Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ТВОРЧЕСТВО О.Ч. СУИНБЕРНА В КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ
1. Первый период творчества (1858- 1865) 14
2. Второй период творчества (1865 - 1878) 37
3. Третий период творчества (1878 - 1909) 53
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЭСТЕТИЧЕСИКЕ ВЗГЛЯДЫ СУИНБЕРНА
1. Влияния 62
2. Эстетическая концепция О.Ч. Суинберна 102
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"LES FLEURS DU MAL" БОДЛРЕА И "POEMS AND BALLADS" СУИНБЕРНА
1. Литературная судьба сборников 121
2. Композиционные особенности 128
3. Система ключевых образов 138
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 180
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 190
Первый период творчества (1858- 1865)
Родился Олджернон Чарльз Суинберн 5 апреля 1837 года. Произошло это событие, как свидетельствуют Эдмунд Госс, «по чистой случайности» [209; 6] в Лондоне. Семья Суинбернов имела родственные связи во Франции и в Италии, так что благодаря постоянным перемещениям молодой четы Суинбернов местом рождения Олджернона вполне могла стать Франция или Италия. Неудивительно, что Суинберн испытывал к Франции особую симпатию, так как был наполовину французом по происхождению: его дед сэр Джон Суинберн, родившийся во Франции, провел там значительную часть жизни. Даже в старости, переехав в Англию, Сэр Джон, по свидетельству Суинберна, всей своей внешностью и манерами выдавал в себе настоящего французского дворянина и совершенно не походил на английского джентльмена [46; 111; 10] [209; 4], Отец Суинберна, капитан Генри Суинберн, был младшим сыном Сэра Джона. Женой Чарльза Генри Суинберна стала леди Джейн Гамильтон, его двоюродная сестра. Род Ашбёрнхемов был не менее знатным и древним, чем род Суинбернов. Джейн Гамильтон, натура незаурядная, прекрасно разбиралась в живописи и музыке; знала и любила литературу. Она получила прекрасное образование во Флоренции и вместе с любовью к искусству привила детям интерес к своей возлюбленной Италии. В семье Суинбернов традиционно разговаривали на нескольких языках: наряду с английским, будущий поэт в совершенстве владел французским и итальянским. Много времени в семье уделялось развитию и образованию детей: Леди Джейн сама читала им Шекспира, Марлоу, Спенсера и можно сказать, что к одиннадцати годам Суинберн стал ценителем драмы и поэзии. Он знал произведения Флетчера, Бомонта, Мессинджера, Форда, Бена-Джонсона, но его идеалом в детстве был молодой Диккенс. В одном из писем к Стедмену (от 20 февраля 1875 г.) Суинберн, с присущей ему иронией рассуждает о своем происхождении и светском образовании, полученном в семье: «Я думаю ты согласишься с тем, что когда эта раса (Суинберны и Ашбернхемы) решилась наконец произвести на свет поэта, было бы по меньшей мере удивительно, если бы он не мог писать ничего, кроме гимнов во славу духовенства и молоденьких леди, которые пристало читать в церквях и гостиных.» [46; III; 11]. (Здесь и далее перевод мой. Д. М.)
Из шести детей в семье Олджернон был первым. С четырьмя сестрами у него сложились прекрасные отношения: Элис, самая старшая из них, всегда проявляла живое участие к литературной карьере брата, второй из сестер, Эдит, суждено было умереть в 1863 и Олджернон тяжело переживал эту утрату — глубокой печалью, духом смерти пронизана драма "Atalanta in Calydon", над которой он в тот момент работал. Младшими были Шарлота и Изабелл - единственный член семьи, переживший Олджернона. С братом Эдвардом отношения были сложными. Ценитель музыки, искренний поклонник Шумана и Вагнера, Эдвард не имел, казалось, никакого интереса к поэзии, и менее всего к работам своего брата.
В 1849 году, когда Олджернону исполнилось 12 лет, родители отвезли его в Итон. Свободное от занятий время он целиком посвящал чтению. В школе возникла его страстная любовь к греческой литературе, особенно поэзии (Тео-крит, Алкей, Сафо), ставшей для него образцом красоты и откровенности. Одной из основ любовной лирики поэта уже гораздо позже, послужит греческая поэзия, столь непохожая в своей чувственности и эротичности на пуританские идиллии викторианцев. Любил он и латинскую поэзию, но не так страстно и самозабвенно как греческую.
Уже в школе Суинберн свободно делал стихотворные переводы с греческого, латинского, итальянского и французского, а позднее зачастую пользовался одним из этих языков для написания собственных произведений. В Итоне он выиграл Королевский конкурс в итальянском и французском, и был похвален за греческие стихи. В школе возникла его любовь к Лендору и Гюго. "Notre-Dame de Paris" Виктора Гюго был прочитан в оригинале, и это положило начало восторженному обожанию французского писателя. Суинберн также прочел "Les Chatiments", когда роман появился в 1853 году, и считал запрещен ную пьесу Гюго "Le Rois s amuse" одной из величайших драматических работ мировой литературы. Эта привязанность, сродни слепому обожанию, отделяла юного философа, глубоко понимающего литературу, от мальчиков его возраста, учеников английских школ.
Школьные каникулы Олджернон проводил, как правило, в семье своего дяди на острове Уайт. В те годы возникла его нежная привязанность к кузине Мери Гордон. Эта первая влюбленность перерастет вскоре в трагическое чувство, нашедшее отражение во многих произведениях поэта и сыгравшее заметную роль в определении направлений литературной карьеры поэта и его жизненного пути.
Примерно в это же время, в возрасте 12-ти лет, Суинберн написал первую трагедию. Пьеса была ужасающей и по сути представляла собой подражание Мессинджеру ("Virgin Mary") и Уэбстеру ("Duchess of МаШ") [67]. Произведение получило название "The Unhappy Revenge" [215; 23-25]. В письме Чертону Коллинзу от 2 декабря 1876 года Суинберн писал, что умудрился втиснуть в трагедию огромное количество изнасилований и убийств, добавив, что это была миленькая работа, полная нежности и невинности детской незапятнанной фантазии [46; I; 229]. Уже здесь проявился его интерес ко всему странному и запретному. Сюжет трагедии связан с Евдоксией, сестрой последнего римского императора, которая, чтобы отомстить за осквернение ее чести императором Максимусом, отдает Рим в руки Ханзов. Главная героиня пьесы — Ероклея — христианская девственница, которая умирает под пытками. Именно ее устами Суинберн выражает свою веру и религиозность, привитые матерью и остававшиеся нетронутыми до поступления в Оксфорд. Особенно поражает довольно зрелый язык пьесы, который хотя и подражает стилю Мессинджера, уже здесь выдает индивидуальность поэта. Очевидно также, что размышления о смерти, обреченности жизни, любви и чистоте веры принадлежат самому поэту. Приведем лишь небольшой отрывок из речей Ероклеи:
What is that death they boast but a trial pageant,
A Shade that falls and passes? Tis a cloud That but dissolves in rain, sweet Nature s tears
And leaves a rainbow, shaded with each hue,
Of varying light, to make a blessed arch
That opens our way to heaven.[215; 24]
Пьеса содержит одно изнасилование, одно самоубийство, два отравления, четыре экзекуции, но так как она не закончена, то можно предположить, что финальный акт дал бы почву для развития других ужасов. Однако нельзя не заметить, что эта работа - удивительное достижение для мальчика двенадцати лет.
1. title2 Влияния link2
Суинберн вошел в историю английской литературы не только как поэт, романист и литературный критик, но и как создатель собственной эстетической концепции, сыгравшей значительную роль в развитии литературы Великобритании. «Основы эстетической системы Суинберна, которая сложилась уже в ранний период творчества и оставалась неизменной на протяжении его долгой литературной карьеры, опередили "Renaissance" (1873) Уолтера Пейтера на 7 лет; Ten O clock" Уистлера на 18; "Decay of Lying" (1889) Оскара Уайльда на 22; и "Autumn of the Flesh" (1898) Уильяма Батлера Йейтса на 31». [233; 22] Все вышеперечисленные вехи английского эстетизма были в большей или меньшей степени спровоцированы теорией искусства Суинберна. В связи с этим возникает необходимость более подробного анализа эстетических взглядов английского поэта, тем более, что все поэтическое творчество Суинберна является следствием и подтверждением его эстетической доктрины. При недостаточном внимании к эстетике Суинберна исследование его поэтического наследия оказалось бы неполным и не до конца точным в толковании созданных им образов и сюжетов.
Задача представить эстетическую концепцию Суинберна как систему осложняется тем, что он не был философом или теоретиком искусства в узком смысле этого слова, но лишь следовал своему эстетическому кредо как поэт, как драматург, как романист и как критик. Весьма характерно, что подобную черту мы встречаем и у Бодлера. Суинберн, к сожалению, не был особенно скрупулезен в выражении эстетических взглядов [168; 221] [233; 25], ему не удалось наделить свои мысли, идеи и размышления логической последовательностью и приставшей случаю философской формой.
Вполне естественно, что в формировании эстетических взглядов Суинберна особую роль сыграло разнообразие его литературных интересов. Античная эстетика, основанная на мифологических представлених, вызывала глубокое уважение Суинберна. Разумеется, он не разделял многих ее положений, в частности, о полезности прекрасного, о единстве утилитарного, практического и чисто эстетического, однако некоторые моменты оказались близки и его эстетике, например, мысль Сократа об идее красоты как непосредственно присущей сознанию человека. Суинберн полагал, что идея красоты есть нечто субъективно - человеческое, а посему любой предмет достоин внимания, ибо красота заключается не в нем самом, а в его восприятии человеком. Об этом говорит он в своих критических эссе "William Blake" [43], "George Chapman" [42; 249-253], следуя этому принципу он описывает порой предметы, которые могли вызвать лишь негодование и отвращение викторианцев. Таков сюжет "Chastelard", такова любовь в "The Leper" "Sapphics" и "Anactoria", таков образ "Hermaphrodite" и многих других стихотворений сборника "Poems and Ballads".
Средневековое искусство, вслед за эстетикой античности, оставило свой отпечаток на формировании эстетических взглядов Суинберна. Он не разделял положения о том, что искусство, а следовательно и художник, является посредником между божественным Логосом и людьми. Религиозность средних веков не находила отражения ни в эстетической системе Суинберна, ни в его произведениях. С пренебрежением относился он и к мысли о целях поэзии, высказанной в «Поэтриях», смысл которой заключался в том, что искусство призвано учить и давать уроки нравственности. В то же время средневековые трактаты о поэтике уделяли большое внимание вопросам формы и признавали за поэзией еще одну цель - доставлять наслаждение слуху и уму. Данные положения были с энтузиазмом восприняты Суинберном, они получили развитие в его собственных размышлениях об искусстве, и нашли выражение в поэтических произведениях. Уже в первой статье "Charles Baudelaire: "Les Fleurs du Mai" [42; 27-37] Суинберн говорит о том как важно облачить мысль в достойную форму, ибо красивая звучная строфа оправдывает любую тему или сюжет, избранные поэтом. Прекрасное стихотворение приносит чувственное наслаждение и таким образом достигает своей цели. [42; 28-29] Подробно соотношение эстетики Суинберна с искусством средневековья описано в работе Э. Харрисона "Swinburne s Medievalism" [211]. Отдельные моменты, близкие своей эстетической системе, Суинберн находил в творчестве соотечественников, английских поэтов и писателей XVIII -XIX века. Его привлекали эстетические идеалы Попа, теории Кольриджа об органичности целого, стиль прозы Бен Джонсона и его негодование по поводу бесчувственности читателя, трансцендентализм Шелли, богатство стиля и утонченность вкусов Чепмена. Особенно значительное влияние на эстетику Суинберна оказала романтическая школа в целом, с которой его объединял в идейно-эстетическом плане протест против буржуазной действительности. Вслед за романтиками значительную лепту в формирование эстетических взглядов Суинберна внес Рескин, речь о котором пойдет позже. Отдельно следует отметить творчество Уильяма Блейка, которого Суинберн считал первым представителем эстетики «чистого искусства» [43; 24], Идея Блейка об "anti-norrnan mysticism", как назвал ее Суинберн в своем эссе, получила в его руках особое развитие. В трактовке Суинберна она заключалась в том, что человек не должен ограничивать свою свободу никакими рамками: ни религией, ни моралью, ни чем-либо еще. Он волен делать все, что угодно, при одном условии - у него самого не должно возникать никаких сомнений в правильности поступка. [43; 95]
Несмотря на любовь Суинберна к минувшим эпохам и пренебрежение к современности, самое глубокое влияние оказали на него два направления эстетической мысли, порожденные XIX веком. Анализ произведений Суинберна, как художественных, так и критических, а также зарубежные и отечественные исследования в данной области позволяют утверждать, что основное влияние на формирование эстетической системы поэта оказали прерафаэлиты и концепция «чистого искусства».
Суинберн сблизился с прерафаэлитами в 1857 году, однако формально присоединиться к мирному объединению он не пожелал — его привлекали открытый бунт и явный активный протест. Появление в среде прерафаэлитов Суинберна и Морриса существенно изменило характер «Братства». Из движения художественно-изобразительного прерафаэлитизм превращается в движение преимущественно поэтическое. Несомненно, увлечение прерафаэлитизмом сыграло значительную роль в творчестве Суинберна. Данте Габриель Россети, Берн-Джонс, Медокс Браун и другие представители «Братства прерафаэлитов», с которыми Суинберн сошелся в конце 50-х, не только стали его друзьями на долгие годы, но и оказали огромное воздействие на формирование эстетических взглядов поэта. Под их влиянием были написаны драматические работы "The Loyal Servant", которая, однако, осталась незаконченной, "Rosamond", "The Queen Mother". Легко распознать черты эстетики прерафаэлитов в критических статьях, появившихся в период с 1860-1865, прослеживаются некоторые моменты и в ряде стихотворений, включенных в сборник "Poems and Ballads". Таким образом, можно утверждать, что большинство произведений, написанных в ранний период творчества (1858-1866), выполнены в русле данного художественного направления. Между тем, черты, присущие творчеству прерафаэлитов, не долго оставались ведущими в работах Суинберна, хотя и сыграли важную роль в формировании его эстетических взглядов. Подобного же мнения придерживаются и современные отечественные исследователи творчества прерафаэлитов (Соколова, Хорольский). [159; 421] [168] Вопрос требует особого внимания, так как многие авторы причисляют Суинберна к прерафаэлитам второго ряда или младшим прерафаэлитам. Например, У. Фридман в своем исследовании "Pre-Raphaelitism. A Bibliocritical Study" [202]. В кандидатской диссертации Панькова Н. А., посвященной прерафаэлитам, значительное место отведено и творчеству О. Ч, Суинберна. Однако автор делает оговорку: «Наиболее правильно, было бы, по-видимому, отнести к прерафаэлитизму творчество Суинберна до «Песен перед рассветом» [153; 16]. Окончательно развеять сомнения помог сам Суинберн, высказав в 1876 году мысль о том, что до 1861 года его творчество было подвержено тем же влияниям, что и ранние произведения Морриса и Россетти. Но, продолжает он, «начиная с "Chastelard" и "Atalanta" я не могу обнаружить в своих произведениях на классические, современные или исторические темы тех черт, которые называют "прерафаэлитскими"». [46; Ш; 168-169] Суинберн все же высказался слишком категорично: многие после дующие произведения, включая "Poems and Ballads" содержали некоторые черты прерафаэлитизма, но их уже нельзя было назвать главенствующими, как это было в случае с "The Loyal Servant", "Rosamond" и "The Queen Mother".
Творчеству прерафэлитов, как художественному, так и поэтическому, посвящено немало исследований. Викторианская критика отнеслась к новому направлению в искусстве отнюдь не благосклонно. Членов «братства» обвиняли в самодовольстве и болезненной, патологичной извращенности. Автор статьи "Pathological Exhibition at the Royal Academy" в Punch отказывал молодым художникам и в «творческом воображении», и в «чувстве прекрасного» (Punch 19; 18 May, 1850, p. 198). The Athenaeum говорил о том, что прерафаэлиты поклонялись идолу искусства, внешнее уродство и бесформенность которого было его основным достоинством (Athenaeum 7April 1849, p. 362 "The Free Exibition of Modern Art"). По мнению Викторианцев, неестественность новой эстетической школы бросила вызов общепринятым принципам красоты и хорошего вкуса, она попыталась развратить современников и испортить их, разрушив веру и мораль (Athenaeum 1850, 12, 07 "Fine-Art Gossip"; Frazer s Magazine 1851, 05 "Prevailing Epidemic" p.492-509; Saturday Review 1857, 02, 28 "Undegraduate Literature" p. 196-197). Естественно, подобное отношение к прерафаэлитам могло быть основано лишь на незнании их творчества и небрежении к эстетическим взглядам. В действительности, прерафаэлиты видели основу искусства в его нравственной направленности и признавали за ним дидактические цели, что в принципе противоречило творческой установке Суинберна. Именно об этом говорят работы таких зарубежных исследователей как Фридмен ("Рге-Raphaelitism. A Bibliocritical Study") [202], Стивенсон ("The Pre-Raphaelite Poets") [247], Хант ("The Pre-Raphaelite Imagination") [217] и многих других (Сагу Е. L. "The Rossettis" [182]; Gaunt W. "The Pre-Raphaelite Tragedy" [205]; Doughty O. "Dante Gabriel Rossetti" [196]; Riede D. G. "Rossetti and the limits of Victorian vision" [240]). В отечественном литературоведении деятельность прерафаэлитов также достаточно изучена - это работы 3. Венгеровой [125] [126], Л. М. Арин-штейна [122], Н. И. Соколовой [159]. Подробно описана эстетическая система прерафаэлитизма в диссертации Н. А. Панькова [153]. Однако, нас заставляет еще раз обратиться к данному предмету вопрос об отношениях творческих принципов Суинберна с эстетикой прерафаэлитов.
Основной чертой прерафаэлитизма следует назвать романтический бунт против современной эпохи, а точнее - против викторианской действительности. В данном аспекте прерафаэлиты представляли собой продолжение и развитие романтизма: неприятие прозаичной действительности сопровождается уходом от нее в мир искусства. Совершенно четко проявляется эта черта и в творчестве Суинберна, однако в данном случае одна и та же цель - протест против реальности - достигалась по-разному. Прерафаэлиты отказывались от своей эпохи и находили достойные сюжеты и характеры лишь в средневековье. Суинберн же не разделял убеждения Рескина и прерафаэлитов в том, что обыденность и современность не способны порождать искусство. Литературные интересы Суинберна отнюдь не ограничивались эпохой средневековья. Современная тема или сюжет с легкостью находили воплощение в произведениях Суинберна: в "The Song of Italy" и сборнике стихотворений "Songs after Sunrise" Суинберн обращается к теме итальянской революции; драма "The Sisters" построена на описании жизни аристократических семей Викторианской эпохи. И все-таки наиболее удачные произведения поэта основаны на античных мифах, средневековых легендах или исторических событиях, в этих сферах он черпал вдохновение и чувствовал большую свободу в общении с литературным материалом, свойственным античности и средневековьн?.
Литературная судьба сборников
Литературная судьба сборников стихов Суинберна и Бодлера оказалась на удивление схожей. Современная Англия и Франция отнеслись к творениям поэтов враждебно и с непониманием. Лишь небольшому кругу собратьев по перу удалось оценить мощь, силу и художественное богатство "Les Fleurs du Mai" и Poems and Ballads". Авторов обвиняли в богохульстве, порочности и излишнем натурализме, разгневанная общественность требовала суда, которого удалось избежать только Суинберну. Мещанская печать не скупилась на насмешки над поэтами. Первые выпуски сборников были изъяты из продаж. Однако, ряд писателей в Англии и во Франции (Рескин, У. Россетти, Дж. Морлей, Флобер, Гюго, Готье) выступили в защиту Суинберна и Бодлера. Только конец XIX века принес сборникам запоздалое признание. Символисты объявили Бодлера своим предшественником, Суинберн сыграл значительную роль в становлении и развитии эстетизма в Англии. В середине XX века исследователям удалось раскрыть некоторые аспекты творчества Суинберна и Бодлера. Внимание привлекали тематическое разнообразие сборников, их идейная направленность, философские и мировоззренческие размышления, способ музыкальной организации стиха, жанровые особенности. Богатство образной системы, художественная ценность "Les Fleurs du Mai" и "Poems and Ballads" снискали поэтам славу одних из самых утонченных, богатых и неповторимых лириков XIX века.
4 августа 1866 года, в момент, когда сборник Суинберна еще только подготавливался к изданию, три наиболее влиятельных английских журнала Saturday Review, London Review и Athenaeum посвятили Суинберну разгромные статьи, твердящие о грязи и глупости "Poems and Ballads", Все три статьи выражали уверенность в том, что более возмутительных, аморальных, а потому вызывающе опасных произведений английская литература еще не знала. Высказывалось сомнение, можно ли вообще рассматривать такого рода произведения как литературу. Суинберна осыпали насмешками, угрозами, оскорблениями. Журнал Saturday Review (4. 8. 66, xxii, с. 145-147) напечатал анонимную статью (написанную, как выяснилось позже, Джоном Морлей) [193; 22-29], в которой говорилось, что «Суинберн слишком занят своей личной жизнью, чтобы обращать внимание на критиков, на долг поэта или на любое другое предупреждение о том, что поле деятельности, которое он выбрал, бесплодно. Он так твердо и упрямо сконцентрировался на бунте против общепринятых понятий о морали, достоинстве и общественном долге, что умолять его стать немного приличнее — равносильно тому, чтобы умолять перестать быть мистером Су-инберном» [193; 22]. Морлей неутомимо обвиняет поэта в порочности и богохульстве, утверждая, что "Poems and Ballads" переполнены такими стихами, которые даже «продавцы непристойных изданий постеснялись бы продавать» [193; 24]. Тон статей и то обстоятельство, что они появились одновременно в трех крупнейших журналах не оставляло сомнений в том, что официальная буржуазно-аристократическая Англия решила уничтожить сборник, не дать ему появиться на свет. Роберт Бьюкенен, автор анонимной статьи, вышедшей в Athenaeum (4. 8. 137-138) [193;30-34], настаивает на безжизненности работ Суинберна. Его книга аморальна, но совершенно не способна оказать какое-либо дурное влияние - она слишком далека от реальности. Каждое стихотворение грязно, неестественно, неоткровенно и как следствие, совершенно лишено поэтичности. [193; 31-32] Неизвестный автор статьи в London Review (4. 8. 66, xiii, 130-131) [193; 35-38] утверждает, что "Poems and Ballades" - самая непристойная книга из всего, что ему приходилось видеть, и оставляет она самое гнетущее впечатление. «Поэт, кажется, вознамерился шокировать не только представление англичан о морали, но и все возможные приличия всех современных стран.» [193; 35]. Суинберн, по словам критика сблизился с самым дурным парижским обществом и перенял худшие черты никчемных творений парижской литературы. [193; 35-36] Во Франции критики также не преминули заметить, что сборник Суинберна вырос на влиянии французской литературы и, прежде всего, Шарля Бодлера. Причем влияние это расценивалось как отрицательное.( Например, статья Луи Этьена в Revue des deux Mondes под названием Те Paganisme Poetique en Angleterre" [245; 50]).
Борьба против Суинберна разгоралась. Статьи в трех ведущих журналах послужили сигналом к травле поэта остальной частью английской прессы. И хотя сборник еще не был известен читателю, "объективная" буржуазная печать методично, на протяжении нескольких месяцев, убеждала общественность в том, что Суинберн создал нечто отвратительное, безобразное, возмутительное и совершенно недостойное внимания. Подобного рода статьи периодически появлялись в Spectator (15. 9. 66), Fortnightly Review (15. 9. 66), Fall Mall (20. 8. 66; 15.9 66) и других печатных изданиях. К сожалению, именно такая критика создала публичное неприятие "Poems and Ballads", которое привело к тому, что общество требовало судебного иска и официального обвинения поэта и издателя в порочности и богохульстве. Изъятие первой публикации из продаж, последующие за этим разгромные статьи, как одна твердящие о аморальности и разврате, судебное дело, окончившееся для Бодлера обвинительным приговором, и слишком запоздалое признание - вот общая судьба сборников английского и французского поэтов. 25 июня 1857 года книга Бодлера поступила в продажу. Автор и его издатель Пуле-Малоси рассчитывали на успех, славу, богатство. Вопреки ожиданиям им был уготован финансовый крах и уголовный процесс. 20 августа Бодлер предстал перед судом по обвинению в безнравственности книги. Приговор был вынесен в тот же день, С автора и издателя взимался штраф в размере 300 франков. Кроме того, запрет на печать шести стихотворений, в которых суд усмотрел оскорбление нравственности (формально приговор был отменен только в 1946 году по инициативе французских коммунистов). Но Суинберну, в отличие от Бодлера, до конца прошедшего весь унизительный путь подсудимого и обвиненного, удалось избежать суда.
Выход в свет "Poems and Ballads" в издательстве Джона Кемдена Хоттена осенью 1866-го вызвал новый прилив ярости буржуазного общественного мнения. К тому времени буржуазная пресса, по-видимому, исчерпала всю возможную аргументацию и не нашла ничего лучше как направить на поэзию Суинберна поток грубой брани. Журнал Punch ("Calling a Thing by its Right Name" 10. 11. 66, p. 189) опустился до того, что переделал фамилию Суинберна в
"Swineborn" - рожденный свиньей; Saturday Review (10. 11.66) окрестил песни Суинберна «завываниями взбесившегося волынщика». Авторы статей так усердствовали, что стало очевидно, каким серьезным ударом по одному из самых чувствительных мест викторианского общества стал сборник поэта. Сила этого удара была настолько велика, что поэтический сборник, посвященный проблемам философским и этическим, приобрел важное социальное значение, и об этом свидетельствует ненависть тех, кто стоял на страже идеологических основ Англии 60-х годов XIX века. [122; 92] Причина неприятия Бо длера еще в большей степени зависела от того социального настроя, какой приобрел сборник в условиях Франции первой половины XIX века.
