Содержание к диссертации
Введение
Глаза I ."Политическая теология" как социально-религиозное явление 14-52
1. Социальная обусловленность различных направлений "политической теологии" современным этапом кризиса капитализма 14
2. Концепции "политической теологии" как способ религиозной интерпретации социальной практики 22
3. Образ "Христа - политического лидера" в концепциях "политической теологии" 32
4. Истоки, направления и методы "радикально-политического теологизированияї 41
Глава II. Социально-политические доктрины радикального богословия и теория марксизма 53-87
1 "Политическая теология" в поисках стратегии социального обновления. (Критика либерально-буржуазных версий политического евангелизма) 54
2, Несостоятельность попыток синтеза положений теории марксизма и!,политической теологии" в концепции Мигуэза-Бонино 66
3. Критический анализ теологических приемов христианизации марксизма в концепции Апьфредо Фиерро...76
Глава III. Специфические модели;. "политического богословия". в США 88-128
1. "Теология женского освобождения" - религиозно-феминистская интерпретация христианского вероучения 88
2. "Черная теология" - религиозно-радикальная теория "негритянского освобождения" 107
Глава IV. "Политическая теология" - выражение кризиса религиозного модернизма 129-153
1. Саморазрушение христианства в политизированных концепциях радикального богословия 129
2. Дифференциация социально-политических позиций в рамках религиозного модернизма 141
Заключение 154-160
- Концепции "политической теологии" как способ религиозной интерпретации социальной практики
- Образ "Христа - политического лидера" в концепциях "политической теологии"
- Несостоятельность попыток синтеза положений теории марксизма и!,политической теологии" в концепции Мигуэза-Бонино
- "Черная теология" - религиозно-радикальная теория "негритянского освобождения"
Введение к работе
Актуальность темы
Неотъемлемой частью современной стадии общего кризиса капитализма является всесторонний и глубокий кризис буржуазной идеологии, неизбежно затрагивающий и такой важный компонент как религиозное мировоззрение. Однако сохранение социальных и классовых основ существования религии в условиях антогонистического общества придает втощ процессу противоречивый характер. Объективный процесс секуляризации, характерный для буржуазного общества, не
влечет за собой автоматической ликвидации самого феномена религии, ибо капиталистический строй с необходимостью порождает и воспроизводит религиозную фо$щ общественного сознания.
К особенностям современного состояния религии следует отнести становящиеся все более заметными модернизационные преобразования, направленные на камуфляж ее роли и функций в обществе, попытки создания религиозного обоснования и интерпретации объективных революционно-исторических процессов изменения существующих при капитализме социальных условий и отношений. Обращение к конкретной социальной действительности становится отправной точкой переориентации теологии, позволяющей ей дать нетрадиционные трактовки целого ряда религиозных проблем. В целях отыскания наиболее эффективных способов влияния религии на "умы и сердца" людей современные богословы вынуждены чутко прислушиваться к "пульсу" и настроениям нынешней эпохи, гибко реагировать на духовные запросы и чаяния представителей различных социальных слоев, превращая их в конкретного адресата своих теологических построений.
60-е - 70-е годы XX века оказались для ведущих капиталистических стран "декадой конфронтации как в церкви, так и в обществе". Пессимизм апокалипсических прогнозов и перспектив вынуждает многих
протестантских и католических теологов и клерикалов сделать решительный и в известной мере рискованный шаг - начать поиск своих сторонников вне традиционно-ориентированной официальной церкви. Все более интенсивными становятся разработки новой идейно-теоретической платформы, способной максимально приблизить модернизированную религиозную доктрину к наиболее острым общественным проблемам. Весьма эффективным приемом для создания подобного "нового подхода" оказывается обращение к политике, как сфере, аккумулирущей узловые социальные проблемы, конфликты и противоречия. Именно эти обстоятельства и обусловили появление на рубеже 70-х годов новых, специфических форм радикальной теологии - "политизированного" христианства. Процесс политизации религиозной идеологии в данном случае характеризует, с одной стороны, непосредственное "вплетение" различных политических категорий, положений и программ в теологические построения и доктрины, а с другой - интенсивные попытки интегрировать религиозно интерпретированные формы социально-политической активности в богословские концепции и теории - т.е. развернутый поиск точек возможного приложения теологических учений в сфере социальной деятельности и политики. Это социо-религиозное явление нашло свое выражение в возникновении целого ряда своеобразных межконфессиональных теологии, ставших знаменательным фактом современной религиозной жизни.
Политизация религиозной идеологии в условиях обострения кризиса капитализма - процесс чрезвычайно сложный и противоречивый. Наряду со всевозможными версиями откровенного клерикального антикоммунизма все более широкое распространение получают различные религиозно-политические концепции и теории "левой" ориентации, объявлящие своей непосредственной задачей осуществление теологи-
ческой "критической рефлексии" буржуазного социального порядка.
Наиболее характерно эти тенденции представлены в различных концепциях "политической теологии", объявляющих о своем противоборстве "репрессивным общественным структурам" и тем самым претендующих на то, чтобы стать новым "революционизирующим ферментом" преобразовательных социальных процессов современной эпохи. Всех представителей "политической теологии", независимо от конфессиональной принадлежности или своеобразия предлагаемых богословских построений, объединяет стремление максимально приблизить традиционное вероучение к насущным проблемам и противоречиям социальной действительности посредством его практически-политической интерпретации и признание активных политических действий адекватным средством исполнения миссии "христианского служения" и божественного "завета освобождения".
Псевдореволюционный характер подобных концепций зачастую маскируется привлечением марксистской терминологии, признанием марксизма "полезным инструментарием социального анализа", либо даже разработкой "принципиально новой"-"историко-материалистической теологии", якобы "снимающей" противоречия материализма и религии. В связи с этим представляется актуальным предпринять критическое исследование идейно-теоретической сущности и социальной роли различных направлений и версий политического теологизирования; показать несостоятельность, непоследовательность и утопичность программ религиозного "одухотворения" современных социально-политических процессов; выявить тщетность усилий современных богословов и клерикалов, направленных на спасение христианства посредством "перевода его в политическое измерение"; дать развернутую критику несостоятельности попыток синтеза "реконструированного" марксизма
и религиозно-политических доктрин и концепций.
Необходимо отметить, что исследование данных процессов трансформации христианства не является отвлеченной, познавательной "самоцелью". Их анализ должен рассматриваться в более широком контексте обострения идеологической борьбы и задач дальнейшей разработки путей конкретного и действенного противостояния разновидностям буржуазной и религиозной идеологии, именно на это нацеливают советских обществоведов решения партии. Так, на июньском (1983 г.) Пленуме ЦК КПСС, посвященном актуальним вопросам идеологической и массово-политической работы, прямо говорилось о необходимости ведения бескомпромиссной борьбы против всех видов чуждого нам мировоззрения.'
В последнее десятилетие, когда в ведущих капиталистических странах действительные социальные и политические противоречия, облекаясь в неадекватную форму всевозможных "теологии земных реальностей", занимают все более значительное место в сфере общественного сознания, марксистский анализ религиозного модернизма требует, как отмечает видный советский ученый В.И. Гарадда, "вскрывать то, как за изменениями в сознании верующих и дифференциацией в идеологии церкви кроются процессы размежевания и борьбы главных социаль-
2/
ных сил в современном мире"/
Целью исследования является марксистский критический анализ истоков, социальной и идейно-теоретической сущности современных концепций "политической теологии"; аргументированное доказательство
^Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии, "Правда", 16 июня 1983 г.
^Религия и церковь в современную эпоху, М.: "Мысль", 1976, с.120-121.
несостоятельности религиозных способов интерпретации современных общественно-политических процессов.
В соответствии с поставленной целью научного исследования выделены следующие задачи:
определить предмет критического анализа - современные католические и протестантские модернистские концепции и течения, переводящие христианство в "политическое измерение" ("теология освобождения", "теология революции", "теология надежды", "теология процесса", "женская теология","черная теология" и др.);
выделить общие характерные черты различных политизированных версий "теологии земных реальностей", показать социальную обусловленность и механизм "критической теологической рефлексии";
рассмотреть "политическую теологию" в контексте современного религиозного модернизма, раскрыть идейно-теоретические истоки, направление, средства и результаты "конструктивного теологизирования";
на примере религиозно-политических построений Р.Моу, Дж.Уаллиса, Мигуэза-Бонино, А.Фиерро дать критический анализ и оценку концепций так называемого "политического евангелизма";
исследовать специфические версии "политического богословия" в США ("феминистская теология" и "черная теология"), наглядно демонстрирующих порочность политических платформ и утопизм социальных программ, предяагаеглых для упразднения "репрессивных общественных структур" и окончательного осуществления божественного плана "универсального освобождения страждущих и угнетаемых".
Теоретической и методологической основой диссертации явидись произведения классиков марксизма-ленинизма, в которых даны основные
принципы научного анализа религиозной идеологии, документы и решения съездов и Пленумов ЦК КПСС, материалы международных совещаний коммунистических и рабочих партий, а также работы советских и зарубежных философов-марксистов, посвященные критике современной буржуазной религиозной философии и теологии.
В процессе работы над диссертацией "широко использовались монографии и статьи советских исследователей, специализирующихся в области теоретического религиоведения и научного атеизма - М.В. Андреева, А.С. Богомолова, Л.Н. Великовича, В.И. Гараджи, И.Р. Григу-левича, В,И. Добренькова, И.Г. Иванова, A.M. Каримского, И.А. Кры-велева, M.IL Мчедлова, К.И. Никонова, M.IL Новикова, Ф.Г. Овсиенко, З.А. Тажуризиной, Д.М. Угриновича, кроме того, привлекались работы зарубежных авторов - Т.Ярощевского, М.Новачика, Я.Якубовской (ПНР), Р.Штайгервальда (ФРГ)т
^В частности, значительную помощь в написании диссертации оказали следующие работы: Атеизм и религия в современной борьбе идей, -Киев: Политиздат Украины, 1974; Великович Л.Н. Религия и политика в современном-капиталистическом обществе. -М.: 1970; Великович Л.Н. Религия и церковь в США, -М.: Наука, 1978; Галочка М.Б. Материализм против фидеизма. -М.: Политиздат, 1980; Григулевич И.Р. Мятежная церковь в Латинской Америке. -М.: Наука, 1972; Гу-ревич П.С. Буржуазная идеология и массовое сознание. -М.: Наука, 1980; Добреньков В.И. Критический анализ авангардистских тенденций в современной протестантской теологии. -М.: Знание, 1975; Добреньков В.И. Современный протестантский теологический модернизм в США: его замыслы и результаты. -М.: Изд-во МГУ, 1980; Карим-ский A.M. Проблема зла в современной теологии. -М.: Знание, 1979;
Обзор литературы, посвященной исследуемой проблеме
В последнее время в советской философской литературе появился ряд работ, посвященных анализу процессов политизации современной христианской идеологии. Комплексное исследование попыток приспособления религии и церкви к современно^ миру, обращение христианства к социально-политической проблематике предпринимается в сборнике "Религия и церковь в современную эпоху'4. Авторы отдельных глав - Гарадда В.И., Андреев М.В., Мчедяов М.П., Вежкович Д.Н.,
анализируя различные аспекты трансформации религиозной идеологии и практики, на примерах концепций Мольтмана, Шолла, Метца, Кокса, показывают, как христианская теология "в поисках бога и христианской веры, которая вписалась бы в контекст современной социальной действительности от "теологии кризиса" через "теологию мертвого бога" приходит к нынешнему этапу ее исканий - к "политической теологии и "теологии революции'.^ Более подробно обращение теологов и клерикалов к "жизненному нерву современности - социальной и политической кизни, а также сопряженный с этим процесс "потери христианством "собственной идентичности" освещен в монографиях
Клочков В.В. Религия, государство, право. - М.: Мысль, 1978; Окулов А.Ф. Социальный прогресс и религия. -М.: Мысль, 1982; Религия и церковь в капиталистических странах. -М.; Мысль, 1977; Угрино-вич Д.М. Введение в теоретическое религиоведение. -М.: Мысль, 1973.
^/религия и церковь в совремзнную эпоху. (Редколлегия: Л.Н. Вели-кович, М.П. Галочка, В.И. Гараджа, А.Ф. Окулов, Д.М. Угринович.), -М.: Мысль, 1976, с.134.
указанных авторові
Проблемам исследования сложного внутреннего взаимодействия религии и политики посвящена работа М.П. Мчедлова?/ В Ней всесто-сторонне анализируется практика функционирования различных религиозных направлений и организаций в условиях современного этапа кризиса капитализма и обострения политических, социальных и идеологических противоречий.
Модернистские трактовки вопросов христианской эсхатологии, обоснование"новой миссии" и "освободительной сущности" католических и протестантских концепций "политической теологии" подвергнуты критическое анализу в сборнике "Католицизм 77"?/ в разделах сборника, написанных Я.Якубовской, М.Новачиком, И.Григулевичем,
исследуются проблемы взаимпроникновения и взаимовлияния католических и протестантских "авангардистских" теологических построений, даются методологические установки конкретно-исторического подхода к социально-политической ориентации современных христианских концепций и теорий, обосновываются условия для налаживания совместных действии с верующими трудящимися в направлении прогрессив-
^Гараджа В.й. Научная и христианская интерпретация истории. -М.: 1980; Гарадаа В.й. Критика новых течений в протестантской теологии. -М.: 1977; Гарадаа В.й. Богословская мистификация социальной революции* -М.: 1974; Радугин А.А., Овсиенко Ф.Г. Новые тенденции в католической теологии и философии. -М.: 1977; Ве-ликович Л.Н. Левые течения в религиозных организациях капиталистических стран. -М.: 1974.
2//Мчедлов М.П. Религия и современность. -NL: Политиздат, 1982.
3/католицизм'77. -М.: Политиздат, 1977.
них общественных преобразований.
Проблемы диалога марксистов и христиан, всевозрастающее влияние теории научного социализма на сознание широких масс трудящихся, а также попытки христианизации марксизма, извращения его принципиальной атеистической мировоззренческой позиции рассматриваются в моногрфии М.В. Андреева^ Этим же вопросам посвящен раздел в
сборнике "Социальная философия франкфуртской школы", написанный В.И. Гараджой. В этой работе автор в качестве главного момента, определяющего сложившуюся ныне в христианской теологии ситуацию, анализирует "необходимость ответить на вызов, который бросает религии марксизм как самая влиятельная идейная сила современности".'
Работы советских и иностранных исследователей-марксистов оказали важнейшее методологическое влияние на решение поставленных диссертантом задач. Однако следует отметить, что хотя в советской литературе достаточное внимание уделяется анализу и критике новейших теоретических концепций и доктрин, тем не менее, обобщающих, специальных работ по изучению и оценке внутренних процессов трансформации христианской (католической и протестантской) идеологии в русле синтеза религиозных и политических аспектов модернизированного вероучения до настоящего периода опубликованно не было.
Избранная тема потребовала изучения и критического осмысления ряда работ американских и западноевропейских буржуазных философов,
Андреев М.В. Марксисты и христиане: диалог. -М.: Политиздат, 1983.
^'Социальная философия франкфуртской школы. -М.: Мысль, 1978, с. 245-246:
теологов ж клерикалов. Автором были проанализированы основные произведения ведущих представителей "политической теологии" - Ю.Мольт-мана, Д.Зелле, Р.Брауна, Х.Ассмана, Ж.Сегундо, Г.Гутиерреса, Мигу-эза-Бонино, А.Фиерро, И.Метца, Дк.Коуна, Р.Руттер.
Исследование истоков и религиозно-философского фундамента современных концепций "политической теологии" заставило автора обратиться к трудам Р.Бультмана, П.Тиллиха, Д.Бонхоффера, Г.Кокса, Де, Робинсона. В ходе исследования бшш привлечены работы буржуазных религиоведов: Р.Брауна, Дк.Шолла, Эн.Кирка, Б.Рида, Р.Джонсо-на?/
Научная новизна исследования состоит в том, что настоящая диссертация является одним из первых в советской литературе исследований процессов внутренней политизации религиозной идеологии на примере ряда протестантских и католических модернистских концепций*
Предметом критического анализа стали наиболее характерные и малоизученные в советской атеистической и религиоведческой литературе попытки радикально-политической интерпретации всей системы христианской символики, образов и понятий.
Впервые предпринято изучение и дана оценка идейно-теоретической сущности, генезиса, целей и средств модернистских концепций таких представителей "политической теологии" как Дж.Уаллис,
Лої, Тїа'ге/ VJhigJ. - ##btsk~:'UoUu Нищ ЬШ*^ fSfS. ес/ В. ^^ є/оtcCUoctc^ nf Ъс#&ъ^рЫб&Н Cum? totevtutUM^
Д.Моу, Мигуэз-Бонино, А.Фиерро; а также таких специфических направлений "политической теологии" в США как "феминистская теология" (М.Дэли, Р*Руттер, Ш.Коллинз, Ф.Фарли) и "черная теология" (Лд.Ко-ун, А.Клвдж, Де.Вашингтон),
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется необходимостью дальнейшего углубления аргументированной критики современной религиозной идеологии и, в первую очередь, новейших модернизированных, внешне более привлекательных, концепций, якобы "снимащих" и преодолевающих протекционистские и апологетические функции и характеристики традиционного христианства, дискредитировавшего себя в глазах значительной части веруюдих. В условиях обострения идеологического противоборства особую актуальность приобретают исследования, направленные на разоблачение религиозных фальсификаций и искажений марксизма, к которым прибегает ряд представителей "политической теологии".
Материалы, выводы и рекомендации диссертации могут быть использованы при подготовке лекционных курсов научного атеизма; в практике проведения семинарских занятий; при разработке спецкурсов по критике современных модернистских концепций и течений в католицизме и протестантизме; сформулированные в диссертации выводы и обобщения представляют интерес с точки зрения их использования в идейно-воспитательной, пропагандистской и лекционной работе.
В ходе исследования автор приходит к следукщгм выводам: На рубеже 60-х - 70-х годов в буржуазной религиозной идеологии появилось значительное число новых специфических концепций "политической теологии", представляющих собой различные "интерде-
номинационные" модели религиозной интерпретации кризисных сторон и противоречий современного капиталистического общества.
"Политическая теология" в широком смысле не является одним из возможных вариантов "христианского морализаторства" по поводу социальных бедствий, неизбежно порождаемых капитализмом (хотя таковой этико-оценочный элемент присутствует в ней достаточно зримо); "политическая теология" - ото результат внутренних модерни-зациолных трансформаций христианской (католической и протестантской) религиозной доктрины, при котором происходит "встречный" процесс политизации теологии и теологизации социально-политических отношений.
"Политическая теология" является выражением кризиса христианского модернизма; демонстрируя всеуглублякщийся процесс "саморазрушения" традиционных религиозных представлений, различные концепции радикального богословия рассматривают область социально-политических отношений как единственно возможное место локализации "божественного присутствия", а непосредственное участие в общественно-преобразовательных процессах объявляют "способом существования" религиозной веры в современных условиях. При этом обращение к социальном динамике не спасает "конструктивное политическое теологизирование" от внутренней противоречивости, а скорее еще более отчетливо обнажает бесперспективность стремления изыскать новые способы сохранения трансцендентного в сфере повседневной практической жизни человека. К каким бы приема?.? "реанимации" христианского вероучения не прибегали представители "политической теологии" ("новая герменевтика", "социальная интерпретация", "актуализация", "смысловой анализ"), они не в состоянии
ІЗ -
скрыть мистифицирующего и спиритуализирукщего характера стратегических установок своих построений, в которых человеческие усилия оказываются лишь "запрограммированным элементом" "божественного плана" борьбы с "греховностью общественного зла".
В поисках универсального общесоциологического метода "политическая теология" использует широкий арсенал средств - от проекции библейских представлений на различные типы современного социального устройства до "адаптации" "инструментального" марксизма. Методологическая порочность и сущностная противоречивость подобного синтеза наиболее открыто проявляется в версии "историко-материалистической теологии", предложенной А.Фиерро. Подобные "конструктивные" новации в действительности оказываются ни чем иным, как религиозной ревизией марксизма, извращаюцей его научно-теоретические основы.
Специфические исторические, социальные и политические условия в США породили особые формы радикального богословия - "теологию женского освобождения" и "теологию черного освобождения". Эти религиозно-политические направления предлагают как свои модели трансформации христианской доктрины, так и своеобразные программы упразднения "репрессивных общественных структур" и именно эти концепции в полной мере демонстрируют неспособность религиозной теории даже в максимально политизированной форме разработать реальную стратегию и тактику в борьбе за установление справедливых общественных отношений.
Концепции "политической теологии" как способ религиозной интерпретации социальной практики
Обращение ряда современных теологов-модернистов к социальной и политической действительности заставляет их открыто сформулировать свое негативно-критическое отношение к существующему в странах капитализма общественному устройству, к сложившемуся "статус кво". А поскольку, по мнению представителей "политической теологии", божественная деятельность осуществляется в реальных, земных социально-политических условиях, то "священный промысел" заключается в непосредственном, практическом содействии освобождению угнетенных от различных форм эксплуатации и принуждения. Эта позиция заставляет их кардинальным образом пересмотреть и ортодоксальные представления о религиозно-поведенческих императивах - не "устаревшая" идея покорности и смирения, "консервировавшая" несправедливый социальный порядок, а идеи протеста, борьбы и революции объявляются центральными мотивами принципиально новой - "по литической теологии",
Ремифологизация доктрины освобождения наиболее отчетливо проявляется в придании сакрального статуса самому процессу политического вмешательства в ситуации социального или расового бесправия и империалистической эксплуатации. Встречный модернистский процесс, перемещающий божественную деятельность в "горизонты человеческой истории", с одной стороны, и трансцендентирующий человеческую практику, с другой, служит своеобразной теоретической основой для другого примечательного превращения, осуществляемого в рамках "политической теологии". Это явление может быть охарактеризовано как попытки такой сакрализации политики, при которых политическая деятельность предстает не как выражение объективных исторически-обусловленных социально-классовых отношений, а в виде вневременного "залраграммированного" свыше и потому единственно возможного способа реализации христианского благовестил. Достаточно отчетливо подобные представления сформулированы бразильским протестантским теологом Р.Альвесом, который пишет: "...политика уже более не может рассматриваться как деятельность меньшинства, игра сил элиты. Это дело человека, так как каждый че ловек призван участвовать в той или иной форме в создании будуще го. Политика, таким образом, становится новым евангелием, извещаю щим благую весть ищи сначала царство политики и власти и все это будет твоим"V Эти"модернистские трансформации" приводят к тому, что вместо традиционной идеи "спасения" в центре внимания "политической теологии" оказывается религиозно мотивированная деятельность по ос вобождению человека от "репрессивных политических структур", "соратником" по которой провозглашается бог. Превращение основной теологической категории - бога в своеобразного "коллегу" по борьбе преследует при этом несколько целей: с одной стороны, идея "божественного "присутствия" является гарантом истинности доктрины и справедливости движения в целом, а с другой, производится максимальное сближение, а порой и фактическое отождествление категорий "спасение" и "освобождение". Процесс десакрализащш,переводящий бога в плоскость человеческих отношений и в первую очередь в сферу политической борьбы или социального противостояния и тем самым стирающий грань между "4а,ещ$ и пpwfofrMn? сопровождаются в "политической теологии" кардинальным пересмотром содержания таких христианских догматов и понятий как "зло", "грех", "угнетение", "возрождение", "искупление", "праведность" и т.д. Если в традиционном христианстве эти категории трактовались как нарушение (или соблюдение) отдельным человеком библейских заповедей или ритуала, то в концепциях "политической теологии" они приобретают отчетливый социально-политический смысл. "Зло", к примеру, становится организованной социальной силой, действия которой испытывают на себе определенные общественные слои. Его истоки соответственно коренятся не в личном или "историческом" "падении", а некоторых объективно существующих в виде "репрессивных общественных структур" реалиях.
В свою очередь, противостояние такому организованному злу объясняется "праведным" выполнением божественного предписания, якобы заключенного как в личном примере "ХристаЧ)свободнтеля", так и в библейском предании об освобождении. "Искупление" в этом случае требует практического радикально го изменения "богопротивной социально-исторической ситуации", воспроизводящей "грех", что, в свою очередь, непосредственно связано с "нахождением и искоренением социальных истоков греховности"? Даже доктрина искупительной жертви Христа переосмысливается такими представителями "политической теологии" как Доротея Зелле и Хельмут Гольвитцер. Например, Зелле категорически не согласна с К.Бартом, утверждавшим, что воскрешение Христа произошло "для нас", но "без нас", по ее мнению, существует реальная опасность "квиетизма" в излишней объективации заместительного аспекта жертвы Христа, которая превращает ее в независимое от человека "событие", Зе лле особенно возражает против традиционных представлений о том, что Иисус занял "место человечества на кресте", оставив людям роль пассивного безвольного наблюдателя, лишенного деятельного начала и способности влиять на социально-исторические процессы. Идеи "коллективного" "(в отличие от традиционной "индивидуалистической" точки зрения) спасения и освобождения, а также широкое применение методов герменевтики наиболее отчетливо представлены в эсхатологических моделях "политической теологии". Библейская эсхатологическая перспектива все настоятельнее рассматривается при сознательном включении в историческую паноращу категорий мира, справедливости, братства, свободы. При этом утверждается, что интерпретация этих понятий в сугубо метафизическом и ин-индивидуалистическом смысле является принципиально неверной. Рассматривая человеческую историю как "практическую реализацию божественного замысла освобождения человека", "политическая теоло
Образ "Христа - политического лидера" в концепциях "политической теологии"
Одной из наиболее характерных черт "политической теологии" является создание ею собственной христологии - "христологии политического лидерства". Оставаясь в целом радикально модернизированной версией христианского вероучения, "политическая теология" не только не мокет элиминировать идею "бого-человека" из своих построений, но, наоборот, стремится превратить ее в один из главных аргументов в пользу истинности своей "политизированной" доктрины. Образ Иисуса - политического лидера, конструируемый и пропагандируемый "политической теологией" противостоит как традиционным библейским представлениям о Христе, "царствие которого не от мира сего" так и "экстравагантным" трактовкам, предложенным "Иисус-рево-лювдей"? Если в первом случае Христос не удовлетворяет представи телей "политического богословия"откровенной аполитичностью своего учения и смирением, пронизывавшим его "земную деятельность", то "Христос мечтателей и хиппи" не устраивает их, в первую очередь, этико-морализаторской направленностью сугубо духовного противостояния "властьимущим". Явно неадекватными радикальные богословы считают также и социально-инертные импликации образа "Христа-романтика", создаваешго "Иисус-движением". Они никак не могут согласиться с одним из главных тезисов "Иисус-революции", гласящим: "Ошибкой так называемых "классических революций" было выступление против правительств, тогда как зло нужно искать в человеке вообще и бороться не с загрязнением среды, с загрязнением душ"г В противовес подобной точке зрения "политическая теология" предлагает свою модель - модель Христа-революционера, преисполненного решимости и энергии борца, личный пример которого якобы являет образец "социальной ответственности". типичный хиппи - длинные волосы, борода, рубище, сандалии. Он обычно слоняется по трущобам, часто скрывается в пустыне, у него есть несколько богатых друзей.
Внимание! Этот человек очень опасен. К его коварно-поджигательным речам особенно прислушиваются те молодые люди, которых еще не убедили не общаться с ним. Он делает людей совершенно другими и претендует на то, чтобы освободить их. Предостерегаем: он все еще бродит на свободе!" Таков получивший широкое хождение текст "приказа об аресте", напечатанного в одной из христианских молодежных газет и повсеместно расклеиваемый во времена "Иисус-революции". Радикальная христология начинается, как вслед за Э-Блохом и и Г.Маркузе утверждает йоханнес Метц, с "опасного и освобождакще Т/ го воспоминания"7 воспоминания об Иисусе как об "окончательном и определящем " факторе в системе отношений отдельного человека с богом, "ближним", обществом. При этом, опосредовав отношение индивид - общество образом Шсуса - политического лидера, "радикальная теология" указывает и главного противника, против которого надлежит сражаться, осуществляя божественный завет освобождения. Основным источником зла объявляется существование "репрессивных общественных структур? порождающих "греховность" социальной несправедливости. В такой трактовке "опасное и освобождавшее воспоминание об Иисусе" становится важнейшим методологическим требованием политического богословия - требованием социополитической ориентации всех составных элементов теологических построений. Это обстоятельство наглядно представлено, например, в концепции А.Фиерро, который прягло утверждает: "Иисус освободил нас от абстрактного гуманизма и открыл нам конкретного, живого, полнокровного индивида - "ближнего"; а для того, чтобы узнать этого конкретного человека и что-либо сделать для него, мы должны идти путем сопиально-политичесюго анализа и общественно-политической практики"? Расщепление догматического монолита идеи триединства и вычленение одной его части - Иисуса Христа, достигающее в "политической теологии" своего апогея, оказывается одной из самых существенных черт новой христологии. Перемещение бога с "небес на землю", совершаемое через Иисуса, становится в "радикальном богословии" ключевым моментом для трансформации Христа в соратника по борьбе за освобождение угнетаемых и эксплуатируемых. Иисус - как личность, как страдающее существо, несущее в себе искру божественного избавления от политических репрессий и экономического принуждения - такой Иисус оказывается необходимым для знамен"политиче-ской теологии", и она ищет его в тех библейских преданиях, которые более всего соответствуют этой задаче, попутно критикуя или попросту отбрасывая все то в христианской традиции, что не укладывается в новую христологию - христологию политического лидерства. Вполне понятно, что подобное смещение смыслового центра в аспект личностных характеристик Иисуса как богочеловека образует в "политической теологии" тенденцию к рассмотрению его, в первую очередь, как человека-бога. Более того, человека, подверженного исіотиениям, страстям, изменениям, преодолевающему собственные слабости и негативные обстоятельства в своей земной жизни. В такой трактовке его крещение, распятие у смерть и даже воскрешение предстают вполне человеческими событиями, доступными восприятию, на уровне обыденного (в религиозном понимании) сознания. Различные представители "политической теологии" всячески "обыгрывают" также и то обстоятельство, что в библейском повествовании мифический Иисус не был представителем церковного или социального "истеблишмента"; не был теологом или профессиональным священнослужителем, а излагал собственное учение, причем в весьма доступной форме; в глазах "властьимущих", к которым он относился явно негативно, Иисус был ничем не отличаїшщмся "мирянином". Кроме того, "полити-
ческой теологии" весьма импонирует и эмоциональный "накал" речей библейского Иисуса, который был целиком преисполнен ожиданий радикального изменения существущей ситуации.
Подобная десакрализация и "заземление" новозаветного предания и делают потенциально возможным конструирование образа Христа в качестве своеобразной модели, образца социального поведения, истоки которого раскрываются в послании "К евреям": "...Он должен был во всем уподобиться братиям, чтоб быть милостивым и верным Первосвященником перед Богом..., ибо как Сам ОН претерпел, быв искушен, то может и искушенным помочь" (К евр., 2:17-18). Кроме того, "историзм" такого рода в рассмотрении жизни Иисуса как человеческой жизни, и особенно его смерть и воскрешение дает возможность трактовать мифическую сцену распятия не как конечное звено в цепи божественных деяний, а лишь как "эпизод" в мистерии Христа, открывающей и показывающей значение его личности для современной освободительной борьбы"У
Несостоятельность попыток синтеза положений теории марксизма и!,политической теологии" в концепции Мигуэза-Бонино
"Избирательный" подход к теории марксизма, предпринимаемый "радикальной теологией", на самом деле неизбежно приводит к искаженно восприятию марксистско-ленинского учения, которое по своей сути не только несовместимо с религиозной ориентацией, но наиболее остро и бескомпромиссно ставит и решает вопрос о преодолении религии, как извращенной формы общественного сознания. "В марксизме, - писая Б.И. Ленин, - выпитом из единого куска стали, нельзя вынуть ни одной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не попадая в объятия буржуазно-религиозной лжи"? Нарушив целостность марксистского учения, уподо бив его такой "мировоззренческой схеме", которую можно произвольно трансформировать, создавая "марксизм без атеизма", результатом чего должно явиться некое "теолого-социально-политико-экономичеекое" учение, представители "политической теологии" на деле осуществляют ревизию марксизма, игнорируя важнейшую ленинскую мысль о том, что "тезис Маркса - "религия есть опиум народа" - краеугольный камень всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии"У
Показательным примером весьма гибкой и изощренной "селекции" целого ряда положений марксистского социального анализа является концепция одного из наиболее "левых" современных христианских теологов - Мигуэза-Бонино. В его работах сознательные попытки синтеза теологии и марксизма представлены наиболее полно и именно его работы иллюстрируют теоретическую и методологическую несостоятельность такого рода построений. Основной задачей, которую ставит перед собой Мигуэз-Бонино, является реконструкция "поступального" исторического пути развития христианства, который бы непосредственно "подводил" эволюцию религиозных представлений к проблематике, методам и установкам "политической теологии".
Не вскрывая социальной сущности христианства и специфики его функционирования в условиях феодального и буржуазного общества, Мигуэз-Бонино выводит подчиненную роль церкви в системе отношений "церковь-государство" этого исторического периода из постенной концентрации таких собственно теологических внутренних аспектов рели-гиознной жизни, как "приватизация" личной веры; абсолютизация различий между севулярным (светским) и сакральным (священным); жесткое и однозначное противопоставление трансцендентного и имманент-ного; концентрация внимания на моральной проблематике; самоизоляция в отношении наиболее актуальных социально-политических процес-сов. В ортодоксальной христианской теологии это явление получило свое логическое завершение в такой интерпретации важнейшего теологического положения о соотношении сферы светского и божественного, согласно которой политическая власть по самой своей природе рассматривалась как всецело чуждая и, более того, противоположная как миссии и методам Иисуса, так и самой идее христианской любви - основного регулятивного принципа отношений между людьми В подобной традиции политика ассоциировалась в первую очередь с различными объективными формами принуждения и физического насилия, в то время как субъекты- межличностных отношений - христиане, должны были руководствоваться положениями веры как основы индивидуальной этики поведения. Главным девизом этих религиозных установок был следующий императив: "Христианская любовь есть отрицание политического принуждения". В результате, как пишет Мигуэз-Бонино: "В области политики христиане были предоставлены самшсебе. Иисус Христос не вступил с ними в эту область, или, по крайней мере, не мог дать ответов на вопросы, которые там возникали. Естественно, что позиция "взаимного изоляционизма" не могла остаться абсолютно "гомогенной" - исторические перемены, новые социальные условия требовали изменения первоначальных трактовок.- Эволюция взглядов христианства на социальные институты и политические структуры приводит к тому, что различные формы общественной организации также начинают рассматриваться в качестве "божественных творений", но так или иначе, сфера политической жизни в целом воспринимается безотносительно к таким центральным теологическим понятиям, как "спасение", "искупление", "воскрешение", "жертва" и т.д. В лучшемслучае отношения религии и общества, складываются на косвенных основах, соединительным звеном при этом служит официальная церковь, освящающая существование и деятельность того или иного "авторитар-тарного правительства"У
Подобная трактовка внешних, формальных отношений "церковь-государство", по мнению Мигуэза-Бонино, существенно устарела в настоящее время. Ныне, по его мнению, встает вопрос о подлинно "христианской оценке человеческого содержания политической системы-и всей системы власти в целом"?/ При этом активизация усилий теологии в этом направлении вызывает резко негативную реакцию со стороны господствующей политической силы - как только христиане начинают
"Черная теология" - религиозно-радикальная теория "негритянского освобождения"
Не менее заметным и своеобразным явлением в американской религиозной жизни становится возникновение и распространение концепций "теологии негритянского освобождения". Являясьtодним из специфических вариантов нетрадиционной реконструкции христианской доктрины, "черная теология" во главу утла, ставит расово-этнический принцип. При этом темный цвет кожи автоматически переводит индивида в общественную категорию "угнетаемых, униженных и эксплуатируемых" - т.е. в ту социальную группу, от имени которой пытается говорить "политическая теология" в целом. Если, как уже отмечалось, "женская теология" явилась способом спиритуализации феминистского движения, то, в свою очередь, "черная теология" демонстрирует модель богословской интерпретации объективных процессов борьбы с расовым угнетением в условиях современной Америки.
"Теология негритянского освобождения" ведет свою родословную от так называемых "черных церквей" конца 19-го века, то есть от тех негритянских религиозных общин, которые впервые противопоставили себя "расизму белого христианства", проповедывавшего послушание и смирение перед лицом угнетения, насилия и эксплуатации. Однако в тот период робкие попытки создания некоей "альтернативной" "черной религии" сводились к весьма умеренным представлениям о том, что "истинное место, где черный раб обретает свободу - это небеса, и в этом плане он неизмеримо выше и лучше своего белого хозяина, который властен над ним лишь только на земле". Оформление "черной теологии" в современное радикальное религиозно-политическое направление происходит в 60 - 70-е годы XX столетия, когда углубление социально-политического кризиса в США сопровоядается массовой активизацией борьбы негров за свои права.
Ведущими представителями "теологии черного освобождения" являются Ддеймс Коун, Альберт Клидд, Деотис Роберте, Джозеф Вашингтон и ряд других богословов и священнослужителей. Теологические построения этих авторов, обнаруживая различную степень религиозного и политического радикализма, тем не менее образуют единое со-цио-религиозное явление, пытающееся найти новые формы синтеза трансформированной христианской доктрины и политической практики. И в этом отношении "черная теология" является одной из специфически американских разновидностей "политической теологии".
Как и"женская теология", "теология негритянского освобождения" начинает свои теоретические построения с декларации решительного разрыва с традиционным христианством -"христианством,пронизанным идеологией белых рабовладельцев". В противовес ему выдвигается новая версия "подлинного вероучения", основанного на историческом религиозно-общественном опыте белого христианства" представлен в движении "черных мусульман" -негритянской организации, созданной в 30-е годы И.Муххамедом, но ставшей особенно популярной в конце 60-х годов. "Черные мусульмане" требуют выделения в США специального региона, где они могли бы заняться развитием собственной "мусульманской" культуры, религии, экономики. Основополагающие идеи "черного ислама" - это националистические представления о превосходстве "черной расы", извечной вражде между черными и белыми, грядущем "черном Армагеддоне". В области социально-этнических установок проповедуется "тотальный отказ от белого образа жизни", категоричное нежелание смешиваться с "дегенеративной белой кровью". "Черные мусульмане" негативно относятся к движению за гражданские права, выступают против интеграции прогрессивных общественных сил.
Своей "священной книгой" "черные мусульмане" объявляют Коран, а всех негров - исконными представителями ислама. Однако их религиозные представления существенно отличаются от ортодоксального мусульманства. Так, например, "священная история" дополняется мифом о Якубе, который на протяжении 600 лет неким "экспериментально-генетическим" путем создал расу белых людей, явившись ее фактическим "отцом". Впоследствии белые, изгнанные Аллахом в Европу, поработили своих "прародителей", за что в грядущем Армагеддоне этим низшим по отношению к черному народу существам суждено погибнуть.
Если в "женской теологии" "социальным носителем" завета освобождения и "радикального равенства" являются угнетенные патриархальными общественными порядками и "сексистской" религией женщины, то для "черной теологии" такой группой становятся все чернокожие американцы. Аппелируя к исключительности социально-политического положения и "уникальности" исторической судьбы американских негров, идеологи "черной теологии" придают этим факторам универсальное значение "божественного промысла". Это обстоятельство приводит к тому, что в теологической литературе в адрес "теологии негритянского освобождения" начинают раздаваться упреки в "черном христианском национализме , приводящем, з частности, к пренебрежительному отношению ее представителей к иным версиям "политической теологии". Примером подобной позиции могут служить высказывания Джеймса Коуна: "Принимая во внимание недавние дебаты среди американских теологов по поводу "теологии надежды", "гуманистического мессианизма", "марксистско-христианском диалоге" и "теологии революции", можно было бы ожидать, что эта терминология будет непосредственно соотнесена с чернокожим народом и его мечтами об эсхатологическом и божественном освобождении. Однако белые американские теологи хранили молчание по поводу черного освобождения,
Кроме движения "черных мусульман" в США существует и движение "черных евреев", религиозные представления которых столь же значительно отличаются от ортодоксальных установок иудаизма, сколь и в версии "черного ислама", однако данная работа ограничивается рассмотрением только христианских направлений "политической теологии". предпочитая заниматься теологией в свете современного либерализма, который утверждает, что чернокоже стремятся интегрироваться в способ существования белых. Зто молчание непростительно, и нетрудно заключить, что они (белые теологи - М.Э.) порабощены своей привязанность» к культуре и истории белых рабовладельцев. То, в чем действительно они нуждаются - это .освобождение, и оно мокет придти лишь когда они стаякнутся с реальностью ЧЕРНОЙ БЛАСТИ и того, что она означает для самых угнетенных на земле". Процесс политизации христианства в рамках "черной теологии" наиболее отчетливо проявляется в выдвигаемом ею тезисе о необходимости установления "черной власти". Под "черной властью" в первую очередь понимаются социально-политические акции, которые принесут "... полное освобождение негритянского народа от белого уг р/нетения, любыми способами, которые он сочтет необходимыми. Возникновение идеи "черной власти" во многом спровоцировано провалом стратегии ненасильственной борьбы за гражданские права, которую проводил Мартин Лютер Кинг. 3 условиях резко обострившихся расовых конфликтов традиционные христианские представления о непротивлении злу насилием потеряли остатки привлекательности в глазах участников негритянского движения, и тогда "черная теология" объявила их элементом "расистской" теологии, заменив идеей "черной власти", которая "... означает черное освобождение, черное самоопределение, при котором черный народ осознает себя не в качестве существ, не обладающих человеческим достоинством, а в качестве людей, способных управлять собственной судьбой. Иначе говоря, ... как установление черном власти, при которой черный на род, взяв дело в свои руки, станет заботиться о делах черных не в интересах угнетателей, но в интересах угнетенных"? Однако, если в движении за гражданские права лозунг "черной
