Ковно) явился результатом реструктуризации ряда еврейских гетто, расположенных в Литве. Согласно распоряжению Г. Гиммлера т 21 июня 1943 . все евреи гетто Рейхскомиссариата Остланд к 1 августа 1943 г. переводились концентрационные лгеря. Данные мероприятия предполагали конечной целью оптимизацию в реализации политики ариизации, прежде всего, ее экономического аспекта. В шести лагерных отделениях Ковно содержались как мужчины, так и женщины: Шаулен (17.09.1943), Правинишкен (ноябрь 1943), Кауэн-Алексотен (29.11.1943), Кауэн-Шанцен (16.12.1943), Кеданен Ibid. P. 849. 15 марта 1943 . ВФХА неподалеку от Риги открывает концентрационный агерь Кайзервальд, имевший мужское и женское отделения. Точное число надзирательниц, служивших в лагере, неизвестно. Однако их присутствие подтверждается как воспоминаниями бывших заключенных, так и показаниями самих надзирательниц. Так, Анна Давид, служившая в лагере в течение пяти месяцев, вспоминает некую Эльфриду Шмайсер, с которой они во время эвакуации лагеря сопровождали группу заключенных численностью 200 человек до Штуттгофа. С 26 августа 1943 по 15 июня 1944 г. женский персонал лагеря Кайзервальд возглавляла Эмилия Кова. В отношении ее деятельности в различных концентрационных лагерях сохранились многочисленные воспоминания как бывших заключенных, так и ее коллег. В частности, печальную славу приобрело ее участие в так называемых «детских акциях» («Kinderaktionen»).
В мае 1943 г., в Герцогенбуше (неподалеку от г. Вюгт, Северный Брабант, Голландия) в отделении, где содержались «охранные заключенные» (Schutzhaftlager), был открыт женский лагерь (Frauenkonzentrationslager). В лагере за всю историю его существования служили 34 надзирательницы, большинство из них - 20 человек - были голландками .
Уголовное преследование бывших надзирательниц в 1950-1980-е
В Равенсбрюке обучение начиналось, когда число претенденток позволяло сформировать группу численностью 15 человек. Среди них были те, кто прибывали в лагерь в индивидуальном порядке, добровольно или привлеченные к трудовой повинности отделами по вопросам труда и занятости (т.н. Dienstverpflichtung). Другую категорию формировали группы сотрудниц промышленных предприятий, командированные в Равенсбрюк для обучения и облечения соответствующими полномочиями. По окончании курса они возвращались на командировавшее их предприятие для надзора над заключенными. Данная дифференциация является важной ля дальнейшего понимания процессов, имевших место в лагере. Во-первых, принадлежность к той или иной группе определяла сроки обучения: сроки инструктажей для сотрудниц предприятий колебались от десяти дней до месяца. Во-вторых, цель обучения корректировала само содержание курса. И в случае со второй категорий обучение сводилось к тому, что вновь прибывших женщин в должности помощниц (Hilfsaufseherin) закрепляли а командами заключенных под надзором более опытных надзирательниц. Причем, согласно оспоминаниям М. Бубер-Нойманн, отбирались наиболее жестокие беспринципные надзирательницы, издевавшиеся, избивавшие и доносившие на заключенных администрации лагеря И. Г резе, Т. Хубер, Э. Раабе, Г. Шрайтер и Хиршберг .
Вновь прибывшие женщины сопровождали группы заключенных численностью от 15 до 40 человек различных национальностей. Заключенные были задействованы внутри агеря (на кухне ля заключенных, картофельном складе), а также во внешних командах (в каменоломнях, на полевых работах и так далее). В ходе инструкций во главе угла ставился вопрос о производительности труда заключенных, максимальные показатели которой предполагалось добиваться любыми методами, в том числе побоями. Данная категория надзирательниц не была напрямую связана с вопросами, касающимися внутренней деятельности геря или содержания заключенных, поскольку им был запрещен доступ на собственно территорию лагеря. Теоретическая часть обучения носила несистемный характер ограничивалась теми аспектами деятельности, с которыми надзирательницы сталкивались в повседневной работе: их роль в системе концентрационных лагерей, о построении заключенных в колонны для пешего перехода к месту работы и обратно в лагерь .
Другая руппа новобранцев, прибывших обровольно и о распределению отделов труда, назначалась для выполнения работ внутри ограждения, например, в бараках, где содержались заключенные. Очевидно, эти обязанности возлагались на женщин, которых администрация впоследствии планировала использовать в качестве собственных сотрудниц. Обучение данной группы надзирательниц, как будет показано далее, имело большую практическую ориентированность, принцип которой заключался в обучении через действие.
В данном случае администрация прибегала к методам, активно используемым в отношении обучения мужского персонала концлагерей. С точки зрения их эффективности, отметим, что через собственный опыт индивиды с большей легкостью приобретают навыки и претерпевают трансформации, что в случае с концентрационным лагерем облегчает, в свою очередь, диффузию коллективной жестокости. Причиняя другому вред, индивид недобровольно запускает ряд психологических механизмов. Во-первых, субъекты направленной жестокости исключаются из эмоционального поля самих эсэсовцев, что снимает в определенной мере моральную ответственность за совершаемые деяния. А во-вторых, как будет показано далее, диффузия коллективной жестокости имеет амбивалентные последствия непосредственно для самих вовлеченных в нее членов, так как изменяет восприятие себя, нормализуя их деяния.
Одна из надзирательниц - Кристель Янковски - в 1943 г. добровольно оказалась в гарнизоне Равенсбрюка. Как и большинство ее коллег, девушку, бывшую разнорабочую, привлекла материальная сторона службы.
Показания К. Янковски являются одним из немногочисленных источников, позволяющих пролить свет на сам процесс обучения. Сложность в данном случае заключается в невозможности до конца верифицировать ряд представленных во время допросов фактов и оценить носили ли они системный или спонтанный характер.
В частности, она отмечала, что практическое обучение сводилось к тому, чтобы привить жестокость в новобранцах . С самого начала кандидатки оказывались под сильным давлением о стороны старших надзирательниц. По словам К. Янковски, те ежедневно доносили начальству об «успехах» и «неудачах» своих подопечных, а также их поведении.