Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Государственная вероисповедная политика» как объект исторического исследования 8
1.1. Научные основы изучения проблемы взаимоотношений властных структур и неправославных конфессиональных объединений в первые десятилетия советской власти 8
1.2. Историография и источники 48
Глава 2. Формирование советской государственной политики в религиозном вопросе (октябрь 1917-го - весна 1921 г.): модель и ее реализация 93
2.1. Конфессиональные объединения в первые годы советской власти 93
2.2. Этноконфессиональный аспект государственной вероисповедной политики (католицизм, ислам, иудаизм) 111
2.3. Советская власть и сектантство: приоритеты, взаимные симпатии и противоречия 179
Глава 3. Эволюция вероисповедной политики советского государства в 1921 - 1928/29 гг.: общие принципы и их практическое применение 270
3.1. Государственно-церковные отношения в условиях нэпа 270
3.2. Советская власть и национально-религиозные объединения (католицизм, ислам, иудаизм): несостоявшийся компромисс 297
3.3. Большевики и сектанты: диалектика конфликта 359
Глава 4. «Новый курс» в религиозной политике советского государства (1928/1929 гг.-конец 1930-х годов) 459
4.1. Советское культовое законодательство конца 1920-х— 1930-х годов: попытка радикального решения религиозного вопроса 459
4.2. Судьбы российских католиков, мусульман и последователей иудаизма в условиях тотального наступления на религию и Церковь 508
4.3. Трагедия российского сектантства 522
Заключение 557
Источники и литература 574
- Научные основы изучения проблемы взаимоотношений властных структур и неправославных конфессиональных объединений в первые десятилетия советской власти
- Конфессиональные объединения в первые годы советской власти
- Государственно-церковные отношения в условиях нэпа
Введение к работе
Обсуждение вопроса о подлинной роли религии и Церкви, как в истории нашей страны, так и в жизни современной России с недавних пор заняло важное место в размышлениях о перспективах общественного развития. Религия многими расценивается в качестве первоосновы всей культуры, изначального лона нравственности и духовности. Усиливается влияние на общественно-политическую жизнь всякого рода конфессиональных объединений. Политики разного уровня, включая официальные российские инстанции, активно используют религию в качестве дополнительного источника легитимации, обращаясь к возможностям Церкви в целях укрепления собственных властных позиций. При этом главное внимание обращается, естественно, на те религиозные объединения, коим исторически были свойственны «государственниче-ские инстинкты», в первую очередь на Русскую православную церковь. На этой базе произрастает наивная вера, будто бы все, что хорошо для РПЦ, хорошо для государства и общества1. Православная Церковь, в свою очередь, пытается заручиться поддержкой властей в борьбе с конкурентами, вторгающимися на ее «каноническую территорию». При этом РПЦ утверждает монопольное право на духовное окормление большинства этнических групп, проживающих на ее канонической территории.
Спору нет: история России, процесс ее духовного становления, судьбы отечественной государственности и культуры неотделимы от православия. Православие олицетворяет национальные традиции и специфику народа, выступает одной из основ русского национального самосознания. Однако, разумеется, не в узком смысле, ограниченном церковными канонами, а в том, что православие дало матрицу отечественной культуре, поле, в рамках которого развивались, взаимодействовали и боролись между собой ее культурные компоненты (включая многочисленные ереси и секты) и на котором впоследствии пытались с большим или меньшим успехом укорениться западные христианские конфессии . Признаем очевидное: богатство исторического духовного опыта России далеко выходит за рамки русского православия и РПЦ.
Нельзя забывать о том, что наша Родина - многонациональное и поликонфессиональное государство: в России живут граждане более 150 национальностей, действуют свыше 70 религий, религиозных направлений и течений. В связи с этим некорректно и опрометчиво постоянно подчеркивать и выпячивать роль православия и РПЦ как важнейшего средства государственного строительства и гаранта социального и духовно-нравственного возрождения Отечества. Напротив, необходимо снять противоречия между декларированием принципа правового равенства религий (реализация которого не должна зависеть от того, к каким «весовым категориям» те или иные исповедания относятся: массовость, исторические традиции, интегрированность в социальные структуры, степень реального либо желаемого воздействия на общест-во, а через него на судьбы российского государства) и реальной практикой .
Необходимо исключить практику протекционизма и использования государственного механизма в интересах какой-либо конфессии в ущерб иным исповеданиям, не допуская огосударствливания той или иной конфессии.
Жизненно важно не допустить раскола общества по конфессиональному или этно-конфессиональному признаку. Необходимо найти пути, как преступить традиционную конфессиональную обособленность и отчужденность, как добиться утверждения в обществе уважительного, доброжелательного отношения к любому свободному и осознанному религиозному (включая внеконфессиональные поиски веры4) и мировоззренческому (в т.ч. атеистическому)5 выбору. Только осознание духовного, этноконфессионального многообразия нашей страны, констатация существенного вклада, внесенного религиозными меньшинствами в ее историю и культуру, позволят надеяться на достижение здорового единства российского общества, дадут возможность развить диалог культур, отмеченных наличием нравственных ценностей общечеловеческой значимости, продвигаясь к взаимной веротерпимости и духовно - мировоззренческому плюрализму6.
Естественно, что процесс создания современной модели государственно-церковных отношений, механизма повседневного решения проблем, возникающих в религиозной сфере жизни общества на всех уровнях власти, пойдет тем успешнее, чем полнее и объективнее будет учтен исторический опыт. В свою очередь, от успешности выработки сбалансированной модели государственной политики в сфере свободы совести зависит и успешность процесса расширения базы социальной поддержки политического курса российского государства. Проникновение в прошлое позволит извлечь важные уроки на будущее и приблизит нас к ответам на ряд животрепещущих современных вопросов.
Учитывая актуальность, научную и практическую значимость темы, а также отсутствие целостного анализа и обобщающих трудов по затронутой проблематике (об этом подробнее см. Гл.1), автор избрал объектом диссертационного исследования «государственную вероисповедную политику» как составную часть, неотъемлемый компонент социально-политической и религиозной сферы жизни российского общества, форму проявления т.н. «религиозного фактора»; а его предметом — характер взаимоотношений властных структур и неправославных конфессиональных объединений в конкретно - исторический период - со времени Октябрьской революции и до конца 1930-х годов. Диссертант ставит своей целью: провести комплексное изучение процесса формирования и эволюции политики советского государства по отношению к неправославным вероисповеданиям в первые десятилетия советской власти. Для этого в диссертации предпринята попытка решить следующие конкретные задачи:
1) проследить динамику (диалектику) взаимоотношений советского государства с неправославными конфессиональными объединениями, выявить объективные и субъективные обстоятельства, влиявшие на изменение характера этих взаимоотношений на том или ином содержательном и временном отрезке; акцентировав при этом особое внимание на проблемах упущенных возможностей и нереализованных альтер-
натив в деле достижения приемлемого для обеих сторон компромисса; сформулировать причины, определявшие дифференцированное отношение властных структур к организациям, движениям, течениям различной конфессиональной (в т.ч. этнокон-фессиональной) направленности;
проанализировать советское культовое законодательство (применительно к положению неправославных вероисповеданий), раскрыть механизм принятия и проведения в жизнь решений, касавшихся религиозной сферы жизни общества, властными инстанциями различного уровня; а также исследовать нормативную базу и особенности функционирования специальных административно-регулирующих, контрольно-репрессивных органов, непосредственно отвечавших за проведение государственной линии в религиозном вопросе;
охарактеризовать правительственную политику по вопросам группового преподавания основ вероучения несовершеннолетним и организации процесса духовного образования в неправославной среде;
оценить степень воздействия хода общественного развития (а также государственной вероисповедной политики) на саму «религию», на качественные характеристики религиозных систем (социальный состав, вероучительную доктрину, социально-этические ориентиры, формы организации и структуры управления); в связи с этим рассмотреть эволюционные процессы (борьба ортодоксально-консервативных и обновленческо-модернистских тенденций), протекавшие внутри тех или иных неправославных конфессиональных объединений, проанализировать характер (направленность) изменений социально-политических взглядов религиозных лидеров; исследовать реакцию верующих на религиозные преследования, среди прочего, формы и методы сопротивления богоборческой политике советского государства.
Успешное решение вышеперечисленных конкретных задач даст возможность внести определенную ясность в рассмотрение и более общих проблем истории советского периода, таких как:
- соотношение доктринальных основ большевизма с социально-политической
практикой большевистской партии (модель и обусловленные объективными и субъ
ективными факторами отклонения в процессе ее реализации);
- причины свертывания нэпа и механизм формирования тоталитарно ориентиро
ванных общественных структур в советском обществе.
Автор решает поставленные перед собой задачи на материалах истории ислама, старорусских и протестантских сект, католицизма и иудаизма.
В определении хронологических рамок диссертационного исследования (октябрь 1917 - конец 1930-х гг.) автор применяет общепризнанную периодизацию отечественной истории. Несмотря на то, что отличавшиеся многомерностью и противоречивостью процессы в религиозной сфере советского общества, равно как и процессы становления и развития церковно-государственных отношений, имели свою внутреннюю логику развития, тем не менее, их хронология (пусть с известными зазорами
и допусками), в общем и целом, совпадает с основными вехами (этапами) советской общегражданской истории.
Географические рамки исследования. Всесторонний анализ проблемы влияния религиозного фактора на социально-политическую жизнь советского общества требует привлечения «общесоюзного» материала. Однако по объективным причинам автор вынужден ограничить свое диссертационное исследование территориальными рамками европейской части бывшего СССР (европейская часть Российской Федерации, Белоруссия, Украина). Материалы по другим регионам (Азербайджан, Сибирь, Дальний Восток и др.) используются эпизодически, при рассмотрении лишь отдельных вопросов.
1 Аналогичные причины служат также укреплению привилегированного статуса ислама в опреде
ленных регионах страны.
2 См.: Пчелинцев А. Религия и права человека//Религия и права человека. -М., 1996. С.10.
3 Для европейских стран, в том числе и России, в отличие от обществ, созданных в результате
колонизации (США, Австралия и др.), характерно особое внимание и благосклонное отношение к
традиционным для них религиям и церквам. (См.: Щапов Я.Н. и др. Христианские вероисповедания и
государственная власть в России в XVIII - первой половине XX в. // Отечественная история. 1998.
№3. С. 155-163). Понятие «традиционная конфессия», применяемое с некоторых пор к ряду вероис
поведаний и постепенно становящееся привычным и не вызывающим сомнений аргументом в пользу
получения особых преимуществ и льгот (что зафиксировано в Федеральном законе РФ «О свободе
совести и религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г.: п. 3, ст.27; п. 5, ст.8; п. 3, ст.4). Не слу
чайно против принятия Закона в предложенной редакции выступили католики, 3 основные протес
тантские конфессии, 2 основных толка старообрядчества. (См.: Религии народов современной Рос
сии: Словарь / Отв. ред. М.П. Мчедлов. - М, 1999. С. 100-102).
4 Не объявляя религией каждую квазирелигиозную доктрину, апеллирующую к Богу, а всякого
самозванного «мессию» его посланцем.
5 Важнейшую предпосылку создания новой модели государственно-церковных отношений, как
составной части все гаммы общественных отношений в стране, представляет собой метод строгого
следования принципам взаимопонимания и конструктивного сотрудничества, в том числе и на уровне
связей носителей идеалистического и материалистического мировоззрений. Настойчивое стремление
преподносить материалистическое мировоззрение исключительно с негативной точки зрения вряд ли
может способствовать созданию атмосферы гражданского согласия в обществе. (См.: Религия в усло
виях демократизации России: материалы «круглого стола» // Кентавр. 1992. № 9-10. С. 159-160).
6 См.: Филатов С. Нет совести без свободы совести // Религия и права человека. С. 12; Пчелинцев
А. Там же. С. 10.
Научные основы изучения проблемы взаимоотношений властных структур и неправославных конфессиональных объединений в первые десятилетия советской власти
Конкретно-историческое рассмотрение избранной для диссертационного исследования темы основано на последовательном применении общих теоретико-методологических принципов исторического познания.
Диссертант солидарен с теми учеными1, которые настаивают на важности при выработке современной объяснительной концепции истории прошлого не стремиться к созданию некоей единой и универсальной теоретико-методологической схемы, но максимально широко использовать эвристические возможности и теоретический инструментарий всех ведущих отечественных и зарубежных школ гуманитарного знания (либерального, социалистического, консервативного и даже традиционалистского толка, естественно, не противоречащих друг другу принципиально по своим мировоззренческим подходам и принципам).
Автор не сомневается в необходимости, отбрасывая догматизированные и абсолютизированные марксистские трактовки, сохранять в арсенале историка все те марксистские положения, которые выдержали испытание временем: учение о развитии человечества по восходящей линии; тезис о примате экономики над политикой; учение о классовой борьбе (но, разумеется, не в качестве всеобъемлющей формы развития общества) и т.д. Естественно сохранила (опять же, без претензий на универсальность) свой эвристический потенциал (в целом ряде конкретных аспектов) марксистская формапионная теория, рассматривающая механизмы прерывистости, скачкообразности развития в качестве обязательных характеристик исторического процесса.
Что же касается непосредственно интересующей нас проблемы, то диссертант при ее изучении опирается на марксистский постулат о зависимости всех форм и видов человеческого сознания от общественного бытия людей, а также на соображения, высказанные классиками по поводу социально-политических и даже экономических причин, лежащих в основе возникновения и развития конфессиональных течений и движений. Факт зависимости религиозных процессов от базисных изменений в обществе очевиден и не требует особых доказательств. Если жестко поставить вопрос, что первично, то, при всех возможных оговорках, придется признать, то ведущими в этом взаимодействии являются базисные социально-экономические процессы. Разумеется, в отличие от политики, права и даже науки, религия значительно дальше отстоит от социально-экономического базиса, и на нее неправильно было бы переносить конкретные черты последнего. Между ними существует немало промежуточных звеньев. Поэтому в плане функциональном точнее было бы говорить о коррекции, взаимосвязи двух этих факторов.
Думается, что материалистический подход расширяет возможности осуществления полноценного анализа процесса эволюции форм религиозного сознания и исторических форм религии, проблем образования и разрешения внутриконфессиональ-ных конфликтов и противоречий, позволяет предложить непротиворечивую периодизацию истории церковно-государственных отношений и религиозной политики, осуществлявшейся властными структурами страны.
Представленная диссертационная работа базируется на принципах историзма, научной достоверности, системности и конкретности рассмотрения фактов, общепризнанных в науке, требующих от исследователя анализировать любое общественное явление в процессе развития, в пространственно-временном контексте с учетом национально-региональной специфики, во всем многообразии его генетических, причинных связей и взаимовлияний с окружающим миром, с позиции конкретного исторического опыта, как продукт определенной эпохи и специфических исторических условий2.
В отношении исследуемой проблемы это требование реализуется самым непосредственным образом. Религия, выступая в качестве закономерного продукта развития общества, органически связана с теми или иными социально-организационными структурами (церквями, орденами, братствами и пр.), существует в конкретно исторических формах и институциях, представлена многообразием конфессий и деноминаций. В равной мере, антицерковные, антиклерикальные, а также антирелигиозные, атеистические движения и доктрины, в конечном счете, также обусловливаются социально - политическими приоритетами. Поэтому изучение роли религиозного фактора, исследование характера и особенностей государственно - церковных отношений предполагает глубокую и конкретную оценку обстановки, всего комплекса социально-экономических, политических и других обстоятельств, в каждый отдельно взятый период (даже момент) истории взаимодействовавших с «религиозной сферой» жизни общества и тем самым определявших, направлявших и корректировавших государственную вероисповедную политику, влиявших на изменение структур общественного сознания, содержательных характеристик вероучений, на процессы эволюции идеологических взглядов и практических установок религиозных лидеров.
Система исследовательских процедур включает в себя историко-ситуационный и историко-ретроспективный подходы. Первый позволяет выяснить, скажем, насколько политические или религиозные лидеры адекватно воспринимали историческую реальность и учитывали ее при формулировании целей и задач своей деятельности. Второй раскрывает объективную значимость и прогрессивность явлений прошлого с определенной исторической дистанции .
Конфессиональные объединения в первые годы советской власти
Период гражданской войны характеризовался особенно ожесточенным противостоянием большевиков и РПЦ, массовыми, но бессистемными (в «рабочем порядке») гонениями на представителей православного клира и иерархии и значительной большей терпимостью, из прагматических соображений проявлявшейся государством по отношению к этноконфессиональным меньшинствам и сектантам, нередко отвечавшим советской власти искренней симпатией.
Уже в первые два месяца своей деятельности советское правительство приняло ряд общеполитических и общеэкономических решений, казалось, специально не направленных против Православной церкви, но вторгавшихся в большинство сфер жизнедеятельности РПЦ и напрямую затрагивавших ее интересы, в первую очередь, материальные: были конфискованы церковно - монастырские земли; Церкви грозила потеря всех ее банковских капиталов; произошло изъятие из рук РПЦ сферы брачно -семейных отношений и функции «ведения актов гражданского состояния», что лишало ее одного из существенных источников денежных поступлений.
Вместе с тем, в конце 1917 - начале 1918 г. власти предприняли ряд недружественных акций, уже непосредственно сориентированных против РПЦ, которую большевики рассматривали в качестве обломка старых монархических госструктур. Среди прочего, все учебные заведения, находившиеся в ведении РПЦ, постановлением СНК от 11 (24) декабря 1917 г. передавались (вместе со штатами, имуществом и капиталами) в ведение Наркомпроса с перспективой их полного закрытия в недалеком будущем (по крайней мере, в качестве государственных учреждений)1. 16 января 1918 г. подписывается Приказ Наркомвоенмор о расформировании всех управлений армейского духовенства и увольнении со службы военных священников всех вероисповеданий2.
Накануне нового, 1918 года, поползли упорные слухи о якобы готовящемся про-екте декрета об отделении Церкви от государства. Принятый 20 января 1918 г., т.е. на следующий день после анафематствования большевиков Патриархом, Декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (опубликованный 23 января / 5 февраля 1918 г. за подписями министров - большевиков и левых эсеров под названием «Об отделении церкви от государства и школы от церкви») являлся инструментом, с помощью которого государство надеялось довести до конца дело очищения общества от ограничений в сфере свободы совести. Декрет создавал правовые, организационные, материальные условия, необходимые для того, чтобы каждый мог поступать сообразно своим убеждениям . Вместе с тем, он ставил крест на намерениях РПЦ отстоять себя в качестве государственной (окологосударственной) организации, пользующейся известными преимуществами и привилегиями. Провозглашая светскость государства, подтверждая отмену в обществе любых ограничений и привилегий по религиозному признаку, декларируя общедемократические принципы свободы вероисповедания (включая право быть атеистом) и публично-правового равенства религий, Декрет, вместе с тем, вводил ряд ограничений (временных, как заявлялось, вызванных политико - идеологическими соображениями революционного периода) в деятельности религиозных объединений. Отныне все церковные и религиозные организации подчинялись общим положениям о частных обществах и союзах и не пользовались никакими государственными субсидиями. При этом они лишались права владеть собственностью и выступать в качестве юридического лица. Все их имущество объявлялось народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные для богослужебных целей, по специальному постановлению местных органов власти передавались в бесплатное пользование верующим. Проведение обязательных сборов в пользу церковно - религиозных обществ, равно как и использование мер принуждения или наказания со стороны этих обществ по отношению к своим сочленам не допускалось. Власть, не оставляя РПЦ времени на реорганизацию своей материальной базы на новых началах, закладывала, тем самым основу будущих финансовых трудностей Церкви. Кроме того, Церковь полностью теряла контроль над процессом воспитания молодежи и попадала в затруднительное положение в вопросе подготовки новых кадров священнослужителей. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных, общественных и частных общеобразовательных учебных заведениях не допускалось. Декрет сохранял за гражданами Советской России возможность «обучать и обучаться религии» только «частным образом».
Таким образом, Декрет, будучи документом, в достаточной мере, демократичным (не содержавшим, за редким исключением, положений, резко отличавших его от соответствующих законодательных актов большинства европейских стран), вместе с тем, оставлял открытыми многие существенные вопросы церковно - государственных отношений.
Неудивительно, что священнослужители и верующие болезненно восприняли декларированные новой властью приоритеты в области вероисповедной политики6
- не возражая в принципе против отделения церкви от государства, лица духовного звания и миряне были неприятно поражены сугубой поспешностью принятия важнейшего для общества документа в обход Учредительного собрания;
- «помещая конфессиональные объединения в разряд частных обществ», Декрет, вместе с тем, лишал их элементарных прав, «присущих всем союзам и обществам» (главные из которых - право владения собственностью и право юридического лица).
Государственно-церковные отношения в условиях нэпа
Ситуация, сложившаяся в стране к концу 1920-го года, настоятельно требовала отказа от «ударности и штурмовщины» в борьбе с Церковью. Первый опыт использования чисто военных способов преодоления религиозного влияния (массовые, хотя и бессистемные гонения на лиц духовного звания, попытки уничтожить церковь одним ударом, лишив его экономического фундамента)1 показал их малую эффективность, ибо с помощью прямого силового противоборства достичь реального и масштабного снижения уровня религиозности масс не удалось, зато напряженность во взаимоотношениях власти и многомиллионного крестьянства заметно усилилась. Кроме того, сосредоточение внимания в антирелигиозной работе почти исключительно на РПЦ (как это делалось в годы гражданской войны) только облегчало работу сектантам по вовлечению в свои ряды новых членов за счет выходцев из православной среды, а допущение подобной рокировки (по принципу сообщающихся сосудов) в планы боль-шевиков, вряд ли, входило . Таким образом, реалистическое восприятие ситуации, сложившейся в стране к концу 1920-го года, убеждало власти в необходимости достижения некоего компромисса в отношениях с конфессиональными объединениями. Все более назревавшая проблема установления дипотношений РСФСР со странами Запада в перспективе также требовала смягчения ситуации вокруг «религиозного вопроса».
Измененная, чуть менее жесткая, чуть более либеральная линия поведения партийно-советских органов по отношению к религии и Церкви была сформулирована в резолюции майского (18 мая 1921 г.) пленума ЦК РКП (б) «По вопросу о нарушениях пункта 13 Программы...», в специальных «Директивах ЦК советским и партийным организациям об отношении к сектам и политике в отношении религиозных групп вообще» (22 июня 1921 г.), тексте февральского (4 февраля 1922г.) постановления ЦК РКП (б) «О постановке антирелигиозной пропаганды», в выступлении Секретаря ЦК Ем. Ярославского на совещании заведующих агитпропотделами комитетов партии (7— 11 июля 1921 г.), а затем конкретизирована в циркулярах ЦК Компартии Украины «Об антирелигиозной пропаганде» (10 июня 1921 г.), «О методах антирелигиозной пропаганды» (декабрь 1921 г.), документах февральского (1922 г.) Всеукраинского совещания агитпропов, в Программе комсомола (IV съезд РКСМ, 1921 г.) и т.д. .
В перечисленных выше решениях акцент был сделан на необходимости, «не выпячивая вопроса о борьбе с религией » («переживаемый ныне период менее всего является удобным для выдвижения на первый план антирелигиозной борьбы»), привести формы и методы антирелигиозной пропаганды в соответствие с «основной ныне экономической политикой», направленной на укрепление союза пролетариата с крестьянством . Впрочем, это совсем не означало полной смены общего партийного курса вероисповедной политики. Неизменным оставалось положение, гласившее, что коммунистическое воспитание возможно только на основе разрушения религиозного мировоззрения и замены его научно-материалистическим. Антирелигиозную работу партия рассматривала как дело первостепенной важности6, настаивая на том, что пассивность в борьбе с религией недопустима7 (разоблачать попытки «подновить религиозность масс» на почве усталости от войны и экономических бедствий, но «не де-лать из этого вопроса борьбы с массами» ). Вместе с тем, ЦК партии большевиков требовал не забывать, что религия представляет собой мировоззренчески целостное явление и поэтому преодолеть религиозное влияние одними лишь административными мерами невозможно. Борьба с религией может быть успешной только тогда, - указывал ЦК, - когда «экономическое развитие поднимает сознание», а антирелигиозная пропаганда «обостряет и ускоряет рост сознательности»9. ЦК большевиков призывал добиться решительного перевеса пропагандистских методов работы над агитационными10. Партийной печати вменялось в обязанность изменить тон агитации (борьбу с религией поставить «научнее»11) и, не отказываясь от серьезной политической сатиры, прекратить примитивные и вульгарные наскоки на духовенство (как говорил Ем. Ярославский на майском 1921 г. Пленуме ЦК, не сама антирелигиозная пропаганда озлобляет крестьян, а ее неумелая постановка). Рекомендовалось ни в коем случае не применять по отношению к рядовым священнослужителям «исключительных мероприятий», избегать «назначения на особенно тяжелые, грязные работы, как чистка отхожих мест, только на основе принадлежности к духовенству»12. Было запрещено закрывать церкви без согласия на то большинства населения, не допускать использования изъятых культовых зданий для удовлетворения хозяйственных нужд13. «Тщательно избегать узко направленной агитации ... против представителей одного какого-нибудь культа: наоборот, систематически подчеркивать, что РКП борется ни с какими-нибудь одними религиозными группами, а со всяким религиозным мировоззрением вообще. Тщательно избегать всего, что давало бы повод какой-нибудь отдельной национальности думать, а нашим врагам говорить, что мы преследуем людей за их веру»14. Вместе с тем, партийные руководители считали политически выгодным и целесообразным «не нарушая декрета, стремиться к разоблачению, ... дезорганизации и экономическому обессиливанию наших церковных противников ... мы заинтересованы во взаимном дискредитировании различных религиозных направлений», - говорилось в циркуляре АПО ЦК КП(б) У (декабрь 1921 г.)15.
