Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Источники и историография
1. Источники 13
2. Историография 49
Глава II. Личный состав морского ведомства и его политическая роль
1. Личный состав: офицеры 78
2. Личный состав: матросы 112
3. Материальное положение моряков до Октябрьской революции 135
4. Материальное положение моряков после Октябрьской революции 161
5. Высшее руководство морского ведомства и революция 187
6. Морское офицерство и революция 213
Глава III. Преобразования морского ведомства в дореволюционный период (1905-1916 гг.)
1. Борьба вокруг концепции реформ (1905-нач. 1907 гг.) 251
2. Поиски новой схемы военно-морского'управления (1907 - нач. 1909 гг.) 280
3. Завершение реорганизации морского ведомства (1909 - 1916 гг.) 340
Глава IV. Морское ведомство на революционном переломе (февраль 1917 - декабрь 1918 г.)
1. Период демократизации морского ведомства (февраль 1917 - март 1918 гг.) 388
2. Начало организационного строительства регулярного Красного Флота (март-декабрь 1918 г.) 420
Глава V. Первые шаги советского морского ведомства (1919-1921 гг.)
1. Укрепление принципов регулярности и единоначалия в морском ведомстве (1919-осень 1920 гг.) 459
2. Переход к мирному положению (осень 1920-1921 гг.) 505
Заключение 574
Список сокращений 591
Список источников 596
Список литературы 613
Приложения 636
- Материальное положение моряков до Октябрьской революции
- Высшее руководство морского ведомства и революция
- Поиски новой схемы военно-морского'управления (1907 - нач. 1909 гг.)
- Начало организационного строительства регулярного Красного Флота (март-декабрь 1918 г.)
Введение к работе
Актуальность избранной темы с точки зрения развития исторической науки обусловлена отсутствием специального научного исследования по данной теме. Развитие отечественной и мировой исторической науки привело к пересмотру многих устоявшихся концепций. В связи с этим представляется необходимым обратиться к проблемам, изучаемым в настоящем исследовании.
Актуальность исследования обусловлена особой ролью военно-морских сил как государственного института, служащего индикатором не только военной мощи страны, но и функционирования всей системы государственного управления, психологии масс, ценностей и потребностей общества. Военно-морской флот является мощным инструментом влияния на международной арене и в то же время могущественным фактором, оказывающим прямое или опосредованное влияние на внутриполитическую ситуацию.
На протяжении всей своей истории отечественный флот не раз переживал периоды взлета и падения, а система военно-морского управления неоднократно подвергалась значительным изменениям, которые сопровождались оживленными дискуссиями. Проблемы реформирования флота и морского ведомства всегда оказывались тесно связаны с внутриполитическими и внешнеполитическими задачами, стоявшими перед государством. Изучение эволюции структуры морского ведомства в 1905-1921 гг., в период, когда страна пережила три революции, смену общественного строя, мировую и Гражданскую войны, представляется поучительным.
Сегодня отечественный военно-морской флот находится не в блестящем состоянии, а его система управления переживает новый период реорганизации. Только опираясь на исторический опыт и богатые традиции русского и советского флота, можно определить перспективы дальнейшего развития военно-морских сил нашей страны.
Хронологические рамки исследования - конец 1905 - конец 1921 гг. Нижняя хронологическая рамка обозначена исходя из того, что во время Первой российской революции обозначился тяжелый кризис общественного строя, господствовавшего в России; поражение в русско-японской войне поставило вопрос о необходимости срочного реформирования русского флота; произошло фактическое отстранение генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича от руководства флотом, сменилось руководство ведомством. Верхняя хронологическая рамка объясняется тем, что к концу 1921 г. в основном завершилась Гражданская война, показавшая жизнеспособность нового социального и политического строя в нашей стране; высшим руководством страны было принято принципиальное решение о радикальной реформе центрального управления флотом - фактическом слиянии командования ВМФ с сухопутным командованием; произошла смена руководства морского ведомства - А.В. Немита, заменен Э.С. Панцержанским на посту помощника главнокомандующего по морской части.
Территориальные рамки исследования включают в себя границы Российской империи (в 1905-1917 гг.), Российской республики (в 1917 г.) и РСФСР (в 1918-1921 гг.) и акватории прилегающих морей.
Объектом исследования является отечественное морское ведомство как государственное учреждение в различные периоды его истории (как министерство и наркомат), а также морская политика России в первой четверти XX в., формируемая и реализуемая этим ведомством во взаимодействии с другими государственными учреждениями и ведомствами.
Предмет исследования - деятельность морского ведомства России в первой четверти XX в. как государственного учреждения, а также комплекс мероприятий по усилению его роли, повышению статуса в управлении государством, расширение полномочий в вопросах организационного укрепления и деятельности, рассматриваемых на фоне политических событий в контексте антропологически ориентированной социальной истории. Мы сознательно исключаем из круга рассматриваемых проблем жизнь и деятельность «плавающего флота», поскольку они представляют собой предмет отдельного исследования и уже неоднократно привлекали внимание историков.
Автор ставит своей целью, исходя из научной и практической значимости проблемы, уровня ее разработки, основываясь на широком круге источников, с учетом современных требований российской и мировой исторической науки, осуществить всесторонний и комплексный научный анализ, дать обобщенную характеристику процесса эволюции морского ведомства, его личного состава в изучаемый период, политического воздействия флота на государственную власть.
Соответственно, задачи исследования заключаются в том, чтобы:
проанализировать источниковую базу и историографию темы и определить степень ее изученности;
рассмотреть морское ведомство не как изолированную систему (что характерно преимущественно для исследований по истории государственных учреждений) и не только как часть государственного аппарата, а как элемент политической системы;
охарактеризовать различные категории личного состава морского ведомства по их происхождению, образованию, взаимоотношениям как внутри данной категории, так и этих категорий между собой;
проанализировать материальное положение военнослужащих морского ведомства как важнейший элемент их лояльности и боеспособности;
рассмотреть вопрос о политическом выборе личного состава морского ведомства в период Октябрьской революции и Гражданской войны с использованием количественных и просопографических методов, определить мотивы этого выбора;
изучить проблему использования «старых» специалистов Советской властью на примере морского ведомства;
на основе широкого круга источников проследить организационную эволюцию морского ведомства в переломную историческую эпоху, проанализировать процесс реорганизации морского ведомства с точки зрения общих закономерностей деятельности государственного аппарата и конкретной специфики его функционирования;
изучить содержание и раскрыть смысл различных предложений по реорганизации морского ведомства, охарактеризовать разворачивавшиеся вокруг них
дискуссии;
раскрыть механизмы принятия решений по преобразованию морского ведом
ства.
Методологическую основу исследования составляют принципы историзма, системности и научной объективности. В процессе работы над диссертацией автор опирался на общепризнанную методологическую основу - научный диалектический метод познания, основанный на материалистическом понимании истории и включающий в себя общеисторические методы исследования: ис-торико-генетический, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и историко-системный. В качестве важнейшего выступал принцип историзма, который позволил изучать морское ведомство в его эволюционном развитии.
В исследовании применялись традиционные приемы научной критики источников. Избранные принципы дают автору возможность комплексно исследовать поставленные проблемы; опереться на конкретные факты и события, основываясь на исторических источниках; исследовать все аспекты проблемы с учетом конкретной исторической обстановки; рассматривая каждый факт истории морского ведомства в данный период не в отдельности, а во взаимосвязи с другими фактами, выявлять причинно-следственную связь между историческими явлениями.
Научная новизна исследования заключается в том, что:
предложен и осуществлен подход к исследованию морского ведомства как системного образования, а не как к одной из государственных структур, функционирующей в рамках концепции «приводных ремней» политического режима;
предложена периодизация и дана развернутая характеристика этапов организационной эволюции морского ведомства в 1905-1921 гг., показан конкретный ее ход, уточнен ряд фактов и дат;
вскрыты причины и механизмы принятия тех или иных организационных решений руководством морского ведомства и политического руководства страны изучаемого периода, нарисована картина идейной борьбы вокруг различных вариантов устройства центральных учреждений флота;
определена степень влияния внутриведомственных коллизий и факторов общеполитического характера на организационную эволюцию морского ведомства;
сформулированы основные исторические уроки эволюции морского ведомства России в первые десятилетия XX в., выявлен ряд тенденций развития государственного аппарата в переломные исторические периоды на примере военно-морского управления;
комплексно, на основе количественного и просопографического методов, с учетом уровня материальной обеспеченности личного состава, исследована проблема выбора политической ориентации личным составом флота во время Гражданской войны;
изучена эволюция отношения высшего партийно-политического руководства Советской России и лидеров революционных моряков к «старым специалистам» на примере морского офицерства;
пересмотрены некоторые устоявшиеся в историографии концепции, уточнены многие выводы, суждения, определения, формулировки, количественные и иные данные, содержащиеся в работах по истории отечественного флота. Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что полученные в нем результаты и фактический материал, с учетом их новизны и значимости, могут быть использованы военными аналитиками и учеными для анализа исторического опыта России первой четверти XX в. Обобщения и выводы диссертации носят комплексный характер и могут послужить материалом для подготовки проектов по усовершенствованию отечественного морского ведомства и других государственных структур на современном этапе.
Различные сюжеты могут найти применение в научных исследованиях по истории государственных учреждений, системы военного управления России, истории российского и советского флота, истории Первой мировой и Гражданской войн, исторической психологии, истории делопроизводства. Материалы и выводы могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории России первой четверти XX в.
Апробация результатов исследования. Основные положения, выводы и рекомендации были использованы автором в лекционных курсах на историческом факультете СПбГУ - «История государственных учреждений России до начала XX в.», «История государственных учреждений России XX в.», «Теория и практика источниковедения»; специальных курсов - «Источники по истории русского флота XVIII - XX вв.», «Организационная структура флота России в XVIII—начале XX в. в исторических источниках», «Организация морского ведомства России начала XX в. в исторических источниках». Кроме того они нашли отражение в докладах, сообщениях и выступлениях на международных, всероссийских, региональных и межвузовских конференциях: «Либеральная оппозиция и власть: история и современность» (1999 г.), «Военные традиции России: история, психология, культура» (2000 г.), «Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград. 1703-2002. Университетские петербургские чтения» (2002 г.), «Российская государственность: история и современность» (2003 г.), «Горизонты культуры» (2003 г.); «Мавродинские чтения» (2004, 2008 гг.), «Чтения по военной истории» (2005, 2006, 2007, 2008 гг.), «Институты власти и идеология в истории Европы, США и России» (2006 г.), «Становление демократии и истоки формирования гражданского общества в России. Февраль 1917 г.» (2007 г.), «Первый Всероссийский съезд регионоведов» (2007 г.), «Армия и общество в российской истории XVIII-XX вв.» (Тамбов, 2007 г.), «Урбанизация в России в XVIII - начале XX в.» (Тамбов, 2008 г.), «VIII International Conference on Urban History» (Швеция, Стокгольм, 2006 г.). Основные результаты исследования были опубликованы в трех монографиях, ряде научных статей и учебных пособий общим объемом 75,9 печ. л. Диссертация была обсуждена на заседаниях кафедр новейшей истории России и источниковедения истории России исторического факультета СПбГУ.
Основные положения, выносимые на защиту: 1. Материальное положение офицеров и матросов отечественного флота в дореволюционный период было вполне достойным. Во время Первой мировой войны оно ухудшилось из-за инфляции. В мае 1917 - январе 1918 гг. нача-
лось общее повышение окладов моряков при нарастании уравнительных тенденций. С весны 1918 г. начинается увеличение разрыва высоко- и низкооплачиваемых категорий военных моряков, что мы интерпретируем как один из признаков начала строительства регулярного флота. Государство пыталось поддерживать уровень оплаты моряков не ниже, чем у квалифицированных рабочих, однако нарастание разрухи во время Гражданской войны привело к серьезному падению уровня благосостояния командного и рядового состава РККФ;
-
Большинство кадровых морских офицеров во время Гражданской войны служило в РККФ, а меньшинство - в белых армиях, флотах и флотилиях. Впоследствии значительная часть служивших в РККФ оказалась в эмиграции;
-
Существенными факторами развития антиправительственного движения в матросской среде во время Первой мировой и Гражданской войн была усталость от многолетней однообразной службы на крупных кораблях, а также устаревшая дисциплинарная практика и организация корабельной службы дореволюционного русского флота;
-
В революционную эпоху вооруженные силы, в частности флот, выходят на первый план как политическая сила. Он попадает под пристальное и недоверчивое внимание гражданских властей, а популярные среди личного состава строевые командиры с большой вероятностью становятся объектом репрессий;
-
С первых дней после Октябрьской революции высшее политическое руководство страны и лидеры революционных матросов делают попытки привлечь на свою сторону высокопоставленных руководителей морского ведомства. Момент поворота властей Советской России к сотрудничеству с морским офицерством в целом может быть датирован январем 1918 г. С этого времени была прекращена политика полного уравнения всех военнослужащих в правах, а генеральный курс был взят на строительство регулярного флота с обязательным использованием офицерских кадров и созданием для них необходимого минимума условий для деятельности, в том числе материально-бытовых. После окончания Гражданской войны в кадрах строевых командиров были оставлены почти исключительно бывшие офицеры;
-
Реорганизация морского ведомства в 1905-1921 гг., с точки зрения ее внутренней логики, распадается на следующие периоды, этапы и стадии:
6.1. Первый период - 1905 - февраль 1917 гг.
-
1-й этап-1905-1906 гг.;
-
2-й этап-1908-1909 гг.;
-
3-й этап- 1910 - февраль 1917 гг.;
-
1-я стадия- 1910-1911 гг.;
-
2-я стадия - 1912 - февраль 1917 гг.;
6.2. Второй период - февраль 1917 - декабрь 1918 гг.
-
1-й этап-февраль 1917-январь 1918 гг.;
-
2-й этап - январь - декабрь 1918 г.;
6.3. Третий период - 1919-1921 гг.
6.3.1. 1-й этап- 1919 - осень 1920 гг.;
6.3.2. 2-й этап- осень 1920-1921 гг.
-
Существенную роль в развитии аппарата морского ведомства играли его руководители, их ближайшие помощники - начальники важнейших подразделений центрального аппарата (прежде всего, начальники Морского генштаба, Главного морского штаба, Канцелярии морского министерства, Морского штаба Республики) и лица, снискавшие авторитет своими научными трудами (Б.Б. Жерве, М.А. Петров и др.) Личные отношения между этими людьми оказывали важное влияние на деятельность управленческих структур;
-
Важную роль в деятельности морского ведомства, на протяжении всего изучаемого периода, играл МГШ как учреждение, и офицеры, служившие в нем или разделявшие комплекс идей, бытовавший в МГШ. Они считали себя носителями передовых взглядов и полагали, что радикальное следование предлагаемым ими рецептам приведет к возрождению флота и возвращению России ранга великой морской державы. При этом они, как правило, не видели прямой связи между экономической базой и военной мощью страны, игнорировали объективные условия геополитического положения России и назревающий социально-политический кризис. Не существовало жесткой зависимости между взглядами конкретного лица на внешнюю политику, внутреннюю политику и проблемы военного строительства;
-
В 1917-1921 гг. единым фронтом в защиту традиционной автономности морского ведомства против попыток сокращения его сферы полномочий или подчинения военно-сухопутному командованию выступали как «старые специалисты», так и комиссары, выдвиженцы из матросов. В основе этой позиции лежал флотский патриотизм. Решение о слиянии наркоматов военного и морского было принято высшим политическим руководством страны вопреки мнению моряков;
10.Закономерности развития государственного аппарата проявились в изучаемую эпоху в морском ведомстве в том, что:
-
внутренние механизмы действия административного аппарата оставались неизменными, независимыми от социального строя, также как и принципы строительства регулярных вооруженных сил - иерархичность, дисциплина, субординация, разделение обязанностей;
-
траектория развития центрального аппарата морского ведомства не прерывалась, несмотря на социальную революцию 1917 г.;
-
аппарат морского ведомства эволюционировал по спирали - от единой Канцелярии морского министерства 60-х гг. XIX в. через более разветвленную «систему 1885 г.» к развитому и дифференцированному аппарату, сформировавшемуся к 1911 г. - вновь к единому Управлению морских сил РККА середины 20-х гг. Базисом, на котором происходило это развитие, был рост или сокращение корабельного состава флота;
-
революционные перемены в стране нашли свое отражение в аппарате морского ведомства в появлении проектов радикальной его перестройки на «научных» основах. Эти проекты не были реализованы под влиянием опытных сотрудников ведомства, сохранивших высокие посты после революции. Инерционность аппарата сыграла в данном случае положительную роль;
-
существовала серьезная кадровая преемственность в управленческом аппарате. Даже серьезнейшие социальные сдвиги 1917 г. не смогли упразднить эту преемственность;
-
объектом подражания становился тот флот, который считался наиболее могущественными в данный период - до 1914 г. в роли «идеала» для русских моряков выступал флот и морское ведомство Германии, а после 1918 г. - Великобритании. Осознание самоценности отечественного опыта административного строительства являлось трудным и медленным процессом.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, списка сокращений и тридцати приложений, в которых приводятся проектировавшиеся и реализованные схемы организации и штаты морского ведомства в исследуемый период.
Материальное положение моряков до Октябрьской революции
Одним из важных факторов обеспечения лояльности военнослужащих правящему режиму является их достойное материальное обеспечение. К сожалению, этот вопрос остается в тени, когда заходит речь об офицерском корпусе русского флота начала XX в. Попытаемся восполнить этот пробел и проследить динамику изменения материального положения военнослужащих периода Первой мировой и Гражданской войн. Представляется правильным дать оценку материального положения матросского и офицерского состава параллельно, что позволит определить степень привилегированности положения офицеров по сравнению с матросами.
В дореволюционное время уровень материального обеспечения морских офицеров был весьма высоким и превышал уровень окладов в сухопутной армии. Денежные выплаты состояли из жалованья (по чину), столовых (по должности), квартирных (в зависимости от чина и местности, где проходила служба) и «морского довольствия» (по должности). Жалованье выдавалось за прошедший месяц, а столовые - на месяц вперед. Обычное соотношение жалованья, столовых и квартирных (при соответствии чина занимаемой должности) составляло 2:2:1, хотя на практике случались и отклонения от этого правила.
Существовала система доплат за различные командировки, караулы, исполнение поручений. Например, за сутки в карауле обер-офицерам полагалось 30 коп., а штаб-офицерам - 60 коп. Высшим чинам морского ведомства жалованье определялось каждый раз персонально, особым «высочайшим повелением». Существовал особый вид денежных наград, так называемая «аренда», оставшаяся от тех времен, когда адмиралу могли пожаловать поместье с крепостными. В начале XIX в. пожал ованье поместий прекратилось и было заменено денежной суммой, представлявшей собой эквивалент дохода с подобного поместья, которое как бы сдавалось в аренду - отсюда и название этой выплаты. За долговременное командование кораблями полагалась определенная доплата .
Сумма, получаемая высшими должностными лицами морского ведомства, значительно превышала денежное содержание, которое получали «рядовые» адмиралы. Например, в 1904 г. некоторые адмиралы получали такие годовые оклады: А.А. Бирилев (главный командир флота и портов, начальник морской обороны Балтийского моря и военный губернатор Кронштадта) — 14 тыс. руб., Н.И. Скрыдлов (главный командир флота и портов Черного моря) - 15 тыс. руб., Н.М. Чихачев (состоявший в Департаменте промышленности, наук и торговли Государственного Совета) - 22 тыс. руб., Ф.К. Авелан (управляющий Морским министерством) - 28 тыс. руб. и Е.И. Алексеев (наместник на Дальнем Востоке) - 55 тыс. руб. Если эти адмиралы выходили в море (что случалось не особенно часто) они получали еще морское довольствие. Некоторые адмиралы, прежде всего начальники министерских управлений, получали деньги из остатков сумм от «завершения ежегодной сметы», примерно по 1,5 —2,5 тыс, хотя и не каждый год. Адмиралы и штаб-офицеры, состоявшие в царской свите, получали особые суммы «на представительство» сверх всех прочих выплат175. Для сравнения вице-адмирал в должности старшего флагмана на Балтийском или Черном море получал 7 734 руб. в год (жалованье, столовые и квартирные), а в плавании — еще по 798-984 руб. в месяц176. Учитывая, что в плавании корабли находились, как правило, по 4-5 месяцев в году, «рядовой» адмирал получал в год 10-12 тыс. руб. Жалованье и столовые облагались вычетом в размере 1% «на госпиталь» и 1,5% на медикаменты, а 6% доходов вычитали в пенсионный «эмеритальный» капитал, так что общая сумма вычетов составляла 8,5%. Казенная пенсия была крайне невелика, она составляла от 15 до 30% выплат, получаемых офицером, служащим на берегу на Балтийском или Черном море. Для тех, кто служил в отдаленных местностях или много плавал, пенсия составляла еще меньший процент доходов, получаемых на службе. Чтобы обеспечить своим служащим большую пенсию, в военном и морском ведомствах были учреждены «эмеритальные кассы», представлявшие собой систему накопительной- пенсии. Допол 137 нительным плюсом такой пенсии было то, что офицер, попавший под суд и уволенный «без мундира и пенсии», либо прослуживший недостаточный срок для получения казенной пенсии, сохранял право на эмеритальную пенсию.
Кроме регулярных вычетов, при любом увеличении жалованья, столовых или квартирных при производстве в следующий чин или назначении на новую должность, удерживалась сумма прибавки за первые три месяца службы, а при награждении орденами взыскивался особый сбор. Правда, сборы при награждении много лет не увеличивались, поэтому к началу XX в. они были сравнительно невелики: от 15 руб. за орден Св. Станислава 3-й степени до 500 руб. за орден Андрея Первозванного. При награждении орденом Св. Георгия любой степени, георгиевским оружием, орденом Св. Владимира 4-й степени за выслугу лет сбор не взимался. Если офицер находился под арестом, у него вычиталась половина жалованья, столовые не выплачивались вовсе177.
Надо учитывать, что сумму, рассчитанную по мирному времени в плавании, офицеры в действительности никогда не получали, так как практически не было случаев, чтобы корабль находился в плавании круглый год. Реальные выплаты находились в интервале между теоретическим максимумом (в плавании) и минимумом - на берегу. Кроме того, холостым офицерам, находившимся в плавании, не полагались квартирные деньги, но в заграничном плавании жалованье как матросам, так и офицерам выдавалось золотом, что было выгодно военнослужащим, так как с учетом разницы курсов превышало обычное жалованье в полтора раза179. В.А. Белли вспоминал, что жалованье «платили нам за границей либо английскими, либо французскими деньгами, в зависимости от того, в какой валютной зоне мы находились. Да и русские кредитные билеты, а тем более золотые монеты, охотно обменивались на местные деньги и по хорошему курсу в любом банке или меняльной конторе»180.
Как видно, система выплат была направлена на стимулирование желания плавать на кораблях вне территориальных вод России. С одной стороны, это нужно оценить положительно, ведь по распространенному мнению, настоящие моряки вырабатываются в дальних плаваниях. С другой стороны, назначение на корабли, идущие в заграничное плавание, было привилегией, и начальство могло по своему усмотрению поощрить того или иного офицера, отправив его в дальнее плавание.
Высшее руководство морского ведомства и революция
После Февральской революции произошло значительное обновление руководства морского ведомства. Многие адмиралы и генералы были уволены в отставку, среди них высшие руководители ведомства - морской министр И.К. Григорович, начальник Главного морского штаба К.В. Стеценко, начальник штаба Балтийского флота Н.М. Григоров, а командующий Балтийским флотом A.M. Непенин был убит. А.И. Русин лишился постов первого помощника морского министра и начальника МГШ, оставшись ненадолго начальником МШС307. Морским министром впервые в истории России стало гражданское лицо - лидер партии октябристов А.И. Гучков, вскоре смененный правым эсером А.Ф.Керенским. Не обошлось без совсем удивительных назначений: 13 июня 1917 г. исполняющим обязанности управляющего Морским министерством был назначен лейтенант В.И. Лебедев . Он был членом партии эсеров, эмигрировал во Францию, в начале Первой мировой войны вступил во французскую службу и выслужил чин лейтенанта сухопутной1 армии. Вероятно, А.Ф. Керенский хотел приобрести в его лице хорошего оратора для выступления на митингах перед матросами, но, как свидетельствуют мемуаристы, успехи В.И. Лебедева в этой области были скромными309.
В общем положение морского офицерства формально не изменилось, однако фактические перемены были очень серьезными - объективно в условиях начинающейся гражданской войны флот представлял собой крупную политическую силу, которая могла в определенной степени диктовать свою волю правительству, прямо или косвенно угрожая мятежом. Что бы ни думали о своем месте и своих действиях «старые» офицеры, они оказались в непривычной-для себя роли потенциальных политических лидеров части личного состава флота.
Сразу же возникают подозрения в политической нелояльности командующих крупными военно-морскими группировками. Борьба вокруг фигуры вице-адмирала А.С. Максимова310 стала первым проявлением этой тенденции. После убийства адмирала А.И. Непенина во время Февральской революции, А.С. Максимов вступил в командование Балтийским флотом, как старший, по чину, а затем был избран матросами командующим флотом. В начале апреля 1917 г. А.С. Максимов вызвал подозрения у военного и морского министра первого Временного правительства октябриста А.И. Гучкова в том, что он «стал на сторону матросни [...] в то время если бы мы его уволили, тогда мы опасались, что он поведет Балтийский флот на борьбу с Временным правительством, а так как мы на петербургский гарнизон рассчитывать не могли, то появление эскад-ры могло кончиться тем, чем это кончилось при большевиках» . В результате длительных маневров, начале июня 1917 г. правительству удалось снять А.С. Максимова с поста командующего флотом. Это свидетельствует о том, что несмотря на отставку А.И. Гучкова подозрения в отношении А.С. Максимова сохранились.
Действия части матросов после его смещения подтвердили подозрения Временного правительства. Н.А. Ховрин вспоминал, что А.С. Максимова «на кораблях уважали за человечное обращение с нижними чинами. [...] Иначе отнеслись к Вердеревскому матросы некоторых кораблей Гельсингфорсской базы. Так, когда на «Кречете» появился его контр-адмиральский флаг (Вердеревского. - КН.), команда линкора «Петропавловск» демонстративно подняла вице-адмиральский флаг Максимова. Матросы заявили, что Максимов избран всенародно и не может быть кем-либо сменен. Пришлось самому Максимову ехать на корабль, уговаривать моряков»312. Спустя несколько месяцев, уже в сентябре, А.С. Максимов был назначен на несамостоятельную должность начальника Морского штаба Верховного главнокомандующего.
Другим «подозрительным» командующим флотом стал А.В. Колчак. В отличие от А.С. Максимова, которого А.И. Гучков считал опасным для правительства ставленником «матросни», А.В. Колчак выступал уже поздней весной 1917 г. как кандидат в военные диктаторы в случае успеха подготавливаемого самим А.И. Гучковым военного переворота. Однако, по мнению А.В. Колчака, даже правый либерал А.И. Гучков слишком далеко заходил по части уступок левым силам, переговоры между адмиралом и лидером октябристов не заладились. Сам адмирал в это время довольно успешно налаживал контакты с матросскими выборными органами (учитывая, разумеется, что рядовой состав Черноморского флота в течение всего 1917 г. был политически правее Балтийского). В итоге А.Ф. Керенский успел почувствовать опасность и, сам став военным и морским министром, уволил в июле 1917 г. А.В. Колчака с поста командующего Черноморским флотом, отправив его в командировку в Англию и США, что являлось почетной ссылкой313.
Тревоги Временного правительства относительно лояльности высшего морского руководства на этом не закончились. Контр-адмирал Д.Н. BepflepeBCKHfiJ , сделавший после Февральской революции быструю карьеру, будучи сторонником компромиссов с матросскими выборными организациями, занимал посты начальника штаба Балтийского флота, затем начальника 1-й бригады линейных кораблей, в которую входили четыре новейших линкора типа «Севастополь». С 1 июня 1917 г., после смещения А.С. Максимова, адмирал стал командующим Балтийским флотом. Во время июльских событий в Петрограде он попытался сохранить нейтралитет (под лозунгом отказа от вовлечения флота в политическую борьбу), сообщив Центробалту о полученном секретном приказе направить в столицу корабли на помощь Временному правительству. За это он был снят с поста командующего, арестован и отдан под суд. Однако во время корниловского мятежа Д.Н. Вердеревский был не только освобожден, но и назначен морским министром - членом Директории, что было одним из проявлений политического маневра А.Ф. Керенского влево. Д.Н. Вердеревский понимал, что принуждать матросскую массу уже невозможно и выступал за «добровольную дисциплину» и выход России из войны. Чтобы оказать давление на правительство в этом направлении, Дмитрий Николаевич 24 октября написал прошение об отставке вместе с военным министром А.И. Верхов-ским, однако в связи с началом вооруженного восстания в столице не подал его и остался в Зимнем дворце из солидарности со своими коллегами по правительству.
После победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде начались попытки большевиков привлечь на свою сторону прежних руководителей морского ведомства. Снова в центре событий оказался Д.Н. Вердеревский. 27 октября он был освобожден из Петропавловской крепости под честное слово. В тот же день В.И. Ленин «в беседе с председателем Военно-морского революционного комитета И.И. Вахрамеевым одобряет привлечение к работе в качестве управляющего Морским министерством контр-адмирал Д.Н. Вердеревского»315. Флот был оповещен об этом особой радиограммой: «Министр Вердеревский согласился быть в Морском министерстве, ведая технической частью и не касаясь политики»316. Мнение о Д.Н. Вердеревском в среде матросов-большевиков было скорее положительным.
Поиски новой схемы военно-морского'управления (1907 - нач. 1909 гг.)
Морское министерство с января 1907 г. возглавил адмирал И.М1 Диков . За день до его назначения, с поста начальника ГМШ был уволен в отставку по предельному возрасту ничем себя не проявивший контр-адмирал А.Г. фон Ни-дермиллер. Его репутация была сильно подмочена слухами о тайных связях с германской разведкой, хотя никакого официального расследования этих слухов и не проводилось84. 15 января 1907 г., во главе ГМШ был поставлен контрадмирал Н.М. Яковлев, бывший до этого начальником штаба Кронштадтского порта. Он пробыл на посту начальника ГМШ рекордно долго - до 8 апреля 1911 г., тогда как другие высшие руководители морского ведомства, за исключением И.К. Григоровича на посту министра, пребывали в своих должностях обычно один - два года.
Одновременно с назначением И.М. Дикова морскому министру были предоставлены права главного начальника флота и морского ведомства, а права товарища морского министра расширялись до объема прав бывшего управляющего министерством. Надо полагать, что подобное расширение прав министра было знаком особого доверия к нему со стороны царя. Товарищ министра получил право личного всеподданнейшего доклада в присутствии министра и право присутствовать, пошредметам своего ведения,,на заседаниях высших государственных учреждений.
28 января 1907 г. почти сразу после вступления в должность, новый морской министр поднял вопрос о порядке рассмотрения изменений штатов учреждений морского ведомства, направив соответствующее письмо председателю Совета министров П.А. Столыпину . Адмирал предлагал в будущем вводить, изменять и отменять все штаты «в порядке ст. 96 ОГЗ», то есть, по мнению И.М. Дикова, без участия не только Государственной думы, но и Совета Министров, в том случае, если реорганизация не требовала новых расходов: 6 февраля 1907 г. Совет Министров - рассматривал вопрос о переустройстве отдельных частей управления морского ведомства . Обсуждение свелось к вопросу о применении положений ОГЗ к оборонным ведомствам. Конкретно, предстояло решить: возможно ли изменять штаты этих министерств, при отсутствии увеличения расходов, без рассмотрения их Государственной думой и Государственным советом. Вывод Совета Министров был следующий: «Общий смысл означенной статьи основных законов (14-й. - КН.) совершенно ясно указывает, что все предметы, касающиеся организации Армии и Флота, поскольку они не затрагивают общих законов и не выходят из пределов ассигнованных по сметам военного и морского ведомств средств, находятся в исключительной компетенции Державного Вождя Армии и Флота»87. Важно, что прецедент решения подобных вопросов без привлечения законодательных учреждений уже имел место: 23 сентября 1906 г. именно в таком порядке были изменены штаты ГМШ.
Наиболее болезненным для морского ведомства был вопрос о судостроительной программе, решение которого вытекало из представлений о задачах флота в будущей войне. Еще в марте 1907 г. в МГШ были разработаны-«Стратегические основания для плана войны,на море», в которых рассматривалось четыре варианта строительства флота в зависимости от выделения средств. Естественно, что авторы этого проекта считали только самый дорогой вариант полностью соответствующим тем задачам, которые могли встать перед военно-морскими силами. План-максимум предусматривал строительство пяти типовых эскадр, общей численностью в 40 (!) линейных кораблей, 20 броненосных крейсеров и 180 эсминцев. Это означало, что Россия, в случае реализации проекта, будет обладать флотом, превышающим британский. Однако, так как эти, поистине наполеоновские, планы не бьши согласованы с Военным министерством, они не бьши внесены в СГО в апреле 1907 г. Морское министерство вышло в Совет с гораздо более скромными планами, к разработке которых МГШ, по-видимому, не имел отношения. Предлагалось построить на Балтике в ближайшее время (за 1907 - 1911 гг.) два «броненосца в 21 тысячу тонн» водоизмещения, под которыми подразумевались дредноуты, 72 малых миноносца по 100 тонн и 30 подводных лодок по 80 тонн. На Черном море в то же время предполагалось соорудить 2 легких крейсера по 4200 тонн, 18 эскадренных миноносцев по 700 тонн и 6 подводных лодок по 400 тонн. В перспективе следовало довести число «броненосцев» на Балтике до восьми88. Эта программа вызвала оживленный обмен мнениями в СГО. Начальник Морской походной канцелярии ЕИВ А.Ф. Гейден предлагал дополнить программу строительством броненосцев береговой обороны, по примеру Швеции. Н.Н. Ломен полагал, что строительство даже 8 дредноутов в течение 10 лет «явится ничего не достигающей полумерой при огромных затратах... Мощь государства зиждется на сухопутной армии, а потому было бы целесообразнее вместо расходования денег на незначительный флот, дать эти деньги на армию, в которых теперь она крайне нуждается»89. Его поддержали начальник сухопутного Главного штаба генерал-лейтенант А.Е. Эверт и помощник военного министра генерал-лейтенант А.А. Поливанов. В общем, голоса противников строительства линейных сил флота на совещании возобладали. Это неудивительно, если учесть, что из 19J присутствующих моряками были лишь четверо, и то Н.Н. Ломен «переметнулся в стан врага»: Єледует особо отметить позицию Н.ЬГ Ломена как совершенно нетипичную для высокопоставленных моряков того времени; ведь нечасто встречаются руководители, готовые признать, что выделить деньги чужому ведомству целесообразнее, чем их собственному. Єейчас,.когда.мьі-знаем практические результаты выполнения судостроительных программ в преддверии Первой мировой войны мысли Н.Н. Ломена представляются прямо таки пророческими.
«Под шпицем», особенно же в Морском Генеральном штабе, дули океанские ветры. В июне 1907 г. сразу три генштабиста - AlB. Колчак, В.Н. Черкасов и М:М: Римский-Корсаков выступили с горячим протестом- против, намечающейся- судостроительной программы. Их воззрения-полностью совпадали, но наиболее солидной аргументацией отличалась записка В :Н. Черкасова! Он полагал возможным сократить? количество или вовсе отказаться от сооружения кораблей любых классов, которые должны были войти в сбалансированную эскадру - броненосных и легких крейсеров, эсминцев и подводных лодок, но никак не эскадренных броненосцев. «Война на море, - писал А.В; Колчак, - ведется линейными судами, все же остальные есть только более или менее полезное прибавление, без линейных, судов, не имеющее решительно никакого значения»90.
Глядя с высоты исторического опыта, надо отметить, что идея строительства миноносцев в 100 тонн и подводных лодок в 80 тонн вряд ли была верной, но то, что в условиях обороны восточной части Балтийского моря и Финского залива в период Первой мировой войны в принципе можно было бы обойтись без большого количества крупных, артиллерийских кораблей, представляется несомненным. Их роль могла бы сыграть береговая артиллерия-и оставшиеся; в строю старые броненосцы, в то время как роль легких сил флота являлась бы значительной.
Начало организационного строительства регулярного Красного Флота (март-декабрь 1918 г.)
Существенным организационным новшеством, появившимся в революционную эпоху, стало введение института комиссаров. Появление комиссаров в учреждениях морского ведомства и в вооруженных силах вообще не было изобретением большевиков. Комиссары назначались еще Временным правительством, и если раньше преобладала функция информирования центральной власти о положении на местах или в учреждениях, то после Октября их роль существенно изменилась. «Главная цель создания нового института военных комиссаров в условиях революции была выражена в передовой статье "Бюллетеня Бюро военных комиссаров" № 1 за 23 декабря 1917 г., т.е. когда комиссары воинских частей и учреждений перешли в ведение Наркомвоена и Бюро изменило свое название. В статье, в частности, говорилось: Комиссары "должны были явиться на свои посты и вопреки желанию и воле командиров, начальников или руководителей тех или иных учреждений, опираясь на массы, действуя в контакте с солдатами, рабочими или служащими; препятствовать всяким контрреволюционным попыткам и проводить постановления революционной власти"»126.
«Временное положение о комиссарах Морского комиссариата» было опубликовано 30 января 1918 г." за подписями комиссара по морским делам П.Е. Дыбенко и членов Коллегии Ф.Ф. Раскольникова и СЕ. Сакса. Согласно этому «Положению», комиссары назначались Коллегией наркомата «из числа опытных и сведущих в морском деле лиц», они получали от Коллегии инструкции и отвечали перед ней. Все доклады начальнику управления должны были делаться в присутствии комиссара, он просматривал и подписывал все исходящие бумаги, согласовывал командировки сотрудников. Пункт 5-й определял, что «Комиссар имеет право предотвращать контрреволюционные попытки, откуда бы они ни исходили, мерами по своему усмотрению». Комиссарам давалось право представлять служащих своего управления к увольнению, назначать ревизии, издавать циркуляры. В помощь комиссарам учреждений могли назначаться помощники. Комиссар по Управлению санитарной частью флота был членом Коллегии морского санитарного совета, которая входила в Совет врачебных коллегий128, неточно названный в приказе «Врачебно-санитарной коллегией совета Российской республики». Комиссар по Управлению-портов входил в число членов Портовой коллегии. Спустя три недели «Временное положение...» было дополнено пунктом 9, согласно которому все управления были обязаны давать справки по запросу комиссаров12 .
В современной околоисторической публицистике распространен тезис о всевластии комиссаров и третировании ими бывших офицеров130. Современники судили несколько иначе. Вот как виделась ситуация известному полярному исследователю контр-адмиралу Б.А. Вилькицкому (речь идет о весне 1918 г.): «Большая часть служащих оставалась на местах, и только к начальнику [Главного гидрографического] управления был приставлен комиссар, минный унтер-офицер флота [Ф.С.] Аверичкин, довольно разумный и приличный,парень. Кроме того, действовал комитет служащих, занимавшийся главным образом продовольственными вопросами. В то время большая часть комиссаров советской власти в военных и технических учреждениях еще не были коммунистами, а назначались каким-то одним большевикам известным порядком»13 .
Вот несколько примеров столкновений комиссаров с начальниками учреждений. Комиссар канцелярии Наркомата по морским делам Волошин 3 июня 1918 г. подал рапорт об увольнении со службы. В рапорте Волошин писал, что он полагал первоначально, что работа комиссара будет вестись в соответствии с положением о комиссарах, объявленным в приказе по флоту и морскому ведомству №114. Комиссар МГШ Ф.Ф. Раскольников, весной-летом 1918 г. фактиче 422 ски являвшийся главным комиссаром морского ведомства, не только не встал на сторону Волошина, но наложил краткую резолюцию: «Уволить»132.
18 июня 1918 г. комиссар Управления морской авиации и воздухоплавания А.П. Онуфриев описывал в рапорте такую историю. 14 июня в МГШ был вызван по телефону начальник УМА Н.Ф. Чернов, но, поскольку он отсутствовал, поехали заместитель начальника УМА Н.А. Тучков, начальник хозяйственной части Н.Т. Федотов и сам А.П. Онуфриев. Начальник Организационно-тактического отдела МГШ Л.Г. Гончаров заявил прибывшим, что вопрос «чисто технический, а не политический - и присутствие комиссара не нужно. Сказано это было тоном враждебности и презрения, не как ко мне как к отдельной-личности, а в целом к представителям Советской власти»133. А.П. Онуфриев справился в Канцелярии, не было ли нового положения о комиссарах, так как он пробыл некоторое время в Петрограде и мог быть не в курсе последних новостей. Узнал, что нового положения о комиссарах не было, вернулся и потребовал объяснений. Л.Г. Гончаров вынес копию протокола заседания Морской коллегии от 2 мая 1918 г., «которая не может служить руководством ни для,начальников отдельных управлений, ни для комиссаров при них»134. А.П. Онуфриев писал: «Эта пощечина была нанесена павшим товарищам за освобождение трудящихся масс и всем, кто, невзирая на все невзгоды, защищает и укрепляет власть Советов. В этом ясно было видно, как враги народа, враги Советской власти и скрывающиеся под разными личинами контрреволюционеры, пользуясь затруднительностью положения Народной власти, подняли головы и с нескрываемым злорадством ждут момента падения существующего строя ... Я-пустил вслед уходящему Гончарову «Сволочи» и пригрозил всем арестом»135.
В тот же день, 18 июня, было начато расследование инцидента. Н.А. Тучков сообщил, что они были вызваны на Коллегию НКМД в связи с обсуждением вопроса об авиабригаде особого назначения»в Самаре. Л.Г. Гончаров в коридоре, действительно, попросил войти только Н.А. Тучкова. Бывшие офицеры ушли в один из кабинетов МГШ, а комиссар остался в коридоре136. Таким образом, все описанное А.П. Онуфриевым оказалось правдой. Однако Л.Г. Гончаров, известный специалист по торпедному оружию, защитивший 28 января 1918 г. в Морской академии диссертацию на тему «Исследование вопроса о вероятности попадания при минных стрельбах по площадям»137, спокойно продолжал службу в МГШ до 1919 г., после чего бьш переведен в Морскую академию, занимал там пост начальника факультета военно-морского оружия138, в июне 1940 г. стал вице-адмиралом. Правда, тридцать лет спустя его репрессировали, и в 1948 г. адмирал попал в тюрьму, но по обвинению, никак не связанному с событиями Гражданской войны. Н.А. Тучков занимал пост начальник Организационного отдела УМА, вероятно, до января 1919 г. Несмотря на явную неправоту бывших офицеров по отношению к комиссару, с ними ничего трагического не случилось.
Упоминаемый А.П. Онуфриевым протокол заседания Коллегии НКМД? от 2 мая 1918 г. был связан с рассмотрением высшим руководством морского ведомства вопроса о стычке между начальником ГМХУ Седовым и комиссаром этого управления Бучинским139. Коллегия пришла к выводу, что необходимо разработать подробное Положение, инструкцию и штат комиссаров центральных учреждений морского ведомства, в дополнение к приказу №114 от 1917 г. В качестве основного содержания такого Положения было предложено следующее: комиссары контролируют работу начальников в политическом отношении, но не по специальности; начальники управлений являются ответственными руководителями; в случае несогласия с начальником учреждения комиссар докладывает коллегии, а в исключительных случаях приостанавливает исполнение распоряжения начальника, но под свою полную ответственность за возможные последствия.
