Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Общие проблемы билингвизма и контакта культур 9
1. Феномен билингвизма 9
A. Определение понятия 9
Б. Типология билингвизма 13
B. Явление интерференции 19
Г. Субстратные явления 22
2. Типология языков 25
3. Взаимоотношение языка и мышления 28
4. Взаимоотношение языка и культуры 36
A. Триада: язык - мышление - культура 36
Б. Текст как явление культуры 41
B. Контакт культур 44
Глава II. Билингвизм и его влияние на литературное творчество ...47
1. Литературный билингвизм: основные представители, особенности творчества 47
2. Биполярное мировосприятие и его влияние на творчество писателя-билингва 73
2.1 Сопоставление двух менталитетов, двух культур. Взаимосвязь
культур и языков 73
2.2. Типологические особенности двух языковых систем и их связь с национальной менталъностью 90
Глава III. Анализ литературного языка писателя Андрея Макина .108
1. Андрей Макин, писатель-транслингв 108
2. Особенности перевода романа «Французское завещание» на русски й язык 123
3. Литературный язык А. Макина как результат культурно-лингвистической интеграции 139
3.1. Лингвистический анализ романов А. Макина коренными носителями французского языка 139
3.2. Соотношение французского и русского компонентов в литературном языке А. Макина (синтаксис, лексика, грамматика) 158
3.3. Взаимопроникновение культур в романах А. Макина 169
1. Зеркала прецедентов 169
2. Реалии и имена собственные 182
3. Особенности психоменталитета двух народов, выявленные в творчестве писателя-транслингва 188
Заключение 196
Библиография 202
Приложение
- Феномен билингвизма
- Типология языков
- Литературный билингвизм: основные представители, особенности творчества
- Андрей Макин, писатель-транслингв
Введение к работе
Данная диссертационная работа представляет собой исследование творчества писателя-билингва Андрея Макина с лингвистических и культурологических позиций. Основное внимание уделено вопросам взаимоотношения двух языковых и культурных систем в его литературном языке и его восприятии мира.
Прежде всего несколько слов о самом писателе.
Место рождения - Красноярск, 1957 год. Там же провел детство. Затем учеба в Калинине, защита кандидатской диссертации по филологии в Москве, позднее - преподавание французской литературы в Новгороде. В тридцать лет А. Макин приступает к реализации главной цели своей жизни - жить во Франции, быть французским писателем. За 11 лет, с 1990 по 2001 гг., выходят в свет семь его романов, написанных на французском языке: "La fllle d'un heros de l'Union sovietique" («Дочь героя Советского Союза»), 1990; "Confession d'un porte-drapeau dechu" («Исповедь павшего знаменосца»), 1992; "Au temps du fleuve Amour" («Во времена реки Амур»), 1994; "Le testament francais" («Французское завещание»), 1995; "Le crime d'Olga Arbelina" («Преступление Ольги Арбелиной»), 1998; "Requiem pour l'Est" («Реквием по Востоку»), 2000; "La musique d'une vie" («Музыка одной жизни»), 2001.
За роман «Французское завещание» Макин получил в 1995 году премию Гонкуровской Академии, премию Медичи и «Гонкуровскую премию лицеистов»; немного позже - «Приз призов», который вручают одному из лауреатов больших литературных премий (Букера, Пулитцеровской, Гонкуровской). В США «Французское завещание» неоднократно появлялось в списках
бестселлеров. За свой последний на данный момент роман автор получил французскую литературную премию "RTL-Lire".
Французский писатель Андрей Макин интересует исследователя-лингвиста с нескольких позиций: во-первых, как беллетрист, получивший признание в стране давно сложившихся литературных традиций (при этом этнически и генетически с ее культурой не связанный); во-вторых, как билингв, достигший высшей степени овладения чужим языком, ибо как писатель он априори находится на вершине всей пирамиды носителей данного языка и, в-третьих, как представитель двух культур, значительно отличающихся друг от друга.
В этой связи предстоит рассмотреть особенности двух культур, двух языков, двух мировосприятий, а также вероятность их совокупного влияния на формирование литературного языка писателя-билингва. Определенный интерес представляет степень присутствия российских культурных реалий и ценностей в его творчестве и лингвистические особенности, выявляющие «русский след» в его произведениях.
В лице писателя Андрея Макина нам предоставляется возможность непосредственно и в развитии исследовать явление билингвизма на его высшей стадии - как двуязычия литератора.
Таким образом, объектом исследования является творчество писателя-билингва Андрея Макина, а предметом исследования -особенности его литературного языка.
Выбор темы диссертации обусловлен явно недостаточным вниманием к творчеству А. Макина на его родине и почти полным отсутствием серьезных исследований его литературного языка с позиций взаимовлияния двух культур.
Актуальность исследования заключается в изучении проблемы билингвизма (и, в особенности, литературного билингвизма) в условиях интенсивно развивающихся в последнее время языковых и культурных контактов. Исследование творчества А. Макина дает возможность углубить наши представления о билингвизме.
Научная новизна диссертации выражается в расширении понятия «билингвизм» и уточнении его классификации. Предлагается также новый подход к изучению взаимовлияния языков в творчестве писателя-билингва, отличающийся от уже имеющихся (Шахнович, 1970; Oustinoff, 1997). Кроме того, творчество писателя-билингва рассматривается не только с позиции взаимодействия языков, но и культур, что мы считаем немаловажным, ибо эти концепты взаимосвязаны и в совокупности дают более широкое представление о возможности влияния предыдущего опыта писателя на его литературный стиль при написании произведений на неродном языке.
На защиту выносятся следующие положения:
Во французском литературном языке писателя присутствует лингвистический компонент, обусловленный русскоязычным происхождением автора.
Его мировосприятие и представление действительности формируют французские и русские культурные и языковые концепты.
Наличие субстрата русского языка и культуры привносит в литературный стиль писателя определенное своеобразие.
Андрей Макин - писатель-транслингв.
Основная цель работы заключается в доказательстве присутствия в литературном языке и мировосприятии А. Макина
положительного субстратного воздействия родных языка и культуры, увеличивающего оригинальность его стиля и создающего эффект интеркоммуникации двух культур.
Цель исследования реализуется через решение следующих частных задач:
определение основных теоретических позиций с учетом имеющейся информации по изучаемой теме;
выяснение влияния билингвизма на литературное творчество;
культурологический анализ российского и французского менталитетов;
сопоставление и анализ характерных особенностей русской и французской языковых систем;
анализ творческой личности писателя Макина;
анализ перевода одного из романов на русский язык для выявления несоответствия русской и французской стилевых традиций, влияющего на качество переводного варианта;
лингвистический анализ произведений писателя Макина франкофонами;
* выявление присутствия в языке произведений элементов русской языковой системы, а также конструкций, свойственных только французской системе;
выявление в романах русских и французских культурных
концептов, их соотношения.
Материалом исследования послужили все указанные выше романы писателя. В частности, для выявления культурного и языкового субстратного воздействия были использованы романы «Исповедь павшего знаменосца», «Французское завещание», «Музыка одной жизни»; при сравнении с современным
литературным французским языком был использован анализ новеллы «Весна» Ле Клезио.
Для решения поставленных задач применяются следующие методы исследования: интервью, лингвистический анализ языковых единиц носителями языка, стилистический анализ текста, метод семантического анализа языковых единиц, метод сплошной выборки языковых единиц по разработанным критериям, сопоставление и сравнение языкового материала.
Теоретическая значимость исследования заключается в дальнейшей разработке теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа в ее применении к феномену билингвизма, в систематизации культурно-различительных и языковых характеристик двух национальностей (французской и русской), а также в подтверждении фактическим материалом исследований В.Г. Гака по сопоставлению французского и русского языков.
Практическая ценность: результаты работы могут быть использованы в курсах лекций по сопоставительной типологии языков, по французской литературе, по лексикологии, по стилистике и поэтике французского и русского языков, этнопсихолингвистике, сравнительной культурологии.
Апробация работы. Основные положения исследования изложены в докладах на конференциях молодых ученых ЯГПУ (1998, 2000, 2002 гг.); на XIII Международном симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 1-3 июня 2000 г.); на конференции факультета иностранных языков ЯГПУ (Ярославль, 2001); на Ярославских лингвистических чтениях (октябрь, 2001) и отражены в десяти публикациях.
Поставленные в диссертации задачи обусловили структуру работы. Исследование состоит из введения, трех глав (первая глава -
обзор литературы по намеченным теоретическим предпосылкам, который делится на четыре основных раздела; вторая глава делится на два основных раздела, третья - на три), заключения, списка использованной литературы и приложения, содержащего интервью с писателем.
Намеченные нами теоретические задачи требуют более полного рассмотрения на предмет их изученности в лингвистической науке. Таким образом, первая глава будет отражать состояние к настоящему времени и теоретическое значение следующих аспектов: определение билингвизма и его классификации; явление интерференции и ее типы; понятие субстрата; типология языков; взаимоотношение языка и мышления; взаимоотношение языка и культуры; контакт культур.
Феномен билингвизма
Билингвизм, или двуязычие, интересует лингвистов, а также психологов и социологов давно, и поэтому литературные источники, в той или иной степени описывающие это явление, довольно многочисленны. Здесь мы, как и многие авторы, будем рассматривать «билингвизм» и «двуязычие» как тождественные понятия. В то же время мнения и позиции исследователей по целому ряду аспектов изучаемой проблемы далеко не всегда совпадают. Это можно заметить уже по тому, как разные авторы формулируют понятие билингвизма.
У. Вайнрайх считает двуязычием попеременное пользование двумя языками (Вайнрайх 1979: 22, 524), и здесь его мнение совпадает с позицией Е.М Верещагина, который считает, что билингвизм - это способность употреблять для общения два языка, т.е. «билингвизм - это «психический механизм..., позволяющий...воспроизводить и порождать речевые произведения, последовательно принадлежащие двум языковым системам». [Верещагин, 1969: 19, 134] Близким по смыслу является определение А.И. Рабиновича «Практика попеременного активного использования индивидом двух языков в своей речевой деятельности определяется как двуязычие или билингвизм» [Рабинович, 1970: 6 - 7]. Приблизительно в том же ключе понимает билингвизм и Ж. Макнамара, определяя билингва как человека, владеющего минимальной компетенцией в одном из четырех языковых умений: понимать, говорить, читать и писать на неродном ему языке [Macnamara, 1967: 58]. Следует, однако, отметить, что указанные авторы не рассматривают проблему с позиции совершенства, т.е. уровня владения языками, и больший интерес представляют работы, где учитывается также и степень владения вторым языком: «Под билингвизмом... следует понимать владение двумя разными языками или диалектами, независимо от того, являются ли они генетически родственными или нет... Абсолютно полное двуязычие, по-видимому, встречается нечасто». [Ахунзянов, 1978: 27 - 28] Видимо, такой уровень билингвизма имеет в виду Э. Блохер: «Под двуязычием следует понимать принадлежность человека к двум языковым обществам в такой степени, что могут возникнуть сомнения, какой язык более близок или какой из них следует считать его родным или каким он охотнее пользуется или на каком он думает», [цит. по Ахунзянов, с. 29: Biocher Е. Zweisprachigkeit Vorteiie und Nachteile Handbuch der Pedagogik Wrein Zungenselzu, 1909, Bund 10, s. 665]
Л. Блумфилд полагает, что «В тех случаях, когда совершенное усвоение иностранного языка не сопровождается утратой родного языка, возникает билингвизм, заключающийся в одинаковом владении двумя языками». [Блумфилд, 1968: 70]
Большинство отечественных ученых двуязычие также определяют как знание двух языков в одинаковой степени совершенства. В «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой: «Одинаково совершенное владение двумя языками, применяемыми в разных условиях общения». [Ахманова, 1966] Определение В.А. Аврорина близко по смыслу: «...двуязычием следует признать примерно одинаково свободное владение двумя языками..., когда степень знания второго языка приближается вплотную к степени знания первого» [Аврорин, 1972: 51].
«Практика попеременного пользования двумя языками», по Вайнрайху, отражает наиболее нейтральную трактовку билингвизма. Вслед за Вайнрайхом К.Х. Ханазаров упрощает понятие билингвизма до владения «вторым языком в степени, достаточной для общения и обмена мыслями с носителями второго языка» [Ханазаров, 1972: 123].
Интересна также позиция Р. Титона, для которого билингвизм заключается в «способности индивида выражать свои мысли на втором языке, соблюдая понятия и структуры, свойственные этому языку, нежели парафразируя свой родной язык» [Titone, 1972: 11].
Довольно широко трактуют билингвизм В.Ю. Розенцвейг и А.А. Метлюк: «Двуязычие рассматривается нами как континуум, простирающийся от весьма элементарного знания контактного языка до полного и свободного владения им» [Розенцвейг, 1975: 11; 1972: 4]; «Термин «билингвизм» применяется к случаям индивидуального владения двумя языками и к случаям коллективного или массового владения языками. При этом владение вторым языком может иметь разную степень - от элементарной до полной и свободной» [Метлюк, 1986: 88].
А. Мартине занимает сходную позицию. Для него двуязычие -это не обязательно совершенное владение двумя языками, но прежде всего - полное изменение кода при переходе от одного сообщения к другому с использованием различных фонологических и синтаксических структур, причем степень совершенства владения тем или иным языком может быть различной. [Мартине, 1963: 524]
На фоне этих достаточно категоричных высказываний мнение Ф.П. Филина выгляди! более аморфно: «Двуязычие в узком смысле этого слова означает более или менее свободное владение двумя языками: родным и неродным; двуязычие в широком смысле 12 относительное владение вторым языком, умение в том или ином объеме пользоваться им в определенных сферах общения... последний тип двуязычия можно назвать неполным, частичным... Абсолютно одинаковое владение двумя языками, по-видимому, встречается не часто» [Филин, 1972: 24 - 25]. Тем не менее, оно существует, и в этом плане представляет интерес точка зрения Ю.Д. Дешериева и И.Ф. Протченко, которые считают, что «под таким двуязычием следует понимать владение в совершенстве общеупотребительными устной и письменной формами существования обоих литературных языков без проявления интерференции на каком-нибудь уровне их структур». Что касается всех остальных разновидностей двуязычия, они зависят от степени проявления интерференции, общеобразовательного, культурного уровня их носителей, от сфер применения и форм существования обоих языков [Дешериев, Протченко, 1972: 34 - 35].
Типология языков
Итак, в свете вероятного взаимовлияния двух языковых систем нельзя обойтись без анализа субстратных явлений, составляющих основу этого взаимодействия. В связи с вышесказанным интересно было бы проверить выдвигаемую нами гипотезу: высокая оценка произведений Макина франкоязычными критиками вызвана неким подслоем, обусловленным русскоязычным происхождением автора; принципиально важно при этом, что наличие этого подслоя не только не наносит ущерба правильности его стиля, но, напротив, привносит в его стиль особое своеобразие, подкупающее французского читателя. Было бы исключительно интересно и важно обнаружить и описать этот субстрат.
Вопрос в том, насколько правомочно использование термина «субстрат» в данном контексте. Вот какое определение данному явлению дает В. А. Виноградов: субстрат (от лат. sub - под и stratum - слой, пласт) -совокупность черт языковой системы, невыводимых из внутренних законов развития данного языка и восходящих к языку, распространенному ранее на данной лингвогеографической территории. Субстрат, в отличие от заимствования, предполагает широкое этническое смешение и языковую ассимиляцию ...через стадию двуязычия. Источником субстрата может быть язык как родственный языку-победителю, так и неродственный. Явления субстрата способны проявляться на любом уровне языковой системы от фонетики до лексики либо в виде вошедших в язык единиц и категорий, либо в виде специфических процессов исторических изменений в системе языка-победителя, стимулированных диахроническими законами побежденного языка». [Языкознание, 1998: 497]
Другими словами, «люди, располагающие двумя различными средствами выражения..., порою вводят в один из двух языков, на котором они говорят, приемы, принадлежащие другому языку». [Звегинцев, 1960: 372 - 373]
Явление субстрата, по мнению X. Шухардта, связано с тем, что многие народы в ходе своей истории сменили язык, либо смешавшись с другим народом, либо переняв какой-либо язык, оказавшийся более престижным; при этом какие-то черты прежнего языка сохраняются. [Алпатов, 1999: 109]
Учитывая некоторые особенности языка А. Макина, а также принимая во внимание идеи Р.Т. Белла об «интер-языке» и классификации билингвистических навыков, считаем необходимым остановиться на явлении, сходном с субстратом, так называемом «адстрате».
Адстрат (от лат. ad - при, около и stratum - слой, пласт) -совокупность черт языковой системы, объясняемых как результат влияния одного языка на другой в условиях длительного сосуществования и контактов народов, говорящих на этих языках. Адстрат означает нейтральный тип языкового взаимодействия, при котором не происходит этнической ассимиляции и растворения одного языка в другом; адстратные явления образуют прослойку между двумя самостоятельными языками. Иногда термин «адстрат» применяется для обозначения смешанного билингвизма. Понятие «адстрат» было введено М.Дж. Бартоли (1939). [Языкознание, 1998: 19]
Роберт А. Фаукес, говоря о явлении адстрата, замечает, что при этом речь идет о наблюдаемых явлениях, о живом контакте языков. [Фаукес, 1999, с. 124]
Несколько отличается от остальных позиция А. Мартине: «грубая классификация возникающих ...социально-языковых ситуаций при помощи понятий субстрата, суперстрата и адстрата вряд ли может быть признана удовлетворительной. Она не может учесть бесконечного разнообразия двуязычных и многоязычных ситуаций». А. Мартине признает также, что «как правило, происходит большее или меньшее взаимовлияние, в то время как полная независимость обеих структур - несомненное исключение. ... Можно сказать, что целостность обеих структур имеет больше шансов сохраниться, если оба контактирующих языка обладают равным или сравнимым престижем - эта ситуация часто имеет место в случаях, которые можно назвать индивидуальным двуязычием или многоязычием». [Мартине, 1999: 44 - 47]
Зорина З.Г. и Баранникова Л.И. связывают субстратные явления с явлениями интерференции. Баранникова отмечает, что субстрат - это одна из форм проявления интерференции [1972: 94]. Зорина считает, что «закрепление во вновь усваиваемом языке черт первого языка возможно тогда, когда влияние родного языка является достаточно сильным и продолжительным. Это предполагает период билингвизма с неизбежным влиянием родного языка на усваиваемый, ...т.е. того, что сегодня принято называть интерференцией». И, на наш взгляд, самое главное: «в результате интерференции могут закрепиться такие черты в речи на втором языке, которые впоследствии рассматриваются как признаки влияния субстрата. В этом случае и возникает третья система, более близкая к одному из контактирующих языков». Таким образом, «исследование интерференции в условиях ... двуязычия дает возможность увидеть... субстрат». [Зорина, 1996: 166 - 167]
Завершая данный раздел, следует, по-видимому, охарактеризовать билингвизм А. Макина как ранний последовательный (по его собственному свидетельству, он начал изучать французский язык в довольно раннем возрасте), опосредованный, продуктивный, субординативный (смешанный по Беллу/ Разделяя концепцию Зориной З.Г., в качестве гипотезы можно также предположить присутствие во втором языке элементов интерференции, обусловленной наличием русского субстрата в лингвокультурологической системе писателя. И здесь необходимо учитывать, что русский - язык синтетический, а французский -скорее аналитический. Отсюда высока вероятность обнаружения во французском языке Макина тенденций, свойственных синтетическим языкам, и это, в свою очередь, требует от нас обратить внимание на типологию языков.
Литературный билингвизм: основные представители, особенности творчества
Литературные источники свидетельствуют о том, что в конце Средневековья и в эпоху Возрождения европейские поэты зачастую были многоязычными. В последние века ситуация радикально изменилась, и подобное явление стало скорее исключением [Oustinoff, 1997: 39].
Нам известны имена значительного числа двуязычных (а также многоязычных) писателей. Большинство из них в качестве второго языка, зачастую основного языка своих произведений, выбирали европейские языки - английский, французский, немецкий, другие блестяще владели иностранными языками, но практически не использовали их в творчестве. Несмотря на то, что писателей, создававших свои произведения не только на родном языке, было немало, те, кто действительно с успехом писал на неродном языке, остаются скорее исключением. Это В. Набоков, С. Беккет, А. Труайя, Ж. Грин, Е. Ионеско, Р. Гари, Э. Триоле, Дж. Джойс, Ч. Айтматов, А. Макин. Многие из них получили за свое творчество на неродном языке престижные литературные премии и всемирное признание.
В данном контексте следует упомянуть и такие имена, как: П. Мериме, Ж. Верн, Н. Саррот, Е. Чоран, П. Целан, Г. Гейне, Дж. Конрад, А. Кристоф, Ф. И. Тютчев.
Многие писатели, прекрасно владея иностранными языками, очень сдержанно использовали их в своем творчестве: И. С. Тургенев, Л.Н. Толстой, А. К. Толстой, Герцен, Ю. Рытхэу, Г. Гулиа, И. Друце, В.К. Тредиаковский, П. Я. Чаадаев, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Е.А. Баратынский. Ряд произведений А. Стриндберга, О. Уайльда, Р. М. Рильке, Ч. Суинберна создан на чужих для авторов языках, однако критикой эти работы были встречены как не более чем литературный эксперимент.
Следует отметить, что в наши дни писательский билингвизм -редкое и недостаточно изученное явление.
При изучении творчества таких писателей возникают вопросы: в каком возрасте началось активное использование неродного языка, насколько часто он является языком их произведений, в какой степени созданные шедевры (или просто выдающиеся произведения) на чужом языке лишены (и лишены ли) влияния родного?
Возможно, что, выбирая для литературного творчества неродной язык, писатель тем самым доказывает «универсальность своего языкового состояния, своей поэтики». И здесь не имеет большого значения, каким образом был приобретен этот второй язык (параллельно с родным - координативно, или после первенства родного языка - субординативно): автор сам выбирает язык для выражения своих мыслей и имеет право использовать его так, как ему хочется [Coulmas, 1995, с. 120 -121].
Представляют интерес некоторые возможные последствия использования неродного языка в творчестве.
Так, например, есть мнение, что тот, кто постиг один язык во всех его тонкостях, никогда не овладеет столь же хорошо другим. [Алексеев, 1981:9]
А. Мартине задается вопросом - в какой степени билингву удается сохранять разницу, во всех деталях, между двумя лингвистическими структурами, которыми он последовательно пользуется. Он утверждает, что существует очень ограниченное число «виртуозов», которые были бы способны использовать два или более языка без допущения интерференции. Она проявляется на всех уровнях контактирующих языков: в области лексики, фонологии, синтаксиса [Martinet, 1980: 169-170].
«Нет человека, который владел бы даже своим родным языком с абсолютным совершенством», не говоря уже о двуязычном индивиде. Тем не менее, встречается близкое к совершенному владение двумя языками, под которым «следует понимать владение в совершенстве общеупотребительными устной и письменной формами существования обоих языков без проявления интерференции на каком-либо уровне их структур». [Дешериев, Протченко, 1972:34-35]
Как видим, в литературе довольно часто встречается утверждение, что человек не может одинаково xopoEio (до степени родного) владеть двумя или более языками. Надо признать, что отдельные явления интерференции могут спорадически появляться у билингва и в поздний период, когда говорящий совершенно свободно владеет неродным языком. Однако по мере погружения в неродной язык и вследствие постоянных речевых упражнений на нем (что дает возможность органически слиться с языковой культурой чужого народа) билингв может совершенно освободиться от интерференции и максимально приблизить свою речь на неродном языке к ее природной первооснове. Со временем в ходе усвоения норм чужого языка влияние родного языка слабеет, постепенно уступая место прогрессирующему влиянию со стороны неродного языка. В этот период тоже продолжается влияние родного языка, но оно объясняется уже не незнанием чужого языка, а устойчивостью навыков родной речи, которые сохраняются у человека на всю жизнь. [Михайлов, 1972: 202 - 203]
Не совсем применимо, считает А.В. Федоров, понимание писательского двуязычия как абсолютно одинакового уровня владения обоими языками. У писателей, активно владеющих двумя или несколькими языками (как бы свободно ни было это владение), есть возможность установить, какой из языков они знают глубже, каким они пользуются шире и полнее. [1971: 170]
Таким образом, интерференция воспринимается большинством как явление негативное, а для писателя - как стилистический недочет, нарушение лингвистической нормы.
LINK4 Андрей Макин, писатель-транслингв LINK4 ]
Прежде чем представить анализ литературного языка А. Макина, имеет смысл раскрыть некоторые особенности его личности и взаимоотношения с окружающим миром.
Для выполнения этой задачи будут использованы материалы критических статей, посвященных его творчеству, выдержки из интервью, данных А. Макиным автору настоящего исследования и другим лицам. Из них следующие представляют повтор основных идей, изложенных далее: Valerie Marin La Meslee, 1995; Коваленко, 1995 (15. 11); Сарников, 1995; Онуфриенко, 1996; Злобина, 1996; Lire, 2001 (электронное издание); Olivier Barrot; Bien public, 2002.
Рассматривая личность автора с языковой, культурной и стилистической точек зрения, мы можем представить этапы ее формирования. Из автобиографического романа «Французское завещание» и из его интервью (Argand, 2001: 27; Интервью (приложение)) мы узнаем, что «инициацию» во французский язык и культуру он прошел еще в довольно раннем возрасте при участии коренной француженки, и рано начал писать стихи на французском. Французский язык и культура становятся для него своеобразным вторым личным миром, в котором он любил укрываться от действительности. В более позднем возрасте, когда он уже стал осознавать свою принадлежность к русской культуре, два мира -русский и французский - вступили в конфликт (состояние, по книге, "entre-deux-mondes" - «меж-двух-миров»), что является нелегким испытанием для человека, выросшего в одной культуре, но владеющего как «родными» двумя языками. Затем наступил этап сравнительного анализа, что позволило Макину оценить ту и другую культуру, понять специфику каждой из них и принять свою билингвальность и бикультурность как данность (французский превращается в "greffe fabuleuse" - «сказочный привой») и как дар. Дар же заключается в осознании возможности творить на другом языке, а точнее на «языке-посреднике», который, видимо, является сплавом двух языков. В романе «Французское завещание» мы встречаем его мысли: «... между двумя языками ... вижу и чувствую острее, чем когда-либо... Существует что-то вроде языка-посредника. Универсальный язык!... Вспомнил о том "межъязычье", которое открыл..., о "языке удивления"...» Тогда же впервые пришла мысль: «А что, если на этом языке можно писать?»
Значительно позже, уже во Франции, окончательно формируется желание «открыть эту главную жизнь, ...ее воссоздать, запечатлев в стиле, который предстоит еще изобрести...» Исследуя настоящий этап его культурного и языкового самосознания, хотелось бы выделить следующие моменты. Писатель практически постоянно, в своем творчестве и обыденной жизни использует французский язык, и здесь уместно привести следующее мнение: «...Язык ... непрерывно взаимодействуя с культурой и мышлением, формирует носителя языка как личность, принадлежащую к данному социокультурному сообществу, навязывая и развивая систему ценностей, мораль, поведение, отношение к людям». [Тер-Минасова, 2000: 68] Возникает вопрос, что при этом происходит с писателем -«билингвальная шизофрения», т.е. ощущение расщепления своей личности (в данном случае - творческого ее компонента) при смене языка, или он является носителем «интер-культуры», составленной из элементов обеих культур, слитых в единое целое? [Белл, 1980: 174-175].
Мы склонны ответить, что "билингвальной шизофрении" с ним не происходит, что подтверждается и его ответом на вопрос о том, на каком языке он думает. Это происходит на двух языках, но все зависит от среды. Когда читает лекции, думает только по-французски, «потому что уже немного и сам француз». Когда он пишет, то тоже думает только по-французски, потому что «иначе это шизофрения, такое невозможно» [Интервью (приложение)].
Несмотря на смену языка (т.е. уже не билингвизм, а «транслингвизм»), полного, т.е. абсолютного и окончательного, перехода в другую культуру у Макина не произошло. Взаимовлияние двух культур в сознании писателя переходит во взаимопроникновение этих культур в его произведениях, что дает положительный результат: у европейского читателя появляется возможность взглянуть на мир через призму другой культуры, понять другую систему ценностей, особенности психологии, менталитета другого народа и пр.
И, может быть, преподнося русские культурные элементы таким образом, что это привлекает внимание французов, сам писатель уже погружается в их менталитет, психологически перетекает в другую культуру, смотрит на русские культурные ценности уже глазами француза? При этом все более удаляется от специфически русского восприятия того, о чем пишет, с каждым новым романом? Иными словами, учитывая то, что культура включает в себя и поведенческий, и мировоззренческий аспекты, т.е. национально-специфический «способ» мировосприятия, можно предположить, что Макин перенимает французский «способ» мировосприятия, переходит на французское общественное самосознание.
Для того чтобы проверить это предположение, достаточно снова обратиться к его размышлениям в интервью. Можно допустить, что он переживает стадию перехода на французское общественное самосознание, однако создается впечатление, что имеет место сосуществование двух систем. Что немаловажно -писатель убежден в наличии разницы не только языков, но и мировосприятий; это очень привлекает его внимание [Russie..., 2001: 2]. Он так сравнивает две цивилизации, две языковых системы: «Французский язык просто по-другому строится, ...это страшная дисциплина».
