Содержание к диссертации
Введение
Глава I Историография изучения совместных погребений эпохи палеометалла Северной Евразии, методика исследования и хронология совместных захоронений эпохи поздней бронзы Южного Урала 9
1. Историография изучения совместных погребений эпохи палеометалла Северной Евразии 9
2. Методика исследования совместных захоронений эпохи поздней бронзы Южного Урала 21
3. Проблемы хронологии памятников поздней бронзы Южного Урала, содержащих совместные погребения 33
Глава II Совместные погребения в могильниках срубной культуры Южного Урала 47
1. Совместные захоронения в могильниках раннего этапа срубной культуры 47
2. Совместные захоронения в могильниках развитого этапа срубной культуры 59
3. Совместные захоронения в срубно-алакульских могильниках 79
Глава III Совместные погребения в алакульских могильниках Южного Урала 117
1. Совместные захоронения в раннеалакульских могильниках 117
2. Совместные захоронения в алакульских могильниках развитого этапа 130
3 Федоровское и черкаскульско-срубно-алакульское совместные захоронения 171
Заключение 187
Список использованных источников и литературы. 198
Список сокращений 216
Приложение 1 1
Приложение 2 31
- Методика исследования совместных захоронений эпохи поздней бронзы Южного Урала
- Проблемы хронологии памятников поздней бронзы Южного Урала, содержащих совместные погребения
- Совместные захоронения в могильниках развитого этапа срубной культуры
- Федоровское и черкаскульско-срубно-алакульское совместные захоронения
Введение к работе
Актуальность исследования. Обряд совместных (неодиночных) захоронений можно причислить к одному из феноменов погребальной практики человеческих сообществ. К категории неодиночных захоронений относятся двойные, тройные и коллективные (содержащие более трех погребенных)1.
Неординарность подобного рода захоронений вьнгуждает исследователей искать возможные объяснения этому явлению. Наиболее распространенные версии сводятся к двум основным вариантам - во-первых, как последствиям трагических событий, включая болезни, природные и социальные катаклизмы, во-вторых, как проявлениям сложного обряда, связанного с определенными культами". Совместные погребения выступают источниками по изучению особенностей социально-семейной структуры и по реконструкции мировоззрения древних обществ.
Южный Урал является контактной зоной двух огромных культурных образований позднего бронзового века - срубной и алакульской КИО, игравших значителыгую роль в истории эпохи бронзы Евразии. Наиболее массовым обрядом, практиковавшимся населением Южного Урала этого времени был обряд одиночного захоронения. Однако имеется достаточно яркая серия совместных захоронений, которым посвящено настоящее исследование. Результаты их изучения будут значимыми для огромной территории - от Северного Причерноморья на западе до Енисея на востоке, от подтаежной зоны Сибири на севере до пустынь Средней Азии на юге. Выбор для анализа корпуса совместных погребений в культурах именно стабильной фазы культурогенеза, обусловлен существованием в этот период устойчивой традиции во всех компонентах культуры, в том числе и в погребальной обрядности.
Объектом исследования является погребальный обряд, как составная часть материальной и духовной культуры населения эпохи поздней бронзы Южного Урала.
Предметом исследования выступают совместные захоронения позднебронзовой эпохи Южного Урала, как составная часть погребаль-
1 Смирнов, Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. Ис
следование, тексты, словарь. - М., 1997. - 280 с. - С.71-72.
2 Бужилова, А.П. К вопросу о семантике коллективных захоронений в эпоху
палеолита // Этология человека и смежные дисциплины. Современные методы
исследований. -М., 2004. -С.21-35.
ного обряда срубного, срубно-алакульского и алакульского населения рассматриваемой территории.
Территориальные рамки исследования охватывают южноуральский регион. В ландшафтном отношении это зона лесостепей и степей, с запада и востока примыкающая к Уральскому хребту. Памятники сруб-ной культуры концентрируются преимущественно в бассейне р. Белой, срубно-алакульские - в верхнем течении р.Урал, алакульские - по западным притокам р. Тобол и в среднем течении р. Урал. В приложении к современному административно-территориальному делению это территория Республики Башкортостан, Челябинской области, Оренбургской области северо-западных районов Курганской области, северных районов Западно-Казахстанской области Республики Казахстан.
Хронологические рамки исследования охватывают 2-й период позднего бронзового века (ПБВ-2) по принятой на сегодняшний день относительной хронологии эпохи бронзы восточно-европейской лесостепи. Абсолютная хронология исследуемых комплексов определяется в пределах XVIII-XV вв. до н.э.
Степень научной разработанности темы. Проблема совместных погребений позднебронзовой эпохи Южного Урала практически не освещена в литературе. Большинство исследователей ограничивались лишь публикацией материалов могильников, в составе которых имелись совместные погребения.
Вместе с тем, парные погребения из могильников Западного Казахстана и Восточного Оренбуржья явились частью источниковой базы дискуссии 50-70-х гг. прошлого столетия о содержательной стороне таких захоронений эпохи палеометалла Евразии и о реконструкции на их основании форм семьи и общественных отношений1. Историографиче-
1 Грязнов М.П. Этапы развития хозяйства скотоводческих племен Казахстана и Южной Сибири в эпоху бронзы // КСИЭ. - Вьш.ХХУІ. - М., 1957; Итина М.А. К вопросу об отражении общественного строя в погребальных обрядах первобытных народов // СЭ. - 1954. № 3; Она же. Раскопки могильника тазабагьябской культуры Кокча 3 // МХЭ. Вып.5. - М. 1961; Она же. История степных племен Южного Приаралья. - М. 1977; Сорокин, B.C. Могильник бронзовой эпохи Тас-ты-Бутак I в Западном Казахстане // МИА. № 120. - М., 1962; Кузьмина Е.Е. Ан-дроновские могильники па р. Байту (о некоторых деталях аидроновского погребального обряда) // КСИА. № 97. - М., 1964; Мандельштам, A.M. Памятники эпохи бронзы в Южном Таджикистане // МИА № 145. - Л., 1968; Максименков, ГА. Погребальные памятники эпохи бронзы Минусинской котловины - источник изучения семейных и общественных отношений // Бронзовый и железный век Сибири. - Новосибирск, 1974; Массой, В.М. Экономика и социальный строй древних обществ. - Л., 1976. 4
ский анализ данной дискуссии содержится в параграфе 1 главы I. После завершения дискуссии более ни один из исследователей не использовал южноуральские совместные захоронения эпохи поздней бронзы для решения каких бы то ни было проблем и они не входили в круг интересов ни одного из исследователей. В то время возможности интерпретации совместных захоронений казались исчерпанными.
В последние годы вновь стал проявляться интерес специалистов к рассматриваемой теме, обусловленный открытием ярких синташтинских могильников начальной фазы культурогенеза (периода ПБВ-1), в составе которых имеются и совместные захоронения. Индикатором этого интереса выступают небольшие по объему разделы в обобщающих работах южноуральских археологов, где рассматривается, прежде всего, мировоззренческий аспект совместных (опять-таки, в основном, парных) захоронений. Так, Д.Г.Зданович реконструирует мифологическое содержание этих захоронений, в которых, по его мнению, доминирующим выступает женское начало (1997). А.В.Епимахов предполагает возможным воплощение в них оргиастических ритуалов, связанных с идеей обеспечения плодородия (2002). В.В.Ткачев, оставляя за рамками семантические сюжеты, подчеркивает отсутствие соподчиненное погребенных в совместных захоронениях и ставит вопрос о причинах возникновения таких погребений (2007).
Можно назвать только одну работу, в которой имеется раздел, посвященный совместным захоронениям южноуральского региона стабильной фазы (ПБВ-2). Н.Г.Рутто дала перечень могильников с двойными (в т.ч. парными) и тройными захоронениями синташтинской, потаповской, срубной, алакульской, тазабагьябской культур, без анализа этих захоронений, исследовательница лишь привела о них известные мнения специалистов. Причину появления данного обряда автор объяснила многокомпонентностью формирования памятников. Она также отметила, что в большей части парных погребений Бельско-Уральского междуречья содержался смешанный срубно-алакульский инвентарь и эти захоронения находились в составе памятников срубно-андроновско-го типа1.
Таким образом, совместные погребения стабильной фазы позднего бронзового века Южного Урала никогда не выступали самостоятельным объектом научного анализа.
1 Рутто, Н.Г. Срубно-алакульские связи на Южном Урале. - Уфа, 2003. -С. 89-95.
Цель исследования состоит во всестороннем источниковедческом анализе совместных погребений в культурах позднебронзовой эпохи Южного Урала, которая позволит установить особенности обряда совместных захоронений в срубных, алакульских и срубно-алакульских могильниках рассматриваемой территории.
Поставленная цель предопределяет решение следующих задач:
- осуществить историографический анализ работ, посвященных
совместным захоронениям Северной Евразии, выработать методику ис
следования и определить хронологию совместных захоронений поздней
бронзы Южного Урала;
- создать классификацию совместных захоронений Южного Урала
и типологию наиболее представленных среди совместных захоронений
двойных погребений;
охарактеризовать срубные, срубно-алакульские и алакульские совместные погребения по основным параметрам погребального обряда и осуществить их сравнительный анализ с целью установления сходства и различий;
интерпретировать содержательную сторону обряда совместных захоронений.
Источпиковую базу исследования составляют все известные на сегодняшний день совместные погребения позднебронзовой эпохи Южного Урала, которых насчитывается 180, что составляет примерно 8 % от числа всех погребений ПБВ-2 на рассматриваемой территории. В работе использованы материалы из раскопок 1914 г. В.Я.Толмачева, 1920-1930-х гг. Б.Н.Гракова, М.П.Грязнова, С.Н.Дурылина, Г.В.Подгаецкого, 1950-1960-х гг. А.В.Збруевой, Е.Е.Кузьминой, Н.А.Мажитова, Г.И.Матвеевой, А.И.Россадович, К.В.Сальникова, К.Ф.Смирнова, В.С.Сорокина, В.С.Стоколоса, ЭА.Федоровой-Давыдовой, 1970-1980-х гг. СВ.Богда-нова, С.М.Васюткина, Н.Б.Виноградова, В.С.Горбунова, И.В.Денисова, Р.Б.Исмагилова, Н.М.Ледяева, Н.Л.Моргуновой, Ю.А.Морозова, Р.Г.Ниг-матуллина, М.Ф.Обыденнова, Г.Т.Обыденновой, О.И.Пороховой, В.В.Ткачева, 1990-2000 гг. Б.БАгеева, В.Н.Васильева, Г.Н.Гарустовича, И.ЭЛюб-чанского, Ф.А.Сунгатова, В.К.Федорова. К работе привлекались публикации и архивные материалы, хранящиеся в фондах Института археологии РАН, Института истории языка и литературы УНЦ РАН, Музея археологии и этнографии ЦЭИ УНЦ РАН, Главного управления государственной охраны и использования недвижимых объектов культурного наследия МКиНП РБ.
Часть захоронений (10) исследована при участии автора в 1994 г. и в качестве руководителя раскопок в 2000 г.
Методология и методика исследования.
Методологической основой работы является комплексный подход, основанный на принципах объективности и историзма. Он состоит в максимально полном использовании познавательных возможностей при изучении совместных погребений. Исходя из поставленных задач определялись и методы исследования: формально-типологический, сравнительного анализа, а также были применены процедуры статистического анализа. Формально-типологический метод позволил по морфологическим признакам типологизировать наиболее массовые среди совместных захоронений двойные погребения. Применение метода сравнительного анализа позволило выявить сходства и различия совместных захоронений в рассматриваемых культурах. Процедуры статистического анализа позволили объективно и наглядно представить количественные характеристики признаков погребального обряда совместных захоронений.
Научная новизна работы состоит в том, что корпус совместных погребений данной территории впервые выступает как предмет самостоятельного анализа.
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что ее результаты позволят обеспечить археологические и исторические исследования конкретной достоверной информацией об одной из разновидностей погребений, входящих в круг основных археологических источников. Предложенная в работе типология двойных погребений может быть использована в дальнейших исследованиях, посвященных изучению различных аспектов совместных захоронений. Данные, полученные в результате исследования, могут быть использованы при написании обобщающих работ по древней истории Южного Урала и Северной Евразии в целом, при чтении общих и специальных курсов по археологии и древней истории, а также в построении музейных экспозиций.
Основные положення, выносимые на защиту.
Особое место совместных захоронений в системе погребальной обрядности населения эпохи поздней бронзы Южного Урала.
Существование двух типологически различных обрядовых групп двойных захоронений, отличающихся как морфологически, так и по содержанию -1 и II типы двойных погребений.
Приуроченность каждого из типов к определенной культуре позднего бронзового века - I типа к алакульской культуре, II типа к срубной культуре. Равномерная представленность обоих типов в микси-рованных срубно-алакульских памятниках.
Интерпретация погребений I типа как захоронений супружеских, брачных пар, интерпретация погребений II типа как захоронений людей с иной степенью родственной близости - «родители-дети», сиб-линги.
Отсутствие достоверных данных о намеренном умерщвлении каких-либо категорий покойных в совместных погребениях.
7. Главный фактор бытования совместных погребений - одновременная смерть в результате естественных причин двух или нескольких человек.
Апробация работы. Основные положения работы отражены в докладах и выступлениях на международных, всероссийских и региональных научных конференциях: XV Уральском археологическом совещании (Оренбург, 2001), на конференции «К столетию периодизации В.А. Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы» (Самара, 2001), XVI Уральском археологическом совещании (Пермь, 2003). Результаты исследований отражены в 9 опубликованных работах по теме диссертации.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, двух приложений, содержащих карты, рисунки, таблицы, графики.
Методика исследования совместных захоронений эпохи поздней бронзы Южного Урала
Уже в ранний период изучения совместных (неодиночных) погребений эпохи бронзы Северной Евразии появляется разнобой в употреблении терминов «двойное» и «парное» погребения, тем более что основной интерес у исследователей вызывала именно эта разновидность совместных захоронений — с двумя костяками в одной могиле.
А.П. Окладников, как синоним «парного погребения» использует термин «двойное погребение», применительно к могилам китойского времени неолита Прибайкалья, в которых находились разнополые костяки. В то же время термин «двойное пшребение» он применяет к захоронениям, в которых находились два мужских костяка . Таким образом, исследователь понятию «двойные погребения» придает более широкое значение, чем термину «парные погребения», который в последующей работе он определяет как «захоронения мужчины и женщины в одной общей могильной яме» . А.П. Окладников полностью поддерживает взгляды М.И. Артамонова относительно парных разнополых погребений, а захоронения двух мужчин трактует как захоронения «людей, занимавших исключительное положение в роду» с «рабами- военнопленными» , то есть, фактически, возвращается к трактовке совместных погребений, предложенной еще В.А. Городцовым.
В последующие годы в результате широкомасштабных раскопок на территории Средней Азии, Западного Казахстана и Восточного Оренбуржья, наряду с одновременными погребениями мужчины и женщины в одной могильной яме, были выявлены и их разновременные захоронения; погребения в которых находились по два костяка - взрослых одного пола (преимущественно женщин); а также детей и подростков, половая принадлежность которых определя- лась лишь по инвентарю (в тех случаях, когда он был). Кроме того, интерпретация некоторых погребений, ранее отнесенных в категорию одновременных, была подвергнута сомнению , или пересмотрена и определена как разнополые разновременные .
Все эти захоронения объединялись под одним наименованием — «парные погребения»; так же стали называться и погребения женщины с ребенком . В это же время в качестве синонима наименования «парные погребения» использовался и термин «двойные погребения» .
Внимание исследователей в это время привлекали, прежде всего, «парные одновременные» и «парные разновременные» захоронения мужчины и женщины, в которых они видели источник для выяснения форм семейных и общественных отношений в эпоху бронзы . Трактовка разнополых одновременных погребений, как захоронений мужчин, сопровождаемых умерщвленными несвободными женами (рабынями)-наложницами, предложенная М.И. Артамоновым, была экстраполирована на все случаи подобных погребений в разных культурах Евразии . Противоположная точка зрения была высказана В.С. Сорокиным, Е.Е. Кузьминой, Г.А. Максименковым считавших подобные погребения захоронениями равноправных супругов . Особым было мнение B. С. Сорокина, считавшего, что характер таких погребений объясняется добровольным уходом из жизни вдовы .
Разнополые разновременные погребения практически единодушно признавались захоронениями равноправной супружеской пары, свидетельствующими об укреплении «индивидуальной или малой» , «парной» , «нукле- арной» семьи.
Е.Е. Кузьмина призвала с осторожностью отнестись к широкому кругу этнографических параллелей, приводимых защитниками точки зрения о ритуальном умерщвлении женщин — от меланезийцев до банту. С ее точки зрения более закономерным является привлечение материалов о семье и браке у генетически родственных племенам поздней бронзы Евразийских степей народов — иранцев, индусов. У них нет обычая ритуального умерщвления женщин, но существует обычай символического ухода жены за своим мужем, который у представителей высших каст выступает в виде самосожжения вдовы .
Примерно в это же время появляются сомнения вообще относительно возможности достоверной реконструкции семейных и общественных отношений путем анализа гипотетических причин возникновения этого погребального обряда. Так, А.М. Мандельштам в 1968 году писал: «В целом значение одновременных парных погребений для суждений о характере семьи и особенно строя общества следует считать ограниченным. Они могут играть роль определяющего момента лишь при господстве или явственном преобладании, иначе их следует рассматривать как особые явления, составляющие отклонения от нормы» .
После апогея интереса к обряду парных погребений в 1950-1960-е годы, в последующее время внимание к ним заметно снизилось. Возможности использования их для реконструкции социальных отношений в эпоху бронзы казались исчерпанными. Хотя, работы, выполненные в этом ключе, продолжали появляться.
В 1970-1990-е годы целенаправленную разработку проблем, связанных с неодиночными погребениями вела, пожалуй, лишь М.Д. Хлобыстина. Неодиночные погребения интересовали ее, прежде всего, как памятники первобытного социогенеза. Одной из первых ее работ по данной теме стала статья о социальной структуре алакульских общин, в которой основное внимание было уделено двойным алакульским погребениям. Вслед за В.С. Сорокиным, Е.Е. Кузьминой, Г.А. Максименковым М.Д. Хлобыстина пришла к выводу о равноправном положении погребенных в них супругов. Не являлись исключением в этом плане, по ее мнению и парные захоронения детей, в которых она видела погребения «детей-супругов», «обещанных» друг другу едва ли не с рождения. Хотя М.Д. Хлобыстина полагала, что один из детей при этом умерщвлялся .
В дальнейшем в сфере ее интересов совместные погребения позднебронзовой эпохи Южного Урала уже не занимали такого видного места. Большее внимание М.Д. Хлобыстина начинает уделять неодиночным погребениям мезо-неолита Северной Евразии, преимущественно коллективным, тройным и ярусным. Хотя совместные погребения позднебронзовой эпохи, в том числе тройные и ярусные еще не раз становились объектами ее исследования . Итогом исследований М.Д. Хлобыстиной стали четыре монографии , основным содержанием которых являлось «палеосоциологическое моделирование», осуществлявшееся преимущественно на материалах ранних эпох — от палео- лита до энеолита. Источниками его послужили в большой степени неодиночные погребения. «Тип совместных погребений, — писала М.Д. Хлобыстина, — представляет особый интерес в деле реконструкции археологического погребального комплекса в исходный объект, который может быть подвергнут процедуре палеосоциологического моделирования» . Неодиночным погребениям эпохи поздней бронзы уделено место лишь в одной из этих монографий .
Большинство работ М.Д. Хлобыстиной характеризует широкий территориальный и хронологический охват, привлечение огромного количества источников, масштабность социогенетических реконструкций. Необходимо отметить, что собственно источниковедческий анализ совместных погребений, как правило, оставался за рамками работ М.Д. Хлобыстиной, за исключением последней монографии, написанной на материалах одного памятника — энео- литического могильника Черновая VIII . Отдавая должное исследованиям М.Д. Хлобыстиной, отметим, что ее социогенетические реконструкции от работы к работе становились всё более и более усложненными, приобретая универсальный характер для разных эпох и территорий. Использование многих ее разработок в приложении к конкретным памятникам и культурам, имеющим свою специфику, встречает трудности .
Проблемы хронологии памятников поздней бронзы Южного Урала, содержащих совместные погребения
Инвентарь. 1. Украшения. Как уже отмечалось, только в одном захоронении все 3 костяка сопровождались украшениями - в п.2 к. 1 пастовые бусы были найдены на шейных позвонках всех костяков. Желобчатые браслеты имелись у 2-х усопших: у расположенной в центре — 2 браслета и у костяка, лежащего у В стенки — «обломки браслетов», точное их количество здесь не восстанавливается. У последней покойницы на щиколотках расчищены гофрированные пронизки, а у костяка, расположенного в центре также на щиколотках находились литые пронизки, а в районе шеи и плеч — 2 клыка хищника (прил.2 рис.58, 3-5).
Керамика. Постановка сосудов. Во всех захоронениях зафиксировано одинаковое количество сосудов — 5 штук. Их местоположение относительно усопших мы имеем возможность обсудить только в одном случае, поскольку в отчете дан рисунок плана только одного тройного захоронения — п.2 к. 1. Из которого видно, что 2 сосуда были приурочены западному костяку: один из них находился у него перед лицевыми костями, другой — у локтей. У центрального костяка - один сосуд находился у кистей рук перед лицом. Третий костяк, лежавший у восточной стенки сопровождался 2-мя сосудами, один из которых располагался у груди, другой у стоп.
Коллективное погребение. Всего одно коллективное захоронение — п.7 к.1 Селивановского II. Оно располагалось в периферийной южной части подкурганного пространства (прил.2 рис.60, 1). Захоронение совершено в грунтовой могильной яме подпрямоугольной в плане формы размером 1,2 х 0,9 м. В могиле расчищены 4 детских костяка (прил.2 рис.60, 2). Захоронения совершены одновременно. Два костяка в 3 половине ямы располагались скорченно, ли- цом друг к другу. Западный костяк 1 принадлежал ребенку 3-4 лет, лежал на левом боку, руки согнуты в локтях, кисти перед лицом. Костяк 2 принадлежащий ребенку 6-7 лет лежал на правом боку. Руки согнуты в локтях, переплетены с руками костяка 1, кисти перед лицом. Костяки 3 и 4, принадлежащие детям 6-7 лет, лежат в восточной части ямы, оба в скорченном положении на правом боку, параллельно друг другу. Руки у обоих согнуты в локтях, кисти перед лицом. Ноги согнуты. У костяка 3 перед лбом стоит небольшой неорнаменти- рованный сосудик. У костяка 4 почти такой же сосудик стоит за затылком. Перед его лицом, на костях предплечья, лежит костяная трубочка с резным ложновитым орнаментом (прил.2 рис.60, 5).
Таким образом, анализ совместных захоронений в срубных и срубно- алакульских памятниках позволяет сделать ряд выводов.
Прежде всего, в срубных могильниках среди совместных погребений, как в ранний, так и в развитый период фиксируется преобладание двойных захоронений, соответственно их доля составляет 88,2% и 93%. Преобладающим типом среди двойных захоронений обоих этапов являются погребения II типа, в ранне- срубный период их 66,6%, в развитый - 88,9%. Процент двойных захоронений I типа раннего этапа несколько выше - 30,7%, чем в развитый период —11,1%.
Анализ погребального обряда двойных захоронений I типа позволил сделать следующие выводы. Судя по локализации могил преимущественно на периферийных участках погребальных площадок и, как правило, небольшим размерам могильных ям двойных погребений I типа обоих этапов, об особом социальном статусе погребенных в рассмотренных захоронениях говорить не приходится. Это подтверждается и весьма скромным инвентарем, представленным преимущественно керамикой. На обоих этапах развития срубной культуры покойники укладывались в могилу одновременно. Несмотря на отсутствие профессиональных антропологических определений, по аналогии с ала- кульскими и срубно-алакульскими парными захоронениями, для которых имеются антропологические определения, подтвержденные корреляцией с украшениями, можно предполагать и в срубных рассматриваемых захоронениях погребения разнополых индивидов, что также подтверждается наличием украшений у одного из покойных, в большинстве случаев положенного на правый бок. Во всех случаях, где положение усопших прослеживается детально, мы наблюдаем так называемую «позу объятий», с некоторыми вариациями. В захоронении раннего этапа (Пролетарский II к.1 п.З) кисть правой руки взрослого лежала на левой щеке подростка, кости ног подростка располагались на бедренных костях взрослого. В одном из захоронений развитого этапа у костяков из детского захоронения (Санзяповский к.1 п.6) «поза объятий» была взаимной — кости рук, также как и ног — переплетены, а в другом погребении — взрослых (Иштугановский к.З п.10), костяк предположительно определенный как женский правой рукой «обнимает» мужской, при этом ноги находятся на коленях мужского костяка. В данном захоронении обращает на себя внимание отступление от канонов расположения погребенных в зависимости от пола — мужчина лежит на правом, а женщина на левом боку.
В погребениях раннего этапа представлены захоронения взрослых, в одном случае в паре со взрослым был погребен подросток (Пролетарский II к. 1 п.З). В погребениях последующего периода наряду с захоронениями взрослых зафиксировано и захоронение детей (Санзяповский к.1 п.6). В погребальных памятниках всей срубной КИО нами не отмечено ни одного парного детского погребения, в срубно-алакульских и алакульских девностях детские парные погребения представлены. Захоронение из Санзяповского могильника можно рассматривать как исключение. Наличие данного захоронения обусловлено контактами носителей срубной и алакульской культур, что подтверждает и керамический комплекс этого захоронения, сочетающий срубные и алакульские черты и положение сосудов над теменной частью черепа усопших, осуществленное в соответствии с алакульской традицией. Алакульские традиции зафиксированы в керамике еще 2-х захоронениий этого периода. В одном из них (Туишевский к.З п.З) представлены не просто синкретические сосуды, а чисто алакульские сосуды, причем ориентировка усопших головой на В, отличалась как от традиционной срубной северной ориентировки, так и от традиционно западной алакульской ориентировки усопших.
Нужно сказать, что алакульская составляющая представлена и во всех захоронениях предшествующего периода: в каждом погребении находились сосуды, которые можно отнести к срубно-алакульским с разной степенью проявления миксации.
Отсутствие сосудов у одного из двух усопших в 2-х захоронениях раннего этапа (Тавлыкаевский I к.7 п.10 и Пролетарский II к.1 п.З), наводит на мысль об их неравнозначном статусе. Однако, на наш взгляд, для такого утверждения не хватает фактического материала. В одном случае керамика отсутствовала у женского костяка (Тавлыкаевский I к.7 п.10), в другом — у мужского (Пролетарский II к.1 п.З). Скорее всего, сосуды (их количество) не являлись мерилом (критерием) статусности.
В захоронениях развитого этапа также имеются 2 погребения, в которых сосудом снабжен только один из усопших, причем, совпадает даже пол усопших (пусть и предположительно определенный) — в одном случае это — женщина (Иштугановский к.З п.10), в другом - мужчина (Именлекулевский к.8 п.1). Как уже упоминалось, в первом случае по наблюдениям автора раскопок череп женщины был проломлен, казалось бы, что все эти факты могут указывать на умерщвление женщины и помещение ее в могилу в качестве сопровождающей мужчину. Но, во-первых, без криминалистической экспертизы черепа мы не можем доверительно относится к наблюдению автора раскопок, а во- вторых, у нас есть погребение, в котором мужчина не сопровожден посудой. Пока данные факты остаются лишь единичными, требующими особого объяснения.
Совместные захоронения в могильниках развитого этапа срубной культуры
Необычным представяется и малое количество парных погребений в раннеалакульских древностях. Объяснение этому явлению можно найти, по- видимому, при расмотрении коллективных погребений этого времени. Все они имели в своем составе разнополую пару, в которой покойные лежали лицом друг к другу. В двух случаях — п.2 к.24 Восточно-Курайли I и яме 1 к.4 Кулевчи VI - пары погребенных располагались по центру могилы, а остальные покойные находились на периферийных участках. По-видимому, можно говорить о том, что эти пары являлись основными погребенными, а остальные покойные не имели равного (?) с ними статуса. В яме 5 к.4 Кулевчи VI пара погребенных лежала у правого края обширной могилы. Судя по исключительно богатому и престижному инвентарю, статус ее был высоким. Остальное пространство могилы разорено.
Довольно сложно говорить о содержательной стороне коллективных захоронений. Допустим, что захороненная пара это — брачная пара, об этом говорят пол и возраст погребенных. Близкий возраст имеют захороненные в п.2 к.24 Восточно-Курайли I, если считать, что погребенный на правом боку пол которого не определяется - женщина 15-18 лет захоронена с мужчиной 18-20 лет. Возраст усопших в яме 1 к. 4 Кулевчи VI - мужчина 35-45 лет и женщина 18-20 лет. Большой возрастной диссонанс наблюдается в паре из ямы 5 к.4 Кулевчи VI — зрелый мужчина в паре с девочкой 10-11 лет.
На наш взгляд, разница в возрасте может быть объяснена из реалий жизни человеческих коллективов бронзовой эпохи. Как представляется, не редкостной была ситуация, когда единовозрастная (или одного поколения с мужчиной) спутница жизни мужчины умирала, например, от родов, и мужчина был вынужден искать себе пару среди более молодых женщин. Как показывают исследования палеодемографов, эпоха бронзы характеризуется повышенным показателем женской смертности . В качестве наиболее вероятной причины высокой смертности женщин отмеченный автор указывает на то, что «женская часть палеопопуляции эпохи бронзы находилась в состоянии перма- нентного репродуктивного стресса. Женщина являлась своеобразной сексуальной «машиной», работающей на износ» . В условиях дефицита женщин брачный возраст последних неизбежно должен был понижаться, соответственно, разрыв в возрасте брачных партнеров — увеличиваться.
Кем были остальные погребенные в коллективных погребениях люди — неизвестно. Можно лишь строить предположения об их родственной или иной близости, которые без генетического анализа останутся гипотезами. На сегодняшний день относительно рассматриваемых погребений нельзя не согласиться с мнением А.В. Епимахова, высказанным им при рассмотрении синташ- тинских коллективных погребений: «На современном этапе исследований нет возможности остановиться на какой-либо из версий, можно говорить лишь о большей или меньшей предпочтительности вариантов объяснения» .
Обсуждая раннеалакульские коллективные погребения невозможно не отметить их связь с традицией совместных захоронений синташтинского времени, в которых также известны захоронения разнополых, пар, сопровождавшиеся костяками детей (Каменный Амбар-5 к.2 яма 8 — двух детей; Синташ- тинский курган I п.1, могильник Кривое Озеро к. 10 яма 6 — одного ребенка), либо взрослых (Синташтинский большой грунтовой могильник п.2). Во всех этих погребениях, как и в раннеалакульских, разнополые пары были наиболее «статусными» (по инвентарю) среди прочих погребенных.
В раннесрубных памятниках нет коллективных захоронений, а почти все парные погребения I типа имеют те или иные алакульские признаки. Следовательно, мы имеем основания предполагать формирование устойчивой традиции парных захоронений в синташтинской и раннеалакульской среде, и именно в коллективных захоронениях. В алакульских могильниках развитого этапа коллективных погребений нет (за исключением одного, уникального), а обряд парных погребений становится массовым. Два раннеалакульских парных погребения из Ветлянки IV могут знаменовать начало этого перехода. Погребения I типа развитого этапа сохраняют некоторые черты, характерные для коллективных и парных раннеалакульских захоронений. Это относится к расположению могил на подкурганной площадке — 77,7% находятся в ее центре. Однако подавляющее большинство — 64,3% алакульских захоронений развитого этапа были единственными погребениями на площадке. Также можно отметить относительно высокую насыщенность их инвентарем. Престижного мужского инвентаря в них найдено очень мало, но женских украшений встечается по-прежнему много. Достаточно высокий процент женщин, сопровождавшихся украшениями в рассматриваемых парных погребениях, равно как в одновременных, так и в разновременных, может свидетельствовать о довольно высоком их статусе, причем, существенной его разницы между возрастными группами (девочки, девушки, женщины), видимо, не существовало, по крайней мере, по анализируемым материалам этой разницы не отмечается.
Не совсем точна была М.А. Итина, когда приводила мнение В.С. Сорокина о том, что в парных одновременных захоронениях могильника Тасты- Бутак I «были похоронены преимущественно юные женщины со взрослыми мужчинами», что по ее мнению «принципиально отличает одновременные и разновременные парные погребения Тасты-Бутака I» . Но, во-первых, замечание В.С. Сорокина относится ко всем парным захоронениям — одновременным и разновременным . А, во-вторых, обратимся к материалам этого могильника. Из 13 парных, выделяется 8, в которых, либо оба усопших взрослые, либо один из них взрослый. Из этих 9 захоронений - 4 разновременных (оградки 4, 5, 30 и 43) и 4 одновременных (оградки п.2 огр.22, 38, 39, 48). В 3-х разновременных захоронениях были подхоронены мужчины, в 2-х из них — ко взрослым женщинам, в 1-м - к девушке-подростку 14-16 лет. Еще в одном разновременном захоронении была подхоронена взрослая женщина предположительно к мужчине зрелого возраста. В одновременных захоронениях, вопреки замечанию М.А. Итиной девочки-подростки находились только в 2-х захоро- нениях — в п.2 огр.22 и в огр.39. В последнем погребении девочка сопровождалась бронзовым браслетом. Кроме этого погребения, все остальные одновременные были нарушены и отсутствие украшений в 2-х из них может объясняться именно этой причиной. Таким образом, утверждение М.А. Итиной, что в одновременных погребениях из Тасты-Бутака I находились в основном девочки-подростки, не сопровожденные украшениями и основанный на этом вывод о приниженном статусе женщин из одновременных захоронений, не подтверждается. Тем более, вывод о том, что это умерщвленные рыбыни- наложницы.
Нет никаких признаков неравного статуса погребенных и в снабжении их сосудами. В это время становится практически незыблемым правило постановки сосудов вдоль верхней короткой стенки могилы. Каких-либо предпочтений при сопровождении сосудами усопших мы не наблюдаем. В подавляющем большинстве могил они установлены так, что можно отнести их лишь сразу к обоим покойным. Перечисленные выше единичные случаи предпочтений по количеству сосудов, общей эгалитарной картины не меняют.
Наиболее вероятным представляется, что истоки обряда парных захоронений поздней бронзы Южного Урала представлены в синташтинских парных захоронениях, где усопшие положены лицом друг к другу. Как справедливо заметил А.В. Епимахов довольна часта ситуация, когда в могиле кроме пары находились еще усопшие и соотношение их возраста не позволяет предполагать (реконструировать) семейные отношения (например, Каменный Амбар к.2 п.8; Синташтинский большой грунтовый могильник п.2; Синташтинский курган I п.1), кроме единичных случаев (Кривое Озеро к.10 п.6), что, по его мнению, свидетельствует о высокой семиотичности этих погребений . Однако, в синташтинской культуре представлены также захоронения пары в отдельной могиле (Синташтинский большой грунтовый могильник п.39). Такую же картину мы наблюдаем в раннеалакульское время. По предположению А.В. Епи- махова парные захоронения этого типа «могут восходить к оргиастическим ри- туалам, имеющим целью обеспечения плодородия и широко известным у народов, обладавших навыками производящего хозяйства» . По мнению этого исследователя в последующее алакульское время представления, связанные с воплощением (реализацией) этого обряда трансформируются, что отражается в появлении разновременных захоронений мужчины и женщины .
Федоровское и черкаскульско-срубно-алакульское совместные захоронения
Для одновозрастных погребенных (II а) нужно другое объяснение. Последовательное расположение костяков вплотную друг к другу наводит некоторых исследователей на мысль об имитации полового акта . Когда в подобных погребениях имеются антропологически подтвержденные разнополые пары, лежащие в теснейшей близости друг к другу, причем мужчина находится за спиной женщины , эта версия может быть принята. Но среди рассмотренных нами комплексов таких нет. Отметим, что в этих погребениях совершенно отсутствует «поза объятий», теоретически возможная, когда лежащий сзади костяк «обнимает» передний.
Погребения, в которых одновозрастные покойные лежат на одном боку, могут принадлежать, очевидно, лицам с иной степенью близости, (например, сиблингам), по данным антропологии, среди них имеются однополые, как муж- ские , так и женские " . Эти факты противоречат выводам Н.А. Рычкова о подчиненном положении женщин в эпоху бронзы, базировавшихся на факте отсутствия их совместных погребений в катакомбной, ямной и срубной культу- рах , применительно к рассматриваемой территории их можно признать не со стоятельными.
Таким образом, существует вероятность того, что среди погребешь: иных в захоронениях типа II имеются разные варианты. «мать+рес ; енок», «отец+ребенок», «сиблинги» (116), «сиблинги» (Па), то есть кровные рос дствен ники как 1-й, так и 2-й степеней родства. Таким образом, если для погребений I типа мы имеем, в целом, достаточно ясную картину, то для погребений II типа такой ясности нет. Без Сс данных генетических экспертиз все наши попытки выяснить кем приходились г-ь друг другу люди, погребенные по «срубному» II типу обречены на бескс_ »печное блуждание в вариантах гипотез об особенностях социальных и семейньгд отно шений в эпоху поздней бронзы.
Результаты источниковедческого анализа совместных погребение Дт эпохи поздней бронзы Южного Урала показывают, что круг, связанных с нимигггьс вопросов сводится к двум основным, тесно связанным между собой проблемам 1 1) Самая большая из них - почему при общей близости срубное ь—т и ала- кульской культур в алакульских древностях преобладают захоронения тг ипа I, а в срубных — типа II. 2) Каковы ситуации, в результате которых возникают совместгъ= =тые (неодиночные) погребения?
Первая проблема была выявлена в результате нашей работы, хтрибли зиться к ее решению возможно только при широком комплексном подхс ьь де. Вы явленные различия могут свидетельствовать об отличиях, как в мирово=гззренче- ской системе, так и в семейной и общественной организации. Но это -оке пер спективы следующего уровня исследований. Мы также не ставили перьъ ад собой задачи проследить генезис данной формы погребальной обрядности. Дд: умается, именно в ранних формах совместных погребений - ямных, катакомбнг-— - гх, потаповских, синташтинских можно найти ответ на этот вопрос. Теперь рассмотрим ситуации, в результате которых возникают совместные (неодиночные) погребения. Можно выделить следующие ситуации:
Единовременное наступление смерти. одноактное погребение. Единовременное наступление смерти нескольких человек в результате болезни, природных или социальных катаклизмов возможно как одномоментное, так и отдаленное во времени непродолжительным периодом - минутами, часами. При скоротечных инфекционных заболеваниях с предельно коротким инкубационным периодом, когда от момента заражения до смерти проходит 3-5 суток (чума, сибирская язва, холера), вероятность одновременной или почти одновременной (в течение одних суток) смерти членов одного коллектива, особенно близких людей, родственников, достаточно велика. Одновременная смерть нескольких человек от опасных природных явлений - наводнений, пожаров, и т.д. частое явление и теперь. При разного рода социальных коллизиях — военных набегах, массовых репрессиях — одновременная смерть многих людей обычна. Во всех этих случаях возникновение единовременных неодиночных захоронений - от двойных, до массовых (порой - многотысячных) практически неизбежно.
Неодновуеменное наступление смерти, разделенное незначительным временным пуомеоюутком, одноактное погребение. В силу разных причин одновременно захоронены могут быть индивиды, чью смерть разделяют более долговременные периоды — до нескольких суток. Причины их смерти могут быть столь же естественными — болезни, ранения, травмы. В этом случае, фактически, ситуация близка рассмотренной в п. 1, а возникшие в результате погребения ни морфологически, ни по содержанию не отличаются от совместных (неодиночных) погребений одновременно погибших.
Неодновременное наступление смерти, разделенное значительным временным промежутком, одноактное погребение. При определенных обстоятельствах одновременно могут быть захоронены индивиды, чья смерть наступила с разрывом во времени от нескольких недель до нескольких месяцев. Для эпохи бронзы Южного Приуралья таким обстоятельством является суровость зимних месяцев, когда возрастает вероятность смерти от различных болезней, а также значительно затруднен сам процесс захоронения. Думается, правы те авторы, которые допускают возможность временного сохранения тел покойных в зимние месяцы с совместным захоронением скопившихся тел весной. Вновь отметим, что в этом случае, фактически, ситуация близка рассмотренной в п.1, а возникшие в результате погребения ни морфологически, ни по содержанию не отличаются от неодиночных погребений одновременно погибших.
Неодновременное наступление смерти. уазделенное незначительным временным промежутком, неодноактное погребение. В некоторых случаях можно предполагать неодноактное захоронение индивидов, чья смерть разделена относительно небольшим периодом времени - дни, недели. Как уже отмечалось, вероятно, именно такую ситуацию мы имеем в огр.9 Байту II и огр.,4 Ново-Аккермановки, где к еще не разложившимся трупам мужчин были подхо- ронены женщины. Очевидно это ситуация достаточно редкая. Гораздо более частой была ситуация, которую мы рассмотрим ниже.
