Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эволюция социального контроля за проституцией в Российской империи 21
Глава 2. Надзор за проституцией в условиях формирования дальневосточного социума 55
2.1 Особенности складывания дальневосточного социума 55
2.2 Становление надзора за проституцией на российском Дальнем Востоке 81
Глава 3. Врачебно-полицейский надзор за проституцией' на Дальнем Востоке России в 1903 - 1917 гг. 108
3.1 Организационно-правовые основы врачебно-полицейского надзора за проституцией 108
3.2 Деятельность врачебно-полицейских комитетов в Приамурском генерал-губернаторстве 137
Заключение 155
Список источников и литературы 1 б 1
- Эволюция социального контроля за проституцией в Российской империи
- Особенности складывания дальневосточного социума
- Организационно-правовые основы врачебно-полицейского надзора за проституцией
Введение к работе
Тема и ее актуальность. Такая социальная девиация, как проституция существовала издревле, и общество на протяжении всей своей истории вырабатывало различные подходы к ее контролю. Однако в настоящее время в большинстве развитых стран общепризнанными являются представления о ф «кризисе наказания», кризисе уголовной политики и уголовной юстиции, кризисе существующего государственного контроля1. Этот кризис обусловлен, во-первых, неэффективностью применяемых к преступности запретительных мер и, в частности, к проституции, которую, несмотря ни на что, так и не удалось искоренить. А во-вторых, сложностью определения степени адекватности противодействия нарушающему социальные нормы действию. В поисках же новых современных моделей социального контроля неоценимую помощь оказывает исторический опыт, позволяющий сравнивать провозглашаемые намерения и получаемые результаты. В постсоветской России общественная дискуссия о необходимости пересмотра действующей системы социального контроля за проституцией стала разворачиваться сразу после начала демократических преобразований. Всплеск интереса к данной теме, а, следовательно, ее актуальность обусловлены рядом факторов:
- во-первых, девальвацией нравственных ценностей современного российского общества, которое стало относиться к проституции как явлению более чем терпимо;
- во-вторых, криминализацией жизни общества, в результате которой контролируемая коррумпированными правоохранительными органами проституция вышла на улицы;
- в-третьих, ростом.в стране передающихся половым путем инфекции, часть из которых остается неизлечимой. В значительной степени ответственность за распространение венерических болезней специалисты возлагают на секс-индустрию, расцветшую за последние десятилетия в России.
В дискуссии, в которой участвуют законодатели, представители правоохранительных органов, врачи, политики, отстаиваются совершенно различные точки зрения на проблему проституции и предлагаются диаметрально противоположные способы ее решения, от самых жестких до самых щадящих. В частности, все чаще поднимается вопрос о возможности легализации этой сферы деятельности. При этом делаются многочисленные ссылки на опыт царской России1, при аргументации различных точек зрения, хотя в целом он признается неудачным. Однако уровень обсуждения, как правило, не поднимается выше ссылок на популярные издания по данной теме. Крайне мало как в целом по России, так и в отдельных регионах современных научных исследований по истории проституции, по истории социального контроля за ней, которые бы оперировали массивом опубликованных источников и привлекали архивные материалы регионального опыта осуществления врачебно-полицейского надзора. По сути, отечественный опыт врачебно-полицейского надзора за проституцией во многом неизвестен, недооценен и в итоге не использован, хотя его результаты были далеко не однозначными.
Научная разработанность темы исследования. В историографии проституции и контроля за ней в России условно можно выделить три больших периода: дореволюционный, советский и постсоветский.
Тема социального контроля за проституцией (регламентация и аболиционизм, теоретические аргументы и профилактическая практика каждого подхода) по количеству публикаций занимала первые места в отечественной историографии проблемы до 1917 года. По ней было опубликовано 148 работ1. Большинство из них были написаны в защиту той или иной модели социального контроля. Выделилось два противоборствующих лагеря: регламентисты и аболиционисты.
Регламентисты опирались на так называемую антропологическую школу изучения проституции, сложившуюся под влиянием воззрений итальянского психиатра и криминалиста Ч. Ломброзо . Ее представители отстаивали тезис о существовании женщин, генетически обреченных на постоянное провоцирование проституции. В трудах И.И. Приклонского и А.И. Федорова утверждалось, что проституция обслуживает естественные и извечные половые потребности мужчин. Авторы считали, что деятельность государства должна сводиться к рациональной организации публичных домов, чье правильное функционирование обеспечит правовые гарантии и групповую защиту проституткам. Подобная мера могла бы поставить барьер на пути распространения тайной проституции, которая признавалась главным разносчиком венерических болезней. В.М. Тарновский, а также К.Л. Штюрмер, расширив подобный подход, считали, что в ходе улучшения социально-экономического положения женщин в отдаленном будущем, проституция может быть значительно ослаблена, но необходимость ее регламентации сохранится, хотя, возможно, полицейский надзор превратится в чисто медицинский1.
Теоретические просчеты и практические дефекты регламентации вызвали к жизни противоположный подход к решению проблемы проституции - аболиционизм, который собрал в свои ряды немало крупных исследователей - врачей, юристов, философов. Д.Д. Лхшарумов, П.Е. Обозненко, М.И. Покровская, А.И. Елистратов и др. резко выступали против легализации и регламентации проституции . Сторонники аболиционизма были полны уверенности в том, что проституция исчезнет сама собой по мере нравственного возрождения народа, расширения образования и гражданских прав женщин, организации справедливого рынка труда для них, воспитания подрастающих поколений в чувстве уважения к женщине и т.п. В отличие от государственников-регламентистов аболиционисты главный упор делали на самодеятельные организации и общественное мнение, настраивая его против домов терпимости.
В начале XX века оформилось течение неорегламентистов, которые предложили свое видение проблемы, учитывая критику аболиционистами регламентаристского подхода к контролю проституции. В частности, А. Сабанин призывал сочетать усилия государственных структур с инициативами гражданского общества по борьбе с проституцией, полагая, что по одиночке они с данным явлением не справятся3. При этом наряду с некоторым разграничением функций должны быть и совместные акции органов власти и общественных организаций.
Контроль за проституцией на Дальнем Востоке не стал предметом специальных исследований в дореволюционной историографии. Исключением явились работы крупного дерматовенеролога Э. Шперка, занимавшего в свое время должность инспектора медицинской части Приморской области. Необходимо отметить, что именно с Эдуарда Шперка в России начинается традиция исследований проституции как социального явления. К изучению данной проблемы в Приамурье он обратился, занимаясь историей распространения здесь сифилиса и борьбы с ним1.
Взгляд на научную литературу о проституции 1920-х - начала 1930-х годов фиксирует прежде всего резкое уменьшение общего количества публикаций. В отечественной историографии был заметен сдвиг: вместо прежних солидных аналитических монографий стали преобладать небольшие брошюры и коротенькие статьи - описательного характера; сочинения научного толка потеснил пропагандистско-просветительный, агитационный жанр . Ослабление внимания к данной теме было обусловлено изменением идеологического контекста проблемы проституции - вместо регламентационной терпимости задачей государства провозглашалось ее решительное и полное уничтожение. Обосновывалось это ссылками на классиков марксизма, которые рассматривали проституцию как дополнение к буржуазной семье, основанной на частной собственности. «Буржуазный брак является в действительности общностью жен... Но ведь само собой разумеется, что с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жен, то есть официальная и неофициальная проституция»3.
Изучать явление, которое вот-вот должно исчезнуть, не было никакой необходимости. Провозглашалась «свобода любви»1, то есть свобода от насилия в любви (материального, религиозного, семейного, полицейского и др.). Советское государство, как предполагалось, могло дать подобную свободу, и в нем не было бы места вынужденной (под воздействием различных причин) торговле телом. Таким образом, тема теряла свою актуальность, тем более, что и В.И. Ленин призывал вовсе не заострять внимание на подобной проблеме, как неактуальной для того периода .
В советской историографии конца 30-х - начала 80-х годов XX века тема проституции практически не изучалась, поскольку аксиомой стало положение о жесткой, непосредственной зависимости проституции от социально-экономического и нравственного закабаления женщин, отчуждения их от трудового процесса. Отсюда и логичность заключения: ликвидация безработицы — необходимая и достаточная база для преодоления многовекового недуга. В указанный период была предпринята попытка незамедлительной и последовательной ликвидации беспризорности несовершеннолетних, организовывались трудовые лагеря, женщины широко вовлекались в профессиональную деятельность, разворачивалась небывалая по масштабам сеть венерологических диспансеров и прочее. Но, как и следовало ожидать, несмотря на впечатляющее снижение уровня распространенности проституции, окончательно ее изжить так и не удалось3.
Интерес к данной теме значительно возрос начиная в середины 80-х годов XX века. Из современных серьезных исследований проституции в России и социального контроля за ней следует выделить монографию Н. Лебиной и М. Шкаровского «Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX - 40-е гг. XX вв.)» , где впервые были введены в научный оборот материалы Центрального государственного исторического архива и Центрального Государственного архива историко-политической документации. В работе представлен анализ общественного мнения относительно проституции, что обозначило новый аспект в исследованиях этого явления.
В 2004 году увидела свет монография кандидата исторических наук Быковой А.Г. «Социальная аномалия в истории больших городов Западной Сибири 1880-е - 1914 гг.» . Исследование было посвящено изучению проституции как социального института. Внимание акцентировано на образе жизни проституток как социальной группы. Быковой А.Г. на обширном фактическом материале была показана обусловленность этого явления начавшимися в XIX веке процессами урбанизации Сибири. В работе также затронута тема врачебно-полицейского надзора за проституцией.
Особого внимания заслуживает работа Э.А. Васильченко «Женский социум на Дальнем Востоке (1860 - 1940 гг.)», в которой проанализирована эволюция государственной политики по формированию и развитию женского социума на Дальнем Востоке3. В работе представлена исчерпывающая характеристика данной категории населения, выявлены факторы, под влиянием которых складывался дальневосточный женский социум, обозначены предпосылки зарождения в нем девиантного поведения. Особенности формирования и развития семьи, ее историческая роль в становлении дальневосточного региона в рассматриваемый период раскрываются в монографии О.А. Васильченко «Формирование и развитие семьи на Дальнем Востоке (1860 - 1917 гг.)»4.
К историографии исследуемой проблемы следует отнести и работы дальневосточных ученых, посвященные социально-экономическим проблемам развития региона. В этих работах представлен фактический материал и содержатся выводы, которые позволяют объяснить специфику развития проституции в крае. При изучении дальневосточной проституции следует учитывать особенности процесса заселения и освоения Приамурья и # Приморья в течение второй половины XVII - начала XX вв., которые всесторонне были рассмотрены в монографии В.М. Кабузана1.
Для данной диссертации представляет интерес коллективный труд «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. - февраль 1917 г.)», в котором показана специфика развития промышленности, транспорта, сельского хозяйства региона, уделяется внимание описанию социальной структуры дальневосточного общества2. /ф Существенный вклад в изучение социально-экономического положения населения Дальнего Востока в дореволюционный период внесли исследования Н.И. Дубининой, Л.И. Галлямовой, Л.Л. Рыбаковского и др. Монография Н.И. Дубининой3 посвящена генерал-губернатору Приамурского края Н.Л. Гондатти, который предстает в трактовке автора как администратор с научным мышлением. Именно поэтому его деятельность по организации и координации работ, связанных со здравоохранением региона, . заслуживает в рамках данной диссертации особого внимания. Специальная глава «Медицинская помощь и социальное обеспечение» содержится и в работе Л.И. Галлямовой . В ней исследуются проблемы организации врачебно-санитарной службы на предприятиях региона. Принципиально важным для данной диссертации является вывод Л.И. Галлямовой о том, что, несмотря на некоторые улучшения, социальное положение дальневосточных рабочих различных отраслей промышленности в дореволюционный период было довольно тяжелым, фактически на грани нищеты. Данный вывод обоснован обширным конкретно-историческим материалом.
В целом, как показывает историографический обзор, выбранная для диссертационного исследования тема не получила всестороннего освещения в современной отечественной историографии, в отличие от дореволюционного периода, когда по исследуемому вопросу был опубликован широкий круг работ. Однако разрабатывалась эта тема не столько в историческом, сколько в социологическом, медицинском и правовом аспектах. Исторические исследования по данной теме появились лишь в самые последние годы. Но на данный момент нет исследований, посвященных изучению общероссийского опыта социального контроля за проституцией. Редкие региональные труды ученых в основном посвящены проституции как явлению, а не методам воздействия на нее. При этом ряд утверждений и выводов, получивших широкое распространение в научной литературе, требует переоценки и более глубокого анализа, что еще раз подчеркивает необходимость изучения исторического опыта осуществления контроля за проституцией в России.
Объектом исследования является сложившийся в Российской империи в период с 1840 по 1917 год врачебно-полицейский надзор за проституцией, который являл собой совокупность полицейских и санитарных мер регулирования деятельности профессиональной проституции.
Предметом исследовании является процесс становления и развития врачебно-полицейского надзора за женской проституцией на Дальнем Востоке России (вторая половинаXIX века- 1917 год).
Цель диссертации состоит в комплексном историческом анализе процесса становления и развития врачебно-полицейского надзора за проституцией на Дальнем Востоке со второй половины XIX века по 1917 год.
Для достижения означенной цели в работе поставлены следующие задачи:
охарактеризовать модель социального контроля за проституцией, осуществлявшуюся в Российской империи в рассматриваемый период;
исследовать специфику дальневосточной проституции;
проанализировать направленность и особенности государственного и общественного контроля за проституцией на Дальнем Востоке;
исследовать предпосылки и характерные черты становления врачебно-полицейского надзора за проституцией в России;
обобщить опыт деятельности врачебно-полицейских комитетов в осуществлении надзора за проституцией на Дальнем Востоке. Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XIX века (т.е. с начала эксперимента по легализации проституции в Российской империи) по 1917 год (времени упразднения врачебно-полицейского надзора).
Территориальные рамки исследования включают в себя территорию Дальнего Востока, управлявшуюся Восточно-Сибирским, а после 1884 года образованным вместо него Приамурским генерал-губернаторством.
Методологической базой исследования послужили принципы объективности и историзма, предписывающие рассматривать социально-исторические явления на основе всей совокупности фактов в соответствии с конкретной обстановкой, выявлять предпосылки их зарождения, основные этапы, тенденции, закономерности развития. Они позволили проанализировать процесс формирования системы врачебно-полицейского надзора за проституцией на Дальнем Востоке в контексте становления дальневосточного социума, в тесной связи с дальневосточной политикой России и международной обстановкой, сложившейся в регионе в исследуемый период, а также избежать односторонней критики и идеализации позиций защитников тех или иных моделей социального контроля.. В диссертации применялись также специальные методы исследования: сравнительно-исторический, базирующийся на системном подходе к проблеме; проблемно-хронологический, статистический.
В своем исследовании автор диссертации опирается на теоретические положения и аналитические категории, разрабатываемые в рамках социологии. В частности, отечественный девиантолог профессор Я.И. Гилинский определяет понятие «социальный контроль» как механизм самоорганизации (саморегуляции) и самосохранения общества путем установления и поддержания в данном обществе нормативного порядка, устранения, или нейтрализации, или минимизации нормонарушающего (девиантного) поведения. Социальный контроль над девиантным поведением включает «борьбу» посредством наказания (репрессий) и профилактику (превенцию)1. Социальный контроль осуществляется как государством, так и любой социальной группой2. Понятие же проституции, чьи многочисленные определения были выработаны в различных отраслях науки, законодательстве, быту, представляется целесообразным рассматривать на разных уровнях и в соответствующем контексте.
Таким образом, социальный контроль за проституцией можно определить как механизм устранения (нейтрализации, минимизации) государством и обществом проституции и причинно связанных с ней явлений, процессов. . Проституция здесь рассматривается на макросоциальном уровне, как система общественных отношений, посредством которых реализуются внебрачно-коммерческие формы сексуального поведения1.
В научной литературе выделяют три основные модели социального контроля за проституцией: прогибиционизм (prohibition), основанный на запрете проституции и юридическом (уголовном или административном) преследовании лиц, которые ею занимаются; регламентация (regulation), учреждающая полицейский или иной надзор за проституцией; и аболиционизм (abolition), исходящий из отмены как запрета, так и регламентации2. Модель социального контроля помимо правового элемента также включает в себя общественное понимание и отношение к контролируемому явлению, объединяющее общественные взгляды, различные идеологии и научные теории. Правовой компонент имеет выражение, не только в организационно-правовой форме, но и в правоприменительной практике. В реальной действительности могут в одно и то же время сосуществовать и взаимодействовать компоненты разных моделей социального контроля, что может затруднять определение господствующей модели в тот или иной период3.
Переход России к регламентационной модели социального контроля за проституцией был обусловлен прекращением уголовного преследования проституционного промысла и введением врачебно-полицейского надзора за ним. Врачебно-полицейский надзор являлся основным элементом новой модели. Поэтому от результатов создания работающей системы врачебно полицейского надзора практически полностью зависела эффективность регламентации проституционного бизнеса.
Понятия «надзор» и «контроль» используются в диссертации как синонимы, что было допустимо в исследуемый период, хотя и не было юридически точным.
Источниковая база. Исторические источники по теме диссертационного исследования можно разделить на следующие группы: нормативно-правовые акты, материалы центральных и региональных архивов, статистические сборники, медицинские отчеты, периодическая печать.
После легализации проституции в Российской империи в законодательство страны были внесены соответствующие изменения и дополнения, регламентировавшие проституционный промысел. Среди центральных законодательных актов, ставших важными источниками при анализе исследуемого вопроса, следует особо выделить: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (изд. 1885 г.), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (изд. 1885 г.), Положение об организации надзора за городской проституцией в Империи (1903 г.), Устав Медицинской Полиции (изд. 1857 г.), Устав благочиния (изд. 1910 г.), Устав о общественном призрении (изд. 1913 г.). В дореволюционной России выходили в свет сборники нормативно-правовых актов, регулировавшие отдельные сферы жизнедеятельности. Из них для диссертации представили интерес: Свод узаконений и распоряжений правительства по врачебной и санитарной части в империи (изд. 1895 г.), Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений (изд. 1876 г.), Свод учреждений и уставов врачебных по гражданской части (изд. 1857 г.).
Другими источниками для изучения темы стали административные нормативно-правовые акты центральных и местных властей, относившиеся к врачебно-полицейскому надзору за проституцией: Правила для содержательниц домов терпимости (1844 г., 1861 г.), Правила для публичных женщин (1844 г., 1861 г.), Правила для содержательниц тайных притонов для распутства (1861 [Щ г.), Циркуляр Медицинского Департамента МВД о мерах к недопущению распространения любострастной болезни (1843 г.), Положение об организации надзора за городской проституцией в империи (1903 г.) и др. На основе этих источников были выявлены разные формы существования проституции, проанализирована система наказаний за нарушение правил общественного порядка, исследованы органы надзора за проституцией.
Подобного рода источники позволили рассмотреть, как регулировались взаимоотношения между публичными женщинами и содержателями домов терпимости, а также какими положениями руководствовались содержатели притонов.
Важной составляющей источниковой базы диссертации явились архивные материалы, многие из которых впервые введены в научный оборот. В ходе работы над диссертацией были изучены фонды Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИА ДВ), Государственного архива Хабаровского края (ГАХК). Наибольший интерес для данного исследования представляют архивные документы Департамента общих дел МВД (Ф.1284 РГИА), Императорского человеколюбивого общества (Ф.758,759 РГИА), Общества Марии Федоровны (Ф.733 РГИА), Медицинского департамента МВД (Ф.1152 РГИА), Комитета министров (Ф.1263 РГИА), Совета Министров (Ф.1276 РГИА), Канцелярии министерства внутренних дел (Ф.1282 РГИА), Канцелярии департамента общих дел МВД (Ф.1343 РГИА). В указанных фондах представлены отчеты Приамурских генерал-губернаторов, обзоры Приморской, Амурской областей, о. Сахалин за разные годы.
Разнообразные статистические данные о деятельности врачебно-полицейских комитетов, а также отчеты военных губернаторов о состоянии ш решения вопроса надзора за проституцией содержатся в архивном фонде Канцелярии Приамурского генерал-губернатора (Ф.702 РГИА ДВ), Городской Думы и Городской Управы г. Владивостока (Ф.28 РГИА ДВ), а также Приамурского отдела императорского русского географического общества (Ф.И-2 ГАХК).
В диссертации были использованы опубликованные источники, к которым следует отнести: труды Первого Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами и его причинами (1910 г.), материалы обследования врачебно-полицейского надзора за городской проституцией (1909 г.), труды Высочайше разрешенного съезда по обсуждению мер борьбы с сифилисом в России (1897 г.), протоколы П-го Хабаровского съезда врачей (1901 г.), материалы Всероссийского съезда по борьбе с венерическими болезнями (1923 г.) и др. Важным источником диссертационного исследования стали опубликованные статистические данные Первой всеобщей переписи населения Российской Империи (1897 г.), а также материалы сборника «Проституция в Российской империи по обследованию 1-го августа 1889 года», который был результатом уникального обследования проституции в России.
Особым видом источников являются научные (специальные) и публицистические работы, опубликованные в дореволюционный период и отражающие отношение общества к проституции. Их можно разделить на две группы: во-первых, это работы, посвященные медицинским и правовым аспектам регламентации проституции в городах России и Дальнего Востока. На основе этих работ можно не только изучить споры о существовавшей системе надзора за проституцией, но и проанализировать меры, которые предлагались для совершенствования системы врачебно-полицейского надзора. Во-вторых, это работы медиков, посвященные изучению заболеваемости населения венерическими болезнями, которые помогают определить степень влияния проституции на уровень венерических заболеваний населения.
В качестве источника автором диссертации была использована периодическая печать: газеты «Приамурские ведомости», «Приамурская жизнь», «Приморье», выходившие в дореволюционные годы.
Новизна научного исследования заключается в том, что в диссертации впервые раскрыт процесс становления социального контроля за проституцией, основанный на материалах дальневосточного региона второй половины XIX - начала XX веков. Это одна из первых в отечественной исторической науке работ по обобщению регионального опыта формирования системы врачебно-полицейского надзора за проституционным промыслом.
Проблема освещена в свете современных трактовок девиантного поведения и социального контроля за ним, значительно изменивших за последнее время область знаний по общественному развитию и обогативших историческую науку.
Автором были дополнены, а в ряде случаев пересмотрены выводы отечественной историографии. В частности, пересмотрен вывод, связанный с оценкой исторического опыта врачебно-полицейского надзора за проституцией в Российской империи. Не отрицая тезиса о том, что общероссийский опыт контроля за проституцией был неудачным, автор вместе с тем указал на успехи отдельных начинаний регионального надзора, развитие которого на Дальнем Востоке имело позитивную тенденцию. Диссертант, обосновав вывод о деградации общероссийской практики врачебно-полицейского надзора второй половины XIX - начала XX веков, поставил под сомнение общепринятое представление о положительной динамике контроля за проституцией в России в тот период. Выявлен ряд причин, обусловивших неэффективность осуществления контроля за проституцией в царской России, которые не нашли своего отражения в публикациях по данной теме. В частности, автор указал на зависимость результатов врачебно-полицейского надзора от уделенного властью внимания к данной проблеме и усилий, приложенных компетентными государственными органами.
В исследовании выявлена специфика дальневосточной проституции и особенности создания врачебно-полицейского надзора за ней. Обобщен опыт работы врачебно-полицейских комитетов в решении ими комплекса вопросов, связанных с надзором за проституцией в конкретном регионе.
0. Привлечение материалов Дальнего Востока по данной тематике позволило восполнить существующие пробелы в научном анализе совокупности проблем, порождавшихся проституцией в исследуемый период, а также выявить и оценить опыт создания системы врачебно-полицейского надзора за проституцией на Дальнем Востоке. В оборот впервые введены архивные источники, ранее не использованные в научных исследованиях.
fc Практическая значимость работы. В данной работе представлены обоснованные выводы и рекомендации, которые следует учитывать органам государственной власти при решении проблем, связанных с проституцией.
В диссертации обобщен исторический опыт создания и функционирования региональной системы надзора за проституцией, который может быть применен при выборе модели социального контроля как в регионе, так и в целом по стране.
Материалы и научные результаты диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории Дальнего Востока, также при разработке учебных курсов по дисциплинам «Отечественная история», «История Дальнего Востока», «История социальной работы в России» для студентов гуманитарных вузов.
Апробация исследования. Основные выводы и положения диссертации были изложены и обсуждены на межрегиональной конференции «Интеллектуальный потенциал вузов - на развитие Дальневосточного fc региона России» (Хабаровск, 2003); региональной научно-практической конференции «Приамурье в историко-культурном и естественно-научном контексте России», Четвертые Гродековские чтения (Хабаровск, 2004); второй межрегиональной научно-практической конференции молодых исследователей, аспирантов и соискателей «Экономика, управление, общество: история и современность» (Хабаровск, 2004). По теме диссертации опубликовано 6 научных статей.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и литературы. В первой главе «Эволюция социального контроля за проституцией в Российской империи» проанализирован процесс легализации проституционного промысла и становления социального контроля за проституцией в Российской империи. Охарактеризованы модели социального контроля, сложившиеся в стране в исследуемый период, рассмотрены их теоретико-правовые основы, цели и результаты применения. Во второй главе «Надзор за проституцией в условиях формирования дальневосточного социума» рассмотрены основные факторы и отличительные особенности освоения востока страны, проанализирована специфика дальневосточной проституции и осуществляемые администрацией меры по ее контролю. Третья глава «Врачебно-полицейский надзор за проституцией на Дальнем Востоке России в 1903 - 1917 гг.» посвящена становлению системы врачебно-полицейского надзора за проституцией на Дальнем Востоке.
Эволюция социального контроля за проституцией в Российской империи
До 1917 года проституция в России находилась на легальном положении. Однако процесс разрешения существования подобного промысла был длительным н не всегда однозначным. Государство, постепенно пришедшее к необходимости подобной меры, страдало нерешительностью и отсутствием внятной политики в этом вопросе, что отразилось на законодательстве страны, а также на практике и дальнейшей судьбе социального контроля за этим бизнесом.
В допетровское время появляются различного рода документы, содержащие запрет, карательные меры или указующие на недопустимость развратного действа и получения от такового дохода на Руси. Еще Иван IV считал необходимым наказывать «непотребных девок», а в 1649 году
Алексей Михайлович издал «Наказ о городском благочинии», предписывающий городским объездчикам следить за тем, чтобы на улицах не было подобных лиц1. В государственных мерах по запрету проституции просматривается влияние церкви и ее отношение к подобному занятию. Патриарх Адриан в инструкции от 26 декабря 1697 года поповским старостам и благочинным смотрителям дает наставления по наказанию замеченных в грехе, в основном заключающемуся в молитве и монастырских трудах. Также и в наказе ярославскому воеводе Степану Траханиотову 13 октября 1698 года предписывается помимо грабежа, убийства и воровства беречь город и от «непотребства» . Надо отметить, что четкого определения того, что понималось под «развратом», «непотребством» и иными терминами еще не существовало, поэтому различия между развратным действием и развратом как ремеслом не делалось.
Начинают обрисовывать виды существовавшего в России разврата артикулы Петра I (постановления 1716 года, вошедшие в Военный устав).
Создание большой регулярной армии потребовало решение в ней в частности и полового вопроса, поэтому Военный устав содержал меры пресечения мужеложства, изнасилований, связей с несовершеннолетними и тому подобного, а также прелюбодеяния и блуда. Хотя напрямую артикулы не упоминали проституцию, в приказе, данном петербургскому полицмейстеру 25 мая 1718 года, уже давалось указание на существование в то время публичных домов, в которые собирались разные лица для различных «похабств». Меры против тайных притонов содержались и в узаконении 1728 года при Петре II: наказ губернаторам от 12 сентября этого года предписывал «нспровергать мерзости». В указе Сената от б мая 1736 года при Анне Иоанновне к содержателям «вольных домов» было предписано применять телесные наказания, а «непотребных женок и девок держать под штрафом и наказанием»1.
Особенности складывания дальневосточного социума
В середине XIX века русский Дальний Восток включал все области, расположенные восточнее озера Байкал, территория которых составляла 3894,5 тыс. км2. К началу 60-х годов на ней проживали в Забайкальской области 352,5 тыс., в Амурской - 13,9 тыс., в Приморской - 35,1 тыс. человек1.
До середины 80-х годов XIX в. дальневосточные территории входили в состав генерал-губернаторства Восточной Сибири, это были Амурская, Приморская и Забайкальская области. Приморская область, образованная в 1858 году, включала в свой состав огромные земли, на которых сегодня располагаются Хабаровский и Приморский края, а также Сахалин и Камчатка. В 1884 году вместо Восточно-Сибирского было образовано Приамурское генерал-губернаторство, чья территория продолжала подвергаться административному делению. Так, в 1906 году Забайкальская область отошла в ведение Иркутского генерал-губернаторства, а в 1909 году выделены в качестве самостоятельных территорий Сахалин и Камчатка.
В 1858 году между правительствами России и Китая был подписан Айгунский, а спустя два года Пекинский договоры, которые утвердили за Россией территории Амура и Уссури. Чтобы закрепить эти земли за собой и утвердиться на Дальнем Востоке российское правительство возобновило активное заселение своей дальневосточной окраины. Первый сплав конной сотни забайкальских казаков был осуществлен еще до заключения договоров, в 1855 году, в результате которого была основана первая казачья станица Сучи на одном из островов вблизи Мариинского поста. Освоение Дальнего Востока имело ряд отличий от колонизации других территорий. Они влияли на формирование дальневосточного социума, на специфику зарождения, а также развития общественных процессов и явлений внутри него. Среди отличительных черт колонизации восточных земель, которые оказали серьезное воздействие на генезис дальневосточной проституции можно выделить нижеследующие.
Во-первых, заселяемая территория была по существу необжитой. Коренные народы Дальнего Востока были весьма немногочисленными, а так как они занимались в основном рыбной ловлей и охотой, то не противились сельскохозяйственной колонизации.
Во-вторых, заселение края началось в середине XIX века и по временибыло наиболее поздним среди других проводимых Россией колонизации,таких, например, как освоение Приуралья, Сибири, Кавказа, Новороссии, Бесарабии. Накопленный опыт уже давал представление о целях и задачах государства в политике колонизации, а также о формах и методах их достижения.
В-третьих, влияние внешнеполитического фактора на всю дальневосточную политику России было превалирующим над всеми другими. Процесс русского заселения восточной территории находился под постоянной угрозой его опережения другими государствами, поэтому скорейшее заселение пустующих земель стало стратегической целью царского правительства.
В-четвертых, необходимые ускоренные темпы заселения заставляли проводить переселенческий процесс на неподготовленные территории, где уже на месте решались возникающие проблемы.
В-пятых, в аграрной России колонизация по преимуществу являлась крестьянской, но также в ней приняли участие другие социальные слои: казаки, военнослужащие и ссыльные. Решая свои задачи, возникающие на различных этапах переселения, государство привлекала тот или иной состав переселенцев к заселению территории, которые перемещались на отличных друг от друга основаниях, двумя различными способами: добровольным и принудительным. Помимо выходцев из России в дальневосточный регион были допущены и представители соседних азиатских стран.
Черты сложного дальневосточного социума складывались под влиянием собранных вместе социальных общностей: местного, аборигенного и пришлых. Каждая из форм колонизации, будь то казачья, военная, крестьянская или криминальная вносила свою специфику в его формирование. Сложившиеся в них системы общественных отношений непосредственно влияли на распространение тех или иных социальных явлений на Дальнем Востоке, создавали благоприятные или напротив невозможные для них условия развития.
Аборигенное население Дальнего Востока, до прихода сюда переселенцев из европейской России жило по другим морально-этическим законам, нежели те, которые были принятыми среди только прибывших. Это связано с тем, что основой экономической и общественной жизни местного населения была патриархально-семейная община. Проституции в «европейском смысле слова», например среди чукчей, не было, как не было среди них и ревности. Они смотрели на удовлетворение полового чувства как на простое удовлетворение естественных человеческих потребностей1.
Организационно-правовые основы врачебно-полицейского надзора за проституцией
К началу XX века российское правительство, обеспокоенное неутешительными результатами существующего на тот период надзора за проституцией, предприняло попытку его реформирования. Целью реформы было создание эффективной, охватывающей все регионы страны, современной системы врачебно-полицейского надзора. Нормативно-правовой основой будущей системы должно было стать Положение об организации надзора за городской проституцией в империи, утвержденное Циркуляром МВД от 8 октября 1903 года № 1611.
При составлении Положения было признано правильным допущение в стране двоякой его организации: либо в форме специального органа надзора, в котором полицейская и санитарная части находятся в ведении местной полицейской части (врачебно-полицейский комитет), либо в форме взаимодействия местной полиции, исполняющей репрессивные функции и местных общественных установлений, берущих на себя медицинские обязанности. Врачебные функции во втором случае должны были принять к исполнению Приказы общественного призрения. А в тех регионах, где были введены соответственно земские или городские положения - земства или городские общественные управления. Изданное Положение 1903 года в связи с этим указывало, что с введением земских учреждений в империи, вместе с передачей имуществ, к ним же переходят и обязанности Приказов общественного призрения, за упразднением последних. Что же касается городских общественных управлений, то Положение, ссылаясь на пункт статьи 2 Городового положения, издания 1892 года, в котором отмечалось, что «попечение об охранении народного здравия и принятие с этой целью мер предупреждения и прекращения заразительных и повальных болезней предоставлено городским общественным управлениям», признавало, что означенные управления вправе ведать санитарной часть надзора за городской проституцией, как это действительно имело место в некоторых городах1. Впоследствии городские управления, не желая принимать на себя заведование медицинским надзором за проституцией, часто ссылались на то, что Положение 1903 года не обязало их, а лишь дало право исполнять эти функции, и имели законное освобождение от их исполнения.
Таким образом, правительство стремилось дифференцировать систему надзора и с помощью этого максимально приблизить ее к местным условиям. Исходя из полученных от губернаторов и начальников областей отзывов на проект Положения об организации надзора за проституцией и понимая, что из-за разнообразия местных условий невозможно установить единообразную систему контроля, губернским властям предоставлялась возможность выбора из прилагаемых образцов организации надзора. Однако в составленном Положении были уже четко расставлены акценты и обозначены требования к контролю за проституцией. В Циркуляре № 1611 отмечалось, что «применяя установленные препровождаемым при сем Положением о надзоре за городской проституцией меры, следует иметь в виду, что первенствующее значение в сем деле имеет санитарная часть, а потому на устройство ее должно быть обращено главное внимание; полицейские же меры необходимы в видах обеспечения успешности санитарного надзора». Тем самым власти стремились прекратить практику подмены врачебно-полицейских мер одними лишь репрессивными действиями.
