Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография и источниковая база исследования 19
1.1. Общие работы по истории русского средневекового военного зодчества 19
1.2. Историография по отдельным аспектам исследования 61
1.3. Источниковая база исследования 86
Глава 2. Терминология оборонительного зодчества 95
2.1. Общие понятия 95
2.2. Термины деревянного зодчества 152
2.3. Земляные укрепления 168
2.4. Термины каменного зодчества 175
Глава 3. Государственная политика в отношении крепостного строительства 179
3.1. Оборонительное строительство в XVI в 179
3.2. Оборонительное строительство в XVII в 204
Глава 4. Конструкция крепостей конца XV—XVII вв 233
4.1. Общие тенденции 233
4.2. Конструктивные особенности 241
4.3. Итальянское влияние 272
4.4. Анализ строительных растворов 312
Глава 5. Оценка трудозатрат и стоимости возведения укреплений 339
5.1. Опыт расчета трудозатрат на возведение крепости (на примере Смоленской крепости 1596-1602 гг.) 339
5.2. Себестоимость оборонительных сооружений по материалам XVII в 368
Глава 6. Кремли в системе государственного и местного управления. Топография государственных учреждений в средневековых русских городах 408
6.1. Южнорусские города 412
6.2. Северо-западные города 421
6.3. Северо-восточные города 430
Глава 7. Обеспечение крепостей людьми и артиллерией 453
7.1. Гарнизоны 465
7.2. Вооружение крепостей 491
Заключение 507
Список источников и литературы 512
Список сокращений 581
Приложения 583
Список приложений 584
- Историография по отдельным аспектам исследования
- Термины деревянного зодчества
- Опыт расчета трудозатрат на возведение крепости (на примере Смоленской крепости 1596-1602 гг.)
- Себестоимость оборонительных сооружений по материалам XVII в
Введение к работе
Актуальность исследования.
Крепостное строительство играло огромную роль на протяжении всей истории Русского государства. Даже само слово «город» в древнерусском языке означало именно укрепленное поселение, в отличие от неукрепленной деревни (в широком смысле). Все, что было окружено оборонительной стеной, называлось «городом». Более того, вплоть до конца XVII века слово «город» обозначало не только укрепленный населенный пункт, но и оборонительную стену или укрепления в целом. Укрепленных поселений и длинных оборонительных стен было так много, что скандинавы называли Русь Гардарики, что можно перевести как «страна городов» или «страна оград».
Проблематика крепостного строительства XVI–XVII вв. приобретает особую актуальность в свете отсутствия специальных исследований, посвященных оборонительному зодчеству этого периода. На настоящий момент исследованы лишь некоторые частные моменты. По контрасту с историей военного зодчества X–XV вв., изученной относительно неплохо, многие аспекты оборонительного зодчества XVI–XVII в. изучены явно недостаточно или не изучены вообще. Парадоксальность ситуации заключается в том, что именно от этого времени дошло значительное число памятников в хорошей степени сохранности, а XVII в. является первым веком истории России, обеспеченным массовыми документальными источниками. Между тем, появление многочисленных научно-популярных книг и путеводителей, на настоящий момент подменяющих научное исследование, свидетельствует об интересе к данной тематике и востребованности ее в обществе.
История Российской государственности неразрывно связана с историей оборонительных сооружений. На протяжении всего средневековья крепости были узлами обороны государства от вражеского нашествия и одновременно служили плацдармом для наступления собственных войск. Фортификации сыграли огромную роль в становлении, укреплении и расширении границ Русского государства в первые века независимости. Анализу крепостного строительства в этот сложный период и роли военного зодчества в становлении Российской государственности и посвящено настоящее исследование.
Объектом исследования является деятельность русского государства в области оборонительного строительства в XVI–XVII вв.
Предметом исследования служат памятники военного зодчества (крепости, остроги, пограничные укрепленные линии большой протяженности, фортификации городов, в том числе кремли), а также роль военного зодчества в становлении Российской государственности.
Хронологические рамки исследования охватывают два столетия — XVI–XVII вв. Исходный рубеж — это становление централизованного (или, по мнению других исследователей, единого) Русского государства, приходящийся на конец XV – начало XVI в. В это время Московское государство присоединяет последние остававшиеся независимыми республики (Новгород, 1478 г.; Псков, 1510 г.) и княжества (Тверское, 1485 г.; Смоленское, 1514 г.; Рязанское, 1521 г.). В результате полностью меняется военная политика — на смену стратегии обороны отдельных княжеств и республик приходит стратегия обороны страны в целом. Приглашение Иваном III ведущих итальянских мастеров положило начало новому стилю военного зодчества.
Верхняя граница исследования — последние годы XVII — первые годы XVIII в., т.е. до реформ Пётра I. Познакомившись с особенностями военного дела европейских государств, Пётр I реорганизует всю систему вооруженных сил. Полностью меняется и военно-инженерное искусство: крепости с этого времени строятся по западноевропейскому образцу. Помимо конструктивных изменений происходят значительные изменения и в военной лексике. Старая военно-инженерная терминология уходит в прошлое, многие термины меняют свое значение, активно заимствуются западноевропейские слова. С начала XVIII в. меняется и состав государственных учреждений.
Территориальные границы исследования охватывают всю территорию Русского государства. Они изменяются вместе с изменениями границ государства, вызванными войнами с Ливонией, Речью Посполитой, Швецией, покорением Казанского и других ханств, освоением территории Сибири, южной «украйны» и т.д.
Степень научной разработанности темы и источниковая база исследования освещается в первой главе диссертации. Анализ научной литературы показывает явно недостаточную изученность военного зодчества XVI–XVII вв. В историографии отсутствуют всесторонние исследования этой темы. Единственной общей работой, в которой затрагивается ряд аспектов оборонительного зодчества рассматриваемого периода, остается труд Ф. Ф. Ласковского, увидевший свет более 150 лет назад. Ряд положений этой работы к настоящему времени устарел и требует пересмотра. Исследователи XX в. значительно преуспели в изучении отдельных памятников крепостного зодчества XVI–XVII вв., но комплексного исследования русской фортификации этого периода так и не появилось. Многие аспекты оборонительного зодчества XVI–XVII вв. остались вне поля зрения исследователей. В частности, историографический анализ отдельных аспектов военного зодчества показывает отсутствие специальных исследований и крайне слабую изученность вопросов, которым посвящена настоящая работа.
В то же время, XVI и особенно XVII в. достаточно обеспечены источниками, позволяющими раскрыть многие аспекты военного зодчества: конструкцию и терминологию отдельных элементов, материальные и трудозатраты на возведение крепостей, топографию государственных учреждений, распределение людей и артиллерии по крепостям и отдельным фортификационным элементам.
Привлечение многочисленных письменных (как опубликованных, так и архивных), изобразительных и картографических источников, в совокупности с изучением материальных памятников (сохранившихся крепостей, образцов строительного раствора) позволило соискателю провести комплексное исследование оборонительных сооружений XVI–XVII вв. Применение естественно-научных методов дало возможность существенно расширить источниковый потенциал исследования.
Цель исследования состоит в комплексном изучении особенностей русского военного зодчества XVI–XVII вв. и анализе взаимосвязи оборонительного строительства с Российской государственностью. Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
1. Определить значения фортификационных терминов. Без понимания смысла терминов невозможно правильное понимание уровня развития военного зодчества. Многие военно-инженерные термины раньше имели совсем иной смысл, чем сегодня. Для понимания их значения в XVI–XVII вв. нужно было проследить историю наименования оборонительных сооружений на Руси, начиная со значительно более раннего периода, а именно с XI в., от которого до нас дошли списки древнейших письменных памятников, где хоть в малой степени уделяется внимание терминам оборонительного зодчества.
2. Детально проанализировать государственную политику в отношении оборонительного строительства. При этом нужно было проследить стратегию обороны страны по каждой границе в хронологическом порядке в зависимости от политической обстановки и выявить сильные и слабые стороны политики каждого царя.
3. Изучить особенности конструкции крепостей рассматриваемого периода, определить общие тенденции и оценить итальянское влияние, сказавшееся на формах крепостей конца XV–XVII вв.
4. Проанализировать строительные растворы ряда сохранившихся памятников крепостного зодчества с целью выявить компонентный состав, датирующие признаки и прочностные характеристики. Сравнить характеристики строительных растворов русских крепостей рассматриваемого времени со строительными растворами древнерусских и западноевропейских крепостей.
5. Произвести расчет трудозатрат и стоимости возведения укреплений, чтобы понять насколько возведение крепостей было трудоемким и рентабельным для государства и какими соображениями могло руководствоваться правительство в вопросах военного зодчества.
6. Исследовать топографию государственных учреждений в древнерусских городах. Выявить особенности распределения государственных учреждений в городах XVI–XVII вв., сравнить их топографию с городами более раннего времени, установить место кремлей в системе государственного и местного управления.
7. Изучить обеспечение крепостей людьми и артиллерией. Выявить состав гарнизонов и артиллерийское обеспечение крепостей в разных регионах, в пограничных крепостях и в тыловых городах. Исследовать закономерности распределения людей и артиллерии по отдельным фортификационным элементам внутри крепости (воротам, башням, пряслам и т.д.).
Методологическую основу исследования составляют принципы историзма, научной объективности, системности и всесторонности. Главенствующей признается роль изучения источников при критическом анализе фактического материала.
При изучении истории фортификации невозможно не учитывать геополитический и цивилизационный аспекты. Действительно, исследуя военное зодчество XVI–XVII вв. можно говорить о его существовании в определенной географической и политической ситуации (в условиях становления централизованного Русского государства) и присущем ему национальном своеобразии и самобытных чертах.
Объект исследования рассматривается как структура, состоящая из органически связанных частей, представляющих собой единое функционирующее целое. Мы не можем рассматривать государственную политику в области обороны страны в отрыве от крепостного зодчества, составляющего ее органическую часть, а крепостное зодчество в отрыве от его компонентов — строительных материалов, экономики строительства, архитектурных решений, терминологии.
Таким образом, системно-исторический метод составляет важнейшую базу настоящего исследования. Он помогает изучить особенности русского военного зодчества, раскрыть закономерности его развития на протяжении рассматриваемого нами исторического периода во взаимосвязи со становлением Российской государственности. В рамках системного подхода различные аспекты проблемы, изучаемой в диссертации, дают комплексное представление о военном зодчестве в России XVI–XVII вв.
Большое значение в исследовании имел сравнительно-исторический (компаративный) метод. В ходе исследования русского военного зодчества были выявлены как черты итальянского влияния, так и самобытные черты русских крепостей. При расчете трудозатрат и себестоимости фортификаций компаративный анализ позволил установить высочайшую трудоемкость и стоимость каменных оборонительных сооружений. Сравнение данных о топографии государственных учреждений в южном, северо-западном и северо-восточном регионе страны показало своеобразие систем управления в зависимости от региона и их неоднозначную взаимосвязь с укрепленным центром города.
По целям и задачам исследование является историческим, но методы исследования не ограничивались исключительно историческими. Наряду с последними, использовались и естественно-научные методы (математический аппарат, петрографический и химический методы анализа). Использование математического аппарата позволило рассчитать трудозатраты и себестоимость возведения различных типов укреплений. Совокупное применение петрографического и химического методов анализа дало возможность установить точный состав строительных растворов ряда крепостей. Применение приемов точных наук обеспечило необходимый уровень доказательности при исследовании технологии строительства памятников оборонительного зодчества.
Таким образом, настоящее исследование с методологической точки зрения является междисциплинарным, так как для решения исторических задач в нем привлекаются не только исторические, но и современные естественно-научные методы исследования. Широкий спектр методов исследования способствовал достижению поставленной цели — комплексному исследованию русской фортификации XVI–XVII вв.
Научная новизна работы заключается в том, что благодаря исследованию многих аспектов военного зодчества XVI–XVII вв., а также применению современных естественно-научных методов для решения ряда поставленных задач, впервые дана комплексная оценка истории русской фортификации рассматриваемого периода.
Впервые проведено полное изучение значения терминов крепостного зодчества XI–XVII вв., рассчитаны трудозатраты и стоимость возведения укреплений, выполнен анализ строительных растворов ряда крепостей, оценена роль крепостей в политике государства, исследована топография государственных учреждений в городе и выявлены особенности распределения людей и артиллерии по крепостям разных регионов и отдельным видам укреплений внутри крепости. Благодаря комплексному подходу, теперь четко обрисовывается вся структура военного зодчества XVI–XVII вв.: конструкция и терминология отдельных элементов, строительные приемы и материалы, деятельность государства по возведению и обеспечению крепостей людьми и артиллерией, а также место кремлей в системе государственного управления.
Выявленные в процессе работы в архивах документы, позволившие по-новому взглянуть на ряд важных аспектов русского военного зодчества XVI–XVII вв., публикуются в приложении к диссертации и впервые вводятся автором в научный оборот.
Соискателем поставлена и решена значительная научная проблема — выявлены особенности русского военного зодчества XVI–XVII вв. и установлена его роль в становлении Российской государственности.
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что отдельные положения диссертации могут быть положены в основу новых исследований как по истории военного зодчества, так и по истории государственного управления. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при написании общих трудов по истории оборонительного зодчества, военной политике государства, топографии государственных учреждений и истории государственного управления в России. Положения диссертации могут быть использованы в преподавании спецкурсов по отечественной истории и истории военного дела на Руси.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Русское военное зодчество XVI–XVII вв. существенно отличалось от оборонительного зодчества как предшествующей эпохи, так и последующего времени. Комплексное исследование крепостей рассматриваемого периода выявило целый ряд отличий в терминологии, конструкции, строительных материалах и приемах. Несомненно итальянское влияние на русскую каменно-кирпичную фортификацию рассматриваемого периода, но при этом русские крепости сохраняли и свои самобытные черты.
2. Государственная политика в области оборонительного строительства в XVI–XVII вв. отличается высокой активностью. Однако государи по-разному оценивали стратегическую значимость разных регионов страны, вследствие чего их политика в отношении крепостного строительства заметно отличалась, а защищенность отдельных границ крепостями иногда оказывалась недостаточной и возникала необходимость принятия срочных мер.
3. Возведение каменных и каменно-кирпичных крепостей было очень трудоемким и дорогостоящим мероприятием. Несмотря на это, государство часто отдавало предпочтение именно таким фортификациям, а не более простым и дешевым деревянным. Каменные и каменно-кирпичные крепости были особенно необходимы в европейской части страны, где потенциальный противник был оснащен мощной осадной артиллерией. В южном и восточном регионах страны вполне оправданным оказывалось возведение более простых и дешевых деревянных укреплений. Однако и здесь, как показал расчет и анализ документов, правительство в первую очередь руководствовалось долгосрочными интересами государства и требованиями обороноспособности и уже потом экономическими соображениями: стратегически важные крепости имели более трудоемкие и дорогие роскаты, башни и рубленные стены, а не простой тын.
4. Состав и численность гарнизонов крепостей разных регионов страны и разного стратегического значения сильно отличались. Чем ближе к границе находилась крепость и чем большее стратегическое значение она имела, тем больший процент в составе ее гарнизона составляли служилые люди. Некоторые крупные тыловые города-крепости порой имели весьма многочисленные гарнизоны, но большую часть этих гарнизонов составляло гражданское население. Крепости были крайне неравномерно оснащены артиллерией — как по общему числу, так и по типам орудий. Лучше других были обеспечены артиллерией Москва и крупные города на западе и северо-западе страны (Смоленск, Псков, Новгород). В южных же, даже пограничных, крепостях число орудий было намного меньше. Наибольшее внимание в обороне каждой крепости придавалось воротным башням. Именно им приписывалось наибольшее число людей, как правило, профессиональных военных, а также наибольшее число орудий. Следующим по значимости оборонительным элементом считались башни, а последним — прясла.
Апробация результатов. Основные положения и выводы диссертации отражены в 22 публикациях автора общим объемом более 50 печатных листов. Они представлены в 5 монографиях, 16 статьях в журналах и сборниках (в том числе в 8 статьях в журналах, рекомендованных ВАК), докладывались на международной научной конференции (Ростов-на-Дону, 2008). Материал диссертации обсуждался и был одобрен на кафедре истории российской государственности Российской академии государственной службы при Президенте РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, библиографического списка, списка сокращений и 8 приложений. Материал работы изложен на 761 странице машинописного текста, содержит 21 таблицу и 87 фотографий (шлифов строительного раствора и мест отбора проб).
Историография по отдельным аспектам исследования
Ниже освещается степень научной разработанности каждого конкретного аспекта настоящего исследования.
Исследователи уделяли непростительно мало внимания древнерусским терминам военного зодчества. Значения древнерусских терминов давно привлекали внимание исследователей. Еще в XIX в. появились словари древнерусского языка, самым известным из которых является словарь И. И. Срезневского1. В последней четверти XX в. началось издание двух многотомных словарей древнерусского языка; один посвящен терминологии XI—XVII вв.", другой имеет более узкие хронологические рамки — с XI по XIV вв.3 К настоящему времени их издание еще не закончено, но уже печатаются дополнения и исправления. Таким образом, исследовательский процесс в этой области еще далек от завершения. Весьма кратко термины оборонительного зодчества XI—XVII вв. рассматривались также в работах нескольких исследователей — Ф. Ф. Ласковского4, П. А. Раппопорта5, В. Б. Силиной6, М. А. Фриде7 и Ю. Ю. Моргунова1. Ф. Ф. Ласковский и П. А. Раппопорт изучали значение терминов лишь в качестве приложения для лучшего понимания конструкции оборонительных сооружений. М. А. Фриде уделила внимание только деревянным сооружениям. В. Б. Силина на базе письменных источников и словарей древнерусского языка изучила значение только 7 терминов, причем, похоже, исследовательница была не знакома с работами своих предшественников (Ф. Ф. Ласковского, П. А. Раппопорта и М. А. Фриде). Ю. Ю. Моргунов подсчитал число упоминаний валов и стен и разделил эти упоминания на тематические группы. Основной целью исследования М. Г. Каменных «К истории наименований фортификационных сооружений в русском языке»" была военная лексика периода Отечественной войны 1812 г. Более старых терминов автор почти не касается. Источниками в основном служили воспоминания и записки очевидцев войны 1812 г. Более древние источники (летописи, актовый материал) автором не использовались, что, в общем, понятно в связи с обозначенным периодом исследования. До сих пор значение некоторых терминов остается неясным, другие термины требуют уточнения, а порой и пересмотра значения. Первое упоминание фортификационных терминов, эволюция их значений во времени и территориальные границы их использования зачастую оставались вне поля зрения как названных исследователей, так и составителей словарей древнерусского языка.
Стратегия крепостного строительства раннего времени (до начала XVI в.) достаточно подробно освещается в работах П. А. Раппопорта3 и В. В. Косточкина4. Более позднее время — XVI—XVII вв. — в целом осталось вне поля зрения исследователей. Ф. Ласковский в первой части своего труда, опубликованной 150 лет тому назад, уделил внимание стратегии оборонительного строительства от древности до конца XVII в. Он приводит даты строительства отдельных крепостей, распределив их по четырем границам (северной, восточной, западной и южной) . Однако исследователь не ставил целью проследить крепостное строительство в хронологическом порядке и определить сильные и слабые стороны политики оборонительного строительства каждого государя, не выявлял он и общие закономерности крепостного строительства для каждого периода. Более того, в свете новых данных многие датировки возведения крепостей сегодня нуждаются в пересмотре. В. М. Казаринов" определил задачи обороны Московского государства и установил распределение укреплений по границам, однако основное внимание он уделяет описанию истории отдельных крепостей, а не стратегии обороны страны в целом. В. В. Косточкин, предваряет исследование деятельности Федора Коня кратким описанием стратегии крепостного строительства в самом конце XVI в. Другие исследователи изучали либо отдельные регионы, либо обращали внимание только на частные вопросы стратегии обороны страны этого периода. Лучше всего на сегодняшний день исследованы процессы освоения и защиты южных рубежей страны . Из исследований частных вопросов обратим внимание на работу М. А. Ильина1, который рассмотрел проект защиты устья Северной Двины каменными башнями с натянутой между ними цепью. Однако трудно согласиться с мнением автора, что проект не был осуществлен лишь по причине отсутствия «на Двине каменных дел мастеров». Более чем странно, что М. А. Ильин не упоминает другие меры по защите этого важнейшего северного речного пути — строительство в 1674 г. роскатов с пушками, укрепление Архангельска, Холмогор и других городов по Северной Двине — зато по неясной причине относит к укреплению Двины строительство Олонецкой крепости и Кирилло-Белозерского монастыря.
Как видно из историографического обзора, приведенного в главе 1.1, конструкция крепостей XVI-XVII вв. в целом изучена недостаточно. Исследователи уделяли внимание либо отдельным крепостям, либо отдельным аспектам оборонительного зодчества этого периода (особенностям крепостей Сибири, методам сборного строительства и др.). Единственной работой, в которой рассматривается конструкция крепостей XVI-XVII вв. до сих пор остается работа Ф. Ф. Ласковского, вышедшая в свет уже более 150 лет назад. К настоящему моменту ряд положений этой работы требует пересмотра.
Судьбы и деятельность крупнейших фряжских мастеров были предметом исследований И. А. Бондаренко", Ю. Кивимяэ , В. Н. Лазарева4, В. М. Неделина5, С. С. Подъяпольского6 и Б. Н. Флоря .
Привлекала внимание ученых и тема «итальянизмов» в русском зодчестве конца XV-XVII вв. Первым с докладом «О влиянии итальянского искусства на русское строительное дело в XV—XVI вв.» выступил 2 декабря 1883 г. известный реставратор и ученый Н. В. Султанов". Почти через сто лет эта тема стала предметом исследований В. А. Булкина3 и А. Л. Баталова4. Однако эти исследователи фокусировали свое внимание на культовых сооружениях (соборах и церквях), практически не касаясь оборонительного зодчества. Мнение же Н. В. Султанова, что «все итальянские мастера от Форавенти до Бонна повторяли старорусские образцы, как это видно по дошедшим до нас их произведениям, и все их влияние выразилось лишь в технических приемах...»5 сегодня представляется не соответствующим действительности. Для Ивангородской крепости итальянское влияние было изучено М. И. Мильчиком6, а для Беклемишевской башни Московского Кремля — А. В. Воробьевым и С. С. Подъяпольским1. Итальянское влияние на русское оборонительное зодчество в целом до сих пор оставалось малоизученным.
Термины деревянного зодчества
Укрепление из заостренных вверху вертикально врытых в землю вплотную один к другому бревен носило название тына. Для прочности бревна скреплялись одним или двумя горизонтальными бревнами, прибитыми к вертикальным изнутри или пропущенными через специальные отверстия в них. Уникальна конструкция тыновой стены Ляпинского острога. Здесь тынины соединялись не только горизонтальными перекладинами, но и при помощи специально паза, вырезанного у каждого вертикального бревна. В этот паз входила часть соседней тынины1. В результате получалась очень прочная и плотная конструкция. Редкое использование этой конструкции объясняется, видимо, слишком большой трудоемкостью работы. Тын сохранился в некоторых сибирских острогах XVII в., следы кольев такой ограды обнаружены и на городищах более раннего времени". От XVI — XVII вв. дошли и рисунки тыновой ограды3.
В описании укреплений города Волжской Болгарии, осажденного князем Святославом Всеволодовичем в 1220 г., сказано «бе же острог утвержен около града крепок тын дубов, а за тем два оплота и межи им а вал ссыпан, и по тому валу рыщуще из затканиа бьахуся» . В данном случае под острогом подразумеваются внешние городские укрепления, так как воины Святослава «и подсекоша тын, и разсекоша оплоты и зажгоша их, а они [болгары] побегоша в город»5. Примечательно, что для тына и оплотов применены разные глаголы — подсекать и рассекать. Это свидетельствует о разной конструкции тына и оплота — вертикальные бревна можно подсечь, но этого нельзя сделать с оплотом. Зато и тын и оплот можно сжечь. Судя по этому описанию, внешние укрепления болгарского города состояли из тына, за которым находились две срубные деревянные стены, между которыми была засыпана земля. Тын, вероятно, был выше оплотов и служил бруствером — воины стояли на земляной засыпке и оборонялись через тын («из затканиа», возможно, следует понимать как «из затыниа», то есть из-затына). Тын использовался также при постройке осадных циркумваланионных линий, например, при осаде г. Владимир в 1237 г. татаро-монголы «на ночь оградиша тыном около всего города» . Встречающееся иногда выражение «стоячий тын»" заставляет предположить, что, возможно, был известен и наклонный тын.
Вместо слова тын иногда употреблялся термин столпив: «Ростислав стояше с Андреевичем подле столпив, загорожено бо бе тогда столпием от горы и до Днепра: и бысть брань крепка зело от обоих, яко страшно бе и зрети, и нача одоляти Изяслав, уже бо Половци просекше столпив въездячи в город и дворы зажгоша»3.
Распространенным синонимом слова тын был термин острог (сам термин, вероятно, происходит от слова «острый» ). Это уже третье значение этого термина, учитывая два обсуждавшихся выше. Острог, несомненно, представлял собой определенный тип ограды, что следует из таких фраз, как: «острог в том острожку поизвалялся и дыряв, и будет крепить новым лесом»5, «к тому городу учинен болшой острог, ставлен стоячим острогом» или «и сташа около всего города вкруг и острогом огородиша» . Особенно любопытна последняя фраза, которая относится к осаде Твери в 1375 г. Город окружили циркумвалационной линией, возведенной из острога. Для строительства подобных осадных линий в то время, как правило, использовался частокол. Едва ли можно предположить, что осадную линию могли возвести в виде деревянной рубленой или/каменной стены. Подобный же оборот встречаем и в описании осады Рязани в 1237 г.: «отступиша град Резань декабря 16 и острогом оградиша»1. В указе о строительстве Яренского острога сказано: «а ставити б тот острог плотно и бои на башнях и на остроге и всякия крепости стделати крепко и прочно, чтоб в осадное время сидеть в осаде надежно»2. Указание «ставить плотно» косвенно свидетельствует в пользу тыновой ограды без промежутков между бревнами.
Острог мог быть стоячим, косым и рубленым: в наказе астраханским воеводам велено сообщить, «...прямо-ли стоячий острог поставлен, или рубленой, или косой и впредь тот острог прочен-ли?» . Это уже напрямую свидетельствует в пользу того, что под острогом, как типом ограды, подразумевали тын. По-видимому, в тех случаях, когда острог имел другую, не тыновую конструкцию, это специально оговаривали. Если же употребляли слово острог без дополнительных пояснений, то подразумевалась именно тыновая ограда. Ф. Ласковский считал, что стоячим острогом назывался тын из вертикально поставленных бревен, косой острог имел наклоненные внутрь бревна, для поддержания которых с внутренней стороны устраивали небольшую насыпь или стеллаж (последние служили одновременно подмостками для стрелков), а у рубленного острога бревна были обтесаны . Последнее представляется неубедительным. Скорее, можно предположить, что в рубленном остроге тын сочетался со срубной стеной. Известно, что тын комбинировали со срубной стеной в различных вариантах . Косвенным подтверждением может служить отписка Торопецкого воеводы о ветхости Вережунского острожка: «А в острожке Тарасов, и крепостей и нижних боев нет ... а острог в том острожку поизвалялся и дыряв, и будет крепить новым лесом» .
Опыт расчета трудозатрат на возведение крепости (на примере Смоленской крепости 1596-1602 гг.)
Важность для государства обладания- крепостями прекрасно понимали все правители. Так, великий князь Василий III (1505-1533 гг.) по словам С. Герберштейна «докончил ... то, что начал его отец [Иван III], а именно — отнял у всех князей и других властелинов все их города и укрепления. Во всяком случае даже родным своим братьям он не поручает крепостей, не доверяя и им»1. Этой же политики придерживался и Иван Грозный, конфисковав в 1572 г. последние крепости (Венев и Епифань) у князя И. Ф. Мстиславского.
Радикальные изменения в крепостном зодчестве стали проявляться еще в конце XV в. Иван III отказался платить дань татарам, а в 1478 г. присоединил Новгород с его огромными территориями. Кроме того, в связи с падением Константинополя (1453 г.), к концу XV в. появляется идея «Москва — третий Рим». Все это привело к росту значения Москвы и потребовало перестройки Московского кремля. Новые укрепления кремля возводили десять лет, с 1485 по 1495 г. Почти одновременно с московским, был перестроен и кремль в Новгороде Великом. Работы в Новгороде велись пятнадцать лет, с 1484 по 1499 г. Московский и Новгородский кремли положили начало кирпичному оборонному зодчеству на Руси. Кирпич обходился значительно дешевле камня, будучи при этом не менее долговечным и прочным. Московский кремль строился под руководством итальянских архитекторов (Антона Фрязина, Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари), привлекались итальянские мастера и для работ в Новгороде. В связи с этим как Московский, так и Новгородский кремли приобрели определенные черты итальянских замков. Наиболее характерным проявлением этого являются зубцы в виде ласточкиного хвоста.
Начало XVI в. стало свидетелем строительства ряда каменно-кирпичных крепостей в таком итальянском стиле. При этом основное внимание было уделено южным и восточным подступам к Москве, что неудивительно: победы начала XVI в. над Великим княжеством Литовским на время сделали западные границы относительно спокойными, и выдвинули на первый план обеспечение безопасности от татарских набегов с юга и востока от Москвы. Первой крепостью на восточном направлении стал кремль в Нижнем Новгороде. Этот город был важным стратегическим пунктом, защищавшим Москву со стороны Казанского ханства, беспокойного соседа, с которым Москва вплоть до середины XVI в. неоднократно воевала. Кроме того, Нижний Новгород служил плацдармом для наступления русских войск на Казань, а также контролировал важные водные пути по Волге и Оке. Поэтому значение мощной крепости в этом городе трудно переоценить. Нижегородский кремль был заложен в 1500 г. и строился предположительно около 17 лет . Столь продолжительное ведение строительных работ объясняется русско-казанской войной 1505-1507 гг., в ходе которой казанские татары дважды осаждали Нижний Новгород, но взять так и не смогли.
Укрепление Нижнего Новгорода — не единственное мероприятие того периода в рамках обороны восточных границ от казанских татар. В 1523 г., во время очередной войны с казанцами, Василий 111 повелел построить на реке Сура крепость Васильгород (позднее Васильсурск). Крепость была построена даже не на границе, а прямо на татарской территории. Вплоть до строительства Свияжска и взятия Казани Васильгород был передовым форпостом Русского государства на востоке, играя исключительно важную оборонительно-сторожевую роль. Одновременно по Волге и примыкавшим рекам (Сережа, Пьяна) были созданы засеки в лесах, осуществлялась охрана переправ и бродов через реки, а также был построен ряд небольших крепостей-убежищ (Курмыш, Лысково или Оленья гора, Павлово, Ядрин, Мурашкино), в которых в случае опасности могло укрыться население округи в радиусе до 40 км. Все эти мероприятия призваны были задержать продвижение татарской конницы до подхода значительных сил русской армии.
В начале XVI в. резко обострились отношения с крымскими татарами. Войны с Крымом продолжались более двух столетий. В ходе набегов татары опустошали целые области, порой доходя до Москвы. Естественным рубежом, защищавшим Москву с юга, была р. Ока. Еще в XV веке московские князья сосредоточивали оборону именно вдоль Оки («Пояса Пресвятой Богородицы»). Система обороны получила название «Берег». Первоначально, в середине XV в., под «Берегом» понимали службу великому князю по обороне окского берега1. Повинность эта была весьма тяжелой — новгородцы, например, просили Ивана III не посылать их к «берегу». Воинский контингент, исполнявший «береговую службу», в основном базировался в Коломне — главном центре обороны окского рубежа". Позднее, с 1472 по 1480 гг., в «Берег» были включены и другие города-крепости, стоявшие на Оке — Алексин, Перемышль, Таруса, Кашира, Серпухов, Калуга, Ростивлавль. В 1472 г., при нашествии хана Ахмата, Иван III расставил огромные силы — 180000 войска на расстоянии в 150 верст вдоль Оки . До 1480 г. полки несли регулярную «береговую службу», но, позднее, с 1480 по 1511 гг. на окских рубежах наступило затишье и выставление полков прекратилось. Однако после 1511 г. дестабилизировавшаяся политическая обстановка вынудила опять ввести «береговую службу».
Себестоимость оборонительных сооружений по материалам XVII в
Набеги Девлет-Гирея в 1571—1572 гг. послужили толчком к мятежам в Поволжье. Для усмирения местного населения был возведен ряд городов-крепостей, в большинстве случаев закладывавшихся как простые остроги: Кокшайск (1572 г.), Козьмодемьянск (1583 г.), Царев город на Кокшаге (Царево-Кокшайск), Уржум, Малмыж, Царевосанчурск, Ядрин, Яранск (все в 1584 г.), Цивильск (1589-1590 гг.).
В 1556 г. "к Московскому государству была присоединена Астрахань. Город имел огромное стратегическое значение: он находился в низовьях Волги у самого Каспийского моря. Обладание им давало возможность Русскому государству контролировать все течение Волги и иметь выход в Каспийское море. Поэтому уже в 1558 г. здесь была срублена крепость, состоявшая из деревянных стен на земляных валах. Турция и Крымские татары не могли смириться с потерей Астрахани и попытались отбить город, сначала в 1569 г., потом в 1580 г. Обе попытки были безуспешными. Однако русское правительство осознало необходимость возведения здесь более мощной крепости. В ходе строительных работ, проходивших в основном с 1582 по 1589 г., в Астрахани была построена каменно-кирпичная крепость.
Овладение Астраханью еще не гарантировало безопасности волжского пути. Протяженность Волги между Казанью и Астраханью составляла около полутора тысяч километров. Для того чтобы контролировать этот важнейший водный путь русское правительство в конце XVI в. разворачивает строительство городов-крепостей на важнейших участках Волги. Наиболее крупными из них стали: Самара (1586 г.), Царицын (1589 г.) и Саратов (1590 г.). Особенно большое значение имела Царицынская крепость, поставленная в том месте, где Волга, круто меняя русло, ближе всего подходит к Дону. Здесь, в междуречье Волги и Дона, с древности существовала переволока. Уже в 1557 г., сразу после присоединения Астрахани, здесь, на Царицынском острове, был основан русский сторожевой пост, включавший 50 пушкарей. Однако-сторожевой пост не мог справиться с защитой столь важного объекта от кочевников и разбойничьих шаек. Проблема была решена только после строительства здесь крепости в 1589 г. Помимо этих основных узлов обороны волжского пути был возведен ряд острогов, обычно имевших примитивные укрепления из рва, вала и частокола на нем. Гарнизон острогов включал до 300 стрельцов, в задачу которых входило патрулирование вдоль волжских берегов и контроль переправ. Сторожевые разъезды в основном контролировали Волгу на отрезке Самара — Саратов — Царицын.
В 1566 г. к русскому правительству с просьбой о строительстве крепости для защиты от врагов обратился кабардинский правитель Темрюк. Иван Грозный понимал, что если Россия срочно не закрепится здесь, Северный Кавказ будет использован Турцией в качестве плацдарма для нападения на Персию и Россию. Поэтому весной следующего года на Кавказ были отправлены воеводы А. Бабичев и П. Протасьев во главе нескольких тысяч воинов с пушками и пищалями. На берегу реки Сунжи, притока Терека, они поставили крепость, получившую название Сунженский острог. Острог находился на Османском шляхе, который связывал Турцию и Крым с Закавказьем и Средней Азией. Строительство крепости на столь важном пути сообщения вызвало ярость турецкого султана и крымского хана. Под их давлением в неудачный для России 1571 г. Иван Грозный вынужден был вывести людей из крепости и отдать приказ снести острог. В 1578 г., снова по просьбе кабардинского посольства, на Тереке был построен новый острог, но и он просуществовал недолго: уже в следующем году он был разобран по приказу Ивана Грозного. Наконец, в 1588 г. русские заложили еще одну деревянную крепость в устье Терека, на притоке Тюменка. Ее строительство было завершено в следующем 1589 г. Крепость называлась Тюменский острог на Тереке, Тюменский новый город, Терский городок, а впоследствии — просто Терки. Крепость контролировала место пересечения торговых путей, проходивших из Дагестана, Персии и стран Закавказья к побережью Черного и Азовского морей, Дону и Астрахани. Этим определялось как стратегическое, так и экономическое значение крепости, ставшей впоследствии главным опорным пунктом русского правительства на Северном Кавказе. В 1590 г. русские восстановили Сунженский острог, просуществовавший на этот раз до 1605 г. В 1594 г. поставили Койсинский городок (Койсу) и попытались поставить город «в Такрках», но неудачно — государевых людей перебили, «воеводы же утекли не со многими людми»1.
После укрепления влияния на западном побережье Каспийского моря, русское правительство обратило внимание на северо-восточное побережье. В 1595 г. был направлен военный отряд из Астрахани к устью Яика. Сюда же на. плотах были переброшены детали сборного острога, который и возвели в том же году (Яицкий городок).
В 1578 г. для обеспечения безопасности юго-восточной границы правительство Ивана Грозного осуществляет строительство ряда оборонительных сооружений и вводит сторожевую службу по линии Кадом — Темников — Алатырь — Тетюши. От Кадомского до Саровского леса проходила Темниковская засека с главной крепостью Темников, от Саровского леса по реке Алатырь до впадения в нее реки Инелей тянулась Пузская засека, а далее до города Алатыря — Алатырская; восточнее шла Тетюшская засека с Тетюшской заставой (позднее крепостью).
В 1574 г. в присоединенной Башкирии была построена крепость Уфа. С ее строительством правительство Ивана Грозного получило важный опорный пункт в Башкирии для закрепления только что обретенных территорий, а заодно обеспечивало защиту башкир от набегов ногайцев и сибирских ханов.
