Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Московский славянский комитет и власть в 1858—1874 гг . 47
1. Славянофилы и власть после Крымской войны: взгляд на «славянский вопрос». Создание Славянского комитета 47
2. Основные направления деятельности Славянского комитета в 18 5 8—1861. 57
3. М.П. Погодин и становление Комитета как всероссийской организации 66
4. Информационное обеспечение деятельности Славянского комитета. Отношения с цензурным ведомством 86
5. Славянский комитет и Министерство народного просвещения 98
6. Славянский комитет и Русская Православная Церковь 123
ГЛАВА II. Отношения Славянского комитета с российской и славянской общественностью 138
1. Славянский съезд 1867 г. 138
2. Славянский комитет, общественные организации и частные благотворители России 149
3. Русское искусство и «славянское дело»: концерты и публичные чтения в пользу славянских комитетов 158
4. Славянский комитет и помощь южным славянам 169
5. Славянский комитет и помощь западным славянам 189
6. Славянский комитет и помощь русинам Австро-Венгрии 207
7. Славянский комитет и распространение русского языка
среди зарубежных славян 215
ГЛАВА III. Славянские комитеты и общества в годы Балканского кризиса (1875—1876 гг.) и Русско-турецкой войны (1877—1878 гг.) 231
1. Славянские комитеты и начало Восточного кризиса (лето 1875 — весна 1876 гг.) 231
2. Славянские комитеты в 1876 г.: помощь Болгарии, Сербско-турецкая война 243
3. Русско-турецкая война 1877—1878 гг.
Преобразование славянских комитетов в общества 266
4. Закрытие Московского славянского благотворительного общества (1878 г.) 274
5. Итоги деятельности Московского славянского благотворительного общества 279
ГЛАВА IV. Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество в 1878—1907 гг . 288
1. Восстановление и обновление деятельности Общества (1878—1885 гг.) 288
2. Славянское общество и политическая элита России в 1886—1907 гг. 306
3. Славянское общество и российская общественность в 1886—1907 гг. 331
4. Славянское общество и зарубежная славянская общественность в 1886—1907 гг. 353
5. Периодические издания Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества (1883—1916 гг.) 376
6. Книгоиздательская деятельность Санкт-Петербургского славянского общества (1880—1913 гг.) 400
7. Повседневная жизнь Санкт-Петербургского славянского общества на рубеже XIX—XX вв. 406
ГЛАВА V. Санкт-Петербургское славянское благотворительное общество в 1908—1921 гг. 423
1. Славянское общество и либеральный неославизм (1908—1913 гг.) 423
2. Петроградское славянское благотворительное общество в годы Первой мировой войны (1914—1917) 465
3. Славянское общество в 1918—1921 гг. 488
Заключение
- Информационное обеспечение деятельности Славянского комитета. Отношения с цензурным ведомством
- Русское искусство и «славянское дело»: концерты и публичные чтения в пользу славянских комитетов
- Славянские комитеты в 1876 г.: помощь Болгарии, Сербско-турецкая война
- Славянское общество и зарубежная славянская общественность в 1886—1907 гг.
Введение к работе
Актуальность темы. Московский Славянский комитет, возникший в 1858 году и давший жизнь целой системе организаций, призванных укреплять культурные, экономические, а впоследствии и политические отношения между славянскими народами, был уникальным общественным учреждением дореволюционной России. В результате просветительской деятельности Славянских комитетов и Обществ в нашей стране было восстановлено празднование дня святых Кирилла и Мефодия (1863 г.), а в славянских странах возникли организации, взявшие за образец российские – например, Славянское общество в Болгарии (1899-1940 гг.). Опыт работы российских общин сестёр милосердия, посланных Славянскими комитетами на Балканы, был использован при создании и совершенствовании систем здравоохранения Болгарии, Сербии, Черногории. Кампания солидарности с сербами и болгарами, проводившаяся в годы Балканского кризиса председателем Московского Славянского комитета И.С. Аксаковым, охватила все слои населения нашей страны и способствовала началу освободительной Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Общекультурное значение организаций определяется тем, что мероприятия Комитетов и Обществ служили источником вдохновения для Ф.М. Достоевского, П.И. Чайковского, Н.А. Римского-Корсакова, Ф.И. Тютчева. Проекты политического преобразования Центральной и Юго-Восточной Европы, разработанные руководителем Петроградского Славянского общества А.И. Соболевским на рубеже 1916-1917 гг., отчасти воплотились в жизнь в 1918 и 1945 гг. Благодаря миссионерским усилиям славянофилов к 1918 г. были созданы условия для возрождения Православной церкви в Чехии и Словакии. Научные работы участников Славянских комитетов и Обществ сохраняют актуальность и сегодня. До сих пор не была создана целостная картина развития этих организаций. В настоящем исследовании восполняется этот пробел применительно к главным организациям – Московскому Славянскому комитету и Обществу, Санкт-Петербургскому Славянскому комитету – Санкт-Петербургскому/Петроградскому Славянскому благотворительному обществу.
Объектом диссертационного исследования являются Московский Славянский комитет (1858-1877 гг.), Московское Славянское Благотворительное общество (1877-1878 гг.), Санкт-Петербургский Славянский комитет (1868-1877 гг.), Санкт-Петербургское/Петроградское Славянское Благотворительное общество (1877-1921 гг.) как целостная система славянских организаций России, имевшая юридическую и идеологическую преемственность на протяжении 1858-1921 гг.
Предметом диссертационного исследования являются особенности функционирования общественных организаций России и славянского мира (на примере Славянских комитетов и Обществ) в контексте развития интеграционных течений в славянском социокультурном ареале во второй половине XIX – начале XX веков.
Географические рамки исследования определяются пространством функционирования Славянских комитетов и Обществ (Российская империя, Германская империя, Османская империя, Австро-Венгрия, Болгария, Сербия, Черногория).
Хронологические рамки исследования определяются временем существования Славянских комитетов (1858-1877 гг.) и Обществ (1877-1921 гг.).
Цель исследования. Целью исследования является освещение деятельности Славянских комитетов и Обществ в Москве и Санкт-Петербурге в 1858-1921 гг. Значительное внимание уделяется гуманитарным акциям Комитетов и Обществ, их повседневной работе по сближению славян.
Задачами диссертационной работы являются:
- выяснение причин создания Московского Славянского Комитета в 1858г.
- определение его отношения с политической элитой и общественностью России в 1860-1870е гг;
- выяснение значимости его действий для развития славянских народов в 1858-1875 гг.
- прослеживание последовательности действий Комитета и его отделов в годы Балканского кризиса 1875-1877 гг.
- определение значения деятельности Славянских обществ Москвы и Санкт-Петербурга в годы Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
- рассмотрение предположения ряда историков об «угасании» деятельности Славянских обществ в конце XIX века с целью подтвердить либо опровергнуть это предположение.
- определение места и роли Санкт-Петербургского Славянского общества в контексте развития отношений между Россией и славянскими народами в 1878-1921 гг.
Степень изученности проблемы.
Деятельность Славянских комитетов и Обществ исследовалась учёными России, ближнего зарубежья, Западной Европы и США, а также славянских стран.
Отечественная историография темы начинается с нескольких статей секретаря Московского Славянского комитета историка-слависта Н. А. Попова. Целью этих статей, по мысли Попова, было разъяснение смысла существования Славянского комитета, доказательство объективной необходимости помощи славянам со стороны России. В 1871 году информация о первоначальном периоде деятельности Комитета была обобщена Н.А. Поповым в отдельном издании. Если Н. А. Попов принадлежал к славянофильскому направлению в российской науке и литературе, то другой историк, посвятивший немало внимания нашей теме – А. Н. Пыпин – принадлежал к западническому направлению. Заслуга А.Н. Пыпина, на наш взгляд, состоит в том, что он добросовестно изложил точку зрения И.С. Аксакова на деятельность Славянских комитетов. Вместе с тем Пыпин был склонен приуменьшать масштабы деятельности Комитетов. В начале XX столетия была опубликована статья члена Совета Санкт-Петербургского Славянского общества П.А. Кулаковского об истории Славянских комитетов и Обществ. Значение этой статьи состоит в том, что её автор проводит прямую линию преемственности от Московского Славянского комитета 1858 г. к Санкт-Петербургскому Славянскому обществу 1909 года. Славянское общество в Петербурге было признано не только юридическим, но и идеологическим преемником Славянских комитетов 1850-1870-х гг. и не без успеха претендовало на лидерство в среде многочисленных славянских организаций 1910-х годов. В дореволюционный период, однако, так и не была создана обобщающая работа по их истории. Это объяснялось тем, что бытие Славянских обществ воспринималось как часть современности (повседневности), а, следовательно, к нему должны были обращаться публицисты и социологи, но не историки.
После октября 1917 года наступило неблагоприятное время для исследования истории Славянских обществ. В течение нескольких десятилетий отношение к ним было враждебно-пренебрежительным. Такое отношение допускал сам основоположник официальной советской историографии М.Н. Покровский. Пересмотр этой идеологической позиции начался с опубликования статей С. С. Дмитриева и С.А. Никитина. В период Великой Отечественной войны на волне патриотизма был создан Всеславянский комитет, что также способствовало усилению внимания к славянскому движению прошедшей эпохи. В 1948 году С. С. Дмитриев констатировал: ««Поздние славянофилы во главе с И. С. Аксаковым и руководимые ими «славянские благотворительные комитеты» … стремились помочь южным славянам в их освободительной борьбе». В 1960 году вышла монография С.А. Никитина, посвящённая Славянским комитетам 1858-1876 гг. Он проанализировал архивное наследие Комитетов, дал подробную картину деятельности Всеславянских съездов 1867-1869 гг., обратился к общественно-политической реакции на идеологию панславизма в России. Вместе с тем, современная исследовательница А. А. Григорьева справедливо указывает на недостатки книги Никитина: «Вне авторской концепции оказалась … деятельность Русской Православной Церкви, которая, как известно, неразрывно связана с панславизмом. Остались не раскрыты взаимосвязи панславянского движения с правящими кругами … России». Эти «белые пятна» преодолеваются в настоящей диссертации. В 1970-1980-е годы отношение к Комитетам было неоднозначным, иногда весьма критическим. Впрочем, и в 1970-е годы происходило постепенное накопление фактического материала и наработка методических приёмов в деле исследования истории Комитетов. Важное достижение того времени – статья Е.А. Дудзинской , в которой автор верно определяет перечень задач Славянских комитетов. В 1980-начале 1990-х годов появляются обобщающие работы Н.И. Цимбаева и В. А. Дьякова о славянофильстве и «славянском вопросе». К числу несомненных заслуг Н.И. Цимбаева можно отнести исследование им биографии И.С. Аксакова. В статье «Освобождение Болгарии и русское общество» Цимбаев обращает своё внимание на подробности сбора средств для помощи герцеговинцам и болгарам.
В.А. Дьяков в 1993 году издал ценную монографию о «славянском вопросе». Профессор Дьяков осветил деятельность не только Славянских комитетов, но и панславистских организаций начала XX века, что является значительным шагом вперёд по сравнению с историографией 1960-х годов. Автор объективно показал большое значение трудов В. И. Ламанского, Н. Я. Данилевского, А. А. Киреева в деле развития «славянской взаимности». Впервые за многие годы широкие круги читателей получили представления о деятельности Д. Н. Вергуна, Н. П. Аксакова, П. Б. Струве. На рубеже XX - XXI веков появился целый ряд важных работ по истории Комитетов и Обществ: статьи И.В. Чуркиной , Л.П. Лаптевой, И.И. Лещиловской , Н.В. Колышницыной, в 2010 г. – монография Г.И. Шевцовой. Общей тенденцией стало расширение временных рамок рассмотрения славянофильства – рубеж его «угасания» отдалялся, переместившись с первых пореформенных лет на середину 1880-х годов. Вместе с тем, в начале XXI века исследователи стали выдвигать теории, позволявшие боле точно соотнести славянофильскую идеологию и деятельность Славянских обществ. Так появились теории неославянофильства и «академического славянофильства». Теория неославянофильства изложена в диссертации О.С. Ковалёвой, исследовательница подробно останавливается на отношении поздних славянофилов к теории Н.Я. Данилевского, отмечая как сходства этой теории со славянофильским учением, так и отличия от него. Теория «академического славянофильства» представлена в 2006-2009 гг. А.В. Малиновым. К числу сторонников этого направления, по его мнению, относились К.Н.Бестужев-Рюмин, А.С.Будилович, М.О.Коялович и О.Ф.Миллер. В настоящее время активно разрабатывается тематика представления Славянских обществ через биографические очерки их участников. В этой связи важным шагом вперёд был выход в 2010 году энциклопедии «Русский консерватизм середины XVIII - начала XX века», в которой представлено несколько очерков о членах Славянских комитетов и Обществ. Значение Комитетов и Обществ для развития балканского социума показано в работах А.Л. Шемякина и А.А. Ширинянца. В 2012 году был завершён многолетний труд Л.П. Лаптевой по истории славяноведения в России. Она создала сжатые очерки деятельности Московского и Санкт-Петербургского Славянских комитетов, чем обогатила и обновила сведения о них, которые до этого черпались в основном из трудов С.А. Никитина. Л.П. Лаптева поместила историю Комитетов в славяноведческий интеллектуальный контекст, что, на наш взгляд, совершенно справедливо. Наш обзор был бы неполным без упоминания книги прот. Г.Л. Ореханова «На пути к Собору». О.Георгий даёт в своей книге ценные характеристики таких деятелей Славянских обществ, как А.А. Киреев и Ф.Д. Самарин..
Несмотря на столь значительные успехи, задача всеобъемлющего описания деятельности Славянских комитетов и Обществ до создания настоящей диссертации была далека от решения.
Западная историография Славянских комитетов и Обществ стала складываться ещё в конце XIX века. К специалистов по этой теме принадлежал Луи Леже (1843-1923 гг.). На рубеже XIX – XX веков он создал фундаментальный труд «Славянский мир». В версии 1897 г. содержится важная информация о Славянских Благотворительных обществах. Леже правильно оценивает их задачи, ставя на первое место гуманитарные, упоминая также «литературные, политические и религиозные». Совершенно справедливо также приведённое им сравнение СБО с немецким Школьным обществом (Schulvereine) и Французским Альянсом (L’Alliance pour la propagation de la langue francaise). Подробно описывается два эпизода истории Славянских обществ – Славянский съезд 1867 г. и конкурс, объявленный СПб СБО 13 мая 1885 года. Книги Леже имели большую популярность, поскольку в 1893-1917 годах франко-российские отношения были союзническими. В XX веке эстафета изучения Славянских комитетов и Обществ переходит к США. Появление книги Г. Кона было вызвано не в последнюю очередь политической конъюнктурой: и в ней, и во многих других работах 1950-1960-х годов красной нитью проходит утверждение о «преемственности» панславистских устремлений Императорской России и СССР. Не избежал подобного сопоставления и автор первого на Западе полноценного исследования истории Славянских комитетов –М. Б. Петрович. В отличие от книги Кона, в исследовании Петровича Славянским комитетам посвящена целая глава. Читатели могут узнать о деятельности А.С. Хомякова, И.С. Аксакова. М. Петрович упоминает о руководстве А.Ф. Гильфердинга в Санкт-Петербургском отделе Комитета, об участии в работе этого отдела Ф.М. Достоевского. Однако наряду с интересными фактическими данными в исследовании присутствует тенденция расширительного толкования «политической деятельности» славянофилов. Эта тенденция впоследствии настолько усилится в западной историографии, что практически вытеснит из поля зрения историков социальные и гуманитарные аспекты деятельности Славянских комитетов. Особое значение книги Петровича состояло в том, что её выход оказался самым весомым аргументом для того, чтобы исследование С.А. Никитина, полемизирующего с Петровичем, наконец, увидело свет в СССР. В 1960-е годы в США вышло несколько монографий, в которых затрагивалась проблематика Славянских комитетов. В 1965 году С. Лукашевич выпустил монографию о председателе Московского Славянского комитета И.С. Аксакове. Лукашевич крайне негативно оценивал проекты решения И.С.Аксаковым «славянского вопроса». С.Лукашевича нельзя считать здесь объективным, и поэтому поставленную им задачу всестороннего раскрытия историософских и социальных взглядов И.С.Аксакова нельзя считать решённой . Важное место в американской историографии Балканского кризиса занимают труды Д. Мак-Кензи, опубликовавшего монографию «Сербы и русский панславизм в 1875-1878 гг» .В 1977 г. в Великобритании фундаментальную монографию «Панславизм и чехи» выпустил историк П. Вышни. Оценка Славянских комитетов и Обществ на Западе не претерпела существенных изменений за прошедшие десятилетия. Ярко выраженной тенденцией западной историографии Славянских Комитетов и Обществ является повышенное внимание к политической стороне их работы. Они рассматриваются как орудия великодержавной внешней политики России, инструменты русификации западных и южных славян. Столь одностороннее суждение свидетельствует об игнорировании западными учёными гуманитарных аспектов деятельности Славянских Комитетов и Обществ. Между тем, анализ архивных документов и изучение мнений современников позволяют нам утверждать, что именно гуманитарная и социально-культурная деятельность славянских организаций находилась на первом плане, поглощая львиную долю энергии и материальных ресурсов славянофильских кружков и объединений. Отрадным исключением из общего правила является статья П. Холквиста. Холквист называет освобождённую в том числе и усилиями Славянских комитетов Болгарию «лабораторией для реализации гражданских реформ», расценивает деятельность князя В.А. Черкасского не как «русификацию» Болгарии, а как пример содействия формированию самостоятельных болгарских государственных и общественных институций, что и соответствует исторической реальности. Так или иначе, нам неизвестны попытки создания целостного исследования истории Славянских комитетов и Обществ в западной историографии.
Славянская историография нашей темы достаточно обширна. В течение весьма длительного времени (1880-1980-е гг.) значительная (если не большая) часть балканских исследователей нашей темы придерживалась принципа соответствия действий Славянских комитетов и Обществ национальным интересам балканских народов. После 1989 года в ряде стран центральной и юго-восточной Европы (особенно в Болгарии) предпринимались попытки «критической переоценки» роли Славянских комитетов в рамках «развенчания русофильства» как части «идеологического наследия» Варшавского блока. Однако подобные попытки, по мнению компетентных болгарских историков, представляют собою пример вмешательства политической конъюнктуры в науку. Общая картина процесса превосходно описана П. Анчевым. К ранним работам по истории Славянских обществ относятся статьи болгарских историков М. Москова и С.С. Бобчева. Позднее, в 1960-1970 е гг. появляются классические труды югославского историка М. Экмечича. В 1960-1970-е годы над проблематикой истории Славянских комитетов 1850-1870-х гг. работал хорватский историк И. Очак. Важнейшее значение для всей историографии Славянских комитетов и Обществ имеет статья проф.Сл. Терзича. В этой статье Терзич предпринимает попытку сравнения западнославянских и русских теорий славянского объединения, даёт сжатые, но очень ёмкие характеристски деятелей Славянских комитетов и Обществ ( Н.А. Попова, А.Ф. Гильфердинга, В.И. Ламанского). Сл. Терзич является не только крупным специалистом по нашей теме, но и исследователем, адекватно воспринимающим и передающим международному славистическому сообществу российскую историографическую традицию. На наш взгляд, такой подход может быть весьма плодотворным.
Одним из ведущих современных болгарских исследователей нашей темы является профессор А. Д. Андреев.
Украинская традиция исследований истории Славянских комитетов начала складываться ещё во времена СССР. В нынешней Украине ценные, хотя и несколько тенденциозные работы по нашей теме созданы И. Мацевко и О. Середой.
В Белоруссии одним из главных специалистов по теме Славянских комитетов и Обществ является профессор В.Н. Черепица, автор трудов о жизни влиятельного участника Славянских обществ М.О. Кояловича.
Источниковая база исследования. Источники делятся на 5 групп – архивные фонды, опубликованные сборники работ членов Комитетов и Обществ, эпистолярное наследие Славянских комитетов и Обществ, периодические издания и официальные документы различных ведомств. Нами проанализированы фонды Комитетов и Обществ в ГАРФ, АВПРИ, ЦИАМ, ЦГИА СПб,
а также фонды в ГАРФ, РГАДА и РГИА, содержащие ранее не входившие в научный оборот и малоизвестные документы, на основании которых нами была воссоздана картина взаимодействия Комитетов и Обществ с властями, российской и зарубежной славянской общественностью.
К числу ценных источников относятся также опубликованные собрания сочинений и писем И.С. Аксакова, Ю.Ф Самарина, дневник Митрополита Арсения (Стадницкого).
В начале XXI столетия вышло несколько сборников документов, в которых содержится важная информация об истории Славянских комитетов и Обществ. Это собрание документов журнала «Русская беседа», а также два тематических сборника по русско-славянским связям: один посвящён контактам с Сербией, а другой – со Словенией. В 2009 году вышло второе издание сборника «Славянофильство: pro et contra», в котором содержатся ценные высказывания различных исторических деятелей (К.П. Победоносцева, П.Б. Струве) о Славянских комитетах. Нами проанализированы комплекты периодических изданий Славянских обществ: «Известия Санкт-Петербургского Славянского Благотворительного общества» и «Славянские известия» ( с перерывами – 1883-1916 гг.), отдельные (по необходимости) выпуски периодических изданий: «Мирный труд», «Русская беседа», «Исторический вестник», «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Русское богатство», «Журнал министерства народного просвещения», «Епархиальные ведомости» ряда епархий Российской Православной Церкви. Нам удалось также (впервые в истории изучения данной темы) систематически использовать иностранные периодические издания. В период «неославизма» (1898 – 1913 гг.) иностранная славянская печать проявляла повышенный интерес к Славянским обществам. Об этом свидетельствуют статьи и заметки, опубликованные в сербской газете «Политика» и словенской газете «Slovenski narod» в 1911-1913 гг.
Также нами использовались «Всеподданнейшие отчёты» министров и различные сборники распоряжений и узаконений.
Методологическая основа исследования. Методологическая основа исследования включает в себя принципы историзма, объективности и системности и предполагает использование как общенаучных, так и специально-исторических методов. В диссертационном исследовании применялись такие общенаучные методы, как анализ и синтез, дедукция и индукция, классификация. Кроме этого, в исследовании применены следующие специальные методы: сравнительно-исторический (в социально-историческом аспекте); истории идей; просопографический; кросс-культурный анализ.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые освещена история Славянских комитетов и Обществ от первых дет существования до ликвидации (1858-1921 гг.).Кроме того, в диссертации отражены ранее не исследовавшиеся или малоисследованные темы, такие как содействие экономическим межславянским проектам, влияние деятельности Славянских комитетов на развитие музыкальной культуры, взаимодействие неославистских организаций в годы Первой мировой войны, деятельность Петроградского Славянского общества в 1918-1920 гг.
Научно-практическая значимость исследования.
Результаты исследования могут быть использованы для создания учебных курсов и пособий по истории славянских организаций, энциклопедий, справочников и биографических работ по истории славянских межкультурных и гуманитарных коммуникаций.
Апробация исследования:
Основные положения диссертационного исследования были предложены автором на рассмотрение научной общественности в ходе нескольких региональных и международных научных и научно-практических конференций. В частности, автор принимал участие в работе Круглого стола «Христианская культура и славянский мир» в рамках XVII Международных образовательных Рождественских Чтений (Направление «Церковь и культура») 19 февраля 2009 года, одноимённого Круглого стола в рамках XVIII Международных образовательных Рождественских Чтений 27 января 2010 года, а также в работе Четвёртой международной научной конференции по проблемам женской истории РАИЖИ и ИЭА РАН (20-23 октября 2011 года, Ярославль).
Диссертация обсуждена на заседании кафедры новейшей отечественной истории, историографии и документоведения Воронежского государственного университета. Отдельные сюжеты диссертации освещены в 13 научных публикациях.
На защиту выносятся следующие основные положения.
-
Возникновение Московского Славянского Комитета в 1858 году было обусловлено как субъективными, так и объективными факторами. К числу субъективных факторов относилось желание славянофилов перейти от теоретической разработки своих идей к их практическому воплощению, а так же стремление части политической элиты во главе с Императрицей Марией Александровной и А.М. Горчаковым защитить российское влияние на Балканах; к числу объективных факторов относилось осознание интеллигенцией славянских народов потребности в защите традиционной культуры и развитии диалога со славянскими соседями.
-
Первым серьёзным успехом Славянского Комитета стал съезд славян во время Этнографической выставки 1867 года, после которого связи Комитета с зарубежными славянами настолько усилились, что пришлось открывать новые отделы – в Санкт-Петербурге, Киеве и Одессе. К отдалённым последствиям Славянского съезда относятся усиление чешской иммиграции в Россию и начало распространения православия в Чехии.
-
Хотя начало Балканского кризиса было для Славянского Комитета относительно неожиданным, он быстро сориентировался в обстановке и уже в 1875 году начал кампанию помощи герцеговинцам. В 1876 г. руководители Славянских комитетов приняли решение поддержать войну балканских народов против Турции, что выразилось в отправке добровольческих отрядов во главе с Н.И.Черняевым. Гибель русских добровольцев вызвала сильнейший общественный подъём в России, Император Александр должен был объявить войну Турции. После публичного проявления недовольства итогами Берлинского мирного договора И.С.Аксаков был отправлен в ссылку, а Московское Славянское общество закрыто. Однако, Санкт-Петербургское и Киевское Славянские общества, возникшие в 1877 году, а так же Одесское, возникшее в 1870 году, продолжили свою деятельность.
-
В 1878-1907 гг. Санкт-Петербургское Славянское общество продолжало развиваться, а в 1885, 1891 и 1902 годах наблюдалось оживление его деятельности, обусловленное притоком новых пожертвований и историческими юбилеями.
-
В начале XX в. Россия пережила новый подъём интереса к славянству. Славянское общество сумело стать одним из лидеров нового славянского движения, что было закреплено на Софийском съезде 1910 года. В 1914-1918 гг. Славянское общество не только осуществляло гуманитарную миссию на Балканах, но и разрабатывало проекты политического переустройства Европы, частично воплощённые в жизнь в 1918 и 1945 гг. За полвека усилиями Комитетов и Обществ были созданы элементы всеславянских педагогического и литературного пространств.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка источников и литературы.
Информационное обеспечение деятельности Славянского комитета. Отношения с цензурным ведомством
На наш взгляд, историографический обзор следует начать с труда секретаря Московского славянского комитета профессора Н.А. Попова «Благотворительность на Востоке и среди славян», напечатанного в нескольких номерах «Журнала Министерства народного просвещения» за 1869 год. Нил Попов подробно перечисляет благотворительные акции, проводившиеся различными российскими учреждениями (как частными, так и государственными) на православном Востоке. Затем он предпринимает сравнение благотворительных акций на греческих и славянских землях и на этом фоне дает характеристику Московскому славянскому комитету.
Н.А.Попов может считаться первым историографом славянских обществ в России. Огромный документальный материал, собранный автором во время пребывания на посту секретаря Московского славянского комитета, позволил ему создать цельный и оригинальный свод сведений о деятельности комитета.
В литературном наследии председателя Московского славянского комитета (1875—1876 гг.) и одного из руководителей Московского славянского благотворительного общества (1877—1878 гг.) Ивана Сергеевича Аксакова, на наш взляд, содержится ценный в аналитическом смысле опыт оценки дея тельности славянских комитетов. Так, например, выступая на заседании 24 октября 1876 года, Аксаков сделал следующий вывод о воздействии воззваний Комитета на народное самосознание в 1875 году: «Пред народом стали раздвигаться пределы православного мира, открываться новые горизонты братства» 4. Аксаков считал, что деятельность комитетов способствовала прояснению исторического сознания русского народа, доказательством чего служило увеличение потока пожертвований «на нужды славян» : «Народ... ступил на путь своего исторического призвания». В отделах Московского комитета Аксаков видел примеры самоорганизации народа: «...Нет никакой возможности сосредоточить народное движение... в одном московском центре. .. Вся Россия готова была покрыться отделами Славянского комитета».
Таким образом, задача Комитета (с точки зрения Аксакова) состояла отнюдь не только в благотворительной помощи славянам — Комитет должен был пробудить «сердечное движение», «народную совесть» 5 и (применительно к 1875—1876 гг.) с этой задачей справился.
Попытку проанализировать деятельность И.С. Аксакова как одного из руководителей славянского движения и савянских комитетов предпринял в 1886 г. видный историк, принадлежавший к западническому направлению, профессор А.Н. Пыпин.
Заслуга А.Н. Пыпина состоит в том, что он добросовестно изложил точку зрения Аксакова на деятельность славянских комитетов: «Призвание России свидетельствуется таинственным народным чувством, которое можно было наблюдать в восторженной встрече славянских гостей в Москве, в одушевленном движении добровольцев в сербскую войну, в массах пожертвований на славянское дело, стекавшихся в славянские комитеты, и т.п. ...но ...этого призвания не понимают и не хотят понять известные сферы русского общества и всего больше "дипломатия"» 6. Драматическое разделение между народным славянским чувством и интеллигентским западничеством осталось в России вплоть до крушения всего старого общественного и государственного порядка. Существование этого разделения признавали и славянофилы, и К.Н. Леонтьев с кружком единомышленников, трудно было возражать против него и западникам (которые трактовали народность как «непросвещенность»).
Западникам было трудно возражать против фактов, можно было лишь попытаться истолковать их в свою пользу. Однако, когда славянофилы (позднее — неославянофилы) указывали на славянские благотворительные общества как на осязаемое доказательство истинности своего учения, западники могли только ограничиться мелкими упреками (тот же Пыпин жалуется на «недостаточность» одного колокола в качестве дара Славянского комитета к юбилею Гуса и на «единичность» перехода чехов в православие, хотя в 1886 г. таких переходов были уже тысячи)7.
В 1883—1893 годах было опубликовано несколько работ по истории Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества, носивших чисто компилятивный характер 8. В 1909 году вышла аналитическая статья П.А.Кулаковского об истории славянских комитетов и обществ. Профессор Кулаковский доказывал существование преемственности между славянскими комитетами 1858—1870 годов и Санкт-Петербургским славянским благотворительным обществом 1900-х годов.
На волне интереса к наследию славянофилов в годы Первой мировой войны появлялись работы о ранней истории славянских обществ. Примером таких работ может служить книга А. Георгиевского 9.
Подводя итог обозрению дореволюционной историографии славянских комитетов и обществ, мы должны признать, что, с одной стороны, общественная обстановка и развитие славистики как науки (чьими представителями и были Н.А. Попов и, с оговорками, А.Н. Пыпин) благоприятствовали созданию работ по истории комитетов. Благодаря Н.А. Попову и Ф.М. Истомину к 1917 году был заложен надежный фактографический фундамент для истории славянских комитетов и обществ.
Русское искусство и «славянское дело»: концерты и публичные чтения в пользу славянских комитетов
Михаил Петрович Погодин родился в Москве в семье крепостного управляющего, отпущенного с семьей на волю (1806). Окончил Московскую губернскую гимназию, затем словесное отделение Московского университета (1821). В 1819 г. Погодин был приглашен домашним учителем в семью И.Д. Трубецкого, летом жил в их подмосковном имении Знаменское и в течение 10 лет был близким человеком в этой высокоинтеллигентной аристократической семье. Свою ученицу А.И. Трубецкую Погодин позднее называл героиней своих повестей. Увлечение ею в немалой степени объясняет честолюбие Погодина, мечтавшего сгладить социальную пропасть, отделявшую его от круга Трубецких. В 1825 г. Погодин сближается с «архивными юношами» — цветом московской интеллигентской молодежи (братья Веневитиновы, братья Киреевские и др.), составившими «Общество любомудрия» для изучения немецкой философии. В доме Веневитиновых Погодин знакомится с Пушкиным, слушает «Бориса Годунова» в авторском чтении. По окончании университета Погодин преподает в Московском благородном пансионе, защищает магистерскую диссертацию «О происхождении Руси» (1825) и начинает работать в Московском университете (с 1828 — адъюнкт, с 1835 — ординарный профессор по кафедре русской истории; с 1841 становится академиком). С 1844 г., покинув университет, занимается исключительно наукой и журнальной деятельностью. Нас, впрочем, прежде всего должно интересовать участие Погодина в жизни славянства и его сотрудничество со славянофилами — именно эти обстоятельства послужили причиной приглашения Михаила Петровича к руководству Славянским комитетом. Во время путешествия в Европу (1835) Погодин установил, а затем поддерживал связи с видными славистами (В. Ганкой, П.И. Шафариком). В 1835 году по просьбе М.П. Погодина настоятель Пражского собора каноник Пемира в присутствии профессоров Шафарика и Ганки отделил часть мощей св. равноапостольного
Кирилла, положил в особый ковчег и вручил его московскому историку вместе с документом, где на латинском языке был засвидетельствован этот дар (позднее, в 1855 году, мощи были положены для поклонения в храм св.Татианы при Московском университете)30.
В 1827 Погодин вместе с Д.В. Веневитиновым, А.С. Хомяковым, И.В. и П.В. Киреевскими, СП. Шевыревым и др. создает журнал «Московский вестник» (1827—1830; Погодин был редактором-издателем). Министр просвещения С.С. Уваров сформулировал триаду «Православие. Самодержавие. Народность», которую Погодин принял и в дальнейшей своей деятельности историка, журналиста и публициста придерживался ее. В 1841—1856 гг. вместе с СП. Шевыревым Погодин издает журнал «Москвитянин». Характерное для Погодина утверждение самобытности русской истории, интерес журнала к старине и народному быту привлекают к нему славянофилов, которые периодически выступают на его страницах. В отличие от славянофилов, не переводивших свои идейные искания в политическую плоскость, Погодин предлагал широко задуманные объединительные проекты. Так, во время Крымской войны, 27 мая 1854 года он составил проект создания конфедерации монархий — с Венгрией, Грецией, Молдавией, Валахией, Трансильвани-ей, — получившей название Дунайский союз. Столицей его должен был стать Константинополь, а во главе союза мыслилась, конечно, Россия . Как справедливо считает белорусский историк Н.А. Сугако, «Погодин одним из первых сформулировал идею не только культурного, но и политического союза славянских народов» 32. Характеристику Погодина как сторонника идеи славянской взаимности дополнил А.А. Ширинянц: «По большому счету, можно утверждать, что к середине 1850-х годов, задолго до Данилевского с его проектом «Всеславянской федерации» и Ламанского, выдвинувшего концепцию греко-славянского мира, Погодин, обозначив цивилизационные отличия Запада и Востока Европы, обрисовал контуры федеративного Всеславянского союза во главе с Россией, идеал которого стремились воплотить в жизнь русские панслависты. Таким образом, он предстает перед нами как мыслитель, одним из первых в России начавший разрабатывать и пропаган-дировать идеи русофильского политического панславизма» . Избрание Михаила Петровича главой Славянского комитета позволило расширить связи организации с зарубежьем за счет знакомства профессора с западнославянскими общественными деятелями. «Славянский вопрос» тем самым перестал быть лишь подпунктом «Восточного вопроса», он стал приобретать самостоятельность в сознании российского образованного общества.
Однако восприятие деятелями Комитета славянства как единого целого основывалось прежде всего на факте существования «Кирилло-Мефодиевского наследия» как совокупности исторических преданий и символов, свидетельствовавших о миссии славянских просветителей. Это «Ки-рилло-Мефодиевское наследие» существовало и у сербов, и у болгар, и у лужичан, и у чехов со словаками. Однако парадоксальность ситуации заключалась в том, что в самой крупной славянской стране — России — в середине XIX столетия официального церковного почитания Кирилла и Мефодия не существовало. Лишь в Киево-Печерской лавре изредка печатались молитво-словия этим святым, но в синодальной Минее (сборнике молитв, расположенных в порядке празднования святым в течение года) их память отсутствовала. При этом почитание Кирилла и Мефодия сохранялось в католической церкви. Весной 1862 года Погодин напечатал послание «К славянам», в котором предлагал возобновить празднование в России и славянскую литургию на Западе: «При начале славянской истории, по какому-то таинственному предопределению, — писал Погодин, — одним и тем же рукам досталось рассыпать одни и те же семена по всем странам славянским ... о, если бы теперь за литургиею свв. Кирилла и Мефодия, услыша их вещие слухи, встрепенулось одинаково сердце у всех разномыслящих, враждующих между собою братьев!»
Славянские комитеты в 1876 г.: помощь Болгарии, Сербско-турецкая война
Выпускники Московского университета Нешо Бончев и Марин Дринов составили для Славянского комитета записку с пожеланиями относительно работы училища. Они считали, например, что «преподавание Закона Божия должно сопровождаться чтением текста Ветхого и Нового Завета так, чтобы эти книги сделались настольными книгами для девиц по окончании курса». Среди обязательных предметов, по мнению авторов записки, должны были присутствовать педагогика, «славянский» и русский языки 142. Учитывая все эти факты, можно сделать вывод, что российские учебные заведения не только привили болгарским студентам навык к самостоятельному получению знаний. Они научили их передавать знания другим.
Немногочисленной, но представительной была черногорская студенческая община Москвы. Первые черногорцы были зачислены в университет еще в 1757—1758 годах 143, и уже в то время вопрос об их образовании был предметом межгосударственных консультаций. После 1858 года студенты-черногорцы находились уже под тройной опекой — за их судьбой следили черногорские власти, представители Славянского благотворительного комитета и попечители университета, в том числе Московского. Самым известным черногорским общественным и политическим деятелем, окончившим медицинский факультет Московского университета (учился в 1872—1875 гг, после военных событий на родине завершил обучение в 1879 г.), был генерал Анто Гвозденович (1854—1935), кавалер российских и европейских орденов, участник Сербско-турецкой войны 1876 года, Русско-японской войны 1904— 1905 годов, посол Черногории в Северо-Американских Соединенных Штатах, представитель Черногории на Версальской мирной конференции 1919 года. Еще будучи студентом медицинского факультета Московского университета, он заслужил признание со стороны профессора С.П.Боткина, представлял университет на международных студенческих конференциях. Московское славянское благотворительное общество оказывало ему содействие в период обучения, в архиве Общества сохранилась выписка из ведомости об успеваемости студента Гвозденовича 144. Профессор Джуро Батричевич, ав тор монографии о Гвозденовиче, отмечает, что молодой черногорец сумел завоевать уважение и симпатию со стороны российских студентов 145.
В 1874 году судьба трех «московских» черногорцев — Петара Ораоваца (Ораховаца), Ивана Калуджеровича и Марко Врбицы — стала предметом оживленной переписки между Цетинье и Москвой. Встревоженный слухами об их «неблаговидном поведении», князь Никола Петрович-Негош приказал сенатору Станко Радоничу обратиться к ним с «открытым письмом» 146, которое было препровождено секретарю Московского славянского комитета Нилу Попову. Между тем, из документов, отложившихся в ГАРФ, видно, что молодые люди, по всей вероятности, некоторое время не могли найти подходящее место учебы. Еще в марте 1874 года они проходили курс в Вифанском духовном училище 147, а к сентябрю перевелись в Комиссаровскую техниче-скую школу ведомства императрицы Марии . Наконец в том же сентябре 1874 года Христиан Мейен, по согласованию со Славянским комитетом, согласился оплачивать обучение молодых черногорцев в Московском университете 149. Петар Ораовац (Петр Ораховац, годы жизни 1857—1922) после завершения обучения, прерывавшегося войной, решил навсегда остаться в Болгарии. Он стал руководителем первого болгарского училища сестер милосердия, основателем национальной службы скорой медицинской помощи. С 15 октября 1910-го по 15 февраля 1911 года доктор Петр Ораховац возглавлял Народное Собрание Болгарии 150. Будучи одним из лидеров Демократической партии, Петр Ораховац до последних месяцев жизни участвовал в политической борьбе. Он присутствовал на переговорах представителей болгарских политических партий с членами штаба генерала П.Н. Врангеля 28 марта 1922 года. Как считает Цветана Кесева, это совещание «доказывает наличие элементов согласованности между действиями врангелевского штаба в Болгарии и болгарской оппозицией как по отношению к правительственной линии репрессий против русских эмигрантов, так и по отношению к политике правительства в целом» ш. Ораховац пользовался доверием царя Фердинанда, приглашался для обследования его сына, будущего царя Бориса Третьего.
Судьба Петра Ораховаца — пример «всеславянского единения» в действии: черногорец, получивший образование в Москве и ставший одним из ведущих политиков Болгарии, за несколько месяцев до смерти пытался облегчить положение русских изгнанников на своей новой родине. С 1879-го по 1910 год в кабинет министров Болгарии входили 28 членов, имевших дипломы российских учебных заведений. В 1880/81 учебном году в государственных школах Болгарии насчитывалось 55 учителей-болгар, 25 из которых получили образование в России ш.
В 1858—1868 гг. у Комитета было 8 стипендиатов — студентов Мое-ковского университета из Сербского княжества . Кроме Московского университета, славянских стипендиатов Комитета принимали Московская школа живописи, ваяния и архитектуры, Московское музыкальное училище, Московская консерватория, Московское юнкерское училище, специальные курсы Лазаревского института восточных языков, Земледельческая академия, Военная гимназия, духовные семинарии и академии. Комитет должен был отчитываться перед министерством народного просвещения о расходовании средств на содержание стипендиатов. Из этих отчетов, а также из публичных отчетов Комитета мы можем извлечь драгоценные сведения о числе и национальном составе славянских стипендиатов в российских учебных заведениях. Вот что нам стало известно благодаря этим отчетам.
К началу 1870 года на стипендии Комитета учились: в Московском университете — 10 человек, в Московской школе живописи, ваяния и архитектуры — 3 человека, в духовных академиях — 4 человека, в Московском музыкальном училище — 1 человек, в Московском юнкерском училище — 2 человека, в Военной гимназии — 1 человек, в гражданской гимназии — 1 человек, в семинариях — 3 человека, в земледельческой академии — 1 человек. Кроме этого, комитет выдавал два раза в год единовременное пособие на книги и одежду студентам, не состоящим в числе стипендиатов, но относя 154 щимся к категории иностранцев из славянских земель
Славянское общество и зарубежная славянская общественность в 1886—1907 гг.
В 1876 году А.Н. Стрекалова принимала самое активное участие в помощи сербам и болгарам, пострадавшим от войны, при том, что славянские комитеты возглавляли кампанию по организации помощи. Из 17 научных общественных организаций, представители которых приветствовали славянских гостей в 1867 году, 7 продолжили сотрудничество со Славянским комитетом и в последующие годы — это Общество любителей российской словесности, Общество любителей духовного просвещения, Императорское археологическое общество, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии, Императорское общество испытателей природы, Московское общество сельского хозяйства и Русское музыкальное общество. Кроме того, председатель Математического общества Н.В. Бугаев настолько внимательно относился к нуждам Комитета, что снискал репутацию «математика-славянофила», а председатель Общества русских врачей Ф.И. Иноземцев состоял членом Комитета. Таким образом, полностью или частично в работе Комитета после 1867 года участвовали 9 обществ — более половины из числа привлеченных к мероприятиям Славянского съезда. Данный факт не получил сколько-нибудь серьезного осмысления ни в дореволюционной, ни в советской, ни в современной российской историографии. А он, на наш взгляд, свидетельствует о высокой результативности работы Славянского комитета и его отделов в среде российской общественности. Наряду с благотворительными, научные общества России доставляли Комитету необходимую литературу для пересылки в славянские страны, оказывали экспертное содействие.
Рассказ о сотрудничестве Комитета с общественными организациями необходимо, на наш взгляд, построить в хронологическом порядке. Общество любителей российской словесности (ОЛРС) непрерывно взаимодействовало с Комитетом в 1860-е гг. В частности, в письме от 24 июля 1861 года получить от Славянского комитета все издания ОЛРС . Впрочем, сотрудничество Комитета с названной организацией было закономерным, т.к. многие члены славянофильского кружка одновременно состояли и в Обществе. Гораздо интереснее для нас факты, связанные с пробуждением интереса к славянству в тех общественных организациях, которые до 1867 года не имели тесных контактов со Славянским комитетом. Два научных общества, мало связанные с кирилло-мефодиевской проблематикой по своей направленности — Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии и Императорское общество испытателей природы, после знакомства их членов со славянскими гостями, состоявшегося в 1867 году, продолжали с ними дружеские связи и в последующие годы. В 1868—1869 годах обе названные организации через посредство Славянского комитета отправляли биологические и минералогические коллекции в музеи Хорватии, в 1869 году члены Общества любителей естествознания собрали деньги на памятник выдающе-муся чешскому биологу Яну Эвангелиста Пуркинье . При Московском обществе сельского хозяйства в 1869 году был создан особый отдел для помощи славянским переселенцам в Россию . Общество любителей духовного просвещения может быть отнесено к числу таких организаций, сотрудничество которых со Славянским комитетом представлялось естественным. В письме от 27 января 1869 года председатель Общества архимандрит Иаков (Крот-ков) сообщил председателю Славянского комитета Михаилу Петровичу Погодину, что Совет Общества на заседании 15 декабря 1868 года одобрил отправку в Сербию изданий Общества и ходатайствовал о присылке Обществу сербских церковных газет. В Белград, в Общество церковных сербских газет, как считал о. Иаков, можно было отослать первую, третью, четвертую и пятую книги «Чтений в Обществе любителей духовного просвещения», записки на Книгу Бытия архиепископа Филарета, лекции протоиерея Ф.А. Голубин ского . Иногда членами Славянского комитета и его отделов проводились сравнительно-ознакомительные исследования, целью которых было сопос тавление Комитета с другими благотворительными организациями. Так, в 1870 году граф В.А. Соллогуб выступил на заседании Петербургского отдела Комитета со сравнительной характеристикой своей организации и Санкт-Петербургского общества посещения бедных, в делах которого Соллогуб ранее также принимал участие. Граф отметил, что распространение информации о действиях Общества посещения бедных способствовало наполнению казны этой организации добровольными приношениями. Подводя итоги исследования, Соллогуб пожелал дальнейшего расширения информационной деятельности Славянского комитета, что и было впоследствии реализовано .В 1871 году Императорское археологическое общество, сотрудничавшее со Славянским комитетом по меньшей мере с 1867 года, направило Н.А. Попову программу II Всероссийского археологического съезда, которую Комитет должен был отослать в Общество чешского музея (Матицу Чешскую), в Южнославянскую Академию в Загребе, профессорам К. Запу (к сожалению, скончавшемуся в том же 1871 году), Я. Воцелю, Ф. Миклошичу, а также И. Кукулевичу-Сакцинскому, Ф. Палацкому, Ф. Рачкому, А. Патере, А. Вртятко, К. Иречеку, А. Шембере, И. Смоляру, Д. Трстеняку, Я. Шафарику (племян-нику просветителя), Л. Каравелову, В. Ягичу . В дни III Археологического съезда в Киеве в 1874 году состоялось объединенное заседание четырех славянских комитетов. Бывало и так, что к Славянскому комитету за помощью обращались организации не благотворительные и не научные, а прямо коммерческие. На заседании Петербургского отдела 17 октября 1871 года было прочитано прошение Общества для содействия русской промышленности и торговле об установлении более тесных торговых сношений России с западными и южными славянами. Белградское общество торговли и промышленности положительно восприняло инициативу Русского общества содействия промышленности и торговле о расширении контактов
