Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Категория историзма как аналитико-методическая топология 16
Глава 2. Анализ учения о сущем, как мост меж учением о душе и концептами определенности и научности 27
Предуведомление к анализу 27
Аналитика души как "топография" познания 44
Аналитика сущего как ясность сущности 48
Аналитика начал как безапелляционность определенности и доказательства 61
Аналитика определенности как путь через "что" 64
Аналитика научности в теоретическом и практическом 71
Глава 3. Аналитика правил метода как анализ основ и следствий данной аналитической процедуры 96
Предуведомления к анализу 96
Аналитика души как "эго" творящее мир в описании 105
Аналитика знания как древо ясности 119
Аналитика мира как конструктивной зависимости от знания 127
Глава 4. Сущее Аристотеля и учение о методе Декарта 143
Литература 165
- Предуведомление к анализу
- Аналитика научности в теоретическом и практическом
- Аналитика души как "эго" творящее мир в описании
- Сущее Аристотеля и учение о методе Декарта
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования
Настоящая работа посвящена типологическому анализу метафизики Аристотеля и метафизики Декарта Тексты и контексты двух метафизик сравниваются сквозь призму составляющих их основополагающих учений для метафизики Аристотеля таким является учение о сущем, для метафизики Декарта - учение о методе Связующим моментом данного анализа является учение о душе
В центре внимания — как основные проблемы и аспекты существования, так и развитие концепций классифицирующего и анализирующего проектов формирования знания в аспекте сравнительного рассмотрения философских систем метафизики Декарта и метафизики Аристотеля
В историко-философских исследованиях объекты, процессы и способы философско-исторического наследования изучаются с разных позиций Это создает атмосферу многоликости и многолинейности процессов усвоения важнейших философских традиций, к которым, безусловно, в первую очередь, относится традиция метафизики При этом в начале XXI века одним из самых важных является установление закономерностей, объясняющих сходство и различие культурно-исторических этапов, исчерпывающее выявление аспектов развития философских идей
Метафизическая традиция выступает как универсальная модель поиска философской мыслью ответов на самые сложные и важные вопросы о единстве и первооснове мира, источнике и его развития, условиях и способах познания мирового многообразия Внутри метафизической традиции метафизика Аристотеля и метафизика Декарта, безусловно, являются основными и определяющими в поиске ответов на многочисленный круг вопросов и значительный круг проблем
Итак, актуальность обусловлена не только интересом современной науки к функционированию классических традиций в нынешних условиях, не только проблемами культурно-философской коммуникации и преемственности в современной философии и культуре, но, также, содержательным безусловным богатством метафизической традиции
Актуальность включает в себя следующие ключевые моменты
Первый состоит в актуальной важности независимого мышления, основанного на простых, ясных и отчетливых началах Исторически засвидетельствовано, что метафизика служила неиссякаемым источником умозрительных концепций Примером свидетельства являются учения Аристотеля и Декарта
Второй момент сложен и включает в себя две взаимосвязанных стороны Первая сторона состоит в принципиальной ясности места в истории мысли и фундаментальности учений Аристотеля и учения Декарта для западноевропейской философии С убежденной достоверностью, все фундаментальные научные дисциплины и учения имеют в качестве своих фундаментальных методов: либо метод классификации, либо метод аналитики, первый, из указанных методов, в систематически-пронизывающем виде представлен в сочинениях Аристотеля, второй - изобретен в исчерпывающе завершенном виде в
трудах Декарта Вторая составляющая, это очевидное несоответствие между практическими результатами учения Аристотеля, либо учения Декарта и практическими результатами и достижениями современной эпистемы Практические результаты исторически рассматриваемой эпистемы, при этом, представшнотся теми первыми следствиями, полученными учениками или последователями Критерием оценки выступает при этом то, что не являлось предметом профессионального интереса для философа, например, математика Математика, при этом во-первых, выступает критерием учения философа, во-вторых, исторически оценивается, в рамках этого же сравнения, с современной математикой, в-третьих, с удивлением, обнаруживается - математика развилась и "выросла" до современных "собственных" представлений Удивительно не то, что такой жанр исторического повествования существует, а то, что он позволяет современному исследователю, "стоя на плечах" предшественников, пренебрежительное отношение к прошлой эпистеме в целом Этот же жанр - позволяет производить историческое рассмотрение прошлой эпистемы с точки зрения современной, отожествляя современную с идеалом Обоснованность идеальности современной эпистемы не более основательна, чем идеальность современности, как всей аналитической и практической данности Данность не может быть идеалом, но всякий раз пытается таковой выступать и, при принципиальной необоснованности этого, всякий раз очень уверенно
Таким образом, актуальность состоит не в том, чтобы показать важность концепта учения о душе в контекстах двух метафизик, не, просто, в том, чтобы продемонстрировать необходимость переходов от души к началам, устанавливая определенность, и классифицируя научность, в случае учения Аристотеля, либо показать основательность подвергнутого методическому сомнению субъекта, фундаментальность знания построенного на аналитических принципах, обоснованность притязаний собранного субъекта на развертывание мира в описательной полноте, в случае учения Декарта Центральным моментом актуальности выступает необходимость показать историческую корректность, на примере учения Аристотеля и учения Декарта, взгляда на прошлое как завершенное не в рамках застывших исторических догм, а в перспективе живых аналитических конструктов, "интуитивно" используемых современной эпистемой
Иными словами есть пробел в восприятии прошлого, основанный на предубеждении несовершенства прошлого, в противоположность, совершенства - настоящего Несовершенство это проистекает из предпосылки того, что настоящее наследовало из прошлого только "вечные ценности" Аналитическая культура умозрительных вопросов не должна, в том числе при историческом исследовании, исходить из представлений локального совершенства некого момента, по отношению к всем прочим, остальным Прошлые умозрительные конструкции не являются, просто, ушедшими в небытие торжество былых свершений, но и действующее в нас в нашем настоящем как аналитически ясность интуитивно понятных фигур мышления, которыми мы постоянно пользуемся , с огромной частотой, и не отдавая отчета в том , что
каждый ясный момент это "авторские заслуги" мыслителей прошлых веков В учении Аристотеля это аналитическая ясность знания как классифи* ации по единому основанию, т е в каждом шаге мыслительной процедуры и в плане начал, и в плане противоречий и в плане принципов В учении Декарта это ясность знания как аналитической процедуры развертываемой собранным субъектом, и уже в силу таких собственных качеств, могущим описывать мир на собственных основаниях
Степень разработанности проблемы.
Предметное поле обсуждаемой тематики на первый взгляд обширно Задача, с которой сталкивается каждый обстоятельный исследователь, это определить пропорцию между необходимостью и достаточностью в исследовании, когда сказанного будет достаточно, а все изложенное будет присутствовать с необходимостью Исследовательская литература по учениям Аристотеля и Декарта практически необъятна Интерес в этом многообразии представляют основополагающие для нынешнего аналитического момента комментаторы, которыми для философии Аристотеля являются А Ф Лосев и Г В Ф Гегель, значимость фигур комментаторов определяется пропорционально порядку их перечисления, в силу того, что у А Ф Лосева присутствует уник&тьный по полноте и великолепный по пониманию обсуждаемых вопросов разбор практически всех аспектов философии Аристотеля и граней развития аристоте-лизма, а Г В Ф Гегель является во многих формальных и многочисленных содержательных моментах творцом действительности и реальной, и "философской", подобно тому как "русская литература вышла из шинели Гоголя", так философия, ведая и не ведая, гордясь и отрицая, - вышла из "Истории философии" и "Феноменологии духа" Гегеля, с Декартом ситуация обстоит столь же сложно синтетическое рассмотрение философии Декарта, но не систематически, а сюжетно-избирательно - нужно связать с фигурой М К. Мамардаш-вилли Второй, по порядку, но равнозначный горизонт образует современная исследовательская литература На основании этого горизонта синтезируется понимание важнейших базовых принципов, без которых невозможен ни первый, ни последний шаги исследования С необходимостью следует упомянуть в вышеуказанном смысле труды следующих отечественных современных исследователей Б В. Марков, Ю В Перов, В В Розанов, Ю М Романенко, К А Свасьян, К А Сергеев, Я А. Слинин, В С Соловьев,
следующих зарубежных исследователей Ж Деррида, Ф Ницше, Ю Хабермас, М Хайдеггер, О Шпенглер, Э Юнгер
Обращение к метафизике Аристотеля предполагает рассмотрение античной парадигмы философствования, в контексте вопросов о сущем и сущности, аналитики причастности и полагания, иерархии категорий внутри античной парадигмы, аналитики античных учений о душе, статус начал античности и взгляд на это сквозь современность, определенность и научность в античности Рассмотрение этих аспектов находит свое выражение в трудах следующих отечественных современных исследователей А В Ахутин, ТВ
Васильева, П П Гайденко, А Л Дорохотов, РК Луканин, Ю Б Молчанов, Н В Мотрашлова, И С Нарский, Р В Светлов, А А Тахо-Годи,
следующих отечественных исследователей В Ф Асмус, С Н Трубецкой,
следующих зарубежных исследователей Ю М Бохеньский, Н Гартман, Э А Жильсон, Ф X Кессиди,
Обращение к метафизике Декарта предполагает рассмотрение новоевропейской парадигмы философствования в контексте следующих вопросов-место философии Декарта внутри и вне контекста новоевропейской парадигмы, место отдельных конструктов декартовского учения как в качестве фундамента последующих умозрений, так и в качестве объекта исследования Особенный интерес представляет обсуждение
содержания и статуса декартовского ego cogito и выводов, следующих из этого эпохального умозрительного концепта,
содержания и формы концепта аналитического методизма и его влияние на судьбу умозрения после Декарта в различных областях,
статуса и выводов из концепта "мир зависимый от ego cogito "
Рассмотрение этих аспектов находит свое выражение в трудах таких
современных отечественных исследователей А В Ахутин, ПП Гайденко , А Л. Дорохотов , В В Васильев, М А Гарнцев, А.Ф Замалеев, Ю.В. Перов, НВ Мотрошиловой, А Г Погоняйло, В В Соколов, Г Я Стрельцова, ЕА Фролова, А В Тимофеенко, С Л Цесарская, А И Щербаков, А Г. Черняков, ПД Юркевич,
следующих отечественных исследователей В Ф Асмус, А.Ф Лосев, В Н Эрн;
следующих зарубежных и исследователей МДжеролт, А Койре, Ж Лапорт, Хр Серрус, К Фишер
Цепь и задачи исследования
Основной целью диссертационного исследования является типологиза-ция моментов формирования знания в аристотелевском проекте классификации и декартовском проекте методизма
Достижение, основной цели, предполагает осуществление следующих задач диссертационного исследования-
D Анализ основных положений понимания аристотелизма, и экспликация основных классификации учения Аристотеля в истории философии
D Доказательство, с одной стороны, формальной и содержательной необходимости обращения к сущности, как следствие, реконструкция понимания сущего и единого в учениях Аристотеля; другой стороны, в метафизике Декарта, - "ego cogito" как новая "ватерлиния" знания, как следствие, реконструкция категорических императивов предъявляемых к знанию и его месту в мире
D Конкретизация аналитики познания
о как классификации, для метафизики Аристотеля, на основе учения о душе, репрезентированных в концепциях об определенности и иерархии наук
о как систематического методизма, для метафизики Декарта, конституирующего принцип единства знания и, одновременно, поворачивающего теоретическое умозрение к практике, но сохраняющую поэлементную структуру умозрительного знания D Подытоживающее сравнение упорядочивающего полагания и когнитивных механизмов в метафизике Аристотеля и метафизике Декарта
Методологические основания исследования
Методологической основой диссертации стала совокупность аналитических приемов, операций, подходов, используемых историко-философским, историко-культурным, эволюционным, компаративистским методами анализ, синтез, индукция, дедукция, сравнения, обобщения, снижение от абстрактного к конкретному В работе используется конкретно-исторический подход в оценке и рассмотрении философских концепций анализируемых учений Аристотеля и Декарта Автором применяются диалектические принципы единства исторического и логического методов, объективности, всесторонности и конкретности рассмотрения
Применение методов позволяет-
D Выявить структурные составляющие проекта знания как классификации и прояснить фундаментальные поворотные моменты проекта знания как аналитики
D Эксплицировать на основании анализа результатов структуру знания и способы его проявления как классификации, так и аналитики
D Дедуцировать противостоящие друг другу "решения" в области умозрения, послужившие основой для различных метафизик
Доказать (в аристотелевском смысле) и сделать, ясной (в декар
товском смысле) соответствующие и не соответствующие, каждому мысли
телю аналитические конструкты
Новизна исследования
Систематизирована основополагающая роль учения о сущем, вы
ступающая в метафизике Аристотеля квинтэссенцией учения о душе В итоге,
учение о сущем является главной структурной составляющей классифици
рующего знания проекта основателя метафизической традиции. Проанализи
рованы поворотные моменты образа числа как структуры выявления душой
собранного субъекта на "сцене" полно-исчерпывающего описания мира, для
знания как аналитики в методической метафизике Декарта
О Предложена типология научного знания на основе результатов систематизации условий и структуры знания как классификации и в противовес типология научного как описанного практического на основе результатов анализа условий и структуры знания как аналитики
D Прояснена связь между сущим как основой, с одной стороны, с другой стороны, началами, определенностью, научностью для метафизики Аристотеля
О Проанализирована конструктивная роль концепта новизны как основы целей новой философии, как основания скептицизма в отношении к прежней философии, как основы конструирования мира-описания в сочетании с возможностью собирания познающего Я для философии Декарта
D Эксплицировано соотношение метафизик Аристотеля и Декарта как проектов знания
Поломсения, выносимые на защиту:
О Учение о душе есть как элемент "эпохе" детерминант научного как в метафизике Аристотеля, так и в метафизике Декарта, а также в контексте любой основополагающей аналитики или классификации как в сфере философских исследований, так и в научно-фундаментальных, а также научно-практических дисциплинах
D Научность для учения Аристотеля есть две иерархии, предметная основа которых, во-первых, в человеке, во вторых, в важнейшем в человеке — уме, в-третьих, в человеческой способности к познанию — душе Научное является практическим иного и теоретическим сущности Определенность с необходимостью выражается в малом числе начал, неподвижности, а если подвижности, то равномерности
Для Декарта наука есть cogito, которое выступает "собирателем" мира вокруг себя в полном описании, кроме этого, имеет основание на слитой воедино аналитике непрерывного и дискретного числа под "сенью" "mathesis universalis", при этом, заботится о сохранении бытия собранного субъекта, а кроме этого, дает возможность многоликости полностью описанного мира, при одновременной бессмысленности мира без "ego cogito", а, в итоге, на основе пронизывающих принципов "lumen natutahs" делает возможным введение измеримой аналитики, с бесконечно совершенствующейся точностью и на основе учения о методе
D Новизна в метафизическом конструировании учения Декарта является основоопределяющим, фундаментальным постулатом, выражает, наряду со свободой ego cogito, суть философии, а также, обеспечивает практическую направленность целей новой философии, кроме того, выступает основой для скептицизма по отношению к прежней "школьной философии", учитывая "презумпцию виновности" мира и времени новизной, а, кроме перечисленного, есть основа конструирования мира-описания в строгом сочетании с возможностью собирания познающего Я
Классификация сущего и аналитика метода являются принципами всякого предстоящего знания Сущность, при этом, выступает, с одной стороны, как единство, множащееся в практике и случайности для построения знания на основе классификации сущностей, с другой стороны, противостоя сущности, являющейся обретением себя в практике и случайности, для построения знания на основе аналитики метода
Апробация основных положений диссертации.
Основные положения диссертации излагались на научных семинарах и конференциях проводимых
на философском факультете СГГбГУ,
на Совете молодых ученых СпбГУ (санкт-петербургского отделения международного Платоновского общества)
Проводился открытый феноменологический семинар на кафедре философии науки и техники филосовского факультета СпбГУ (в период с октября 2003 по апрель 2005)
Был выигран конкурс 2004 г на соискание грантов для поддержіси научно-исследовательской работы аспирантов вузов федерального агентства по образованию по специальности философия, наименование НИР "Аналитика сущего Аристотеля и Учение о методе Декарта типологический анализ"
Структура диссертации
Предуведомление к анализу
Философия есть нечто напоминающее путешествие, т.е. демонстрация формальной независимости характера. Независимости от чего? От того, что полезно? Напомним, достойнейшее существует с необходимостью и только ради самого себя. Почему формальной? Потому, что своей деятельностью своей порождает такие конструкты, что служат затем очевидной необходимостью для всего, что делается и затем описывается. Для не верящих в очевидность сказанного можно предложить отказаться от того, что бытие сказывается количественным и качественным образом и предложить иной, в отличие этого, способ сказывания, чем сказывание бытия категориальным образом.
Куда же направляется в своем путешествии философствующий, то есть: что служит целью, формирующей уникальную форму присутствия, вынуждающего производить это путешествие. На этот вопрос следует ответить, очевидно, так : целью служит миф о топосе, в котором сбываются смыслы понимания мира. Этот топос уместен и другого такого - нет, все остальные служат своим существованием для чего-то еще, а этот, его зодчие строили так, что в нем не оказалось никаких иных целей, кроме имеющихся в наличии, в нем до конца реализован идеал свободы, как того, что располагает вещи таким образом, что они всегда близки и всегда на расстоянии вытянутой руки. В этом топосе нет необходимости скрывать от себя очевидность несокрытости истины, нет необходимости отказываться от решимости исполнять собственный удел. Здесь фундаментальный опыт сущего, который, обыденно, именуют скукой, носит иной цвет для души; это описывают: либо как скитание после долгого морского плавания в неизвестности целей и неопределенности карт, с облегченным криком впередсмотрящего: "земля, земля", либо как спокойный долг, перед лицом которого отступает судьба и вечность, когда в пылу жаркой битвы средь звона оружия и сквозь "стоны уходящих в страну "вечной охоты" слышна тишина, которая дает понять, что для того, чтобы стать нужно уже быть, что нужно делать не все, а лишь должное, а затем, утирая пот со лба, взглянув на свершенное, вновь приступить к должному.
Целью разграничения наук (меж собой) и их отношения к сущему, можно назвать попытку показать важность этого вопроса как для понимания всего, что написано Аристотелем, так и отдельных его работ в отношении этих проблем.
Исторический разбор, предполагаемый в началах каждого исследования есть обязательный ритуал, но он в полноте своей не всегда необходим, и в возможности как способности не всегда может быть осуществлен из-за множества, предполагаемого при этом разборе.
Так сложилась историческая наука, что в основе своего триумфального шествия по университетским аудиториям она имела некоторые предпосылки в виде материи собственных суждений, выводов, умозаключений. Историческая наука славилась тем, что способна на меру ясности, которая диктовалась, с одной стороны, способностями предмета, излагаемого в ней, с другой, ясности на которую способен был мыслитель, который придавал своим сочинениям характер исторического разбора.
До того как толковать некоторые проблемы стоило обратиться к первоисточникам, и при этом выяснялась очевидность простого факта - необходимость переводить умозрительные трактовки проблематик других культур и других языков на проблематику данной эпохи и данной культуры.
Обращенность к некоторым текстам создает горизонт, в котором происходит работа мысли, этот горизонт (от величины прочтенных текстов) по величине не уменьшается в тех пропорциях, которые предполагаются хоть один из законов пропорциональности.
Обращенность к источникам есть некоторая гарантия того, что смысл, который в них присутствует и своим присутствием, задавший множество толкований и комментариев, присутствует и при твоем прочтении, и смысл этого прочтения не занимает никакого иерархического положения по отношению к тому, что уже случились и в своей случайности застыло.
Чем характеризовалось толкование текстов Аристотеля у разных исследователей?
Уместность диктует только один способ неисторического, в смысле феноменальной обзорной не полноты, рассмотрения -подразумевающий обзор не всего что, накопилось, ибо это привело к сведению работы к совершенно другой теме, и мало прояснило бы существо обсуждаемого вопроса. Но при этом стоит отметить, этот разбор вполне историчен, так как полнота обзора исторического материала есть всегда произвол автора, поскольку речь всегда идет не о полноте как таковой, а о полноте необходимой и достаточной для построения задуманного и выстраиваемого умозрительного сооружения; иными словами, для того чтоб построить дом нет необходимости использовать ни все виды строительных материалов, ни все виды, к примеру, кирпича, ни использовать только кирпич.
Чтобы не задерживаться на многосложном рассмотрении того, как помимо указанной в названии тематики, подлежащей раскрытию, понимается автором аристотелевская система, в силу того что, это понимание во многом обуславливает предстоящее рассмотрение, те выводы, начала которых находятся именно в такой трактовке Аристотеля, то необходимо привести обзор того, что представляет Аристотелистика10:
При этом важно упомянуть следующие моменты:
Во-первых, Аристотелево учение не сводится к теодецее как у Fr Brentano11 в очерке "Arisoteles"12
Во-вторых, Аристотелева идея перводвигателя не отрицает своей религиозной доминанты как у Bohm13
В третьих, общая оценка философии Аристотеля точна у Визе14, точность состоит из нескольких пунктов: что философия не есть философия понятий /Begifsphilosophie (S. 617)/ , не только должна облегчить усвоение данных и проведение подготовки к познанию принципов, /die Auffassungsweise des Gegebenen erliechtert und die Erkenntniss der Prinzipien vorbereitet werden soil (S. 618-619)/ но и нацелена на обеспечение признания принципам, представляющихся высшему умозрению истинным /den Prinzipien, welcher sich der hoheren Vernuftbetrachtung als vvahr ergeben Anerkennung zu verschaffen (S. 619)/ При этом с Визе можно согласиться в том что "...внешне рефлексивные схемы рассудочного мышления ...(в диалектике) не являются последней инстанцией познания, но лишь необходимым переходным моментом к высшему, спекулятивному умозрению" /"die aussere Reflexionsbestimmungen des verstandigen Denkens"( S. 625-1), "sind ... nicht ein Letztes fur das Wissen, sondern nur ein notwendiger Durchgangspunkt zu der hoheren, spekulativen Vernunftbetrachtung" 284 (S. 626)/
В четвертых, отношение формы и материи таково, что Новицкий15, видя противоречие в показательном для Аристотеля невыведение формы из материи, а только их предположении , с одной стороны, вскрывая при этом их различие и тождество, а вместо синтеза видя только описание приводящее к дуализму, чему возражал уже Гегель
Аналитика научности в теоретическом и практическом
Понимание Аристотелевских взаимоотношений между мышлением и бытием не носит, как для нас это не привычно, субъект-объектного отношения, и на это наталкиваешься на каждом шагу. Аристотелю не свойственен идеализм иль психологизм. Аристотель столь могуществен для истории мысли, что, максимум, что ему свойственно, так это аристотелизм, имеющий коренные отношения с подлежащей, в смысле обратного исторического хода времени, ретроспекцией доступных для Аристотеля мыслителей; совершенно уместен, в этом смысле, умеренный платонизм Аристотеля, а вот по эту стороны медали, когда стрела времени идет от Аристотеля в сторону мыслителей, которые были знакомы с его творческим произведениями, то говорить о идеализме иль психологизме - это напоминает об измерении теплого быстрым.
Для Аристотеля важны такие вещи, которые это всячески подтверждают. К примеру, "Причина есть сила, дающая (вещи быть) вещи быть такой, а не иной", т.е. причина это совершенное архе, принизывающее не только мышление, причиной которого, как собственное обнаружение, прямым образом касается, но и бытие, в котором вещи таковы, что причине под стать.
Поговорим о соотношении знания и рода.
Род знания наличествует и связан с другими родами, но знания это знания отдельного, "конкретного", знатоки потому знатоки, что обладают знанием отдельного. Знание конкретного обозначается через соотнесенное, но соотнесенному не принадлежит. Начала, как противоположности родов, образуют науку, науки разны, поскольку разны начала, кроме того, начала не находятся в отношениях происхождения иль пересечения друг с другом49.
Таким образом, знание подобно больше всего, с одной стороны лишенности, которая вынуждена фиксировать себя через положительное сказывание, с другой стороны - форме. Причем, знание как форма есть один из способов существования, этот способ существования знания, более всего, соответствует, прежде, чем всем остальным, теоретическому знанию, другой способ существования знания, а, именно, деятельность созерцания, более всего, соответствует прежде, чем всем остальным, практическому знанию. Это необходимо разуметь при моменте, когда будет различаться знание на практическое и теоретическое. Причем, в первом моменте существования знания кроется предметность различения "натуралистичной" иль "умозрительной" метафизики. Если форма это абстракция, как отвлечение, то это считается признаком умозрения в метафизике. Если форма есть видимость структуры, что более основательно, как с точки Аристотеля, так и Лосева, так и автора осуществляемого рассмотрения, только видимость структуры это видимость: во-первых, умом, во-вторых, после "поворота глаз", в этом смысле, совсем не глазом осуществляется "видение", и хоть это уж совсем отвлечение, но глазом осуществляется только "глазение".
Вернемся к Аристотелю.
Принципиальное для Аристотеля сугубая умозрительность знания, направленность его на необходимое, строго отличное от непосредственного, начальность знания в нусе, нахождение в необходимости, как могущее быть только так, а не так иль иначе. В итоге, знание суть знание безусловного. Для Аристотеля, таким образом, горе от ума не бывает.
Если излагать по порядку, т.е. выстраивать иерархию, то она такова: Уму противоположна рассудительность, ум занят предельно общими определениями, которые неподвластны суждению иль обоснованию. Рассудительность имеет дело с последней данностью, выраженной в поступке, то есть некотором частном, отличном от общего и противоположным ему. А принимаем мы решения о том, что зависит от нас и осуществляется в поступках. В самом деле, причинами принято считать природу и необходимость, случай, а, кроме того, ум и все, что исходит от человека. А среди людей все принимают решения о том, что осуществляется ими самим в поступках. О точных и самодостаточных знаниях или науках, например, о правописании, не может быть решения, так как мы не сомневаемся, как следует писать, но о том, что зависит от нас не всегда бывает одинаково, мы принимаем решения, например, о том, что связано с искусством врачевания или наживания денег, и в делах кораблевождения, по сравнению с гимнастикой, мы скорее принимаем решение, причем, тем скорее, тем менее подробно (наука кораблевождения разработана). Подобным образом принимаем решения в остальных случаях и скорее в искусствах, чем в науках (т.е. знаниях точных) поэтому в первом случае у нас больше сомнений. Решения бывают: о том, что происходит, как правило, определенным образом, но чей исход не ясен и в чем заключается некоторая неопределенность. Для важных дел, не будучи уверены, что мы сами достаточно (умны) для принятия решений, мы приглашаем советников.
Принципиально отлично для Аристотеля знание умозрительного, что одно и то же что знание истины. Это знание вневременное, всеобщее, труднее всего, оно "словно свет для летучих мышей". Отлично оно от знания для дела, практического, "рассматривающего вещи, каковы они, исследуют не вечное, а вещь в ее отношении к чему-то и в настоящее время так, что наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности"
Следуя по порядку, гипотетическое знание не есть знание в собственном смысле, поскольку оно пребывает в возможном, а не необходимом. Умозрение, как принцип, касается и того, что общее существует, как содержащее непреходящее в большей мере, чем частное, общее это не одноименное, а то, что касается присущего.
Начиналось же все более чем прозаично, с установления взаимооднозначного соответствия между просто отличием и видовым отличием и фиксацией их полного совпадения. Отличия есть только видовые. Видовые отличия налицо, никаких других нет. Расчленять при решении проблем, видимо, среди неразличимого по виду, необходимо так, чтоб положить в основу общий всем род, род как содержащее одну точную, различимую, очевидную противоположность.
Отвлечемся на метафору: "Действительно, каков дневной свет для летучих мышей, таково для разума в нашей душе то, что по природе своей очевиднее всего. Справедливо быть признательным не только тем, чьи мнения мы можем разделить, но и тем, кто высказывается поверхностно: так как и они в чем-то содействовали истине, упражняя до нас способность к познанию"51. Почему при разговоре о наиболее всеобщих предметах здесь употребляется метафора? Если она употребляется, то означает нечто определенное, это определенное по нашему мнению таково: человеческая способность различать (т.е. чувственно воспринимать) строится, т.е. что способна воспринять только единичное. Даже если перед нами нечто всеобщее, но оно дано нам существующим только единично и мы воспринимаем его как единичное. Деятельность и цвета, которая происходит, когда мы воспринимаем и деятельность глаза, которая сопровождает эту деятельность цвета нашими представлениями, в форме различении обе настолько единичны, что общее им воспринять не дано, ни в каком виде. Максимум,что можно извлечь из чувств,это наведение на некоторое общее, но это наведение уже должно сопровождаться образами, точнее;представлениями. Потому для нас общее "как свет для летучих мышей - его нечем воспринять как различенное в своей конкретности".
Аналитика души как "эго" творящее мир в описании
Персона Декарта это с легкостью позволяет поговорить о большом спектре вещей. В начале, поговорим о легком и незаметном, - "о бантиках", в принципе, гораздо привычнее говорить о существенных чертах и важнейшем багаже из доставшегося наследия. Тем более, то, что считается незаметным и малоприметным, но то из чего все, а что сам из самого себя, это и есть начала, которые важнее в любом деле, результаты которого не должны быть случайны.
"Вместо умозрительной философии, преподаваемой в школах, можно создать практическую, с помощью которой, зная силу и действие огня, воды, воздуха, светил, небес и других тел, окружающих нас, так же отчетливо, как мы знаем разные ремесла наших мастеров, мы будем в состоянии применить их таким же образом ко всякому делу, к которому они пригодны, и стать как бы господами и владетелями природы" Биографам Декарта известен факт нумерации кресел в королевском театре, даже если это миф, то миф проясняющий, потому как относится к биографии основателя аналитической геометрии, сделавшего координальный поворот в математическом знании приведшим в соотношение прерывного и непрерывного в соотношение аналитического выражения, связав видимое математическое, каким является геометрия, с невидимым, каким является числа и их всеразличные отношения. Декарт говорил в переписке, о том, что душа имеет координаты, без которых попросту, обойтись не может, без которых душа как душа не определима, не просто координаты, как числа, а как связанные друг с другом, и независимые друг от друга, но при этом изъятие одной из координат дает неполноту понимания, неполноту, которая невосполнима ничем. Это конечно геометрический образ души, но образ проясняющий, а не запутывающий. Такими точками отсчета "координированной души", с уверенностью, являются Бог, свобода и смерть.
У Декарта есть множество указаний, которые обходятся сознательно историками философии, заучена схема, в которую живой персонаж собственной мысли, очутившись вне рамок собственной эпохи, собственной жизни, он остался - чередой штампов. Очередным примером такого есть рекомендация рассматривать мир как театр, не придавать своим личным драмам большего значения, чем драмам воображаемых персонажей, когда они изображают перед нами мрачные события. В принципе, обход указания имеет правоту, но она обусловлена скорее аберрацией исторического восприятия, и формальным предубеждением, что у философов есть программные произведения, а в них квинтэссенция философии, а есть примыкающие к главным, но при этом второстепенные; не смотря на то, что такая процедура укоренена в сердцевине европейской рациональности, и вслед за локализацией разума исключительно в голове, а все остальное подчиняется этой локализации, главного в одном месте, второстепенного в остальном, окружающем главное. Вернемся к Декарту и его театральности, это противоречит нашим обыденным представления самым координальным образом, обретя, хотя бы, собственную шляпу человек дорожит этим, если не как вещью, то привычкой,этой вещью доставляемой. Человеческие привычки таковы, что большинство обладая ими, ими дорожит, и подобно человеку, у которого в руках молоток склонен вес вокруг считать гвоздями и человек, прочитавший о эффективном методе,склонен эффективно применять его вездесущим способом, как самым подходящим. Мы дорожим всем, что случается с нами, а Декарт говорит о необходимости относиться формально холодно, без участия к тому, что может доставить хоть толику страданий, как будто это происходит не с нами. В этом малом сходятся маленькие, но очень важные черточки, пройдя мимо которых можно потерять выражение, размыть черты сменить деятельность на схему деятельности, реальность на изображение реальности, точность на имитацию точности. И если мысль не столько и не только череда уплотнения силлогизмом среднего термина, а танец реальности на языке слов, без учета человеческих способностей, как составляющих танца, поскольку "танец" носит прежде и только философский характер.
Процедуре схематизации любого философа, в том числе и Декарта, служит "аналитическая" процедура, которая указывает список достижений и заблуждений, своеобразная попытка понять не есть, как есть и почему есть, а представить есть это, оценка этого такая, есть это, оценка этого, такая. В декартовских текстах нет случайного, как нет их текстах философов, даже досократиков, потому что изначально до всего остального философия строилась на принципах мастерства, а мастерство испепеляет глупость на этапе ученичества, ученичество это, именно, период прощания с глупостью. Иными словами, возвращаясь к Картезию между миром и душой помимо их разнородности есть и их рядо-положенность, ибо захватывать в плен, заставлять цепенеть от страха может только близкое, неотвратимое, близкое как положенное и идущее рядом, от которого не отвернуться, к которому необходимо определять отношение в ритмическом темпе, ритм которого задан расстоянием и необходимостью.
Поговорим после того, как указали на некоторую не случайность в силу мастерства о том, что есть "постоянство явления", т.е. о феномене. Непередаваемость словами феномена существует в том, что явившись как гром среди спящего мифами человеческого знания, мысль выговаривала себя изначально в стихиях, затем в человеческой телесности, обратившись по стройному ряду к истоку мира Богу, затем сконцентрировалось в человеческой личности - скрепе бытия; опрокинулась в человеческую личность, а там в его голове утонула: то идолами, то истоками эмпирического опыта, то ядром Я и не-Я, то строем логики как истории духа, то малой толикой человеческого и шахматах духа с историей познания.
Обычно, говорят о главных чертах и схеме, когда рассматривают философские системы, не пытаясь выразить сути того, что исчерпывающе определило все, как каждое в каждом. Декарт знаменосец нового времени и суть философии Декарта в новизне мира вечно, готовности этого мира не только к месту для тебя, как, просто, персоны рожденной известным от природы, а нов до момента, когда проделавшая ego cogito человеческая самость не определит в нем свое место, причем, до момента, когда произойдет это определение в мире не будет: ни добра, ни красоты, ни чисел, ни законов, ни идеальных сущностей. Обретение собственного места в мире это цельно-единый процесс с обретением себя; в этот момент не только став с миром один на один, но и определив этим вставанием свое место в мире, встав в потоке. Обретение мира как нахождение места в нем, и тем становление самости это в феноменологических терминах заключение мира в скобки, заключение в скобки натурального, того, в чем невозможен выбор, в пользу того, в чем выбор возможен, это, - и становление самости, и обретение свободы; обретение не как процесс, такого процесса быть не может, а обретение как фиксация факта "Я свободен", «Я сам» определяю место свое в мире. Точное знание того, что мир сотворяет себя в актах когито конкретных Я.
Правила пользования собственным умом, без какого-либо внешнего авторитета; без авторитета, поскольку существуют аналитически ясные правила метода, сочетавших не только правила разложения феноменальность окружающего в мире событийного ряда, для Декарта, не только в заключении мира в скобки, в дифференциации познавательного материала на ряды мыслимого и протяженного, но и методу воспитания самого ума; без того, чтобы тебя водили на помочах, что и является признаком зрелости человека и человечества, как говорил Кант, определяя Просвещение. Таким образом, Декарт, провозгласив новизной мира новизну времени, вводит в этот мир "взрослого", который не только -отличен от цитирующего прошлое, но и применяет очищенный до ясности ум, сделавшийся сознанием, для "назначения" законов природе.
Сущее Аристотеля и учение о методе Декарта
Для современных исследователей основы классификаций Аристотеля, исходят из двух источников, а именно, современных представлений (в соответствии с интеллектуальным направлением, к которому они принадлежат) их проекции на труды Аристотеля и самопонимание классификации самим Аристотелем.
Аристотелевский проект души исходит из того, что душа универсальна. Она: и ощущаемое, и умопостигаемое, и потому, как бы, все сущее. Душа отлична двумя признаками: первый -пространственное движение, второй - мышление, как способность различения и ощущения. При этом, в душе имеются уже три вида движения: первое, движение сообщаемое воле стремлением; второе, движение, сообщаемое стремлению воле; третье, движение сообщаемое одним стремлением другим стремлением. Стремление -лишено способности рассуждать, а познавательная способность - не приводится в движение, а пребывает в покое.
Аристотель писал, что душа есть entelekeia е proote soomatos fusikou organikou, то есть то ради чего; то, что определяет соотношение органов (организацию тела), и, наконец, его энтелехия. Энтелехия существует в первичном и вторичном смысле. Первая энтелехия души есть вне связи с телом, и есть всегда. Вторая энтелехия души есть в связи с телом и есть, когда тело бодрствует. Душа есть смысловая сущность, конструкт тела, смысловая сущность составляет чтойность тела. Смысловая сущность есть выраженность, а не выражение, к примеру, идеи. Душа никогда не мыслит без образа. Образ, которым мыслит душа, создан умом мыслящим иное
Стоит отметить, что страдательность и активность ума, в зависимости от того мыслит ли он иное иль сам себя это основа, на которой покоится все понимание научности Аристотеля, теоретическое это, буквально, умное и относящееся к уму; иное, это когда ум страдателен, когда практическое занимает его.
Аналитика сущего начинает проясняться с момента выяснения знания как вида деятельности т.е. в знания как деятельности, не только по природе, а по иерархии определенных принципов вытаскиваемого из природы и слова о ней. Подразумевается в этом случае - знание есть деятельность различения.
По Аристотелю, знаем, когда известна первая причина, причина, во-первых, есть, во-вторых, возведена иерархия причин, и только после этих операций (в смысле воплощенных познавательных действий) мы знаем вещь.
Аристотелевский концепт знания подразумевает многоликое значение сущности. При этом знание не элементарно, а напротив, есть действие, деятельность сложная, деятельность протекающая по законам сложного, скомпонованного из указанных четырех причин, а не дающее первенство, в пользу одной. Знание, в силу сложности выстраиваемой иерархии, не случайно. Единообразность знания в отсечении привходящего и выстраивании в ряды того, что существует в знании о вещи, как таковое. Итак, важно: найти начало иерархии причин, это сущность, но это не элементарность, и не случайность. Знание охватывает и сферу возможного и сферу действительного и то, что действительно, либо возможно время от времени. Для Аристотеля особенно важно во взаимоотношении знания и существования, их связи и различения - два момента: прежде всего, бытие есть то, что сказывается через формы категориального сказывания, а, с другой, что бытие прямо присуще сущности, т.е. не через категориальную схематику бытия.
Аристотель "категоризирует" полагание сущего, благодаря этому становится возможным значительно уменьшить апофатическую определенность единого, как выводящее себя и иное, как вбирающего в себя, и увеличить апофантическую составляющую определенности сущего.
Итоги сущего, в первом приближении, оно есть называющее, где имена есть обозначение сути бытия. Сущее едино и единое суще. Знание сказывается в виде имени, определения, доказательства. Суть вещи знанием не обосновывается. Отличны отношением первой причины сущее актуальное и потенциальное. Из иного ум создает бытие, т.е. фактически, из потенциально сущего.
Предварительные итоги категории сущности состоят в его отдельности, единственности вещи как этой вещи, одно, при этом, отлично от единого, далее, как род сущего: есть материя, форма и состоящее из материи и формы. Существуют естественные сущности: вода, воздух, земля, огонь, кроме того, математические предметы и эйдосы, а, кроме того, суть бытия и субстрат. Так просто Аристотель ставит в ряд стихии и категории, объявляя их естественными сущностями.
Суть бытия, для Аристотеля это знак, который присущ только видам, а не видам рода, прямо"присуща сущности, Таким образом, очевидно, строится иерархия - от того, что присуще прямо, к тому, что присуще некоторым иным, более-менее непрямым, косвенным образом. Субстрат суть четвертое из сущностей наряду с сутью бытия, общим и родом. Субстрат прост, но при этом трехсмыслен: и материя, и форма, и то, что из них состоит. Субстрат суть то, что выражено утвердительной речью. Изменения субстратом не вызываются, но если происходят, то от одного субстрата к другому.
