Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сарматы Восточной Европы в IV-III вв. до н.э 14
1.1. Савроматы и сарматы 14
1.2. Сирматы 26
1.3.Сираки 45
Глава 2. Сарматы и аланы во II в. до н.э.-I в.н.э 79
2.1. Аланы в Центральной Азии 79
2.2. Сарматы и аланы в Восточной Европе 115
2.3. Этногеография Восточной Европы 155
Глава 3. Ранние аланы в Восточной Европе 214
3.1. Тохары-юэчжи 214
3.2. Позднебоспорская династия 240
3.3. Ранние аланы 281
Глава 4. Аланские походы в Закавказье 326
4.1. Поход 65 г. до н.э 326
4.2. Поход 35 г.н.э 332
4.3. Поход 72 г.н.э 343
Заключение 360
Библиографический список 364
Список сокращений 447
Приложение 450
Савроматы и сарматы
В отечественной науке долго господствовало мнение о единой савроматской основе сарматов, их генетической преемственности, основывающееся на выделении единой савроматской культуры от Дона до Северного Казахстана и Западной Сибири. Согласно единой культурно-хронологической периодизации савромато-сарматской культуры, в которой для определения этапов впервые использовался термин «культура», VI-IV вв. до н.э. был обозначен как савромат-ская (блюменфельдская), IV-II вв. до н.э. - савромато-сарматская (прохоров-ская) культуры [Граков Б.Н.1947]. На основании свода археологических памятников в прохоровской культуре выделялись три этапа: IV в. до н.э. - переходный савромато-сарматский, IV-III вв. до н.э. - окончательное оформление сарматской культуры, Ш-П вв. до н.э. - расцвет прохоровской культуры [Мошкова М.Г.1963]. Однако четкие критерии подобного разделения не были окончательно выработаны.
Сегодня все более отчетливым становится понимание, что на территориях, отводимых под «савроматскую» культуру, проживали этнически родственные, но исторически разные этносы, имевшие собственные названия. Археологически выделяются два основных локальных варианта - Волго-Донский и Самаро-Уральский. Они имеют и внутренние локальные особенности, видимо, отражающие существование различных племен и племенных объединений. За основу формирования «савроматской» культуры обычно принимают срубную (Поволжье) и андроновскую (Приуралье) культуры. Исходя из предполагавшейся хронологии существования срубной культуры, предсавроматские памятники датируют 1Х-нач. VIII вв. до н.э., а протосавроматские - VIII-VII вв. до н.э. Сформировавшейся савроматскую культуру считают в кон. VII-VI вв. до н.э. В этнической истории Нижнего Дона выделен [Максименко В.Е.1983] собственно савроматский период - VI-IV вв. до н.э., который смыкается с савромато-сарматским (сирматским), определяемым приходом носителей савроматской культуры Заволжья и Южного Приуралья.
Однако остается много нерешенных проблем в исследовании предсавромат-ских памятников. Накопленные археологические материалы того периода выявили достаточно сложную картину переходного периода, что нашло яркое выражение в научной дискуссии о генезисе киммерийской и скифской культур [Дударев С.Л.1991; Алексеев А.Ю.1992; Алексеев А.Ю., Качалова Н.К., Тох-тасьев СР. 1993 и др.]. Письменные источники не несут необходимой информации о древнейшем населении к востоку от Дона. Большинство памятников междуречья Волга-Дон не поддаются этнокультурному определению, имея довольно скудный инвентарь. При вероятной генетической связи со срубной культурой остается достаточно проблематичным вопрос о непосредственной роли предшествовавших племен в сложении савроматской культуры. Лишь некоторые захоронения по своему инвентарю сопоставимы с причерноморскими (погребения в кургане у хут.Жирноклеевский возле с.Карповка и могильника Красная деревня возле озера Эльтон VIII в. до н.э., в кур.№10 у с.Барановка Камы-шинского района Волгоградской области 2 пол. VIII-1 пол. VII вв. до н.э.). В целом, трудно точно установить корни комплекса савроматской археологической культуры в культуре предшествовавшего периода.
Савроматы представляли из себя самостоятельную и достаточно боеспособную силу к началу похода в Скифию 514/512 г. до н.э. Дария I, против которого они выступили в союзе с родственными скифами. О расцвете савроматского общества мог бы свидетельствовать богатый некрополь у с.Елисаветовка в дельте Дона, хотя нельзя исключать его отношение к особому варианту скифской культуры. Нижний Дон служил местом прямых контактов меотского, скифского и савроматского миров. Два последних предстают очень близкими друг другу, и часто бывает трудно этнически строго идентифицировать те или иные памятники [Смирнов К.Ф.1984.С.12]. Практическую неразличимость ран-нескифских и раннесавроматских памятников демонстрирует, например, погребение на Константиновском поселении близ г.Ростов-на-Дону. Богатые савро-матские некрополи, такие как Аксеновский, появляются во 2 пол. V в. до н.э.
Видимо, лишь незначительная часть предшествовашего населения междуречья Волга-Дон приняла участие в формировании этнополитического объединения савроматов. С савроматами связывают племена sairima, фигурирующие в «Авесте» (Яшт XIII,43,XXI,52) [Marquart J. 1905.S.78], упоминания о которых относят к периоду скифских походов в Переднюю Азию, допуская вхождение непосредственных предков савроматов в скифскую орду, хозяйничавшую в Закавказье и Малой Азии [Смирнов К.Ф.1984.С.12-13]. Однако sairima более логично связывать с центральноазиатскими саками [Вайнберг Б.И.1999.С.208]. Предполагался и приход савроматов вместе со скифами из глубин Азии [Тол-стов С.П.1948а.С22]. Савроматы (предки сираков) предположительно связываются с первой волной, вынужденных возвратиться из Передней Азии, киммерийцев и скифов [Максименко В.Е. 1983.С. 14-15, 1998.С.70]. Интересно, что с уходом последних сопоставляется [Марсадолов А.С.1998.С.104-107] появление нового военизированного этноса на Алтае (пазырыкская культура).
Савроматы могли быть одним из подразделений скифского объединения, отколовшимся после окончания походов. Поэтому письменные источники недвусмысленно связывают происхождение савроматов от скифов, этногенетиче-ские легенды которых представляются лишь производными вариантами единого космогонического мифа [Туаллагов А.А.20016.С.20-28]. Последующая эволюция скифского погребального обряда идет на фоне консервации традиций савроматской культуры. Видимо, происходило продвижение до бассейна Аксая с низовий Дона и с территории южнее Маныча (Аксеновский, Никольский) каких-то групп скифского мира, которые Геродот и назвал Иссироцатси. Вооружение и отдельные украшения свидетельствуют о влиянии или торговых связях с Северным Кавказом [Железчиков Б.Ф.1996.С.50, 19976.С.143, 1997в.С.23-24]. Именно в VI в. до н.э. в междуречье Дон-Нижняя Волга появляются новые элементы материальной культуры [Мамонтов В.И.1980.С.194].
Сарматы и аланы в Восточной Европе
Со 2 пол. II в. до н.э. начинает нарастать активность ираноязычных кочевников и в степях Северного Кавказа и Северного Причерноморья, в истории которых наступает новый этап. Плиний Старший (IV,82,85,VI, 15,22) отмечает переход через Танаис многих племен, в том числе сатархеев, сатархеев-спалеев, тагоров, поселение к востоку от Нового Херсонеса скифов-сатавков и г.Стак-тары. Полагают [Пьянков И.В.1997.С.233], что Плиний передавал сведения Ап-полодора в обработке Артемидора, и ту же информацию, но в обработке Поси-дония, изложил Страбон (XI,VIII,2), говорящий о Яксарте. Путаницу Дона и Сыр-Дарьи предполагали и другие авторы [Tarn W.W.1936.P.516; Ельницкий Л.А.1961.С.190]. Однако сравнение сведений говорит в пользу их разделения. Плиний (VI,49) достаточно хорошо различал эти реки [Скрипкин А.С.1984.С. 93]. Многие перечисленные Плинием племена более не будут известны древним авторам, предполагая их последующее вхождение в образовывавшиеся сарматские объединения. Иначе обстоит дело с указанными племенами.
Судя по надписи Посидея из Неаполя 40-х гг. II в. до н.э. о победе над занимавшимися пиратством сатархеями (IOSPE.I .№672), недавно появившиеся центральноазиатские тохары развернули активную деятельность в крымском регионе. Их угроза могла заставить скифов пойти на военно-политический союз с Ольвией, которая усиливает свои укрепления, на захват хоры Херсонеса и возведения там своих оборонительных рубежей. Различные тохарские группировки изначально проявляли свою воинственность, которая может фиксироваться по следам пожаров в Неаполе, Булганакском и Кермен-Кырском городищах в сер. II в. до н.э. В это время погибает и Таманский толос. Имено непосредственное участие тохаров могло привести к начавшейся миграции к западу от Дона и на Северный Кавказ. В Восточном Крыму появляются катакомбные могильники, типа открытых в некрополе Золотое. Катакомбные могильники тяготеют в основном к городищам и поселениям (Неаполь, Беляус, Кермен-Кыр, Битак, Кульчук, Димитрово). Характерные катакомбные могильники появляются на Боспоре и на Северном Кавказе.
Вполне логичным представляется положение, что результатом мощного восточного импульса стало само формирование «позднескифской» археологической культуры в Крыму и синхронное возникновение царства Скилура. Сам царский род Скилура, его аристократическое окружение и значительная часть воинских контингентов были выходцами из Предкавказья-Прикубанья [Зайцев Ю.П.1994.С.100, 2000.С.41]. Силовое появление рода Скилура и поддерживающих его воинских контингентов и могло отмечаться пожарами на указанных городищах. Род Скилура мог быть тохарского происхождения, в пользу чего, кроме других известных фактов, говорят искусственная деформация черепа Скилура, явное обожествление его царской власти и появление катакомб [Зайцев Ю.П.1999.С.127-147; Пуздровский А.Е.1995.С.399, 1999б.С.209,219,сн. 19, 2001.С.92-93]. Об агрессивности утверждения Скилура свидетельствует превращение после разгрома Неаполя в крепость, постоянное усиление его оборонительной системы. Возможно, надпись из Неаполя отмечает еще период противостояния с будущими победителями, либо речь идет о военной операции против другой тохарской группировки.
Вскоре намечаются существенные изменения в военно-политической обстановке. После гибели в результате противостояния Риму царя Понта Митридата V Евергета (150-120 гг. до н.э.) престол в 113 г. до н.э. наследует сын Митридат VI Евпатор Дионис. Возможно, еще при жизни отца он стал воспитанником царя Боспора Перисада V Спартокида и служил его наместником на Азиатском Боспоре. Воспользовавшись благоприятной для него международной обстанов кой, он начинает готовиться к грядущим войнам с Римом. Как дальновидный политик, Митридат Евпатор, вероятно, планировал использовать антиримскую настроенность, корабли и деньги греческих полисов Северного Причерноморья и Боспорского царства, воинские ресурсы варварских народов региона для создания восточного плацдарма против ненавистной империи. Активные действия начались с завоевания Колхиды. В этот момент к нему прибывают послы из Херсонеса Таврического с просьбой о помощи против осадивших город отрядов правителя Скилура и его сына Палака. К тому с V времени последний захватили все владения города в Северо-Западном Крыму, построив на месте разрушенных поселений свои крепости, подступавшие непосредственно к Херсонесу. Их владения простирались до Днепра и Южного Буга. Под протекторат практически на 30 лет попала Ольвия, в которой Скилур чеканил свои монеты. Боспор был вынужден платить дань. В такой обстановке вмешательство в дела региона играло на руку Митридату.
В 110 г. до н.э. из Диоскуриды отправляется армия полководца Диофанта, которая разгромила атаковавшие ее отряды Палака, захватила царские крепости Хабеи и Неаполь (IOSPE.I ,№352). Возле Херсонеса строится крепость, облегчившая оборону города от скифов (Страбон.УП,ГУ,7). В херсонесском декрете о взятии Калос Лимена (IOSPE.I .№353,2) наряду со скифами предположительно восстанавливается имя сатархов, что предполагает переориентацию «скифских» правителей [Пуздровский А.Е. 19996.С.210]. Однако, учитывая вероятную обстановку при составлении надписи Посидея, нынешний союз с сатархами был вполне логичен.
Позднебоспорская династия
Проблема этнического происхождения позднебоспорской династии вполне обоснованно решается на сегодняшнем этапе в рамках признания ее генетической связи с сарматским миром. Свое важное место в ее решении занимает и история тамгообразных знаков боспорских династов. Вопрос о семантике этих сложных знаков долгое время привлекает внимание специалистов. Окончательное решение все еще не найдено, а высказывавшиеся возражения против предлагаемых трактовок [Драчук B.C. 1975; Соломоник Э.И.1965; Алексеев В.П. 1991] вполне убедительны. Конечно, путь определения изначального смысла знаков достаточно сложен и не лишен опасности выхода за рамки объективности. Можно предположить даже отсутствие у их носителей в данном случае образных ассоциаций. Однако последнее допущение так же само по себе труднодоказуемо и предполагает высокую степень абстрагированности, вряд ли присущую мироощущению древних ираноязычных номадов, тем более в столь «интимном» для каждого из них вопросе. Поэтому «семантическое» направление в исследовании имеет право на существование и должно входить в сферу интересов исследователей, по крайней мере, до выработки научной базы доказательства иного решения.
Признаваемое большинством исследователей сарматское происхождение династии, вхождение элементов царских тамг в систему сарматских знаков служит основанием для направления нашего исследования. Привлечение для анализа соответствующих знаков оправдано научными наблюдениями за их распространением в связи с известными историческими событиями, дающими возможность сравнения близких по конструкции знаков и включенных в них элементов (смотри Приложение).
Считается, что первым среди царей стал применять тамгу Аспург. Она и близкие ей образцы неоднократно зафиксированы археологически, в том числе в местах проживания аспургиан. Отдаленная ей аналогия отмечается в петроглифах горы «Дающая» в Южной Монголии, но сам знак доживает до XIX в. у тюрков Южной Сибири [Яценко С.А.2001.С.47-48]. Данная тамга сходна с тамгой сарматского правителя Фарзоя, образцы которой, как и образцы его приемника Инисмея [Яценко С.А.2001.С.48-50,91], представлены на многочисленных древностях от Западной Европы до Монголии. Эта близость становится еще более очевидна с учетом одного из вариантов знака Фарзоя, в котором плавные линии волют заменены прямыми отрезками (11,14). Данная возможность прослеживается еще по «савроматским» знакам (III, 1). Допустимость такой замены демонстрируют знаки на мраморном льве из Ольвии, у которых один конец в виде волюты сочетается с концом из прямых отрезков (11,23,24). Аналогичные изменения демонстрирует знак из погребения у с.Пороги (11,17).
При переходе тамги от Фарзоя к Инисмею в знак добавляется круг, что отмечается и для знаков Риметалка и Савромата II [Симоненко А.В., Лобай Б.И. 1991.С.69]. Он разрывает соединительную линию волют, указывая на возможность манипуляции с указанной частью. В случае полного удаления соединения мы получаем знак не менее известный, чем знак Фарзоя (11,20-22). Его образцы встречаются от Восточной Европы до Северо-Западной Монголии. Он присутствует еще на памятниках скифской культуры Северного Причерноморья, в которой известна и тамга в виде пересекающихся линий, к чему привело бы изъятие соединительного отрезка в отмеченном варианте знака Фарзоя (11,50,51).
В случае проведения подобной операции со знаком Аспурга получаем обычный солярный знак, что позволяет признать в царском знаке солярный символ, в принципе, определяемый без дополнительных реконструкций. Тамга Инисмея полностью повторяется как элемент средневековых аланских амулетов Северного Кавказа. Знаки-свастики хорошо известны по материалам культуры кочевых народов Евразии (V,6,7,VI,23). Они известны и среди сарматских тамг Северного Причерноморья (11,11,12). Показательно, что знак из пещеры Ак-Кая сочетает плавную S-образную линию с линией из прямых отрезков (II, 12). Использование Аспургом подобного знака находит себе объяснение в традициях скифо-сарматского мира.
Среди тамгообразных знаков Северного Причерноморья зафиксированы образцы, в которых в отличие от знаков, близких знаку Фарзоя, вместо верхней волюты появляются изображения, сравнимые с верхней частью сложных царских знаков. В одних они практический полностью совпадают (11,36,37), в других отсутствует верхнее окончание «крючок» (11,25). Аналогичные верхние части представлены в знаках близких знаку Аспурга (11,5-7). В целом, известные варианты позволяют усматривать в верхней части царских тамг продолжение звучания солярной идеи.
В Северном Причерноморье известны и образцы соединения нижней волюты с окончанием типа «ладьи» (11,32), которое в несколько измененном виде, приближенном к верхней части хорезмийских знаков (IV,9,10), отмечается и как отдельная тамга (11,2). Хорезмийские знаки демонстрируют переход этой схемы в форму круга с навершием в виде высоких «усиков» (IV,9-11). Аналогичное окончание демонстрирует один из пороговских знаков (11,19). Такая схема характерна для верхней части знака боспорского царя Риметалка (1,14), заменяющая обычную схему из прямых отрезков вплоть до появления широко разведенных «усиков» (1,7). Два прямых отрезка и широко разведенные «усики» (11,17,18) отмечаются в знаках из погребения у с.Пороги, которые имеют общую схему со знаками Фарзоя.
Сочетание широко разведенных «усиков» с элементом свастики из знака Аспурга (П,9) вновь ставит вопрос о выражении солярной идеи. Известная нижняя часть хорезмийских знаков с «ладьей» (IV, 10) при сравнении оказывается также близка частям знаков схемы Аспурга (11,4,5). Боспор дает примеры сочетания в знаках высоких «усиков» с окончаниями свастики (11,10), а соединение таких «усиков» и «ладьи» представлено в материалах Юго-Западной Монголии (VI,20,22).
Поход 65 г. до н.э
В традиции ираноязычных кочевников Восточной Европы также отмечается выделение главенствующих группировок, которые в западно-европейских источниках получают название «царских» ((ЗааїХєюі). Царских скифов называет Геродот (IV,20), сарматов - Страбон (VII,3,17) и Птолемей (V,8,16), иазигов -Аппиан («Митридатовы воины».67,2). Возможно, греч. (ЗааїХєюі отражает традицию сарматского населения, если признать наличие в названиях саврома-тов, сарматов, сайев иран. xsatra - «власть/могущество». На таком фоне показательно отмечаемое племя аррехов/ариев (Страбон.ХІДІДІ, Элий Геродиан.226, 23, Птолемей.111,5,17-25, Аммиан Mapцеллин.ХХП,8,33, Лукан.Ш,266-283, Епифаний Кипрский.1У,4), связанных с тохарами-аланами. В конце названия аррехов мы находим свойственный языкам адыгских народов показатель множественности -хэ, что свидетельствует о получении сведений о названии народа через меотское посредничество. Наличие же в нем иранского корня относится к собственной традиции местного ираноязычного населения, которое, с учетом использования у тохаров термина alan, может отождествляться с сарма-тами-сираками Прикубанья, сложившимися на базе синтеза савроматских, сарматских и меотских этнических компонентов. Следовательно, в собственно сарматской среде не происходило развития термина агуа в alan.
Плиний отмечает, что имя сарматов теперь переносится на все близкие к границам Римской империи народы. Поэтому оно не может отражать действительного отношения ареатов к сарматам. Вполне вероятно, что сведения о том, что их называют ареатами указывает на источник информации - сарматов, которые в соответствии с нормами иранских языков (показатель множественного числа a) так обозначали в регионе новых пришельцев. Показательно, что восточными соседями аорсов у Птолемея (VI, 14,1,4,10) становятся асиоты, к устью Яксарта тяготеют ариаки, а к северу от Яксарта и истоков Дайка (Урал) помещаются иасты. С учетом путаницы у Птолемея устьев Яксарта и Эмбы следует полагать, что сведения о соседях, как и их название ариаки, были переданы на запад через сарматов-аорсов. Сами же ариаки не относятся к сарматам и фигурируют в связи с асами-юэчжами.
Наблюдения за использованием термина агуа в сакской (в том числе у кан-гюйцев) и сарматской средах (дополнительно отметим участие среднеазиатского элемента в сложении сарматских культур и появление среднеазиатских кочевников на территориях Европейской и Азиатской Сарматий) подтверждает мысль об ином оформлении традиции его использования у представителей этих миров и невозможности выработки в них alan. Судя по всему, актуализация агуа у сарматов произошла в период проникновения на сарматские земли централь-ноазиатских кочевников, к которым сарматы и стали прилагать указанный термин, подразумевая его социально-политическое и уже этническое значение. Наличие в сообщениях Плиния и Птолемея одновременно сведений об ариях и аланах дополнительно указывать на различные традиции формирования известного нам определения, первое из которых было известно и в собственно сарматской среде, а второе являлось привнесенным в Восточную Европу явлением. С другой стороны, они вновь указывают на невозможность связи юэчжей Чжаову с сарматами. В Восточной Европе именно установление власти среди местного ираноязычного населения пришедших кочевников способствовало появлению в европейских источниках сведений об аланах и Алании. Известная в средневековье аланская царская фамилия Ахсарпакайан может указывать на окончательное приобретение термином alan этнического значения, ведь в сравнении с известными ранее царскими фамилиями налицо вытеснение термина агуа термином xsatra (мы называем «фамилии» условно, поскольку их появление является достаточно поздним явлением, и говорить, видимо, следует о социальном значении отмеченных «фамилий»). Аналогичный процесс на востоке может фиксировать ранее индо-арийская традиция, в которой «восточные скифы» названы кшатриями.
В древнеиндийской традиции ариями, прежде всего, называли жрецов [Дю-мезиль Ж.1986.С.177], хотя первоначально к ним относили брахманов, кшатриев и вайшья. У Геродота (IV, 17) упоминается скифское племя ализонов/ала-зонов, исполнявших жреческие функции [Раевский Д.С.1977.С.157-158]. Исследователи по-разному решали проблему этимологии их названия [Доватур А.И., Каллистов Д.П., Шишова И.А. 1982.С.226-227], но наиболее обоснованным представляется значение «племя (род) ариев» [Дзиццойты Ю.С.1992.С. 22], что соответствует названию одного из мидийских племен аризантов, известному Геродоту (1,101). Предположение, что название алазонов, выводимое из греческого «хвастун», «шарлатан», могло быть определением чужеземных жрецов в устах последователей иной религии [Раевский Д.С.1977.С.158] интересно в том плане, что оно могло быть вторичным, основанным на созвучии с собственным названием скифских жрецов. В осетинском Нартовском эпосе «ариями» становится род Алагата, исполняющий жреческие функции. С аланами связывают ингушский термин ala - «князь», отражающий господство этого народа в прошлом. Показательно, что в цово-тушинское al(e) - «князь» означает не только земное, но и потустороннее владычество [Генко А.Н.1931. С.721]. В армянском отмечается слово «аган» в значении «победоносный князь» [MarquartJ. 1905. S. 82-86]. Возможно, с данной основой следует связать и осетинское «алдар».
Как известно, белый цвет, согласно индоевропейской традиции, олицетворял жречество. Примечательно, что название аорсов возводят к осет. урс/орс или авест. aursa - «белый» [Vasmer M.1923.S.13]. В Восточной Европе аорсы появляются во II в. до н.э. и могут быть связаны с носителями раннесарматской культуры. Но не исключено, что собственно аорсы были выходцами из Центральной Азии и не имели отношения к формированию прохоровской культуры [Sulimirski T.1970.P.115-117; Скрипкин A.C.I9976.C.22-23]. С аорсами-юэч-жами может быть связано появление определенных инноваций в археологической культуре сарматов [Вайнберг Б.И.1999.С.248]. Тогда они представляли собой пришлых с востока правителей, установивших среди сарматских объединений свою власть.
