Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политические отношения России и Швеции накануне Первой мировой войны.
1.1. Русское представительство в Стокгольме в 1905-1914 гг 26
1.2. Балтийское соглашение 1908 г. План. Предыстория. Результаты 44
1.3. Аландский вопрос после 23 апреля 1908 г 67
1.4. 1912 год. «Слово Предостережения» Свена Хедина в контексте двусторонних отношений 71
Заключение к главе 1 95
Глава 2. Экономическое сотрудничество России и Швеции в 1905-1914 гг.
2.1. Экономическое сотрудничество России и Швеции накануне Первой мировой войны — интерес, мотивы, исходные позиции и особенности 99
2.2. Цифры и факты. Объемы и номенклатура товаров, поставляемых из России в Швецию и из Швеции в Россию накануне Первой мировой войны 110
2.3. Проблемы и трудности в экономических отношениях России и Швеции 115
Заключение к главе 2 132
Глава 3. Военные аспекты отношений России и Швеции накануне Первой мировой войны.
3.1. Планы и установки российских и шведских военных накануне Первой мировой войны 135
3.2. Главный вопрос, стоявший перед российскими военными агентами и разведкой в Швеции в 1905-1914 гг 147
3.3. Наблюдения российских военных в Швеции, полезный опыт, техника работы 153
Заключение к главе 3 167
>
Глава 4. Ухудшение отношений между Россией и Швецией в конце 1913 — начале 1914 гг. Июльский кризис 1914 года.
4.1. Внутренняя ситуация в Швеции в конце 1913 — начале 1914 гг. Борьба в Швеции по вопросам обороны. «Русская опасность» как фактор внутриполитической борьбы 169
4.2. Отъезд принцессы Марии из Швеции 172
4.3. «Дело Ассановича» 182
4.4. Июльский кризис 1914 года. Отношения России и Швеции непосредственно перед началом и в первые дни войны 189
Общее заключение 199
Библиография 211
- Русское представительство в Стокгольме в 1905-1914 гг
- Экономическое сотрудничество России и Швеции накануне Первой мировой войны — интерес, мотивы, исходные позиции и особенности
- Планы и установки российских и шведских военных накануне Первой мировой войны
Введение к работе
Исследование «Российско-шведские отношения накануне Первой мировой войны. Политический, экономический, военный аспекты. По материалам российских архивов» охватывает период с 1905 по 1914 гг. В его фокусе -актуальная и злободневная проблема отношений великой и малой соседних стран в преддверии надвигавшейся мировой войны.
Соседство 5-миллионного народа со 170-миллионной многонациональной и многоукладной империей само по себе драматично. Патриарх отечественной скандинавистики А.С. Кан отмечал, что «Россия и ее политика, ее неудачи и успехи были гораздо важнее для Швеции, нежели те или иные действия или бездействие Швеции - для России»1.' Более того: накануне Первой мировой войны фактор «русской опасности» активно использовался в Швеции во внутриполитической борьбе. Либералы и социал-демократы оценивали возможность русского завоевания Скандинавии «более скептически»2, чем правые силы.
Понятие «русская опасность» или «опасность с востока» естественным образом возникло в сознании малочисленного народа, соседствующего с огромной страной, покончившей в свое время со шведским «великодержавием». В 30-е годы XIX в. эти страхи получили оформление благодаря выдумке британского консула в Хаммерфесте (норвежское поселение на Баренцевом море)3 и стали частью пропагандистской и
Кан А.С. Швеция и Россия в прошлом и настоящем. (Далее — Швеция и Россия). М., 1999. С. 19.
2 Zetterberg К. Militarer och politiker. En studie і militar professionalisering,
innovationsspridning och internationellt inflytande pa de svenska forsvarsberedningarna 1911-
1914. Lund, 1988. S. 29.
3 После наполеоновских войн британские купцы вели контрабандную торговлю в
северной Норвегии. Местные власти пытались бороться с этим, в результате возникло так
называемое дело Буде, судебный процесс, получивший название по приморскому поселку.
Недовольный решением суда британский торговец стал добиваться пересмотра дела.
Часть обвинений он выдвинул против британского консула в Хаммерфесте, который,
пытаясь оправдаться, составил доклад о российских планах захватить территорию вплоть
до полуострова Варангер. Министр иностранных дел Пальмерстон поверил этому докладу
дипломатической подготовки Восточной, или Крымской войны. Реорганизация шведской армии в 1892 и 1901 гг., строительство Буденскои крепости вблизи сухопутной границы с Российской империей производились в связи с необходимостью защититься от восточного соседа4. Шведское военное планирование 1910-1914 гг. имело в виду трёх потенциальных противников, главным из которых была, конечно, Россия.
Предметом исследования в настоящей работе стали политическое и экономическое взаимодействие великой и малой стран на фоне взаимно настороженного и подозрительного отношения военных кругов.
Представлялось интересным и важным определить исходные позиции, цели и задачи внешнеполитических ведомств России и Швеции в отношении друг друга (в тех случаях, когда они были сформулированы), а затем проследить, каким образом они реализовывались. Ставилась задача установить характер отношений, определить периоды в их развитии, выявить мотивы, которыми руководствовались правительства обеих стран. Аналогичный подход использовался и при изучении экономических связей.
Что касается военного аспекта, то следует иметь в виду, что Генеральные Штабы России и Швеции видели друг в друге потенциальных противников и при составлении прогнозов исходили из худшего сценария развития событий. В настоящей работе используются рабочие материалы российского Генерального Штаба, включающие многочисленные планы действий и оценки ситуации на Балтике. Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА) располагает материалами, позволяющими составить представление о шведских оценках и прогнозах развития событий.
Большой интерес представляют донесения русских военных агентов (атташе) из Швеции, корректирующих «с места» пессимистические прогнозы «центра».
и счел дело важным. Доклад переслали в британскую миссию в Стокгольме, что привело к раздуванию и в Швеции страхов перед русской атлантической экспансией. 4 Zetterberg К. Op. cit. S. 29.
Изучая отношения двух стран, автор стремился уловить общие тенденции, не пренебрегая деталями, знакомство с которыми позволило в одних случаях уточнить причинно-следственные связи, в других - последовательность и логику событий, в третьих - отделить субъективные факторы от объективных.
В настоящей работе рассматривается сравнительно краткий отрезок времени. Очевиден и не требует пояснений выбор 1914 года в качестве верхней границы исследования. Выбор 1905 года в качестве отправного - не менее очевиден. Ведь этот год стал рубежным в истории обеих стран.
В России произошли события, вошедшие в историю как «Первая русская революция». Поражение в войне с Японией и революционное давление вынудили Николая II согласиться на установление в стране конституционной монархии. Сначала царский Манифест от 6 августа 1905 г. объявил о создании в России законосовещательной Думы, затем Манифест от 17 октября того же года возвестил о введении конституционного строя. 23 апреля 1906 г. были изданы Основные законы, а через 4 дня собрались первая Государственная дума и обновленный Государственный совет. Народ России впервые получил конституцию, политические свободы и парламент.
Естественно, что и после этого российская государственность отличалась от идеального типа правового государства в большей степени, чем американская, английская, французская или шведская. Тем не менее, именно тогда наша страна, по оценке известного историка Б.Н. Миронова, «вошла в круг правовых государств: конституция и парламент, разделение властей и независимый суд стали неотъемлемыми институтами русской политической жизни, а правомерность управления - характерным качеством исполнительной власти»5.
Эти перемены положительным образом отразились на отношениях России и Швеции. Презираемая до этого, но преобразовавшаяся в силу объективной необходимости, российская власть отныне представлялась шведским
5 Б.Н. Миронов. Социальная история России. В 2-х тт. СПб., 2003. Т. 2. С. 159.
правящим кругам единственной силой, организованной правильно и способной поддерживать порядок. События 1905-1907 гг. и хлынувшие в страну эмигранты-революционеры напугали шведов и заставили фактически
ввести визовый режим в отношении российских подданных, пребывающих в
б королевство на длительный срок .
После 1905 г. финансы и армия империи оказались расстроены. В качестве приоритетной была определена задача обеспечения длительного мира для созидательной внутренней работы. Это отразилось на отношениях с соседними странами, в том числе и Швецией. (Об этом подробно будет сказано в первой главе настоящей работы).
1905 год'открыл новую страницу и в истории Швеции. Расторжением завершился 26 октября 1905 г. длившийся не одно десятилетие (по крайней мере, с 80-х годов XIX века) кризис унии с Норвегией. Швеция обрела современные границы и статус малой страны на Севере Европы. Россия приветствовала расторжение унии, первой признала независимость Норвегии и предприняла попытку использовать вложившуюся ситуацию для отмены демилитаризованного статуса принадлежащих ей Аландских островов ( об этом будет подробно сказано во втором параграфе первой главы).
Прекращение унии произвело на шведское общество глубокое и травмирующее впечатление. Отношения с западным соседом временно были испорчены. Естественные границы и сопутствующее им чувство защищенности утрачены. В предвоенный период Швеция неизменно причисляла к потенциальным противникам наряду с «историческим врагом», Россией, и Норвегию.
Внешняя политика Швеции после 1905 г. стала более активной. Малая страна, пережив разрыв унии и разочарование в связи с международными гарантиями целостности Норвегии, - этот шаг великих держав был воспринят в Стокгольме как недружественный, ведь Швеция только что доказала свое миролюбие, не двинув войска через Скандинавский хребет, - искала в новом
6 Aselius G. «The «Russian menace» to Sweden». Stockholm, 1994. P. 269.
качестве место на международной арене. Она стала вполовину меньше, но получила возможность сосредоточиться исключительно на собственных интересах и проблемах. Обладая развитой промышленностью, в том числе и военной, Швеция остро нуждалась в новых рынках для сбыта своих товаров. После 1905 г. шведское внешнеполитическое ведомство активно подключилось к решению экономических задач.
Культ Карла XII, воспоминания о славной эпохе «великодержавия» -«stormaktstiden» - свойственны рассматриваемому периоду. Они согревали уязвленное национальное достоинство и влияли на атмосферу в обществе.
Разрешение задач, поставленных в настоящем исследовании, стало возможным благодаря великолепной сохранности материалов, относящихся к изучаемому периоду, в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Российском Государственном военно-историческом архиве (РГВИА). Следует подчеркнуть, что названные архивы располагают богатейшими, но до сих пор мало востребованными собраниями документов и материалов по истории взаимоотношений России и Швеции в 1905-1914 гг.
Обзор источников начнем с описания использованных фондов Архива внешней политики.
Фонд 13 8 «Секретный архив министра» включает материалы, касающиеся подготовки Балтийского соглашения и позволяющие определить первоначальные намерения российского внешнеполитического ведомства, ход переговоров и их результаты. Здесь же хранится русский и французский варианты Балтийского соглашения и прилагаемого к нему Меморандума7.
Большую ценность представляет обнаруженная в «Секретном архиве министра» рукописная записка директора Канцелярии МИД М.Ф. Шиллинга. Эта записка была составлена в 1912 г., накануне встречи в финляндских
шхерах Николая II и Густава V . В ней сформулированы цели политики
Копии этих документов также находятся в делах Фонда 133 «Канцелярия». 8 Шведский король с 1907 г. Годы жизни - 1858-1950.
императорского правительства в Швеции после Балтийского соглашения и ухода в отставку министра иностранных дел А.П. Извольского , инициировавшего в свое время переговоры по пересмотру демилитаризованного статуса Аландских островов.
В Фонде 133 «Канцелярия» содержатся донесения российских посланников и поверенных в делах в Стокгольме в МИД, вырезки из российских и шведских газет, телеграммы. Почти вся корреспонденция в обоих направлениях сохранилась и позволяет месяц за месяцем, год за годом проследить развитие двусторонних отношений, а также оценки и трактовку событий отечественной дипломатией.
Фонды 155 и 193 объединяют материалы, благодаря которым удалось установить взгляды руководства обеих стран на экономическое сотрудничество, определить проблемы и трудности, с которыми приходилось сталкиваться в этой области, а также круг интересов российских предпринимателей, направлявших в российское консульство в Стокгольме многочисленные запросы о возможности того или иного бизнеса в Швеции. Особое место среди материалов этих фондов занимают консульские отчеты, в которых приводятся цифры и факты, касающиеся экономических и торговых связей Швеции с Россией и другими странами.
Огромная удача для исследователя - личный архив А.А. Савинского, долгие годы возглавлявшего Канцелярию МИД, а в 1911-1913 гг. служившего посланником в Стокгольме. Этот человек обладал обширными связями, в его бытность директором Канцелярии многое и многие от него зависели. В АВПРИ хранится обширная частная переписка Савинского, благодаря изучению которой были прояснены некоторые вопросы. В частности, связан ли его перевод из Стокгольма в Софию с отъездом из Швеции Марии Павловны10. На этой версии в к. 1913 - н. 1914 гг. настаивало
Министр иностранных дел Российской империи в 1906-1910 гг. 10 Мария Павловна (младшая) (1890 - 1958) - гузина императора Николая II, дочь великого князя Павла Александровича, сына императора Александра II, родная сестра великого князя Дмитрия Павловича, участвовавшего в убийстве Г. Распутина. В 1908 г. вышла
недоброжелательно настроенное к России общественное мнение Швеции. Её же повторил в своих мемуарах А.В. Неклюдов11, императорский посланник в Стокгольме, сменивший на этом посту А.А. Савинского.
Длительная переписка с М.Ф. Шиллингом по поводу бесед последнего с министром С.Д. Сазоновым о переводе А.А. Савинского в Софию, а также поздравительные письма и открытки, последовавшие после решения о назначении в Болгарию и датированные весной 1913 г. (задолго до отъезда Марии Павловны), опровергают эту распространенную версию.
Переписка Савинского с друзьями-дипломатами, обращения и просьбы к нему в связи с планируемыми назначениями (в период заведывания Канцелярией МИДа) позволили определить место Швеции на карте предпочтений российских дипломатов. Эти данные были использованы в первом параграфе первой главы настоящей работы, написанном исключительно на архивных материалах.
В фондах РГВИА хранятся донесения военных агентов в Скандинавии, планы защиты Балтийского моря, отчеты о проведенных в Швеции рекогносцировках, подробные обзоры шведской печати (сохранились не полностью), а также переводы и оригиналы шведских брошюр по военной тематике.
Отдельную группу источников составляют опубликованные и
неопубликованные мемуары.
Так, в личном архиве А.А. Савинского в АВПРИ обнаружены два варианта его неопубликованных воспоминаний. Один - на французском языке, машинописный. Другой - на русском, рукописный, черновой (Ф. 340. Оп. 834. Д. 27). Последний включает в себя адресованные Савинскому и переписанные им письма от великого князя Павла Александровича, отца
замуж за среднего сына шведского короля Густава V Вильгельма (1884-1965). В 1909 г. родила сына Леннарта. Осенью 1913 г. покинула Швецию. Зимой 1914 г. был официально оформлен развод с принцем Вильгельмом.
11 Nekludoff A. En diplomats minnen. 1911-1917. Stockholm., 1921.
12 Министр иностранных дел России в 1910-1916 гг.
Марии Павловны, и самой Марии Павловны из Парижа. Женившись на разведенной полковнице О. В. фон Пистолькорс, Павел Александрович по распоряжению царя, не одобрившего этот брак, покинул родину. Со второй
1 "X
семьей он обосновался в Париже. Туда, из Берлина, объяснившись с мужем, отправилась Мария Павловна дожидаться решения государем своей участи.
Эти письма проливают свет на причины отъезда Марии Павловны из Швеции и последовавшее за этим охлаждение в отношениях между Петербургом и Стокгольмом. Они также дополняют сведения, приводимые шведскими авторами14.
В Научно-исследовательском отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранятся объемные неизданные воспоминания А.К. Бентковского, в течение многих лет возглавлявшего Второй Департамент МИД. Они проливают свет на внутреннюю жизнь внешнеполитического ведомства России при трех министрах - В.Н. Ламздорфе15, А.П. Извольском и С.Д. Сазонове, на манеру работы, предпочтения и привычки министров.
Среди опубликованных мемуаров большой интерес представляют воспоминания военного агента в Скандинавских странах в 1907-1912 гг. А.А. Игнатьева «50 лет в строю» . После Октябрьской революции граф Игнатьев, служивший во время войны во Франции, перешел на сторону советской власти и в течение долгих лет преподавал в Военной академии. Мемуары написаны в блестящим стиле и не лишены свойственной этому жанру пристрастности. Игнатьев не скрывал своего негативного отношения к Марии Павловне, критически отзывался о российских дипломатах, служивших в Скандинавии.
От второго брака у великого князя было трое детей - сын Владимир Палей (род. в 1897 г.), погибший летом 1918 г. в Алапаевске, и две дочери Ирина и Наталия.
14 Речь идет прежде всего о книгах: G. von Platen. Bakom den gyllne fasaden. Stockholm,
2002; B. Jangfeldt. En osalig ande. Berattelsen om Axel Munthe. Stockholm, 2003.
15 Министр иностранных дел Российской империи в 1900-1904, окт. 1905-06 гг.
16 Игнатьев А.А. 50 лет в строю. М., 1959.
С осторожностью следует отнестись и к его замечаниям по поводу «дела Ассановича»17, русского военного агента в Скандинавских странах, сменившего на этом посту самого Игнатьева. Шведские власти подозревали П.Л. Ассановича в шпионаже и настаивали на его отъезде. Эти обвинения так и остались недоказанными, однако имели большой общественный резонанс и служили доказательством обоснованности- слухов о масштабных разведывательных мероприятиях российских спецслужб в Швеции.
В опубликованных воспоминаниях министра иностранных дел С.Д. Сазонова18 кратко описана встреча Николая II и Густава V в шхерах летом 1912 г. Тогда у императора было несколько, как выразился Сазонов, «политических свиданий на русской территории»19. Одним из первых состоялось свидание с шведской королевской четой. Примечательно, что рассказ о нем бывший министр поместил в самом конце соответствующего раздела, перепутав премьер-министра К. Стаафа , главу либеральной партии, с назначенным незадолго до начала войны министром иностранных дел
О 1
банкиром К.А. Валленбергом .
Важным для нас стал отрывок, в котором С.Д. Сазонов сформулировал, свою позицию по Аландскому вопросу, кардинально отличавшуюся от позиции его предшественника А.П. Извольского.
Воспоминания А.В. Неклюдова увидели свет в. 1921 г. на шведском языке. Напомним, что в Стокгольм Неклюдов прибыл в начале 1914 г., когда отношения между нашими странами ощутимо ухудшились. Основной объем «шведских» глав посвящен, конечно, военному времени. В нашем случае
Подробнее об этом - в четвертой главе настоящей работы.
18 Сазонов С.Д. Воспоминания. Берлин, 1927.
19 Там же. С. 49.
Карл Стааф - лидер либералов, дважды возглавлял правительства: в первый раз в течение нескольких месяцев в 1905-1906 гг. и потом в 1911-1914 гг.
«Как можно было предвидеть, граф Эренсверд сделал Аландский вопрос главным предметом наших разговоров. В это время у дел находился либеральный кабинет г. Валленберга, который не обнаруживал склонности поддаваться в своей внешней политике внушениям Германии, а скорее симпатизировал нашим французским союзникам и английским друзьям». Сазонов С.Д. Указ. соч. С. 78-79.
представляют интерес первые впечатления дипломата от знакомства с официальным миром Стокгольма и от первой аудиенции у короля.
В 2003 г. впервые были изданы на русском, языке мемуары Марии Павловны22 и доктора Акселя Мунте, личного врача шведской королевы Виктории, обладавшего гипнотическими способностями и властным характером. Собственно страх перед доктором погнал Марию Павловну из семьи, а значит и из Швеции.
С точки зрения настоящего исследования эти мемуары примечательны тем, что в них красноречиво умалчивается об интересующих нас событиях конца 1912 - 1913 гг. Мария Павловна лишь признает, не пускаясь в подробности, что бежала от грозившей ей опеки доктора. А в наполовину новеллистических мемуарах Акселя Мунте «Записки врача-мистика. Легенда о Сан-Микеле» Мария Павловна упоминается лишь однажды - в перечне прочих королевских особ, которых, благодаря службе в доме доктора, могла наблюдать отвечавшая за выгул собак мисс Холл, страстная любительница светских колонок «Times».
Наконец, важной группой источников стали газетно-журнальные публикации. Обзоры шведских газет хранятся в фондах РГВИА. Пристальное внимание военных обозревателей шведской прессы было сосредоточено на армии и флоте. Примечательно, что военные изучали шведскую прессу тщательно и подобно, в то время как аналогичная служба МИДа (созданная при министре А.П. Извольском) реферировала ее крайне редко, и вырезки из шведских газет хранятся в делах фонда «Канцелярия» АВПРИ (а не фонда «Вторая газетная экспедиция Канцелярии МИД» № 139). Они относятся к периодам подготовки Балтийского соглашения; царского визита в Стокгольм в 1909 г.; зимы-лета 1912 г., когда в свет вышла брошюра Св. Хедина, начался сбор средств на строительство броненосца «Швеция», в Стокгольме прошла Олимпиада, в которой впервые приняла участие русская команда;
22 Написаны на французском языке и впервые увидели свет в 1931 г. Русское издание: Мария Павловна. Мемуары. М., 2003.
конца. 1913 - начала 1914 гг., когда двусторонние отношения ухудшились, а сообщения о росте «русской угрозы» не сходили со страниц шведских газет.
Большой интерес представляют публикации на общественно-политические и экономические темы в журнале «Новая Швеция» («Det пуа Sverige»), издававшемся в Стокгольме с 1907 г. доктором философии Адрианом Мулином-(Adrian Molin).
Следует подчеркнуть, что сообщения о шведских делах появлялись в русской прессе крайне редко. В этой* связи примечательна регулярность, с которой в русских газетах печатались отчеты о сборе добровольных средств на строительство броненосца «Швеция» («Sverige»). Возможно, это объясняется приближением,голосования в Государственной Думе по Малой судостроительной программе.
Статьи М.О. Меньшикова, штатного обозревателя «Нового времени», идеолога Всероссийского Национального Союза стали поводом для объяснений посланника А.А. Савинского в шведском МИДе и были привлечены автором в качестве источника.
Кроме того, были использованы «Военный сборник», наиболее серьезный военный журнал, издававшийся в дореволюционной России23, в котором уделялось большое внимание шведской проблематике; а также «Вестник финансов, промышленности и торговли», в котором публиковались статистические данные о шведской экономики.
В отечественной и шведской научной литературе до сих пор отсутствовали комплексные исследования отношений наших стран накануне Первой мировой войны. Это-не исключает наличия работ по отдельным их аспектам. Историографический обзор построим в соответствии с темами глав настоящей работы и начнем с политической тематики.
Бескровный Л.Г. Очерки по источниковедению военной истории России. М., 1957. С. 430,447.
В отечественной историографии почти нет работ по российско-шведским политическим отношениям в 1905-1914 гг. Центр тяжести внешнеполитической активности империи в этот период располагался намного южнее Скандинавии. Балтийское соглашение - единственная тема, имеющая,отношение к Швеции и упоминаемая в общих работах по внешней политики Российской империи: Обычно это соглашение рассматривается не в контексте двусторонних отношений, как в настоящем исследовании, а в связи с. политикой балансирования России между великими державами: Этот подход встречаем в «Истории дипломатии» (М., 1963, Том II), монографиях A.M. Зайончковского «Подготовка России к мировой; войне в международном, отношении» (М.-Л., 1926), «История внешней политики России. Конец Х1Х-начало XX вв.» (М., 1997)24 и А.В. Игнатьева «Внешняя политика России. 1907-1914 гг. Тенденции. Люди. События. (М., 2000). В большинстве работ по внешней политики России о Балтийском соглашении речь не идет.
Примечательно, что в отличие от коллег из стран Северной Европы, отечественные историки не интересовались процессом подготовки соглашения, а обращались к итоговому варианту и встраивали его в общую канву внешней политики империи. Между тем подготовительный этап был отмечен борьбой и. столкновениями интересов великих и малых держав, поисками внешних союзников и мобилизацией внутренних ресурсов для отстаивания занятых позиций, настойчивостью одних участников переговорного процесса и уступчивостью других.
Отдельно 'должны быть упомянуты труды А.С. Кана, профессора университетов Упсалы и Осло, члена Норвежской академии наук и члена-корреспондента шведской Академии Густава Адольфа. В 1999 г. на русском
24 В этом исследовании отношения России со Скандинавскими странами в начале XX в. освещены более подробно, чем обычно это делается в общих работах по внешней политике. Авторы отмечают возросшее внимание царского правительства к скандинавским странам в рассматриваемый период, приводят записку М. Таубе от 13 октября 1905 г, «своего рода план северной политики» (с. 190), и констатируют, что исполнен он был лишь в отношении Норвегии.
языке вышла его книга «Швеция и Россия в прошлом и настоящем» (М., 1999)25. Ее основой послужили лекции, прочитанные автором в университетах Хельсинки и Тампере. Это единственная работа на русском языке, в которой рассматриваются двусторонние связи и отношения с древнейших времен и до 1998 г., включая сравнение обеих стран в некоторых важнейших аспектах их географии, исторического пути, духовной культуры и национального характера. Последние две главы работы посвящены историческим очеркам экономических и культурных отношений двух стран.
Перу А.С. Кана принадлежит и раздел в коллективной монографии «История Швеции» (М., 1974), в котором речь идет о Балтийском соглашении. Автор связывает его появление с недовольством и обеспокоенностью шведских правящих кругов Христианийским договором великих держав о территориальной целостности и неприкосновенности Норвегии, (с. 405), а также подчеркивает, что России лишь частично удалось добиться пересмотра конвенции 1856 г., ограничивавшей русский суверенитет на Аландских островах. Аландская конвенция осталась в силе, но к так называемой Петербургской декларации балтийских держав 1908 г, о статус-кво на Балтике был приложен протокол26 о беспрепятственном использовании балтийскими державами своих суверенных прав на принадлежащей им территории (с. 406) .
Скандинавские исследователи, в отличие от отечественных, проявили большой интерес к истории Балтийского соглашения. Труд шведа Фольке Линдберга (Folke Lindberg) «История внешней политики Швеции. 1872-1914» («Den Svenska utrikespolitikens historia. 1872-1914»28, Stockholm, 1958)-
По-шведски книга была издана в 1996 г. Русское издание не является буквальным переводом со шведского на родной язык автора. Сам А. С. Кан назвал его «вольным переложением». Кан А.С. Швеция и Россия. С. 12.
2 В настоящей работе используется название «Меморандум», употребляемое в архивных документах.
Обнаруженные в Архиве внешней политики Российской империи документы позволяют судить, каким образом впоследствии российские юристы интерпретировали этот Меморандум. Подробнее об этом - в параграфе три первой главы настоящей работы. 28 Далее - «Historia».
один из первых на эту тему. В известном смысле он стал отправной точкой для позднейших исследований внешней политики Швеции. В том же 1958 г. в свет вышла еще одна книга Ф. Линдберга «Scandinavia in great power politics. 1905-1908» , в которой собраны подготовительные материалы, затем вошедшие в упомянутую «Historia».
В мае 1957 г., в предисловии к «Scandinavia» Ф. Линдберг отмечал, что до сих пор события 1905-08 гг. в Скандинавии не привлекали широкого научного внимания. Между тем, именно в этот период три скандинавских королевства оказались вовлечены в «большую» политику.
При подготовке этих двух книг Ф. Линдберг работал в архивах Министерств иностранных дел Швеции и других западноевропейских стран, но не имел возможности познакомиться с материалами советских архивов. Он подробно изучил взгляд из Стокгольма на ситуацию, сложившуюся в Балтийском регионе после распада унии и предоставления Норвегии международных гарантий. В центре его внимания - контакты Швеции с Англией, Германией и Россией в связи с инициированным А.П. Извольским соглашением, дискуссия внутри шведских правящих кругов по поводу исходивших из Петербурга проектов, и относительно того, на поддержку какой из великих держав, Германии или Англии, можно рассчитывать в противодействии русским инициативам. Среди сторонников тесного сотрудничества с Германией Ф. Линдберг в первую очередь назвал короля Густава V.
Финский историк Перти Люнтинен (Pertti Luntinen), автор «The Baltic question» (Helsinki, 1975), ставил перед собой задачу рассмотреть Балтийский вопрос не в том виде, в котором он представлялся из Стокгольма, Христиании или Копенгагена, а в целом. Поэтому один и тот же сюжет появляется в его исследовании по несколько раз в разных контекстах и предстает с точки зрения каждой из вовлеченных сторон. Финский исследователь отметил, что, по его мнению, взгляды шведского
Далее - «Scandinavia».
правительства были представлены Ф. Линдбергом корректно . Работа П. Люнтенена базируется на материалах архивов внешнеполитических ведомств России, Германии и Англии.
Российско-шведские экономические связи в предвоенный период не являлись до сих пор предметом специального изучения. В основном речь шла об успехах экономического развития Швеции в к. XIX - н. XX вв. В этой связи можно назвать уже упоминавшуюся «Историк>Швеции».
Большой интерес представляет работа П.И. Лященко «Русское зерновое хозяйство в системе мирового хозяйства» (М., 1927). В ней автор, на основе цифровых данных, показал, как с течением времени изменялись позиции отечественного зерна- на шведском рынке. Столетиями Швеция потребляла русский хлеб, и наши экспортеры не имели здесь соперников. В начале XX в. ситуация изменилась: Россия ощутила острую конкуренцию со стороны Германии.
В очерке экономических связей уже упоминавшейся книги А.С. Кана «Россия и Швеция...» в части, касающейся периода накануне Первой мировой* войны, речь идет главным образом об успехах шведской промышленности и шведских товарах на российском рынке.
Известный интерес представляют статьи А.Н. Голикова о торгово-промышленных связях между Швецией и Россией в конце XIX - начале XX
вв. ; а также экономиста A.M. Волкова о роли научно-технического фактора в экономической истории Швеции- .
Что касается западных исследований, то после окончания Первой мировой войны пристальный интерес был обращен к экономическим итогам войны
30 Luntinen P. The Baltic question. Helsinki, 1975. P 9.
31 Голиков А.Н. Торгово-промышленные связи между Швецией и Россией в конце 19-
начале 20 вв. //Проблемы отечественной истории. М., 2002. Вып. 7.
32 Волков A.M. Роль научно-технического фактора в экономической истории Швеции.//
Северная Европа. М., 2005.
для Скандинавских королевств. Классическими стали труды Э. Хекшера (Е. Heckscher)33 и М. Консетта34 на эту тему.
Двусторонние экономические связи в первые годы Советской власти стали предметом исследования современного шведского историка Хелен Карлбек-Исотало (Н. Carlback-Isotalo). В книге, изданной в Упсале в 1997 г., «Обмен признания на торговлю. Шведско-русские переговоры 1921-1924 гг.» («Att byta erkannande mot handle. Svensk-ryska forhandlingar 1921-1924»), обратившись к предыстории вопроса, она описывает масштабы шведского присутствия на российском рынке накануне и в ходе Первой мировой войны.
Свенбьёрн Чиландер (Svenbjorn Kilander) в монографии «Цензура и пропаганда. Шведская информационная политика в первые десятилетия XX века» - «Censur och propaganda. Svensk informationpolitik under 1900-talets forsta decennier» (Stockholm, 1981) описал усилия информационного бюро, возглавляемого Эриком Этцелем (Erik Etzel), по установлению контактов и налаживанию работы в России, наиболее привлекательном рынке сбыта продукции шведского машиностроения.
В монографии Гуннара Оселиуса «The «Russian menace» to Sweden», о которой более подробно будет сказано ниже, признается важность для шведской стороны развития торговых связей с Россией накануне Первой мировой войны. При этом отмечается, что именно экономические соображения заставляли шведов поддерживать с восточным соседом «приличные» дипломатические отношения и заботиться о благоприятном имидже Швеции в глазах русского общества.
Историографический задел, которым я располагала при работе над третьей главой, посвященной военным аспектам российско-шведских отношений в 1905-1914 гг., состоял из пяти монографий. Две из них принадлежат перу
33 Heckscher Eli F. Economic history of Sweden. Cambridge, Massachusetts, 1954.
34 Консетт M. Триумф невооруженных сил 1914-1918. M.-JL, 1941.
М.А. Петрова, третья - относительно новое исследование, - выполненное в соавторстве сотрудниками Института Всеобщей истории, докторами исторических наук Е.Ю. Сергеевым и А.А. Улуняном; четвертая исследование Кента Цеттерберга (Kent Zetterberg ) «Военные и политики» («Militarer och politiker») и, наконец, работа шведского военного историка Гуннара Оселиуса.
Вопросы подготовки России к войне на море рассматривал в своих трудах М.А. Петров. Его исследования «Подготовка России к мировой войне на море» (М.-Л., 1926) и «Морская оборона берегов в опыте последних войн России» (Л., 1927) основаны на тонком знании военного дела и подкреплены обширными документальными источниками. В первой из названных работ М.А. Петров впервые опубликовал таблицу готовности судов к 1914 г. Также он исследовал изменения в планах боевого использования флота и его судового состава с 1880 по 1914 гг. Работа «Морская оборона...» охватывает более длительный период, с 1854 по 1916 гг. Автор приходит к выводу о том, что обычно неудачное решение проблемы морской обороны России обусловлено отсутствием единства взглядов и действий со стороны военного и морского министерств, ведомственным характером военной науки, не сумевшей объединить морскую и сухопутную идеологии.
В книге Е. Сергеева и А. Улуняна «Не подлежит оглашению» (М., 1999) речь идет о деятельности российских военных агентов в Европе и Турции с конца XIX в. и вплоть до начала Первой мировой войны. Авторы следят за изменением ставившихся перед военными агентами задач и определяют, насколько удачно они с ними справились. Е. Сергеев и А. Улунян приходят к выводу о том, что военные агенты в Скандинавии оказались не способны разгадать «скандинавскую загадку» и не предоставили Петербургу точного прогноза действий Швеции на случай войны Тройственного Союза и Антанты.
Книга К. Цеттерберга была издана в Лунде в 1988 г. в рамках исследовательского проекта, начатого в 1982 г. и объединяющего работы по
военно-исторической тематике. Автор привлекает документальные материалы из Государственного (Riksarkivet) и Военного (Krigsarkivet) архивов Швеции, а также семейного архива Бернадотов (Bernadotteska familjearkivet) для изучения специальных военных вопросов, взаимодействия и соперничества шведских военных и политиков в период работы парламентских комиссий по вопросам* обороны, созданных либеральным правительством К. Стаафа.
Г. Оселиус (Gunnar Aselius) в работе «The «Russian menace» to Sweden» (Stockholm, 1994) представил систему взглядов и убеждений шведского офицерства, сплошь дворянского происхождения, германофильски настроенного и ратующего за активную внешнюю политику. Г. Оселиус пришел к выводу, что накануне Первой мировой войны Россия представлялась шведской военной элите «умирающей» («dying») страной и-это прибавляло страха, поскольку было непонятно, что произойдет с этой огромной страной в случае каких-либо осложнений.
В вопросах внешней политики Г. Оселиус в основном шёл в. фарватере представлений Ф. Линдберга и много ссылался на него.
Когда в. хрущевскую оттепель отечественные архивы открылись для иностранцев, Фольке Линдберг был одним из первых шведских исследователей, получивших в них доступ. Среди прочего его интересовало, соответствовали ли действительности ставшие в Швеции накануне Первой мировой войны общепринятыми убеждения, в наличии у России наступательных планов против Скандинавии и использовании точильщиков36
35 Aselius G. Op. cit. P. 408.
36 Каждое лето из Новгородской губернии (главным образом из Череповецкого уезда)
сотни точильщиков уходили на заработки в Швецию. Долгое время им никто не
препятствовал заниматься своим ремеслом, но с середины 1909 г. шведские власти
начали применять к точильщикам закон 1864 г., запрещавший иностранцам торговать
вразнос и заниматься ремеслом без особых разрешений и поручительства. Связано это
было с широко распространенным убеждением, что под видом точильщиков по Швеции
передвигаются российские шпионы.
в разведывательных целях. Ф. Линдберг дал отрицательные ответы на эти вопросы37.
Второй параграф четвертой главы настоящей работы посвящен «делу Ассановича» , обстоятельства которого до последнего времени были неясны. Ф. Линдберг в «Historia» обрисовал это дело в общих чертах и удивился степени доверия, с которым министр иностранных дел А. Эренсверд40 отнесся к показаниям одного из обвиняемых, А. Холынтейнсона, чьи показания послужили основанием для требования немедленного отъезда подполковника Ассановича из Швеции.
В уже не раз упоминавшемся исследовании Г. Оселиуса «дело Ассановича» упоминается (в одном абзаце и сносках со ссылками на протоколы допросов А. Хольштейнсона41 и на «Historia» Ф. Линдберга), но не исследуется. Оселиус еще более определенно, чем Линдберг, выразил удивление тому, что показания Хольштейнсона были приняты шведскими властями всерьез.
Исследователь истории русской разведки М. Алексеев в связи с делом П.Л. Ассановича воспроизвёл версию событий А.А. Игнатьева. В бытность военном агентом в Скандинавии он через отставного телеграфного чиновника датчанина Гампена создал на случай войны канал связи Германии с Данией. Этот канал начал функционировать в мирное время, и Ассанович унаследовал его. «Все налаженное мною дело осведомления, а главное связи России с заграницей на случай войны, было провалено моим преемником
Lindberg F. Kunglig utrikespolitik. Studier і svensk utrikespolitik under Oscar II fram till borggardskrisen. Stockholm, 1966.
Ассанович Петр Львович (1878-1917) - военный агент в Скандинавских странах в 1912-1913 гг. Из дворян Гродненской губернии. Окончил курс в Псковском кадетском корпусе. По первому разряду закончил Михайловское Артиллерийское училище. Его имя было занесено на почетную мраморную доску училища. После высылки из Швеции с карьерой военного дипломата было покончено. Скончался от ран. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. 39 Lindberg F. «Historia». S. 285-289. Эти данные приводятся во втором параграфе четвертой главы настоящей работы.
Граф Альберт Эренсверд - министр иностранных дел в либеральном правительстве К. Стаафав 1911-1914 гг.
Хранятся в Военном архиве (Krigsarkivet) в Стокгольме.
подполковником Ассановичем из-за глупейшей неосторожности. Среди визитных карточек, оставляемых на подносе в передней, он случайно забыл карточку Гампена. Нити были открыты...»42. М. Алексеев не комментирует этот рассказ и ограничивается замечанием: «Насколько справедлива субъективная оценка Игнатьева, судить трудно»43.
В монографии Е.Ю. Сергеева и А.А. Улуняна «Не подлежит оглашению» «дело Ассановича» не рассматривается. Петербургский историк В.А. Карелин44 обнаружил в Российском Государственном архиве Военно-морского флота (РГА ВМФ) материалы, позволяющие восстановить события лета-осени 1913 г. и прояснить те моменты, которые показались странными его шведским коллегам. Вместе взятые, данные Ф. Линдберга и документы, обнаруженные В.А. Карелиным в РГА ВМФ и мною в АВПРИ, позволяют восстановить «дело Ассановича» с шведской и российской сторон, проследить реакцию отечественных дипломатов на ситуацию вокруг военного атташе и согласиться с версией самого Ассановича, согласно которой за требованием о его высылке стоят не столько шведские, сколько иностранные, скорее всего германские, спецслужбы.
К теме российско-шведских отношений накануне Первой мировой войны тесно примыкают две проблемы, специально не рассматривавшиеся, поскольку это предмет отдельных исследований, но упомянутые в той мере, которая сочтена автором достаточной и необходимой в рамках настоящей работы. Речь идет о германо-российском сотрудничестве, а затем соперничестве в Швеции, а также о финляндских делах, неизменно оказывавших влияние на отношения России и Швеции.
Конец XIX- начало XX вв. отмечены возрастающим взаимным интересом шведов и русских к культуре и литературе соседней страны. Шведские
42 Цит. по: Алексеев М. Военная разведка России. От Рюрика до Николая II. Книга 2. М.,
1998. С. 125. Игнатьев А.А. Указ. Соч. С. 425.
43 Алексеев М. Там же.
44 Карелин В.А. Русская разведка в Швеции накануне Первой мировой войны. //Военно-
исторический журнал. 2008 г. № 1,4.
писатели испытали серьезное влияние реалистической русской литературы середины XIX в. В начале XX в. на русский язык были переведены и изданы собрания сочинений Августа Стриндберга (1909 и 1911 гг.) и Сельмы Лагерлёф* (1910-1911 гг.). Это был период увлечения в России северной и в частности шведской культурой. В связи с этим А.С. Кан говорил даже о русской «скандинавомании»45. Отечественные исследователи - М.И. Безрукова, Л.Ю. Брауде, Т.Д. Мухина, О.В. Чернышева, Т.А. Чеснокова, Д.М. Шарыпкин и др. - изучали этот аспект двусторонних отношений, и я сочла излишним останавливатьсяна нем в этом исследовании.
Выше уже отмечалось, что незадолго до начала Первой мировой войны «русская опасность» стала аргументом во внутриполитических дискуссиях и боях по вопросам обороны. Следует отметить, что «страх перед русскими» -общепринятое понятие в шведском самосознании, учитывать которое следует и сегодня. Подтверждение тому - публикации в шведской прессе в связи с первым, после распада Советского Союза, военным парадом в Москве в День Победы 9 мая 2008 г. Например, в «Svenska Dagbladet» от 24 мая 2008 г. появилась статья военного эксперта полковника Бу Хюгемарка (Во Hugemark) «Отсрочки нет» («Det fmns ingen nadatid»). Автор статьи уверен, что настало время прекратить разговоры, об исчезновении опасности со стороны современной России. Употребляются такие выражения, как «rysskrack» (страх перед Россией) и «angrepp av Ryssland» (нападение России). Нечто подобное могло быть опубликовано в этой газете и 100 лет назад, только вместо фотографии курсантов Нахимовского училища с искаженными в крике «Ура!!!» лицами была бы помещена карикатура с казаками. А агрессивные замыслы восточного соседа объяснялись бы не хорошо вооруженной «лет через 10» армией и возможным тогда же
Kan A. Den ryska synen pa Sverige fran Ivan den forskracklige till tzarrikets fall. II Fran stormakt till smanation. Sverige plats і Europafran 1600-tal till 1900-tal. Stockholm, 1995. S.
234.
тоталитарным характером власти, а стремлением захватить незамерзающие норвежские порты.
События лета 2008 г. вокруг Южной Осетии дали мощнейший толчок для антироссийской пропаганды. Бывший премьер-министр, а ныне министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт46 призвал шведское общество мобилизоваться для отпора экспансионистским планам российских политиков и военных, мечтающих восстановить советский Союз и угрожающих шведскому образу жизни.
Таким образом, проблема соседства и взаимодействия большой и малой соседних стран остается актуальной с научной точки зрения и злободневной - с общественно-политической.
46 Правнук Кнута Бильдта (Knut Bildt), начальника шведского Генерального Штаба, участвовавшего в 1910 г. в переговорах с германским ГШ о военном союзе. Подробнее об этом - во 2-м параграфе третьей главы настоящей работы.
Русское представительство в Стокгольме в 1905-1914 гг
Накануне Первой мировой войны державы традиционно делились на великие и второстепенные. Великие творили историю. Равновесие между ними обеспечивало мир, а его нарушение было чревато большой войной. Все остальные страны относились к числу второстепенных. Несмотря на поражение на Дальнем Востоке, потерю флота47 и «внутренние потрясения»48 Россия оставалась великой державой. Во всяком случае в 1907 г. министр иностранных дел А.П. Извольский с удовлетворением констатировал, что страна вернула себе место, «подобающее ей в ряду великих европейских держав»49. Швеция принадлежала к числу держав второстепенных и, как и вся Скандинавия, оставалась на периферии интересов российского МИДа, полагавшего задачей внешней политики обеспечение мира по меньшей мере на десятилетие. Преобладало мнение, что Россия достигла своих естественных пределов и единственным объектом экспансии, в случае распада Турции, могли бы стать Черноморские проливы50. Через них пролегал путь в мировой океан и шёл русский экспорт. Основной поток импортных товаров шёл через порты Балтийского моря51. По стратегическим и экономическим соображениям, Датские проливы были центральным пунктом русской политики на Балтике. В целом же активность в этом регионе может быть оценена как низкая, поскольку из-за преобладающего влияния Германии Россия мало что могла здесь предпринять52.
Реальным содержанием российско-шведские отношения были наполнены в бытность А.П. Извольского министром иностранных дел: предпринималась попытка отменить лежавший на Аландах со времен Парижского мира 1856 г. сервитут, в силу которого Россия не могла сооружать здесь военных укреплений. С.Д. Сазонов, напротив, считал, что Аландский вопрос не имеет для России практического значения и неизменно, без всяких оговорок, подтверждал демилитаризованный статус островов.
Одним из индикаторов важности того или иного направления внешней политики может служить частота упоминаний во Всеподданнейших докладах, отчетах, записках, выступлениях министра иностранных дел в Думе и проч. В документах подобного рода, хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи, Швеция не упоминается. После поездки в Европу53 осенью 1907 г. министр иностранных дел России А.П. Извольский представил Николаю II доклад, в котором перечислил пункты своих остановок (Карлсбад, Вена, Тегернзее, Мюнхен, Париж) и собеседников (английский король Эдуард VII, австрийские император Франц Иосиф, эрцгерцог Фердинанд, министр иностранных дел А. Эренталь, король Румынии Карл, только что назначенный статс-секретарем по иностранным делам и бывший посол Германии в России фон Шён, президент Французской Республики А. Фальер, премьер-министр Ж. Клемансо, министр иностранных дел С. Пишон), не упомянув шведского министра иностранных дел Э. Тролле. Между тем конец 1907 - начало 1908 гг. - время интенсивных и непростых переговоров между Швецией и Россией (иногда при посредничестве Германии) по Балтийскому соглашению и Аландскому вопросу. Эти проблемы обсуждались Извольским- и министром иностранных дел- Швеции Тролле в Карлсбаде и Париже. О «долгом объяснении» с шведским министром А.П: Извольский сообщал М.А. Таубе в секретной телеграмме из Парижа от 10/23 октября 1907 г.5 На достигнутые тогда договоренности сам Тролле ссылался в письме Извольскому от 26 дек 1907 г. («...позвольте мне напомнить, что Вы говорили во время наших встреч в Карлсбаде и Париже...» ). Тем не менее, в отчете государю министр Извольский ни словом не упоминает о своих переговорах со шведом.
Дважды в первой половине 1908 г. министр иностранных дел России приходил в Государственную Думу. В феврале обсуждались вопросы дальневосточной политики и бюджет министерства иностранных дел, в апреле - ситуация на Балканах56. Швеция, и актуальный тогда Балтийский вопрос не затрагивались.
С.Д. Сазонов, интересовавшийся «исключительно только некоторыми вопросами высшей политики»57, также не упомянул Швецию, выступая в Думе. 13 апреля 1912 г, хотя начало года было отмечено ярким и скандальным, событием в российско-шведских отношениях — публикацией брошюры Свена Хедина-«Слово Предостережения» (подробнее об этом речь будет идти в 4-м параграфе настоящей главы).
Экономическое сотрудничество России и Швеции накануне Первой мировой войны — интерес, мотивы, исходные позиции и особенности
Парадокс российско-шведского соседства - незнание и непонимание друг друга. В любой момент они оборачивались легковерием или подозрительностью. Не случайно шведы, осенью 1911 г. проголосовавшие против чрезмерных расходов на армию, под влиянием хединовскои пропаганды менее, чем через полгода начали сдавать кроны и эры на броненосец «Sverige». К концу 1912 г. судно уже было заложено, а в 1915 г. спущено на воду.
Экономическое сотрудничество — универсальный способ узнать друг друга и установить доверительные отношения. Это прекрасно осознавали российские дипломаты и шведские правительства, консервативные и либеральные. Представляется полезным изучить интересы, цели и задачи, исходные позиции и особенности экономических связей России и Швеции предвоенный период .
Параграф 1. Экономическое сотрудничество России и Швеции накануне Первой мировой войны -интерес, мотивы, исходные позиции и особенности.
После расторжения унии перед Швецией встала задача создать свою собственную консульскую службу, адекватную возможностям и потребностям страны. В двусторонних российско-шведских отношениях настало время заключить новый торговый договор вместо устаревшего, 1838 г., основанного на взаимности уступок. В 1895 г. Министерство финансов России уже возбуждало этот вопрос, но из-за «внутренней политической розни (между Швецией и Норвегией
КТ) момент для начала переговоров был признан... неудобным» . В августе 1906 г. наши страны заключили новый торговый договор, предоставив друг другу право наибольшего благоприятствования.
В довоенный период главным торговым партнером России328 и Швеции была Германия. Дальновидные и здравомыслящие люди в обеих странах понимали, какими опасностями грозят растущие германские поставки. В России это осознание пришло после русско-японской войны. В первую очередь было обращено внимание на отечественное военное производство. Практические шаги в этом направлении стали возможны, когда улучшилось финансовое положение, но в целом ситуация оставалась неизменной. Одна из причин - неразвитость русского торгового флота, не позволявшая переориентироваться на другие рынки и привязывавшая импорт и экспорт к сухопутным границам империи.
Уровень развития отечественной промышленности и структура экспорта-импорта с Германией были таковы, что у России почти не было аргументов на переговорах с этой страной. А.П. Извольский считал, что российско-германский торговый договор, заключенный в 1904 г., был чрезвычайно выгоден Германии и убыточен для России : «Разве граф Витте, которому пришлось подписать этот договор, не был прав, говоря, что его последствия были равнозначны бремени войны, которое было возложено на Россию?»
Швеция переживала промышленный бум и искала возможности для сбыта своей готовой продукции. Германский рынок, заинтересованный в поставках шведского сырья, был закрыт для машин и оборудования. Тем не менее, шведские позиции в торговых отношениях с Германией существенно отличались от российских и были более выигрышными. Например, на переговорах в 1910 г. шведы сумели добиться серьезных уступок. Германия остро нуждалась в шведских строевом лесе и железной руде. Поэтому под угрозой срыва переговоров согласилась на беспошлинный ввоз камня для мощения улиц, а главное - допустила шведский скот на свой рынок. Это наносило удар по интересам немецких аграриев, тщательно соблюдаемых в соглашениях с Россией и принесенных в жертву по договору со Швецией.
В ноябре 1910 г. подполковник Шуберский , находившийся несколько месяцев в Швеции для изучения языка, подал в ГУГШ докладную записку333, в которой доказывал выгодность для этой скандинавской страны союза с Россией. Путешествие по северу Швеции и знакомство с экономическим потенциалом региона привели подполковника к следующим заключениям. Активное освоение водяной энергии приведет к сокращению ввоза угля и экономии крупных сумм334, ранее тратившихся на его покупку. Сэкономленные деньги шведы направят на интенсивное освоение севера, богатого лесом и железной рудой и «...через 5-6 лет можно ожидать образования крупного промышленного округа ... в районе Гелливаре-Кируна , всего в 100-120 верстах от нашей сухопутной границы» .
И если раньше наступление с севера представляло трудности из-за малонаселенности края и отсутствия средств, то с превращением его в промышленный центр, ситуация резко изменится и необходимость обеспечения безопасности возрастет многократно. Тогда перед шведами, по расчетам подполковника Шуберского, встанет дилемма: «Идти на союз с Германией и, обеспечив тем свой юг, сосредоточить свои вооруженные силы на севере, или идти на союз с нами и тем сохранить почти целиком нынешнюю дислокацию» . Шуберский признавал, что характер отношений с Германией скорее всего определит выбор Швеции в ее пользу. Широкие слои шведского населения совсем не знакомы с Россией и полны предубеждения. Это проблема, над которой надо работать, - подчеркивал российский военный. Тем более, что союз с Швецией не менее выгоден России: «...мы...обеспечим вообще наш север, обеспечим столицу нашу от возможных десантных операций германского флота, у которого не будет готовых баз в Швеции. ...мы приблизимся в стратегическом отношении к Германии с севера и охватим ее с двух сторон, что принесет существенную пользу в случае возникновения каких-либо действий на нашей западной границе...» .
Предложения подполковника Шуберского были найдены недостаточно обоснованными и оставлены без внимания 40.
Планы и установки российских и шведских военных накануне Первой мировой войны
Десятилетие перед Первой мировой войной - время пристального интереса русских и шведских военных друг к другу. Шведы исходили из предположения, что, потерпев поражение на Дальнем Востоке, Россия продолжит искать выход к океану и предпримет наступление на севере Европы. После прекращения унии эта опасность перестала непосредственно касаться Швеции449, но ее по-прежнему учитывали. Тогда же в военной среде проявилась обеспокоенность изолированным политическим положением Швеции450 и возникновением второй длинной сухопутной границы (с Норвегией - КТ)451.
В брошюре «Шведская армия» («Svenska armen»), изданной в 1908 г., высказывалось довольно распространенное в военной среде мнение о том, что в силу потери флота Россия временно не представляет опасности. Время, необходимое ей для воссоздания морской мощи, Швеция также должна продуктивно использовать452 для модернизации собственной армии.
В 1911 г. вышли книги генерал-майора К.О. Нурденсвана (СО. Nordensvan) «Шведская армия какая она есть и какой она может быть» («Svenska armen sadan den ar och sadan den kunde vara») и «Шведское народное войско» («Den svenska folkharen») за подписью «Keith». Оба автора назвали Россию и Норвегию в качестве возможных противников.
В целях противодействия агитации за увеличение расходов на оборону в 1912 г. была издана брошюра «Вопросы обороны Швеции». В ней были перечислены причины, постоянно мешающие России развить свою военную мощь: «1) громадные размеры государства при недостаточности путей сообщения; 2) необходимость держать на всех границах значительные массы войск; 3) неспокойное настроение некоторых провинций; 4) злоупотребления в управлении; 5) ... переоценка того впечатления, какое, как ожидают, произведет на врага один лишь факт выступления, хотя бы и относительного незначительной, русской воинской силы»453.
Шведский военный агент в Петербурге К.Ф. Вахтмейстер (C.F. Wachtmeister) также считал, что русские склонны преуменьшать силу других, одновременно переоценивая собственные возможности 54.
В шведской военной среде параллельно бытовали две точки зрения. Одна - о «русской опасности». Кто-то искренно в нее верил, а кто-то прагматично использовал для увеличения военных расходов и продления срока службы военнообязанных. Другая - о возможности успешно противостоять русской армии. Вдохновлял пример маленькой Японии, а также то обстоятельство, что Россия никогда не выставит против Швеции всю свою вооруженную силу455.
В популярной тогда книге профессора Упсальского университета Р. Челлена «Великие державы» утверждалось, что они экспансивны по своей природе. В качестве доказательства автор указывал на попытки России изменить конституционный статус Финляндии. «Пробным камнем для шведско-русской дружбы спокон веков являлся финляндский вопрос»,456 -свидетельствовал военный агент в Скандинавских странах полковник А.А. Игнатьев.
Действительно, любое движение войск, железнодорожное строительство, сооружение казарм на территории Великого княжества рассматривались в Швеции как подготовка плацдарма для предстоящей наступательной операции. Особое беспокойство вызывали планы строительства железнодорожной ветки Петербург - Николайштадт (Вааса) и увеличения численности войск в Финляндии.
8 июля 1910 г. секретарь миссии Н.В. Вяземский обратился с просьбой «сообщить для личного сведения»457, происходит ли концентрация русских войск в Финляндии и с чем это связано. На бланке расшифрованной телеграммы из Стокгольма Николай II сделал синим карандашом запись, воспроизведенную в ответной телеграмме: «Число войск в Финляндии увеличивается на одну стрелковую бригаду, преимущественно с точки зрения внутренней политики»458. Более подробный ответ получил от военного министра В.А. Сухомлинова министр иностранных дел А.П. Извольский: «...никакой подготовки к наступательным действиям против Швеции не производится. В настоящее время на севере никаких построек железных дорог не предполагается; что же касается перемены дислокации войск, то если таковая и произойдет, она будет иметь чисто местное значение»459.
Отказ России от укрепления Аландских островов не убедил шведов в миролюбии восточного соседа. В предвоенный период велось пристальное наблюдение за происходящим на архипелаге, в финляндских шхерах460 и в районе сухопутной границы с Россией. Имеются «... положительные данные о том, что офицеры шведского Генерального Штаба по несколько раз в год производят в Финляндии специальные полевые поездки», - отмечалось в
«Записке о наиболее вероятном плане действий против России шведской армии совместно с германским десантным отрядом»461 за 1909 г. В Докладе по ГУГШ обращалось внимание на то, что офицеры-слушатели Высшей военной школы шведского ГШ в феврале 1911 г. отправились на 14-ти дневные упражнения в район между реками Торнео и Калике, т. е. на русскую границу. Факт командировки в указанный район не вызвал удивления в Петербурге, необычным показалось «такое раннее отправление их»462 - до сих пор такие поездки совершались летом. Шведский исследователь Г. Оселиус отметил, что после 1905 г. в Стокгольме регулярно получали информацию о военных мероприятиях в России. Эта работа была организована лучше, чем в предшествующие периоды463. Накануне Первой мировой войны русский язык впервые стал популярен в стокгольмской Высшей военной школе. Одновременно российские дипломаты и военные констатировали снижение интереса к финляндским делам в шведском обществе. Старожил российской миссии в Стокгольме К.Б. Сталь фон Голыптейн справедливо полагал, что объяснение следует искать в изменении «соотношения сил борющихся политических партий: горячие симпатии шведов относились исключительно к живущим в Финляндии единоплеменникам, занимавшим доселе в политической жизни страны главенствующее положение; но по мере того, как шведская партия начала все более и более утрачивать свое былое господство, вытесняясь партией финской, стало падать и шведское финнофильство»464.
Похожие диссертации на Российско-шведские отношения накануне Первой мировой войны (1905-1914 гг.). Политический, экономический, военный аспекты. По материалам российских архивов
