Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. От "дачи" к "дачке": термин "дача" и формирование культуры отдыха в петербургских окрестностях (XVIII -начало XX ВВ.) 17
1.1. Общее значение слова дача во второй половине XVII - первой четверти XVIII вв 20
1.2. "Ближние" поместья и дачи, или загородные дворы во второй половине XVII - первой четверти XVIII вв.: перенесение московской терминологии на петербургскую почву 29
1.2.1. "Ближняя" дача как вид права на землю во второй половине XVII -первой четверти XVIII вв 29
1.2.2. Цели использования загородных дворов во второй половине XVII -начале XVIII вв 38
1.2.3. Перенесение московской терминологии на петербургскую почву: поиск эквивалентов 46
1.3. От вида права на землю к общекультурному явлению: дача в петербургских окрестностях второй четверти XVIII - начала XIX вв 53
1.4. От элитарного к массовому: термин "дача" и "дачный бум" 1830-х гг. 58
1.5. Многообразие типов дач и поиск всеобъемлющего определения термина 64
1.6. Термин "дача" периода дачного бума 1870-х гг. и попытки отмежевания "элитарной" дачи от "массовой" 76
Глава 2. Санитарный вопрос в России и дачи в окрестностях Петербурга в 1870-1910-х гг 96
2.1. Развитие гигиены в России и пропаганда "санитарного вопроса" в Санкт-Петербурге 97
2.2. Пригородная дача как средство временного решения "санитарного вопроса" в Санкт-Петербурге 112
2.3. "Санитарный вопрос" и дачные окрестности Санкт-Петербурга 121
Глава 3. Развитие новых технологий и расширение дачного пространства в окрестностях Петербурга в 1870-1910-х гг 154
3.1. Вытеснение дачного пространства из ближайших окрестностей Петербурга 154
3.2. Принципы освоения новых территорий и развития дачного пространства в окрестностях Петербурга в 1870-х гг 167
3.3. "Дачный бум" в действии: расширение границ дачного пространства в 1870-1910-х гг. на примере Царскосельского уезда 185
3.3.1. Использование расписания движения поездов в исследовании по истории дачного пространства 189
3.3.2. Расширение дачного пространства в Царскосельском уезде Санкт-Петербургской губернии 197
3.3.3. Дачное пространство в Царскосельском уезде 1880-х гг 204
3.3.4. Развитие дачного пространства в середине 1890-х гг 215
3.3.5. Развитие дачного пространства в 1900 - 1910-х гг 219
Заключение 229
Источники 235
Литература 247
Приложения 252
- Общее значение слова дача во второй половине XVII - первой четверти XVIII вв
- Развитие гигиены в России и пропаганда "санитарного вопроса" в Санкт-Петербурге
- Вытеснение дачного пространства из ближайших окрестностей Петербурга
Введение к работе
Дачный феномен занимает особенное место в контексте городской культуры России XIX в. - в первую очередь, ввиду того особенного значения, которое дача как место загородного (преимущественно, летнего) отдыха играла в повседневной жизни столичных жителей. Практика покидать город на летнее время на протяжении XIX в. выступает важным элементом городской культуры, и выезд в окрестности был одной из стратегий проведения лета для обеспеченного горожанина. Дачи возводились и приобретались на территориях, близких к городской черте и транспортным артериям, образуя особое пространство, тесно связанное с городом.
В этом заключается принципиальное отличие дачной культуры от усадебной. Последняя представляет собой феномен сельского уклада, тогда как первая - следствие урбанизации. Дача была связана с городом напрямую: в отношении коммуникаций, снабжения, наконец - собственно состава населения, прибывавшего из Петербурга с наступлением теплого сезона. Таким образом, под дачным пространством понимается территория, примыкающая к городу, где коммуникации ориентированы на обеспечение летнего (а иногда и круглогодичного) отдыха горожан, и где экономика в значительной степени ориентирована на удовлетворение потребностей отдыхающих.
Явная связь между городским и дачным пространством предлагает удобное поле для исследования, где влияние урбанизации на повседневную жизнь «зоны отдыха» может быть выявлено с наибольшей полнотой.
Вторая половина XIX - начало XX вв. в Европе, США и в России отличались от предыдущих эпох стремительным увеличением темпов экономического развития и ускорения научно-технического прогресса. Крупные города, в числе которых находился и Санкт-Петербург, столица Российской империи, особенно остро переживали воздействие урбанизации, а также перемен в обществе, вызванных реформами 1860-70-х гг.
Негативным последствием роста городов и увеличения численности их населения стало увеличение уровня загрязнения городского пространства, и, как следствие, резкое повышение уровня смертности населения из-за регулярно повторяющихся эпидемий. Все это представляло собой серьезную угрозу для горожан и требовало выхода из создавшейся ситуации. Подобные проблемы в XIX в. не являлись особенностью Петербурга, а были характерны для всех крупных промышленных центров в Европе и США. При этом поиск их решения в каждом городе базировался на разработке местных условий, и поэтому любой случай в определенной степени уникален. В России большое значение в решении проблем промышленного города, каким являлся Санкт-Петербург, играла массовая сезонная миграция населения, в развитии которой особую роль играло развитие железнодорожного транспорта.
Влияние, которое масштабные экономические и социальные процессы оказывают на повседневную жизнь людей, зачастую вовсе не очевидно и для современников, и для историков, поэтому изучать его чрезвычайно сложно. Вероятно, по этой причине подобное направление в исторической науке требует новых подходов и методов исследования. В изучении макропроцессов нельзя ограничиться рассмотрением одной лишь «воздействующей» силы. Важно также показать, как люди воспринимают эти воздействия - каким образом повседневная жизнь городов, селений, а также отдельных социальных групп развивается и видоизменяется, будучи вовлеченной в орбиту подобных влияний.
Актуальность исследования определяется тем, что развитие дачных пригородов Санкт-Петербурга, тесно связанное с урбанизацией и изменениями в общественном сознании, порожденными этим процессом, до сих пор не являлось предметом специального исторического исследования. Между тем, именно эта проблема дает возможность проследить, какое воздействие масштабные экономические и социальные процессы оказывают на повседневную жизнь людей в тот ранний период, когда урбанизация начинает определять развитие Северной столицы и городского общества.
Игнорирование проблем взаимодействия дачной культуры и процессов развития города привела бы к непониманию многих аспектов истории дачных пригородов и обеднению исторического изучения дачной культуры в целом.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и источников, трех приложений. В первой главе рассматривается история термина «дача» как места для загородного отдыха на протяжении XVII - начала XX вв., прослеживается его переход из области земельного права к сфере частной жизни горожан, а также превращение дачи из феномена аристократической культуры в явление культуры массовой. Вторая глава посвящена распространению в обществе новых представлений о ценности здоровья и способах его сохранения, которые были связаны с развитием гигиены и популяризацией ее основных положений в прессе, а также непосредственному влиянию, которое это новое знание оказывало на дачное дело в окрестностях С.-Петербурга. В третьей главе речь идет об условиях и этапах расширения дачного пространства в 1870-1910-х гг.: о вытеснении дачного пространства из «ближних» окрестностей города, создании новых станций в пригородной зоне как результате взаимной заинтересованности Министерства путей сообщений одной стороны и дачных владельцев - жителей пригородных местностей - с другой. Наконец, в третьей главе находит освещение вопрос об этапах расширения дачного пространства к югу от Петербурга - в Царскосельском уезде.
Хронологические рамки исследования определяются
необходимостью выделить период интенсивного расширения дачного пространства от начала 1870-х гг. до Первой мировой войны. В этот период в полной мере проявилось значение пригородных железных дорог в организации удобного и дешевого сообщения столицы с уездами, привлекательными в рекреационном отношении.
Одновременно с этим наблюдались изменения в жизни городского населения, способствовавшие развитию дачного дела.
В ряде случаев хронологические рамки расширены за счет обращения к материалам более раннего периода - для сравнения, необходимого для выявления тех перемен, что были привнесены в повседневную жизнь горожан-дачников эпохой научно-технического прогресса и пореформенным временем в России. Например, история термина дача рассматривается на протяжении XVIII - начала XX вв. Расширение хронологических рамок этой главы по отношению ко всей работе объясняется необходимостью выявления перемен, которые переживал термин «дача» второй половины XIX - начала XX вв., по отношению к более раннему времени - неизученному ранее. Исследование ограничено 1914 г., что объясняется началом нового периода в хозяйстве и культуре города и окрестностей, связанного с началом и ходом Первой мировой войны.
Объектом исследования выступает дачное пространство в окрестностях Санкт-Петербурга, преимущественно - Царскосельский и Лужский уезды.
Предмет исследования - социокультурные факторы, которые оказывали влияние на развитие дачного пространства в 1870-1914 гг.
Методологические основы исследования. На методологию работы значительное влияние оказали работы Ю.М. Лотмана, где автор не ограничивается описанием быта дворян, а пытается истолковать бытовые подробности, исходя из норм и ценностей культуры русского дворянства. Сходная цель преследуется в книге Б.А. Романова «Люди и нравы Древней Руси» .
1 Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVI11 в. // Избранные статьи: В 3 т.
Таллинн, 1992. Т.1. С. 248-268: Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни // Там же. С. 296-336;
Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века).
СПб., 1994.
2 Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси: (Историко-бытовые очерки XI - XIII вв.). Л., 1947.
Смысл подхода, разработанного Ю.М. Лотманом и в значительной степени перекликающегося с трактовкой повседневности Н. Элиаса, заключается в том, что угол зрения исследователя не ограничивается рамками, разделяющими реконструируемую реальность на условные сегменты: историю костюма, историю дачного отдыха, историю научного знания и проч. Историк получает возможность выявлять взаимосвязи между
различными процессами в «цельном мире» .
Особенностью применяемой методики изучения дачного пространства является то, что один и тот же известный, однако неизученный в деталях феномен, которым является дачное пространство 1870-1914 гг., исследуется с разных сторон. В центре внимания находятся заботы повседневной жизни горожан, связанные с дачным делом: заботы о здоровье и формирование новых представлений о его сохранении, заботы дачевладельцев и Министерства путей сообщений о привлечении клиентов и получении дополнительного дохода. Все это оказывало влияние на расширение «внешних» границ пространства. Перемены в дачной культуре сказывались в развитии термина «дача». Выбор узких хронологических рамок, охватывающих чуть более сорока лет, а также объекта исследования -дачного пространства вокруг одного города, был осуществлен сознательно. Только таким образом можно было выявить заботы общества, которые были инспирированы более масштабными процессами этого времени, связаны с рекреационной культурой и оказывали серьезное влияние на ее развитие.
Степень изученности темы Исследование дачных пригородов С.Петербурга как части городской культуры, которая, в свою очередь, испытывала влияние урбанизации, до сих пор не являлось предметом специального исторического исследования. В отечественной историографии влияние реформ и научно-технического прогресса на жизнь общества
3 Elias N. Zum Begriff des Alltags II Materialen zur Soziologie des Alltags I Hg. Von K. Hammerich, M. Klein.
Opladen, 1978. S. 22-29; подробнее о совпадении идей Ю.М. Лотмана и Н. Элиаса: Кром М.М.
Повседневность как предмет исторического исследования (вместо предисловия) // Источник. Историк.
История: История повседневности: Сборник научных работ. СПб., 2003. Вып. 3. С. 7-14.
4 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности / Пер. Е. Руткевич. М., 1995. С.38.
исследовалось, главным образом, в работах, посвященных истории экономики и сельского хозяйства в России5. Тем временем история повседневной жизни дворянства, по словам Ю.М. Лотмана, «оставалась «ничьей землёй», т.е. по установившемуся делению наук не относилась ни к этнографии, ни к истории России» , чему способствовала также чрезмерная идеологизация исторической науки советского времени.
Тема дач в окрестностях Северной столицы оказалась поделенной между историками архитектуры и краеведами. Замечания о дачной культуре, таким образом, долгое время служили или необходимыми комментариями к работам по истории искусства , или материалом для рассказа о прошлом
небольших городков и поселков , а также о дачах деятелей Октябрьской революции в эпоху, когда большевики работали в подполье. В постсоветской науке архитектурно-художественное изучение русских усадеб и дач получило свое дальнейшее развитие . Дачная архитектура стала самостоятельной темой для исследования1 , однако и труды, посвященные развитию художественной культуры в усадьбах, и работы по истории усадебной и дачной архитектуры, как и прежде, касаются темы повседневной жизни лишь в контексте предмета своего исследования, т.е. искусства и архитектуры. Историко-краеведческое направление в изучении дач также
5 Анфимов A.M. Крупное помещичье хозяйство Европейской России. М.,1969; Зайончковский П.А. Отмена
крепостного права в России. М., 1968.
6 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века).-
СПб., 1994. С.15.
7 Борисова Е.А. Русская архитектура второй половины XIX века. М., 1979; Денисов Ю. Усадьба XVIII века
на Петергофской дороге // Архитектурное наследство. 1953. №4. С.149-155; Крашенинникова Н., Шилков В.
Проекты образцовых загородных домов Д. Трезини и застройка берегов Фонтанки // Архитектурное
наследство. М., 1955. № 7. С.5-12; Попова Г.С. По следам легенды: Елизаветино // Ленинградская панорама.
1986. №5. С.36-38.
8 Например: Измайлов А.Ф. Любань. Л., 1979., Соколинский 3. Тосно. Л., 1967. Макарский A.M.,
Комиссарова Т.С. Тосненский край. СПб., 2002.
9 Бондаренко И.А., Бусева-Давыдова И.Л., Гуляницкий Н.Ф., Кириченко Е.И., Михайлова М.Б., Слюнькова
И.Н., Щенкова О.П. Архитектура русской усадьбы. М., 1998; Каждан Т.П. Художественный мир русской
усадьбы. М., 1999.
10 Яковлева Е.Б. Дачная архитектура северных окрестностей Санкт-Петербурга во второй половине XIX -
начала XX вв. // Петербургские чтения: Санкт-Петербург и Россия. СПб., 1997. С. 234-242; Черных О.И.
Дачное строительство петербургской губернии (XVIII - начало XX вв.) Автореф. канд. дис. СПб, 1993;
Нащокина М.В. Архитектура дачных поселков конца XIX - начала XX вв. // Ф.О. Шехтель и проблемы
истории русской архитектуры конца XIX - начала XX вв. М., 1993. С. 89-95; Дачные поселки второй
половины XIX - начала XX вв. // Сельские поселения России. Исторический и социокультурный анализ.
Ред. О.Г. Севан. М, 1995. С. 15-24.
получило свое развитие в постсоветскую эпоху. В первую очередь, следует назвать работу Н.В. Михайлова «Лахта: Пять веков истории (1500-2000)»11, рассказывающую об одном из Петербургских пригородов, во второй половине XIX в. ставшем известным местом для дачного отдыха. Краеведческое исследование, по словам автора, направлено на то, чтобы «показать основные этапы развития Лахты, значительное расширив круг использованных источников»12 по отношению к предыдущим публикациям об этом пригороде. Автор не ставил перед собой цели создать обобщающего исследования о дачной жизни. Книга представляет собой пример квалифицированного изучения истории одного населенного пункта, основанный на множестве источников.
Некоторые вопросы дачной культуры XIX в. были затронуты в статьях Ю.М. Лотмана13, П. Деотто14, посвященных дачному быту XIX в., а также в статье В.И. Грибанова , рассказывающей о дачном строительстве в окрестностях Петербурга в 1830-х гг. Однако в настоящее время существует лишь одна книга на эту тему: работа Стефена Ловелла «Летняя публика: история дачи (1710-2000)»16. Во многом она сходна с книгой Присциллы Рузвельт «Жизнь в русской усадьбе: социальная и культурная история» Авторы рассказывают об усадебной и дачной культурах как о явлениях, протяженных во времени, выявляя их самые различные аспекты. В книге С. Ловелла основное внимание уделено составу дачников и изменениям в этом составе, которые рассматриваются на фоне дачной культуры XVIII - XX вв. При этом период второй трети XIX - XX вв. описан более полно, в то время как весь предшествующий этап развития дачи и дачной культуры описан бегло и заключен в главу, названную «Предыстория» («Prehistory»). Таким образом, становится понятным, что объектом исследования в этой работе
11 Михайлов Н.В. Лахта: Пять веков истории (1500-2000). М.-СПб., 2001.
12 Там же. С. 7.
13 Лотман Ю.М. Камень и трава // Лотмановский сборник. М., 1995. Т. I. С. 79-84.
14 Деотто П. Петербургский дачный быт XIX в. как факт массовой культуры // Europa Orientalis. 1997. №16.
С. 357-372.
13 Грибанов В.И. Шедевры времён "дачного бума" // Ленинградская панорама. 1986. №1 С.32-34 . 16 Lovell S. Summerfolk: A history of a dacha (1710-2000). Ithaca and London, 2003.
является феномен массовой культуры, в то время как элитарное явление, присущее, главным образом, быту аристократии, рассматривается как предисловие к «настоящей» истории дачи.
Историю дач Ловелл разделяет на три периода (1837-60-е гг., 1870-1890-е гг., 1890-1910-е гг.), без достаточных на то оснований. При этом автор часто уклоняется от подробного анализа, ограничиваясь лишь описанием различных аспектов дачного феномена. Тем не менее, «Летняя публика» имеет особенное значение для истории повседневной культуры XIX в. в России. Подобно работе П. Рузвельт, посвященной русской усадьбе, книга позволяет выявить «генеральную линию» развития дачной культуры. Сведения из различных источников (широкоизвестных и открытых вновь): мемуаров, писем, прессы, литературных произведений - поэзии и прозы, а также интересные наблюдения автора, представляют российскую дачную культуру в виде единого красочного полотна.
Для темы, которая не была объектом пристального внимания историков, такой подход необходим и оправдан. Однако следует заметить, что концентрация на одной лишь теме дачной культуры не всегда может дать удовлетворительное объяснение серьезным переменам, которые переживала дача - явление, связанное сразу со многими сферами жизни общества и государства. Например, говоря о переходе аристократической дачи в орбиту массовой культуры, автор делает масштабный вывод на основе сугубо частного случая. В рассказе о дачах XVIII в. на Петергофской дороге сложные правовые аспекты владения описываются с помощью дела о продаже Красного Кабачка - небольшого имения, находившегося на середине пути из Петербурга в Петергоф. В тексте указано, что в петровское время владельцу запрещено было продавать это владение, однако к 1748 году, несмотря на сложные перипетии, наследникам удалось распорядиться им по своему усмотрению. Они продали земли тому покупателю, которого выбрали
17 Roosevelt P. Life on the Russian Country estate: A social and cultural history. New Haven and London, 1995.
сами, победив произвол со стороны сановников . Этот случай выступает в работе в качестве «симптома либерализации рынка недвижимости»19 на Петергофской дороге. Однако то, что этот частный «симптом» имеет многочисленные аналоги, описанные в литературе о Петергофской дороге20 и связанные с изменениями в земельном праве Российской империи (1730-е гг.), остается «за кадром» исследования. Таким образом, у читателя создается впечатление, что либерализация рынка недвижимости совершилась сама собой. Кроме того, нужно отметить, что случай с Красным Кабачком не является удовлетворительным объяснением, как и почему дачей стали называться все постройки, предназначенные для летнего отдыха горожан в окрестностях Петербурга, и проблема требует более основательного рассмотрения.
Проблемы взаимного влияния дачного дела и развития железнодорожных магистралей, а также вопросы, касающиеся представлений о здоровье и чистоте окружающей среды, в работе также не исследуются подробно, автор лишь упоминает об их существовании. Недооценка этих проблем приводит к тому, что в книге содержится ряд довольно спорных положений. Так, 1837 год, по мнению автора, выступает переломным моментом в истории загородного отдыха, «точкой отсчета новой фазы в истории дачи»21. Основанием для такого заключения служит факт открытия Царскосельской дороги, связавшей регулярным транспортным сообщением Петербург, Царское Село и Павловск, первой железнодорожной магистрали в России. Вопрос о ее роли в распространении дачного отдыха среди горожан, между тем, остается дискуссионным. Есть основания полагать, что процесс распространения дачного отдыха среди небогатых петербуржцев был поступательным, о чем свидетельствует тот факт, что упоминания о дачах для небогатых горожан датируются еще XVIII в., а существенную роль в
18 Lovell S. Summerfolk... P. 13
19 Ibid.
20 Горбатенко СБ. Петергофская дорога: Ораниенбаумский историко-ландшафтный комплекс. СПб., 2001.
С. 87, 97.
21 Lovell S. Summerfolk... P. 28
резком росте популярности дачного отдыха сыграли эпидемии холеры (1830 и 1831 гг.). Можно предположить, что один лишь факт «приближения» двух дачных местностей, путь к которым предполагал дорогостоящее путешествие на поезде, не мог сыграть решающей роли в развитии дачного дела. Ведь для богатой публики дачный отдых был известен и доступен, в то время как «дачный бум» 1830-х гг. вовлек в сферу дачной жизни людей среднего и невысокого достатка, которые так же нуждались в любом виде загородного отдыха. Между тем, утверждение о решающей роли первой в России железнодорожной магистрали подкрепляется в работе цитатой из статьи известного журналиста Фаддея Булгарина, относящейся к тому же 1837 г., которая рисует дачу как широко распространенный социальный феномен . Контраргументом в этом случае является предположение, что дача не смогла бы стать столь распространенной в такие короткие сроки - менее чем за один год. По этой причине связывать строительство дороги и замечание Булгарина едва ли правомерно. Вполне возможно также, что статьи журналистов, вызванные действительно масштабным явлением, каким было открытие железной дороги, реагировали более на это событие, нежели на перемены в дачной жизни, и «заметили» последний феномен с некоторым опозданием, «по случаю». Так или иначе, выделение нового этапа в истории дачи также требует более тщательного изучения.
Таким образом, рассмотрение истории дачи в контексте процессов, происходивших в обществе и в государстве, необходимо и важно для исследования как собственно истории дачи, так и повседневной жизни городского населения.
Источниковая база исследования. Работа выполнена на основании анализа комплекса источников различного происхождения: законодательных актов, источников личного происхождения, материалов периодической печати, медицинской литературы XIX в., путеводителей по дачным местностям в Петербургской губернии, расписаний движения поездов,
22 Ibid.
делопроизводственной документации, касавшейся строительства новых железнодорожных станций. В работе были использованы 4 фонда, хранящихся в 2 архивохранилищах Санкт-Петербурга (Архив СПб ИИ РАН, РГИА). Основной проблемой в изучении истории дач является отсутствие компактного источника. Материалы, касающиеся этой темы, как правило, кратки и чрезвычайно разрозненны. Информация о даче, как правило, носит характер упоминаний, и поэтому результаты поиска нового материала, касающегося дач, во многом, случайны. Основной задачей автора был поиск таких типов источников, которые играли бы роль стержня для исследования каждой темы, показывающего генеральную линию развития термина, представлений о дачном отдыхе, а также роль технических средств в развитии дачного пространства. Такими источниками стали: для истории термина - юридические документы (указы, а также челобитные, данные, просьбы о ходатайстве в деле получения дач) и словари русского языка (1790-1912); для темы развития представлений о роли дач - материалы журналов «Сборник сочинений по судебной медицине, судебной психиатрии, медицинской полиции, общественной гигиене, эпидемиологии, медицинской географии и медицинской статистике», «Архив судебной медицины и общественной гигиены», «Здоровье», а также путеводители по дачным местностям; для проблемы расширения дачного пространства - расписания движения поездов железных дорог (Балтийской, Варшавской, Царскосельской, Николаевской), проходивших через Царскосельский уезд Санкт-Петербургской губернии, а также материалы земской статистики XIX -начала XX вв. и путеводители по дачным местностям.
В соответствии с состоянием источников и историографии определены цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является изучение условий формирования дачного пространства вокруг С.Петербурга в 1870-1914 гг. Для этого следовало решить следующие задачи:
Определить изменения в термине дача, произошедшие в период 1870-1910-х гг. по отношению к предшествующей эпохе.
Установить связь между представлениями о пользе дачного отдыха, распространившимися в обществе в 1870-1910-х гг. и развитием дачного пространства этого периода.
Выявить условия и этапы расширения дачного пространства в 1870-1910-х гг.
Апробировать подходы к исследованию дачного пространства, испытывающего на себе влияние процессов, свойственных крупному городу на начальном этапе развития урбанизации.
Основной понятийный аппарат исследования составляют несколько терминов, отчасти разработанных самим автором, отчасти заимствованный из других работ. К нему относятся термины дачное пространство, дачные поселения и собственно дача.
Термин дачное пространство не употребляли в XIX в. Он был принят нами для обозначения территории, где, преимущественно, располагались дачи -владельческие и те, которые можно было снять на лето. Эта территория тяготеет к городу и расширяется в зависимости от его роста, потребности горожан выезжать из него на лето, а также развитости транспорта, соединяющего город и районы, занятые дачами горожан. Дачные поселения II половины XIX в. принято делить на три типа - дачные местности - обжитые районы в пригородах Петербурга, где можно было снять дачу на лето; дачные деревни, в которых крестьяне приспосабливали свои дома для сдачи их на лето; дачные посёлки - населённые пункты, задуманные и распланированные для дачных участков на территории, неосвоенной ранее23.
Данная работа представляет собой общий обзор поселений в связи с развитием дачного пространства в целом, поэтому решено было не разделять дачные поселения на типы, а употреблять общий термин, свойственный эпохе: дачная местность. Он встречается в путеводителях по дачным местам и обозначает поселение или ряд близлежащих поселений, занятых на лето
"" Яковлева Е.Б. Дачная архитектура северных окрестностей Санкт-Петербурга... С.233-234.
дачниками и тяготеющих к какой-либо железнодорожной станции. Синонимом дачному поселению служат "дачное место", "дачная колония", которые также употребляют путеводители.
История термина дача подробно рассмотрена в 1 главе, однако следует заметить, что под дачей в данном исследовании понимается любое помещение, предназначенное для летнего отдыха горожан, независимо от того, обозначали ли хозяева свои владения этим словом, или нет.
Научная новизна исследования. Впервые в отечественной и зарубежной историографии феномен дачи исследуется как часть процесса урбанизации. Так, все аспекты формирования дачного пространства, которые рассматриваются в работе (история термина «дача» на протяжении XVIII -начала XX вв., связь между представлениями о пользе дачного отдыха, распространившимися в обществе, и развитием дачного пространства в 1870-1910-х гг., а также условия и этапы расширения дачного пространства в 1870-1910-х гг.), ранее не являлись предметом специального исторического исследования. В работе был предложен ряд новых методов для изучения общественных представлений и установления границ дачного пространства.
Научная и практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для подготовки обобщающих работ по истории рекреационной культуры в России, истории Санкт-Петербурга второй половины XIX - начала XX вв., истории медицины, истории железнодорожного транспорта в России. Работа может быть использована также в преподавательской деятельности, в том числе для подготовки курсов лекций по социальной и культурной истории.
Апробация исследования. Текст диссертации обсуждался на заседаниях Отдела новой истории России Санкт-Петербургского института истории РАН, а также в рамках диссертационных семинаров факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2001-2003 гг. Основные положения диссертации отражены в публикациях по теме исследования, общим объемом более 4 а.л.
Общее значение слова дача во второй половине XVII - первой четверти XVIII вв
Дача - понятие, которое ныне теснейшим образом связано с отдыхом (оно, главным образом, обозначает застроенный участок загородной земли, куда горожане приезжают отдыхать), первоначально было сопряжено с иным назначением. Принято считать, что история дач и дачного отдыха в России начинается в начале XVIII в.27, когда стала застраиваться Петергофская дорога, первый дачный район Петербурга . Существует распространенное мнение, что в устройстве этих дач на первое место выдвигалось эстетическое начало, а хозяйственно-экономическое отступало в тень. Петр I, будто бы, использовал эту особенность, чтобы приучить своих подданных "отдыхать "на европейский манер", используя при устройстве дач достижения европейской архитектуры и искусства паркостроения"29. Магическое воздействие имени великого реформатора сказалось и здесь. Тенденция находить истоки едва ли не всех явлений, характеризующих быт имперской России, в эпохе Петра Великого - одна из характерных черт отечественной историографии и культурологии, истоки которых лежат в идеологических концепциях XVIII в.3 Однако рассмотрение того, какой путь прошло слово дача, прежде чем стать общеупотребительным обозначением загородного помещения для летнего отдыха, заставляет внести в это устоявшееся представление некоторые существенные коррективы.
Прежде всего, следует акцентировать внимание на том, что в XVIII в. оно в большинстве случаев не имело непосредственного отношения к какой-либо определенной сфере человеческой деятельности, как это стало позднее, когда дача стала неразрывно связана с отдыхом. Два столетия назад это слово было не самостоятельным понятием, а лишь его частью. Такое употребление сохранилось во фразах из делового языка современности: например, дача взятки, дача показаний, укоренившиеся в судебной практике. Иными словами, дача выступала в роли отглагольного существительного, выражавшего действие, процесс выдачи чего-либо.
Развитие гигиены в России и пропаганда "санитарного вопроса" в Санкт-Петербурге
Одними из первых на повышенное внимание к своему здоровью, распространившемуся в среде городских обывателей, указали писатели-сатирики. Дачное лето последней четверти XIX - начала XX вв. стало такой яркой частью жизни городского (петербургского, в частности) общества, что заняло свое особенное место в сатирической литературе. А сатира, как известно, высмеивает только общеизвестные явления, т.е. то, что находит отклик среди большинства людей. В противном случае она будет несмешной, т.е. не сатирой, а курьезом - занятной историей, которой можно верить или не верить.
Итак, писатели этого времени "всерьез" анализируют причины, возбуждающие ежегодный дачный ажиотаж. В 1887 г. В.В. Михневич определил, что главными мотивами этого явления служат "стадное чувство подражания, суетность и тщеславие, привычка и обычай, хозяйственные соображения и, всего преимущественнее, гигиенические" , т.е. необходимость в свежем воздухе, несущем здоровье. Мемуаристы Д.А. Засосов и В.И. Пызин, рассказавшие о городе 1890-1910-х гг., говорят об этом с иронией, напоминая читателям, что фабрик и автомобилей в начале XX века было во много раз меньше, чем в 1970-е гг., когда создавались мемуары, а грузовой автотранспорт отсутствовал вовсе; вода в Неве и ее рукавах была чиста, город окружали леса . Тем не менее, в конце 1880-х гг. бытовало мнение, высказанное В. Михневичем: "лишь бы вон из города, куда бы то ни было, а уж воздух наверно будет чище"333.
Повышенный интерес общества к проблемам городской среды, а также уверенность в том, именно она оказывает наиболее пагубное воздействие на здоровье горожан, не случаен. Истоки его восходят к началу XIX в., когда в Европе стали разрабатываться меры для общественной безопасности, которые способствовали бы снижению уровня смертности населения от оспы, чахотки, лихорадки, дизентерии и проч. Европейская медицина признавала, что врачебное вмешательство не может гарантировать исцеления. Основным способом борьбы с болезнями были профилактические меры, снижающие вероятность заболевания: считалось, что легче предупреждать болезни, чем их лечить334. Такое высказывание не потеряло своего значения и в современном мире, однако в XIX в. ценой несоблюдения мер безопасности становилась жизнь человека, независимо от того, был ли он стар или же молод и полон сил. Профилактика болезней заключалась, главным образом, в т.н. здоровом образе жизни - свежий воздух, употребление простой пищи, удобной одежды. Она была широко известна, в том числе благодаря идеям Ж.-Ж. Руссо о пользе жизни в естественных условиях, т.е. на лоне природы. Следовать этой системе в крупнейшем городе мира, Лондоне, а также в других промышленных центрах Англии, Франции, Германии и США, однако, было нелегко.
Вытеснение дачного пространства из ближайших окрестностей Петербурга
Распределение дач по уездам, приведенное в справочном издании, на первый взгляд можно счесть необъективной информацией по той причине, что язык современников не знал строгого различия между понятиями "усадьба", "имение", "дача"519. Одно и то же владение могло обозначаться всеми этими терминами. Тем не менее, следует учитывать, что при обследовании местности для издания принималось то обозначение имения, каким его называли владельцы - дача, мыза, полумызок или усадьба. В данном случае представляется важным именно то, что статистическое издание, характер которого исключает возможность использования иносказаний, называет большинство частновладельческих имений в уездах, близких к городу, именно дачами. Термин, в данном случае, выступает в значении владельческой дачи, которая служила ориентиром, в том числе, для топографической съемки (см. главу 1 данного диссертационного исследования). По-видимому, большинство из тех типов дач, которые мы описали в параграфе "От элитарного к массовому: термин дача и "дачный бум" 1830-х гг." 1-й главы, находилось именно здесь. Широкое распространение этого термина в уезде, близком к городу, является своеобразным показателем того, насколько далеко зашла дачная экспансия в окрестностях Северной столицы в середине XIX века. Подобная концентрация владельческих дач и дачных поселений вблизи Петербурга была обусловлена развитием транспорта в середине XIX в. Расстояние между своими "резиденциями" - зимней и летней - горожанин мог преодолеть с помощью гужевого транспорта - личного выезда или дилижансов, или же с помощью водного транспорта. По этой причине дачи располагались, в основном, вдоль трактов и водных коммуникаций520.
В 1870-х годах это "ближнее" дачное пространство стало испытывать давление со стороны новых промышленных объектов и заводских поселков, быстро ухудшалась санитарная обстановка.
Во второй главе данного диссертационного исследования мы попытались показать, что последнее обстоятельство серьезно воздействовало на развитие дачного дела. Интерес к этой теме среди городского населения в 1870-х гг. стремительно нарастал, и обилие публикаций в прессе - научно-популярных и тех, что обличали санитарные несовершенства конкретных городских и пригородных районов - было направлено на то, чтобы популяризовать тему и просветить горожан. Пресса и путеводители по окрестностям Петербурга служили своего рода проводником научных достижений в области гигиены и оказали значительное влияние на последующие издания популярного характера. По этой причине характеристику дачных местностей, переданную путеводителями В.К.
