Содержание к диссертации
Введение
1. Теоретические основы исследования второстепенных членов предложения в адыгском языкознании
1.1. История изучения второстепенных членов предло жения в русском и адыгском языкознании 12
1.2. О взаимосвязи и взаимообусловленности частей речи и членов предложения 22
1.3. Соотношение между главными и второстепенными членами предложения и теоретические основы их разграничения в адыгском языкознании 26
Выводы 35
2. Определение в адыгейском языке: его сущность и способы выражения
2.1. Теоретическая разработка проблемы определения в адыгском языкознании 37
2.2. Атрибутивность, атрибутивные комплексы и сущность определения 41
2.2.1. Качественные определения 49
2.2.2. Относительные определения 60
Выводы 70
3. Дополнение и обстоятельство в адыгейском языке: их сущность и способы выражения
3.1. Разграничение дополнения и обстоятельства в адыгейском языке 72
3.2. Интерпретация дополнения в адыгейском языкознании 73
3.3. Дополнение как второстепенный член предложения, выражающий предметно-процессуальные отношения 78
3.3.1. Прямое дополнение ...85
3.3.2. Косвенное дополнение 88
3.4. Обстоятельство как второстепенный член предложения 93
3.4.1. Обстоятельство места 97
3.4.2. Обстоятельство времен 104
3.4.3. Обстоятельство образа действия 112
3.4.4. Обстоятельство меры 11 8
3.4.5. Обстоятельство причины 119
3.4.6. Обстоятельство цели 120
Выводы 121
Заключение 123
Библиографический список 127
Условные сокращения 150
- История изучения второстепенных членов предло жения в русском и адыгском языкознании
- Соотношение между главными и второстепенными членами предложения и теоретические основы их разграничения в адыгском языкознании
- Атрибутивность, атрибутивные комплексы и сущность определения
- Дополнение как второстепенный член предложения, выражающий предметно-процессуальные отношения
Введение к работе
На рубеже XX-XXI веков возрос интерес к синтаксису адыгских языков. Об этом свидетельствует тот факт, что в последние два десятилетия разрабатывались проблемы простого предложения адыгейского и кабардино-черкесского языков: защищены докторская диссертация A.M. Камбачокова «Синтаксис простого предложения в кабардино-черкесском языке» (Махачкала, 1998) и кандидатские диссертации З.Г. Хутежева «Порядок слов в простом предложении кабардино-черкесского языка» (Нальчик,1999) и С.Г. Шхалаховой «Главные члены предложения и способы их выражения в адыгейском языке (Нальчик, 2004). В монографии «Кабардино-черкесский язык. Т. I. Создание письменности, фонетика и фонология, морфология, синтаксис. Нальчик, 2006» дается основательный анализ второстепенных членов предложения кабардино-черкесского языка. Однако в адыгейском языкознании второстепенные члены предложения до сих пор остаются недостаточно разработанными, дискуссионными и монографически неизученными.
Вопрос о членах предложения является неотъемлемой частью учения о предложении, а членение предложения на элементы отражает деление выражаемой в предложении мысли, что предполагает необходимость определения свойственных членам предложения сущностных признаков. В связи с этим определение синтаксического содержания того или иного члена предложения, прежде всего, зависит от квалификации отношения его к выражаемой в предложении предикации. Члены предложения традиционно выделяются на двух основаниях - смысловом (логическом) и формальном (грамматическом). Однако некоторые ученые правомерно отделяют члены предложения от членов суждения и в то же время увлекаются чисто фор-
мальной стороной, что приводит к отказу вообще от понятия «член предложения».
Так, в частности понятие подлежащего подменяется понятием именительного падежа имени или понятие дополнения - понятием косвенного падежа и т. д. Следовательно, в данном случае учение о членах предложения заменяется синтаксисом частей речи, а это делает излишним само понятие «член предложения».
«Члены предложения - синтаксические категории, под которые подводятся слова или сочетания слов, входящие в предложение и выполняющие в нем синтаксическую и смысловую функцию. Каждое предложение состоит из организующих его словоформ, находящихся в определенных отношениях друг к другу» [Энциклопедия 1979:395].
Сложности разграничения членов предложения связаны также с тем, что их признаки в языках разного грамматического строя выступают по-разному. Если, например, в русском языке подлежащее является грамматически относительно самостоятельным членом предложения и выражено только именительным падежом имени, то в адыгейском языке подлежащее управляется глаголом-сказуемым и в зависимости от переходности / непереходности, оно будет употребляться либо в именительном, либо эргативном падеже. Более того, в языках одной системы, в которых учение о главных и второстепенных членах предложения более или менее разработано, дифференцирующая роль падежей в разграничении второстепенных членов предложения остается недостаточно выявленным.
Природу слова в качестве члена предложения можно правильно понять, только освободившись как от логистического, так и мор-фологизирующего его понимания. Слова в предложении приобретают новые синтаксические отношения, которые могут быть дифференцированы в зависимости от их внешнего оформления и смысло-
вых связей. Отсюда можно сделать вывод, что «членами предложения являются синтаксические категории, возникающие в предложении на основе форм слов и словосочетания и отражающие отношения между структурными элементами предложения» [Виноградов 1955: 412].
На изучение кавказских языков, в том числе и адыгейского языка, не могла не повлиять грамматическая традиция, выработанная при исследовании русского языка. Хотя агглютинативный строй кавказских языков и своеобразие их синтаксиса, резко отличающие его от флективного русского языка, требуют максимального отвлечения от привычной русской грамматики.
В силу структурных особенностей кавказских языков, обусловленных присущей им эргативной конструкцией, возникают разногласия среди специалистов в трактовке некоторых членов предложения. В частности, суть эргативной конструкции адыгейского языка состоит в том, что в зависимости от транзитивно-интранзитивного характера глагола-сказуемого подлежащее выражается или именительной, или эргативной формой. В то же время эти же падежи используются и для выражения прямого и косвенного дополнений. С другой стороны, сказуемое одинаково согласуется в числе и лице как с подлежащим, так и с прямым и косвенным дополнениями.
В адыгском языкознании является спорным вопрос о грамматической природе как главных, так и второстепенных членов предложения. Это связано с тем, что ученые по-разному характеризуют члены предложения, в связи с чем исследователи расходятся в определении количества главных и второстепенных членов предложения, и до сих пор остаются разногласия у специалистов адыгских языков по статусу как главных, так и второстепенных членов предложения.
Поэтому, когда специалист адыгейского языка приступает к исследованию синтаксиса простого предложения, перед ним, прежде все-
го, встают такие вопросы: что считать членом предложения, какими признаками характеризуются главные и второстепенные члены предложения, какие существуют критерии для определения главных и второстепенных членов предложения и др.
Сравнивая разные точки зрения, высказанные в адыгском языкознании, можно заключить, что члены предложения относятся к наиболее сложным и до конца нерешенным синтаксическим единицам грамматики. Однако соотношение членов предложения со словом и предложением, рассматриваемое в морфологии и синтаксисе, вызывает противоречивые суждения, которые имеют отношение не только к выяснению границ этой грамматической категории, но и к определению самих критериев выделения членов предложения. Именно с этим связано неоднозначное решение в языкознании и проблемы второстепенных членов предложения
. Представители различных направлений всегда по-разному относились не только к трактовке принципов классификации второстепенных членов предложения, но и к самому понятию «второстепенные члены». Более того, некоторые ученые, исходя из лексикологических объяснений особенностей словосочетания, заключающихся в том, что и по функции, и по грамматическим свойствам словосочетание уподобляется отдельному слову, отказываются даже от понятия «второстепенные члены».
Все это свидетельствует о сложности квалификации второстепенных членов предложения в лингвистике.
Эти и другие проблемы в гораздо большей степени осложняются в адыгейском языке, так как обусловлены присущей ему эрга-тивной структурой. Поэтому определение признаков, характеризующих второстепенные члены предложения, и критериев их выделения в адыгейском языке в настоящее время является принципиально
важным и выдвигается на передний план исследования синтаксиса простого предложения адыгейского языка.
Актуальность предлагаемой диссертационной работы определяется недостаточной разработанностью учения о второстепенных членах предложения и принципов их выделения в адыгском языкознании, необходимостью более глубокого изучения грамматического своеобразия второстепенных членов предложения в адыгейском языке, которые до сих пор не были предметом специального монографического исследования.
Объектом исследования являются.' система второстепенных членов предложения и способы их выражения в адыгейском языке.
Предмет исследования - сущность второстепенных членов, критерии их выделения и способы выражения в адыгейском языке.
Цель диссертационного исследования заключается в представлении системного анализа дополнения, определения и обстоятельства как второстепенных членов предложения, имеющих свои характерные особенности и средства выражения в адыгейском языке.
В рамках поставленной цели решаются следующие задачи:
определить место членов предложения в системе синтаксиса простого предложения адыгейского языка и разграничить главные и второстепенные члены предложения;
выяснить отношения между членами предложения и частями речи в адыгейском языке;
выявить специфику второстепенных членов предложения и установить их границы;
дать семантико-грамматическую характеристику второстепенных членов предложения и рассмотреть способы их выражения в адыгейском языке.
Методы исследования. В соответствии с поставленными целью и задачами в работе использованы общенаучные методы наблюдения, описательный, сравнительный и сопоставительный методы.
Теоретическую основу диссертации составляют работы отечественных и зарубежных лингвистов по общей теории синтаксиса, простому предложению и членам предложения: В.В. Виноградова, Д.Н. Овсянико-Куликовского, A.M. Пешковского, Л.А. Шахматова, И.И. Мещанинова, Г.A. JI.B. Щербы, Золотовой, НЛО. Шведовой, Т.П. Ломтева, И.П. Распопова, Я.И. Рословца, Н.М. Александрова, В.Н. Мигирина, В.М. Никитина, В.И. Фурашова, О. Есперсена, Р.И. Аванесова, Г.Н. Акимовой, З.Д. Поповой, Е. Куриловича, Д.Н. Шмелева, Г.В. Рогавы, Б.М. Карданова, З.И. Ке-рашевой, М.А. Кумахова, У.С. Зекоха, Н.Т. Гишева, М.Х. Шхапацевой, A.M. Камбачокова, К.Х. Меретукова и др.
Материалом исследования служат примеры, извлеченные из художественных произведений адыгейских писателей, фольклорных и публицистических текстов, разговорной речи. В отдельных случаях для сопоставления привлекается материал кабардино-черкесского, абхазского, абазинского, убыхского и русского языков.
Научная новизна заключается в том, что в диссертации предпринята попытка монографического исследования проблемы второстепенных членов предложения в адыгейском языке. В работе выявляются основные признаки дополнения, определения и обстоятельства и подробно описываются грамматические способы их выражения.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Члены предложения и части речи являются соотносительными единицами, взаимосвязь и взаимообусловленность которых имеют свою специфику в адыгских языках.
Определение члена предложения в системе синтаксиса зависит от смыслового содержания и грамматических свойств частей речи, а также синтаксических отношений слов в предложении.
Второстепенные члены предложения не входят в предикативную основу, а присоединяются к главным членам, дополняя, поясняя и развивая то, что обозначено подлежащим и сказуемым.
Определение, дополнение и обстоятельство как второстепенные члены предложения различны по своему содержанию и имеют разнообразные грамматические способы выражения.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что впервые в адыгском языкознании дается обобщенное теоретическое осмысление и комплексное изучение второстепенных членов предложения, описание их сущности, принципов выделения и способов грамматического выражения в адыгейском языке, что обогащает как общее, так и адыгское языкознание новыми фактами, которые в какой-то мере будут способствовать решению спорных и нерешенных проблем синтаксиса.
Практическая значимость работы определяется тем, что уточненные характеристики второстепенных членов предложения будут способствовать более адекватному рассмотрению синтаксиса адыгейского языка в научных грамматиках, вузовских и школьных учебных пособиях. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов лекций по современному адыгейскому языку, спецкурса «Синтаксис адыгейского языка», при написании курсовых и квалификационных работ, а также в практике преподавания адыгейского языка в вузе и школе.
Методологической основой диссертации послужили труды отечественных исследователей В.В. Виноградова, И.И. Мещанинова, Л.В. Щербы, А.С. Чикобавы, Н.Ф. Яковлева, В.Н. Ярцевой, Г.А. Зо-лотовой, НЛО. Шведовой, Г.В. Рогавы, Д.А Ашхамафа, З.И. Кераше-
вой, М.А. Кумахова, З.Г. Абдуллаева, Б.Х. Балкарова, У.С. Зекоха, Н.Т. Гишева, А.А. Шаова A.M. Камбачокова, А.Н. Абрегова, М.Х. Шхапацевой и др., на основе которых была сформулирована концептуально-понятийная база данной работы.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы обсуждались на расширенном заседании кафедры адыгейской филологии Адыгейского государственного университета, на всероссийских и межвузовских научных конференциях, а также изложены в 8-й публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Завершает работу библиографический список использованной литературы и условные сокращения.
1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ВТОРОСТЕПЕННЫХ ЧЛЕНОВ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В АДЫГСКОМ
ЯЗЫКОЗНАНИИ
История изучения второстепенных членов предло жения в русском и адыгском языкознании
Проблема членов предложения имеет как теоретическое, так и практическое значение, поскольку в членах предложения, в их связях и отношениях находит выражение структура и семантика предложения. Поэтому выделение членов предложения, осознание их структурной и смысловой роли в предложении, а также теоретическое осмысление данного вопроса по квалификации членов предложения представляется очевидным и необходимым.
По греческой традиции в первых грамматиках по русскому языку под «частями слова» понимались члены предложения, которые осмысливались и морфологически и синтаксически. После введения М.В. Ломоносовым термина «части речи» постепенно выходит из употребления термин «члены предложения» как название компонентов предложения.
В истории изучения членов предложения выделяется два периода: «период классического (традиционного) языкознания, завершением которого является «Грамматика русского языка» (1925-1954 г.г.) и период современной лингвистики» [Бабайцева 1988: 5].
В период классического языкознания складывается учение о членах предложения.
Впервые наиболее полная система членов предложения, сохранившаяся до нашего времени, была представлена Н.И.Гречем в «Практической русской грамматике». Как указывает В.В. Виноградов, в грамматике Н.И. Греча установилось представление о главных и второстепенных членов предложения, об их соотношении, установились термины дополнение и определение, наметилась тенденция в выделении обстоятельства» [Виноградов 1958:160]. Ф.И.Буслаев в «Опыте исторической грамматики русского языка» вводит понятие обстоятельства, и второстепенные члены предложения описывает по их синтаксическому употреблению и значению. В своих трудах А.Х. Востоков и Н.И. Греч положили начало логическому направлению в учении о второстепенных членах.
А. А. Потебня выступил против предложенных Ф. И. Буслаевым двух основных классификаций второстепенных членов предложения. По мнению А. А. Потебни, «значение слов как членов предложения, формально и, как таковое, складывается в синтаксическом употреблении, есть само это употребление» [Потебня Т. 11.1958: 74.].
Он наметил формальную классификацию второстепенных членов предложения, хотя от терминов «дополнение», «определение», и «обстоятельств» не отказался.
Д.Н. Овсянико-Куликовский сделал попытку в объединении логической классификации с формальной, разделил обстоятельства на два класса: 1) собственно обстоятельства и 2) фиктивные обстоятельства, колеблющиеся между дополнениями и обстоятельствами, тем самым обратил внимание на переходный характер некоторых членов предложения [Овсянико-Куликовский 1912: 259].
A.M. Пешковский, сохраняя традиционные термины «определение», «дополнение», «обстоятельства», вкладывает в них формальное содержание. Он утверждает, что «...Члены предложения -это пришедшие в движение части речи» [Пешковский 1926: 79]. Однако впоследствии A.M. Пешковский отказывается от этих терминов и говорит о членах предложения управляемых, согласуемых и при-мыкаемых. А.А. Шахматов выделяет традиционные второстепенные члены предложения, исходя из атрибутивных, объектных и релятивных отношений. [Шахматов 1925].
В опубликованной в 1952-1954 гг. «Грамматике русского языка» традиционно главные члены противопоставляются второстепенным членам: определению, дополнению и обстоятельству. В.В. Виноградов отмечал «...наш «Синтаксис» стремится к детальному расчленению и грамматической характерстике тех форм синтаксических отношений и синтаксической связи, которые подводятся под категории определения, дополнения и обстоятельства, а также к описанию переходных или «синкретических» случаев, и тем самым подготавливает базу для углубленного, всестороннего решения вопроса о членах предложения в современном русском языке» [Гр. Т. П. ч.І. 1960: 87.].
Период выхода «Грамматики русского языка» характеризуется бурным развитием синтаксических учений, когда определились сторонники членов предложения и их противники [Гр. I960].]
Традиционное учение о второстепенных членах предложения, противопоставляемое учению о главных членах предложения и рассматриваемое в связи с анализом структуры и семантики так называемых распространенных простых предложений, в 70-х гг., прере-живает своего рода кризис. Это связано с тем, что наблюдается попытка отказа от учения о второстепенных членах предложения и термина «второстепенные члены предложения». Кроме этого, подчеркивается необходимость пересмотра учения о второстепенных членах предложения как неудовлетворяющего требованиям грамматического подхода к анализу структуры и семантики простого предложения, однако сами пути такого пересмотра никак не аргументируются.
Уже в «Грамматике современного русского литературного языка» [Гр.70] не описываются второстепенные члены предложения, однако используется понятие «главные члены предложения», которые объявляются «компонентами» («категориями») «структурной схемы» предложения, выступающими «ее строевыми конституирующими элементами» [Гр. 70: 546]. Несмотря на это в «компонентах» структурной схемы предложения естественно усматривать главные члены предложения, создающие нераспространенные структуры, противопоставляемые второстепенным членам предложения, за счет которых возникают распрастраненные структуры.
Если следовать логической последовательности в употреблении научных терминов и существующих понятий («главные члены предложения» - «второстепенные члены предложения»), то следует оставить и учение о второстепенных членах предложения.
В «Гр. 70» со всей очевидностью утверждается, что «словоформы, по-разному распространяющие схему, не относятся к ее строению и поэтому не противопоставляются главным членам, как «второстепенные»» [Гр.70: 546], а описание второстепенных членов предложения заменено описанием подчинительных связей слов, которые возникают в словосочетании, и «детерменантов» (детерминирующих членов предложения») [Гр. 70: 546].
Соотношение между главными и второстепенными членами предложения и теоретические основы их разграничения в адыгском языкознании
В адыгейском языкознании рассмотрение вопросов синтаксиса предполагает исследование природы простого предложения, определение границы минимальной его основы, выявление соотношения между главными и второстепенными членами предложения, а также выяснение специфики синтаксических связей.
Традиционное различие главных и второстепенных членов опирается на реальное существование четырех типов отношений между знаменательными словами в предложении: предикативного, объектного, определительного и обстоятельственного.
При разграничении главных и второстепенных членов предложения синтаксическая традиция исходит из того, какое отношение они имеют к предикации. Те члены предложения, которые образуют предикативную основу предложения, являются главными, а члены, которые не принимают участия в организа ции предикативной основы предложения, причисляются к второстепенным членам. Поэтому сказуемое и подлежащее - главные члены предложения, поскольку в сказуемом выражается предикация, а подлежащее обозначает субъект, с которым связана эта предикация. Главные члены образуют каркас предложения, который укрепляется второстепенными членами. Согласно этому положению главные члены создают конструктивный центр предложения, а второстепенные члены лишь присоединяются к этому центру.
При исследовании синтаксической структуры адыгейского языка специалисты должны учесть эти и некоторые специфические особенности данного языка и выделить члены предложения, которые до сих пор остаются недостаточно изученными. В настоящее время при определении главных и второстепенных членов предложения в адыгских языках выдвигаются разные подходы, и нет единства даже в установлении их количественной квалификации.
В силу структурных своеобразий, связанных с системой эргативности, в адыговедении довольно распространенным является мнение о том, что в кавказских языках прямое дополнение (ближайший объект) выступает в качестве третьего главного члена наряду с подлежащим и сказуемым. Так, И.И. Мещанинов, определяя члены предложения в языках с эргативной конструкцией, подчеркивает, что «в предложении переходного действия прямое дополнение выступает в этих языках столь же обязательным членом, как и подлежащее и сказуемое. Здесь прямое дополнение уже главный член предложения. При его отсутствии изменяется вся структура предложения» [Мещанинов 1945: 165]. Анализируя структуру простого предложения в адыгейском языке, Н. Ф. Яковлев и Д. А. Ашхамаф проявляют неопре деленность к вопросу о разграничении главных и второстепенных членов предложения. С одной стороны, они, считая, что подлежащее меньше отличается от дополнения, чем - то и другое - от сказуемого, объединяют их вместе с определениями и обстоятельствами под общим названием - дополнительные члены предложения или дополнительные слова (все не сказуемые). С другой стороны, к главным членам предложения причисляют и подлежащее, и прямое дополнение, называя подлежащее дополнительным постоянным главным членом, а прямое дополнение -дополнительным непостоянным членом предложения. В то же время авторы отмечают следующее: «Поэтому можем назвать форму дополнения с суффиксом -р прямой формой. Форму с окончанием -м, которая соответствует русским формам косвенных падежей и в части случаев - русскому подлежащему, можно считать косвенной формой дополнительных слов» [Яковлев, Ашхамаф 1941: 24]. В разделе «Второстепенные члены предложения» авторы к второстепенным членам предложения относят все виды косвенных дополнений, обстоятельственные слова, определения и «дополнения при дополнительных словах» (по их терминологии), подчеркивая мысль о том, что «в отличие от них определения и «дополнения при дополнительных» словах не связаны непосредственно со сказуемым. Они имеют непосредственную грамматическую связь лишь с тем дополнительным словом, к которому относятся» [Яковлев, Ашхамаф 1941:75].
Таким образом, Н.Ф. Яковлев и Д.А. Ашхамаф при определении членов предложения лингвистически недостаточно их аргументируют. Не вполне ясным остается также взаимоотношение главных и второстепенных членов предложения и их квалификация. Они то все члены предложения (кроме сказуемого) объединяют и называют дополнительными членами, то форму с суффиксом -р считают пря мым дополнением и непостоянным главным членом, то разграничивают косвенное дополнение и дополнение при дополнительных словах. Причем неясно, что авторы понимают под термином «дополнение при дополнительных словах» [Яковлев, Ашхамаф 1941: 29].
Несколько своеобразно высказывает свои соображения З.И. Керашева по отношению к проблеме разграничения главных и второстепенных членов предложения в адыгейском языке. Практически вопрос сводится к тому, могут ли прямое и косвенное дополнения быть главными членами. Об этом свидетельствуют такие ее рассуждения:
1) «К главным членам в адыгейском языке относятся: сказуемое, подлежащее, дополнение» [Керашева 1960: 1095].
2) «...выделение третьего главного члена предложения таким образом, некорректно» [Керашева 1984: 20].
3) «Специфика организации предложения адыгских языков не ограничивается наличием в нем третьего «главного» члена предложения. Целый ряд других членов адыгского предложения взаимосвязаны с предикатом. Подобно «подлежащему» и «прямому дополнению» предикативная связь между субъектом, ближайшим и косвенным объектами не выполняет каких-либо структурных особенностей, которые позволили бы их разграничить как «главных» и «второстепенных» [Керашева 1984: 21].
4) «Следовательно, с точки зрения предикативной связи между сказуемым и субъектом, ближайшим и косвенным дополнениями -все они одинаково входят в предикативный минимум адыгейского и кабардинского предложения» [Керашева 1984:22].
Атрибутивность, атрибутивные комплексы и сущность определения
Определение - второстепенный член предложения, призванный для распространения и пояснения главного или второстепенного члена, выраженного существительным или любой другой субстантивированной частью речи.
Основным предназначением определения является обозначение признака, говоря точнее, выражение квалификативных отношений в широком смысле. Оно может относиться и к подлежащему, и к дополнению, и к обстоятельству, и к именной части сказуемого, т.е. к любому члену предложения. Характерной особенностью определения является то, что оно распространяет не все предложение, а лишь отдельный его член. Поэтому строение предложения не меняется от наличия в нем определения. В то же время оно не является закрепленным за определенным членом предложения.
а) Нею мэфэ шіагьо къытэхъулШгъ (М.И. Бз. зау, с. 4). - «Сегодня для нас выдался хороший день». Чъыг бырабэ Іогум дэт (М.Е.Мыхь. пр., c.9j. - «Во дворе стоит ветвистое дерево». Мафэ ошіу хъугъэ жъоркъы1у умьііощтмз (К. Д. Шэудж. Мое. с. 355). - «День стоял ясный, если не считать духоты». Ытэмашъхъэ сэмэгу ыубыти, 1э джабгъумк1э тхьакіумз фаоу еуагъ (К. Д. Шеудж. Мое, с.221). - «Схватил левое плечо и ударил его правой рукой в ухо». Пцел лъагэм ипкіашьз шхъуант1э жьыбгъэ мажьэ шъабэм ззіещ (Б. Хь. Сб., с. 34). - «Ивы высокой зеленую листву ветровой гребень мягко расчесал». Гъэтхэ хашьом ымэ Іашіу мыщ кььічіех (М.И. Гъэтх.огум. иорэд, с. 35). - «Весеннего поля сладкий запах здесь распространяется». Мэз Іапчьзм фзгуїапзу Пщыщэ нашхъо жъгъыоу мачъэ (М.И.). - «С волнением прикасаясь к лесной тропке, звонко играя, Пшиш голубоглазая журча бежит». Жьы чъыГэтагъэ бжыхьэ дунаим кізпщьі (М.И.). - «Холодный ветер осенний мир обдувает». Бзыужъые гъожь Чъыгышъхьэм къебыбэ (П.М.). - «Желтая птичка Взлетает на вершину дерева». К1элэ къэрабгъ - ныбжьыкъо гъащт. - «Трусливый парень пугается своей тени» (поел). Гу пытэ зиїзм, ылъэ пытз. - «У кого смелое сердце, у того твердая поступь» (поел.). В этих предложениях определения шіагьо «хороший», бырабэ «ветвистое», ошіу «ясный», сэмэгу «левое», шхьуаитіз «зеленую», Іашіу «сладкий», нашхъо «голубоглазая», чъы1этагъэ «прохладное», гъожь «желтая», къэрабгъ «трусливый», пытэ «смелое» соответственно относятся к подлежащим мафэ «день», чъыг «дерево» мафэ «день», ытэматъхьэ «плечо», ипк1эшъз «листва», ымэ «за пах», Пщыщо «Пшиш», жьы «воздух», бзыу.жъые «птичка», кіалз «юноша», гу «сердце».
б) Шыжъым дзыо хъок1ыгъэ-р кььіізти ыплЫу тыридзагъ (Лъ.Ю. Ожъуб., с. 352). - «Старик поднял потертый мешок и вскинул на плечи». Чэтыжьыехэр бжьын тхьапэ папц1э-хэ-м къахэмыщхэу ха-тэм хэтыгъэх (КІ.Т.). - «В огороде под остроносыми перьями лука не было видно цыплят». Хьисэшхом джэнэ дахэ-р къыштагъ (Адыг. тхыд., с.97). -«Большой Гисса достал красивую рубашку». 1анэ хъурае-р хьакізхзм апашъхьэ Исхьакъ къыригъэуцуагъ, Іаби шык1этцынэр къыштагъ...(Хъ.Хъ.). - «Исхак поставил перед гостями круглый трехножныи столик и взял шичепщын в руки». Жъыбгъэм пк1эшъэ гъожь-хэ-р тьіджіи щызэрехъэх (П.М. Сб., с. 16). - «Ветер повсюду кружит желтую листву». Определения хъок1ыгъэр «протертый», папцізхзм «острые», дахзр «красивое», хъураер «круглый трехножныи», гъожьхэр «желтые» соответственно относятся к дополнениям дзыо[р] «мешок», тхьапэ[хзр] «листья», джанэ[р] «рубашку», 1анз[р] «столик», пк1ашъз[хзр] «листву».
в) Шыу закъом мэз шхъуаптЬ-м-кЬ егъазэ (КІ.Т.). - «Одинокий всадник в сторону зеленого леса поворачивает». К1эй куу-м дэс чылагъор пщагъом ззрензкіьі (КІ.Т.). - «Туман миновал аул, расположившийся в низине». Ошъо чыжьэм мазэр изэу итыгъ (КІ.Т.). - «В далёком небе виднелась полная луна». Бжыхьапэ уай, загъори шыблэр къушъхьэ шіуціз-м-кіз къы-щэгъуагъо, мафэ шъхьае, мззахэ (І.Хь. ЧІьігу Іашіу, с. 108). -«Осенняя непогода, иногда у черной горы гремит гром». Тамэ готыгъэмэ, бгъэшхъо 1этыгъэу Ошъопщэ шхъуапт!э-м ар щыхъарзэни (М.Е. Мыхь. пр. с.9). «Под облаками голубыми парил бы он Коль крылья ястреба имел». Определения шхъуантЬмкЬ «зеленого», куум «глубокой», чыжьэм «далеком», шіуцізмкіз «у черной», шхьуаитізм «голубом» относятся к обстоятельствам мэз[ымк!э] «к лесу», кЬй [м] «в низине», уашъо[м] « в небе», къушъхъэ[мк1э] «в горах», ошъуатцэ[м] «под облаками». В прилагательных, оформленных падежными формантами, в функции определения фактически выступают эти прилагательные без падежных формантов, поскольку последние принадлежат имени существительному, являющемся обстоятельством.
Приведенные выше примеры ясно показывают, что определение зависит от определяемого члена и вместе с ним образует единый атрибутивный комплекс. Следовательно, определение как квалификативный член предложения не обладает той самостоятельностью, которая присуща комплетивным второстепенным членам предложения (дополнению и обстоятельству), потому что оно обозначает не предмет, а признак. Считаем, что признак не может существовать без его носителя.
Тесная атрибутивная связь особенно характерна для адыгских языков, поскольку в этих языках прилагательное, выступающее в качестве специализированной формы выражения признака предмета, не изменяется по падежам и числам, не имеет падежных формантов, хотя орфографически оформляется.
Качественное прилагательное, выступающее в функции определения, таким образом, не имеет формальных показателей, подтверждающих возможность согласования, поскольку показатели числа и падежа это характерные свойства имен существительных. Следовательно, в адыгейском языке связь определения с определяемым нельзя назвать приемом согласования. Как пишет Р.А. Шхалахова в своей работе: «Качественное прилагательное, как утверждает традиция, изменяется, как и существительное, по падежам и числам (например: им. фы-Э1сьы-р «белый», эрг. фыжьы-м, тв. фы.жьы-м-к1э, пр. фыжъ-эу). На самом же деле падеж и число не являются формами словоизменения прилагательного адыгейского языка. Дело в том, что фыжъы «белый», приобретая падежные аффиксы, не остается прилагательным, а превращается в существительное, иначе говоря, склоняется не прилагательное, а субстантивированное слово. Считается также, что атрибутивные словосочетания (сущ.+прил.) склоняются как существительные (например: им. унэ ины-р «дом большой», эрг. унэ ины-м, тв. унэ ины-м-кЬ, пр. унэ ип-эу). Однако в подобных сочетаниях падежные аффиксы присоединяются к прилагательному не потому, что оно склоняется, а потому, что занимает постпозитивное положение. Присоединение падежных формантов к последнему слову определительного словосочетания, независимо от того, к какой части речи относится это последнее слово, является характерной особенностью адыгейского склонения» [Шхалахова 1998: 42].
Дополнение как второстепенный член предложения, выражающий предметно-процессуальные отношения
Дополнение - это второстепенный член предложения, который обозначает объект, на который направлено действие или выражает отношение к объекту со стороны действия, признака предмета. Главное назначение дополнения - своим содержанием дополнять другие члены предложения. Отсюда сказуемое, подлежащее и другие члены предложения в смысловом отношении становятся более содержательными и выразительными, когда они употребляются вместе с дополнением. Ср.: Сэ унэм сызехъэм ар еджэщтыгъэ. - « Когда я зашел в комнату, он читал», и Сэ унэм сызехъэм, ар тхылъым ед-жэщтыгъ. - «Когда я зашел в комнату, он читал книгу». Как можно заметить, во втором предложении добавлено слово тхылъым «книгу», в связи с этим смысл сказуемого еджэщтыгъэ «читал» стал более конкретизированным. Обозначая объект, дополнение по своим грамматико-семантическим функциям соотносится с подлежащим и в какой-то мере сближается с ним. Поэтому встает вопрос о субъектно-объектных отношениях в предложении.
В языках с номинативным строем подлежащее и дополнение разграничиваются тем, что подлежащее согласуется со сказуемым, а дополнение подчиняется сказуемому. Иное положение наблюдается в языках с эргативной системой. В этих языках глагол-сказуемое в одинаковой степени управляет и подлежащим и дополнением, т.е. глаголом-сказуемым определяются падежные формы подлежащего и дополнения, в то же время формы лица и числа зависят от подлежащего и дополнения. Опираясь на материал дагестанских языков, З.Г. Абдуллаев пишет: «Если предложение состоит из сочетания именных членов и глагола, то в структуре предложения эти единицы вступают в определенные отношения друг с другом. Отношения имени и глагола в структуре предложения присутствуют в любой конструкции эргативно-сти. Эти отношения маркируются определенным образом. Характер маркировки отношений имени и глагола - вот критерий, который может быть положен в основу определения синтаксической сущности именных членов - подлежащего и прямого дополнения» [Абдулаев 1980: 328].
Подлежащее и дополнение различаются, прежде всего, в содержательном плане.
Анализируя субъектно-объектные отношения в предложении Фермер убивает утенка, Э.Сепир заключает: «Можно умолчать о времени, месте и числе и о множестве других понятий всякого рода, но нельзя увернуться от вопроса, кто кого убивает. Ни один из известных нам языков не может от этого увернуться» [Сепир 1934: 73]. Исследуя организацию адыгского предложения, 3. И. Кера-шева совершенно справедливо отмечает, что с финитностыо в адыгских языках связана коммуникативная завершенность предложения реальной модальности: «структура предложения со сказуемым, выраженным одним финитным глаголом, относительно проста и ясна: количеством морфологических лиц глагола, выступающего в роли сказуемого, определяется количество и функция членов предложения. Увеличение лиц глагола-сказуемого ведет к соответственному увеличению синтаксических членов предложения, а именно к увеличению количества дополнений (прямых и косвенных). Каждый из членов предложения имеет при себе группу слов, примыкающих или согласующихся с ним» [Керашева 1984: 146-147].
И. М. Балова также отмечает: «Компонентом предикативности в кабардинском языке, на наш взгляд, кроме значения модальности, синтаксического времени, является и финитность» [Балова 1999: 8].
С логической точки зрения субъект - это главный член предложения, поскольку он является производителем действия, а объект - это член предложения, на который переходит действие производимое субъектом или объект, с помощью которого выполняется действие и.т. д.. Таким образом, подлежащее вместе со сказуемым образуют основную синтаксическую категорию, которая оформляет предложение, его конструктивный центр. Дополнение же не входит в этот центр. Иначе говоря, в отличие от дополнения, подлежащее вместе со сказуемым выражают предикативную основу предложения. Причем в понятие «предикативность» в адыгских языках наряду с модально-временным отношением, включают и в категорию финитности [Балова 1999: 8]. Те же языковеды, которые объявляют прямое дополнение третьим главным членом предложения, исходят из того, что в кавказских языках сказуемое одинаково управляет и подлежащим и дополнением. В таком случае, почему они не включают в состав главных членов предложения косвенное дополнение, которое также управляется сказуемым. С другой стороны, эти исследователи не учитывают того факта, что и сказуемое зависит от именных членов предложения, поскольку последние согласуются с ним. «Видные кавказоведы Н.Ф. Яковлев, Д.А. Ашхамаф, З.И. Керашева, Б.Х. Балкаров, - пишет A.M. Камбачоков, - в свое время тоже уравнивали в правах подлежащее и прямое дополнение. Но при этом они переводили последнее в разряд главных членов предложения ввиду бесспорной зависимости сказуемого как от подлежащего, так и от дополнения» [Камбачоков 1997: 37].
Дополнения, обозначающие главным образом объект действия или состояние, относятся к членам предложения, выраженными глаголами.
В роли дополнения в адыгейском языке могут выступать почти все части речи, но наиболее часто в этой функции могут быть существительные, местоимения, а также субстантивированные прилагательные, числительные, причастия и масдарная форма. Например: Пщышхом lamp (сущ.) кьыфырахьагь (М.И. Бз. зау, с. 130). - « Князю принесли стол». Унэр мэфэк! мафэм (сущ.) фэхъазырэу щытыгъ: дэпкъымэ портретхэр (сущ.) ык1и лозуиг-хэр (сущ.) я1ул1ыгъэх (KI.T.). - «Дом был готов к праздничному дню: на стенах висели портреты и лозунги».
