Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Псевдонимы и драматургия мысли
1. Биографические, эстетические и психологические трактовки псевдонимов 9-22
2. Псевдонимы и типы существования 22 - 36
3. Псевдонимы С. Кьеркегора - одна из форм непрямой коммуникации 36 — 66
Глава 2. Псевдонимы С. Кьеркегора - концептуальные персонажи
1. Понятие концептуальный персонаж 67 - 82
2. Общий список концептуальных персонажей и их роль в концепции С. Кьеркегора (Список, их последовательность, характеристики) 82 — 98
3. Псевдонимы С. Кьеркегора - концептуальные персонажи 98-120
4. С. Кьеркегор и современные философские представления о реальности 120-133
Заключение 134—136
Библиография 137—151
- Биографические, эстетические и психологические трактовки псевдонимов
- Псевдонимы и типы существования
- Понятие концептуальный персонаж
- Общий список концептуальных персонажей и их роль в концепции С. Кьеркегора (Список, их последовательность, характеристики)
Введение к работе
Актуальность выбранной темы заключается в том, что философия С. Кьеркегора и в нынешнее время остаётся в центре интереса многих философов, только за последние 10 лет было издано более 300 монографий и статей, анализирующих различные аспекты философских взглядов С. Кьеркегора.
При таком интересе к философии С. Кьеркегора парадоксальным фактом является то, что сам С. Кьеркегор оказался в тени своих интерпретаторов, таких как Л. Шестов, А. Камю. После них творчество С. Кьеркегора стало рассматриваться только в рамках экзистенциальной философии. Став доминирующей тенденцией в интерпретации философии С. Кьеркегора, оно сузило возможность других подходов. С. Кьеркегор стал трактоваться односторонне, что недопустимо, когда речь идёт об одном из великих философов 19 века. Кроме того, всякий истинный философ всегда шире рамок философского направления, к которому его относят.
А потому актуальность данной работы мы видим в том, чтобы попытаться прочесть С. Кьеркегора вне рамок данных интерпретаций, обратиться к первоисточнику. Таким образом, мы расширяем возможности прочтения С. Кьеркегора, ведь уже М. Бубер говорил об антропологической трактовке философии С. Кьеркегора.
Другим парадоксальным фактом является то, что на интерпретации философии С. Кьеркегора оказывает большое влияние Гегель, непримиримым противником философии которого был С. Кьеркегор.
Так при такой интерпретации сферы человеческого бытия: экзистенциальная, этическая и религиозная - рассматриваются как последовательное движение от эстетической сферы (низшей стадии) к
религиозной сфере (высшая стадия), которые человек проходит в течение своей жизни.
И хотя общеизвестно, что С. Кьеркегор был противником гегелевской диалектики и выдвинул в противовес ей собственную диалектику, интерпретации философии С. Кьеркегора в духе Гегеля также всё ещё занимают главенствующее положение.
Отсюда актуальность работы также в том, что мы пытаемся прочесть С. Кьеркегора, исходя из кьеркегоровской диалектики «или - или».
В этой диалектике нет последовательного перехода из одного состояния в другое, нет понятия прогресса, а есть скачок из одного состояния. Причём эти состояния присутствуют изначально как противостоящие друг другу, но не противоречащие сами себе.
Из трактовки в духе Гегеля вытекает и приписываемый С. Кьеркегору монологизм. Усиливает данную точку зрения и представление о С. Кьеркегоре как о певце одиночества, распространению которого способствовал тот же Л. Шестов. Лишь в последнее время появились работы, разрушающие это стереотипное мнение о С. Кьеркегоре, они показывают С. Кьеркегора как мастера диалога, что, на наш взгляд, ближе к истинному пониманию философии С. Кьеркегора.
Актуальность данной работы, соответственно, мы также видим в том, что мы акцентируем внимание на диалогичности и полифоничности философии С. Кьеркегора, которая вытекает из одновременного существования трёх сфер и необходимости коммуникации между ними.
Степень разработанности темы.
П. Роде, В. Подорога, X. Фенгер, X. Хельвег, М. Тулструп, Р.Хейсс, И. Штремпф во главу комментария философии С. Кьеркегора ставят факты его биографии и исключительностью его биографии объясняют своеобразие его философии.
Из акцентирования биографических фактов вытекают и психологические интерпретации философии С. Кьеркегора, которые также имеют место в работах данных комментаторов. В такой трактовке особенности философии С. Кьеркегора объясняются меланхолией, в которой он постоянно пребывал, депрессией и т. д.
Эстетические взгляды С. Кьеркегора рассматриваются такие исследователи, как Т. Адорно, В. Быховский, В. Наглей, А. Кадаркай, Г. Шапиро, X. Шмидингер, Г. Паттисона, С. Ланг, П. Гайденко, К. Долгова, М. Феррейра, В. Гайдукова, М. Тейлор, Т. Кроксалл.
Они указывают также на связь философии С. Кьеркегора с современной ему литературой, причём акцент делается именно на литературной, а не на философской стороне творчества С. Кьеркегора.
Философию С. Кьеркегор в рамках экзистенциальной философии анализируется в работах В. Хеймбухеля, X. Винда, Л. Шестова, В. Подороги, С. Шейера, А. Камю, А. Киннтера, X. Розенау, В. Рега, О. Ставцева, X. Шульца, А. Долгенко, Е. Петренко, Т Щитцова В. Бибихин и др.
В данных работах отводится большое внимание таким категориям кьеркегоровской философии, как абсурд, страх, существование, выбор, свобода и т.д.
Принципам непрямой коммуникации в философии С. Кьеркегора посвящены работы Д. Келленбергера, X. Розенау, А. Крутс, К. Лович, Ф. Мортенсена, Т. Бриджес, Д. Шиттакера, А. Подороги Н. Хейсса, Н. Мусхелишвили, Н. Шабурова, Ю. Шрейдера, П. Гардинер, А. Фришман, В. Лурье, Л. Макей и т.д.
В них же рассматривается связь теории непрямой коммуникации С. Кьеркегора с сократовской майевтикой.
Теория концептуальных персонажей представлена в работах Ж.Делёза, Ф. Гваттари, В. Визгина, С. Фокина.
Понятие контингентности и плюрализма анализируется X. Вольфом, В. Лейбницем, Э. Кантом, Х.Зандкюлером.
Принцип индетерминизма и дополнительности исследовали Н. Бор, X. Хёффдинг, А. Паршин, математический аппарат обоснования принципа дополнительности дан А. Фурье.
Диалогизму философии С. Кьеркегора посвящены работы А. Фришмана, Т. Щитцовой, М, Бубера, на диалогичность философии С. Кьеркегора указывал М. Бахтин.
Сам принцип диалогизма и полифонии на примере М. Бахтина исследуется Г. Батищевым.
Датский комментатор А. Фришман, Т. Щитцова рассматривают философию С. Кьеркегора в контексте взглядов М. Бахтина, что даёт также возможность проследить влияние кьеркегоровских идей и на русскую философию. Речь идёт не только об очевидном влиянии С. Кьеркегора на Л. Шестова, оно было гораздо глубже, чем это принято считать.
Й. Глебе - Мёллер, А. Ханнау, Й. Кук, К. Криган, М.Ферейра и Г.Волфарт в своих работах показывают связь неопозитивизма, в первую очередь Л. Витгенштейна, с философией С. Кьеркегора.- Они обращаются и к проблеме веры у Л. Витгенштейна и у С. Кьеркегора и, что ново, и к проблеме языка.
И. Фейсланд, И Капуто, С. Еммануель, X. Финк - Эйтель, Р. Маннинг, М. Дулей обращают внимание на то, какое влияние оказали философские идеи С. Кьеркегора на модернизм и постмодернизм, в частности, на М. Фуко и Ж. Деррида.
X. Роземонт, Г. Раттисон, М. Макги, Т. Смит указывают на общность проблематики философии С. Кьеркегора с восточной мудростью.
М. Вестфал, М Плекон, М. Ким, К. Пулмер, Д. Флехер, Й. Хаухан, М. Маттис, Э. Каттероель, Е. Йегструп рассматривают философские взгляды С.
«
Кьеркегора в социально - философском аспекте, у них же намечается антропологический подход, прежде всего это наиболее ярко прослеживается у М. Плекона, к философии С. Кьеркегора.
Долгое время оставались в тени религиозных и эстетических интерпретаций С. Кьеркегора его этические взгляды, но работы И. Валкера, У. Мюллера, Р. Мартинеца, Р. Любке, А. Саги, Е. Дузинга, Ш. Сулливана посвящены именно этике С. Кьеркегора.
Исследованию религиозных взглядов С. Кьеркегора посвящены работы таких комментаторов философии С. Кьеркегора, как М. Весфала, Л. Поймана, Г. Шуфрейдера, Й. Рике, X. Гердеса, В. Анца, Д. Элдора, Д. Паттерсона, С. Дуннинг, М. Фогеля, М. Рапоза, Т. Морриса, X. Люиса, В. Ниттмана, Д. Виздо и т.д.
Диалектику С. Кьеркегора рассматривается в работах А. Маккинона, X. Деизера, Р. Халла, А. Кренца, А. Адорно.
Сравнению философских взглядов К. Маркса и С. Кьеркегора посвящены работы Е. Вайнрайта, А. Кадаркая, А. Буханана.
Тема «С. Кьеркегор и М. Хайдеггер» рассматривается в исследованиях В. Янке, X. Халл, Л. Дрейвис, Д. Рубин, В. Швейдлер, Г. Волфарт, М.Вушогрод.
Цели и задачи исследования
Объектом исследования является псевдонимия как характерная
особенность способа философствования. Предметом исследования являются т
диалогические аспекты псевдонимии. Задачами данного исследования
является:
Рассмотреть место и роль псевдонимии в философии С. Кьеркегора.
Показать основные философские подходы в исследовании псевдонимов С. Кьеркегора.
*
*
Сравнить псевдонимы С. Кьеркегора и концептуальные персонажи в понимании Ж. Делёза.
Показать место и роль идей С. Кьеркегора в современно научном и философском дискурсе.
Специфика предмета исследования требует комплексного подхода к его изучению. Теоретическая основа диссертации содержит историко-философский материал, включающий как произведения самого С. Кьеркегора, так и его комментаторов. В работе используются работы как на русском, так и немецком и английских языках.
Методологические основы исследования
Методологической основой исследования являются: герменевтический анализ текстов, теория концептуальных персонажей Ж. Делёза, основные принципы диалогической традиции в её интерпретации М. Бубером и М. Бахтиным.
Научная новизна
Новизна данного исследования заключается в следующем:
Систематизированы основные мнения о причинах использования псевдонимов в философии С. Кьеркегора.
Составлен наиболее полный список псевдонимов С. Кьеркегора, показано их место в концептуальной системе С. Кьеркегора.
Показано, что псевдонимы могут трактоваться как концептуальные персонажи.
Персонажность раскрыта как один из принципов диалогизма.
Показана некорректность монологических трактовок С. Кьеркегора.
Введены в научный оборот источники, которые не переведены на
русский язык: часть произведений самого С. Кьеркегора - «Дневники», «Диапсалмата», «Стадии непосредственно - эротического и музыкально -эротического», «Стадии жизненного пути», X. Фенгер «Кьеркегор: мифы и
Ч*
.<'
их источники», П. Гардинер «Кьеркегор», В. Лурье « Короткая жизнь Кьеркегора», М. Тейлор «Путешествие к Я. Гегель против Кьеркегора», Р. Хейсс «Великие диалектики 20 века», Л. Макей «Кьеркегор: род поэта», Т. Кроксалл «Кьеркегор», «Исследования С. Кьеркегора со специальным упоминанием а) Библии, б) нашего времени».
Апробация работы
По материалам диссертации были сделаны доклады на 2 педагогических чтениях и 7 областной студенческой научной конференции, проходившей в 2000 году, на научно — практической конференции молодых учёных «Ломоносова достойные потомки» 2001 года, на 4 Ломоносовских студенческих и аспирантских чтениях, проходивших в ПГУ в 2002 году, на международной научной конференции «Человек в современном мире» в 2003 году.
Теоретическая и практическая значимость
^ Материалы и выводы исследования могут быть использованы в
качестве основы для дальнейшего исследования как творчества самого С. Кьеркегора, так и философских импликаций его идей в современном европейском мышлении.
Некоторые положения диссертации могут способствовать лучшему пониманию диалогической традиции в философии. Общие теоретические выводы могут найти применение при разработке курсов по истории
философии, онтологии и теории познания, а также спецкурсов, посвященных
У-
различных аспектам философии С. Кьеркегора.
Структура работы
Данная диссертация состоит из введения, 2 глав, 7 параграфов (1 глава
включает в себя 3 параграфа, 2 глава — 4 параграфа), заключения и
библиографии.
Биографические, эстетические и психологические трактовки псевдонимов
Проблема использования псевдонимов — одна из ключевых проблем в философии С. Кьеркегора: в зависимости от того, как интерпретируется причина использования псевдонимов, сама трактовка философских взглядов С. Кьеркегора приобретает ту или иную окраску. В данном параграфе представлены биографические, эстетические и психологические интерпретации использования псевдонимов С. Кьеркегора, и на их примере, как и на примере последующих интерпретаций, можно увидеть, как объяснение, почему С. Кьеркегор использовал псевдонимы, влияет на последующий комментарий философии С. Кьеркегора.
Задача данного параграфа, как и последующих параграфов этой главы, - представить точки зрения различных исследователей философии С. Кьеркегора о причинах использования псевдонимов без последующего анализа их точек зрения, это будет сделано позже.
П. Роде, написавший «Серен Кьеркегор, сам свидетельствующий о себе и своей жизни»1, считает, что использование псевдонимов строго мотивированно: там, где С. Кьеркегор высказывал свои христианские взгляды прямолинейно, без обиняков, то такие произведения он издавал под собственным именем. Если характер произведения носил экспериментальный оттенок и в какой-либо мере не соответствовал взглядам самого С. Кьеркегора, то, как правило, такое произведение публиковалось от имени какого-либо псевдонима.
В.В. Бибихин в статье «Кьеркегор и Гоголь» в сборнике «Мир Кьеркегора» сравнивает псевдонимов С. Кьеркегора с персонажами Гоголя: «у обоих - маски, у Кьеркегора его псевдонимы, у Гоголя - его персонажи, как срываемые с самого себя личины; оба знают только себя, только о самих себе хотят говорить...».
И Гоголь и С. Кьеркегор проповедовали, считает В.В. Бибихин, очищение истины веры, и в этом было и стремление очистить своё «я» от «масок неподлинности, в первую очередь, - от собственных ненастоящих форм».
Благодаря псевдонимам С. Кьеркегор (причём и само имя С. Кьеркегор становится своего рода псевдонимом), так же, как и Гоголь, благодаря своим персонажам, отмечает В.В. Бибихин, «избавлялся от тяготивших его уродств», наделяя этими душевными уродствами своих героев.
Но это была не личная неустроенность обоих: они осознавали, что современный им человек утратил своё «я», расслоился, «ходит под гипнозом во власти неведомо чьей». Они видят одержимость общества, видят «адские, тёмные жесты людей - кукол, словно подменяемых на ходу».
В.В. Бибихин ссылается на С. Кьеркегора, который писал: «Может быть, человеческий род так дегенерировал, что вообще не рождаются индивиды, способные вынести христианство?».
В «Журналах» С. Кьеркегор добавляет, что он испытывает странную тревогу, что жизнь, которую он ведёт, вместо того, чтобы быть его, штрих за штрихом тождественна жизни какого - либо лица, и ничего тут нельзя поделать.
Воображаемые персонажи, которых С. Кьеркегор выдаёт за авторов своих эстетических работ, считает В.В. Бибихин, «становятся разметками низших, чем искомый подлинный «Ты», уровней существования, наблюдательных постов, с которыми С. Кьеркегор предпринимает размежевание, но которые надо сначала вывести на свет и разобрать».
А. Дру во вступительной статье к «Дневникам С. Кьеркегора 1834-1854»3, редактором и переводчиком которых он был, связывает с псевдонимами первый период творчества С. Кьеркегора (всего он выделяет два периода), во время которого он «осмыслил всё (прошлое), что он видел, читал, думал и пережил». Когда же С. Кьеркегор «открыл свою миссию», а с ней А. Дру связывает второй период творчества С. Кьеркегора, он публикует произведения под собственным именем.
А. Дру добавляет также: «Псевдонимы, ибо им он (С. Кьеркегор) придавал большое значение, настойчиво утверждая, подобно О. Бальзаку, на трактовке их фигур (псевдонимов), как реальных, добавляли по существу неразберихи, но это не должно мешать нам (читателям). Они (псевдонимы) давали ему свободу действия, и, что удивительно, достаточно часто обманывали публику».
М. Тейлор в «Путешествие к себе. Гегель против С. Кьеркегора»4 полагает, что различные личности из кьеркегоровских псевдонимных работ представлять собой образцы, посредством которых он (С. Кьеркегор) инсценирует драматическую борьбу эстетического «я». Для того чтобы представить каждую точку зрения полностью и, насколько это возможно, точно С. Кьеркегор, подобно Гегелю, позволяет каждой личности говорить самой. В ходе последующих диалогов характеры открывают «уникальные контуры, придирчивые натянутости и деструктивные противопоставления». который равнозначен феноменологии духа (как альтернатива), курсу, придуманному Гегелем.
Кьеркегоровские формы жизни приведены в порядок как диалектические уровни в развитии гениальной индивидуальности. В качестве редактора С. Кьеркегор старался дать возможность читателю достичь более адекватного самопознания и, таким образом, показать момент движения от бездуховности к духу.
В противоположность гегелевской феноменологии духа, считает М. Тейлор, кьеркегоровские псевдонимы не представляют собой описание этапов, которые проходит сознание в процессе самоактуализации. Фиктивные фигуры - это воображаемые проекты экзистенциальных возможностей, что могут быть реализованы в направлении становления подлинной индивидуальности. Вместо гегелевского теоретического описания прогрессивного развития духовной действительности, С. Кьеркегор, по мнению М. Тейлора, создаёт поэтические возможности, что представляют альтернативные формы человеческого существования. Поэзия, не Теория -кьеркегоровский элемент.
Понять правильно особенности кьеркегоровского эстетического воспитания, считает М. Тейлор, можно, если понять, как С. Кьеркегор интерпретирует личность поэта и природу поэтического труда.
Датский исследователь Хеннинг Фенгер в книге «Кьеркегор: мифы и их источники. Изучение кьеркегоровских бумаг и писем»5 в главе «С. Кьеркегор - фальсификатор истории» назвал вопрос о псевдонимах догматом для изучающих философию С. Кьеркегора, по которому все исследователи должны высказать своё мнение о псевдонимах, об отношениях псевдонимов друг к другу и их отношению к самому С. Кьеркегору.
Для X. Фенгера псевдонимы - роли, а С. Кьеркегор - автор, который также и актёр. Он разыгрывал партии своих псевдонимов, когда писал их, но, очевидно, что он одних любил больше, чем других.
Необходимо, по X. Фенгеру, быть хирургом, для того чтобы установить, сколько самого С. Кьеркегора есть в его многочисленных псевдонимах, где и в каком количестве. X. Фенгер задаёт риторический вопрос: «Сколько Шекспира есть в Ричарде Третьем, Гамлете, короле Лире, сколько Мольера в Алькесте и Аргане, сколько Ибсена в Бранде и докторе Стокманне?». Вряд ли даже сам поэт знает это.
Псевдонимы и типы существования
Л. Шестов, фактически отождествив С. Кьеркегора с его псевдонимами, трактовал С. Кьеркегора как экзистенциального философа, противопоставив его тем самым умозрительной, спекулятивной философии.
Спекулятивная философия, имеющая своим началом удивление, по Л. Шестову, ищет во всём «понимания», истины Необходимости, Разума, перед которой бессилен даже Бог. Такая философия и из человека делает раба Необходимости.
Экзистенциальная же философия, рождающаяся из отчаяния, утверждает истины веры: вера, абсурд выше разума, для Бога всё возможно. А значит, и человек свободен в своём выборе. Сам смысл кьеркегоровской философии Л. Шестов и видел в том, что: «экзистенциальная философия есть великая и последняя борьба человека с загадочным и таинственным чудовищем, ухитрившемся внушить ему убеждение, что и временное, и вечное его благо зависят исключительно от его готовности поклониться освободившимся от Бога истинам, та борьба, неизбежность которой почувствовал последний великий представитель греческой философии (Плотин)»1?.
Противопоставив себя спекулятивной философии, которая опирается на многовековые философские поиски античности, продолженные трудами Спинозы, Лейбница, Гегеля - главного оппонента С. Кьеркегора, следуя за Иовом, С. Кьеркегор обрёк себя на одиночество, как философ, так как «выпадал» из философской традиции. Но и в вере он находил единомышленников, потому что: «историческое христианство, живущее в мире и добром согласии с нашим разумом и нашей моралью, стало для него тем чудовищем, gua occisa homo поп potest vivere (чудовище, не убив которое, человек не может жить). Историческое христианство...забыло Бога, отказалось от Бога: оно довольствуется «возможностями», вперёд убеждённое, что и Бог должен довольствоваться возможным» .
Таким образом, по Шестову, С. Кьеркегор стал певцом одиночества, а его книги - гласом вопиющего в пустыне.
Отметим также, что Л. Шестов упрекает С. Кьеркегора в недостаточной последовательности: при всём желании отречься от разума во имя веры, С. Кьеркегор, так и смог сделать этого решающего шага.
Это позволяет нам считать шестовскую трактовку философии С. Кьеркегора одной из интерпретаций, не претендующей быть «истиной в последней инстанции». Это также даёт нам возможность рассматривать саму философию С. Кьеркегора не только в рамках экзистенциальной философии, так как и само определение понятия экзистенциальной философии у Л. Шестова во многом отличается от других философов, относимых к представителям экзистенциального направления в философии.
Л. Шестов связывает понятие экзистенциальной философии с верой, Альбер Камю, в свою очередь, интерпретируя С. Кьеркегора в «Мифе о Сизифе» и обращаясь к тем же темам, что и Шестов: свободе, Абсурду, страху, смерти и т.д. (основные темы экзистенциальной философии). Но А. Камю рассматривает их вне всякой связи с верой, а ведь он также относится к экзистенциальным философам.
М. Бубер, как и Л. Шестов, называет С. Кьеркегора отшельником и одиночкой, но для нас представляет интерес то, что при этом он рассматривает философию С. Кьеркегора в русле диалога. Кроме того, М.Бубер одним из первых предлагает интерпретировать С. Кьеркегора в рамках антропологии, а не рамках экзистенциальной философии.14
Т. Кроксалл в книге «Кьеркегор. Комментарий»15 в определённой степени поддерживает мнение, что С. Кьеркегор - «любитель мистификаций». Наиболее очевидно, по мнению Т. Кроксалла, это показывает схема псевдонимов, которую он даёт в приложении, названном «Церемония псевдонимов» (он будет приведён нами во второй главе диссертации).
Большинство псевдонимов, по Т. Кроксаллу, нарисованы ярко, и всё же это недостаточно подчёркивает, как важно наглядно представлять себе эти псевдонимы, когда мы читаем их произведения. С. Кьеркегора часто порицали за то, что говорят его псевдонимы, но они не выражают окончательного мнения С. Кьеркегора, а иногда не выражают его совсем.
Замечание M. Туста о псевдонимах марионеток звучит как насмешка, однако, в ней, по Т. Кроксаллу, есть некоторая доля истины. Т. Кроксалл считает, что псевдонимы - актёры, суфлируемые С. Кьеркегором: они, без сомнения, не обманщики, они больше чем актёры. И если кто-то захочет сказать, что в псевдонимности присутствует обман, то Т. Кроксалл напоминает слова С. Кьеркегора: «можно ввести личность в заблуждение в движении к истине».
С. Кьеркегор, по мнению Т. Кроксалла, без сомнения, заходит слишком далеко, когда говорит, что нет ни одного его собственного слова в псевдонимных книгах». И. Штремпф ошибается, утверждая, что псевдонимы выражают мнение С. Кьеркегора в то время, когда он писал эти книги. Истину Т. Кроксалл видит в словах С. Кьеркегора: «Я нахожусь всецело поэтически к моим произведениям, и, кроме того, я сам псевдоним».
Хотя псевдонимность была модой того времени, особенно среди немецких романтиков, С. Кьеркегор никогда не следовал моде ради моды, и в бумагах виден намёк, ради чего используется им псевдонимность.
Т. Кроксалл видит разгадку тайны псевдонимов в двух цитатах С. Кьеркегора. В октябре 1835 года С. Кьеркегор сделал примечание к книге, которую он прочёл - рецензию Шлейермахера к «Люсинде» Ф. Шлегеля. Рецензия была написана в форме конфиденциальных писем. С. Кьеркегор пишет: « Она (рецензия) должна стать образцом для рецензий, и, особенно, как пример, как рецензия может быть в высшей степени плодотворна. Как их самой книги рецензент создаёт множество личностей, и посредством их разъясняет и саму книгу, и их индивидуальность.
Понятие концептуальный персонаж
Прежде чем обосновать выдвинутую гипотезу, что псевдонимы С. Кьеркегора являются концептуальными персонажами, обратимся к самому понятию «концептуальный персонаж». В определении, что является концептуальным персонажем, мы будем опираться на Ж. Делёза, который занимался этой проблемой в связи с изучением наследия Ф. Ницше, в частности на книгу Ж. Делёза и Ф. Гваттари «Что такое философия?».
По Ж. Делёзу, концептуальный персонаж не является представителем философа, а наоборот, философ является лишь телесной оболочкой главного концептуального персонажа и «всех остальных, которые служат высокими заступниками, истинными субъектами его философии» . Концептуальные персонажи становятся «гетеронимами» философа, а имя самого философа -псевдонимом для его персонажей: «Философ - это идиосинкразия его концептуальных персонажей»41.
Таким образом, концептуальный персонаж полностью независим, автономен по отношению к философу, говорит и действует от имени собственного «Я». Философ же либо обезличивается до местоимения «он», то есть подобно летописцу, постороннему наблюдателю, фиксирует действия концептуальных персонажей, никак их не комментируя, либо в качестве одного из концептуальных персонажей он (философ) говорит и действует от имени собственного «Я». Но в данном случае «Я» любого концептуального персонажа равноправно «Я» философа.
Характерной особенностью и концептуальных персонажей и персонажей диалога является диалогическая речь, но при внешней схожести между ними существует принципиальная разница. Персонажей диалога можно условно разделить на симпатичных, выражающих авторскую точку зрения, и антипатичных, высказывающих философские взгляды, которые автор считает ошибочными и подвергает критике.
В данном случае симпатичный персонаж тождественен по своим взглядам философу, и к нему применимо понятие «псевдоним». Антипатичные персонажи, соответственно, не являются псевдонимами философами: они выражают мнения оппонентов философа - реальных людей или вымышленных героев.
Симпатичные и антипатичные персонажи не -равноправны между собой: преимущество всегда имеет симпатичный персонаж, потому что прав в философском споре он. Антипатичным же персонажам отводится роль «мальчиков для битья, их взгляды подвергаются уничтожающей критике и отбрасываются как никуда не годные. Антипатичные персонажи становятся лишь «задним планом» для симпатичных персонажей, быть хором, обязанность которого - подпевать симпатичному персонажу, выступающему в качестве солиста. Но, как известно, солист может выступать и без сопровождающего его хора, так и у симпатичного персонажа есть склонность перейти от диалога к монологу, от совместного, поиска истины к нравоучению и назиданию.
Это можно проследить на примере Сократа, по тому, как изменяется его роль от человека, ищущего истину вместе со своими собеседниками в ранних диалогах, до назидательного Учителя в поздних.
Неслучайно, что при пересказе философского спора, в котором участвуют персонажи диалога, мнения антипатичных персонажей даже не вспоминаются, и это не приводит к искажению авторской точки зрения, которую высказывает симпатичный персонаж.
Концептуальные персонажи равноправны между собой. Здесь не существует взаимоотношения солиста и хора, так как любой концептуальный персонаж .является неотъемлемой частью общего плана и им нельзя пренебречь. И потому, «даже будучи «антипатичны», они всецело принадлежат начертанному данным философом плану и сотворенным им концептам; они обозначают собой свойственные этому плану опасности, неверные восприятия, дурные чувства или даже отрицательные движения, и они сами одушевляют особые концепты, которые являются конструктивной принадлежностью данной философии как раз в силу своей репульсивности»42.
Иными словами, среди концептуальных персонажей нет чёткого разделения на симпатичных и антипатичных персонажей, как у персонажей диалога.
У концептуального персонажа не может быть склонности к монологу, так как он может выразить себя только во взаимодействии с другими концептуальными персонажами и, соответственно, через диалог, причём диалог равных, а не диалог учителя с учеником.
Отличаются концептуальные персонажи и от эстетических фигур. Это отличие, по Ж. Делёзу, «состоит прежде в следующем: первые - суть потенциальные концепты, а вторые - потенциальные аффекты и перцепты»43.
Иными словами, задача концептуального персонажа заключается в том, чтобы выразить некий концепт, некую мысль в бытийственной форме. Задача эстетической фигуры, литературного героя - пробудить в читателе душевное волнение, страсть, в которой мысль может не присутствовать. Литературный герой мыслит, как и концептуальный персонаж, но мыслит на уровне восприятий и эмоций.
Ж. Делёз не исключает возможности взаимоперехода концептуальных персонажей и эстетических фигур, литературных героев друг в друга. Примечательно, что в качестве примера Ж. Делёз наряду с ницшевским Заратустрой, ставшем из концептуального персонажа «великой фигурой музыки и театра»44, приводит «театрально-музыкальную фигуру Дон Жуана» 5, ставшем благодаря С. Кьеркегору концептуальным персонажем.
Но Ж. Делёз не допускает возможности синтеза искусства и философии, они, по его мнению, идут путём бифуркации, постоянно разветвляющихся дорог. Художественный план композиции и философский план могут проникать друг в друга, так что части одного плана оказываются заняты единицами другого, но «в каждом таком случае план и занимающие его единицы выступают как действительно разные, относительно разнородные части».46
В результате концептуальный персонаж, оказавшийся на стыке художественного и философских планов, становится подобным акробату, совершающему растяжку поперечного шпагата на двух стульях. Примером подобного концептуального персонажа является «Игитур»: «здесь концептуальный персонаж перенесён в план композиции, эстетическая фигура втянута в план имманенции; само его имя представляет грамматический союз»47.
Общий список концептуальных персонажей и их роль в концепции С. Кьеркегора (Список, их последовательность, характеристики)
Проблема концептуальных персонажей тесно связана с другой проблемой: с какой целью С. Кьеркегор использовал так много псевдонимов? В зависимости от того, какой ответ даёт комментатор философии С. Кьеркегора, получается та или иная интерпретация его философии. Если, например, взять за отправную точку, что псевдонимы - это сам С. Кьеркегор, то можно говорить, что С. Кьеркегор последовательно «переживает» три формы человеческого бытия. Если псевдонимы — марионетки, то автор предстаёт в роли кукловода, и остаётся инкогнито для читателя: этой проблемы не существует в первом предложенном варианте, там автор выражает себя полностью и так далее. Притом, что проблема использования псевдонимов встаёт перед каждым, кто изучает философию С. Кьеркегора, и каждый из исследователей, в большей или меньшей степени, уделяет ей внимание, вопрос: «Сколько всего псевдонимов было у С. Кьеркегора?» большей частью обходится А стороной. Из изученной литературы лишь Т. Кроксалл попытался решить эту задачу: составить список псевдонимов С. Кьеркегора, который он представил в приложении, названном «Церемония псевдонимов»70. Т. Кроксалл считает, что псевдонимов всего девятнадцать, а именно: 1. «Из бумаг ещё живущего», автор, «чья книга была опубликована вопреки его воле» С. Кьеркегором. 2: «А», с которым Т. Кроксалл связывает три других псевдонима: а) А - автор «Или-или» том 1, за исключением «Дневника обольстителя», также ему принадлежит статья о Дон Жуане; б) он «юноша», кто первый говорит на симпозиуме в «Этапах жизненного пути; в) он юноша в «Повторении»; г) он Квидам из «Виновен/Не виновен?» главы из «Этапов жизненного пути». Ко второму псевдониму "А" Т. Кроксалл делает замечание, что сам С. Кьеркегор никогда определённо не говорил, что эти четыре псевдонима -одно и то же лицо. Но он считает, что вполне очевидно: они представляют юного С. Кьеркегора, но в различных аспектах.
То, что вполне очевидно для Т. Кроксалла, не является таковым в действительности, но об этом будет сказано далее. 3. Человек, известный как Symparanekromenoi,- к кому «А» из «Или-или», адресовал три из своих эссе. 4. Йоханнес Обольститель, играющий две роли: он а) написал «Дневник обольстителя» в «Или-или»; б) он пятый и последний оратор на симпозиуме в «Этапах жизненного пути». 5. . Виктор Эремита, играющий две роли: а) он опубликовал «Или или» и б) он третий оратор на симпозиуме в «Этапах жизненного пути». 6. Константин Константинус, играющий две роли: а) он автор «Повторения» и б) он второй оратор на симпозиуме в «Этапах жизненного пути». 7. Модный дизайнер, четвёртый оратор на симпозиуме в «Этапах жизненного пути». Т. Кроксалл отмечает, что Лоури называет его «женским портным», но, по его мнению, это неудачный перевод с датского «Modenhandler». 8.Хилариус Бухбиндер - издатель «Этапов жизненного пути». 9.Вильям Афхам, рассказывающий по памяти, что произошло на симпозиуме в «Этапах жизненного пути». 10. Отец Тацитурнус - автор последней части «Этапов жизненного пути», озаглавленной «Виновен / Не виновен?». 11. Судья Вильгельм, иначе женатый человек, кто также играет две роли: он а) автор одного из эссе «Стадий жизненного пути и б) автор двух эссе «Или - или». Оба о женитьбе. 12. Анонимный священник из Ютланда, читающий проповедь, заключающую «Или - или». 13. Иоханнес де Силенцио - автор «Страха и трепета». 14. Вигилиус Хауфниенсис - автор «Понятия страха». 15. Николаус Нотабене - автор «Предисловия». 16. Иоханнес Климакус - автор «Философских фрагментов» и «Ненаучного постскриптума». 17. Анти-Климакус - автор «Болезни к смерти» и «Упражнений в христианстве», обе книги «опубликованы» С. Кьеркегором. 18. Х.Х. - автор «Двух минорных этико-религиозных трактатов». 19. «Inter et inten , подпись к «Кризису» и «Кризису в жизни актрисы».
Список псевдонимов, предлагаемый нами Мы считаем, что список Т. Кроксалла не до конца последователен и не учитывает некоторых нюансов произведений, поэтому предлагаем другой вариант. Кроме того, мы полагаем, что С. Кьеркегор использовал псевдонимы не традиционно, как сокрытие собственного имени, за исключением первого случая, а мы имеем дело с концептуальными персонажами, выражающими собственную, отличную от автора, точку зрения. Концептуальные персонажи, в качестве псевдонимов, вычерчивают имманентный план, то есть заявляют тему данного произведения, соединяют все произведения в единое целое.
С учётом этого предлагаемый нами список выглядит следующим образом: 1. «Из бумаг ещё живущего, опубликованные вопреки его воле С. Кьеркегором». Итак, первый псевдоним «ещё живущий» - это псевдоним в обычном понимании этого слова, так как критика новелл Ганса Христиана Андерсена, содержащаяся в этой работе соответствует взглядам самого С. Кьеркегора. 2. Виктор Эремита - редактор «Или-или».
Самым простым решением проблемы использования псевдонимов было бы посчитать за псевдонимов только редакторов или авторов книг, и на этом «закрыть» вопрос о количестве псевдонимов и саму проблему псевдонимов. Но такая попытка завершилась бы провалом уже на первом редакторе. Дело в том, что в «Стадиях жизненного пути» Виктор Эремита выступает как действующее лицо, то есть литературный герой в терминах литературы. Здесь возникает противоречие: за псевдонимом скрывается реальное лицо, а литературный герой - вымышленная фигура. Таким образом, псевдоним и литературный герой имеют различный онтологический статус, и это противоречие не позволяет отождествить псевдонимы с литературными героями.
