Введение к работе
Актуальность исследования. Деструктивные последствия глобального финансового кризиса обнажили изъяны постсоветского развития России. Помимо прочих негативных «уроков», стала очевидным невозможность построения модели экономического устройства без учета национальных традиций и особенностей в выборе хозяйственных инструментов и экономической организации. Осознание необходимости прочного фундамента национальных традиций в построении современного здания общественного хозяйства породило в обществе всплеск интереса к опыту функционирования экономических реалий, рожденных потребностями «народной экономики».
В этой связи изучение опыта развития традиционных форм организации промышленного производства в период формирования общероссийского рынка представляет особый интерес.
Актуальность исследования истории кустарной промышленности в условиях индустриализации и капитализации страны второй половины XIX в. обусловлена, кроме того, постановкой другой современной проблемы – нравственного содержания хозяйственного строительства.
В речи на XIII Всемирном Русском народном Соборе 22–23 мая 2009 г. Патриарх Русской православной Церкви Кирилл сделал акцент на том, что последствия постсоветских экономических преобразований имели не всегда положительные последствия. Вместе с безусловными преимуществами либерализации революционная трансформация экономики принесла много негатива и, прежде всего, безнравственность многих принципов предпринимательской деятельности. В своем обращении к делегатам Собора Патриарх обозначил в качестве насущной задачи общественного развития – придание современному экономическому строительству нравственного содержания.
Мировой опыт развития хозяйства показывает, что нравственное содержание сохраняют, прежде всего, экономические формы, опирающиеся на национальные традиции. Так, экономическое «японское чудо» во многом состоялось благодаря сохранению в общественном хозяйстве традиций, идущих из глубины веков.
Отдавая должное революционизирующей роли капитализма (что не адекватно признанию его социальной ценности), было бы неверным связывать модернизацию исключительно с насильственным сломом устоев традиционного общества и капиталистической индустриализацией, ведущей к переустройству аграрного сектора экономики, нарушению эволюционного движения человечества. Исторический опыт Японии служит тому наглядным подтверждением. Как отмечает Т.П. Матрусова, каждый качественный скачок в достижении новой ступени развития достигался в Японии не за счет отрицания предыдущей (как это было на Западе), а на основе обновления традиций. Рост городской промышленности в конце XIX – начале XX вв. происходил «на фоне сохранения традиций крестьянской семьи – иэ».
Наш великий соотечественник Н.В. Гоголь писал: «Общество не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы… Общество образуется само собою, общество слагается из единиц. Надобно, чтобы каждая единица исполнила должность свою. Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть сколько-нибудь не будет жить жизнью небесного гражданина, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство».
Таким образом, опыт отечественной кустарной промышленности, тесно связанной со всеми институтами традиционного общества: семьей, общиной и т. д., помимо прагматического значения имеет значение в плане поиска путей нравственного оздоровления российского общества.
Советский опыт этатизации и абсолютного обобществления экономики привел к складыванию неверного представления о рудиментарности малых экономических форм. Выступая на VIII съезде РКП(б), один из видных деятелей большевистской правящей элиты М.П. Томский прямо заявлял: «Для нас ясно, что кустарное производство есть пережиток старины, пережиток вредный…»
Крен в сторону гигантомании, забвение форм организации экономики, основанных на индивидуальной, коллективной собственности мелких промышленников, привело к обеднению хозяйственного ландшафта страны, к засилью товаров массового спроса, неадекватных актуализации личных, духовных, художественных потребностей современного человека.
Возврат к хозяйству, основанному на гармонизации всех организационных форм и структур, требует учета национального опыта развития кустарной промышленности второй половины XIX в., составлявшей в этот период основной источник наполнения рынка товарами народного потребления. Уместно в этой связи привести высказывание министра финансов Швеции (1856 г.) барона Юхана Августа Гриленстедта. «По-моему, – говорил он в одной из своих речей, – не должно существовать как препятствий для организации того или иного производства, так и понуждений для развития тех производственных отраслей, средства на которые поступают в ущерб развитию других видов производства. Труд должен сам распределяться в согласии с предписаниями самой природы, а капитал без принуждения идти в те отрасли, где он будет с наибольшим успехом использован».
Следуя логике министра финансов, Швеция достигла значительных успехов в построении подлинно либеральной экономики, представляющей широкое поле развития, в том числе кооперативной формы собственности.
Исходя из вышесказанного, актуальность выбранной темы диссертационного исследования не вызывает сомнений.
Объектом диссертационного сочинения является процесс эволюции кустарных промыслов нечерноземной деревни, обусловленной модернизационными процессами, бурно развивающимися во второй половине XIX в.
Предмет исследования составляют институциональные изменения кустарных промыслов рассматриваемого периода, механизм и направления социально-экономической трансформации кустарной промышленности.
Хронологические рамки исследования определены периодом наиболее ощутимого влияния на традиционные формы промышленного производства новых экономических условий, связанных с активной либерализацией страны. Начальной гранью этого периода избрана середина XIX в., когда глубокие формы всех сторон общественной жизни дали толчок новому качеству модернизационных процессов, в том числе в кустарных промыслах. Конечная грань – конец XIX столетия – установлена в силу нескольких соображений. Во-первых, начало XX в. знаменовало собой активное включение в естественный ход развития «народной промышленности» субъективного фактора – политики государства. Экономическая политика власти и раньше оказывала значительное влияние на промышленные занятия крестьянства. Например, патернализм в отношении крупной промышленности, безусловно, инициировал сужение функционального пространства мелкой промышленности. Однако XX век в этом отношении характерен изменением вектора государственного влияния на кустарные промыслы. Осознавая пагубность для основной массы крестьян форсированной капитализации хозяйства страны, правительство предпринимало ощутимые меры с целью предотвращения пауперизации кустарей.
Во-вторых, именно к концу XIX столетия стали вырисовываться контуры «экономической ниши» кустарной промышленности в индустриальном обществе, был накоплен положительный и тупиковый опыт сохранения традиционных экономических форм в условиях форсированной индустриализации.
В-третьих, государственная поддержка кустарей, первые шаги в формировании артельного строя в первые полтора десятилетия XX в. сменились после октября 1917 г. трансформацией привычной рыночной среды «обитания» кустарей жестким администрированием экономики, а добровольное объединение собственности в артелях и товариществах – политикой поголовной коллективизации кустарного производства.
Сказанное позволяет считать, что выбранная грань конца XIX столетия положила начало новому периоду развития мелкой промышленности.
Территориально исследование ограничено Московской губернией – регионом, показательным не только для иллюстрации процессов, происходивших в нечерноземной деревне, но благодаря своему экономическому потенциалу, соединению хозяйственных форм, характерных отживающей и нарождающейся реальностью, представляющем собой срез экономики страны в целом, и хозяйственного строя мелких промышленников в частности.
Целью диссертации является изучение социально-экономической трансформации кустарных промыслов Московской губернии во второй половине XIX – начале XX вв.
Для реализации поставленной цели в диссертации решались следующие конкретные задачи:
– выявление факторов и условий, стимулирующих развитие промысловых занятий населения;
– изучение механизма и направлений социально-экономической эволюции хозяйств промысловиков в условиях либерализации экономики;
– определение функционального пространства традиционных форм промышленного производства в индустриальном обществе;
– отражение последствий сдвигов в промысловой деятельности крестьян в традиционной отрасли хозяйства – земледелии;
– исследование содержания и эффективности государственной политики и деятельности земств в области мелкой сельской промышленности.
Диссертация выполнена на основе широкого круга источников, которые можно классифицировать по следующим группам.
Анализ социально-экономических процессов, происходивших в кустарной промышленности, отражение изменений в хозяйственном укладе промысловиков стал возможен благодаря привлечению всех опубликованных материалов земской статистики.
Влияние модернизационных процессов на социокультурный облик и уклад жизни кустарей Московской губернии удалось прояснить благодаря источникам той же группы, имеющей один земский источник, – материалам санитарных исследований.
К этой же группе земских источников следует отнести материалы динамических мониторингов экономического состояния кустарных промыслов, полезных с точки зрения уяснения взаимосвязи процессов, происходивших во внеземледельческой и традиционной отрасли хозяйств крестьян. Данные той же направленности извлечены автором из другого земского источника, отразившего общее состояние крестьянской экономики, в том числе промысловой деятельности. Наличие группировки хозяйств по форме земельных владений (надельная, арендованная, купленная и т.д.) и величине пахотных угодий позволило проследить корреляцию масштабов и характера неземледельческих занятий с величиной и интенсивностью сельскохозяйственного производства.
Другую группу источников составляют периодические издания Московской губернии. Материал, привлеченный из периодики, неоднородный. Например, путевые заметки, личные впечатления корреспондентов, широко представленные в Московских губернских ведомостях, дополняют общую картину кустарных промыслов важными деталями, отсутствующими в массовых статистических источниках, а хроника кооперативного строительства, отчеты с мест, имеющиеся в Известиях московской губернской земской управы, воссоздают направления, удачи и недостатки общественного движения энтузиастов кооперации в кустарной промышленности.
Важнейшим в ряду перечисленных периодических изданий является «Статистический ежегодник Московской губернии», издававшийся на протяжении более чем семидесятилетнего периода XIX в. ежегодный отчет состояния кустарных промыслов региона позволил составить динамическую картину трансформации хозяйственного строя кустарей, влияние на их предприятия процессов, происходивших в экономике губернии и стране в целом.
В третью группу источников объединены материалы, раскрывающие существо большой и многоплановой деятельности местного земства в кустарной промышленности. Учитывая, что Московское земство как бы задавало тон в общенациональном движении в поддержку кустарной промышленности, ценность этих источников трудно переоценить.
Четвертая группа источников, положенных в основу исследования, – сборники массовых статистических данных общенационального характера, куда вошли материалы по Московской губернии.
Наиболее ценным фактологическим комплексом в этой группе являются материалы учрежденной в 1875 году при Совете торговли и мануфактур Министерства Финансов постоянной Комиссии по «исследованию кустарной промышленности России» под председательством профессора Е.Н. Андреева, просуществовавшей до 1888 г. и издавшей 16 томов своих «Трудов».
Публикации, помещенные в этом издании, осуществлены местными корреспондентами Комиссии, не имеющими единой методики в определении подходов в исследовании, поэтому нет возможности использовать данные «труды» для уяснения динамики происходящих в крестьянских промыслах процессов, сопоставления их региональных особенностей. Отсутствие четко разработанной методологии в действиях Комиссии сказалось даже в выработке самого понятия «кустарничество». Вокруг обсуждения этого вопроса развернулась широкая полемика.
Вместе с тем, достаточно полные эмпирические описания мелкой крестьянской промышленности позволяют воссоздать наиболее значимые черты ее облика, связь промыслов с институтами аграрного общества, последствия влияния на них капиталистической экспансии.
Аналогичными достоинствами в раскрытии поставленной темы исследования обладают другие, меньшие по объему, но не менее содержательные источники этой же группы. Например, составленный по инициативе Русского географического общества «Свод материалов по кустарной промышленности России» и издание, подготовленное Комитетом Московской политехнической выставки 1872 года.
С утверждением Александром III 21 марта 1888 г. представления Государственного Совета о передаче кустарной промышленности в ведение Министерства государственного имущества, последним было подготовлено и осуществлено издание 11 томов отчетов специалистов отдела сельской экономии и сельскохозяйственной статистики по исследованию мелких крестьянских промыслов. Несмотря на большой объем источника, сведений, касающихся социально-экономической организации кустарных промыслов, в нем значительно меньше. Это и понятно, ведь основной целью, поставленной корреспондентами, являлась выработка практических мероприятий по улучшению технического состояния промыслов, организации сбыта кустарных изделий, инструкторских школ, училищ, выставок, складов готовой продукции и т.д.
В освещении политики государства в кустарной промышленности помог фактический материал другой группы источников, содержащийся в обзорах правительственной деятельности в области кустарно-ремесленного производства. Значение подобного изложения мероприятий центральных административных ведомств становится понятным, исходя из того факта, что период кооперативного движения с конца 80-х годов XIX в. проходил в непосредственной связи с государственной политикой, а в военное время кооперативное строительство стало ее частью.
В этой же связи большой интерес представляли Труды съездов по кустарной промышленности (1902, 1910 и 1913 гг.), организованных Отделом сельской экономии и сельской статистики.
Значительное количество фактических данных, наблюдений очевидцев и непосредственных участников хозяйственного строительства извлечены из книг, брошюр и статей конца XIX – начала XX вв. С открытием специальных фондов, ранее недоступных широкой публике, их круг заметно расширился.
Не случайно произведения авторов-современников описываемого периода отнесены в разряд источников. Считаем такой подход правомерным, так как научная ценность этих изданий определяется прежде всего собранным на их страницах огромным фактическим материалом, личных наблюдений, зарисовок «с натуры». И, наоборот, имеющие место попытки исторических обобщений грешат упрощением и отсутствием глубины.
Впервые введены в научный оборот сведения о кустарной промышленности, содержащиеся в фонде Московского губернского и уездных земств. По понятным причинам особое место здесь занимает информация земских съездов, кустарной комиссии, отчеты земских агрономов, санитарных врачей, инструкторов, характеризующая кустарные промыслы.
Нельзя сказать, что научное осмысление проблемы социально-экономической трансформации, как и в целом истории кустарных промыслов Нечерноземья второй половины XIX в., близко к завершению.
Указанная проблема еще не сформировалась в ясно очерченное направление исследований российских историков. Однако, отдельные черты, составляющие институциональное содержание модернизации мелкотоварного промышленного уклада присутствуют в сочинениях экономистов, практиков хозяйственного строительства, философов и историков на протяжении достаточно продолжительного периода времени. В связи с этим историография обозначенной темы имеет свои очерченные хронологические грани: первый пореформенный период с 1860-х и до начала 90-х годов, актуализировавший научный интерес к вопросу концентрации мелкой собственности в промышленной сфере и ее социальной парадигмы; второй период – конец XIX, начало XX столетий значительно расширивший круг научной проблематики в связи с вступлением модернизации в стадию машинного производства; третий – советский историографический период и современный, начавшийся с пересмотра в середине 80-х г.г. прошлого века методологических посылок, утвердившихся в результате абсолютизации формационного, классового подхода к истории.
Первый историографический период ознаменовался повышением общественного интереса к проблемам кустарно-ремесленного производства в связи с необходимостью развития крупной промышленности и преодоления явного отставания России от западных стран.
Российская общественная мысль отразила неоднозначное отношение к «искусственному» насаждению крупных предприятий. Одна из сторон, принимавших участие в полемике, пыталась обосновать естественность и объективную обусловленность правительственной политики. Сторона оппонентов видела в ней корень всех противоречий и считала более верным организацию «местных и наиболее распространенных промыслов, изделия которых и прежде имели довольно обширный сбыт»; «...вместо того, чтобы строить на счет казны фабрики и отдавать их потом купцам и помещикам... обратиться к живым народным силам и им дать возможность к дальнейшему развитию». «Новая форма промышленности, – по их мнению, – была решительно противоположна всем народным привычкам и формам жизни».
Основное внимание авторов было направлено на исследование условий концентрации мелкой промышленности и самой возможности таковой, поэтому наиболее изученными в этот период оказались предпосылки модернизации промысловых хозяйств. Удалось выявить чрезвычайно важную с точки зрения уяснения дальнейших перспектив роста кустарно-ремесленной промышленности особенность. В отличие от европейских стран, системообразующим центром кустарно-ремесленного производства стал не город, набиравший силу в средневековой Европе вместе с формированием социального слоя – бюргеров, а деревня, неизбежно оказывающая тормозящее воздействие на аналогичный ход событий в России, подчиняя его своей логике движения.
Климатические, географические и хозяйственные условия России стали причиной достаточно значительных качественных и хронологических особенностей в общественном разделении труда, определивших в целом неразвитость и запоздалость этого процесса. Так называемые кустарные «гнезда» с исключительно промышленными занятиями являлись скорее редкостью, чем закономерностью. И в таких малоплодородных промышленных губерниях, какой являлась Московская, где всего естественнее искать таковые, исследователи
С. Харизоменов и В. Пругавин, глубоко изучавшие кустарные промыслы этой местности в конце XIX в., широкого распространения специальных поселений не обнаружили.
По поводу кустарной промышленности Московской губернии В.П. Воронцов писал: «Мебельный округ с 2000 работающих, известная всей России Гжель, где гончарным промыслом занято 2–3 тысячи рук; районы металлических промыслов (Загорье и др.), щеточного, шляпного, ткаческого (привлекающего к себе до 50000 работающих); все это – местности, населенные земледельцами, где хлебопашество считается главным промыслом, главным, если не всегда по размерам приносимых им доходов, то по постоянству занятий и выгод, связанных с ним». «Специально-промышленных округов, не занимающихся вовсе земледелием, у нас почти не существует: можно указать только отдельные села (обыкновенно входящие в состав промышленного района и большей частью, составляющие его центр), выделяющиеся из массы окружающих полупромышленных, полуземледельческих поселений своим исключительно промышленным характером. По-видимому, силы закона общественного разделения труда, перенесенного на нашу почву, хватило лишь на образование специальных центральных пунктов кустарных районов, но ее оказалось недостаточно для специализирования на почве промыслового целого округа».
Помимо предпосылок модернизации кустарной промышленности авторами названного историографического периода были выявлены два направления ее формальной организации, соответствующие различным социальным парадигмам. Концентрация мелкой собственности осуществлялась как посредством частной инициативы, реализуемой в виде капиталистических предприятий мануфактурного типа, так и в виде кооперативных объединений товаропроизводителей. Так, в 70-х годах XIX столетия примером двух путей концентрации кустарного производства мог служить камушный промысел (изготовление мелких изделий из стекла) в Дмитровском уезде Московской губернии. Мастерские со стеклоплавильным горном принадлежали как единоличным, так и коллективным собственникам. На 95 кустарей приходилось 25 мастерских, в том числе в единоличном владении находилось всего 10 мастерских, остальные принадлежали компаниям из 2–8 совладельцев.
Наличие альтернативного капиталистическому пути укрупнения кустарных хозяйств определило научный интерес значительной части исследователей, придерживающихся народнических взглядов к кооперативной форме организации промышленного производства. Наиболее значительными работами, отражающими историю возникновения и условий функционирования кустарных артелей и товариществ, стали сочинения Н. Колачова и докторская диссертация А. Исаева, опубликованная в Ярославле. Книга первого целиком посвящена истории артельной организации с древнейших времен. Однако отсутствие у автора четкого представления о месте роли объединений товаропроизводителей в историческом процессе фактически привело к отождествлению всех форм коллективного труда и обусловило неверную посылку о безусловном преимуществе кооперативной организации при переходе к крупномасштабному производству. Намного более значимой и информативно насыщенной являлась диссертация А. Исаева, которому на большом историческом и современном материале удалось проанализировать не только формальное многообразие артельных предприятий, но и динамику организационных принципов коллективных предприятий, меняющих свое внутреннее содержание под действием углубляющейся товаризации хозяйственного строя страны.
Форсированная капиталистическая индустриализация страны, начатая царской администрацией с последней четверти XIX столетия, обусловила приоритетные направления освоения темы во втором историографическом периоде. Во-первых, исследователи обратили внимание на условия развития кустарно-ремесленного производства в связи с активным ростом крупной промышленности лишавшей общественной целесообразности существования многие отрасли ручного труда и изменившей место и роль частнокапиталистической инициативы в крестьянских промыслах. Во-вторых, вновь, после некоторого спада интереса, в связи с неудачами кооперативного движения, научный поиск был обращен в сторону углубленного изучения кооперативной формы общественного хозяйства, в которой представители интеллигенции видели панацею от изъянов, неизбежно привнесенных бурной капитализацией экономики.
Районы компактного размещения промысловиков к концу 19 века были глубоко освоены капиталом, и в этом смысле, за небольшим исключением, не доступны каким-либо другим альтернативным путям развития и формам организации. Угнетающее влияние капитализма на рост мелкой промышленности было тем более ощутимым, что кустари окончательно не порвали с земледелием. Связь с сельским хозяйством консервировала наиболее отсталые, рудиментарные черты промысловых хозяйств и соответствующие им методы эксплуатации.
Вопреки мнению народников сельское хозяйство не укрепляло
материальное положение кустаря, а лишь препятствовало полной его
пауперизации, обеспечивая бурно растущему российскому капитализму
дешевый рынок рабочей силы, резерв эксплуатации которой был значительно выше, нежели пролетариата. «Товарный характер производства, – писал П.Струве, – необходимо обуславливает то господство в русской кустарной промышленности капитала (в той или другой форме), которое в один голос констатируется всеми ее исследователями».
Исследователь кустарной промышленности Московской губернии А.С.Орлов отмечал, что форму капиталистической работы на дому «к 1900 г. приняли многие промыслы, за 20 лет перед тем бывшие кустарными; домашняя же промышленность 1880 г. во многих отраслях сделалась через 20 лет фабрично-заводской».
Наиболее полно и аргументировано аспект капитализации промыслов раскрыт представителями марксистской историографии. На основе широкого круга источников (прежде всего земской статистики) ими выявлены основные стадии капиталистического освоения кустарно-ремесленной промышленности (организация сбыто-снабженческой функции хозяйств промысловиков; производство в виде рассеянной мануфактуры, домашняя работа на фабрику), дана оценка количественных показателей капитализации промыслов к концу XIX столетия. К этому историческому рубежу более половины кустарного населения была втянута в орбиту буржуазной эксплуатации и, следовательно, отсечена от самостоятельного пути модернизации.
Советский историографический период характеризовался ослаблением исследовательского интереса к проблеме модернизации кустарно-ремесленной промышленности на основе товарных отношений. В известной степени это положение объяснялось общей позицией коммунистов, рассматривающих мелкое промышленное производство как рудимент, неизбежно подлежащий искоренению. Выступая на VIII съезде РКП(б) один из видных деятелей большевистской правящей элиты М.П. Томский прямо заявлял: «Для нас ясно, что кустарное производство есть пережиток старины, пережиток вредный...»
Немногие появившиеся в этот период работы, освещающие сюжеты, связанные с модернизацией мелкой промышленности, обязаны постановке в отечественной исторической науке проблемы преодоления многоукладности экономики при переходе к социализму. В контексте решения этой задачи ставились конкретные цели книги П.Г. Рындзюнского: восполнить имеющийся в советской историографии пробел в изучении степени капитализации крестьянских промыслов в пореформенной России. Несмотря на безусловную ценность этой работы, ее идеологическая заданность явно снижала диапазон решаемых исследователем проблем, фактически заставляла автора следовать не собственной логикой, а искать конкретно-историческое подтверждение положений В.И. Ленина. Обоснованию ленинского тезиса о складывании материальной основы социализма на базе сельских центров фабричной промышленности служила работа Я.Е. Водарского. Несколько очерков, посвященных проблемам развития мелкотоварного уклада в сфере промышленного производства, детализировали ранее достаточно изученные сюжеты на региональном материале.
Советский историографический период принес серьезное исследование Тарновского К.Н. Хотя его труд увидел свет лишь в 1995 году, но работа над ним завершилась уже в 1985 г., и этим обстоятельством объясняется строгое следование автором ленинских положений, что само по себе не снизило научной значимости сочинения. Его историко-географическая направленность позволила показать широкий спектр районов плотного расселения кустарей со своими особенностями проявления общественного разделения труда, капитализации, кооперирования, результативности мер
правительственного содействия и т.д.
В советский историографический период появились первые работы, специально посвященные новому прочтению истории кустарных промыслов Московской губернии. В сборнике, посвященном проблемам социально-экономического развития России, опубликовала статью М.К. Рожкова, раскрывающую сюжет, связанный с индустриализацией Богородского уезда Московской губернии. Автор попыталась показать, что кустарная промышленность этой территории являлась одним из источников формирования крупного промышленного производства. Наиболее подробно М.К. Рожкова исследовала одну сторону модернизации кустарных промыслов, а именно, организацию крупным капиталом домашней работы кустарей на фабрику. Как известно, именно это направление трансформации традиционных форм промышленного производства стало главным аргументом отечественных марксистов в споре с народниками относительно капитализации кустарной промышленности, поэтому в плане концептуальном статья М.К. Рожковой мало дополнила общее представление о содержании процесса модернизации.
Современный период изучения проблемы не отмечен сколько-нибудь серьезными научными разработками темы.
Пробелом современной историографии остается научная проблема социально-экономической трансформации кустарных промыслов Нечерноземья во второй половине XIX в. Это упущение тем более досадно, что советские исследователи (Н.К. Тарновский) показали отличие модернизационных процессов этого региона.
Таким образом, краткое рассмотрение историографии проблемы убеждает, что отечественная наука находится в самом начале пути освоения указанной темы. Имеющиеся исследования лишь обозначили черты истории модернизации важнейшей отрасли общественного хозяйства дореволюционной России. Общее состояние изученности не позволяет выйти на уровень теоретических обобщений, но требует дальнейшего детального освоения конкретно-исторических сюжетов. До сих пор не привлечен широкий круг источников. Вне зоны внимания исследователей остается неисчерпаемый массив земских материалов и фондов региональных архивов, касающихся кустарно-ремесленного производства.
Методологию исследования составили современные теоретические изыскания в области модернизации. В частности, автор опирался на историософскую систему протоиндустриализации, согласно которой уже в недрах традиционных форм промышленного производства закладывалась и эволюционно генерировалась тенденция модернизации. Представление о морфологии и направлениях трансформации кустарных промыслов в контексте модернизационной теории почерпнуты из концепции структурно-функциональной дифференциации, обосновывающей бифуркацию функций социально-экономических сущностей и реалий, в том числе мелкого промышленного производства при переходе к индустриальному обществу.
Научная новизна диссертации прямо вытекает из поставленных в ней исследовательских задач и заключается в следующем:
– соискатель по-новому представил причинно-следственную обусловленность развития кустарных промыслов столичного региона. В диссертации показано, что имеющая место в отечественной историографии точка зрения относительно детерминированности промышленных занятий населения неблагоприятными условиями ведения сельского хозяйства отражает лишь одну сторону комплекса факторов, порождавших мотивацию кустарей;
– используя модернизационную теорию протоиндустриализации, диссертант показал, что уже к середине XIX в. в недрах традиционного промышленного производства сельского населения сложились основные направления его модернизационной эволюции;
– в диссертации показаны процессы, происходившие в кустарной отрасли неземледельческих занятий крестьян в контексте их органической встроенности в общий комплекс традиционного сельского хозяйства;
– на основе теоретической системы структурно-функциональной дифференциации представлены парадигмы трансформации социально-экономического строя кустарной промышленности нечерноземной деревни в 1870–1880-е гг.;
– привлекая широкий фактический материал, автор показал роль и значение субъективного фактора – государственной политики конца XIX – начала XX столетий в модернизации кустарных промыслов, успехи и неудачи энтузиастов кооперативного движения в этой сфере общественного производства;
– впервые в диссертации представлен обоснованный взгляд на функциональное пространство мелкой промышленности в индустриальную эпоху.
Практическая значимость работы. Материал диссертации может быть использован при подготовке специальных и общих лекционных вузовских курсов по экономической истории России и отечественной истории, учебных пособий и учебников.
Апробация диссертации. Выводы и положения диссертационного исследования отражены в публикациях автора и апробированы на межвузовских конференциях в МГОПИ (апрель, 2007 г.), МГУЛ (январь, 2009 г.), РКТЭУ (июнь, 2009 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, семи разделов, заключения и списка использованных источников и литературы.
