Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория числа в имени существительном
1.1. Введение 10
1.2. Общая семантика противопоставления единственного и множественного числа 14
1.2.1. Единственное число 15
1.2.2. Множественное число 20
1.3. Нейтрализация семантики единственного числа 28
1.4. Нейтрализация семантики множественного числа 35
1.5. Числовые формы в генитиве имени существительного... 38
1.6. Способы образования множественного числа 48
1.7. Множественное число имен существительных 56
1.8. Формы множественного числа и топонимы 60
1.9. Противопоставление форм ограниченной и неограниченной множественности 63
1.10. О дистрибутивном множественном 64
1.11. Ограничение на функционирование числовых форм 66
1.8.1. Singularia tantum 66
1.8.2. Pluralia tantum 78
Глава II. Категория числа в имени прилагательном
2.1. Прилагательное - определение 83
2.2. Субстантивированное прилагательное 86
2.3. Причастие 88
Глава III. Категория числа в местоимении
3.1. Личные местоимения 89
3.2. Указательные местоимения 92
3.3. Вопросительные местоимения 94
3.4. Отрицательные местоимения 96
3.5. Определительные местоимения 97
3.6. Взаимные местоимения 98
3.7. Возвратные местоимения 99
Глава IV Выражение числа с помощью числительного
4.1. Количественные числительные 101
4.2. Порядковые числительные 109
4.3. Собирательные числительные 110
4.4. Разделительные числительные 111
4.5. Кратностные числительные 112
Глава V Категория числа в глаголе
5.1. Особенности числового согласования 114
5.1.1. Схема классно-числового согласования 114
5.1.2. Согласование в именном сказуемом 116
5.1.3. Согласование с нумеративными словосочетаниями 118
5.2. Категория вида как реализация количественных оппозиций в глаголе 119
5.3. Аспектуальные основы в именном словообразовании . 128
Заключение 131
Литература 139
Источники 153
- Нейтрализация семантики единственного числа
- Прилагательное - определение
- Указательные местоимения
- Количественные числительные
Введение к работе
Диссертация посвящена исследованию функционирования категории числа, под которой понимается широкий набор морфологических и лексических средств выражения количественных отношений, в аварском языке на морфологическом и синтаксическом уровнях. Выбор темы исследования обусловлен тем, что данная категория пронизывает всю словоизменительную систему аварского языка, как именную, так и глагольную, причем основные характеристики ее проявления в различных частях речи обнаруживают существенные корреляции, которые оставались вне поля зрения специалистов, подходивших к описанию словоизменения каждой части речи отдельно.
Исследование данной категории всегда привлекало внимание специалистов по языкам различных типов.' Между тем изучение категории числа в языках различной структуры представляет собой весьма значительную задачу, поскольку именно здесь воплощается более широкая категория количества, которая "прошла огромный путь развития, начиная с операций над конкретными предметами. На следующем этапе развития в языках оформились некоторые количественные понятия, хотя и в связи с качественными различиями тех или иных классов предметов. Языки позднейшего времени постепенно вырабатывают в сфере количественности разнообразные намного более абстрактные лингвистические понятия и формы их воплощения. Становление категории
Ср., например, тюркологические работы: Никофоров 1952; Данияров 1965; Ализаде 1966; Хазратова 1971; Сергеев 1973; Гузев, Насилов 1975; Тумиянц 1976; Кадыраджиев 1985; Гаджиахмедов 1985; Шихмурзаев 1985; Гасанова 1987 и др. О дагестановедческих работах см. вводный раздел первой главы.
4 языковой количественности оказывается настолько существенным для плана содержания языков, что захватывает такую наиболее устойчивую и интимную их сердцевину, как морфология, проявляясь в создании морфологической категории числа и особой части речи - числительных" [Категория количества... 1990: 9]. Следует заметить, что на неразработанность проблематики категории числа в аварском языке указывается и в литературе последних лет, ср.: "при этом закономерности образования множественного числа в аварском языке остаются еще не разработанными до конца (подчеркнуто нами - П. Л.). Следует отметить, что этот вопрос в основном рассматривался лишь в описательных грамматиках и в нескольких статьях, посвященных образованию множественного числа в анцухском, закатальском, карахском диалектах, а также в гунзиб-ском, хваршинском, чамалинском, каратинском, ахвахском, годоберинском, багвалинском, андийском, бежтинском языках" [Хангереев 2001: 10]. Аналогичная ситуация фиксируется и в тюркском языкознании, ср.: "такие теоретические вопросы, как грамматическая сущность категории числа, ее специфические особенности в тюркских языках в отличие от языков других систем, (в частности, индоевропейских), место среди других морфологических категорий и взаимоотношения с ними, грамматическая семантика и функции аффикса множественного числа и т.д., до настоящего времени не нашли необходимого решения" [Гасанова 1987: 3].
Таким образом, актуальность и необходимость исследования категории числа в аварском языке в аспекте ее функционирования во всех словоизменительных подсистемах продиктована несколькими обстоятельствами. С одной стороны, в имеющихся грамматиках аварского языка анализ производится обычно на основе классификационных разрядов описательного языкознания, рассматривая языковой материал преимущественно в "пассивной" направленности, от форм к значениям. На наш взгляд, во многих отношениях более перспективны функциональное описание и сопоставление языков, когда языки рас-
5 сматриваются "активно", в направлении от значений к средствам их выражения. Аварская лингвистика практически не располагает описаниями последнего рода ввиду не только их относительной новизны, но и их значительной сложности, поскольку, по словам Джерарда, структурная упорядоченность в любой сфере замечается и поддается описанию значительно легче, чем упорядоченность функциональная [Джерард 1966: 330]. При этом из всех форм функционального подхода к языку едва ли не наиболее трудным для исследователя, но зато и создающим наиболее полную и многостороннюю картину языка, оказывается функционально-семантический полевой подход.
Следует также учитывать не только собственно грамматический, но и лексикографический компонент исследования категории числа: во многих языках, в т. числе и в аварском, способ образования множественного числа, особенности функционирования некоторых плюральных форм являются важной словарной информацией, на что указывалось и в специальной литературе: "Даже настоящее беглое рассмотрение фактов числовой парадигмы, - пишет, в частности, А. Е. Кибрик [1985: 19], - показывает, что дагестанские языки весьма разнообразно ведут себя в отношении включения несчетных имен в оппозицию ед.—мн. число. Это означает, что в словарной работе необходим сбор форм мн. числа существительных и учет их значений: во многих случаях это помогает уточнить значение лексемы, а также смысл самой этой оппозиции".
Цели и задачи исследования непосредственно вытекают из охарактеризованных выше обстоятельств. В настоящей работе предлагается анализ особенностей семантики и средств выражения категории числа в именной и глагольной морфологии аварского языка в аспекте той роли, которую данная категория играет в именном и глагольном словоизменении и словообразовании. Достижение этой цели потребовало, в свою очередь, решения и ряда конкретных задач, из которых отметим некоторые:
1. Характеристика категории числа в типологическом аспекте.
2. Построение семантической модели категории числа в аварском языке в связи с уточнением ее места в словоизменительной и словообразовательной моделях различных частей речи в аварском языке.
3. Описание грамматической парадигматики, включающей компонент "число".
Инвентаризация морфологических, лексико-семантических и синтакти-ко-семантических средств выражения категории числа.
Исследование грамматической семантики аффиксов множественности, ее лексикализации и морфологии.
Выявление генетических, ареальных и типологических истоков отдельных особенностей аварских числовых показателей.
Научна новизна связана с тем, что категория числа на материале аварского и, отчасти, дагестанских языков в целом описывалась с учетом прежде всего средств ее выражения, особенно в имени существительном. Соответственно, в данной диссертации, помимо анализа тех или иных формальных показателей, анализу подвергаются прежде всего их содержательные характеристики. В работе также содержатся не только конкретные наблюдения в области грамматики аварского языка, но и их теоретическое обоснование в той части, которая не получила до настоящего времени достаточного освещения в специальной кавказоведческой литературе. В диссертации категория числа в современном аварском языке впервые исследуется с использованием системно-функционального подхода; на этой основе здесь впервые изучены семантико-структурный и функциональный аспекты взаимосвязей между категориями числа, класса, определенности/неопределенности и некоторыми другими категориями; раскрываются оппозитивные отношения граммем категории числа; определяются семантические оттенки аффиксов множественности, пути лексикализации и т.д. Нельзя сказать, что в дагестановедении не высказывалась мысль о необходимости комплексного подхода к категории числа. На инвари-
7 антность ряда поверхностных морфологических категорий, связанных с семантикой количества, указывал, например, С. М. Хайдаков: "Развитие категории числа в языке обусловлено развитием мыслительной категории количества как результатом отражения количественной определенности бытия. Категория количества в дагестанских языках в основном выражается лексически и грамматически. Типичными образцами лексического выражения количества являются числительные. Грамматические средства выражения количества отличаются разнообразием. Ими являются классные экспоненты, формообразующие аффиксы в именах существительных, особые числовые аффиксы в классных глаголах и, наконец, аффиксы, выражающие частотность действия" [Хайдаков 1980: 14-15]. Тем не менее комплексное исследование перечисленных категорий на материале дагестанских языков осуществляется впервые.
Таким образом, работа представляет собой первый опыт комплексного исследования категории числа в аварском языке с точки зрения ее морфологического статуса, функциональных особенностей, межкатегориальных связей и др. В работе выявлены и описаны закономерности образования форм множественного числа, в результате чего выдвинуты предложения по уточнению и пересмотру состава выделяемых в аварской грамматике типов склонения.
Практическая ценность работы усматривается в том, что многие конкретные положения диссертации могут быть использованы при составлении школьных и вузовских учебников аварского языка по разделу "Морфология", методических пособий для учителей, справочных материалов для издательских работников, для составления двуязычных грамматических словарей и т.д. Содержащиеся в диссертации материалы и конкретные выводы могут быть использованы в дальнейшем сравнительно-историческом исследовании дагестанских языков и их диалектов.
Теоретическая значимость диссертации определяется прежде всего ее вкладом в теорию аварской грамматики, в методическом аппарате ко-
8 торой уточнено и определено место одной из центральных словоизменительных категорий, буквально пронизывающей весь состав частей речи, что в свою очередь, может иметь выход и в дагестанскую грамматическую традицию в целом. Выделение отдельных компонентов семантической структуры категории числа и их общая классификация делают возможным использование отдельных результатов исследования и в типологии.
Приемы и методы исследования, используемые в работе, вытекают из ее основной проблематики и группируются вокруг методики синхронного анализа. Набор конкретных приемов, применяемых в диссертации, определяется рядом взаимосвязанных обстоятельств и прежде всего - обращением к специфике морфологической структуры аварского языка в целом. С точки зрения морфологической классификации аварский язык, как известно, является агглютинативным, хотя в нем проявляются и определенные черты флективносте. Подобная характеристика предполагает для адекватного описания структуры аварского языка использование понятия категории числа как самостоятельной категории, обладающей как собственной семантикой, так и собственным набором формальных средств выражения. Данная категория описывается как частное проявление категории количества, в связи с чем к анализу привлечены также числительные и другие части речи. Вне поля зрения остались лишь служебные части речи, хотя и для них можно найти точки соприкосновения с категорией числа. Думается, все же следует учитывать, что аварский язык характеризуется как синтетический с элементами аналитизма, что проявляется в использовании для передачи пространственных, временных, причинно-целевых, субъектно-объектных и т.п. значений, выражаемых, как правило, падежами, послелогов, а в глагольной морфологии - вспомогательных глаголов для формирования аналитических глагольных словоформ.
Варанидул мугъ гіадаб кіиго щобда гьоркьосан
Тъимулаго разияб бакъул гьумер баккана [М. XI.]
Из седловины меяеду гор, утро возвещая,
Выглянуло ласковое солнце.
В данном примере интерес вызывает употребление предлога гьоркьосан 'между'. На наш взгляд, специфика его семантики предполагает его употребление практически во всех случаях в сочетании с формами множественного числа или же с нумеративными словосочетаниями.
Источники исследования. В исследовании, проведенном, как уже отмечалось, в синхронном плане, использованы образцы аварской художественной литературы (произведения Махмуда из Кахабросо, Гамзата Цадасы, Ра-сула Гамзатова, Мусы Магомедова, Фазу Алиевой, других современных писателей), периодической печати, фольклора, словарные материалы, данные других дагестанских языков. Обращение к данным художественной литературы представляется особенно важным в связи со своеобразными стилистическими возможностями, которыми обладает категория числа.
Апробация работы и публикации. Диссертация обсуждалась на кафедре общего и дагестанского языкознания Дагестанского государственного педагогического университета. Основные результаты исследования отражены в четырех публикациях автора общим объемом 2 а. л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.
Нейтрализация семантики единственного числа
Между тем, как показал Б.Л.Уорф [1960: 141], такое словоупотребление не является тривиальным: "В наших языках, т. е. в SAE, множественное число и количественные числительные применяются в двух случаях: 1) когда они обозначают действительно множественное число и 2) при обозначении воображаемой множественности, или, более точно, хотя менее выразительно: при обозначении воспринимаемой нами пространственной совокупности и совокупности с переносным значением. Мы говорим ten men «десять человек» и ten days «десять дней». Десять человек мы или реально представляем, или, во всяком случае, можем себе представить эти десять как целую группу , например десять человек на углу улицы. Но ten days «десять дней» мы не можем представить себе реально. Мы представляем реально только один день, сегодня, остальные девять (или даже все десять)—только по памяти или мысленно. Если ten days «десять дней» и рассматриваются как некая группа, то это «воображаемая», созданная мысленно группа".
Среди специфических контекстов употребления форм множественного числа следует выделить ситуации, в которых выступает множество субъектов, причем каждый из них имеет единичный объект, или же множество обладателей, каждый из которых имеет свое единичное обладаемое. Ср.: Гьесда гъудулзабазул гьурмал рихъулел рукіана [П.Р.] Он видел лица друзей; Солдатаз автоматам цереритіизаруна [П.Р.] Солдаты направили автоматы вперед (= каждый свой автомат). О специфичности подобных примеров свидетельствует возможность употребления в аналогичных контекстах формы единственного числа. Ср.: Эбел-инсулракілъималазда, лъималазулракі- гъаваялда [М.С.] Заботы (букв, сердце) родителей - о детях, сердце детей - на воздухе; Амма къисматалъ кіиясего хіукму батіи-батіияб кьотіана [П.Х.] Но судьба двоим вынесла разный приговор; Воре борхшинлълъар... [XL3.] Вот давай поднимем рог... (в данном случае, впрочем, может иметь место ситуация, когда гости пьют из одного рога); Гъеб лахізаталдаго солдатаз ярагъ гіодобе биччана [П.Р.] В тот же момент солдаты опустили оружие (как и в русском аварское ярагъ является словом singularia tantum); Гьесухъе къолаан специалистаз хіадур гъарурал учебникап рецензиялъе [М.Ш.] Ему давали на рецензию учебники, подготовленные специалистами. Хотя речь идет, безусловно, о множестве рецензий (на что указывает форма учебникап), единственное число соответствующей словоформы может быть вызвано устойчивостью выражения "дать на рецензию", требующего формы единственного числа. Тем не менее и значение дистрибутивности здесь также представлено: на каждый учебник требуется одна рецензия. Аналогично можно квалифицировать следующий пример: Гъесда тіад къапаан методикиял конференциязда доклад гъабизе [М.Ш.] Ему поручали делать доклад на методических конференциях. Множественное число слова конференциязда предполагает соответствующую семантику и у слова доклад. Значение дистрибутивности вытекает из предположения о том, что на каждой конференции делался один доклад. В то же время нельзя не заметить, что выражение доклад гъабизе является устойчивым: более точным его переводом является "докладывать, выступать (с докладом)", что препятствует использованию формы множественного числа. Рассматриваемое значение имеет в аварском языке и собственное языковое выражение - с помощью редуплицированной формы возвратного местоимения. Ср.: Жиде-жидер ишалъ рачіарал гіадамазул ціун батана коридор [П.Р.] Коридор оказался заполненным людьми, пришедшими каждый по своему делу. Интересно, что в пределах практически одного и того же контекста могут встречаться формы как с единственным, так и множественным числом. Ср.: Ватіанальул хиянатчи Мусаев партиялъул мухъилъа нахъе рехизе разияс квер борхеян гьарула. Собраниялъул секретарь, бетіерав бухгалтерас хутіизегіан, киназго кве-ралрорхана [М.Ш.] Прошу поднять руки (букв, руку) тех, кто согласен исключить из рядов партии изменника Родины Мусаева. За исключением секретаря собрания, главного бухгалтера, все подняли руки. Следующее в тексте далее предложение уточняет семантику формы множественного числа в последнем предложении. Ср.: Цо-цояз кіиябго квер борхана. Некоторые обе руки подняли. Более естественна форма единственного числа в тех случаях, когда обла-даемое выражено в конструкции с зависимым прилагательным. Ср.: Гъоболас «Мадьярка» рагьана ва габур халатал рюмкабазда жанибе гъеб тіуна [П.Р.] Гость открыл "Мадьярку" и разлил ее в рюмки с длинными ножками (букв, "шея длинные рюмки"). Ср. также пример, в котором у каждого обладателя имеется обладаемое во множественном ("двойственном") числе: Амма гьезул кіутібузда мугъру чівазе дида ківеларо [П.Р.] На их губы я не могу поставить печать.
Прилагательное - определение
В специальной литературе отмечается тот факт, что "как независимая грамматическая категория число свойственно существительным и личным местоимениям (иногда и местоименным существительным «кто», «что»), остальные лексико-грамматические разряды слов имеют синтаксическую категорию числа: формы числа у них согласуются с формой существительного и личного местоимения" [ЛЭС 1990: 584]. Не является исключением из этого правила и аварский язык. Иными словами, в аварском имеется классно-числовое согласование прилагательного-определения с определяемым существительными. При этом класс и число определяемого имени отражаются в классном суффиксе прилагательного. Ср.: Ед. число Мн. число Им. кіудиябрукь "большой дом" кіудиялрукъзал кіудияв вац "старший брат" кіудияй яц "старшая сестра" Род. кіудияброкъалъул, кіудияв вацасул кіудиял рукъзазул кіудияй яцалъул Как видим, в единственном числе дифференцируется три грамматических класса, в то время как во множественном числе классные оппозиции нейтрализуются и все три класса представлены единым показателм. Это явление нейтрализации классных (родовых) оппозиций характерно для многих языков мира, в частности, для русского: "Во множественном числе род существительных в русском языке последовательно различают только согласуемые словоформы лексемы оба, причем противопоставление мужского и среднего рода нейтрализовано; о словах два, три и т. п." [Плунгян 2000: 155]. В текстах художественной литературы мы находим большое количество прмеров, иллюстрирующих данную схему согласования. Ограничимся здесь примерами на множественное число: С именами I-II классов: ЧІужу ячараб сордоялъги хіалтіула цо-цо гіакьила-л гіабдалзаби [Щ. XL] В свадебную ночь работают некоторые умные дураки; Расул ХІамзатов гіемер хіалтіула машгьура-л советия-л композиторал-гун [П. Д.] Расул Гамзатов много работает с известными советскими композиторами. С именами III класса: Гьещтіолаго ракъалде рортулел руго чіегіера-л бомбаби [П. Д.] Со свистом падали на землю черные бомбы. Несколько прилагательных, помимо суффикса, имеют также классный префикс. Ср.: Р-орхата-л мугірузда ханлъи гъабураб Хасалил тахшагьар кверде босана [ЦІ. XL] Царствовавшую над высокими горами, Покорили мы столицу зимы. Скрытое выражение множественности имеем в случае выражения значения так наз. "превосходной степени". В аварском языке это значение выражается с помощью отглагольного наречия бищун(го): Бищунго хирияб жоялдаса инкар гъабизе ккараб унтигіаги тіамураб щайха бетіергьанас диде? [М. М.] - Я должен отказаться от самого дорогого моему сердцу. Использование данного наречия предполагает выбор из нескольких, точнее, всех возможных в пределах, определяемых контекстом, вариантов одного, наиболее достойного, соответствующего признаку, выраженному в прилагательном. С идеей числа сопряжено выражение степени проявления качества, которое может передаваться наречием гіемерго в том числе и в сравнительных конструкциях: Вагъ, ТІайгибидаса гіемерго кіудияв гьечіищ doe? [П.Р.] Вах, разве он не намного старше Тайгиба? Наряду с согласуемыми формами прилагательного в аварском языке имеются краткие прилагательные, не имеющие форм словоизменения и образующие определительные словосочетания путем примыкания. Употребление краткой и полной формы прилагательного в аварском языке подробно проанализировано в монографии А. А. Бокарева [1949: 150-162], выделившего несколько типичных случаев употребления краткой формы, обусловленного стилистическими, семантическими и некоторыми иными причинами: а) "употребление краткой формы представляет собою определенный сти листический прием, используемый в аварских художественных, примуществен но поэтических произведениях" [там же: 150]; б) "употребление в собственных, в частности, в географических наимено ваниях" [там же: 152]; в) "употребление краткой формы в образованиях, употребляемых для обо значения сорта, разновидности предметов" [там же]; г) "краткая форма может не только определять предмет по какому-нибудь признаку, кажущемуся существенным для него как представителя рода предме тов, обособленного от другого рода {бестіал лъимер дитя-сирота ), но и обо значать сам предмет" [там же: 154]. Субстантивированные адъективы с конечным классным показателем образуют множественное число изменением последнего: магіарула-в горец, аварец - мн. магіарула-л. Это означает, что в форме именительного падежа основы единственного и множественного числа не противопоставляются, поскольку изменяются только окончания.
Указательные местоимения
В специальной литературе отмечается тот факт, что "как независимая грамматическая категория число свойственно существительным и личным местоимениям (иногда и местоименным существительным «кто», «что»), остальные лексико-грамматические разряды слов имеют синтаксическую категорию числа: формы числа у них согласуются с формой существительного и личного местоимения" [ЛЭС 1990: 584]. Не является исключением из этого правила и аварский язык. Иными словами, в аварском имеется классно-числовое согласование прилагательного-определения с определяемым существительными. При этом класс и число определяемого имени отражаются в классном суффиксе прилагательного. Ср.:
Ед. число Мн. число Им. кіудиябрукь "большой дом" кіудиялрукъзал кіудияв вац "старший брат" кіудияй яц "старшая сестра" Род. кіудияброкъалъул, кіудияв вацасул кіудиял рукъзазул кіудияй яцалъул Как видим, в единственном числе дифференцируется три грамматических класса, в то время как во множественном числе классные оппозиции нейтрализуются и все три класса представлены единым показателм. Это явление нейтрализации классных (родовых) оппозиций характерно для многих языков мира, в частности, для русского: "Во множественном числе род существительных в русском языке последовательно различают только согласуемые словоформы лексемы оба, причем противопоставление мужского и среднего рода нейтрализовано; о словах два, три и т. п." [Плунгян 2000: 155]. В текстах художественной литературы мы находим большое количество прмеров, иллюстрирующих данную схему согласования. Ограничимся здесь примерами на множественное число: С именами I-II классов: ЧІужу ячараб сордоялъги хіалтіула цо-цо гіакьила-л гіабдалзаби [Щ. XL] В свадебную ночь работают некоторые умные дураки; Расул ХІамзатов гіемер хіалтіула машгьура-л советия-л композиторал-гун [П. Д.] Расул Гамзатов много работает с известными советскими композиторами. С именами III класса: Гьещтіолаго ракъалде рортулел руго чіегіера-л бомбаби [П. Д.] Со свистом падали на землю черные бомбы. Несколько прилагательных, помимо суффикса, имеют также классный префикс. Ср.: Р-орхата-л мугірузда ханлъи гъабураб Хасалил тахшагьар кверде босана [ЦІ. XL] Царствовавшую над высокими горами, Покорили мы столицу зимы. Скрытое выражение множественности имеем в случае выражения значения так наз. "превосходной степени". В аварском языке это значение выражается с помощью отглагольного наречия бищун(го): Бищунго хирияб жоялдаса инкар гъабизе ккараб унтигіаги тіамураб щайха бетіергьанас диде? [М. М.] - Я должен отказаться от самого дорогого моему сердцу. Использование данного наречия предполагает выбор из нескольких, точнее, всех возможных в пределах, определяемых контекстом, вариантов одного, наиболее достойного, соответствующего признаку, выраженному в прилагательном. С идеей числа сопряжено выражение степени проявления качества, которое может передаваться наречием гіемерго в том числе и в сравнительных конструкциях: Вагъ, ТІайгибидаса гіемерго кіудияв гьечіищ doe? [П.Р.] Вах, разве он не намного старше Тайгиба? Наряду с согласуемыми формами прилагательного в аварском языке имеются краткие прилагательные, не имеющие форм словоизменения и образующие определительные словосочетания путем примыкания. Употребление краткой и полной формы прилагательного в аварском языке подробно проанализировано в монографии А. А. Бокарева [1949: 150-162], выделившего несколько типичных случаев употребления краткой формы, обусловленного стилистическими, семантическими и некоторыми иными причинами: а) "употребление краткой формы представляет собою определенный сти листический прием, используемый в аварских художественных, примуществен но поэтических произведениях" [там же: 150]; б) "употребление в собственных, в частности, в географических наимено ваниях" [там же: 152]; в) "употребление краткой формы в образованиях, употребляемых для обо значения сорта, разновидности предметов" [там же]; г) "краткая форма может не только определять предмет по какому-нибудь признаку, кажущемуся существенным для него как представителя рода предме тов, обособленного от другого рода {бестіал лъимер дитя-сирота ), но и обо значать сам предмет" [там же: 154]. Субстантивированные адъективы с конечным классным показателем образуют множественное число изменением последнего: магіарула-в горец, аварец - мн. магіарула-л. Это означает, что в форме именительного падежа основы единственного и множественного числа не противопоставляются, поскольку изменяются только окончания.
Количественные числительные
Категория числа является одним из компонентов системы классно-числового согласования, характерного для аварского языка. Эта система характеризуется наличием трех согласовательных классов в единственном числе, которым противопоставлено не дифференцируемое на классы множественное число, ср.: Муса в-екерун в-ачіана "Муса бегом пришел" (1 кл.), Зулайхат й-екерун й-ачіана "Зулайхат бегом пришла" (2 кл.), Кето б-екерун б-ачіана "Кошка бегом пришла" (3 кл.), Пионерал р-екерун р-ачіана "Пионеры бегом пришли" (мн. число). В научной литературе этот аспект грамматической структуры аварского языка описан достаточно подробно. Ср., например, у А. А. Бокарева: "В рассматриваемом типе предложений классные показатели непереходного сказуемого согласованы в отношении класса и числа с подлежащим и зависят от него. Сказанное подтверждается тем, что при изменении класса и числа подлежащего при том же сказуемом соответственно изменяется и форма класса и числа сказуемого: эмен рокъове в-уссана отец домой вернулся , эбел рокъое юссана [фонетически й-уссана] мать домой вернулась , лъимер рокъобе б-уссана ребенок домой вернулся , уму мул [улбул, лъимал] рокъоре р-уссана отцы [матери, дети] домой вернулись ..." [Бокарев 1949: 14-15].
Приведем текстовые примеры согласования в числе сказуемого, а также других членов предложения с подлежащим: Шагьаралъул кьватіал чіо-р-ого р-укіана [М.Ш.] Существование в аварском глаголе единой системы классно-числового согласования заслуживает внимания и в историческом аспекте. Так, в специальной литературе было замечено, что большая часть аварских глаголов не имеет классных префиксов, однако для многих из них реконструируется исконная дифференциация классных форм. Т. Е. Гудава [1959: 64, 72, 152] обратил в связи с этим внимание на глаголы с начальным р-\ рагіизе "слышать", рагъизе "открыться)", ретіине "надеть", в которых можно усматривать окаменелый показатель исторического IV класса. Соответственно, на основании подобных свидетельств можно судить о былой принадлежности к IV классу соответствующих таких имен, как "слово", "звук", "дверь", "окно", "одежда". В данном случае нас больше интересует тот факт, что при наличии в аварском языке классного показателя р-, указывающего на множественное число, показатель предполагаемого IV класса (в т.ч. в местоименных формах ди-р "мой", ду-р "твой" и т.д., на которых основывал свою реконструкцию IV класса А. С. Чикобава [1942]), вполне может быть увязываемым и с показателем множественного числа. Подобная интерпретация возможна практически для любого глагола с начальным неизменяемым/?-:регъезе паять ,рехизе бросать ,речизе затягивать нить основы (на ткацком станке) , рештіине спускаться , рекіине1 гореть; ири-клеиться , регьине питаться , рочине портиться (о погоде) , речіизе ударить , рорине гореть без пламени , регіине успевать , рехсезе упоминать , рихине ненавидеть [Алексеев 1988: 39]. В русском языке имеется специфическая передача неопределенного субъекта при отсутствии его формального выражения с помощью формы множественного чила сказуемого. В аварском языке этот смысл передается с помощью нейтральной в числовом отношении формы. Ср.: Гьесухъе кьолаан специалистаз хіадур гъарурал учебникал рецензиялъе [М.Ш.] Ему давали на рецензию учебники, подготовленные специалистами. Неодшевленные имена, т.е. имена III класса, дают согласование в III классе единственного числа. Ср. Баціги циги б-агъана - царица би чіикіана Волк и медведь подрались - лиса кровь лизала Однородные члены, представленные одушевленными именами, т.е. именами 1-го и 2-го классов, также могут иметь согласованную форму глагола в единственном числе, если оба существительных относятся к одному и тому же классу. Ср.: Абутіалибги Готфридги в-ат1алъана [P.XL] Абуталиб и Готфрид расстались. В данном примере в глаголе-сказуемом наличествует префикс 1-го класса единственного числа в-. О числовом согласовании можно говорить и в ситуации составного именного сказуемого, когда форма числа именной части (прилагательного, существительного и т.п.) согласуется с формой числа подлежащего, равно как и вспомогательный глагол. Ср. Единственное число: Стиль - гьев вуго чи [P.XL] Стиль - это мужчина. Множественное число: Низамалда тіадчіарал чагіируго немцал [П.Р.] 117 Приверженные к порядку люди (эти) немцы; Киналго руго кочіохьаби [P.XL] Все - поэты. Исследуя факты такого рода на материале лезгинского языка, Г.И.Магомедов [1985: 31] задает вопрос: "Является ли такое соответствие в числе результатом формального уподобления зависимого слова господствующему?" и отвечает на него следующим образом [там же: 31-32]: "Наблюдения показывают, что формы числа, связанные у конкретных существительных с отражением реальной единичности или множественности предметов, сохраняют свою самостоятельную значимость и тогда, когда существительные выступают в грамматически зависимой роли именного сказуемого или приложения. Соответствие в числе в указанных синтаксических конструкциях наблюдается тогда, когда субъектное и предикатное имена существительные обозначают одни и те же явления реальной действительности и соотнесены с одинаковым количеством предметов. В тех случаях, когда этими существительными обозначается разное количество предметов, в формах числа появляется несоответствие. Ср.: Тамар уълкведин деелет я. «Леса страны богатство есть», где субъект тамар «леса» — во мн. числе, а составное именное сказуемое деелет «богатство» — в ед. числе. Объясняется это тем, что субъектное существительное обозначает несколько предметов, предстающих перед нами как составные части какого-либо целого, а предикатное существительное представляет собой неделимое целое".
Несоответствие числовых форм может иметь место и при наличии в одной из синтаксических позиций однородных членов. Так, однородные члены могут выступать в качестве именной части составного сказуемого при единственном числе подлежащего.
