Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Особенности качественной методологии: историко -теоретический анализ
1. Гносеологический анализ проблемы 33
2. Теоретические конструкты, лежащие в основе качественной методологии 41
3. Эвристический потенциал методологии качественного исследования 67
3.1. Познавательные возможности
3.2. Объекты исследования
4. Общая стратегия и этапы качественного исследования 79.
5. Логика исследования 90
6. Различие конечных целей и теоретические построения в качественной методологии 102
7. Отношение к результатам исследования: концепция относительного знания 110
ГЛАВА 2. Тенденции развития практики качественных исследований в современной России
1. Общие тенденции современного социологического знания и особенности российской социологии 119
2. Периодизация становления практики качественных исследований в России 129.
3. Новые проблемные поля в практике качественных исследований 141
3.1 .Микроаспекты и микродинамика социальных изменений 143
A. Проблематика новых социальных субъектов
Б. Проблематика новых социальных движений
B. Жизненные стратегии в условиях кризиса
3.2. Конструирование культурных миров 161
A. Конструирование границ между «своими» и «чужими»
Б. Социокультурный анализ нетипичности
B. Тендерная проблематика
4. Новые ракурсы рассмотрения традиционных социальных объектов 181
4.1.Временная протяженность существования
социальных процессов
4.2. Проблематика физического пространства как социального
5. Особенности становления и эвристический потенциал российской школы качественных исследований 203
ГЛАВА 3. Методики качественных исследований, существующие в мировой практике, и их использование в современной России - (1991-1999г.г.)
1. Тактики качественного исследования 209
2. Используемые методы и источники информации 232
Текстовые и визуальные источники информации
3. Практика применения различных тактик в отечественной
социологии 249
Заключение 261
Литература
- Теоретические конструкты, лежащие в основе качественной методологии
- Общая стратегия и этапы качественного исследования
- Новые проблемные поля в практике качественных исследований
- Проблематика физического пространства как социального
Теоретические конструкты, лежащие в основе качественной методологии
Проблема соотношения социального и индивидуального всегда была центральной для социологии. Начиная с периода ее формирования в XIX веке, ключевой проблемой оставался вопрос о взаимодействии общества и индивидов.
Однако, в эпоху индустриального общества преимущественным аспектом рассмотрения этого соотношения была проблема социального порядка: каким образом индивиды могли бы подчиняться влиянию общества во имя сохранения социальной стабильности. Поэтому в отношениях этих двух сторон взаимодействия - которые описывались как субъект и объект, гражданин и государство, индивид и общество - акцент ставился на изучении второго как «со-общества индивидов». Общество анализировалось как объективная и независимая реальность, которая противостоит индивидам, преимущественно в форме принуждения. Субъективные характеристики индивидов нивелировались путем обобщения массовых данных и закона больших чисел (количественный анализ). Эта тенденция сформировалась в рамках позитивизма (О.Конт) и сохранилась в современных модификациях позитивистских течений.
Позднее, в начале XX века, особенно с развитием процессов индивидуализации, появился и другой ракурс рассмотрения, который ставил акцент на второй части этого отношения «общество - индивид» - и сосредоточивал внимание на индивидах как относительно самостоятельных по отношению к обществу, созидательных и автономных субъектах (Г. Зиммель, Дж. Мид). Такая модель концентрируется на рассмотрении «общества в индивидах».
Если центральной проблемой первого дискурса (общество-индивид) являлась проблема социального порядка (социальных закономерностей, массовой репрезентации), то сутью второго дискурса (индивид-общество) стала проблема относительной свободы и социального выбора индивидов (социальные типы, отклонения от нормы). Из второго аспекта рассмотрения пришло понимание того, что субъективное измерение обязательно должно присутствовать в социальной картине мира и приниматься во внимание при социологической интерпретации. М. Вебер для этого ввел понятие субъективного значения (смысла).
Другими словами, в рамках социологии сосуществуют разные модели социального мира, одна из которых ставит в центр своего интереса исследование социального, а другая - изучение субъективного, индивидуального. Собственно «индивидуальное» в рамках первой модели представлено в виде социальных ролей (врача, служащего, отца и т.д.), тогда как другая сосредоточивает внимание на индивидуальном, рассматривает последнее как социальные роли и их исполнение (как N. исполняет свои роли врача, служащего, отца). Используя образы известного американского социолога Питера Бергера, можно представить взаимоотношения личности и общества в этих теоретических построениях более зримо. С точки зрения позитивистской социологии, считает П. Бергер, общество предстает в виде гигантской системы социального контроля, имеющей сходство с тюрьмой, где индивиды представлены как одноликие заключенные, причем не выражающие большого желания вырваться из ее стен (из рамок этих ролей) [П.Бергер, 1996]. Смягчая эти мрачные образы и используя ставшую популярной аналогию с миром театра, Бергер отмечает, что в таких теоретических построениях социальная реальность представляется «театром марионеток с ширмой, за которой скрыты струны,... где куколки, репетируют предписанные им маленькие роли в трагикомедии, которую предстоит поставить в кукольном театре» [П. Бергер, 1996, с.ПЗ].
Таким образом, в позитивистской социологии единицей социального анализа является не индивид, а его социальная роль, и люди представлены как марионетки. Человек выступает в основном как объект манипулирования и социального принуждения, обязанный следовать нормам и традициям социума. В таком социологическом рассмотрении индивид «придавлен допущениями социологического анализа» и не имеет претензий на человечность [ Е.Кравченко, 1997, с. 184].
Социальные корни преобладания позитивизма или гуманизма как объяснительных теорий лежат в тенденциях определенной эпохи, их породившей, и прежде всего философских представлений о «картине мира».
Немецкий исследователь X. Абельс связывает историю современнного качественного социального исследования с периодом становления европейской романтики начала XIX столетия. Романтика как движение интеллектуалов против традиционализма и понимала себя как первый шаг в новое время [X. Абельс, 1998, с.114-115]. В своих доказательствах он аппелирует к статье Элвина Гоулднера «Романтическое и классическое мышление». Э. Гоулднер показал, что, во-первых, именно немецкая романтика осуществила прорыв в
Новое время чувственного опыта субъекта, который противостоит объективистскому пониманию просвещения. Во-вторых, романтика представила новое понимание реальности, согласно которому действительность никоим образом не едина, но комплексна и состоит из .многих частей, каждая из которых полна собственного смысла и потому обладает самостоятельной ценностью. Тем самым, в-третьих, окрепло стремление постичь суть вещей, какими бы банальными они ни казались. Каким образом можно понять суть вещей? Это требует ориентации на мышление особого рода, которое предполагает, что вещи на самом деле не такие, какими они кажутся. [A.Gouldner. 1975, р. 175].
К социологии, и собственно качественной традиции, эта дискуссия романтиков и традиционалистов имеет отношение по трем линиям теоретических направлений:
Первая - от романтиков и В. Дильтея ведет к выдающимся социологам М. Веберу и Г. Зиммелю, которые пытались понять феномены. Далее эта линия ведет к Чикагской школе и Дж.Миду.
Вторая линия, которая также питается духом романтики, определена в феноменологии Э.Гуссерля и А.Щюца, где реальность понимается как множество индивидуальных конструкций. Исходя из этого Питер Бергер и Томас Лукманн и говорят о «социальном конструировании реальности». Эта линия включает и работы таких представителей символического интеракционизма как Эрвин Гоффман и Ансельм Страус.
Общая стратегия и этапы качественного исследования
Описанные выше теоретические подходы выносят за рамки научного интереса рассмотрение социальных структур (социальных институтов, организаций) и концентрируются на другом полюсе социального взаимодействия - на индивидах, их субъективных мирах и непосредственных интеракциях - единственной реальности для теоретиков социального действия.
Основополагающие аргументы такого подхода заложены в теориях М.Вебера и Г.Зиммеля. Вебер сформулировал, что в фокусе субъективной социологии находятся мотивированные действия социальных агентов, которые могут быть поняты и интерпретированы путем проникновения в их субъективные смыслы. Однако, такое понимание относилось у Вебера только к рациональным действиям, ориентированным на достижение определенных практических целей. Зиммель расширил и конкретизировал круг действий, подлежащих социологическому анализу, включив все формы социального непосредственного взаимодействия индивидов (интеракции). Познание состоит в интерпретативном понимании форм межличностного взаимодействия. Символический интеракционизм, рассматривая социальное взаимодействие прежде всего как коммуникативный процесс, развил и уточнил концепцию языка как основной формы коммуникативного взаимодействия. Познавательный процесс с этой точки зрения состоит в раскрытии общих значимых символов коммуникативного процесса путем расшифровки коммуникативных символов, которыми оперируют рефлексирующие индивиды.
Драматургический подход расширил понятие самого коммуникативного процесса, введя в него помимо лингвистических средств дополнительный набор средств "презентации себя", используемых участниками взаимодействия (внешний вид, манеры, создание окружения т.д.) и тем самым подлежащих анализу. С точки зрения познавательного процесса важным является введение понятия "рамок" или ограниченной перспективы рассмотрения для адекватного понимания субъективных смыслов в конкретных ситуациях.
Феноменологическая традиция и теоретические разработки А.Шюца позволили включить в поле социологического исследования повседневную жизнь и жизненный опыт людей. Его понимание мотива как рефлективного взгляда, основанного на всей биографически-определенной ситуации субъектов, и представление о жизненном мире включили в сферу социологического анализа индивидуальную жизнь как временную протяженность. Познавательная функция социологического знания по мнению Шюца состоит в интерпретации жизненного мира, поскольку только применяя такое видение и такую типификацию можно быть уверенным, что мы понимаем мотивы. Другая задача состоит в построении на основе социальной реальности идеальных моделей типического актора и типичных моделей социального взаимодействия.
Последователи А. Шюца П.Бергер и Т.Лукман, а также Г.Гарфинкель развили его аргументы относительно повседневности, но в разных направлениях. П.Бергер и Т.Лукман сфокусировались на процессе перехода от повседневности к сконструированному социальному миру. Г.Гарфинкель же повседневность сделал центральным самодостаточным объектом рассмотрения и изучения, считая что повседневность не подвластна познанию на основе рациональных выкладок научного знания, и предлагал перейти с языка научных концепций на язык повседневности для ее адекватного познания.
Итак, рассмотренные концепции и подходы, существующие в рамках теоретической социологии, позволяют описать общее теоретическое поле качественной методологии и сформулировать ее основные конструкты и познавательные принципы.
Во-первых, данное описание продемонстрировало общую преемственность и развитие воззрений теоретиков, что позволяет представить качественную методологию как научную традицию, существующую с конца XIX - начала XX века. В рамках этой традиции сформировалась особая картина социального мира, определились приоритетные объекты научного интереса, специфические методы и основные цели познания - сформировался особый дискурс понимающей или субъективной социологии как теоретической традиции (см. схему Качественная методология сквозь призму социологических теорий).
На основании обобщения сходных принципов разных теоретических направлений, принадлежащих к этой традиции, можно сформулировать основные теоретические конструкты, которые являются базовыми методологическими принципами качественной методологии.
Новые проблемные поля в практике качественных исследований
Первичный текст представляет собой видение ситуации глазами участников исследования, он для исследователя первичен. Анализ данных не означает полного переконструирования текста на основе исследовательских целей. Он остается частично исследовательским, так как учитывает авторское видение участников исследования. Поэтому исследователь неоднократно и возвращается к нему для того, чтобы сверить степень согласованности двух перспектив видения ситуации - авторской и исследовательской.
Индуктивная логика качественного исследования предусматривает также определенную специфику диалоговых отношений исследователя на каждом из этапов анализа по мере восхождения к теоретическим построениям: от позиции «включенного контакта» до позиции отстраненного аналитика по мере движения к научному видению проблемы или процесса. Особой формой аналитической индукции является также «спиральное» восхождение к теории как периодическое возвращение к практической реальности для апробирования адекватности теоретических представлений.
Весь путь к построению теории можно представить схематично как движение от первичного описания к классификации данных в категориях и субкатегориях. Затем происходит выявление связей между отдельными субкатегориями, конструирование кластеров и построение концепций (рис.4). Рисунок хорошо иллюстрирует весь процесс, включая отдельные «тупиковые» пути возведения здания: из отобранных категорий некоторые не вписались в будущий проект, некоторые субкатегории также остались вне «естественных» связей. Окончательная концепция состоит всего из двух «кластеров», объединяющих внешне не связанные данные.
Субкатегории - это строительные блоки качественного анализа. Но возведение здания требует соединения блоков в единое целое, руководствуясь определенным проектом постройки.
Методом проб и ошибок мы начинаем сопоставлять разные, на первый взгляд несовместимые части в целое, для того, чтобы взглянуть иначе на уже известные вещи.
Итак, происходит объединение субкатегорий в «кластеры», которые могут объединять внутренне не связанные между собой категории в более емкие «образы».
Как справедливо отметил А.Тоффлер, обычно хорошо удается процесс расчленения данных, но при этом мы часто забываем, как соединить эти части снова. Я. Дей в этой связи добавляет, что такая проблема возникает тогда, когда мы забываем, что описание и классификация не являются самоцелью, а служат определенной сверхцели - убедительно представить результаты проведенного анализа. [J.Dey, 1993, с.47].
А. Страус [A.Strauss, J.Corbin, 1997] предлагает постадийный процесс аналитического описания на первом этапе. Он рассматривает процесс кодирования более дробно - как многоступенчатую процедуру приближения к концептам и теоретизированию и различает в нем несколько смысловых этапов: открытое, осевое и выборочное кодирование, которые соответствуют нескольким этапам прочтения текста.
Смысл поэтапного кодирования состоит в постепенном сужении поля анализа: от предельно открытого поиска смысловых единиц текста до узконаправленного, наиболее соответствующего замыслу исследователя.
На этапе открытого кодирования исследователь как бы маркирует темы как категории, находящиеся на очень низком уровне абстракции, они вытекают из общих исследовательских вопросов и первого погружения в текст. После первичного кодирования он составляет общий список выявленных тем, что служит ориентацией и стимулом к дальнейшей конкретизации. Такой список наиболее полно отражают всю широту собранной информации и может содержать темы, выходящие за рамки данного исследования (они могут бы использованы в будущих проектах).
Осевое кодирование является вторым «проходом» через данные. На начальном этапе темы сосуществовали разрозненно, и о связи между ними исследователь не задумывался. При осевом кодировании он концентрируется на самих кодах и их возможном уточнении применительно к определенному контексту. Он движется в направлении организации идей или устанавливает ось ключевых категорий. Выясняются причины и последствия событий, условия и виды взаимодействия, стратегии и процессы. Возникают вопросы: можно ли комбинировать и выстраивать категории в определенной последовательности и соотнести с основной темой моего интереса? Осевое кодирование стимулирует размышления о связях между темами и категориями, побуждает новые вопросы. Благодаря этому усиливается связь между свидетельствами и концепциями, категории уточняются, переформулируются или наоборот отбрасываются и заменяются новыми. Устанавливается логическое отношение между центральной темой исследования и ее подтверждениями, разбросанными по разным отрывкам первичного текста.
Выборочное кодирование является последним «проходом» по тексту, когда уже более ясна центральная тема и ее формулировка, как она вырисовывается из полученных материалов. Выборочно отыскиваются подтемы или эпизоды, которые наиболее ярко иллюстрируют основную тему, одновременно осуществляется сравнение или противопоставление разных отрывков текста. Выделяется основное направление и отдельные подтемы будущего анализа.
При осевом кодировании сужая фокус поиска на определенной проблеме, направлено ищется основная логическая «ось» категорий. При третьем «проходе» кодирование формулируется в более осмысленную, с точки зрения будущего анализа, центральную тему. Здесь уже проглядывают будущие аспекты анализа (подтемы). Одновременно постоянно уточняются аналитические мемосы, которые касаются разных сторон рассмотрения и помогут впоследствии при написании теоретического текста.
Проблематика физического пространства как социального
Интерес к проблематике культурных миров исходит из общего интереса качественной социологии к изучению вариативности и специфики протекания общих социальных процессов. С другой стороны, качественная социология всегда имеет склонность к изучению культурной составляющей социального мира как мира коммуникативного взаимодействия.
Однако, количественные исследования рассматривают культурологические проблемы «извне», с позиции общепринятых социальных нормативов, как «приписывание» различных социальных региональных этнических статусов. Качественные исследования дают возможность проанализировать процесс конструирования и формирования статусов как бы «изнутри», то есть с позиции самих участиков социальных процессов: как конструирование «своего» социального пространства и образцов поведения в процессе межличностного взаимодействия и коммуникации участников группы. Отсюда интерес к микросообществам как контактным или коммуникативным группам со своей специфической культурой и к реальной практике функционирования культур. Качественный подход позволяет выявить специфику, содержательно-различную форму коммуникативного взаимодействия в конкретных группах с точки зрения ее культурной символики.
При анализе исследователи оперируют такими понятиями как коды, культурные символы, выраженные в текстах или визуальных образах.
Такого рода исследования имеют своей целью реконструирование социальных дискурсов и расшифровку скрытых смыслов коммуникации в более формальных социальных понятиях, таких, например, как «культура протеста», культура «ухода от общества» и т.д..
Предметом интереса может быть проблематика процессов зарождения и разрушения микрокультур, выявление общих паттернов и ценностной структуры общностей, проблематика культурного неравенства (например, доминирующей и дискриминируемой культур), маркирование культурного пространства, разделение социального пространства на «своих» и «чужих» -т.е. в целом процесс конструирования культурных миров.
В этом параграфе мы остановимся непосредственно на интересе исследователей к проблемам конструирования культурных миров как проблемам динамики возникновения, развития и разрушения культурных миров; субъективных переживаний по поводу своей принадлежности к определенной культуре или же нескольким конфликтным культурам.
Примером исследования динамики становления специфической культуры может служить проект М. Рожанского, который на примере Усть-Илимска проследил, процесс становления специфического коллективной культуры -культуры нового города, "города без прошлого": как формировалась его культурная среда, как из «мироощущений» мигрантов-маргиналов возникала новая самоценная культура [РожанскийМ., 1997].
Новые сибирские города рождались как монопоселения, плотно связанные с градообразующим предприятием, и затем уже приобретали или не приобретали статус города. Что делало «моноград» городом? Смогут ли выжить такие города в современных кризисных условиях при разрушении градообразующих предприятий? Обращаясь к истории города, автор опирается как на официальные документы истории города, так и истории жизни -биографии его жителей. Он использует истории жизни как свидетельства, устный источник, повествующий о становлении культурной среды, неких общих норм новой самоценной культуры. Наряду с этим биографии позволяют отслеживать процесс вхождения культурных лидеров во властную элиту - то есть превращение культуры массовой в культуру политическую.
В ходе исследования автор выходит на две проблемы: первая -противостояние и конфликт государственной монокультуры и культурно-антропологического разнообразия регионов России. На примере Усть-Илимска М. Рожанский отслеживает процесс формирования культурного мира современного индустриального центра: как происходило становление сообщества, независимого от центральных установлений. Оно формировалось на основе сложившегося здесь особого соотношения индивидуального и коллективного, на основе традиций, прижившихся в данном монопоселении, своеобразной антропологии власти.
Вторая проблема - формирование в городах органической целостности как культурного единства, отличного от производственного организационного принципа. В Сибири, считает автор, эта проблема обнаружила себя наиболее ярко как формирование неисторических культур, как ориентированных на современные проблемы, например, экологическое равновесие и единение с природой. В кризисное время многих усть-илимчан спасает прочная связь с природой. Экологического дискурса нет в традиционном наследии северных и южно-сибирских культур, на базе которой должно было бы формироваться культурное своеобразие этого города, но этот дискурс (защиты природы) явно присутствует в культуре русской сибирской деревни, откуда мигрировало большинство населения современного Усть-Илимска.
Исследование М.Рожанского носит характер коллективной биографии города или, как его определяет автор, к категории биографий «молодых городов». Такие города построены не на базе «социально-политического или национального самоопределения, а как индивидуалистически-коллективистские сообщества в зависимости от особенностей именно этого поселения». Это делает объект изучения весьма своеобразным, так как в центре интереса оказывается маргинал не как периферийный, а как центральный персонаж. Отсюда, считает автор, невозможность применить модели, понятия и методы, принятые в позитивистской статистической социологии и необходимость применения методов личностно-ориентированной качественной социологии, которая позволяет изучить многообразие альтернатив в «стране стран». Тогда в поле зрение исследователей вступает человек, способный находиться с историей в осознанных и разумных отношениях. [Рожанский М., 1997, с.62].
Другое исследование описывает конструирование и процесс разрушения культурного мира советской интеллигенции через описание жизненного мира одного человека Д.Миронова [Семенова В.В., 1996].
Описывая основные вехи жизненного пути респондента (миграция из малого города в столичный с целью получения высшего образования в престижном вузе; быстрый социальный и культурный взлет после университета, престижный статус научного работника в новой научной сфере биохимии в конце 60-х начале 70-х ), а также его социальные ориентиры (исторический фон социального оптимизма начала 60-х; встроенность в идеалы и устремления культуры русской интеллигенции прошлого столетия), автор приходит к выводу о типичности его биографического пути как представителя советской интеллигенции.