Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты классификации взаимосвязанных преступлений 17
1. Сущность и соотношение понятий основного и вторичного преступлений 17
2. Категории вторичных преступлений и особенности их взаимосвязи с основными деяниями 41
Глава 2. Особенности досудебного производства по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 69
1. Особенности возбуждения уголовного дела по признакам взаимосвязанных преступлений 69
2. Особенности определения подследственности по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 96
3. Основания, исключающие производство по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 106
Глава 3. Иные вопросы производства по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 126
1. Пределы преюдициальной силы судебных решений по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 126
2. Процессуальный статус участников уголовного судопроизводства по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 139
3. Позиция защиты по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях 159
Заключение 179
Библиографический список использованной литературы 182
Приложения 193
- Сущность и соотношение понятий основного и вторичного преступлений
- Категории вторичных преступлений и особенности их взаимосвязи с основными деяниями
- Особенности возбуждения уголовного дела по признакам взаимосвязанных преступлений
- Пределы преюдициальной силы судебных решений по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Процесс реформирования уголовно-процессуального законодательства, активно осуществляемый в настоящее время в России, завладел вниманием и ученых-процессуалистов, и практикующих юристов, и тысяч людей, по воле случая ежедневно вовлекаемых в реалии уголовного процесса. В центре всеобщего обсуждения оказались такие важные для всех вопросы, как усовершенствование нового законодательства, а также соответствие его положениям Конституции РФ и ожиданиям правоприменителя.
К сожалению, первые итоги мониторинга введения в действие УПК РФ 2001 года, представленные в июне - июле 2002 года Комитетом по законодательству Государственной Думы РФ, не составили оптимистичных прогнозов1. Среди прочих изъянов УПК РФ, экспертный опрос позволил выявить убежденность основной части правоприменителей в повышении трудоемкости и сложности нового уголовного судопроизводства, что подтверждается, в частности, следующими данными: в Центральном Федеральном Округе таким образом полагают 48,68 % опрошенных, в Приволжском Федеральном Округе - 70, 92 % .
Эти данные свидетельствуют в том числе и о том, что УПК РФ нуждается в дальнейшем усовершенствовании. И одной из предпосылок для этого является необходимость определенного упрощения уголовно-процессуального механизма с целью создания реальных условий для более эффективной работы органов уголовного судопроизводства. На фоне этой задачи особую насущность приобретает проблема расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел, которые относятся к категории сложных, многофигурантных и многоэпизодных, поскольку образуются несколькими преступлениями, совершенными несколькими лицами.
1 Мониторинг введения в действие УПК РФ: первый предварительный доклад. // Российская юстиция. 2002. №11.
С. 4-6.
2 Там же. С. 5.
Как свидетельствует следственно-судебная практика, такие уголовные дела отличаются нестандартностью ситуаций, возникающих при производстве по ним, а также - значительным объемом работы, возлагаемой на органы уголовного судопроизводства. В столь напряженных условиях соблюдение требований УПК РФ существенно усложняется. Вместе с тем любые ошибки при расследовании и рассмотрении уголовных дел недопустимы, в том числе - по вопросам уголовно-правовой квалификации содеянного и соблюдения законных прав участников процесса.
Одна из наиболее значимых составляющих выделенной проблемы видится в исследовании природы формирования данной категории уголовных дел, то есть в определении особенностей и разновидностей образования взаимосвязи между преступлениями, которые необходимо расследовать и рассматривать в рамках одного производства. Несомненного внимания заслуживает прямая зависимость между правильным определением сущности, вида взаимосвязи деяний и верной их уголовно-правовой оценкой, а также наиболее рациональными способами осуществления уголовного судопроизводства по данной категории дел.
Несмотря на некоторую непривычность формулировки, понятие «взаимосвязанные преступления» нельзя назвать абсолютно новым в науке. Влияние природы взаимосвязи деяний на порядок возбуждения уголовных дел, на определение их подследственности (подсудности), а также - на пределы преюдиціальносте судебных решений отмечалось известными российскими учеными-процессуалистами конца 19 — начала 20 веков М.В. Духовским, В. Случевским, И.Я. Фойниц-ким. Впоследствии вопросы о процессуальных особенностях производства по делам о взаимосвязанных преступлениях частично находили обсуждение в публикациях таких авторов, как В.Б. Алексеев, Г.А. Алексеева, В.М. Алиев, А. Богданов-ский, В.П. Божьев, И.Е. Быховский, О.Ю. Гай, Ю.П. Гармаев, Д.В. Дробинин, 3.3. Зинатуллин, А.С. Кобликов, Я.С. Киселев, В.Н. Курченко, Р. Куссмауль, A.M. Ла-
рин, С.Г. Новиков, Т. Орешкина, А.Д. Прошляков, Н.И. Савицкий, А.С. Сомин-ский, А. Чувилев, В.В. Шимановский, А.И. Юдин, А.Н. Якименко и других.
Некоторые аспекты расследования и рассмотрения дел о взаимосвязанных деяниях освещались в ряде отечественных диссертационных исследований по уголовному процессу: И.А. Крючатова «Правовая природа возбуждения уголовного дела в советском уголовном процессе» (1969 г.), А.Р. Михаиленко «Теория и практика возбуждения уголовного дела в советском уголовном процессе» (1971 г.), С.А. Тумашова «Проблемы соединения и выделения уголовных дел на предварительном расследовании» (1998 г.), В.И. Батищева «Расследование неоднократных преступлений отдельных лиц и постоянных групп» (1999 г.), Е.В. Сазон-никовой «Выделение уголовных дел как средство обеспечения неотвратимости ответственности при расследовании преступлений» (2000 г.), Н.В. Кузнецовой «Процессуальные проблемы применения уголовного закона о множественности преступлений» (2001 г.), Я.М. Злоченко «Основы методики расследования и международного сотрудничества по противодействию легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» (2001 г.).
Общей особенностью приведенных источников является рассмотрение лишь отдельных, единичных случаев установления взаимосвязи между преступлениями в ходе уголовного судопроизводства или при определении уголовно-правовой оценки содеянного. Однако, как представляется, для внесения в уголовно-процессуальное законодательство требуемых позитивных корректив важно выявить существенные закономерности проявления юридической взаимосвязи деяний в уголовном процессе, сгруппировать виды взаимосвязанных преступлений в условную классификацию, отразить основные направления применения данной классификации в уголовном судопроизводстве.
Только такой концептуальный подход к изучению данной проблемы может послужить обоснованием введения в УПК более оптимального и менее трудоемкого порядка производства по данной категории сложных дел, что для правопри-
менителя всегда будет являться преобразованием значимым. Кроме того, актуальность комплексного исследования обозначенной проблемы обусловлена коллизионными вопросами о процессуальном статусе лиц, вовлекаемых в производство по делам о взаимосвязанных преступлениях, и особенностями отстаивания сторонами предусмотренных законом прав и интересов. Тема актуальна также и в связи с тем, что в развитии уголовного законодательства обнаруживается тенденция к установлению уголовной ответственности за деяния, которые так или иначе являются вторичными, взаимосвязанными с другим преступлением (например, ст.ст. 174,174-1, 205-1,265 УК РФ и др.). Процессуальные аспекты расследования и рассмотрения уголовных дел о такого вида преступлениях в теории уголовного процесса исследованы вскользь, отрывочно и фрагментарно. Эти и некоторые иные вопросы избранной темы определяют ее важность и своевременность на рубеже вступления российского государства в эпоху нового уголовно-процессуального законодательства.
Целью диссертационного исследования является разработка теоретических положений уголовно-процессуальной классификации взаимосвязанных преступлений, а также определение и систематизация практических аспектов применения данной классификации для оптимизации расследования, рассмотрения и разрешения по существу уголовных дел по взаимосвязанным деяниям.
Достижение поставленной цели реализуется посредством следующих задач:
анализ исторических особенностей формирования уголовно-правовой и уголовно-процессуальной классификации преступных деяний в соотношении с правовыми запросами современного правоприменителя;
определение значения уголовно-процессуальной дифференциации преступлений как основания к разграничению уголовных дел на простые и сложные;
исследование юридической природы и разновидностей взаимосвязи преступлений как одного из факторов, влияющих на порядок производства по уголовным делам о взаимосвязанных деяниях;
выявление особенностей и закономерностей принятия наиболее значимых процессуальных решений по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях на различных стадиях уголовного процесса;
разработка и обоснование алгоритма устранения коллизий в процессуальном статусе лиц, вовлекаемых в производство по данной категории уголовных дел;
определение новых нестандартных методов защиты, необходимых для успешного отстаивания законных прав и интересов подозреваемых, обвиняемых по уголовным делам о взаимосвязанных деяниях.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, возникающие между участниками уголовного судопроизводства при расследовании, рассмотрении уголовных дел, структурная и содержательная сложность которых обуславливается наличием нескольких фигурантов и нескольких преступлений, специфично между собой взаимосвязанных.
Предмет диссертационного исследования составляют научно-практические разработки по расследованию, рассмотрению уголовных дел о взаимосвязанных деяниях и совокупность норм уголовно-процессуального права, регламентирующих особенности производства по делам о такого рода преступлениях.
Теоретическую основу исследования образуют работы отечественных ученых юристов в области уголовного процесса, уголовного и конституционного права, а также истории, философии права и других наук. В своих исследованиях автор опирался на научные труды таких авторов, как Н.С. Алексеев, В.Д. Арсень-ев, Б.А. Галкин, С.А. Голунский, В.Я. Дорохов, Н.В. Жогин, М.П. Коваленков, Л.Д. Кокорев, В.Е. Крутских, A.M. Левин, И.А. Либус, П.А. Лупинская, С.А. Маршев, П.А. Огнев, В.М. Петренко, Е.А. Прянишников, Р.Д. Рахунов, Н.И. Ро-зин, В.А. Россельс, Г.П. Саркисянц, М.С. Строгович, А.Я. Сухарев, В.Т. Томин, Ф.Н. Фаткуллин, М.А. Чельцов-Бебутов, О.И. Чистяков, Н.Ю. Шведова и других.
Правовой основой исследования служат: Конституция Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс
РФ, федеральные законы, а также акты толкования норм уголовно-процессуального права высшими судебными инстанциями СССР, РСФСР и Российской Федерации.
Методологической основой исследования явились общенаучные и частно-научные методы познания событий, явлений и процессов социально-правовой действительности. В частности, при работе над диссертацией применялись исто-рико-аналитический, логический, системный методы, а также - методы сравнительного правоведения, системно-структурного анализа, моделирования, анкетирования и опроса.
Эмпирическую основу диссертации образуют:
опубликованная практика Верховного Суда СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях за период с 1979 по 2003 годы;
около 70 уголовных дел о взаимосвязанных преступлениях, рассмотренных судами Свердловской области и Екатеринбургским гарнизонным военным судом;
опубликованная информация о рассмотрении, разрешении уголовных дел по взаимосвязанным преступлениям судами субъектов РФ и военными судами;
результаты опроса и анкетирования сотрудников подразделений предварительного следствия и дознания ОВД г. Екатеринбурга и Свердловской области, а также адвокатов по вопросам расследования и рассмотрения уголовных дел о взаимосвязанных преступлениях.
Научная новизна исследования заключается в рассмотрении правовой природы взаимосвязи между преступлениями как существенного фактора, определяющего процессуальные закономерности усовершенствования производства по соответствующей категории уголовных дел. Автором разработана условная классификация взаимосвязанных преступлений, комплексное применение которой может обеспечить некоторое снижение трудоемкости, а также повышение эффек-
тивности и качественности расследования, рассмотрения сложных и объемных уголовных дел.
Научная новизна работы выражается также в основных положениях, выносимых на защиту:
Взаимосвязь между преступлениями - это процессуально значимая особенность деяний, которая состоит в их содержательной общности или взаимозависимости и, как правило, обуславливает целесообразность расследования и рассмотрения их в одном сложном производстве.
В процессуальном смысле взаимосвязь между преступлениями может иметь две основные формы выражения: фактическую и юридическую. Фактическая взаимосвязь образуется совпадением обстоятельств нескольких деяний (по месту, времени и др.) и не влияет на порядок уголовного судопроизводства. Юридическая - обуславливается особенностями конструкции уголовного закона, предполагает тесную связь элементов составов преступлений и потому имеет определяющее значение при вынесении как промежуточных, так и итоговых решений по уголовному делу.
Для удобства правоприменителя предлагается включить в текст закона общее определение понятия взаимосвязанных преступлений.
3. В ходе уголовного судопроизводства юридическая взаимосвязь между пре
ступлениями может иметь различные степень и характер проявления, что позво
ляет обозначить основные разновидности таких деяний, сформулировать их клас
сификацию и выявить существенные закономерности принятия по каждому из
них процессуальных решений.
3.1. По степени тяжести и целевому назначению юридически взаимосвязанные преступления могут быть дифференцированы как основные и вторичные.
Основное преступление - это деяние, совершенное одним или несколькими лицами, так или иначе обуславливающее иные преступления целевым характером своего назначения, отличающееся сравнительно превосходящей или
равной степенью тяжести преступных последствий, и предполагающее равнозначную либо более строгую санкцию соответствующей уголовно-правовой нормы.
Вторичные преступления - это деяния, которые единично или в совокупности совершаются одним или несколькими лицами с целью создания условий для осуществления основного преступления или реализации его преступных последствий, и характеризуются, по сравнению с основным, — равнозначной или меньшей степенью тяжести, а также аналогичной либо менее строгой санкцией уголовно-правовой нормы.
3.2. В зависимости от характера и степени взаимосвязи с основным преступлением вторичные деяния могут быть классифицированы на три условные категории: производные, связные и сопутствующие.
Под производными преступлениями можно понимать категорию вторичных деяний, совершаемых единично или в совокупности, наряду с основным преступлением и отличающихся высокой степенью взаимосвязи с ним, а также характером взаимосвязи - в виде направленности цели на создание условий для совершения основного деяния либо - на реализацию или сокрытие его преступных последствий. К производным преступлениям могут быть отнесены деяния, совершенные в соучастии, прикосновенность к преступлению, в частности, заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений (ст. 316 УК РФ), приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ), легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем (ст. 174 УК РФ).
К связным преступлениям можно отнести категорию вторичных деяний, обладающих относительно устойчивой степенью взаимосвязи с основным преступлением, и являющихся безусловным последствием его совершения. Примером связных деяний являются преступления ответного характера (ст.ст. 107, 108, 113, 114 УК РФ), а также «обоюдные» деяния, такие как получение и дача взятки (ст.ст. 290-291 УК РФ).
Под сопутствующими - можно понимать категорию вторичных преступлений, совершаемых в ходе расследования, рассмотрения уголовного дела об основном преступном деянии или после вынесения приговора по делу о нем, обладающих небольшой степенью и характером взаимосвязи с основным преступлением - в виде направленности цели на воспрепятствование досудебному производству или осуществлению правосудия по делу об основном преступлении.
Понятием «сопутствующие преступления» охватываются такие деяния, как заведомо ложные показания свидетеля, потерпевшего, заключение эксперта, заведомо неправильный перевод в суде либо при производстве предварительного расследования по делу об основном преступлении (ст. 307 УК РФ), побег из места лишения свободы в связи с отбыванием наказания за совершение основного преступления, из-под ареста либо из под стражи в ходе производства по делу об основном деянии (ст. 313 УК РФ) и некоторые сходные преступления.
4. Классификация взаимосвязанных преступлений позволяет следующим образом оптимизировать порядок возбуждения уголовных дел по признакам взаимосвязанных деяний:
4.1. При наличии обстоятельств, исключающих возбуждение уголовного дела (п.п. 3-6 ст. 24 УПК РФ), оно тем не менее должно быть возбуждено, если есть основания полагать, что помимо основного деяния было совершено взаимосвязанное с ним преступление. Это, в частности, касается и случаев гибели террориста-смертника при совершении террористического акта путем самоподрыва, т.к. необходимо установить организаторов и иных соучастников, каналы приобретения, доставки, хранения взрывчатых веществ, источники финансирования и др.
4.2. В рамках возбужденного уголовного дела публичного и (или) частно-публичного обвинения по признакам какого-либо преступления могут быть без вынесения отдельного решения расследованы и рассмотрены уголовные дела по признакам любого вида взаимосвязанных с ним деяний, за исключением сопутст-
вующих, которые во всяком случае требуют вынесения постановления о возбуждении уголовного дела.
4.3. Применительно к порядку возбуждения уголовных дел частного обвинения предлагается изложить ч. 3 ст. 318 УПК РФ в следующей редакции:
«Уголовное дело может быть возбуждено прокурором в случае установления нескольких взаимосвязанных преступлений, если хотя бы одно из них подлежит уголовному преследованию в публичном порядке, а также при беспомощном состоянии пострадавшего или наличии иных причин, в силу которых он не может защищать свои права и законные интересы».
5. На основе положений классификации взаимосвязанных преступлений может быть усовершенствована нормативная регламентация правил о подследственности по связи дел. Предлагается вариант редакции ч. 6 ст. 151 УПК РФ:
«Предварительное расследование по уголовным делам о нескольких взаимосвязанных преступлениях, совершенных одним или несколькими лицами, производится тем органом судопроизводства, к подследственности которого относится наиболее тяжкое из установленных деяний. В случае совершения одного из преступлений лицом, указанным в ч. 1 ст. 447 УПК РФ, предварительное расследование по уголовным делам производится в соответствии с гл. 52 УПК РФ ».
6. Классификация взаимосвязанных преступлений позволяет установить закономерности оптимизации порядка прекращения уголовных дел по взаимосвязанным преступлениям:
Прекращение уголовного дела об основном деянии в связи с отсутствием события или состава преступления (п.п. 1, 2 ст. 24 УПК РФ) влечет, чаще всего, и прекращение уголовного дела о производном или связном преступлении на аналогичном основании.
Решение о прекращении уголовного дела об основном преступлении по нереабилитирующему основанию не требует обязательного аналогичного решения применительно к взаимосвязанным деяниям и определяется в зависимости от
категории вторичного преступления (производное, связное или сопутствующее), а также индивидуальных особенностей лица, его совершившего, и конкретных оснований к прекращению производства по основному уголовному делу.
6.3. В качестве своеобразного изменения обстановки может рассматриваться:
устранение преступности основного деяния новым уголовным законом по делам о связных и сопутствующих преступлениях;
применение акта об амнистии в отношении лица, совершившего основное преступление или освобождение его от уголовной ответственности по специальным основаниям (ч. 2 ст. 75 УК РФ) по делам о связных и сопутствующих преступлениях;
прекращение уголовного дела об основном преступлении или уголовного преследования лица, его совершившего, по реабилитирующим основаниям (п.п. 1, 2 ст. 24 УПК РФ, п. 1 ст. 27 УПК РФ) по делам о сопутствующих преступлениях.
7. По делам о взаимосвязанных преступлениях преюдициальной силой могут обладать не только приговоры, но и иные виды судебных решений, выносимых по делу об основном деянии, а равно - основания и юридические последствия данных решений. В связи с этим предлагается следующая формулировка ст. 90 УПК РФ:
«Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным решением, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают сомнений у суда.
Такое решение суда не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле, а основания и юридические последствия его принятия должны учитываться судом, прокурором, следователем, дознавателем при производстве по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях».
8. При производстве по уголовному делу о взаимосвязанных преступлениях возможны следующие судебно-следственные ситуации, порождающие противоре-
чия в определении объема процессуальных прав и обязанностей того или иного участника уголовного судопроизводства:
изначальное расследование одного или нескольких взаимосвязанных преступлений, совершенных несколькими лицами, в рамках одного уголовного дела публичного и (или) частно-публичного обвинения;
соединение в одном производстве уголовных дел публичного и (или) частно-публичного обвинения об изначально расследуемых отдельно взаимосвязанных деяниях;
соединение мировым судьей встречных заявлений по делам частного обвинения о взаимосвязанных преступлениях;
9. При производстве по делам публичного и (или) частно-публичного обвине
ния, также как и по делам частного обвинения, допустимо совмещение процессу
ального статуса субъектов, если они в ходе совершения одного или нескольких
взаимосвязанных преступлений выполняли функции нескольких различных уча
стников, последовательно меняя цели, характер и значение выполняемых ими
действий.
10. В целях устранения возможных коллизий, вызванных совмещением одним
из субъектов уголовного судопроизводства процессуального статуса нескольких
участников по делам о преступлениях ответного характера (главным образом
ст.ст. 113, 114 УК РФ), предлагается особый алгоритм действий органов судопро
изводства по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях:
Последовательное составление соответствующих процессуальных актов о признании каждого из видов статуса участников, с разъяснением предусмотренных законом прав и обязанностей.
Допрос лиц, участвовавших в совершении каждого из расследуемых преступных деяний, - по правилам допроса обвиняемого, а лиц, которым в результате данных преступлений был причинен вред, - по правилам допроса потерпевшего.
10.3. При проведении какого-либо процессуального действия с одновременным участием лиц, обладающих несколькими видами процессуального статуса, органы судопроизводства привлекают каждого из таких участников в том из видов их статуса, который предполагает для них по закону наибольший объем прав.
11. Взаимосвязь нескольких преступлений закономерно порождает альтернативную или условную позицию адвокатов, которые защищают лиц, обвиняемых в совершении такого вида деяний. Такая альтеранатива не противоречит закону и адвокатской этике, поскольку решение по взаимосвязанным преступлениям почти целиком зависит от приговора суда по делу об основном преступлении. Формулируются и предлагаются методы согласования позиций защиты и выдвижения альтернативной позиции защиты.
Теоретическая и практическая значимость работы определяется совокупностью разработанных научных и прикладных рекомендаций по применению положений классификации взаимосвязанных преступлений в целях снижения трудоемкости производства по многофигурантным и многоэпизодным делам. Исследование природы и разновидностей взаимосвязи между деяниями, а также анализ следственно-судебной практики по уголовным делам о данных преступлениях позволили изучить потребности, ошибки правоприменителя и обосновать внесение в УПК РФ возможных и необходимых корректив. В работе содержатся предложения по совершенствованию действующего законодательства (ст. 5, ст. 90, ч. 6 ст. 151, ст. 318 УПК РФ), а также выводы и рекомендации, которые могут быть востребованы в ходе преподавания курса уголовного процесса и в практической деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры, адвокатуры, суда.
Апробация результатов исследования. Рекомендации по применению уголовно-процессуальной классификации взаимосвязанных преступлений в ходе производства по сложным категориям уголовных дел были изложены в восьми научных статьях. Основные положения исследования прошли обсуждение на все-
российских и международных научно-практических конференциях: «Юрист 21 века: реальность и перспективы (г. Екатеринбург, УрПОА - 2001), «Актуальные проблемы экономики и законодательства России и стран СНГ» (г. Челябинск, ЮУрГУ - 2002), «Правовая защита частных и публичных интересов» (г. Челябинск, ЮУрГУ - 2003), «Актуальные вопросы совершенствования современной юридической науки» (Екатеринбург, Адъюнктура УрЮИ МВД РФ - 2003), а также при проведении учебных занятий в Уральском юридическом институте МВД РФ.
При написании диссертации использован и личный опыт работы автора в качестве следователя органов внутренних дел.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, в целом содержащих восемь параграфов, заключения, библиографического списка и трех приложений, отражающих результаты опроса работников правоохранительных органов и адвокатов.
Сущность и соотношение понятий основного и вторичного преступлений
Требования практической следственно-судебной деятельности постоянно формируют новые, корректируют существующие задачи и способы совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Широкий смысл формулировки одной из таких задач, заключенный в понятиях «рационализация уголовного судопроизводства», «повышение эффективности расследования», давно является предметом научных исследований и обсуждений. В качестве одного из способов решения данной задачи ученые рассматривают возможную дифференциацию уголовно-процессуальной формы1.
Нельзя не согласиться, в частности, с мнением С.А. Маршева2, который представляет процессуальную форму как «определенную форму процедурного характера», облекающую уголовно-процессуальную деятельность и соответствующие ей правоотношения. При этом названный автор отмечает в качестве одного из значений процессуальной формы - «обеспечение оптимальных путей достижения задач уголовного судопроизводства» посредством ее возможной дифференциации. Существенное основание для этого С.А. Маршев определяет как «свойства тех или иных преступлений, обуславливающие сложность их расследования», и предлагает решение «задачи дифференциации... в плане дальнейшей классификации преступлений» и возможного разделения уголовных дел на «простые» и «сложные»1.
Подобная точка зрения представляется заслуживающей внимания и интересной для обсуждения. Тем более, что в истории отечественного уголовного и уголовно-процессуального права советского периода можно найти немало различных вариантов классификаций преступлений.
Например, апеллируя к уголовно-правовым источникам, в качестве особенности можно отметить классически сложившийся на протяжении длительного времени подход к разграничению преступных деяний по объекту посягательства, а также - по признаку общественной опасности.
Так, в пункте 11 раздела 3 Постановления НКЮ «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР» от 12 декабря 1919 года отмечалось, что «...при определении меры воздействия на совершившего преступление суд оценивает степень и характер (свойства) опасности для общежития как самого преступника, так и совершенного им деяния»2. В то же время, в ст. 6 УК РСФСР, введенного в действие 1 июня 1922 года, а также в ст. 6 УК РСФСР 1926 года указывалось «лишь на общественную опасность как признак преступления»3.
Чуть позже к критериям деления преступлений была отнесена и степень общественной опасности. Очевидно, поэтому в нормах Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 года перечень категорий преступлений был представлен более подробно, при разграничении деяний по признаку характера и степени общественной опасности на «менее тяжкие», «тяжкие» и «особо опасные государственные преступления» 4. В УК РСФСР 1960 года просматривалось столь же бессистемное указание отдельных видов деяний, весьма мало похожее на законодательно закрепленную классификацию преступлений. К тому же «разброс» соответствующих статей
по тексту УК вряд ли служил упорядочиванию категорий тех или иных преступлений. Так, в ст. 24 УК были определены особо тяжкие преступления, о тяжких - говорилось в ст. 7-1 УК, а о преступлениях, не имеющих большой общественной опасности, законодатель упоминал в ч. 3 ст. 10 и ч. 3 ст. 50 УК1.
С развитием законодательства уголовно-правовые критерии дифференциации преступных деяний, пожалуй, не изменялись, а лишь подтверждались. В частности, после закрепления традиционной классификации преступлений в ст. 9 Основ уголовного законодательства СССР от 1991 года , так и не вступивших, однако, в силу, законодатель, очевидно, посчитал необходимым уточнить указанные выше положения и ввести их в УК РФ 1996 года. Поэтому ч. 1 ст. 15 УК РФ содержит уголовно-правовую классификацию преступлений, согласно которой единственным основанием разграничения деяний (на небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие), составляют степень и характер общественной опасности.
Однако, по всей видимости, потребности правоприменительной деятельности изначально выходили за пределы возможностей подобной классификации. При решении основных уголовно-процессуальных вопросов о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела, о соединении, выделении или прекращении уголовных дел, а также в иных следственно-судебных ситуациях, возникала необходимость деления преступлений на иные категории и - выбора других оснований для их дифференциации.
Одна из первых процессуальных классификаций преступлений была определена в УПК РСФСР 1923 года и она объяснялась некоторой степенью взаимосвязи между деяниями. Так, ст. 117 данного закона четко закрепляла однородные и связанные между собой единством намерения преступления, совершенные одним лицом (в качестве возможного основания к соединению дел в одном производстве).
Нормы УПК РСФСР 1960 года однозначных обозначений связанных между собой преступлений не содержали. Однако это получало восполнение в научных работах по уголовному процессу, где авторами зачастую вносились, например, такие термины, как «взаимосвязанные преступления»1 или «взаимообусловленные преступления».
Думается, не случайно и в настоящее время в научных публикациях при рассмотрении вопросов о принятии тех или иных уголовно-процессуальных решений все чаще встречаются условные обозначения преступных деяний, между которыми существует определенного рода взаимосвязь. Например, В.Н. Курченко, анализируя следственно-судебную практику возбуждения уголовных дел, называет взаимосвязанными «...действия расхитителей и лиц...», приобретающих «...имущество, заведомо добытое преступным путем...»3. А. Э. Жа-линский отмечает, что «ответственность по данной статье, также как и по ст. 174 УК, наступает при наличии предшествующего деяния, т.е. преступления, в результате которого добыто имущество.. .»4.
Вопросы взаимосвязи совершаемых преступных деяний не остались и без внимания высших судебных инстанций СССР и Российской Федерации. Так, Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР указала, что лицо не несет ответственности за дачу ложных показаний о преступных действиях другого лица, если они являлись средством собственной защиты от обвинения в укрывательстве преступления5.
Категории вторичных преступлений и особенности их взаимосвязи с основными деяниями
Приступая к исследованию категорий вторичных преступлений, мы изначально допустили предположение о наличии нескольких их разновидностей, образующих определенную систему. В основу разрабатываемой в настоящей работе классификации была положена идея Г.А. Алексеевой и А.Д. Прошля-кова о разграничении деяний на производные, связные и сопутствующие. Постараемся выяснить природу и проверить целесообразность такого упорядочивания, а первым шагом на пути к истине будет определение сущности каждого из трех указанных понятий, условно вводимых для обозначения вторичных преступлений.
В самом деле, что общего между понятиями «производное», «связное», «сопутствующее» и «вторичное»? Не поторопились ли мы, собираясь объединить их для обозначения однородных по своей сути категорий? Очевидно, все-таки - нет, поскольку, согласно «Словаря синонимов русского языка», «вторичный» образует единое смысловое содержание с понятием «производный»1. В словаре СИ. Ожегова «производный» определяется, конечно, более подробно и трактуется как «образованный от другой величины, формы» .
С рассмотрения особенностей этого вида вторичных преступлений и начнем формирование искомой классификации. В качестве основания для разграничения преступных деяний выберем особенности механизма их совершения, то есть степень и характер взаимосвязи, образуемой между вторичными преступлениями и основным.
Как следует из толкования понятия «производный», о деяниях этой разновидности «вторичных» можно вести речь исключительно в случае совершения основного преступления либо приготовления или покушения на его совершение. Этому есть простое логическое объяснение: все производное всегда образуется от чего-то, что, конечно же, должно реально существовать.
Представляется, что данное умозаключение позволит определить круг деяний, которые могут быть отнесены к категории производных. Для этого понадобится выяснить все вероятные ситуации, в которых по крайней мере мотивы совершения вторичного преступления не могли бы возникнуть без совершения основного деяния, не зависимо от того, было ли оно окончено.
Надо отметить, что попытка обобщить такого рода случаи предпринималась и ранее. Еще в начале 20 века И.Я. Фойницкий, анализируя нормы уголовно-процессуального права отдельных западноевропейских государств, уделял данному вопросу довольно пристальное внимание. Так, ученым было отмечено, что во французском законодательстве того времени закреплялось соединение дел по их связи, если:
- «...преступные деяния учинены многими лицами, хотя бы даже в разное время и в разных местах , но по предварительному их соглашению;
- ...одни преступные деяния учинены виновным или виновными, для того, чтобы получить средства совершения - других, облегчить их совершение или привести их в исполнение, или обеспечить безнаказанность»1.
Приводя в пример Германский устав, И.Я. Фойницкий выделял такое понятие, как «внутренняя объективная связь дел». Ее наличие признавалось, в частности, в случаях, «...когда в одном преступном деянии обвиняются многие лица, как деятели, участники, попустители и укрыватели»2.
Как видим, известный ученый при обсуждении проблемы связи уголовных дел останавливался на перечне обособленных случаев, регламентированных законами отдельных стран Западной Европы. Среди таких случаев довольно отчетливо просматриваются соучастие, прикосновенность к преступлению и укрывательство. Более того, любопытно, что в собственной трактовке И.Я. Фойницкого соучастие определяется в сравнительно широком смысле. По его мнению, соучастие «...должно быть понимаемо в точных пределах уголовного законодательства, но им обнимаются и лица, прикосновенные и могут быть по делам о похищении и присвоении имущества обняты обвиняемые в покупке такого имущества»1.
Для сравнения обратимся к положениям действующего уголовно-правового законодательства. Оно довольно четко разграничивает «соучастие» со всеми смежными понятиями. Так, согласно ст. 32 УК РФ, соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Причем, исходя из комментариев ряда авторов, признак совместности действий, а также особенности причинно-следственной связи между деяниями и вредными последствиями весьма наглядно свидетельствуют о производном характере преступлений, образующих соучастие.
Например, Ю.А. Красиков подчеркивает, что «...совместность действий соучастников заключается в едином для них последствии, в наличии причинной связи между действиями каждого соучастника и наступившим последствием, а также в создании условий совершения действий другими соучастниками»2.
М.И. Ковалев и В.Н. Петрашев полагают, что «...действия любого соучастника сколь бы незначительными они не были, всегда должны быть необходимым условием совершения исполнителем преступного деяния... При соучастии особенностями причинной связи является то, что преступный результат непосредственно вызывается лишь действиями исполнителя. Но цепочка причинной связи складывается из действий и исполнителя, и других соучастников»3.
Особенности возбуждения уголовного дела по признакам взаимосвязанных преступлений
Изучение научной литературы и судебно-следственной практики показывает, что ученые-теоретики и правоприменители не раз задумывались над вопросом о том, требует ли законодатель возбуждения отдельного уголовного дела при установлении в ходе расследования основного преступления признаков иного, так или иначе взаимосвязанного с ним деяния. Данная проблема нашла широкое обсуждение на страницах научных публикаций и в диссертационных исследованиях. В ходе полемики мнения ученых-процессуалистов и практических работников разделились, сформировав два основных направления взглядов. Представители ортодоксальной точки зрения обосновывали необходимость отдельного процессуального акта о возбуждении уголовного дела в случае, если при расследовании дела по основному преступлению устанавливаются признаки взаимосвязанного с ним деяния. Оппоненты же такой позиции утверждали, что в подобных следственных ситуациях вовсе нет процессуальной целесообразности для принятия каждый раз нового решения. Чтобы избежать поспешных выводов и вникнуть в исследуемую проблему более глубоко, постараемся рассмотреть особенности возникшего научного спора. Вполне очевидно, что «эпицентр» указанного разногласия образовался вокруг неоднозначности понятия «возбуждение уголовного дела» и представлений о моменте, с которого (в процессуальном смысле) начинается уголовное преследование, а уголовное дело может считаться возбужденным.
Показательным на этот счет видится мнение одного из представителей классической школы советского уголовного процесса - А.Р. Михайленко. «Возбуждение уголовного дела, - отмечал ученый, - многогранное понятие. Это прежде всего уголовно-процессуальный институт, то есть совокупность процессуальных норм, устанавливающих порядок разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела. Под возбуждением уголовного дела понимается также процессуальный акт, с которого начинается предварительное расследование преступления. Зачастую под возбуждением уголовного дела понимается самостоятельная стадия уголовного процесса»1. Собирательный характер понятия «возбуждение уголовного дела» прослеживается во многих источниках научной литературы по отечественному уголовному процессу, как дореволюционного, так и более приближенного к настоящему времени периодов2. Очевидно, данная особенность рассматриваемого термина и породила споры о соотношении моментов возбуждения уголовного дела и уголовного преследования, в том числе - при установлении вторичных деяний в ходе производства по основному делу. Причем периодические изменения в законодательстве, по-видимому, парадоксально мало влияли на разброс мнений процессуалистов по данному вопросу. Свидетельством тому является актуальность отдельных точек зрения, датируемых еще концом 19 и самым началом 20 века.
Так, В. Случевский полагал, что отправной точкой к возбуждению уголовного дела является не иначе как момент установления для этого повода и оснований. В частности, названным ученым утверждалось следующее: «...Момент возбуждения уголовного преследования лежит... не в начальных действиях, предпринимаемых по судебному производству дела лицами, уполномоченными на исследование и оценку обвинения (Следователь и Суд), а во времени, предшествующем ему и делающем производство то неизбежным. Неизбежным же уголовно-судебное производство делается с момента сосредоточения в руках Следователя или Суда «законных поводов» и «достаточных оснований» преследования, так что моментом стечения этих условий производства в руках следственной или судебной власти определяется и момент возбуждения уголовного преследования»1.
Такая позиция явно отводила второстепенное место стороне оформления момента возбуждения дела каким-либо процессуальным актом. Предпочтение отдавалось наличию реальных условий (повода и оснований) для начала производства по делу.
М.В. Духовской, в ракурсе той же полемики находил, что «...в числе поводов для возбуждения преследования стоит и личное усмотрение следователя...». Кстати, в этой же работе высказывалось любопытное, на наш взгляд, суждение, касающееся преступлений, устанавливаемых в ходе производства по делу уже возбужденному: «Если при производстве следствия об одном преступлении обнаружены будут признаки другого, не имеющего существенной связи с производимым делом, то следователь, приняв меры к сохранению сих признаков, а в случаях, законом указанных, и к пресечению подозреваемому способов уклониться от следствия, доводит о том до сведения прокурора или его товарища и приступает к исследованию вновь открытого преступления не иначе, как по предложению от лица прокурорского надзора (313 ст. Уст.)»1.
В Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. имелось дополнительное уточнение о порядке возбуждения уголовного дела по преступлению, выявленному в ходе расследования какого-либо другого, не взаимосвязанного с ним деяния. Напрашивается ряд выводов. Во-первых, порядок разрешения такого рода следственных ситуаций, безусловно, был небезынтересен законодателю еще в начале 20 века. Во-вторых, одно из указанных М.В. Духовским условий соблюдения приведенной процедуры заключалось в отсутствии «существенной связи» между преступлением расследуемым и «вновь открытым». Бросается в глаза некоторая явная особенность: названные классики-процессуалисты никак не комментировали случай наличия связи между деяниями, устанавливаемыми в подобных обстоятельствах, как и процессуальное оформление решения о возбуждении уголовного дела. Ничего не говорилось об этом и в работах их современника, И.Я. Фойницкого2.
Пределы преюдициальной силы судебных решений по уголовным делам о взаимосвязанных преступлениях
Одна из проблем, относящихся к производству по делам о взаимосвязанных преступлениях, обусловлена некоторыми особенностями доказывания по данной категории дел. В частности, интерес представляют предусмотренные законом правила преюдициальности, которые допускают признание органами судопроизводства без дополнительной проверки обстоятельств, установленных судом ранее.
Для начала выясним подробнее сущность понятия «преюдициальность». Оно происходит от латинского слова «praejudicio», что в широком смысле означает — предрешение, и в справочной юридической литературе определяется как «обязанность суда, рассматривающего дело, принять без проверки доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением... по какому-либо другому делу».
В качестве практической ценности преюдициальности отмечается возможность избежать вынесения противоречапщх друг другу судебных актов по одному и тому же вопросу и разрешить дело с наименьшими затратами времени и средств1.
Еще М.В. Духовской касался в своих работах различных аспектов преюдициальности. «Сущность института предсудимости (преюдициального), - отмечал названный ученый, - заключается в следующем: в некоторых делах нельзя определить преступность деяния без предварительного разрешения вопроса, подлежащего по характеру своему ведению другого суда. Исследование дела, таким образом, как бы разделяется на два вопроса, подлежащих ведению разных судов, причем решения одного, становятся уже обязательными для другого... Каждый суд должен разбирать дела, подлежащие его ведению, в них он компетентен, у него установлены лучшие способы, приемы для решения их»2.
Интересным видится и подход В. Случевского к рассматриваемому вопросу. Он разграничивал виды преюдициальности по предмету ведения судов Российской Империи конца 19 века: «Судами, уполномоченными на разрешение преюдициальных вопросов могут быть, кроме гражданского Суда, Суды: а) уголовный и б) духовный»3. Кроме того, указанный автор обращал внимание на следующую любопытную для нас особенность: «Преюдициальные вопросы, подлежащие рассмотрению уголовного Суда, могут возникнуть по делам:
1) О преступлениях ложного доноса... Обвинение в ложном доносе может найти место не прежде, как по разрешении дела, возбужденного доносом.
2) О преступлениях клеветы... Обвияемый в клевете вправе требовать, чтобы дело по обвинению его было приостановлено, впредь до разрешения уголовным Судом дела о преступном деянии, составляющем предмет обвинения в клевете.
3) О преступлениях подлога... Обвинение в подложности предъявленного на Суд документа должно составить... предмет отдельного обвинения, обуславливающего своим разрешением разрешение виновности подсудимого»1.
Как видим, В. Случевский, рассуждая об условиях, порождающих уголовно-процессуальные вопросы преюдиции, называл случаи рассмотрения судом нескольких взаимосвязанных преступлений, отнесенных в настоящей диссертационной работе к категории вторичных сопутствующих преступлений (т.е направленных на воспрепятствование отправлению правосудия по делу об основном деянии).
Хотелось бы согласиться с данной точкой зрения. Действительно, решение по делу об основном преступлении может напрямую зависеть от предшествующего ему судебного решения по делу - о вторичном. Более того, в качестве вторичных преступлений, определяющих судьбу основного деликта могут выступать не только сопутствующие, но и производные, и связные деяния.
Так, И.Я. Фойницкий, подчеркивая особую значимость предшествующих судебных решений по делам о взаимосвязанных преступлениях, по сути, привел в одной из своих работ пример о производных деяниях. В частности, известный процессуалист писал: «Решения компетентного уголовного суда обязательны для прочих уголовных судов, не подлежат новому со стороны их пересмотру и впредь до отмены их в установленном порядке должны ложиться в основание решений по другим делам, находящимся в связи с ними; например, если А. был признан не виновным в воровстве за отсутствием самого события, то привлечение Б. к суду по обвинению А. в подстрекательстве к такому воровству не может иметь места...»2.
Однако, анализируя мнения классиков российского уголовного процесса, нельзя не отметить, что основу для теоретических положений о преюдициальной силе предыдущих судебных решений всегда составляло законодательство. Преюдициальные вопросы частично находили свое выражение как в ранних, так и в более современных редакциях отечественного уголовно-процессуального закона.
Например, ст. 29 Устава уголовного судопроизводства 1864 года, ст. 12 УПК РСФСР 1923 года, а также ст. 28 УПК РСФСР 1960 года, - почти в не изменявшейся со временем формулировке определяли «значение решений или определений суда по гражданским делам для разрешения уголовных дел»1. При этом, как следовало из содержания указанных норм, в ходе производства по уголовному делу для суда, прокурора, следователя и дознавателя обязательность имели вступившие в законную силу судебные решения лишь по гражданскому делу и только по вопросу, имело ли место событие или действие, но не в отношении виновности обвиняемого.
Таким образом, в качестве пределов преюдициальное законодатель определял, во-первых, категорию дел, судебные решения по которым являются обязательными для органов судопроизводства, то есть — гражданские дела, во-вторых, конкретные факты, не подлежащие при этом проверке и повторному доказыванию, а именно - имело ли место событие или действие.
Широко применяемая в гражданском судопроизводстве преюдициальность судебных решений по уголовным делам долгое время являлась предметом спора ученых-процессуалистов 19 и 20 веков. Под сомнение ставились не только описанные ранее в теории пределы преюдициальности, но и целесообразность ее в уголовно-процессуальной сфере вообще.
Если И.Я. Фойницкий считал, что «... взгляд, судом высказанный должен пользоваться надлежащим авторитетом...», и «... это относится не только к судам уголовным, но и гражданским», а «... положения о силе решений в области уго-ловно-процессуальной... объемлет всю область события или происшествия» , то, например, Ю.И. Стецовский и сторонники его точки зрения полагали, что «судьи не должны быть связаны вступившим в законную силу решением по гражданскому делу, которое устанавливает какие-либо факты, относящиеся к уголовному делу»1.
Похожие диссертации на Особенности уголовного судопроизводства по делам о взаимосвязанных преступлениях
