Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предпосылки и геополитическая сущность идеи «Москва - Третий Рим» 16
1.1. Истоки смыслового содержания идеи «Москва - Третий Рим» 16
1.2. Геополитические предпосылки и контекст появления идеи «Москва -Третий Рим» 31
1.3. Геополитическая сущность идеи «Москва - Третий Рим» 42
Глава 2. Воздействие концепции «Москва - Третий Рим» на российскую геополитику в XIX в 50
2.1. Влияние концепции «Москва - Третий Рим» на формирование евразийского пространства России в XIX в 50
2.2. Проявления концепции «Москва - Третий Рим» в балканском и европейском векторах внешней политики России в XIX в 56
2.3. Влияние концепции «Москва - Третий Рим» на философскую и геополитическую мысль XIX в 75
Глава 3. Отражение концепции «Москва - Третий Рим» в идеологии и геополитической практике России (СССР) в XX в 84
3.1. Сравнение мировоззренческих основ в концепциях «Москва - Третий Рим», евразийства и коммунизма 84
3.2. Отход от концепции «Москва - Третий Рим» 92
3.3. Государственно-церковные отношения в условиях новой (советской) власти 97
3.4. Элементы концепции «Москва - Третий Рим» в советской геополитике первой половины XX в 104
3.5. Советский Союз во второй половине XX в. через призму концепции «Москва - Третий Рим»: внутренний и внешнеполитический факторы 117
Заключение 129
Список литературы 133
Приложения 157
- Геополитические предпосылки и контекст появления идеи «Москва -Третий Рим»
- Геополитическая сущность идеи «Москва - Третий Рим»
- Проявления концепции «Москва - Третий Рим» в балканском и европейском векторах внешней политики России в XIX в
- Государственно-церковные отношения в условиях новой (советской) власти
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена, прежде всего, необходимостью углублённого изучения влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику с целью переосмысления и более фундаментального учёта новых факторов, определяющих место и роль России в начале XXI века. Современные международные отношения всё более определяются различиями цивилизационного характера, наслаивающимися на проявленные геополитические реалии и подчас кардинально меняющими устоявшиеся представления и оценки. Кроме того, актуализация идеи «Москва – Третий Рим» отразила идущий в стране поиск созидательной основы общественного бытия и государственного обустройства. В повестку дня вновь вносится вопрос о национальной идее России, о её союзниках и противниках, о предназначении религиозного фактора в её истории.
Россия решает сегодня сложнейшую задачу воссоздания себя как ключевого геополитического центра, открывая простор развитию собственного потенциала. В ситуации, когда мир находится в состоянии системного кризиса, поиск путей сохранения стабильности и национальной безопасности становится для России насущной необходимостью. Поэтому осмысление исторического влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику, а также возможной интерпретации этой идеи приобретает актуальное как научное, так и практическое измерение.
Степень научной разработанности проблемы. Анализ предмета исследования обусловил изучение нескольких историографических комплексов на русском, английском и испанском языках. Это работы, посвящённые интерпретации идеи «Москва – Третий Рим»; анализу цивилизационной идентичности России; проблеме формирования и реализации концепции «Москва – Третий Рим».
В рамках первого историографического комплекса следует отметить тех авторов, в работах которых содержится интерпретация идеи «Москва – Третий Рим», прежде всего А.Л. Гольдберга, А.А. Иглесиаса (A.A. Iglesias), Н.Ф. Каптерева, Н.В. Синицыну, Н.И. Ульянова.
Тема «Третьего Рима» также затрагивается в работах таких авторов, как Н.А. Бердяев, А.Г. Дугин, Е.А. Князев, Н.А. Нарочницкая, И.Н. Панарин, А.Н. Сахаров, Д. Сидоров (D. Sidorov), Д. Стремоухов (D. Stremooukhoff), В.Л. Цымбурский. В работах указанных авторов в большей или меньшей степени нашёл отражение анализ идеи «Москва – Третий Рим» с позиции её влияния на российскую геополитику.
А.В. Антощенко, В.И. Гидиринский, Е.Б. Емченко, В.В. Кожинов, С.В. Лурье, А.В. Назаренко, А.В. Соловьёв рассматривали «Третий Рим» одновременно как историософский феномен, национальную идею, образ справедливой государственности.
Второй историографический комплекс посвящён вопросу цивилизационной идентичности России. Полезным стал опыт сравнения христианского мировоззрения, закреплённого в идее «Москва – Третий Рим», с древнеславянским (языческим) менталитетом. Такое сравнение стало возможно на основе трудов Т.А. Бернштама, И.А. Василенко, А.Я. Гаркави, Б.Н. Заходера, А.Я. Касюка, Б.А. Рыбакова, М.Л. Серякова, В.Н. Топорова.
Рассматривая историю христианской церкви (в том числе Русской Православной Церкви), её учение и ценности, которые она формировала в обществе, мы обращались к работам прот. Александра (Шмемана), В.Е. Вальденберга, А.В. Карташёва, Б.М. Клосса, А.П. Лебедева, Н.Н. Лисового, Н.О. Лосского, В.С. Соловьёва, М.А. Таубе, Л.А. Тихомирова, Г.П. Федотова, М.В. Шахматова.
Тема государственно-церковных отношений и положения Русской Православной Церкви в СССР особенно подробно представлена С.В. Болотовым, О.Ю. Васильевой, Ю.В. Гераськиным, Г.Н. Кармановой, А.Н. Кашеваровым, М.И. Одинцовым, Д.В. Поспеловским, М.В. Шкаровским, В.Н. Якуниным.
Третий историографический комплекс включает труды, помогающие проанализировать формирование и реализацию концепции «Москва – Третий Рим».
Соподчинение геополитики России религиозному взгляду на её историю прослеживается в сочинениях русских мыслителей XIX–начала XX вв. Поэтому диссертационное исследование опирается на сочинения Н.Я. Данилевского, И.В. Киреевского, К.Н. Леонтьева, Ф.И. Тютчева, А.С. Хомякова, а также авторов концепции евразийства: Г.В. Вернадского, П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого. Следует заметить, что сочинения этих авторов служат теоретической основой для русской школы геополитики.
В третий историографический комплекс также входят работы, в которых раскрывается роль России в международных отношениях. Для выявления влияния идеи «Москва – Третий Рим» на геополитику России в XIX в. были изучены работы Е.А. Вишленковой, Е.Ю. Гуськовой, А.Н. Куропаткина, В.С. Мясникова, М.Н. Покровского, С.Г. Пушкарёва, А. Рамбо, В.В. Рогинского, Е.В. Спекторского.
В рамках исследования роли идеи «Москва – Третий Рим» в советский период российской истории мы полагались на работы Н. Верта, С.Г. Кара-Мурзы, Э. Каррер д’Анкосс, А.Б. Мартиросяна, Ю.В. Рубцова, П.М. Рукавицына, Б.М. Туполева, А. Тойнби, а также коллективную работу А.А. Сагомоняна, И.С. Кремера и А.М. Хазанова.
Оценка глобального контекста, в котором для России актуализируется необходимость придерживаться концепции «Москва – Третий Рим», содержится в трудах Зб. Бжезинского, С. Коэна (S. Cohen), М. По (M. Poe), А.К. Попова, Г.Ю. Ситнявского, В.И. Юртаева.
Для того чтобы выявить значимость концепции «Москва – Третий Рим» для национальной безопасности России в условиях современных международных отношений, были исследованы работы А.И. Вавилова, В.П. Зимонина, а также совместный труд В.К. Белозёрова, Л.Г. Ивашова, А.Я. Касюка, Ю.В. Синчука, И.Л. Шершнёва, Т.А. Яшковой.
Следует признать, что целостных и многогранных исследований влияния идеи «Москва – Третий Рим» на геополитику России в настоящее время не существует, но такое исследование можно осуществить, полагаясь на классические и современные работы, относящиеся к геополитике, философии, истории.
Источниковую базу диссертации составляет достаточно широкий круг документов, которые можно разделить на две группы.
К первой группе относятся документы, в которых отражён переход идеи «Москва – Третий Рим» из религиозной плоскости в геополитическую. Этот переход оказал влияние на внешнюю политику России, что видно в частности из текстов мирных договоров XIX в., заключённых по окончании русско-турецких войн и свидетельствовавших о стабильном самовосприятии России как покровительницы православных народов Балкан.
Во вторую группу входят источники, относящиеся к XX в. (к периоду СССР) и представляющие важное значение для раскрытия темы диссертации. Среди таких источников – различные церковные документы; материалы, формирующие представление об особенностях идеологии советской власти, включая устав, программу, стенограммы съездов Коммунистической партии; материалы Государственного архива РФ и Российского государственного архива социально-политической истории.
Научная задача диссертации состоит в выявлении влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику на протяжении XIX–XX вв. в таких её аспектах, как церковно-государственные отношения, нравственные и геополитические приоритеты внешней политики, формирование русской геополитической мысли.
Объект исследования – геополитика Московской Руси, Российской империи, СССР.
Предмет исследования – идея «Москва – Третий Рим» с точки зрения её влияния на российскую геополитику.
Цель исследования – выявить влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику XIX–XX вв. и выработать модель национальной идеи и политики России XXI века с точки зрения их ценностных оснований.
Задачи исследования подчинены достижению указанной выше цели и состоят в следующем:
-
обозначить предпосылки формирования и сущность идеи «Москва – Третий Рим»;
-
сформулировать критерии, определяющие соответствие геополитики России идее «Москва – Третий Рим»;
-
проследить влияние идеи «Москва – Третий Рим» на геополитику Российской империи XIX века в следующих аспектах: внешнеполитические приоритеты; характер взаимоотношений государства, церкви и общества; формирование российской геополитической мысли;
-
найти элементы соответствия между концепцией «Москва – Третий Рим» и идеологическим и практическим достижением геополитических целей в советский период.
Хронологические рамки исследования
Временные рамки диссертации охватывают период XIX–XX вв., которому в данном исследовании посвящены отдельные главы. В них рассматривается геополитика Российской империи позднего периода и геополитика Советского Союза через призму влияния на них идеи «Москва – Третий Рим».
С целью показать панорамно, как на протяжении истории христианства подготавливалась почва для появления идеи «Москва – Третий Рим», в диссертации выстроены две хронологические линии: линия развития христианской церкви (начиная с первых веков) и линия развития Руси (начиная с периода дохристианского мировоззрения), точкой пересечения которых стало отождествление Московского княжества с последним оплотом православия. Отдельное внимание уделено периоду XV–XVI вв., так как именно в это время закладывались ближайшие ко времени возникновения идеи «Москва – Третий Рим» геополитические и духовные предпосылки.
Гипотеза исследования
В диссертационном исследовании выдвигается научная гипотеза о том, что ключевые положения в трудах русских мыслителей XIX–XX вв. (славянофилов, евразийцев), а также специфика коммунистической идеологии явились формой интерпретации идеи «Москва – Третий Рим», трансформировав её в концепцию, которая, будучи созвучной с настроениями российского общества, оказала влияние на особенности как внутригосударственного устройства России (включая советский период её существования), так и её внешней политики, что позволяет нам утверждать, что «Москва – Третий Рим» – это неформальная геополитическая доктрина России.
Методологическая база исследования
Методологическая база исследования основана на положениях, принципах и методах историзма, главными из которых являются объективность, всесторонность и конкретность, научность и доказательность выдвигаемых положений и выводов. Все явления и факты рассматривались на основе конкретно-исторического подхода, позволяющего выделять устойчивые этапы и периоды в эволюционном развитии событий. Реализация принципа объективности позволила добиваться выявления исторической истины в ходе исследования за счёт исключения недостоверных, противоречивых и неподтвержденных фактов на основе сопоставления и сравнения.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые проведено комплексное изучение особенностей влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику, включающее исторический, духовный, философский аспекты.
Наиболее существенные результаты исследования, определяющие его научную новизну, состоят в следующем:
– в научный оборот введена концепция, согласно которой идея «Москва – Третий Рим» является основой для неформальной геополитической доктрины России;
– показаны геополитические предпосылки появления идеи «Москва – Третий Рим» и истоки её смысла;
– определена степень влияния идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику на протяжении периода XIX–XX вв.;
– найдены общие характеристики геополитики России периода Московского царства и Советского Союза;
– обозначен приоритет нравственности, основанный на христианских ценностях, при реализации геополитики России;
– выявлены общие черты между концепцией «Москва – Третий Рим» и евразийской концепцией, между христианством и коммунистической идеологией.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Идея «Москва – Третий Рим» стала отражением христианского мировоззрения и духовно-культурных ценностей, присущих русскому народу, принимаемых другими народами России и влияющих на всю историю Российского государства и общества до наших дней.
У русского народа глубокое восприятие православия как истины и смысла жизни отразилось на отношении к своему государству. С опорой на православие Русь определила свою духовную и геополитическую идентичность и сохранила её в период внешней угрозы со стороны Золотой Орды и католических орденов, что и было отражено в идее «Москва – Третий Рим».
В XIX–XX вв. русский народ сохранил христианское мировоззрение, позволявшее, как и в Средние века, не «растворяться» в других цивилизациях. В основе геополитики как Российской империи, так и СССР лежали нравственные ценности: помощь нуждающимся народам, приоритет мирных и справедливых международных отношений.
2. Идея «Москва – Третий Рим» явилась основой для первой геополитической концепции и доктрины Российского государства, которым следовала Московская Русь, Российская империя, Советский Союз.
После падения Византийской империи, являвшейся признанным центром православного мира, Русь взяла на себя роль её преемницы – духовного центра мира, формирующего собственное цивилизационное пространство.
До 1917 г. идея покровительства вселенскому православию, объединения поствизантийской ойкумены и возвращения Константинополя являлась важным направлением внешней политики Российской империи. В XX в. СССР играл роль геополитического центра мира, а социалистический лагерь напоминал контуры поствизантийского пространства.
Примечательно, что СССР, как и Московская Русь, изолировал от западного мира идеологическую основу своего существования. Если в XVI в. православие противопоставлялось католицизму, то в XX в. противопоставление развивалось по оси «социализм – капитализм».
3. Влияние идеи «Москва – Третий Рим» отразилось на внутригосударственном устройстве России (СССР) в XIX–XX вв.
В XIX в. расширение Российской империи включало два одновременных процесса. Первый – русификация присоединяемых народов, второй – их частичная христианизация и постепенное вовлечение в цивилизационное пространство России. В XX в. новая идеология – коммунизм – заимствовала ценности христианского мировоззрения: общинность, равноправие, межнациональное единство, стремление к справедливости, нестяжательству, взаимопомощи и т.д. Христианские заповеди были трансформированы в Моральный кодекс строителя коммунизма.
Кроме того, идея Филофея содержала в себе византийское учение о самодержце, который должен блюсти внутригосударственный порядок, оберегать духовное пространство и покровительствовать церкви. В XIX в. это учение нашло отражение в руководящей роли монарха, а в XX в. – генерального секретаря ЦК партии (вождя). Новой «церковью» (источником учения) в XX в. выступила ВКП(б).
4. Влияние идеи «Москва – Третий Рим» прослеживается во внешнеполитическом поведении России (СССР) в XIX–XX вв.
На международной арене влияние идеи «Москва – Третий Рим» выражалось в том, что Россия позиционировала себя в качестве геополитического центра, концентрировавшего вокруг себя православно-славянский мир и некоторые другие народы незападного мира. В XIX в. внешняя политика России была направлена на преобразование евразийского и поствизантийского пространства в единую православную империю под своим покровительством. В XX в. на СССР были замкнуты страны с коммунистической идеологией, часть стран «третьего мира» и даже некоторые страны Запада.
Теоретическая значимость диссертации. Полученные выводы свидетельствуют о глубокой укоренённости идеи «Москва – Третий Рим» в российской исторической традиции и готовности общества и государственной элиты использовать её потенциал при формировании национальной геополитической доктрины. Свидетельства этого проявлялись в различные исторические периоды существования России. Как показано в исследовании, отход от этой доктрины, как правило, приводил государство и общество к тяжелым последствиям. Закономерным становится вывод о том, что для благополучного развития современной России необходимо следование в её внутренней и внешней политике принципам, выработанным в согласии с идеей «Москва – Третий Рим».
Практическая значимость работы. Полученные теоретические результаты диссертации могут быть использованы для системного исследования современных геополитических процессов в интересах внутренней стабильности России, для оформления национальной идеи, внешнеполитической стратегии, геополитической доктрины России.
Основные положения исследования также могут быть использованы в учебном процессе по таким курсам дисциплин, как «Основы геополитики», «Геополитическое измерение внешней политики России», «Геополитика России на пространстве Европы».
Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования были представлены автором на научных конференциях в Москве, Челябинске, Ростове-на-Дону, в том числе в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова (международная научная конференция «Геополитика многополярного мира», 2011 г.) и Московском государственном лингвистическом университете (конференция студенческого научного общества МГЛУ “COLLEGIUM LINGUISTICUM–2010”; 4-я межвузовская научная конференция молодых учёных, аспирантов и студентов «Этноконфессиональный фактор и его роль в политической, культурной и социальной жизни современной России», 2010 г.; научная конференция «Россия в геополитической конструкции мира XXI столетия», 2012 г.; научно-практическая конференция «Алексей Вандам: “Наше положение” – взгляд через призму геополитики век спустя» 2013 г.). Диссертация была обсуждена на кафедре теории и истории международных отношений Московского государственного лингвистического университета и рекомендована к защите.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников и литературы, приложения.
Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, проводится анализ её научной разработанности, определяются научная задача, объект и предмет, цель и задачи исследования, формулируются рабочая гипотеза, хронологические рамки исследования, его методологическая база, раскрывается его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагаются положения, выносимые на защиту, а также результаты апробации.
В первой главе диссертационной работы «Предпосылки и геополитическая сущность идеи “Москва – Третий Рим“» панорамно показано развитие христианской церкви от первых веков до Великого Раскола (XI в.); описано дохристианское мировоззрение древних славян; рассмотрены основные события внутригосударственной и внешнеполитической жизни Руси, подготовившие появление идеи «Москва – Третий Рим»; предложены критерии, помогающие определить согласованность геополитики России с идеей «Москва – Третий Рим».
В данной главе рассмотрены ценности раннехристианского общества, основные вехи развития христианства, особенности государственно-церковного учения о симфонии властей. Посредством сравнения выявлены отличия между языческим и православным мировоззрением. Показано, что суть идеи «Москва – Третий Рим» сводится к тому, что после падения Византийской империи Русь отождествила себя с новым центром православного мира.
В главе показано, что период ига Золотой Орды, совпавший по времени с натиском католических европейских орденов, укрепил православие в качестве духовной основы русской цивилизационной идентичности. Флорентийская уния (1439) была воспринята на Руси как предательство православия, а последовавшее вскоре после унии падение Византии – как наказание Божие за грех отступничества.
Падение Византии означало разрушение прежней стабильной конструкции православного мира с центром в Константинополе. И в этот исторический момент Московская Русь, полагая в основу своей внешней политики духовный фактор, заявила о себе как о новом центре православного мира. Вместе с тем Московское княжество встало перед необходимостью духовного обособления не только от Европы, но и от Византии, зависимой от Турции в политическом отношении, а в духовном – от Ватикана.
В исследовании был также затронут внутриполитический контекст, в котором появилась идея «Москва – Третий Рим». Старец Филофей в своих посланиях великому московскому князю Василию III и великокняжескому дьяку М.Г. Мисюрю Мунехину утверждал, что ответственное хранение православия должно начинаться с благочестия самого государя.
В исследовании указывается на то, что идея Руси как наследницы нового сакрального центра христианского мира отнюдь не являлась новой – Филофей, обобщив сочинения предшественников, предложил квинтэссенцию этого литературного массива. Отличало послания Филофея, во-первых, то, что он впервые предложил формулу из трёх звеньев: Рим – Константинополь – Москва. По мысли Филофея, появление в этой цепочке Третьего Рима связано с падением Римской и Византийской империй вследствие их отхода от православной веры и необходимостью её сохранения на территории Руси. Второе отличие посланий Филофея от сочинений предшественников – это наличие богословско-пророческой доминанты. Обращаясь к цитатам из видения пророка Даниила, из Апокалипсиса, анализируя священную историю и пророчества, Филофей пытался понять судьбу и предназначение России.
Для того чтобы выявить геополитическую сущность концепции «Москва – Третий Рим», в исследовании предложены следующие направления её воздействия на российскую геополитику.
Во-первых, это укрепление самовосприятия России как духовного центра мира. При этом понятие Москвы имеет несколько значений. Москва рассматривается как священный город, подчёркивается её сакральная сущность; более широкий смысл ассоциирует Третий Рим с Российским государством (с центром в Москве), с Русской Православной Церковью, с русским народом; метафизический смысл этой концепции заключается в том, что Третий Рим – это весь православный мир, сосредоточенный после падения Константинополя в России и находящийся под её опекой и покровительством.
Перед Русью – Третьим Римом стоят две основные задачи: обеспечение внутригосударственной, в первую очередь духовной, безопасности и попечение обо всех православных народах. Таким образом, согласно концепции «Москва – Третий Рим», приоритетным для российской геополитики становилось создание единого православного пространства.
Во-вторых, влияние идеи «Москва – Третий Рим» на российскую геополитику видится в укреплении симфонии властей и христианского идеала русского правителя. По убеждению Филофея, перед великим московским князем стояла задача не только защищать православие и церковь, но и самому соответствовать высоким евангельским идеалам милосердия, справедливости и т.д.
В-третьих, идея «Москва – Третий Рим» предопределила взаимосвязь российской геополитики с эсхатологическими настроениями в обществе. Современники Филофея были охвачены страхом конца света, вызванным падением Константинополя, но объявление Москвы Третьим Римом освободило русское общество от этого страха. Предчувствие конца света приводило не к пассивному ожиданию, а к стремлению создать христианское царство, основанное на социальной справедливости.
Во второй главе «Воздействие концепции “Москва – Третий Рим” на российскую геополитику в XIX в.» описан процесс расширения Российской империи и характер освоения ею новых пространств; показаны основные внешнеполитические задачи, в которых можно было видеть действие «Москвы – Третьего Рима» как неформальной геополитической доктрины; рассмотрены труды классиков русской философии, публицистики, геополитики для выявления согласованности их мыслей с идеей Филофея.
В главе показано, что влияние идеи Филофея на расширение территории России проявилось, во-первых, в «москвоцентризме» евразийского пространства и, во-вторых, в доминирующей роли религиозного фактора (православия) в его освоении. При этом государство было мотивировано не только стремлением сохранить чистоту православия, но и желанием превратить его в мощный идеологический инструмент, помогающий объединить все народы Российской империи.
В работе подчёркивается, что во внешней политике с самого начала XIX в. Россия стала действовать в согласии с идеей «Москва – Третий Рим», т.е. стала позиционировать себя как духовный центр мира, полагающий в основу политики нравственные ценности.
По сравнению с другими государствами Россия внесла самый большой вклад в победу над Наполеоном и по праву стала организатором постнаполеоновской системы международных отношений. По инициативе России был разработан «Трактат братского христианского союза» (Священного Союза) как основополагающий документ для новой формы европейской безопасности.
Будучи на пике своего авторитета, Россия предлагала Европе выстраивать международные отношения на принципах христианской морали, однако европейские государства игнорировали эти принципы. Начиная с 1820-х гг., Россия стала поддерживать единоверные (православные) балканские народы. На этом геополитическом развороте России в сторону Балкан сказалась историческая память об ответственности России за поствизантийское пространство и за населяющие его православные народы. Этой специфической «психологией» «Третьего Рима» были мотивированы все русско-турецкие войны XIX века.
В главе исследуются работы некоторых русских мыслителей XIX в.: А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.Н. Леонтьева, Ф.М. Достоевского, Н.Я. Данилевского, В.С. Соловьёва, Ф.И. Тютчева. Размышления о судьбе России, о её предназначении у этих классиков русской мысли стали органичным развитием идеи «Москва – Третий Рим». В частности, в концепции Н.Я. Данилевского в качестве главного противника православно-славянского пространства (Всеславянского союза) определена Европа (романо-германский культурно-исторический тип).
В третьей главе «Отражение концепции “Москва – Третий Рим” в идеологии и геополитической практике России (СССР) в XX в.» с концепцией «Москва – Третий Рим» сравниваются евразийство и коммунизм, рассматриваются особенности государственно-церковных отношений в советский период, геополитические приоритеты СССР.
В главе евразийская концепция представлена как развитие идеи Филофея и концепций авторов XIX века. Влияние концепции «Москва – Третий Рим» также прослеживается в коммунистической идеологии, так как нравственные установки коммунизма были во многом заимствованы из христианского учения.
В работе показано, что предпосылки к революции 1917 г. в совокупности представляли собой цивилизационный отказ от концепции «Москва – Третий Рим». Среди таких предпосылок – духовный кризис Русской Православной Церкви, увлечение российской власти и интеллигенции западными идеями, во внешней политике – ослабление роли России как духовного центра и покровительницы балканских славян.
В содержании главы акцентируется, что после революции 1917 г. произошло явное расхождение духовной и светской власти в противоположные стороны идеологического поля. Появился беспрецедентный для русской истории тип государственно-церковных отношений – отношений противовеса. Русская Православная Церковь была причислена к контрреволюционным организациям, вера объявлена искажённым миропониманием.
В главе анализируется период Великой Отечественной войны и первых лет послевоенного времени. В этот период можно было наблюдать курс на сближение Русской Православной Церкви и Советского государства, укрепление на этой почве народного патриотизма.
Сближение церкви и государства также привело к укреплению внешнеполитических позиций СССР. В первые годы после окончания Великой Отечественной войны происходило формирование советского религиозно-геополитического проекта – этот процесс состоял из нескольких этапов: объединение народов СССР вокруг русского народа, объединение славянского пространства, объединение всей православной ойкумены вокруг Москвы, направленное против Ватикана и «западного империализма».
В главе указывается на то, что после правления И.В. Сталина его попытка восстановить положительный образ и влияние Русской Православной Церкви на внутригосударственную и внешнюю политику был представлен как отход от ленинизма, непозволительный в рамках коммунистической идеологии. Взаимоотношения государства и церкви вновь пришли в состояние противостояния, началась новая волна борьбы с религией.
В то же время идеология СССР воспроизводила цивилизационные элементы, заложенные идеей «Москва – Третий Рим». Для советского человека были заданы такие идеалы, как нестяжательство, отвержение культа наживы, стремление к социальному равенству, взаимопомощи. Во внешнеполитической сфере для СССР приоритетной была задача мирного сосуществования.
В заключении обобщены основные выводы автора по проведённому исследованию. Отмечено, что Россия имеет все необходимые предпосылки для того, чтобы стать духовным и геополитическим центром мира, что приводит к необходимости такого развития идеи «Москва – Третий Рим», которое бы соответствовало и русской традиции, и современным геополитическим реалиям. Подчёркивается, что цель исследования достигнута, его задачи – решены.
Геополитические предпосылки и контекст появления идеи «Москва -Третий Рим»
На протяжении IX-X вв. можно выделить два мощных геополитических центра: Рим и Византию. Они формировали вокруг себя огромные сферы политического и культурного влияния. Римская зона включала Германскую государства Европы, а Византия - страны Балканского полуострова и Передней Азии83. Что касается формирования византийской «ойкумены», то принятие крещения от Византии имело сильную политическую мотивацию: со стороны славянских стран, принимавших греческую религию, потому что это приводило к их государственному росту84, а со стороны самой Византии, так как таким образом она усиливала свое международное влияние85. Русь также приняла церковное подчинение константинопольскому патриархату как продолжение политического подчинения Византийской империи.
При этом после Крещения Русь не противопоставила православие католицизму86 и заняла сбалансированную позицию между Римом и Византией, чтобы добиться наибольших экономических и политических выгод87. Однако уже с XI в. Русь начала отказываться от такой религиозной политики, все больше противопоставляя православие католицизму. Этот процесс был обусловлен двумя главными факторами. Во-первых, влиянием на русский менталитет самой Византии с ее антикатолической позицией88. Во-вторых, стремлением Руси преодолеть монголо-татарское иго и одновременно натиск католическо-германских орденов, для чего была нужна твердая духовная основа89.
Историк Г.В. Вернадский в своем труде «Два подвига св. Александра Невского» пояснил, что подчинение монголо-татарскому игу подразумевало введение законов гражданско-политических, но не религиозных. В то время, как если бы князь подчинился Западу, это автоматически повлекло бы за собой распространение католичества на Руси. В этих условиях спасение православной веры стало основой политической системы князя Александра. «Два подвига Александра Невского - подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке -имели одну цель: сохранение православия как нравственно-политической силы русского народа»90. Более того, некоторые авторы (в их числе - основатели евразийства) указывали на то, что именно историческая взаимосвязь одновременно и с монгольским, и с византийским миром породила уникальность русского менталитета, его отличие от западного91. Победа над католическими орденами (в XIII в.) и освобождение от монголо-татарского ига (окончательно уже в XIV в.) исторически имели два следствия, важные для данного исследования. Во-первых, окончательно оформилась культурно-историческая граница между Западом и Русью. Во-вторых, православие укрепилось в качестве духовного стержня русской идентичности: XIV век прошел под знаменем не только монголо-татарского ига, но и Андрея Рублева и его круга, преподобного Сергия Радонежского и его учеников, многих других подвижников92. На смену сбалансированной между Западом и Востоком геополитике Руси времен князя Владимира пришла геополитика постордынской, антикатолической Евразии. Это новое геополитическое мышление было заложено в концепцию «Москва - Третий Рим», в которой фактор обретения самостоятельности после нескольких веков иноплеменного ига сочетался с фактором противопоставленности Западу.
Флорентийская уния 1439 г. стала лакмусовой бумажкой, подтвердившей антизападную тенденцию русской геополитики. Суть Флорентийской унии заключалась в соединении Православной и Католической Церквей с условием главенства римского папы. Византия пошла на унию ради согласия Европы участвовать в антитурецкой коалиции. Митрополит Исидор - представитель Русской Церкви, но ставленник константинопольского патриарха - подписал унию и по возвращении из Флоренции на Русь был встречен как предатель православной веры. Эта ситуация показала, что Русская Православная Церковь не намерена, в отличие от Греческой, признавать главенство Ватикана, в том числе ради политических выгод.
Несмотря на поддержку Европы, в 1453 г. Византийская империя была захвачена турками. Это событие приобрело значение своеобразного спускового механизма, запустившего целый процесс пересмотра ранее стабильных взаимоотношений внутри христианского мира. В основе прежней системы международных отношений лежала концепция «византийской ойкумены», «византийского содружества», с центром в Константинополе; сам византийский император был «василевсом ромеев», т.е. всех христиан, отцом семьи крещеных Византией народов93. Но теперь была разрушена прежняя геополитическая конструкция мира: «Византия была "мерилом Православия": русские могли спокойно ... развивать свое государство: за всем этим всегда стояла гарантия вселенского византийского Православия, несомненность его авторитета. Но теперь исчезло именно мерило, рухнул авторитет...».94 И перед Русью встал вопрос самоопределения в новых международных условиях95.
Выбор был сделан в пользу православия как духовной основы цивилизационной самодостаточности: отказ русского народа, Русской Церкви и лично Великого московского князя Ивана III от унии исключил признание духовного и геополитического первенства Рима, и Русь сохранила антикатолическую, антиуниатскую позицию монгольского периода. Этот выбор предварял исторический поворот Руси к Востоку и дальнейшее освоение евразийского пространства.
Однако давление Запада не ослабевало. Это было постоянно связано с вопросом о соединении Церквей. Сама по себе Флорентийская уния, как отмечал Г.В. Вернадский, служила основой для дальнейших попыток установить власть римского папы над Московской Русью и над всем восточнославянским ареалом96.
Геополитическая сущность идеи «Москва - Третий Рим»
Мнения исследователей по поводу соотношения геополитического и духовного содержания в идее «Москва - Третий Рим» расходятся. Такие авторы, что в ней политическое начало довлеет над духовным125. Более того, зарубежные исследователи, как правило, рассматривают идею «Третьего Рима» в качестве русского аналога "Manifest Destiny"126, на эту тенденцию указывают В.В. Кожинов, Н.А. Нарочницкая, Д. Сидоров, П. Троицкий127. В качестве примера подобной интерпретации идеи «Москва - Третий Рим» за рубежом можно привести такого автора, как А.А. Иглесиас, который убежден в том, что идея старца Филофея служила обоснованием для мирового господства ("dominium mundi") России.
Следует подчеркнуть, что такая трактовка является неверной. Во-первых, богоизбранность Руси, по идее Филофея, отнюдь не являлась основанием для расширения ее пространства и тем более для мирового господства - об этом в посланиях псковского старца не написано ни слова. Идея «Москва - Третий Рим» укореняла в сознании русского правителя другие задачи: заботу о Церкви, необходимость ответственного хранения православия (что неразрывно связано с благочестием самого правителя)129. Во-вторых, через отождествление Московского княжества с «Третьим Римом» Филофей выразил то, какими ценностями жило русское общество, каким прорисовывался образ Руси в окружавшем ее мире, - именно это было положено в основу будущей геополитики России, а вовсе не гегемонистские устремления, как утверждают некоторые авторы. В-третьих, послания Филофея имеют богословско-пророческую доминанту. Пытаясь понять предназначение Руси, старец анализирует как прошедшие, так и современные ему эпохальные события христианского мира: например, Великую Схизму, падение Константинополя - сквозь призму всей священной истории и пророчеств (в частности, видения пророка Даниила, Апокалипсиса). Именно на основе такого анализа Филофей и приходит к выводу о том, что Московское царство - последнее в цепочке христианских царств. В-четвертых, разделяя мировую историю на периоды, Филофей обращает внимание на их духовное, а не на какое-либо другое содержание. Время в посланиях псковского старца поделено на два отрезка: первый - это существование единой Церкви, второй - Церкви разделенной (после отхода католиков от православия). 770 лет Католическая Церковь «беша с нами в соединении», и уже 735 лет «отпадоша от правыя веры»130.
На фоне этого двухчастного времяисчисления Филофей выделяет три звена - три «Рима». Падение Первого Рима символизирует духовное падение и Римской империи, и всего католического мира, и Католической Церкви131. Падение Второго Рима связано с Ферраро-Флорентийской унией и означает падение Греческой Церкви. То есть причина падения обоих «Римов» одна и та же: отход от православия, а само понятие «Рим» - это символ чистоты православной веры, которую нужно сохранить от апостольских времен132. «Рим» может перемещаться географически, но вечен с точки зрения духовной. Таким образом, все перечисленные причины указывают на то, что в идее «Москва - Третий Рим» преобладает духовный смысл, а не политический. Далее сформулированы ключевые характеристики геополитической концепции «Москва - Третий Рим» как системы знаний, которая развивает суть идеи «Москва - Третий Рим», формирует целостное представление о закономерностях, последствиях и этапах реализации этой идеи. 1. Россия - духовный центр мира. Понятие Москвы в идее «Москва Третий Рим» имеет, как в «матрешке», несколько смыслов. Согласно первому из них, Москва рассматривается как священный город. Для этого в литературе употребляются термины «богоизбранности», «богоспасаемости», «богохранимости»; проводятся параллели с Израилем, Иерусалимом, Римом, различными библейскими сюжетами133. Наконец, третий - метафизический - смысл этой концепции заключается в том, что «Третий Рим» - это весь православный мир, сосредоточенный после падения Византийской империи в России и находящийся под ее опекой и покровительством. Филофей использовал в отношении стран, входивших в Византийскую империю, формулу «снидошася» (т.е. «сошлись», «соединились»), чтобы показать, что «Третий Рим» - это не замена, а соединение православных царств. Причем соединение в данном случае являлось антитезой духовного падения (разделения, отлучения), которое испытали европейцы-католики и греки-униаты136. Такая трактовка смысла падения Римской и Византийской империи содействовала с геополитической точки зрения единству православного пространства и предопределяла в исторической перспективе выбор союзников и противников РОССИИ. «Москва - Третий Рим» как концепция ставила перед Русью (Российской империей, СССР) две основные задачи: во-первых, обеспечить духовную и геополитическую безопасность внутри самого Российского государства и, во-вторых, осуществить объединение и защиту вселенского православия137. Выполнение первой (внутренней) задачи было мотивировано заботой о сохранении духовных ценностей России (таких, как стремление к святости, правде, миру, любви, жертвенности), а также заботой о Церкви как о носителе этих ценностей. Эта необходимость духовной безопасности, со стратегической точки зрения, делала необходимым укрепление и защиту континентального (евразийского) пространства России138.
Что касается второй задачи «Третьего Рима» (объединение и защита вселенского православия), то она была мотивирована духовной ответственностью за страны поствизантийского пространства и в связи с этим необходимостью отмежеваться от католического мира.
К XVI в. в идее «Москва - Третий Рим» было отражено стремление Руси к сознательной церковной замкнутости, что в геополитической перспективе стало основанием для недоверия к другим, особенно европейским, народам, самоизоляции и одновременно чувства своей особой миссии в мире139. В связи с этим можно утверждать, что концепция «Москва - Третий Рим» указывает на геополитический код России как на исторически сложившуюся систему ее внешнеполитических отношений, с опорой на которую должна быть сформулирована доктрина национальной безопасности России140.
Проявления концепции «Москва - Третий Рим» в балканском и европейском векторах внешней политики России в XIX в
В XIX в. влияние концепции «Москва - Третий Рим» на геополитику Российской империи проявлялось не только в специфике ее внутреннего развития, но и в ее внешней политике (в балканском и в европейском направлениях), в проявлении цивилизационной несовместимости России и Запада, в укреплении ценностей Русской цивилизации. Воплощение концепции «Москва - Третий Рим» в условиях геополитических реалий XIX в. свидетельствовало о ее реализации в качестве неформальной, но воспринимаемой обществом и государственной элитой геополитической После наполеоновских войн и Отечественной войны 1812 г. в Европе сложилась система международных отношений, в которой центральное место по праву принадлежало России. Против Наполеона сражались под Люценом 54 тыс. русских и 38 тыс. пруссаков, под Бауценом - 65 тыс. и 28 тыс. соответственно, под Кацбахом - 56 тыс. и 38 тыс. В «битве народов» под Лейпцигом сражались 127 тыс. русских, 71 тыс. пруссаков, 89,5 тыс. австрийцев и 18 тыс. шведов166. То есть Россия в сражениях против Наполеона отдавала на порядок больше воинов, чем любая другая европейская страна. И, поскольку наполеоновская армия захватила пол-Европы, победа России в Отечественной войне 1812 г. стала спасением не только для самой России, но и для Европы. Когда в 1818 г. прусский король посетил Москву, «спаленную пожаром», то, по свидетельству очевидца, «этот деревянный человек, как его называли, стал на колени, приказав и сыновьям сделать то же; отдав Москве три земных поклона, он со слезами на глазах несколько раз повторил: вот наша спасительница!»167. Многие русские поэты, писатели, философы того времени победы России над наполеоновской Францией восхваляли именно Москву, а не столичный Петербург168. Это тоже одно из первых проявлений в XIX в. концепции «Москва - Третий Рим», подтверждение особого статуса и спасительной роли Москвы в восприятии русского общества.
После победы над Наполеоном Россия могла распоряжаться судьбой Франции со всей жесткостью, но проявила снисходительность к бывшему врагу. И благородство России особенно чувствуется на фоне позиций западных стран. Немецкая пресса призывала «объявить войну всей нации и поставить вне закона весь этот (французский. - А.К.) народ...». А. Веллингтон - английский полководец, участник наполеоновских войн и битвы при Ватерлоо - настаивал на огромном размере контрибуции, чтобы преподать французскому народу «великий урок морали». Какое же отношение к Франции мы видим со стороны России? После «битвы народов» под Лейпцигом (1813) в своем воззвании к русским войнам Александр I произнес такие слова в адрес французов: «Забудем дела их. Понесем к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку...». В русском меморандуме было заявлено о том, что война велась не против французского народа, а только против Наполеона. Историческим фактом осталось приветствие овациями императора Александра и русских солдат при их въезде в побежденный Париж. В плане международных отношений Россия, на правах победительницы, ввела Францию в новообразованный Священный союз наравне с другими великими державами, не изолируя ее из мирового сообщества169. Так, христианские качества, такие как прощение, милосердие к побежденным170 стали выражением концепции «Москва - Третий Рим» в российской геополитике уже в самом начале XIX в.: раскрывался потенциал России как духовного центра мира, проявлялись ценностные основы Русской цивилизации. JvcHC ПИСсШ J7L.J7L. \ уХОТИН9 начальник Академии Генерального штаба (1898-1901), «...въ теченіе полувека, военная исторія Россіи на западной операціонной линіи носить совершенно иной характеръ, чт мъ это было прежде: наши армій несколько разъ появляются въ Европт (1799, 1805, 1806-1808, 1813-1814, 1849 гг.) и бороздятъ ее изъ конца в конецъ, безкорыстно помогая то Австріи, то Пруссіи, то всей Европі) въ ихъ борьбе противъ Наполеона и Францій...»171. После победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 г. Россия имела настолько мощный авторитет в мировом сообществе, что встала во главе всей европейской (постнаполеоновской) системы безопасности, в основу которой был положен «Трактат братского христианского союза». Трактат был создан по инициативе российского императора Александра I в 1815 г. и представлял собой соглашение между тремя монархиями: Россией (во главе с Александром I), Австрией (во главе с императором Францом) и Пруссией (во главе с королем Фридрихом Вильгельмом III). Позднее к Священному союзу присоединились все европейские страны, кроме Ватикана, Турции и Англии. Священный союз заложил основу для новой - постнаполеоновской -системы международных отношений, утверждавшей принцип легитимизма (для поддержки монархических режимов) и принцип интервенции (для борьбы с революционными выступлениями)172. При этом участники Священного союза заявляли, что и во внутренней, и во внешней политике намерены руководствоваться христианскими заповедями. В 1-й статье монархи обещали «подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь», а к подданным своим относиться «как отцы семейств». Во 2-й статье Иисус Христос признавался истинным «самодержцем народа христианского»; народы, участвовавшие в Союзе, были членами единого христианского народа. В 3-й статье говорилось о готовности принять в Союз все державы, признававшие его принципы. Поэтому создание Трактата можно назвать уникальной попыткой единения народов Европы и России на общих (христианских) основах миротворчества173.
Следует отметить, однако, что отношение к Трактату у участников его подписания было разным. Для европейских монархов этот документ был пустой формальностью. Например, канцлер К. Меттерних называл Трактат «звучным и пустым документом»174, который не причинит Австрии никакого вреда. И это пренебрежение было характерным для Европы в целом175. Россия же относилась к своим обязательствам внутри Священного союза очень серьезно. И это на определенное время заставило ее отойти от концепции «Москва - Третий Рим». Как же союз христианских (европейских) монархов мешал объединению православного мира - нет ли здесь противоречия? Дело в том, что на Балканах регулярно вспыхивали освободительные движения греков, сербов, болгар и других славянских народов, желавших избавиться от подчинения Османской империи. Восстания жестоко подавлялись. И Россия стала заложницей этой ситуации: согласно принципу легитимизма, Османскую империю следовало поддержать как легитимную монархию, а повстанцев - осудить. Но повстанцы, страдавшие от жесткости турецкого ига, были с русским народом одной веры и одной крови. И тут в отношении православных братьев-славян «срабатывала» историческая память, диктовавшая геополитический приоритет защиты Что должна была выбрать Россия: поддержать Турцию, подчиняясь принципам Священного союза, или покровительствовать единоверным балканским народам? Не в состоянии определиться, в чем состояла ее позиция как христианского государства, Россия на каком-то историческом этапе была вынуждена придерживаться политики двойных стандартов.
Государственно-церковные отношения в условиях новой (советской) власти
Незадолго до революции 1917 г. произошло знаменательное событие: после приблизительно 300-летнего синодального периода было восстановлено патриаршество. На Всероссийском Поместном Соборе 1917 - 1918 гг. новым Патриархом Московским и всея России был объявлен митрополит Московский Тихон.
На антирелигиозную позицию новой власти патриарх сразу откликнулся Определением «О правовом положении Российской Православной Церкви» (2 декабря 1917 г.). В этом документе подчеркивалось, что Русская Церковь - это «часть единой Вселенской Христовой Церкви» и что к ней подобает относиться как к «святыне» и «великой исторической силе, созидавшей Российское государство» (п. 1). Еще один важный момент: Церковь, пытаясь сохранить традицию симфонии властей, напоминала о том, что государственные законы должны приниматься только «по соглашению с церковной властью» (п. 4)306. Однако этот документ был проигнорирован. А вскоре последовало и формальное отвержение симфонии: в Декрете о свободе совести, церковных и религиозных обществах, от 20 января (2 февраля) 1918 г., Церковь объявлялась отделенной от государства (пункт I)307.
Так произошло явное расхождение духовной и светской власти в противоположные стороны идеологического поля. Появился беспрецедентный (для русской истории) тип государственно-церковных отношений - отношений противовеса, противостояния, некая «антисимфония». Православная Церковь была причислена к антиправительственным, контрреволюционным организациям; вера объявлена извращенным миропониманием308. Любая попытка членов Собора связаться с Советом Народных Комиссаров (СНК) оказывалась тщетной309. 19 января (1 февраля) 1918 г. появилось первое Послание патриарха Тихона к верующим. В нем патриарх открыто назвал антирелигиозную деятельность новой власти гонениями на Церковь и предал анафеме всех тех, кто мучил и убивал невинных людей либо принимал участие в мероприятиях, направленных против Православной Церкви. 27 января (9 февраля) 1918 г. Поместный Собор в своем воззвании «К Православному народу» дал свою оценку Декрету советской власти, отделившему Церковь от государства: он «представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения». Собор также призвал всех верных православию и Церкви людей объединиться против разрушения церквей и святотатства. «От века неслыханное творится у нас на Руси Святой...
История подтвердила, что Собор верно расценил суть Декрета об отделении церкви от государства, назвав его «актом открытого против нее гонения». Так, к концу 1921 г. из более чем 1000 монастырей дореволюционной России было национализировано 722. В дальнейшем их часто превращали в концентрационные лагеря принудительных работ (согласно вышедшему в декабре 1918 г. Распоряжению «О концентрационных лагерях»). С 1918 по 1928 гг. на территории РСФСР было закрыто около трети церковных приходов. По состоянию на 1930 г. 6 тыс. храмов исторического значения были отданы на слом, а в 1931 г. был взорван один из символов православной России - храм Христа Спасителя311. В 1920 г. Совет Народных Комиссаров утвердил предложение Наркомюста «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе». На VIII съезде РКП (б) в Программе партии в качестве цели было запланировано «полное отмирание религиозных предрассудков»312.
В ответ на утверждение советской властью атеизма в качестве господствующей идеологии в народе начался религиозный подъем. Были зафиксированы многочисленные случаи массовых выступлений в деревнях, вооруженных столкновений ради защиты церквей и духовенства313. Причиной этого религиозного подъема служило, во-первых, понимание многими русскими людьми того, что целью новой власти являлась коренная ломка русской веры и традиции. Но с православием были тесно связаны буквально все сферы жизни русского человека: начиная с самой веры, ценностей, традиций и заканчивая
Во-вторых, категоричная реакция патриарха Тихона на антирелигиозную и с культурно-исторической точки зрения антинациональную позицию советской власти восстанавливала авторитет Церкви в глазах русского народа. Закончился долгий синодальный период подчинения Церкви государству, и патриарх Тихон представал наследником Филофея как мужественного обличителя несправедливости, духовного наставника главы государства, защитника Церкви.
В августе 1921 г., когда Русская Православная Церковь активно помогала голодающим Поволжья314, ее авторитет еще больше укрепился. Тогда, с целью внести серьезный раскол внутри самой Церкви, была создана группа так называемых обновленцев, которые противопоставили себя патриарху315 и вместе с тем проявили свою полную лояльность по отношению к новой власти316. Получилась некая пародия на симфонию властей, но в свете жесточайших гонений на Церковь317 и наличия законно избранного патриарха эта симфония имела не только неканонический, но и уродливый характер. Планировалась пропагандистская кампания против самой же обновленческой церкви, чтобы превратить ее в «выкидыш», по выражению Л. Троцкого318. Тем не менее, на определенном историческом отрезке времени план раскола работал крайне удачно. После устранения патриарха Тихона обновленцы доминировали больше года: к концу 1922 г. - в двух третях всех церквей России319. После 1922 г. обновленчество сошло на нет. Во многом это определялось однозначным и единодушным восприятием всеми восточными Православными Церквами обновленчества как явления еретического (отступнического)320.
Маховик физического уничтожения Церкви набирал обороты: в течение 1922-1923 гг. были уничтожены: 2691 священник, 1962 монаха и 3447 монахинь. Количество репрессированных составило около 10 тыс. человек, из которых каждый пятый был расстрелян321. В этих условиях Церковь была вынуждена сменить свою политику. 1 июля 1923 г. после богослужения в Донском монастыре патриарх произнес проповедь, в которой решительно осудил всякую борьбу против советской власти и призвал Церковь встать вне политики.
Известный ученый, социолог, политолог С.Г. Кара-Мурза отмечал: «Из документов 1922-1923 гг. видно, что патриарх Тихон понял, что Советская власть принята народом, и потому противостояние с нею в перспективе поведет к истощению и утрате связей Церкви с массой верующих»322. В январе 1924 г. патриарх Тихон издал Указ «О стране Российской и властях ея» - о молитвенном поминовении государственной власти на богослужениях. В конце своей жизни глава Русской Православной Церкви - старец, смиренно (а может, и мудро для грядущих поколений) признавший, что советская власть - это власть народная, а потому предсмертной патриаршей волей был отказ от контрреволюционных выступлений. Пастыри и архипастыри, продолжавшие антиправительственную борьбу, были лишены, в каноническом порядке, своих санов323.
