Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ I. Сущность и духовно-нравственные основы старчества как способа духовного руководства 35
РАЗДЕЛ II. Влияние православных русских монастырей как основных центров духовного просвещения и старческого окормления на религиозно-нравственную жизнь российского общества конца XVIII - начала XX вв 76
РАЗДЕЛ III. Духовное наследие православных подвижников конца XVIII - начала XX вв. из числа монастырских старцев 130
Заключение 172
Использованные источники и литература
- Сущность и духовно-нравственные основы старчества как способа духовного руководства
- Влияние православных русских монастырей как основных центров духовного просвещения и старческого окормления на религиозно-нравственную жизнь российского общества конца XVIII - начала XX вв
- Духовное наследие православных подвижников конца XVIII - начала XX вв. из числа монастырских старцев
Введение к работе
Повышение общественной роли Церкви, происходящее в России в последние десятилетия, является наиболее значительным феноменом конца XX – начала XXI веков. Несмотря на то, что государственной властью на протяжении семидесяти лет прилагались все усилия для уничтожения религии, сразу же после долгих, беспрецендентных по своему масштабу гонений на Церковь миллионы людей от неверия стали обращаться к вере, пытаясь таким образом преодолеть духовную пустоту своей жизни. Но при отсутствии элементарных религиозных знаний, самого первоначального опыта духовной жизни, многие из них нередко попадали под разрушительное воздействие на человеческую жизнь деструктивных культов, что мы и наблюдаем в наше время. По словам Предстоятеля Русской Церкви Патриарха Кирилла, «многие наши современники, бредущие по жизни в поиске истинного пути, успели накопить настоящий винегрет из различных этических, философских и религиозных систем, в том числе агностицизма, псевдорелигий, суеверий, оккультизма. Со всем этим «багажом» нередко приходится разбираться духовному пастырю, который должен постараться тщательно отобрать все полезное для духовного роста человека и отвергнуть все вредное». Вот почему пастырское окормление менее опытных в делах веры людей относится к первоочередной задаче церковного служения. По мысли Святейшего Патриарха Кирилла, сегодня так важно, чтобы «слово Божие прочно укоренялось в сердцах наших современников, мотивировало их поступки в личной и общественной жизни», для чего «необходимо вести работу с каждым конкретным человеком, заботиться о его научении вере, ибо нет воли нашего Небесного Отца, чтобы погиб один из малых сих (см. Мф. 18:14)»
Новое тысячелетие - это эпоха информационной революции и качественно новых технологий, эпоха невиданных миграций народов и наций во всем мире, эпоха новых войн. Наконец, это эпоха новой морали. Можно сказать, что в этой новой системе ценностей есть понятие только человеческих прав и свобод, исключающих духовное начало, нравственные понятия милосердия, мужества, веры и верности. Наверное, именно поэтому актуально звучат и поныне обращенные к нам слова протоиерея Иоанна Восторгова, новомученика российского: «Среди этих тяжких испытаний жизни, этого беснующегося моря неверия, безнравственности и пороков, при виде поднимающейся злобы всяких расколов и сект, одна... непостижимая, святая... любовь русского народа к аскетизму – к монашеству и монастырям, к богомолению и подвигу - светит нам радостною надеждою на обновление и возрождение жизни... Ибо оно, это обновление и возрождение – в силе жизни духа, а не в тех внешних реформах государственного и общественного строя, на которые теперь возлагают столько надежд...». В этой связи, изучение исторического опыта социально-просветительского служения православных монастырей со сложившейся в них практикой старческого руководства делает рассматриваемую проблему своевременной и значимой для жизни современного российского общества.
Актуальность исследования, таким образом, обусловлена следующими обстоятельствами:
Во-первых, необходимостью поиска и привлечения более широкого круга источников, а также возможностью применения новых научно обоснованных подходов в изучении истории русского монастырского старчества в исследуемые годы. Известно, что в советский период аргументировалась несостоятельность утверждений богословов о решающей роли Православия в истории страны и в развитии культуры. По этой причине отсутствовало и должное внимание к исследованиям по истории Русской Православной Церкви. В настоящее время интерес историков к анализу церковно-исторических проблем значительно повысился, источниковая база стала более доступна исследователям. В этой связи введение в научный оборот новых исторических фактов и сведений из биографий старцев-подвижников позволит не только существенно дополнить источниковую базу о православном монастырском старчестве, но и рассмотреть в исторической перспективе путь его духовного возрождения, определить его место и роль в социально-культурной жизни российского государства и общества. Все это, на наш взгляд, будет способствовать обогащению исторических знаний по проблемам церковной истории.
Во-вторых, как в XIX столетии советы и наставления старцев способствовали духовному возрождению русского народа и стали для многих основой жизни в Боге, так и сегодня люди всех званий и возрастов, «всякого умственного и нравственного развития» прибегают к этому «источнику духовной мудрости», в основе которого лежит весь двухтысячелетний опыт Церкви. Именно поэтому они не устарели и сегодня. В советах старцев, - говорил преподобный Амвросий Оптинский, - каждый находит для себя «обильное назидание, утешение в скорбях, и разрешение встречающихся недоумений». Анализ духовного наследия известных православных подвижников конца XIII - начала XX веков, из числа монастырских старцев, позволит таким образом систематизировать сведения по данному вопросу, а также будет способствовать пробуждению, прежде всего, у молодых граждан Российской Федерации интереса к духовной жизни и, в целом, к истории Русской Православной Церкви, послужит для них руководством в деле духовного возрастания. Важно, чтобы современный человек, особенно в период своего формирования как личности, имел возможность получить некую мировоззренческую опору в жизни, которая способна уберечь его от множества кризисов, связанных с разочарованием в идеологии и современной культуре. Как сказал в своем приветственном слове к участникам III Сретенских встреч православной молодежи Святейший Патриарх Кирилл, «линия борьбы между Светом и тьмой… особым образом проходит по сердцам молодых людей. Вот почему молодежь - это передняя линия борьбы не только за будущее, но и за самого человека. Церковь не может не иметь молодежной темы в своих приоритетах именно в современных условиях. Мы делаем и будем делать все для того, чтобы такие понятия, как доброта и сила духа, стали бы притягательными для молодежи».
В-третьих, применительно к рассматриваемой нами проблеме следует сказать, что назрела необходимость в проведении специального церковно-исторического исследования, которое бы позволило через призму старческого служения сформировать целостное представление о религиозно-нравственном воздействии на духовную жизнь России наиболее крупных духовных центров, каковыми по сложившейся традиции выступали монастыри, создававшие совершенно уникальный климат целого комплекса православных аскетических практик.
В-четвертых, в современных условиях, когда в России повсеместно из года в год открываются новые православные храмы и монастырские обители, насущной потребностью становится анализ исторического опыта Церкви в области духовного руководства. Одной из характерных черт современного пастырского служения является тяжелейший разрыв преемства в традиции пастырской деятельности, возникший в результате долгих гонений, целой эпохи воинствующего безбожия. Сам образ пастыря прежнего времени сегодня в значительной степени утрачен. Другой характерной чертой является соблазн духовной тирании, основанной на властолюбии, на духовной неграмотности. Пастырь такого типа становится диктатором для пасомых. На этой почве возникает распространенный в наше время феномен младостарчества, подменяющий духовное руководство и духовную жизнь психологической зависимостью от духовника. В этой связи анализ исторического процесса формирования и развития старчества, как особой формы пастырства, связанный с выявлением закономерностей этого процесса, систематизацией идей представляет особый интерес. Результаты такого анализа научного исследования могут сыграть важнейшую роль в деле совершенствования пастырского служения, очищения его от всевозможных искажений, приобретенных и приобретаемых на пути преобразования, как самого строя церковной жизни, так и жизни православного общества.
В-пятых, анализ учения старцев о духовном и нравственном совершенствовании человека позволит расширить знания о религиозной культуре православного русского народа, жизни православных русских монастырей и подвижников благочестия русских обителей в XIX – начале XX вв., а также будет способствовать соработничеству Церкви и государственных, социальных институтов в сфере образования и воспитания в современных условиях.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII века, когда благодаря подвижническим трудам преподобного старца Паисия Величковского в России было положено начало духовному обновлению русского монашества, до начала XX века, когда история православного монастырского старчества прервалась под воздействием извне, в результате событий государственно-политической истории России. Как известно, во исполнение установки VIII съезда РКП(б) о «полном отмирании церкви» в 1918-1920 гг. в стране развернулась кампания вскрытия и «разоблачения» святых мощей, сопровождавшаяся закрытием православных монастырей, где они покоились, реорганизацией обителей в трудовые артели и разгоном монашествующих, многие из которых впоследствии подверглись репрессиям.
Степень научной разработанности проблемы. Несмотря на то, что в последние годы история русского монастырского старчества все чаще становится предметом научного исследования, историография проблемы в целом не столь обширна. Объясняется это, с одной стороны, недостаточной научной разработанностью темы старчества в предшествующий период в силу известных идеологических причин, а с другой, заметным оскудением старчества с течением времени.
Из трудов обобщающего характера, посвященных истории Русской Православной Церкви, и в контексте этой истории затрагивающих тему старчества, следует выделить две работы известного церковного историка русского зарубежья И.К. Смолича: «Русское монашество. Возникновение, развитие и сущность (988-1917)» и «Жизнь и учение старцев (путь к совершенной жизни)». В последней книге автор на примере ряда наиболее выдающихся старцев: Паисия Величковского, Серафима Саровского, Макария и Амвросия Оптинских попытался представить сущность явления, свойственного аскетической жизни, и известного под именем старчества. Подробный анализ текстов монастырских уставов и житий святых, из-за отсутствия в них прямых указаний на существование старчества в Древней и Московской Руси, дал автору основание утверждать, что хотя эпоха преподобного Сергия Радонежского и была временем «расцвета аскетизма в жизни русских святых», но старчество, как сформировавшееся в монастырях явление «было мало известно». Поэтому отсчет истории русского монастырского старчества, по мнению И.К. Смолича, следует вести от преподобного Нила Сорского (конец XV в.), который, по его выражению, «пересадил древо старчества на почву русского благочестия». Нельзя не согласиться с мнением А.Л. Беглова, который справедливо полагает, то, что автор не сумел найти в материалах по истории древнерусской монастырской жизни прямых свидетельств о существовании в тот период старчества, еще не говорит о том, что его в действительности не было. Можно предположить, что создавая свои научные труды в эмиграции, И.К. Смолич явно был лишен возможности более широко познакомиться со всеми имевшимися на тот момент отечественными источниками, изучение которых возможно помогло бы ему «пролить свет» на данный вопрос.
Истории старчества XVIII – XIX вв. посвящена XV глава книги И.К. Смолича «Русское монашество. 988-1917». В ней автор особое внимание уделил личности старца Паисия Величковского, с именем которого, как известно, связано возрождение монашеской жизни и старчества в России в конце XVIII в., и его школе. По словам И.К. Смолича, «целый сонм» учеников старца Паисия расселился по всей России. «Странствуя из монастыря в монастырь, из пустыни в пустынь, они разносили повсюду весть о «благочестивом и чудном отце Паисии», обретая, таким образом, новых приверженцев старчества, которые становились их учениками». В то же время он подчеркивал, что и вне рамок Паисиевой школы старчество, будучи «мощным аскетическим течением в истории монашества синодального периода», проявляло себя с не меньшей силой и не прошло бесследно для монашества. Давая общую характеристику трудам и подвигам старцев конца XVIII и XIX вв., И.К. Смолич справедливо утверждал, что старцы повлияли на духовную жизнь не только монахов, но и мирян, живших вне монастырских стен. Он полагал, что «произошло это само по себе, спонтанно, без какого-либо нажима со стороны церковной власти, которая не имела настоящей внутренней связи с простыми верующими». Можно согласиться с мнением автора о том, что «сама суть старчества привела к тому, что постепенно восстановлено было духовное родство между монашеством и народом».
Все вышесказанное позволяет заключить, что труды И.К. Смолича, содержащие хороший справочный аппарат, а также большой объем фактического материала, по-прежнему представляют научный интерес для широкого круга исследователей. Заслуга его заключается в том, что, несмотря на ряд спорных утверждений, касающихся вопросов существования старчества в Древней и Московской Руси, им создана теоретическая и документально-историческая база, позволяющая продолжить исследования по истории русского старчества с учетом современных методологических подходов.
Большую ценность для исследования проблемы представляют также работы выдающегося историка Церкви и духовного писателя И.М. Концевича: «Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси» (1952 г.) и «Оптина пустынь и ее время» (1970 г.). В первой книге, по словам самого автора, выражено «православное миросозерцание с исторической перспективой». В работе хотя и кратко, но всесторонне освещаются некоторые характерные свойства старца, а также прослеживается путь развития института «духовного отца». По словам самого И.М. Концевича, он взялся за этот труд постольку, поскольку «вопрос о сущности старчества совершенно не освещен в богословской науке. Мало того, встречались неправильные и противоречивые мнения. Не было даже определения понятия старчества. Поэтому, - пишет автор, - я начал с самого начала: с объяснения духовного делания и его возникновения в истории». В отличие от И.К. Смолича, И.М. Концевич признавал, что русское старчество идет от самих истоков христианства на Руси. По его утверждению, преподобные Антоний и Феодосий Киево-Печерские (XI в.) - отцы русского монашества, налицо имели все признаки старчества: принимали откровения помыслов, руководили духовными чадами и были облечены благодатными дарами (харизмами). Проведенный автором анализ житийных повествований содержащихся в Киево-Печерском патерике показал, что старчествование Антония и Феодосия дало «богатый посев» и старческое служение не прекращалось и во времена преподобного Сергия Радонежского и Кирилла Белозерского. Правда, привлекая огромное количество документального материала - труды ученых-профессоров и житийную литературу, источники эпистолярно-мемуарного жанра, извлеченные из Императорской Публичной Библиотеки, автор не сделал ни одной ссылки на источники, что, на наш взгляд, не может не сказаться на ее научном рейтинге.
Свой труд «Оптина Пустынь и ее время» И.М. Концевич посвятил главным образом описанию жизни и подвигов преподобных старцев Оптинских, показав их благотворное влияние на русское общество и русскую культуру XIX в. Отдельное место в работе отводится описанию сущности старчества. Опираясь на труды профессора С.И. Смирнова, в которых вскрывается генезис старчества и современного духовничества, И.М. Концевич попытался уяснить взаимоотношение и границы этих двух институтов Церкви. «Институт «духовного отца», - писал он, - сначала появляется в форме монастырского старчества. Термин «духовный отец» служит долгое время для обозначения монастырского старца. Затем эта церковно-бытовая форма целиком повторилась в позднейшем духовничестве. Монастырски-бытовая форма превратилась в форму церковно-бытовую и в таком виде просуществовала на Востоке почти неизменно целый ряд столетий». Сильной стороной работы, на наш взгляд, является то обстоятельство, что автор попытался через призму общей истории старчества в России в XVIII - XIX вв. проследить конкретно историю Оптинского старчества.
В книгах «Великие русские старцы» и «Жития и творения русских святых», опубликованных в последнее время, впервые собраны жизнеописания и духовные наставления, начиная с первых подвижников благочестия, выступавших в качестве духовных руководителей до выдающихся старцев двадцатого века. Приводимые в работах примеры из жизни и деятельности конкретных старцев, раскрывающие их богатый духовный опыт, не столько демонстрируют, сколько убедительно показывают реальное значение старческого духовного руководства молодыми монахами и мирянами на пути религиозного и общественного совершенства. К сожалению, составители сборников в целом ограничились представлением житий и духовных творений русских подвижников и не исследовали влияние старцев на религиозную жизнь общества.
Сборник статей С.С. Хоружего содержит сравнительный анализ русского и древневосточного старчества. Как отмечается в работе, «русское старчество - явление иного рода, нежели древнее старчество. Последнее есть внутренний институт исихастской традиции: механизм, обеспечивающий ее самовоспроизводство, или же трансляцию во времени. Феномен древнего старчества универсален, его аналоги налицо во всех школах духовной практики. Русское старчество - институт, принадлежащий к сфере отношений традиции с окружающим внешним миром, социумом. Этот институт отнюдь не универсален, но составляет особенность русского исихазма; можно сказать, что в его рождении проявились глубоко характерные черты русского религиозного сознания». При этом следует подчеркнуть, что акцент в работе делается не столько на объем и полноту изложения фактического материала, сколько на то, чтобы выявить закономерности процесса развития русского старчества, показать его духовные основы.
«Доклад о старчестве» профессора по кафедре нравственного богословия Киевской духовной академии В.И. Экземплярского, прочитанный им в Киевском Религиозно-просветительском обществе в 1917 г. отличает глубоко научный подход. По мнению автора, вопрос о старчестве имеет значительный богословский интерес и большое жизненное значение для современной русской церковности. Ибо в русском обществе, как отмечал он, замечается все возрастающий интерес к старческому устроению жизни, в особенности, в среде верующей интеллигенции. В работе предпринята попытка дать объективно-историческое освещение этой стороны церковно-религиозной жизни, определить место старчества в общецерковной перспективе и посредством этого уяснить его значение в жизни Церкви. Она содержит большое количество примеров старческого руководства, взятых из Древних патериков, и многочисленные высказывания святых отцов Церкви, опубликованные в святоотеческой литературе.
Теме старчества посвятил свое сочинение «Древнехристианские и оптинские старцы» митрополит (в прошлом иеромонах) Трифон (Туркестанов). В нем автор посредством описания некоторых сторон жизни древнего монашества рассматривает общие основания старчества, историю русского подвижничества вообще и старчества в Оптиной пустыни, в частности, показывает нравственный облик старца и приводит примеры старческого служения.
В 1994 г. в свет вышло фундаментальное историко-богословское исследование выдающегося писателя-богослова нашего времени глинского старца схиархимандрита Иоанна (Маслова) - «Глинская пустынь. История обители и ее духовно-просветительная деятельность в XVI - XX вв.», посвященное подвигу глинских старцев. Данный труд, по существу, стал первым специальным исследованием, посвященным Глинской пустыни, в котором на основании разрозненного по многим литературным и архивным источникам материала рассмотрены ее место, роль и значение среди других русских православных монастырей. Особый интерес представляет глава, раскрывающая духовную связь Глинской пустыни с Оптиной, а также заключительная часть книги, повествующая о монастырском старчестве, процветавшим в обители в середине XX века. Автор анализирует духовное наследие старцев, приводит их жизнеописания, что дает возможность близко познакомиться с подлинной жизнью обители и проследить преемственную связь старческого делания.
Хотя история соловецкого и валаамского старчества уходит вглубь веков, она до сих пор еще мало изучена. Книги «Русский Север: от Соловков до Валаама» и «Валаамский монастырь и его подвижники» в какой-то мере восполняют этот пробел. Первая повествует об истории Соловецкой и Валаамской обителей и их скитов, о монастырской жизни и конкретно о жизни старцев-подвижников, о достопримечательных монастырских событиях. К сожалению, составители книги не ставили перед собой собственно научной задачи исследования и ограничились простым переизданием нескольких дореволюционных публикаций. В целом книга носит описательный характер и может быть полезна лишь для общего знакомства с представленными в ней монастырями и старцами. Труд «Валаамский монастырь и его подвижники», содержащий подробное описание Валаамского монастыря, к сожалению, в малой степени касается истории валаамского старчества.
Жизни великого валаамского старца игумена Дамаскина посвящена книга Н.М. Коняева «Апостольский колокол», в которой автор сумел раскрыть путь духовного возрастания подвижника. В книге показано, как из деревенского мальчика, калеки с детства, смог вырасти будущий святитель. Личный опыт подвижника, еще при жизни достигшего святости, ценен для каждого православного человека.
К сожалению, не сохранились (или же они пока не известны) подробные документальные свидетельства о Псково-Печерском старчестве и духовной жизни обители в XIX веке. Однако, несмотря на всю скудость исторических сведений о монастырской жизни в XIX - начале XX вв., можно утверждать, что, начиная от первого печерского старца - преподобного Марка, старцев - преподобных Вассиана и Патермуфия, а также через старцев XVII - XIX столетий, традиция старческого окормления всегда бережно сохранялась в Псково-Печерской обители вплоть до наших дней. В 90-е годы XX столетия появились весьма поучительные жизнеописания некоторых из подвизавшихся в обители иноков; это, например, книги о схиигумене Савве (Остапенко) и иеросхимонахе Сампсоне (Сиверсе), подборки материалов в журнале «Русский Паломник» об иноках Валаама, вернувшихся из Финляндии на Родину в 1957 г. и поселившихся вскоре в Псково-Печерском монастыре: схимонахе Николае (Монахове, до схимы - Борисе), схиигумене Луке (Земскове), иеросхимонахе Михаиле (Питкевиче). Приведенные в них исторические факты, сведения из биографии подвижников, безусловно, позволяют более углубленно взглянуть на феномен старчества.
Тема старчества затрагивается в книге Г.М. Запальского «Оптина пустынь и ее воспитанники в 1825 – 1917 годах». Однако автор обращается к этой теме лишь в той мере, в какой это требует исследование, посвященное изучению судеб широкого круга монашествующих Оптинской обители. Исследование Г.М. Запальского, построенное на хорошей документальной основе, прежде всего использовании формулярных списков монахов и послушников пустыни, а также источников личного характера, представляет Оптинское старчество как эпоху непрерывающейся преемственности. Автор справедливо подчеркивает, что преемственность была очень важна для сохранения традиций, она позволяла передавать из поколения в поколение общие установки, которые формировали общую атмосферу в обители.
В работе В.В. Кашириной «Литературное наследие Оптиной пустыни» в рамках проведенного подробного анализа литературного наследия Оптиной пустыни, осуществлен разбор эпистолярного наследия основателя Оптинского старчества преподобного Льва (Наголкина), что позволило обнаружить ранее не известные письма, адресованные ему.
В первое десятилетие XXI века было подготовлено и защищено более десятка диссертаций, в которых рассматриваются некоторые аспекты интересующей нас проблемы, к примеру, докторская работа Кириченко О.В. «Женское православное подвижничество в России (XIX – середина XX в.)»; кандидатские работы: Зимаковой Е.В. «Старчество как феномен культуры», Худяковой Е.В. «Старчество в русской художественной культуре конца XIX - начала XX веков», иеромонаха Агапита (Юркова) «Преподобный Феодор Санаксарский как самобытный возродитель русского монастырского старчества второй половины XVIII века», свящ. Третьякова С. «Валаамское старчество в ХХ веке (1900-1940 гг.): История жизни подвижников и их духовное наследие», свящ. Шатова Д. «Старчество Валаамских подвижников в XVIII – XIX веках», Ротач Н.С. «Старчество в условиях культурно-исторических трансформаций православия в России (XX в. - начало XXI в.)», Андрианова А.Ю. «Причины и обстоятельства ухода в мужские православные монастыри в России XIX - начала XXI вв.», Кургузова А.В. «Оптинское старчество как феномен культуры: источники изучения», Корнецовой О.А. «Феномен старчества в православной культуре» и др., а также работы научной Школы РГСУ: Рузановой Н.П. «Социально-историческая роль монастыря Козельская Введенская Оптина Пустынь в общественной жизни России XIX века»; Патюлиной Н.Д. «Социальное служение Николо-Угрешского ставропигиального монастыря в контексте государственно-церковных отношений (конец XIV-начало XXI вв.)».
Проведенный историографический анализ таким образом показал, что на сегодняшний день пока нет фундаментальных исследований, в которых были бы наиболее полно представлены и обобщены духовные советы и наставления православных старцев-подвижников XIX - начала XX вв., изложенные ими в отечественных богословских трудах, эпистолярном наследии, в проповедях, раскрывающие учение старцев о спасении и определявшие собой уклад не только монастырской жизни, но в целом жизни православного русского народа. Подвиги монастырских старцев православных русских обителей, их социально-воспитательная и просветительская деятельность, способы воздействия на паству до сих пор мало изучены. В изданных в разное время работах по истории русских монастырей и монашества, в жизнеописаниях монастырских старцев освещаются лишь некоторые аспекты обозначенной проблемы. Поэтому задача настоящего исследования состоит в том, чтобы показать основные черты духовного облика православных монастырских старцев; непрерывающуюся преемственность старческого делания в исследуемые годы; как происходило развитие монастырского старчества в рассматриваемый период; какое влияние оказывали православные русские монастыри с существовавшей в них практикой старческого окормления на религиозно-нравственную жизнь народа; какой вклад внесли монастырские старцы в осуществление важнейших исторических задач, стоящих перед российским обществом: поддержание и обогащение его творческого потенциала, укрепление и возрождение нравственных начал жизни, содействие спасению каждой человеческой души.
Историографический анализ развития православного монастырского старчества и его влияния на жизнь российского общества в рассматриваемый период дает, на наш взгляд, основание полагать, что данная проблема представляет научный интерес.
Объектом исследования выступает русское монастырское старчество конца XVIII - начала XX веков.
Предметом исследования является влияние старчества на религиозную и духовно-нравственную жизнь российского общества рассматриваемого периода.
Цель исследования состоит в том, чтобы осуществить разносторонний комплексный анализ духовных оснований православного монастырского старчества и его влияния на жизнь российского общества в конце XVIII - начале XX веков.
Для достижения данной цели требуется решить научную задачу, заключающуюся в том, чтобы на основе расширенной информационной базы с привлечением архивных источников, опубликованных документов и материалов, в избранных для исследования хронологических рамках проанализировать, обобщить и систематизировать исторический опыт старческого руководства, являющегося достоянием преимущественно монастырской практики, который составляет неотъемлемую часть духовной культуры Православия.
Основные задачи исследования:
- оценить степень научной разработанности проблемы и дать характеристику источниковой базы исследования;
- систематизировать научные данные по исследуемой проблеме, раскрыть сущность и духовные основы старчества, показать основные черты духовно-нравственного облика монастырских старцев;
- сформулировать концепцию проблемы монастырского старчества и влияния монастырских старцев на иночествующих и мирян, а также в целом на религиозно-нравственную жизнь России конца XVIII – начала XX веков с позиций современных исторических знаний;
- исследовать духовное наследие православных подвижников благочестия XIX - начала XX веков из числа монастырских старцев с целью анализа, обобщения и систематизации их наставлений о спасении человеческой души;
- посредством введения в научный оборот новых источников и сведений углубить и расширить представления о жизни и духовно-просветительском служении верующему народу русских православных монастырей в исследуемые годы, через утвердившуюся в них практику старчествования;
- на основе анализа всей совокупности социально-исторических факторов показать преемственность духовного опыта, передаваемого от старцев к ученикам, сформировать достаточно полное представление об исторической динамике изучаемого процесса;
- сделать научно обоснованные выводы, извлечь уроки и сформулировать практические рекомендации по использованию накопленного опыта старческого делания в изучении уникального историко-культурного наследия и традиций нашего Отечества.
Методологические основы исследования. При осуществлении исторического анализа исследуемой проблемы автор руководствовался основными принципами научного познания: объективности, историзма и ценностного подхода, что позволило рассмотреть проблему монастырского старчества в общеисторическом контексте; изучить широкий круг источников; осуществить всесторонний анализ исторических фактов и событий; сформировать наиболее полное представление о роли и месте старчества в истории русского монашества в рассматриваемый период.
Использование в исследовании общенаучных методов познания, таких как сравнительно-исторический, обобщение, периодизация, причинно-следственный анализ связей между историческими событиями, историко-системный и сопоставительный анализ дало возможность раскрыть духовно-нравственные основы православного монастырского старчества в исследуемый период, показать преемственность духовного опыта, передаваемого от старцев к их ученикам; обобщить и систематизировать наставления старцев о спасении человека; сопоставить различные научные подходы в изучении проблемы, выявить спорные вопросы в ее понимании; с максимальной объективностью проанализировать и обобщить исторический опыт общественного служения ряда крупных духовных центров конца XVIII – начала XX веков, с расцветавшим в них старчеством.
Применение специально–исторических методов позволило выявить отличительные черты русского старчества, рассмотреть выделенные для анализа проблемы в хронологической последовательности, исследовать опыт духовного воспитания иноков под руководством старцев, выявить значение примера в духовной жизни и основные требования к нравственному облику старцев.
Как видно, использование различных методов исследования исторической действительности позволяет преодолеть односторонность в изучении истории, не допускать догматизма сознания, способствует научному пониманию исторического процесса, развитию историзма мышления.
Анализ многочисленной литературы, в той или иной мере касающейся темы данного исследования, позволяет сформулировать концепцию рассматриваемой проблемы: в XVIII веке старчество как явление русской духовной культуры оставалось востребованным лишь в среде простого народа, поскольку под влиянием петровских преобразований произошло оскудение понятия о духовной жизни. С середины XIX века центром притяжения для образованных слоев общества становится монастырь с существовавшей в нем практикой старческого окормления. В начале XX столетия русское монастырское старчество, несмотря на трудности и чинившиеся препятствия, получило возможность действовать в общественной сфере и влиять на современников на всех ступенях социальной лестницы. При этом многие старцы за десятилетия предвидели падение российской государственности, гонения на Церковь, будущие войны. В исследуемые годы русское старчество, главной и определяющей чертой которого стало сочетание строгого подвижничества с активным выходом в мир, сыграло огромную роль в поддержании нравственной энергии в народе.
Источниковую базу исследования составили, в первую очередь, документы из Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), где хранится крупнейший массив писем старцев к своим духовным ученикам. Наиболее содержательны в этом отношении архивные фонды 213 и 214.
Так, в ф. 213 сохранилась подробная роспись тома I «Письма к мирским особам» оптинского старца Макария: «Указатель мыслей и предметов, упоминаемых в письмах о. Макария к мирским особам, и указатели имен, книг и статей, упоминаемых в тех же письмах»; Предисловие к келейным запискам Павла Петровича Тамбовцева «Вопросы учения и ответы старца». В этом же фонде хранится рукописное «Указание для переиздания книги «Собрание писем блаженной памяти оптинского старца Амвросия (Гренкова)»; письма к игумену Моисею от монашествующих; духовная переписка преподобных старцев Илариона, Иосифа и Льва, многие источники из которой еще не опубликованы; письма разных лиц к отцу Нектарию за 1913-1918 гг., систематизированные по алфавитному и хронологическому принципу; письма выдающегося глинского старца схиархимандрита Илиодора (Голованицкого) к духовным чадам, раскрывающие сущность старческого окормления и содержащие высокое духовное назидание, а также письма других глинских старцев: отца Арсения (Митрофанова), схиархимандрита Иоанникия (Гомолко), архимандрита Макария (Глухарева), в том числе его письмо к императору Николаю I.
В ф. 214 сохранился сборник разных писем из келейной библиотеки архимандрита Моисея; сборник писем разных лиц; письма (в списках) старца иеросхимонаха Льва (Леонида Наголкина); письмо старца Софрония к схимонаху Афанасию и увещевание отца к сыну; а также сборники слов, поучений и выписей из творений отцов церкви о монашеской жизни; «предания старческие новоначальным инокам, како подобает жительствовать в послушании»; о иноческих подвигах.
Письма некоторых старцев были опубликованы в составе специальных сборников, часть из которых сегодня переиздана.
Среди корреспондентов старцев были не только многочисленные ученики и последователи из числа насельников монастырей и скитской братии, но и представители высшей церковной иерархии, многие миряне из разных сословий и званий, жившие часто в далеких российских губерниях.
Анализ эпистолярного наследия старцев показывает, что их письма заключают в себе уроки христианской жизни, основанные на писаниях святых Отцов и собственном огромном духовном опыте. В них последовательно утверждаются духовные и нравственно-этические основы жизни. Так, например, в письме оптинского старца преподобного Льва (Наголкина) адресованном своей ближайшей ученице Анне Ивановне Петровской 19 апреля 1841 г. очень точно, на наш взгляд, выражены жизненные ориентиры, ведущие человека к спасению: «…вера, надежда, любовь, суть великие и главнейшие добродетели, ибо вера заставляет нас веровать, надежда – уповать, любовь – любить Бога, и сии три добродетели нужны ко спасению, без сих… никто не может спастися».
В целом следует заключить, что данные архивных фондов, хранящиеся в Российской государственной библиотеке, дают весьма обширный фактологический материал для анализа поучений и наставлений монастырских старцев, содержащихся в их письмах к близким ученикам и благочестивым мирским особам.
Из делопроизводственной документации следует выделить материалы Всероссийского Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 гг. о выработке проекта нового положения о монастырях и монашестве, собранные в фонде Р-3431 Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). В нем нашли отражение вопросы о старчестве и духовничестве, о внешнем и внутреннем устроении монастырской жизни, миссионерско-просветительской и благотворительной деятельности православных монастырей. В определении Собора отмечалось, что «в каждой обители для духовного окормления насельников ей желательно иметь старца (старицу). Старцы (старицы) суть иноки (инокини), преуспевшие в духовной жизни, знакомые со словом Божьим, отеческими творениями и правилами святых отцов и способные к руководительству в духовной жизни, коим поручается назидание братии». Кроме того, подробно изучались: документы Первого Всероссийского съезда монашествующих 1909 г. (ф. 765 ОР РГБ), на котором поднимался вопрос о сущности монашества и назначении монастырей; циркулярный указ Святейшего Синода от 12 июля 1910 г. «О развитии старчества», проникнутый заботами о надлежащем духовном просвещении монашествующей братии.
Отдельно следует выделить документы, касающиеся деятельности церковных учреждений и монастырей. Так, в ф. 1201 Российского государственного архива древних актов (РГАДА) хранятся дела и документы о личном составе монашествующих Соловецкого монастыря (1720 – 1914); доклады монастырских властей в Синод по истории обороны, укрепления и вооружения Соловецкого монастыря в XVI-XVIII вв., являвшегося важной пограничной крепостью; о нападении английского флота в 1854 г.; о «присылке и содержании в монастыре разных лиц» (1678/1679 – 1833); о монастырских промыслах и кораблестроении; Соловецком богословском училище и др.
Один из наиболее активно используемых в исследовании корпус источников - летописи православных русских монастырей, в которых хронологически фиксировались основные события монастырской жизни: история основания и строительства монастыря, введение в нем устава, посещение обители церковными иерархами и членами императорской семьи, простыми богомольцами и многие другие факты, касающиеся не только внутренней, но и внешней жизни обители. В летописях помещены многочисленные свидетельства паломников об исцелениях при посредстве молитв старцев от телесных и душевных недугов. Не менее ценно то, что в летописях отражены жизнеописания, проповеди, духовные советы и наставления монастырских старцев.
Особую ценность для изучения рассматриваемой темы представляют творения святых Отцов: Феофана затворника Вышенского, Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита и других авторитетнейших учителей духовной жизни и нравственности, в чем состоит их важнейшая историческая заслуга перед православным обществом. В их творениях имеется много назидательного и полезного для духовной жизни каждого христианина. Так, например, преподобный Исаак Сирин пишет: «Не домогайся заимствоваться советом у человека, который не ведет одинакового с тобою образа жизни, хотя он и крайне мудр. Доверь помысл твой лучше человеку неученому, но опытно изведавшему дело, нежели ученому философу, который рассуждает по своим исследованиям, не испытав на деле». Не случайно поэтому в одном из писем преподобного старца Льва содержатся полезные наставления о чтении учения святых Отцов: «Не находя в себе ни от дел моих, ни от разума дать Вам наставления, советую прибегнуть к тем блаженным подвижникам, которые… прияли от Бога дарование разума и премудрости для научения и просвещения других… Вы, имея образование ума, читайте их учение – не из любопытства токмо, но желая подражать им по силе и сообразно с возможностью проходимого Вами послушания. Книги… учат нас побеждать злобу и исправлять добродетели – не наружно только, но внутренно». Известно, что в письмах и жизнеописаниях старцев, неоднократно цитировались Священное Писание и святоотеческие творения.
Ценным источником для настоящего исследования являются воспоминания паломников о посещении обителей, об отдельных старцах, а также воспоминания самих старцев. Так, в ф. 213 ОР РГБ хранятся детские воспоминания неустановленного лица об оптинском старце Макарии; записи рассказов духовных лиц Оптиной Введенской пустыни (о. Паисия, Платона и др.); воспоминания и сведения о жизни оптинского старца иеросхимонаха Илариона. В 1998 г. вышло репринтное издание книги «Благословенная Оптина. Воспоминания паломников об обители и ее старцах», в которой авторы статей рассказывают о паломничестве в обитель таких «корифеев русской литературной мысли», как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.Н. Апухтин, известных славянофилов братьев Киреевских, о собственных впечатлениях, вынесенных из поездок в Оптину, об оптинских старцах: Макарии, Амвросии, Варсонофии, Леониде, Нектарии.
Среди источников важное место занимают жизнеописания старцев-подвижников, составленные, как правило, по рассказам самих старцев или учеников и почитателей лично их знавших. Жизнеописания не только дополняют и уточняют официальные сведения, связанные с жизнью выдающихся подвижников, но раскрывают духовные подвиги, внутренний мир старцев. Известны, например, жизнеописания иеромонаха Серафима Саровского, иеромонахов Никона и Леонида (в схиме Льва), схиархимандритов Варсонофия, Исаакия, Моисея, иеросхимонахов Илариона, Льва, Нектария, Иосифа, Макария, схиигумена Антония - старцев оптинских; схимонаха Евфимия (Левченко), схиархимандрита Илиодора (Голованицкого), монахов Досифея (Колченкова) и Мартия (Кириченко), составленные глинским игуменом Иассоном; а также жизнеописание игумена Филарета (Данилевского), существенно переработанное иеросхимонахом Максимом (Кузьминым). Жизнеописание отца Амвросия Оптинского, составленное глинским старцем отцом Иоанном (Масловым), считается самым ярким повествованием о его духовной жизни. Раскрывая учение отца Амвросия о спасении, автор указывает на преемственность старческого делания. В ф. 213 и ф. 214 ОР РГБ хранятся материалы к жизнеописанию иеросхимонаха Иосифа; описание «в кратости» жизни о. Амвросия и его келейника о. Михаила; заметки о жизни схимонаха Оптиной пустыни Афанасия (Захарова); автобиографическое жизнеописание архимандрита Леонтия (Желяева); жизнеописание Леонида (Льва Наголкина); житие схимонаха Федора, составленное Игнатием (Брянчаниновым) по списку рукописи А.Т. Лесниковой; краткое сказание о жизни настоятеля Козельской Оптиной пустыни архимандрита Моисея; жизнеописание молдавского старца Паисия Величковского.
В заключении следует подчеркнуть, что представленная выше характеристика источников во многом определила направление научного поиска и обоснованность выдвинутой концепции проблемы влияния монастырских старцев на религиозную и духовно-нравственную жизнь России в рассматриваемый период.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
Во-первых, в диссертации комплексно исследована отдельная, ранее специально не разрабатывавшаяся проблема - влияние православного монастырского старчества на религиозно-нравственную жизнь российского общества конца XVIII – начала XX веков, что помогло определить его место и роль в социально-культурной жизни России, рассмотреть в исторической перспективе путь его духовного возрождения, через призму старческого служения полнее раскрыть многогранную деятельность наиболее крупных духовных центров, каковыми по сложившейся традиции выступали монастыри, создававшие уникальные условия для духовного возрастания человека под руководством опытного наставника.
Во-вторых, в настоящем труде дается определение уровня научной разработанности темы исследования, критическому анализу подвергаются основные публикации по ней.
В-третьих, на основе анализа широкого круга источников и архивных документов автором выявлены и проанализированы духовные основания старчества; основные черты духовного облика православных монастырских старцев; а также обобщены и систематизированы наставления старцев, изложенные ими в отечественных богословских трудах, эпистолярном наследии и в проповедях, что позволило раскрыть учение старцев о спасении человеческой души, выявить методы старческого руководства, способы воздействия на паству и увидеть, как старцы претворяли свое учение в жизнь.
В-четвертых, в исследовании на основе использования в качестве первоисточников творений святых Отцов, а также церковной литературы по данной тематике конкретизировано понятие «старец», расширено понимание роли старчества как особой формы пастырства.
В-пятых, с позиций современной исторической науки представлена концепция проблемы влияния подвижников благочестия русских обителей на религиозно-нравственную жизнь российского общества конца XVIII – начала XX веков, раскрывается ее сущность и содержание.
В-шестых, в диссертации сформулированы теоретические выводы и научно-практические рекомендации, вытекающие из анализа исторического опыта деятельности русского православного монастырского старчества, что позволит, на наш взгляд, выявить перспективные направления в изучении данной темы, и, несомненно, обогатит отечественную историю и историю Русской Православной Церкви XIX – начала ХХ веков новыми знаниями.
На защиту выносятся:
- результаты комплексного анализа развития православного монастырского старчества и его влияния на жизнь российского общества в конце XVIII – начале XX веков;
- рассмотрение сущности и духовно-нравственных оснований старчества применительно к конкретному историческому периоду (конец XVIII – начало XX вв.), определение понятия «старец»;
- основные положения поучений и наставлений старцев, изложенные ими в отечественных богословских трудах, эпистолярном наследии и в проповедях, раскрывающие учение старцев о спасении;
- результаты анализа общественного служения русских православных монастырей конца XVIII – начала XX веков, раскрытие их роли как центров духовного просвещения и возрождения старчества;
- оценка роли старчества как особой формы пастырства в социально-культурной жизни российского общества рассматриваемого периода, основные черты духовного облика старцев;
- выводы, научно-практические рекомендации и предложения, которые, по мнению автора, могли бы способствовать дальнейшему изучению проблемы влияния старчества на духовную жизнь российского общества и государства.
Сущность и духовно-нравственные основы старчества как способа духовного руководства
Как показывает история христианства, путь старческого руководства или окормления {от слова «кормчий»), образно говоря «детоводительства ко Христу» , признавался всеми отцами и учителями Церкви самым надёжным и удобным из всех, какие известны в достижении духовного совершенства, и был оправдан опытами всех святых, «просиявших, яко светила, на тверди христианской» . Об этом хорошо писал в своем сочинении «Лествица» игумен Синайской горы преподобный Иоанн Лествичник (VI-VII вв.): «Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией безбедно входит в пристань: так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов некогда соделала»81.
Согласно мнению историков Церкви, старчество не вводилось сверху, церковной властью, оно было порождено, выражаясь словами И.К. Смолича, «древнехристианским аскетически-мистическим умонастроением» (христианское учение об исихии - авт. Д.Д.), став основой монастырской дисциплины и основным средством «духовного взращивания новоначальных иноков» . Как известно, духовная школа исихазма {от греч. - покой, безмолвие, отрешенность) проповедовала два основных пути совершенствования личности - мистическую созерцательность и аскетизм, образовывавшие исихастскую «диаду» {двоицу) . Исихастами, по определению И.М. Концевича, назывались монахи, посвятившие себя «внутреннему духовному сосредоточению, непрестанной внутренней молитве, укрепляющей внутреннее внимание», для достижения высшей цели подвижнических подвигов - «обожение» ума посредством «лицезрения Божественного света » 5. Таким образом, можно со всей определенностью сказать, что исихазм -это духовная практика Богосозерцания путём уединенного молитвенного самоуглубления, другими словами - это особого рода практика монахов, связанная с отшельничеством и безмолвием.
Согласно определению преподобного Никиты Стифата (XI в.), «безмолвие есть ...беструдный в великих трудах покой»86. Не случайно, поэтому, святой Иоанн Лествичник отмечал, что удел безмолвников есть удел не всех, а лишь немногих, которых Бог призывает на это87.
Отметим, что из-за трудности иноческого внутреннего подвига только истинный безмолвник, выделяющийся своей высокой жизнью и духовной опытностью, мог становиться анахоретом {от греч. - отшельником) или пустынножителем. Пустыня, по мнению В.И. Экземплярского, давала ему возможность устраивать свою жизнь по голосу совести . Слава о его великих пустынных трудах и подвигах, несмотря на закрытость от мира, быстро распространялась, и вновь пришедшие иноки, стараясь перенять его опыт и получить духовный совет и наставления, или строили себе келью недалеко от прославленного подвижника, или поселялись вместе с ним, чтобы иметь возможность взаимного общения.
Так было положено начало старчеству — широкому явлению в жизни Православия, связанному с духовным руководством старцами менее опытными в делах веры людьми . Анализ поучительных примеров из жизни святых подвижников Православной Церкви, которые приводит в своем сочинении архимандрит Иоанн Крестьянкин, показывает, что вступление на путь старчества не было для самих подвижников каким-то внешним принуждением, но являлось необходимой ступенью в духовном подвиге их жизни. Так, святой подвижник Аммиан, обращаясь к Евсевию, жившему в полном уединении, говорит: «Божественный Закон повелевает любить ближнего, как самого себя. А отличительное свойство любви - делать многих участниками в своем богатстве»90.
Хорошо известно, что во времена Ветхозаветной истории люди были ближе к Богу и чаще удостаивались его откровений. Наблюдая за сложным развитием исторического процесса, можно без труда убедиться в том, что с течением времени люди уклонились от пути, ведущего к духовно-нравственному совершенствованию рода человеческого. «Отвратившись от спасительных и боготворных заповедей» они начали испытывать потребность в том, чтобы направлять друг друга к «совершенному духовно-благодатному воссозданию» в себе первозданного образа Божия, утраченного в грехопадении: славу Господню взирающе, в той же образ преобразуемся (2 Кор. 3, 18); уподоблению Христу, показавшему совершенный образ человечности в условиях этого мира и содействию в этом91. Таково, на наш взгляд, общее основание старчества, из которого по-сути вытекают последующие: на пути к христианскому совершенству человеку «как новорожденному дитяти, о котором печется мать», нужен «пестун и пестунство, руководство и руководитель-отец» , который сам достиг уже совершенства и через это слулсит тем, кто ищет спасения; - в старчествовании пример имеет важное значение . Обратимся к этим основам старчества и попытаемся по возможности выяснить их значение.
По утверждению святых отцов, без руководителя ум человеческий не может «ни взойти на небо» , «ни преуспеть или возрасти и сделаться совершенным»95, ни правильно научиться различать добро и зло. Как свидетельствует вся история православного монашества, многие старцы начинали свое высокое старческое служение под строгим руководством своих авв и были в течение долгих лет их покорными и беспрекословными послушниками, осуществляя, таким образом, не на словах, а в своей повседневной жизни советы святых отцов-подвижников: «Кто желает преуспеть в духовной жизни, тот должен выбрать старца и иметь к нему непритворное повиновение, прилепиться к нему всей душой : вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе (Втор. 32, 7)» , ибо, «кто хочет узнать путь, но не идет с знающими его совершенно, тот никогда не достигнет града»
Влияние православных русских монастырей как основных центров духовного просвещения и старческого окормления на религиозно-нравственную жизнь российского общества конца XVIII - начала XX вв
По сведениям источников, благодаря старчеству Глинская пустынь занимала особое место по своему воздействию на религиозную и духовно-нравственную жизнь России конца XVIII — начала XX веков. Известно, например, что преподобный Серафим Саровский нередко направлял в Глинскую пустынь просивших благословение на поступление в монастырь, указывая на обитель как «на великую школу иноческой жизни»; многие иерархи Русской Православной Церкви считали Глинскую пустынь истинной школой монашеского делания, «школой Христовой». Так архиепископ Ювеналий (Половцев) называл пустынь «идеалом христианского богослужения и местом духовного подвига»; митрополит Антоний (Храповицкий) считал ее «лучшей обителью», а глинских старцев -«украшением монашества»224. Отметим, что своей подвижнической жизнью и деятельностью глинские старцы оказывали благотворное влияние не только на монастырскую братию, но и на все слои российского общества. Многочисленные паломники со всех концов России устремлялись к ним с целью укрепления своих духовных сил. Согласно историческому описанию обители, в XIX веке Глинскую пустынь часто посещали императоры Александр I и Николай I, обращаясь к глинскому настоятелю игумену Филарету (Данилевскому) за советом и наставлениями. Александр I очень внимательно относился к нуждам Глинской пустыни. По его распоряжению, как свидетельствует описание жития отца Филарета, были уплачены долги Глинской пустыни в размере 3000 рублей. Кроме того пустыни было пожаловано 300 десятин леса, о чем было объявлено на заседании Кабинета министров 11 сентября 1823 года . В знак благодарности императору Александру I в обители 4 ноября 1823 г. был устроен праздник с звучавшим целый день колокольным звоном и даже службы в тот день совершались пасхальные, а по окончании литургии был отслужен благодарственный молебен с многолетием государю и всему Царствующему дому. Такое «торжество бысть многим во удивление», - писал игумен Филарет в своих записках 1823 года. По свидетельству схиархимандрита Иоанна (Маслова), благодеяние Царского дома по отношению к Глинской пустыни проявилось и со стороны императрицы Елизаветы Алексеевны, которая пожертвовала на украшение принадлежавшей Глинскому монастырю старой часовни у деревни Заруцкой недалеко от города Глухова 500 рублей, в благодарность за торжественную встречу, которую оказала ей братия обители, когда она проезжала мимо, направляясь в Таганрог 25 сентября 1825 года. На эти средства, согласно историческому описанию обители, часовня была вновь отстроена и украшена живописными иконами. Глинская обитель пользовалась покровительством императора Александра II и великой княгини Марии Николаевны. Щедрыми благотворителями пустыни в XIX веке были князья А.А. Суворов и В.А. Долгоруков, граф А.Н. Толстой, графиня А.А. Орлова-Чесменская, граф СП. Потемкин. В синодике Глинской пустыни были записаны также такие благотворители обители, как: бояре Чарторыжские, Аракчеевы, Трубицыны; роды князей Барятинских, Голицыных, Мещерских, Щербатовых, Шаховских, Оболенских, Волконских и других, графов: Орловых-Давидовых, Прозоровских, Чернышевых и прочих .
Следует заметить, что глинские старцы в течение столетий словом и делом оказывали благодатное влияние на нравственное состояние российского общества. По свидетельству жизнеописания глинского старца игумена Филарета, прославившегося как поборник Православия, он в двадцатых годах XIX в. выступил против лжеучения еретических мистиков, распространенного тогда среди высшего светского общества и части белого духовенства. Как известно, еретический мистицизм привлекал многих тем, что не обязывал строго исполнять правила христианской жизни. Таким образом, он давал человеку полную свободу и тем самым не препятствовал совершению нравственных и других проступков. Мистики широко распространяли еретические книги и журналы, которые выходили большим тиражом и по распоряжению министра духовных дел и народного просвещения князя А.Н. Голицына рассылались по всем учебным заведениям, епархиям и губерниям. Так, официально распространяясь, мистические воззрения не встречали достаточного внешнего сопротивления, а сам мистицизм по-сути переходил в сектантство. Несмотря на все предпринимаемые попытки, ученые богословы не смогли противостоять воззрениям еретического мистицизма, однако это удалось сделать весьма опытному в духовном деле настоятелю Глинской пустыни старцу Филарету. Согласно его жизнеописанию, в дискуссии с еретиками он успешно отстоял святоотеческое учение об Умной молитве. Итогом этой дискуссии явился тот факт, что в 1822 г. вышло правительственное запрещение открывать тайные общества и масонские ложи.
В 1825 г., когда в одном из кружков Санкт-Петербургского высшего белого духовенства, к которому примыкала и часть высшего светского общества, возникла крупная полемика против монашества, отец Филарет выступил как ревностный его защитник. Благодаря своим обширным духовным познаниям он, участвую в дискуссиях, проходивших в присутствии императора Николая I, успешно победил ложные религиозные воззрения и снискал широкую известность среди петербургского духовенства, интеллигенции и даже царственных особ. Его стали приглашать в разные концы России для разрешения сложных вопросов духовной жизни. Так, отец Филарет, по свидетельству его жизнеописания, дважды ездил в Киев для участия в духовных беседах по вопросу о монашестве.
Духовное наследие православных подвижников конца XVIII - начала XX вв. из числа монастырских старцев
За несколько верст, подъезжая к обители, уже слышится благоухание; все становится приветливее, поклоны ниже и участье к человеку больше»311. Читая эти строки, невольно приходишь к выводу, что, действительно, в строе и жизни Оптинского монастыря существовало что-то такое, что способно было «невидимыми духовными нитями» привязать к себе великого писателя. На наш взгляд, без сомнения это были оптинские старцы, ставшие для Н.В. Гоголя как бы живым воплощением тех великих христианских идеалов смирения, самоотречения, любви к ближнему, к которым так стремилась его религиозная душа.
Как считает ряд исследователей , посещение Ф.М. Достоевским Оптиной пустыни и беседы со старцем Амвросием о многих насущных вопросах духовной жизни имели огромное последующее значение для написания романа «Братья Карамазовы». По монастырским воспоминаниям, именно «во время этих долгих бесед, когда нравственный облик старца Амвросия вырисовывался перед Достоевским во всей его духовной, внутренней красоте, и зарождался в душе великого русского писателя тот прекрасный, полный неземного величия тип старца Зосимы, отдавшего себя всего на служение человечеству со всеми его радостями и печалями». Как пишет в своей статье Д.П. Богданов, «вся обаятельная личность инока Зосимы, нарисованная Достоевским с таким неподражаемым мастерством, с такой глубокой, художественной правдивостью, ясно показывает, что впечатление, полученное Достоевским от знакомства со старцем Амросием, было так сильно и глубоко, что, преломившись в гранях его творческой души, оно вылилось в художественный, полный психологической правды образ, который, без сомнения, будет вечно принадлежать к лучшим созданиям человеческой мысли»
По рассказам современников, лиц, посещавших старца Амвросия, больше всего поражало в нем умение быстро ориентироваться в психике пришедших к нему за советом людей. Это был, как отмечают они, особенный дар быстро узнавать по одному только выражению лица, чем страдает и болит душа пришедшего, и соответственно этому давать то или другое наставление. Это умение проникнуть в «недра человеческой души», способность видеть насквозь всю душу посетителя, так, по их утверждению, сильно поразили Ф.М. Достоевского, что объяснению этого явления он посвятил целые страницы в «Братьях Карамазовых». Старец «до того много принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний, - пишет Достоевский про старца Зосиму, - что под конец приобрел прозорливость уже столь сильную, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово...».
Отметим, что другая черта личности старца Амвросия, сильно привлекшая внимание Ф.М. Достоевского, это, как указывает Д.П.. Богданов, умение старца сродниться душой с пришедшим к нему за советом. «Беседовал ли он (Амвросий - авт. Д.Д.) с простыми безграмотными крестьянами или с интеллигентным светским человеком, - пишет Д.П.. Богданов, - он всей душой проникался их нуждами, заботами, интересами, весь уходил в их быт и положение, и они с трогательной доверчивостью рассказывали ему свое горе и радости, и он всем давал советы, всем подавал духовную руку помощи, хотя бы нужда казалась, с первого взгляда, мелочною и ничтожной» , вроде нужды птичницы, у которой «колели» индюшки, и хозяйка хотела ее прогнать. В горе и отчаянии пришла птичница к старцу. «Батюшка, - обратилась она к Амвросию с просьбой, - помоги, сил моих нет, сама над ними не доедаю, пуще глаза берегу, а колеют». Присутствующие смеялись над крестьянкой, а старец, участливо расспросив женщину обо всем, дал совет, как нужно кормить птиц. Смеявшимся же присутствующим сказал, что «в этих индюшках вся ее жизнь, от них зависит ее душевный покой, а душа ее так же драгоценна, как и душа человека с более высокими запросами»315.
Следует подчеркнуть, что это участливое отношение к человеческому горю, к людским страданиям, искреннее желание всем помочь добрым словом, советом, указанием сделали старца Амвросия в глазах народа тем мудрым духовным наставником, за советами и благословением к которому ежегодно стекалось в Оптину пустынь со всех концов России множество паломников. Среди них были поэт А.Н. Апухтин, чьи воспоминания об обители отразились в стихотворной поэме «Год в монастыре»; художник Н.Н. Ге и граф Л.Н. Толстой, который был в Оптине три раза, в последний раз за несколько дней до смерти, в очень тяжелый период своей жизни, когда, покинув семью, он метался, ища место, где бы спрятаться и мирно умереть; великий князь Константин Константинович Романов, записавший в своем дневнике: «Вот она, заветная цель моих стремлений! Наконец-то сподобил Господь побывать здесь, в этой святой обители, где, как лампада перед иконою, теплится православная вера, поддерживая в нас дух родного русского благочестия» ; братья К.С. и И.С Аксаковы; Вл.С. Соловьев; В.В. Розанов; С.А. Нилус; Е.Н. Поселянин; Павел Флоренский и многие другие.
