Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление системы наказаний в уголовном праве России 1917-1919 гг.
1. Система наказаний в уголовном праве России до 1917 г 13
2. Уголовные наказания в законодательстве России 1917-1919 гг 25
3. Наказание в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г 47
4. Наказания, состоящие в лишении или физическом ограничении свободы 61
5. Наказания, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы 78
6. Смертная казнь как вид уголовного наказания в законодательстве России 1917-1922 гг 116
Глава II. Система наказаний в уголовном законодательстве России 1922-1926 гг.
1. Наказания, состоящие в лишении или физическом ограничении свободы 129
2. Наказания, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы 155
3. Смертная казнь как вид уголовного наказания в законодательстве России 1922-1926 гг 174
Заключение 181
Список использованных нормативных правовых актов и литературы
- Система наказаний в уголовном праве России до 1917 г
- Уголовные наказания в законодательстве России 1917-1919 гг
- Наказания, состоящие в лишении или физическом ограничении свободы
- Наказания, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы
Введение к работе
Актуальность темы исследования. На современном этапе в стране происходит процесс либерализация и гуманизации уголовной политики, направленный на расширение сферы применения к осужденным наказаний, альтернативных лишению свободы, за преступления, не представляющие большой общественной опасности. Такая политика обусловлена необходимостью повышения эффективности наказания и согласуется с требованиями международно-правовых документов. Развитие указанных направлений пенитенциарной реформы требует всестороннего научного анализа существующей системы наказаний в целях ее совершенствования. Вместе с тем принцип научности познания требует рассмотрения любого социального явления в его историческом развитии. Современные виды уголовных наказаний - это прямые наследники советских видов уголовных наказаний 20-х гг. прошлого века. Содержание и практика применения многих из них, сформировавшиеся за годы Советской власти, характерны и для сегодняшнего времени. Однако такая преемственность не всегда может быть оценена положительно. Чрезмерная репрессивность наказания, отсутствие четких его законодательных критериев, излишняя политизированность и утилитарность представляют собой отголоски советской пенологии.
В этой связи возникает необходимость глубокого, всестороннего рассмотрения исторических предпосылок, закономерностей и тенденций становления и развития системы наказаний в уголовном праве РСФСР и СССР в 1917-1926 гг., что, на наш взгляд, позволит дать объективную картину не только карательной политики первых лет советской власти, но, главное, поможет раскрыть теоретическую и идеологическую основы данной системы, объяснить причины и движущие механизмы чрезмерно репрессивной политики СССР не только в 30-50-е гг. прошлого столетия, но и в более поздний период, выявить корни как позитивных, так и негативных черт современной системы наказаний и ее отдельных видов.
Указанными выше обстоятельствами, а также насущной необходимо
стью формирования теоретической базы реформы наказания в современной
^ России определяется актуальность избранной автором темы диссертационно-
го исследования и значимость его результатов.
Степень научной разработанности темы. Система и виды наказаний
первых лет советской власти комплексному изучению в современном право-
^ ведении подвергаются впервые. Аналитические работы на эту тему осущест-
влялись либо в 20-50-е гг. прошлого века и, как следствие, отличались односторонним идеологическим подходом к предмету исследования, либо касались отдельных вопросов (например, теории и практики реализации лишения свободы, штрафа, конфискации имущества и т.д.). В связи с этим указанная тема в настоящее время требует тщательной разработки с современных позиций, а теоретические и практические аспекты становления советской системы наказаний - критического переосмысления.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают
^ теоретические и практические проблемы становления и развития системы
наказаний в уголовном праве России и СССР в 1917-1926 гг., отражения в
уголовном законодательстве господствующих в этот период представлений о
мерах уголовной репрессии.
Предметом исследования являются:
основные этапы развития системы наказаний в указанный период;
социальные, политические, идеологические и правовые предпосылки становления и развития данной системы;
особенности практики применения наказаний;
основания разграничения наказаний и иных уголовно-правовых мер в советском уголовном законодательстве рассматриваемого периода и теоретические подходы к их определению;
- дореволюционные и советские законодательные акты, устанавливаю-
ф щие систему и виды наказаний, а также основания и порядок их применения;
- научные публикации по исследуемым вопросам.
Хронологические рамки исследования охватывают отечественное уголовное законодательство второй половины XIX - начала XX вв., т. е. периода, когда формировались предпосылки, условия и подходы к разработке системы и видов наказания.
Цели и задачи исследования. Цели диссертации предопределяются ее объектом и предметом. К ним относятся: во-первых, исследование теоретических и практических проблем, а также предпосылок, тенденций и закономерностей становления и развития системы наказаний в уголовном праве России и СССР (1917-1926 гг.); во-вторых, сравнительный анализ сложившейся в рассматриваемый период системы мер уголовной репрессии и карательной политики с дореволюционным периодом; в-третьих, выявление как позитивных, так и негативных аспектов исследуемого исторического опыта; изучение его преемственности на более поздних этапах, а также в действующем уголовном законодательстве.
Сформулированные цели предопределили следующие задачи:
исследовать теоретическую базу и практику формирования системы наказаний после Октябрьской революции 1917 г. в их взаимосвязи;
выделить основные исторические этапы этого процесса;
выявить механизмы, способы формирования системы и видов наказаний и их правовую регламентацию;
проследить эволюцию и трансформацию самого института наказания в 1917-1926 гг.;
- классифицировать и рассмотреть отдельные виды мер уголовно-
правового воздействия;
исследовать позиции идеологов, разработчиков уголовного законодательства в указанный период, а также их оппонентов;
показать результаты рассматриваемых процессов и их влияние на уголовную политику нашей страны на последующих исторических этапах.
Методологическую основу диссертации составили общенаучные, а также специальные методы познания: исторический, сравнительно-правовой, логический, системно-структурный, лингвистический.
Исследование осуществлялось с позиции современной пенитенциарной доктрины, закрепленной в Концепции развития уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации (на период до 2008 г.).
В качестве теоретической базы исследования были использованы работы юристов, историков и политических деятелей дореволюционного, советского и постсоветского периодов. Среди них: Аскарханов С.С., Багрий-Шахматов Л.В., Баскова И.В., Беляев Н.А., Берман Я.Л., Бриллиантов А.В., Булатов С.Я., Бушуев И. А., Венедиктов А.В., Владимиров А.В., Волков Г., Вышинский А.Я., Гернет М.Н., Герцензон А.А., Голяков И.Т., Грингауз Ш.С, Дагель П.С., Дворянское И.В., Детков М.Г., Долгова А.И., Друзин А.И., Дурманов Н.Д., Дуюнов В.К., Жижиленко А. А. , Жильцов СВ., Исаев М.М., Крыленко Н.В., Кудрявцев В.Н., Кузнецова Н.Ф., Курский Д.И., Ленин В.И., Лесниевски-Костарева Т.А., Малько А.В., Михлин А.С, Наумов А.В., Немировский Э.Я., Ной И.С, Полубинская СВ., Саврасов Л.А., Скрыпник Н., Стручков Н.А., Стучка П.И., Таганцев Н.С, Тарновский В., Трайнин А.Н., Трифонов И.Я., Тяжкова И.М., Утевский Б.С, Фойницкий И.Я., Хачатуров Р.Л., Черлюнчакевич Н., Чучаев А.И., Чхиквадзе В.М., Шаргородский М.Д., Швеков Г.В., Ширяев В., Шишов О.Ф., Шляпочников А., Эстрин А.Н. и др.
Нормативной основой диссертации послужили как дореволюционные уголовно-правовые акты (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г., Уголовное уложение 1903 г.), так и нормативные акты советской власти, являющиеся источниками уголовного права (декреты, постановления, инструкции, Руководящие начала по уголовному праву 1919 г., Уголовные кодексы
РСФСР 1922 и 1926 гг., Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г.), а также действующий ныне УК РФ.
В качестве эмпирической основы использованы материалы архивов, публикаций, стенограммы съездов, совещаний и т.д., официальная статистика.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно впервые посвящено комплексному анализу формирования советской системы наказаний в целом, а также каждого вида наказания в отдельности, осуществлено с позиции современной пенитенциарной доктрины, опирается на последние разработки в области наказания и уголовной политики, выявляет тенденции, закономерности и преемственность в развитии института наказания в нашей стране. В диссертации обосновывается гипотеза о том, что концептуальные основы, заложенные в советском наказании 20-х гг. прошлого века, во многом предопределили дальнейшее развитие этого уголовно-правового института вплоть до настоящего времени.
На защиту выносятся следующие научные положения:
После Октябрьской революции 1917 г. советская власть полностью отказалась от сложившейся в российском уголовном праве весьма стройной системы наказаний; иерархичность построения карательных мер, основанная на разрядах, родах и степенях, была отменена. Основой применения мер уголовной репрессии стало революционное правосознание, основанное на одноименном правотворчестве. Это обусловило редукционизм карательной практики, осуществляемой не только судебными, но и чрезвычайными органами.
В 1917-1919 гг. уголовное правотворчество характеризовалось мно-гоуровневостью (наказание устанавливалось центральными органами власти, отдельными ведомствами, например, Наркомюстом, местными властями, а также непосредственно правоприменителем) и осуществлялось путем: а) составления списка конкретных наказаний; б) создания относительно определенных санкций; 3) общего указания на наказуемость деяния, что давало суду
самые широкие полномочия. При этом имело место смешение уголовно-правовых и иных (административных, гражданских) мер ответственности, применяемых по одним и тем же основаниям.
Революционное правотворчество, основывавшееся на «революционной совести», в первый год советской власти выработало, а суды на практике применяли многочисленные виды наказаний, сущность и содержание которых были весьма далекими от признаков уголовного наказания и его целей.
Прообразы системы наказаний впервые были закреплены в Положении о революционных военных трибуналах от 20 ноября 1919 г. и Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г. Параллельно продолжали действовать и издаваться нормативные документы, предоставляющие правоприменителю самостоятельно определять наказание (например, «судить по законам военного времени»).
3. Доктрина наказания в советском уголовном праве была основана на
марксистко-ленинскои концепции, оказавшей влияние как на определение
целей наказания, так и способы их реализации.
Целями наказания, кроме физической изоляции при лишении свободы и физического устранения при смертной казни, выступали: а) социальная защита от потенциально опасных личностей, в том числе принадлежащих к враждебным классам (путем полного социального отторжения); б) предупреждение преступлений; в) приспособление совершившего преступление к порядку общественных отношений, соответствующих интересам трудящихся (в современном значении - исправление и перевоспитание осужденного); г) возмещение причиненного ущерба.
4. Способы реализации задач наказания зависели не от тяжести совер
шенного преступления или сложности исправления лица, его совершившего,
а от статуса последнего. При назначении наказания суд должен учитывать
опасность преступника, его социальную принадлежность, что подчеркивало
классовый характер репрессивной политики.
Полифункциональностью наказания обусловливалось такое разнообразие содержания мер ответственности, реализация которых давала возможность интенсифицировать какую-либо из поставленных целей, в частности, превенции, исправления (приспособления), защиты от социально опасной личности (обороны) либо воспитания.
5. Наказание в рассматриваемый период характеризовалось: а) универ
сальностью и дифференцированностью; б) социальной обусловленностью; в)
ценностной ориентацией; г) утилитарностью; д) многообъектностью; е) поли
тизированностью; ж) иерархичностью.
Дальнейшая эволюция наказания повлекла его трансформацию в институт мер социальной защиты. Замена института наказания мерами социальной защиты не была оправдана ни более высокой их эффективностью, ни гуманитарными соображениями, а определялась концептуальными уголовно-политическими взглядами законодателя. Дрейф советской пенитенциарной идеологии в сторону института социальной защиты был обусловлен влиянием на нее социологической школы уголовного права и выразился в разработке целого ряда мер, по своей сути не являющихся уголовно-правовыми (общественное порицание, предостережение, принуждение, например, пройти известный курс обучения, поражение прав).
Стержнем концепции мер социальной защиты было положение о социально опасной личности, которое впоследствии, как свидетельствует история, привело к массовым репрессиям.
Наказания, сформировавшиеся к 1922 г., по объекту карательного воздействия можно подразделить на три группы: а) наказания, состоящие в лишении или физическом ограничении свободы; б) наказания, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы; в) смертная казнь.
Основные положения и механизмы функционирования лагерной системы исполнения лишения свободы, разработанные и внедренные в пенитенциарную практику 1917-1926 гг., действуют и поныне, что является еще одним до-
казательством преемственности развития существующей системы наказаний, основанной пока еще по преимуществу на постулатах советской пенологии. Одним из наиболее характерных был и остается принцип окупаемости содержания заключенных, явившийся отличительной особенностью советской лагерной системы исправительных учреждений. С одной стороны, пенитенциарные учреждения не только были самоокупаемыми, но и вносили существенный вклад в народное хозяйство, строительство. Но, с другой стороны, этот принцип обусловил целый ряд негативных особенностей исполнения лишения свободы: во-первых, потребностями организации труда осужденных была обусловлена сама лагерная форма отбывания этого наказания и, соответственно, милитаризация системы исполнения наказаний, поскольку без использования военизированных подразделений, без введения жесткого режима, строгой дисциплины армейского типа такая организация просто невозможна; во-вторых, принудительный труд в условиях лишения свободы аналогичен труду рабов и антигуманен по своей сути.
8. Меры, не связанные с лишением или физическим ограничением сво
боды, можно подразделить по содержанию на: а) социально-воспитательного
характера (общественное порицание, возложение обязанности загладить вред,
условное осуждение); б) имущественного характера (конфискация имущества
- полная или частичная, штраф); в) меры, заключающиеся в ограничении со
циальной активности либо социальном отторжении личности (объявление
врагом трудящихся, изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; по
ражение прав; воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься
той или иной деятельностью или промыслом; удаление из определенной мест
ности).
Фискальные (имущественные) наказания служили, прежде всего, средствами экспроприации и пополнения финансовых и материальных ресурсов власти.
9. Смертная казнь являлась одним из средств осуществления уголовной
политики, согласно которой не могли иметь место меры исправительно-
трудового воздействия по отношению к заведомо классовым врагам, сознательно совершившим преступления и нарушившим законы советского государства в силу классовой ненависти, классовой психологии или прежних классовых навыков. Она во многом имела политический характер, поскольку власть применяла ее, в том числе, как средство сглаживания дефектов своей внутренней политики, подавления восстаний, возмущения, несогласия, навязывания чуждого основной массе населения образа жизни. По применению смертной казни достаточно точно определяется аксиологическая функция уголовного права в конкретный исторический промежуток времени; по ее наличию за то или иное посягательство можно судить о наиболее важных для государства охраняемых общественных отношениях.
Смертная казнь находилась в уголовном законодательстве советского государства на особом положении. На первом этапе она выступала средством удержания власти, затем - подавления сопротивления и расправы. Принятая концепция применения смертной казни отличалась от так называемой «буржуазной» тем, что была основана на принципе целесообразности.
10. Дальнейшее развитие системы мер наказания шло по линии конкретизации, включения в нее новых мер и установления более точных рамок для каждого из видов наказания.
Теоретическое и практическое значение работы. Теоретическая значимость диссертационного исследования обусловлена, во-первых, тем, что оно является комплексным монографическим исследованием проблем становления системы наказаний в уголовном праве РСФСР и СССР в 1917— 1926 гг. Во-вторых, в диссертации не только прослежены основные этапы формирования и эволюции системы наказаний, но и установлены причины и условия возникновения господствующих представлений о мерах уголовной репрессии, показано их влияние на уголовную политику.
Практическая значимость исследования заключается в следующем: а) выявленные тенденции и закономерности формирования теоретических под-
ходов к карательной политике и самой системы наказаний находятся в обусловленной законом преемственности диалектической связи с ныне существующими теорией и практикой соотношения и развития этих явлений, что позволяет учесть прежний законотворческий опыт при дальнейшем реформировании российского уголовного законодательства и системы уголовных наказаний; б) содержащиеся в диссертации выводы и положения могут послужить основой для последующих исследований в области наказания и уголовной политики как в историческом, так и в современном аспектах. Наконец, результаты диссертационного исследования целесообразно использовать в процессе преподавания ряда учебных дисциплин (уголовное право, история государства и права России и др.).
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии Ульяновского государственного университета, там же проводилось ее обсуждение. Основные положения диссертации докладывались на региональных научно-практических конференциях (Ульяновск, 1997-2003 гг.), нашли отражение в научных статьях, используются автором в ходе преподавательской деятельности в средних и высших учебных заведениях.
Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих девять параграфов, заключения и списка использованных нормативных правовых актов и литературы.
Система наказаний в уголовном праве России до 1917 г
В российском уголовном праве к 1917 г. сложилась весьма стройная система наказаний, закрепленная в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.), Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 г. и Уголовном уложении 1903 г. Она характеризовалась двумя особенностями: во-первых, довольно сложной иерархией, а во-вторых, сословным характером.
В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. система наказаний представляла собой своеобразную «лестницу», виды наказаний располагались в законе в зависимости от степени тяжести, от более тяжкого -к менее суровым: от смертной казни - до внушения. По словам известного русского криминалиста Н.С. Таганцева, «установление такой лестницы имело существенное значение для законодателя и еще более для судьи. Законодателю такая лестница облегчала выбор наказания для отдельных преступных деяний соответственно их значению для правового порядка, а для судьи она создавала возможность исполнять возлагаемую на него законом обязанность, соразмерять наказуемость с обстоятельствами отдельного преступления и со степенью преступности виновного, делая возможным переход от одного вида или рода наказания к другому»1.
Иерархия видов наказаний строилась по различным основаниям. Во-первых, по их юридическому значению. В связи с этим различались наказания: 1) главные, т.е. самостоятельные, составляющие сущность кары за преступление; 2) дополнительные, сопровождающие главные; 3) заменяющие, назначаемые в случае невозможности применения главного.
Во-вторых, по объему применения выделялись общие и особенные, а также исключительные.
В-третьих, по особенностям наказываемого лица. Здесь играли немаловажную роль принадлежность лица к сословию, его пол и возраст.
Основная градация наказаний в дореволюционном уголовном законодательстве России определялась содержанием кары и была основана на дифференциации преступных деяний. По сути, существовали две относительно самостоятельные системы наказаний: уголовные и исправительные. При этом законодатель, по-видимому, исходил из нескольких соображений:
1) разграничения уголовно-правовой оценки двух неравнозначных по характеру общественной опасности категорий преступных деяний, каковыми выступали преступление и проступок; 2) обеспечения адекватной пенализации, т.е. соответствия наказания содеянному; 3) недопущения диффузии наказаний в санкции и, тем самым, сужения диапазона кары за однородные деяния; 4) установления жестких рамок судейского усмотрения в выборе наказания и предупреждения произвола при его индивидуализации.
Суд, карая преступника, действует в пределах тех рамок, которые ему установил закон. Если в уголовно-правовой норме не закреплены критерии определения тяжести содеянного, то создается опасность назначения несправедливого наказания, поскольку отсутствуют четкие законодательные условия пенализации - качественные и количественные параметры наказания в зависимости от характера и степени тяжести общественно опасного деяния.
Надо заметить, что в отличие от настоящего времени в дореволюционном законодательстве эта проблема была более или менее решена.
Наказания подразделялись на уголовные и исправительные. Предыстория их разграничения представляет особый интерес. В XVIII в. развитие уголовно-правовой науки в России характеризуется попытками заимствования западноевропейских течений естественного права и усилиями, направленными на создание теоретических основ отечественного уголовного права. На развитие доктрины отечественного уголовного права наряду с проводившейся кодификацией законодательства оказали влияние труды российских криминалистов: Ф.Г. Штрубе, А.Я Поленова, К.Г. Лангера, А.А. Артемьева, СЕ. Десницкого и др. Пересмотр взглядов на преступление был вызван развитием гуманистической философии, что нашло отражение в созданном Екатериной II юридическом трактате - Наказе, а также проектах Уголовного уложения (среди них выделяется проект 1813 г. под ред. профессора Якоба). Причинами, вызвавшими довольно радикальную для России законодательную реформу, явились изменения в социальных и экономических условиях, а также, вероятнее всего, мода на западноевропейскую философию, проповедовавшую идеи гуманизма, естественных прав, минимизацию роли государства. Идеи Наказа, который, судя по данным исследователей, был написан лично Екатериной II, выражались в гуманизации наказания и приведения его в соответствие с характером и степенью тяжести преступления. При этом закону отводилась главенствующая роль по сравнению с судейским усмотрением. Так, в ст. 212 Наказа говорилось: «Чтобы наказание было сходно с правосудием, то не должно оному иметь большей степени напряжения, как только чтобы оно было довольно к отвращению людей от преступления».
Важным совокупным итогом теоретических исследований к концу XVIII в. стал пересмотр существовавшей ранее концепции преступления как нарушения формального запрета, установленного государем. Все большим числом авторов оно определяется с материальной точки зрения, исходя из объективной способности деяния к причинению вреда. Если ранее преступление считалось опасным, потому что являлось нарушением выраженной в законе воли, ее ослушанием, то теперь, наоборот, оно подлежит запрету только в случае своей вредоносности. Вред при этом понимался двояко: а) как нарушение устоев общества, чем и был обусловлен социальный, публичный характер преступления, и б) как ущерб конкретному охраняемому благу. Таким образом, первый аспект определял правовую природу деяния, а второй - степень его опасности, содержание посягательства, отнесение его к определенному виду и категории, исходя из направленности и выраженности отрицательных свойств (как объективных, так и субъективных), влияющих на вид и размер наказания.
Такой подход, сложившийся к моменту начала кодификационных работ, вызвал необходимость в дифференциации преступлений. Коль скоро они обладали общей правовой природой, то их прежняя классификация на публичные (касающиеся интересов государя и власти) и частные (посягающие на права отдельных лиц) уже не могла рассматриваться в качестве основной. Более того, материальная концепция преступления диктовала выработку не только качественных, но и количественных параметров пенализации: деяние, формально считающееся проступком исходя из сущности нарушаемых благ, могло быть переведено в разряд преступлений в силу превышения порога криминализации по проявлению отрицательных признаков, аналогичных тем, которые служат ее основаниями.
Уголовные наказания в законодательстве России 1917-1919 гг
Придя в Октябре 1917 г. к власти, большевики впервые на практике столкнулись с необходимостью решения вопроса об уголовном наказании. Разрушив «старую» систему наказаний, советская власть приступила к построению новых органов суда и репрессии, к выработке новой, пролетарской уголовной политики. Причем этот процесс был начат не с оформления принципов уголовной политики, а с практики. Естественно, в одночасье создать систему наказаний, соответствующую их взглядам на сущность уголовной репрессии, цели, задачи и функции мер уголовно-правового воздействия, было невозможно. В то же время нельзя было допустить и образование правового вакуума.
В этот период развития уголовного права особого внимания заслуживает вопрос о роли и значении закона в период проведения Октябрьской революции и в период гражданской войны (1918-1919 гг.). Постепенно подготавливалась почва, накапливался материал для создания пролетарской диктатурой своей уголовно-правовой концепции. На первых этапах развития социалистического права декреты выполняли преимущественно агитационно-пропагандистские задачи. В этот период исключительно большую роль играет революционное правотворчество «широких народных масс, ломающих старые законы, уничтожающих органы угнетения народа, завоевывающих политическую власть, творящих новое право»6. Эти слова В.И. Ленина явились общей директивой, представляющей широкий простор карательной политике, местным судам и революционным трибуналам.
Декрет СНК от 24 ноября 1917 г. «О суде» наделил местные суды правом «решать дела именем Российской Республики» и руководствоваться при этом «в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию»7. Отмененными предлагалось признавать все законы, противоречащие декретам ЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и рабочего и крестьянского Правительства, а также программам-минимум РСДРП и партии СР. Исходя из такого ограничения, но в то же время имея возможности создания единого универсального источника уголовного права, советская власть избрала путь издания декретов, устанавливающих ответственность за отдельные общественно опасные деяния8.
7 марта 1918 г. был принят Декрет о суде № 2. Он ничего не прибавил к общим указаниям о наказании, содержащимся в первом декрете о суде. Право вынесения приговора о лишении свободы сроком до 5 лет было предоставлено судам Декретом о суде № 3, опубликованном 20 июля 1918 г.
Согласно последнему декрету о суде советский суд осуществляет социалистическое правосудие на основе советских законов; при отсутствии и неполноте закона руководствуется своим социалистическим правосознанием. Использование старых законов категорически запрещалось9.
Как отмечается в литературе, правовая регламентация судопроизводства в советской республике была крайне непоследовательной. Первоначально этот процесс был худо-бедно регламентирован Инструкцией НКЮ от 19 декабря 1917 г. «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний». В данном документе хотя бы содержался перечень наказаний, которые мог назначать виновным революционный трибунал, руководствуясь при этом «обстоятельствами дела и велениями революционной совести».
Однако уже через полгода все ограничения были сняты. В п. 2 Постановления НКЮ от 16 июня 1918 г. «Об отмене всех доныне изданных циркуляров о революционных трибуналах» указывалось: «Революционные трибуналы в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и пр. не связаны никакими ограничениями, за исключением случаев, когда в законе определена мера в выражениях: «не ниже» такого-то наказания».
Судьба обвиняемого целиком зависела от субъективного усмотрения судей.
Военные суды действовали по той же схеме. Подтверждением является более поздний документ - Постановление Революционного военного совета Республики от 4 февраля 1919 г. «О революционных военных трибуналах». В нем говорилось: «В своих решениях и приговорах Революционный военный трибунал Республики руководствуется интересами социалистической республики, обороны ее от врагов социалистической революции и интересами классовой войны за торжество пролетариата, как это подсказывается ему революционным коммунистическим правосознанием и революционной совестью»10.
В дальнейшем подобные дела были переданы в ведение ВЧК, деятельность которой изначально не была ограничена какими-либо процессуальными или материально-правовыми рамками. Согласно Декрету ВЦИК от 17 января 1919 г. «О Всероссийской Чрезвычайной Комиссии» за ней и чрезвычайными комиссиями на местах закреплялось право непосредственной расправы11.
Наказания, состоящие в лишении или физическом ограничении свободы
Развитие уголовного законодательства нашей страны в 20-е гг. XX в. характеризовалось углублением наметившихся ранее тенденций, непосредственным образом касающихся наказания. Доктрина наказания была окончательно построена на положении о социальной защите как функции наказания. Осенью 1921 г. секцией судебного права и криминологии Института советского права был разработан проект общей части УК РСФСР, в котором была сделана попытка узаконить отказ от термина «наказание» и впервые был перенесен на советскую правовую почву термин «меры социальной защиты»207.
Прибегая к этому термину, авторы указанного проекта хотели выдвинуть на первый план индивидуализацию мер борьбы с преступниками в интересах достижения задачи специального предупреждения208. Этой же идеей разработчики проекта УК РСФСР 1922 г. мотивировали отказ от санкций, устанавливающих конкретные наказания за преступления.
На III Всероссийском съезде деятелей советской юстиции М.Ю. Козловский в заключительном слове заявил: «Мы не говорили ни одного слова о том, какова будет санкция, этот вопрос остается открытым... Я совершенно не останавливаюсь на вопросе о санкции, этого вопроса мы еще не касаемся, этот вопрос и для нас, для комиссариата юстиции и членов его коллегии, является во- просом открытым»209. М.Ю. Козловский заметил, что имеется взгляд о принципиальной недопустимости санкций в советском уголовном законе.
Вслед за М.Ю. Козловским Народный комиссар юстиции Д.И. Курский также коснулся вопроса о санкциях, высказавшись (насколько можно понять из стенографического отчета) в пользу введения санкции, но в форме указания лишения свободы «не ниже известного срока». Он говорил: «Опыт показал, что правосознание, поскольку оно проявляется в законодательных формах, определенно выдвигает следующее положение: устанавливается минимум наказания, а максимум не устанавливается. Обычная санкция - лишение свободы не ниже известного срока. И это все чаще и чаще вы видите в декретах»210.
На принципе отказа от санкций был построен проект Особенной части УК комиссии общеконсультационного отдела Народного комиссариата юстиции 1921 г., что теснейшим образом связывалось с системой родовых составов. В ст. 3 проекта Института советского права 1921 г. говорилось, что суд «может определить срок наказания известным минимумом и максимумом (относительно неопределенный приговор)». Система неопределенных приговоров корреспондировалась в проекте с признанием института опасного состояния лица, которое являлось основным критерием при применении репрессии. Статья 6 указывала, что «при выборе рода и меры репрессии судьи руководствуются, прежде всего, степенью опасности преступника для общежития, т. е. установленной судом степенью вероятности совершения преступником новых правонарушений, так называемым опасным или антисоциальным состоянием его». Одним из источников опасного состояния признавалась врожденная ненормальность (ст. 9) .
Признание преступника опасным могло влечь применение меры социальной защиты, в частности, в виде изоляции на срок от 5 до 20 лет (ст. 30,31).
Надо сказать, что институт «мер социальной защиты» все больше подменял собой наказание, что было обусловлено приверженностью большинства разработчиков уголовного законодательства идеям социологической школы.
Общая часть УК РСФСР 1922 г. предусматривала как наказание, так и меры социальной защиты. Система наказаний, согласно ст. 32, включала: - изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; - лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; - принудительные работы без содержания под стражей; - условное осуждение; - конфискацию имущества - полную или частичную; -штраф; - поражение прав; - увольнение от должности; -общественное порицание; - возложение обязанности загладить вред.
Что касается мер социальной защиты, то предусматривалось два их вида: - назначаемые самостоятельно, в порядке замены ими наказания, а также за деяния, не являющиеся преступлением, и - дополнительно к уголовному наказанию.
К первому виду относилось: помещение в учреждение для умственно или морально дефективных, принудительное лечение; ко второму - воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом, удаление из определенной местности (высылка).
Таким образом, наказания и меры социальной защиты образовывали в УК РСФСР 1922 г. две самостоятельные системы карательных мер с одними и теми же функциями. Тем самым противоречивое отношение к наказанию советской уголовно-правовой теории и судебной практики достигло апогея.
Принятые в октябре 1924 г. сессией ЦИК СССР Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. (далее по тексту Основные начала), а вслед за ними и УК РСФСР 1926 г. окончательно отказались от термина «наказание».
Вместо наказания предусматривались три группы мер социальной защиты: 1) судебно- исправительного характера; 2) медицинского характера; 3) медико-педагогического характера.
Первые применялись за преступления, вторые - к невменяемым лицам, третьи - к несовершеннолетним в случаях замены наказания этими мерами.
Целями мер социальной защиты провозглашались: предупреждение новых преступлений со стороны лиц, совершивших их; воздействие на других неустойчивых членов общества; приспособление совершивших преступные действия к условиям общежития государства трудящихся. Декларировалось, что меры социальной зашиты не могут иметь целью причинение физических страданий и унижение человеческого достоинства (ст. 9 УК РСФСР 1926 г.). При этом, как отмечает А.В. Бриллиантов, применение этих мер социальной зашиты не было достаточно дифференцировано законодателем и решение многих вопросов отдавалось на усмотрение суда .
Наказания, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы
Принятая VIII съездом партии в марте 1919 г. программа РКП (б), подводя итоги практики народных судов за прошедший период, поставила задачу - постепенно усиливать воспитательные возможности наказания, «осуществляя в широких размерах условное осуждение, введя как меру наказания общественное порицание, заменяя лишение свободы обязательным трудом с сохранением свободы, заменяя тюрьмы воспитательно-трудовыми учреждениями и давая возможность применять практику товарищеских судов».
Эта установка реализовывалась в законодательстве и, главное, в судебной практике. В УК РСФСР 1926 г. количество санкций, не связанных с лишением свободы, увеличилось, по сравнению с УК РСФСР 1922 г., с 34% (12% от общего числа) до 72% (24% от общего числа)242.
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. в качестве наказаний, не сопряженных с лишением или физическим ограничением свободы, предусматривал: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение243; д) конфискация имущества, полная или частичная; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред.
Практически все они, за исключением условного осуждения, были известны предыдущему советскому уголовному законодательству. Сохранив свою социальную направленность, наказания стали более конкретизированными и адресными. Последнее означает, что их виды и размеры были предусмотрены в санкциях Особенной части УК.
Кроме того, учитывая дифференциацию наказаний и мер социальной защиты в УК РСФСР 1922 г., к мерам, не связанным с лишением или физическим ограничением свободы, следует причислить: воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом, удаление из определенной местности.
Поскольку в последующих уголовно-правовых актах карательные меры были унифицированы и обозначены как меры социальной защиты, нет оснований рассматривать их эволюцию дифференцированно. Как и наказания 1917— 1919 гг., меры, не связанные с лишением или физическим ограничением свободы, можно подразделить по содержанию на следующие группы: 1) меры социально-воспитательного характера; 2) меры имущественного характера; 3) меры, заключающиеся в ограничении социальной активности либо социальном отторжении.
К первой группе можно отнести лишь два наказания: общественное порицание и возложение обязанности загладить вред.
Сущность общественного порищния не претерпела серьезных изменений со времени издания Руководящих начал; оно по-прежнему выражалось в отрицательной общественной оценке содеянного и личности виновного.
В системе наказаний общественное порицание было самым легким и заключалось в публичном (на собрании, сельском сходе и т. д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу или опубликовании приговора в печати за счет осужденного либо без опубликования, указании на предосудительность деяния с общественной точки зрения245. Суд при этом не должен был оценивать нравственные стороны личности осужденного. Однако если речь шла о преступлении несовершеннолетнего, суд мог присоединить к порицанию и внушение педагогического характера246. Порицание выносилось от имени суда, а не государства или общества. Поэтому у него было право избрать ту или иную форму публичности порицания. По общему правилу порицание ограничивалось оглашением приговора в публичном заседании после того, как он вступит в силу. Суд был правомочен огласить приговор на собрании трудового коллектива осужденного, на сельском сходе, поместить его копию в публичном месте, опубликовать в печати. Но для этого было нужно специальное постановление суда.
Надо сказать, что общественное порицание было очень популярным наказанием в 20-е гг. прошлого столетия. Статистические данные о советской уголовной репрессии в этот период свидетельствуют о росте его удельного веса в совокупности применяемых наказаний вплоть до 1931 г.
Сохранение этого наказания до принятия УК 1996 г. объясняется тем, что советская уголовно-правовая доктрина опиралась на положение о социальной обусловленности наказания. Механизм воздействия на последнего, как предполагалось, выражался в пристыжении, взьюании к совести, а также во временном снижении авторитета провинившегося. Эту меру нельзя считать наказанием, поскольку она не имеет универсального карательного содержания. Иными словами, оно приносило страдания, являющиеся сущностью кары (в данном случае -моральные), далеко не каждому осужденному. Оно могло иметь значение только для тех лиц, которым были важны их социальное положение и репутация, например для членов партии. Думается, однако, что даже в отношении них актуальной была не сама такая мера, а ее неправовые последствия: приостановление карьерного роста, бойкот коллектива, увольнение, исключение из объединения и т.п.
В УК РСФСР 1926 г. получило регламентацию практически аналогичная мера, также не содержащая кары, - предостережение, отличием которого была угроза наступления более серьезных последствий для виновного в случае повторного совершения преступления. Это была своего рода преюдициальная мера.
Возложение обязанности загладить вред также продержалось в системе наказаний вплоть до середины 90-х гг. прошлого века. В отличие от имеющего с ним некоторое сходство восстановления, а при невозможности его - возмещения причиненного ущерба, регламентированного в Руководящих началах, это наказание могло заключаться не только в компенсации материального вреда или возвращении похищенного имущества, но также в публичном извинении, опровержении ложных сведений, порочащих честь и достоинство потерпевшего, оказании медицинской, транспортной помощи, предоставлении жилья, личной работе по восстановлению ущерба, нанесенного хозяйству потерпевшего, и т.д. Поэтому данная мера уже не имела сугубо имущественного характера. В то же время ее нельзя отождествлять с удовлетворением гражданского иска, поскольку в отличие от него для возложения обязанности загладить вред не требовалось просьбы потерпевшего, суд мог сделать это по своему усмотрению.
