Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Злоупотребления сторон процессуальными правами: методология проблемы
1. Злоупотребление правом как превышение пределов субъективных прав
2. Злоупотребление процессуальными правами: историке теоретический аспект
2.1. Субъективное процессуальное право, особенности егоосуществления
2.2. Недобросовестность сторон в гражданском процессе:историография вопроса
2.3. Понятие злоупотребления процессуальным правом в контексте состязательного судопроизводства
2.4. Правовая квалификация злоупотребления процессуальным правом
2.5. Последствия злоупотребления процессуальным правом 70
Глава 2. Злоупотребление процессуальным правом в российском гражданском и арбитражном процессе
1. Основы идеи недопустимости злоупотреблений процессуальными правами
2. Общая оговорка о добросовестном использовании процессуальных прав
2.1. Обязанность добросовестного осуществления процессуальных прав как основание общей оговорки
2.2. Содержание общей оговорки (условия применения) 102
2.3. Субъектный состав общей оговорки 105
2.4. Область действия и порядок применения общей оговорки 108
2.5. Санкции общей оговорки 113
3. Конкретизация общей оговорки добросовестного использования процессуальных прав в гражданском и арбитражном судопроизводстве
3.1. Злоупотребление процессом 128
3.2. Злоупотребление отдельными процессуальными правами 145
Заключение 192
Список использованных источников и литературы 196
- Понятие злоупотребления процессуальным правом в контексте состязательного судопроизводства
- Основы идеи недопустимости злоупотреблений процессуальными правами
- Содержание общей оговорки (условия применения)
- Злоупотребление процессом
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Проблема злоупотреблений сторон своими процессуальными правами стара, как и сам процесс. Однако риторический характер проблематики не снимает ее значимость с повестки дня сегодняшнего. Более того, в последнее время только усиливается потребность в защите от недобросовестной практики сторон, что можно объяснить наличием ряда факторов.
Проводимые в нашей стране реформы правосудия имеют цель обеспечить конституционные права граждан и юридических лиц на судебную защиту. В соответствии с чем необходимо создать такие предпосылки, которые позволили бы организовать эффективное судопроизводство, способное в максимальной степени достичь своей главной цели: защитить нарушенные или оспариваемые права, свободы и законные интересы.
В области гражданской юрисдикции совершенствование правосудия выстраивается на основе концепции состязательного и диспозитивного процесса, сердцевину которого образует постулат еще времен римского права: стороны - хозяева процесса. Соответственно, свобода и инициатива тяжущихся по осуществлению своих процессуальных прав имеет для цивилистического процесса определяющее значение. Развитие нормативно-правовой базы в данной сфере, прежде всего это принятие нового Арбитражного процессуального кодекса РФ (2002 г.) и Гражданского процессуального кодекса РФ (2003 г.), показывает, что законодатель стремится следовать выбранной им концепции. В частности: а) процесс возбуждается только по обращению в суд заинтересованного лица; б) стороны обладают достаточными возможностями, чтобы определить судьбу как предмета судебного спора, так и самого процесса; в) сбор и представление доказательств акцентируются главным образом на инициативе сторон. С другой стороны, положение суда, который по канонам советского гражданского процесса превалировал над положением сторон, в условиях состязательного процесса не могло не подвергнуться содержательным
изменениям. Так, суд практически исключен из сбора доказательств, свое решение суд выносит на основании представленных сторонами доказательств, при этом за редким исключением он не вправе выходить за предмет заявленных требований.
Вместе с тем воплощение состязательного процесса предполагает не только преобразование законодательства, но и создание новых качественных условий. Жизненная основа состязательности, как отмечал русский юрист Е.В. Васьковский, это участие равных, умелых, хорошо подготовленных сторон. В ряде стран процессуальное равноправие сторон достигается за счет обязательного участия профессионального представителя, на плечи которого перекладывается ответственность по ведению процесса. Отечественная модель состязательного судопроизводства не сопряжена с подобным требованием, она оставляет сторонам возможность обратиться к услугам профессионального представителя, что не всегда реализуется на практике, особенно в области гражданского судопроизводства, по причине финансовой недоступности. Более того, истинная состязательность зиждется на исторических традициях и высокой правовой культуре сторон, в силу чего процессуальное соперничество сторон не превращается в «бескомпромиссную войну». Российский состязательный процесс проходит фазу своего становления, поэтому элементы контрадикторного судопроизводства только вырабатываются и еще нуждаются в критическом осмыслении. Например, ни ГПК РФ, ни АПК РФ, по сути, не связывают стороны преклюзивным сроком на представление доказательств в суде первой инстанции.
В условиях расширения процессуальных возможностей сторон, пассивности суда, отсутствия фактического равноправия сторон и традиций состязательности складывается «благоприятная» обстановка для злоупотреблений процессуальными правами. В результате чего искажается сущность правосудия - механизм судебной защиты используется сторонами в нарушение прав и интересов других лиц, а также в противоречии с публичными интересами по организации эффективного и справедливого процесса.
Таким образом, злоупотребления процессуальными правами представляют собой серьезную проблему, стоящую на пути развития эффективной модели правосудия в сфере гражданской юрисдикции.
Степень научной разработанности темы. Проблема недобросовестности сторон обратила внимание ученых в период становления в Европе либеральной модели гражданского судопроизводства (вторая половина XIX века). Австрийский процессуалист Клейн (1875 г.) одним из первых исследовал порочную практику сторон, злоупотребляющих своими правами, на монографическом уровне1, его выводы, а также представления о проблеме других европейских процессуалистов аккумулировал Е.В. Васъковский (1915 г.) в своем предложении запретить сторонам злоупотреблять процессуальными правами, когда стороны осуществляют свои права в целях противных правильному и скорому процессу. Тем не менее русские процессуалисты, обличая недобросовестность сторон как один из пороков либерального гражданского судопроизводства, не предпринимали попыток к теоретическому анализу проблемы, ограничиваясь замечаниями по совершенствованию процессуального законодательства.
В советском гражданском процессуальном праве проблема недобросовестности сторон находилась на периферии юридической научной мысли, что можно объяснить, во-первых, доминирующей позицией суда в процессуальных отношениях, во-вторых, идеологическими установками того времени о высокой правовой культуре граждан. В то же время ряд исследователей отмечали неэффективность отдельных положений гражданского судопроизводства, которыми умело пользовались недобросовестные стороны. В работах процессуалистов рассматривались отдельные аспекты проблематики в рамках исследований более общих вопросов гражданского процесса: злоупотребления правом на иск (М.А. Гурвич)3, процессуальная ложь
(К. С. Юделъсон)4, процессуальная обязанность добросовестно пользоваться принадлежащими правами (Л.А. Ванеева)5.
Среди современных исследований обращает на себя внимание работа А.В. Юдина, который первый из отечественных процессуалистов проанализировал проблему злоупотреблений правами в гражданском судопроизводстве на монографическом уровне6.
Вместе с тем феномен недобросовестности сторон получил распространение не только в гражданском процессе, но и в родственном ему арбитражном процессе. Это свидетельствует о том, что проблема носит междисциплинарный характер и соприкасается с рядом общих вопросов организации эффективного судопроизводства в целом. Поэтому существует потребность комплексного изучения негативного поведения сторон, связанного со злоупотреблениями процессуальными правами.
Цели и задачи исследования. Основной целью исследования является комплексный анализ злоупотребления процессуальным правом с позиций его негативного влияния на функционирование цивилистического процесса и возможных средств совершенствования правового регулирования.
Достижение данной цели обусловило, в свою очередь, необходимость решения следующих задач:
1. На основе анализа общетеоретических положений дать характеристику феномена злоупотребления субъективным правом;
2. Изучить эволюцию проблемы злоупотребления процессуальным правом относительно конкретного исторического этапа становления гражданского процесса;
3. Соотнести идею злоупотребления правом с сущностью, принципами и формой современного состязательного процесса;
4. Рассмотреть состояние проблемы процессуальных злоупотреблений в современном российском гражданском и арбитражном процессе, выявить причины, способствующие этому негативному явлению;
5. Проанализировать методологические подходы к устранению злоупотреблений процессуальным правом с позиций действующего законодательства;
6. Обосновать решение проблемы процессуальных злоупотреблений на основе комплексного подхода, включающего в себя как общий запрет недобросовестного использования сторонами процессуальных прав, так и меры lex specialis, направленные на сдерживание недобросовестности сторон в конкретной области гражданского и арбитражного процесса;
7. Подготовить предложения по совершенствованию гражданского и арбитражного процессуального законодательства, связанные с темой диссертационного исследования.
Объектом исследования выступает злоупотребление процессуальным правом как феномен правовой действительности, а также общественные отношения, складывающиеся в результате недобросовестных действий сторон.
Предметом исследования являются положения законодательства как с позиций de lege lata, так и с точки зрения de lege ferenda, регулирующие процессуальные отношения на предмет противодействия злоупотреблениям сторон.
Теоретическую основу исследования составили труды отечественных ученых: М.Г Авдюкова, ММ. Агаркова, В.А. Бабакова, В.В. Бутнева, Л.А. Ванеевой, Е.В. Васьковского, М.А. Викут, А.Г. Гойхбарга, А.Х. Гольмстена, В.П. Грибанова, М.А. Гурвича, А.Г. Давтян, ИМ. Зайцева, ГА. Жилина, ВМ. Жуйкова, О.С. Иоффе, А.Г. Коваленко, А. Курбатова, СВ. Курылева, Н.С. Малеина, КИ. Малышева, ММ. Михайлова, ЭМ. Мурадъян, И.Б. Новицкого, ГЛ. Осокиной, ИВ. Решетниковой, А.А. Ференс-Сороцкого, ДА. Фурсова, А.В. Цихоцкого, Н.А. Чечиной, ДМ. Чечота, М.С, Шакарян, К.С. Юдельсоиа, А.В. Юдина, В.В. Яркова и других. В диссертации
использовались труды ряда зарубежных ученых: A. Barak, Н. Schack, G. Baumgartel, F. Ваш, Н-Р. Haferkamp, К. Hellwig, F. von Hippel, M. Taruffo, A. Wach, W. Zeiss и других.
Методологическую основу диссертационного исследования составляет система философских знаний, определяющих основные требования к научным концепциям, к сущности и сфере применения различных методов познания. Методология диссертационного исследования состоит в применении диалектико-материалистического подхода метода научного познания, анализа, синтеза, логического метода и метода системного подхода к объекту изучения, а также в применении частно-научных методов: сравнительного правоведения, историко-правового, формально-логического, системно-логического методов толкования права.
Эмпирической базой исследования выступает гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство Российской Федерации, судебные акты (в том числе акты КС РФ, ВС РФ, ВАС РФ и др.), а также обобщения правоприменительной практики ВС РФ, ВАС РФ.
Научная новизна исследования определяется прежде всего темой диссертации, которая является первой в научной литературе, посвященной изучению злоупотребления сторон процессуальными правами в гражданском и арбитражном судопроизводстве, представляющий собой многоаспектное исследование данного негативного явления правового бытия, включая анализ законодательства, судебной практики и теории гражданского процессуального права в их неразрывной связи.
О новизне исследования свидетельствует и ряд положений, выносимых на защиту:
1. В условиях состязательного процесса, утвердившегося в качестве наиболее эффективной формы гражданского и арбитражного судопроизводства, становится актуальной проблема злоупотреблений сторон своими процессуальными правами. Конструкция злоупотребления правом имеет в своей основе оценку поведения управомоченного с точки зрения не только
формальных предписаний закона, но и с позиций дополнительных критериев, образующих пределы права. В отношении субъективного процессуального права такими пределами выступают цель процесса в правильном и скором разрешении дела, равноправие сторон, а также справедливый баланс встречных интересов сторон. Таким образом, злоупотребление процессуальным правом есть недопустимое осуществление права, которое обращено против правильного, своевременного рассмотрения и разрешения дела, равноправия сторон либо ведет к крайне несправедливым результатам для противной стороны.
2. Квалификация злоупотребления процессуальным правом в качестве одного из видов неправомерного поведения базируется на плюрализме оценок. С одной стороны, злоупотребление процессуальным правом представляет собой неправомерное поведение управомоченного лица, связанное с превышением пределов своего права. С другой стороны, не исключается, что некоторые виды недобросовестного осуществления процессуального права на уровне закона возводятся в ранг правонарушения.
3. Плюрализм квалификации злоупотребления процессуальным правом позволяет говорить о различных правовых последствиях. Общее следствие совершения злоупотребления процессуальным правом заключается в том, что управомоченному отказывается в удовлетворении его притязаний. Одновременно с этим в законодательстве могут предусматриваться специальные меры ответственности за совершение таких правонарушений, как злоупотребление процессуальным правом.
4. В российском цивилистическом процессе идея недопустимости злоупотреблений процессуальными правами находит основание в общей оговорке о добросовестном использовании лицами, участвующими в деле, своих процессуальных прав (ч. 2 ст. 41 АПК, абз. 2 п. 1 ст. 35 ГПК). Общая оговорка самостоятельно участвует в правовом регулировании в качестве запрета злоупотребления процессуальными правами, согласно которому использование процессуального права, обращенного против правильного и своевременного
рассмотрения и разрешения судебного дела, равноправия сторон либо крайне несправедливым образом нарушающего интересы встречной стороны, признается судом недопустимым.
5. Санкции, установленные процессуальным законом в виде компенсации за потерю времени (п. 3 ст. 150, ст. 99 ГПК), и отнесение судебных расходов (ч. 2 ст. 111 АПК) в контексте эффективного правового регулирования следует признать малоэффективными. Нельзя согласиться с выводами судов о том, что злоупотребление процессуальным правом дает основание для взыскания штрафа за неуважение к суду. Вместе с тем не исключается обсуждение вопроса о введении в качестве карательной меры в арбитражный и гражданский процесс штрафа за злоупотребление процессуальным правом, выразившееся в недобросовестном осуществлении процессуального права, направленного против правильного и своевременного рассмотрения и разрешения судебного дела.
6. Конкретизация общей оговорки свидетельствует о разной амплитуде ее действия в зависимости от характера процессуального права, лежащего в основе недобросовестных действий сторон, и возможности судебного контроля.
7. Общая оговорка находит ограниченное применение в отношении злоупотребления правом на обращение за судебной защитой (права на процесс), когда процесс инициируется с иной целью, чем защита нарушенного права или интереса. В обращении в суд, равно как и в рассмотрении дела, не может быть отказано со ссылкой на злоупотребление правом, иное означало бы недопустимый отказ в правосудии. Правовые последствия злоупотребления правом на обращение в суд могут иметь только процессуальный характер. Единственным таким следствием является взыскание судебных расходов с лица, заведомо заявившего необоснованный иск, даже если оно освобождено от их уплаты.
8. Наряду со злоупотреблением процессом следует различать неосновательное обращение в суд (заявление иска без повода). Целесообразно в гражданско-процессуальном и арбитражно-процессуальном законодательстве
развить положения об ответственности, отраженные в процессуальном законодательстве (ч. 1 ст. 111 АПК), за безосновательное использование средств судебной защиты. Ответственность выражается в отнесении на заявителя иска всех судебных расходов, если противная сторона докажет отсутствие повода для обращения и незамедлительно признает исковые требования.
9. Функционирование общей оговорки предполагает ее конкретизацию на уровне процессуального закона. Можно констатировать, что действующее процессуальное законодательство испытывает дефицит положений lex specialis, призванных сдерживать недобросовестность сторон. Усугубляющим фактором является отсутствие единой для гражданского и арбитражного судопроизводства тенденции по усилению дисциплины сторон за счет строго регламентированной процедуры обмена состязательными бумагами.
10. В области доказывания меры lex specilais могут найти воплощения в такой процессуальной обязанности сторон, как обязанность своевременного предоставления средств доказывания, согласно которой стороны должны раскрыть доказательства в рамках установленного судом преклюзивного срока, а также все иные последующие доказательства представлять заблаговременно, как это требует добросовестное ведение процесса.
11. Предложения ввести в процессуальное законодательство обязанность сторон давать свои объяснения объективно и в полном объеме (обязанность правды) в отрыве от рассмотрения вопроса о формах контроля суда и об эффективных санкциях лишены практического значения. Сама по себе обязанность правды не способна создать для объяснений сторон правовой режим, идентичный режиму дачи свидетельских показаний.
Научная и практическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что теоретические выводы, сделанные в настоящей работе, развивают и дополняют положения науки гражданского и арбитражного процессуального права, касающиеся вопросов пределов осуществления процессуальных прав, в том числе права на иск, применения оценочных категорий в процессуальном праве и степени судебного усмотрения,
процессуальной дисциплины сторон, эффективности мер противодействия процессуальным злоупотреблениям и др. Отдельные выводы и предложения могут использоваться в целях дальнейшего совершенствования отечественного гражданского и процессуального законодательства, подготовки документов в области международного сотрудничества по вопросам гражданского процесса. Результаты проведенного сравнительно-правового анализа законодательства и судебной практики могут использоваться для преподавания ряда юридических дисциплин: гражданский и арбитражный процесс, международный гражданский процесс в высших учебных заведениях.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена в секторе гражданского права и процесса Института философии и права Сибирского отделения РАН, где проведено ее рецензирование и обсуждение. Основные положения диссертации были апробированы диссертантом в публикациях статей и тезисов докладов; в ходе научных дискуссий по теме исследования на конференциях и семинарах: всероссийских научно-практических конференциях «Государство, право, образование» (Новосибирск, 2002), «Правовые проблемы укрепления российской государственности» (Томск, 2003, 2005); региональных семинарах молодых ученых-правоведов «Современные проблемы гражданского права и процесса» (Новосибирск, 2003, 2004). По некоторым аспектам проблематики было проведено сравнительно-правовое исследование в рамках научной стажировки в Институте немецкого и зарубежного гражданского процесса Университета г. Фрайбург (Германия) при поддержке Германской службы академических обменов (DAAD).
Структура диссертации обусловлена целью исследования и состоит из введения, двух глав, объединяющих пять параграфов, заключения и библиографического списка использованных источников.
Понятие злоупотребления процессуальным правом в контексте состязательного судопроизводства
В начале прошлого века идея недопустимости процессуальных злоупотреблений стала получать все более ощутимую теоретическую подпитку. Рассуждения, приводившиеся столетие назад, затрагивали краеугольные вопросы организации судебной защиты - ее сущность и принципы, поэтому и на сегодняшний день они не потеряли своего значения.
Как уже говорилось, признание идеи злоупотребления правом означает возможность для оценки действий управомоченного с позиций дополнительных критериев, с помощью которых достигается сбалансированное правовое регулирование. Переход к состязательному процессу ознаменовал собой явление новых, более эффективных правовых форм. Но вместо произвола чиновников и судей замаячила опасность узурпации процесса недобросовестными сторонами, что потребовало осмысления диалектической взаимосвязи сущности гражданского процесса и свободы сторон в попытке обозначить пределы осуществления процессуальных прав. В начале становления либерального судопроизводства господствовало утвердившееся мнение, что сущность состязательного процесса определяется спором о праве гражданском. Если на рассмотрение суда выносится частный спор, суд должен неукоснительно соблюдать личную автономию тяжущихся. Словно, исполняя роль рефери в теннисном матче, суд следит за состязанием сторон, и по его итогам выносит решение. Следовательно, по словам А.Х. Голъмстена, момент принуждения в гражданском процессе исключается, поскольку у сторон не может быть никаких обязанностей, а только права. Но в дальнейшем эта позиция была поставлена под сомнение. Немецкий процессуалист Бюлов в своей работе «Prozesseinredungen und Prozessvoraussetzungen» говорил о следующем: «Несомненно, государственная власть не имеет непосредственного интереса в осуществлении правосудия, но, предлагая себя в услуги по осуществлению этих прав, государственная власть преследует свой личный, высокий интерес публично-правовой природы» . Мысль Бюлова была поддержана и российскими правоведами . Публичный интерес в осуществлении правосудия усматривался в правильном разрешении гражданских споров на основании установленной судом материальной правды. Изречение известного немецкого процессуалиста Ваха о том, что установление материальной правды не есть цель гражданского процесса, а является только его случайным результатом90, находилось в диссонансе с набиравшими силу в начале XX века воззрениями о социальном значении гражданского судопроизводства. Их общий смысл концентрировался в высказывании австрийского юриста Фирхауса: «Процесс должен быть построен так, чтобы он, независимо от охранения существующего права, имел характер учреждения, направленного к улучшению народного 51 благоустройства»91. Клейн, один из творцов австрийского Устава гражданского судопроизводства, предложил рассматривать гражданский процесс как «незаменимое государственное учреждение общественного блага», оказывающее «социальную помощь». Цель процесса, таким образом, есть установление материального права, к этому стремится судья, используя всю необходимую для этого власть . Исходя из этого, по мысли Клейна, любое использование процессуального права во вред социальной функции судопроизводства не может получить признания и защиты. Взгляды Клейна получили резонанс в учении немецкого процессуалиста Геллвига о процессуальных обязанностях сторон93. Государство стремится оградить произвол самозащиты и предоставляет гражданам цивилизованный способ разрешения частных споров путем судебного разбирательства. В равной степени государство не может допустить частный произвол в действиях сторон, тем более если он основан на осуществлении процессуального права. Например, заявлять заведомо необоснованные требования, отводы судьям с целью затянуть разбирательство. Пределы процессуальных прав сконцентрированы в самой сути гражданского процесса: «Гражданский процесс не менее чем уголовный - государственное установление, цель которого охрана права (...), существуют подлинные обязанности там, где право налагает на сторону обязанность действия или воздержания не в ее собственных интересах, а в интересах достижения цели процесса, осуществления правосудия»94. Суд, чья деятельность инициируется сторонами и во многом определяется ими, является при этом органом стоящей над сторонами публичной власти. Конечная задача суда - это определение прав тяжущихся, и он не может потакать злоупотреблениям сторон, стремящихся исказить устанавливаемый судом результат. Доведенный до 52 крайних пределов состязательный процесс, когда суд становится не орудием правды, а оружием в руках более изворотливой стороны, есть не меньшее зло, чем идеальная модель Клейна. Таким образом, судья обязан пресекать действия, направленные во вред правосудию. Частные нормы процессуального закона, сдерживающие недобросовестность сторон, по мысли Геллвига, есть не случайные, разрозненные постановления, а являются выражением общей идеи правды и справедливости. Соглашаясь с Геллвигом, что достижение материальной правды должно быть обеспечено судом, Е.В. Васъковский рассматривает вопрос о злоупотреблении процессуальном правом в плоскости задач процесса95. Процессуальная деятельность, по его мнению, направлена на конкретизацию норм права к частным случаям жизни. Следовательно, в суде проверяется правомерность и обоснованность предъявляемых требований (или возражений). Если в следственном процессе проверка целиком относится к компетенции суда, то при состязательном начале считается более целесообразным предоставить «широкий простор самодеятельности тяжущихся, чтобы лучше обеспечить раскрытие материальной правды»96. «Отсюда видно, что процессуальные права даны законом тяжущимся для содействия суду при рассмотрении дел, для содействия их правильному разрешению, и что каждый раз, когда тяжущийся совершает какое-либо процессуальное действие не с этой целью, а для достижения каких-либо посторонних целей (для введения судей в заблуждение, для проволочки дела, для причинений затруднений противнику), он выходит за пределы действительного содержания права, говоря иначе, злоупотребляет им. Таким образом, - делает вывод Е.В. Васъковский, - под злоупотреблением процессуальными правами следует понимать осуществление их тяжущимися для достижения целей, несогласных с целью процесса - правильным и скорым 53 разрешением дела» . Подобные действия получили также обозначение как недобросовестность сторон98.
Основы идеи недопустимости злоупотреблений процессуальными правами
Злоупотребление процессуальным правом предполагает наличие базиса соответствующих критериев, которые образуют пределы процессуального права. Из приведенного теоретического анализа следует, что основанием таких пределов служат цель гражданского процесса в правильном и скором судебном разбирательстве, а также справедливый баланс встречных интересов сторон. Поэтому дальнейшему рассмотрению подлежит вопрос о прописке указанных критериев в российском гражданском и арбитражном процессуальном праве.
Характерной чертой развития отечественного гражданского процесса является то, что за минувшее столетие его идеологическая основа не раз менялась. Каноны либерального судопроизводства, взятые за основу составителями УГС, в условиях социалистического права сделались достоянием прошлого. Советский гражданский процесс исходил из иного постулата, а именно: «превалирование общественных интересов над частными»1. С таких позиций вывод, сделанный МЛ. Гурвичем, что при осуществлении правосудия суд выполняет свою обязанность перед государством, а не перед сторонами2, кажется вполне закономерным. Соответственно, определяя цели гражданского судопроизводства, ГПК РСФСР 1964 г. поставил на первое место защиту общественного строя (ст. 2). Потребность в первостепенной защите публичного интереса априори предполагала такую конструкцию гражданского процесса, где ведущая роль отводилась суду. На суд возлагалась задача установить объективную истину по делу, не ограничиваясь представленными сторонами материалами и объяснениями (ст. 14 ГПК РСФСР). В этом плане, как верно отмечает И.В. Решетникова, «государственно-правовой подход к сущности гражданского процесса, отодвигая простого гражданина с его болью и нарушенными правами, определяет другие приоритеты: интересы государства, объективное право, установление истины по гражданскому делу»3.
Гражданский процесс современной России отражает реалии нового правового пространства, в котором воплотились изменения общественно-экономического строя страны, произошедшие за последние пятнадцать лет. В основании гражданского процесса заложена идея сочетания публичного и частного начала. С одной стороны, гражданский процесс предполагает осуществление судами правосудия, что является публичной деятельностью, выполняемой органом государственной власти. С помощью правосудия государство обеспечивает восстановление законности и правопорядка, следовательно, оно заинтересовано в надлежащем судопроизводстве. С другой стороны, судебная деятельность не является самоцелью, а служит защите нарушенного субъективного права и интереса. Как считает Т.В. Сахнова, в этом проявляется социальное назначение правосудия по гражданским делам4. Но именно частное начало гражданского судопроизводства рассматривается как приоритетное: «Право публичное исходит из интересов права частного, и интересов его обеспечения»5. Это выражается и в подходе законодателя, взявшего за основу модель состязательного процесса (ст. 13 ГПК), соответственно, отечественному процессу присущ постулат состязательности «стороны - хозяева процесса»: а) возбуждение, продолжение, изменение и прекращение процесса ставятся, по общему правилу, в зависимость от воли сторон, которая ограничивается судом лишь в редких и исключительных случаях (ст.ст. 5, 39, 320, 336, 376, 394 ГПК); б) за сторонами закрепляется инициатива в собирании и представлении доказательств (ст.ст. 12, 56, 57 ГПК); в) суд не выходит за пределы требований, заявленных сторонами, за исключением установленных федеральным законом (п. 3 ст. 196 ГПК).
Аналогичные положения восприняты и арбитражным законодательством. В развитии арбитражно-процессуальных отношений также делается акцент на инициативу сторон, которая больше не ставится в зависимость от задач суда по раскрытию действительных обстоятельств дела. Например, неявка сторон в судебное заседание не препятствует рассмотрению дела в их отсутствие (ч. 3 ст. 156 АПК); по основаниям закона стороны могут избрать рассмотрение дела в порядке упрощенного производства (ст.ст. 226-229 АПК). В силу декларированной состязательности (ст. 9 АПК) предлагается исходить из принципа формальной (юридической) истины, согласно которому арбитражный суд разрешает подведомственные дела в пределах предоставленных сторонами доказательств6.
Таким образом, современное гражданское и арбитражное процессуальное законодательство выражено в духе либерального состязательного процесса, в котором определяющее значение отводится активности самих сторон. Свобода сторон проявляется, в первую очередь, в беспрепятственном осуществлении процессуальных прав, что предполагает минимальный уровень судебного контроля. Данный лейтмотив делает вновь актуальной мысль А.Х. Гольмстепа об изгнании из гражданского процесса элементов принуждения. Стремление законодателя к совершенствованию средств судебной защиты, которое имеет место в последнее десятилетие, должно только приветствоваться. Не вызывает сомнений, что в условиях правового демократического государства предложенная состязательная модель гражданского судопроизводства является наиболее эффективным средством судебной защиты субъективных прав и законных интересов. Вместе с тем забвение публичной составляющей в российском гражданском процессе и абсолютизация частных начал может привести, как верно отметила М.А. Викут, к такой крайности, когда судебная власть окажется не реальной властью, а декларацией7. В немалой степени это усугубляется отсутствием в современной России культуры состязательного производства. Глубоко права Э.М. Мурадьяп, говоря, что «в процессе с участием хотя бы одной недобросовестной стороны диспозитивность не сработает, не обеспечит должного объективного решения» . По ее мнению, реализация идеи гармоничного правосудия предполагает, во-первых, добросовестность сторон, их способность действовать разумно и рационально, во-вторых, понимание каждой из сторон пределов осуществления частных прав. В противном случае диспозитивного и состязательного правосудия не получится: «Диспозитивные права реализуемы только на условиях взаимного уважения личности, прав и интересов, соблюдения норм регулятивного и процессуального права»9. Сегодня вновь можно обратиться к высказыванию русского процессуалиста В.А. Рязоновского, отмечавшего, что при организации процесса должны .быть приняты во внимание не только интересы отдельных лиц и свойства принадлежащих им гражданских прав, но и интересы правопорядка, интересы публичные10. На необходимость гармонизации личных и общественных начал в формировании гражданского судопроизводства указывается и в современной литературе11.
Содержание общей оговорки (условия применения)
Проблематика общей оговорки как правовой нормы оценочного характера заключается в неопределенности ее содержания, подлежащего конкретизации в процессе применения. Данное нами определение злоупотребления процессуальным правом обуславливает действие общей оговорки. В соответствии с чем недопустимым будет считаться такое осуществление процессуального права, которое направлено против правильного и своевременного рассмотрения и разрешения судебного дела, равноправия сторон либо крайне несправедливым образом нарушает интересы встречной стороны.
Таким образом, речь идет о двух видах недобросовестных действий. Первое - это когда лицо осознанно использует свое право вопреки целям правосудия либо процессуальному равноправию сторон. Второе - это объективно несправедливое осуществление права, нарушающее интересы другой стороны. В отечественной доктрине злоупотребление процессуальным правом трактуется преимущественно в первом значении. Определение, сформулированное Е.В. Васъковским, не претерпело существенных изменений56.
В комментариях к новеллам АПК также говорится о злоупотреблении процессуальным правом как о его осуществлении вопреки назначению57. При этом отмечается, что назначение процессуальных прав следует определять исходя из задач арбитражного судопроизводства (ст. 2 АПК)58. В целом во внимание принимаются две посылки. Во-первых, осуществление процессуального права идет вразрез с задачами процесса: правильно и своевременно рассмотреть и разрешить подведомственное дело. Во-вторых, как полагает большинство авторов, злоупотребление процессуальным правом состоит в намеренном (умышленном) использовании лицом правомочий в противоречии с их назначением . Действительно, потребность в сочетании публичного и частного начал предполагает надлежащий ход судопроизводства, в условиях которого достижение цели процесса - защита нарушенных прав и законных интересов - обеспечивалось бы в максимальной степени. Соответственно с этим на суд возлагаются определенные задачи, выполнение которых гарантировало бы надлежащее судопроизводство. Если осуществление процессуальных прав вызвано намерением воспрепятствовать выполнению задач судопроизводства, тем самым удалить процесс от поставленной цели, суд имеет право отказать управомоченному в удовлетворении его притязаний.
Как обязательное условие следует рассматривать наличие вины в действиях лица, злоупотребляющего правом. Форма вины при злоупотреблении правом подлежит дифференциации в зависимости от сформулированных в правой норме субъективных признаков противоправного поведения. Но поскольку общая оговорка не содержит четко сформулированной гипотезы, субъективные элементы надлежит интерпретировать более строго - в форме намеренных действий. Правоприменителю, ссылающемуся на злоупотребление правом, надлежит доказать соответствующее намерение в поведении правообладателя. Достаточно обосновать, что управомоченному известно о характере своих действий и их последствиях, не требуется доказательств, что у него имелась точная юридическая оценка своих действий60. Об этом можно говорить на основании обстоятельств конкретного дела. Так, ФАС Западно-Сибирского округа признал правомерными действия суда первой инстанции, который усмотрел, что неоднократное заявление представителем ответчика немотивированных ходатайств об отводе судьи является злоупотреблением процессуальным правом (ч. 2 ст. 41 АПК), свидетельствующим о намерении затянуть разбирательство по делу61.
Злоупотребление процессуальным правом в смысле грубого нарушения управомоченным лицом прав и интересов встречной стороны вызвано вовлечением начал справедливости в регулирование процессуальных отношений. В частности, определяя злоупотребление процессуальным правом, Н.А. Шебанова говорит о противопоставлении интересов одной из сторон, участвующих в процессе, справедливому и объективному отправлению правосудия . Как было сказано, мотивы справедливости в российском гражданском (арбитражном) процессуальном праве выражены прежде всего в процессуальном равноправии сторон. В этой связи недобросовестным будет считаться такое осуществление процессуального права, которое направлено на создание не причитающихся по закону преимуществ либо объективно ставящее стороны в крайне неравное положение. Следовательно, права и интересы встречной стороны могут нарушаться как умышленным образом, так и объективно несправедливым осуществлением права. Вторая часть вышеприведенного вывода ведет к признанию лакун законодательства, которые являются причинами дисбалансированности правового регулирования, что в свою очередь ведет к несправедливым результатам осуществления ряда процессуальных прав. Об этом прямо говорится в постановлении Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2002 г. Так, суд не должен принимать меры к обеспечению иска по заявленному прокурором ходатайству, если не имеется согласие истца. «Иное позволяло бы истцу уклоняться от возмещения убытков ответчику по формальным основаниям, в то время как его действительная воля на принятие мер по обеспечению иска была бы реализована через процессуальные действия прокурора, обратившегося в суд с заявлением о возбуждении гражданского дела в защиту интересов истца. Тем самым создавалась бы возможность злоупотребления правом на судебную защиту, что, по смыслу статей 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 46 (часть 1) и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, недопустимо»63. Приведенное решение Конституционного Суда РФ демонстрирует, что осуществление процессуального права, которое несправедливым образом ущемляет права и интересы другой стороны, не может считаться допустимым. В данном случае речь идет не о намеренных действиях, препятствующих правильному, своевременному рассмотрению и разрешению дела, а о дисбалансе в правовом положении участвующих в деле лиц. Следовательно, в трактовке злоупотребления правом суд обращается не к намерениям управомоченного, а к объективному состоянию, когда действия управомоченного повлекут за собой несоразмерное нарушение прав и интересов других лиц.
Злоупотребление процессом
Злоупотребление процессом имеет своим содержанием недобросовестное осуществление лицом права на обращение за судебной защитой. Применительно к гражданскому и арбитражному процессу право на обращение за судебной защитой охватывает все виды судопроизводства, включая в себя наряду с правом на иск также заявления по делам особого производства, заявления по делам, возникающим из публичных отношений и др.91. Право обратиться за судебной защитой непосредственно закреплено в Конституции РФ (ч. 1 ст. 46), тем самым является неотъемлемым элементом права на судебную защиту. В то же время конституционный статус права обратиться за судебной защитой не исключает постановку вопроса о недопустимости злоупотребления этим правом. Зарубежными процессуалистами отмечается, что, несмотря на фундаментальный характер права на судебную защиту, гражданский процесс как система правовых норм, ориентированная на достижение определенной цели, не может считаться с крайне недопустимым и неосновательным обращением в суд92. Исходя из этого, ставится вопрос, насколько допустимо обращение за судебной защитой (инициировать процесс), если в действиях управомоченного лица присутствует недобросовестность.
В отечественной процессуальной доктрине проблема злоупотребления правом на обращение в суд (правом инициировать процесс) рассматривается, прежде всего, относительно недобросовестного использования права на иск. Согласно утвердившемуся мнению право на иск следует понимать в процессуальном и в материальном смыслах. Под правом на иск в процессуальном смысле понимается право на предъявление иска, то есть право на обращение к суду с требованиями о защите. В материальном смысле право на иск означает право на удовлетворение иска, то есть получение судебной защиты . Соответственно, поставленный вопрос можно конкретизировать следующим образом: насколько допустим отказ в рассмотрении иска по причине недобросовестности действий заявителя? Так, МЛ. Гурвич к злоупотреблению правом на предъявление иска относил все те случаи, когда поведение должника не дает повода для предъявления иска94. В рамках рассматриваемой проблематики следует различать две формы недобросовестного поведения истца (заявителя): собственно злоупотребление правом на предъявление иска (обращение в суд) и безосновательное предъявление иска (обращение в суд).
В первом случае речь идет о предъявлении иска (обращение в суд) с иной целью, чем защита нарушенного права и интереса. Например, обращение с заведомо неосновательными требованиями. Лицо, добросовестно заблуждающееся, что оно путем иска добивается защиты своего права, не может рассматриваться как злоупотребляющее правом на предъявление иска. Но, если лицо, предъявляющее неосновательный иск, знает, что на заявленные им требования оно не имеет права притязать, то цель обращения в суд добиться неправосудного решения путем искажения истинных обстоятельств дела. Так, истец предъявляет требования о возврате долга по договору займа, зная, что ответчиком утеряна долговая расписка. В подобных случаях процессуальное право заведомо осуществляется в противоречии с целью гражданского (арбитражного) процесса, поэтому появляется основание говорить о злоупотреблении правом на обращение в суд.
Использование механизма судебной защиты в противоречии с его назначением может иметь место и тогда, когда истец (заявитель) пытается с помощью судебных процедур недобросовестным образом воздействовать на другого субъекта материально-правовых отношений. Так, в практике отечественного корпоративного права получили распространение ситуации, когда акционеры, а также иные лица, используя предоставленные правомочия, предъявляли иски к обществу, преследуя фактически цель заблокировать его деятельность. В качестве примера можно привести получившее общественный резонанс дело о ликвидации ЗАО «МНВК» по заявлению НПФ "Лукойл-Гарант"95. Истец, являясь акционером ЗАО «МНВК», воспользовался действующим на момент судебного спора правом потребовать ликвидации общества в судебном порядке, если по окончании второго и каждого последующего финансового года в соответствии с годовым бухгалтерским балансом, предложенным для утверждения акционерам общества, или результатами аудиторской проверки стоимость чистых активов общества оказывается меньше величины минимального уставного капитала (п. 5 ст. 35 ФЗ «Об акционерных обществах», в старой ред.). Заявление было удовлетворено Арбитражным судом г. Москвы, обжалование решения прошло апелляционную и кассационную инстанции, по результатам рассмотрения кассационной жалобы Федеральный арбитражный суд Московского округа указанные судебные акты отменил, дело передал на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Однако Президиум ВАС РФ отменил постановление кассационного суда и оставил в силе акты первой и апелляционной инстанций. Стоит согласиться с высказанными критическими замечаниями в адрес судебных органов, которые при анализе обстоятельств дела не усмотрели недобросовестного использования истцом явного пробела законодательства, позволявшего отдельным акционерам инициировать в судебном порядке ликвидацию общества.
Другой пример можно взять из богатой практики недобросовестных судебных споров миноритарных акционеров96. Так, по иску ЗАО "Современная юридическая тактика" к ОАО "Воскресенскцемент" о признании недействительным решения годового собрания акционеров
ОАО "Воскресенскцемент" и ликвидации ответчика Федеральный арбитражный суд Московского округа установил факт злоупотребления истцом предоставленным ему правом. По мнению суда, соотношение прав истца как миноритарного акционера с его же действиями дает основание квалифицировать их как подпадающие под признаки ст. 10 ГК РФ, характерные для случаев злоупотребления правами. Истец злоупотребил формальным правом миноритарного акционера обратиться в арбитражный суд с требованием о ликвидации общества, так как он 21 сентября 2001 г. приобрел 26 акций ответчика, что составляет около 0,01 % уставного капитала общества, 26 сентября 2001 г. получил выписку из реестра и сразу же обратился в суд с иском. Между тем, согласно ст. 10 ГК не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. На основании этого истцу в удовлетворении кассационной жалобы было отказано97.
