Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Философский сказ как постижение бытия Куземина Елена Федоровна

Философский сказ как постижение бытия
<
Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия Философский сказ как постижение бытия
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Куземина Елена Федоровна. Философский сказ как постижение бытия : диссертация ... кандидата философских наук : 09.00.01 / Куземина Елена Федоровна; [Место защиты: Юж. федер. ун-т].- Краснодар, 2009.- 128 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-9/309

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Природа философского сказа 12

1.1 Философский сказ как одна из форм философского говорения 12

1.2 Диалогическая основа философского сказа 30

ГЛАВА 2. Выразительные особенности философского говорения 54

2.1 Молчание как смысловая выразительность говорения 54

2.2 Семантическая открытость метафоры в языке философского сказа 72

2.3 Интонационная выразительность в философском сказе 92

Заключение 112

Библиографический список 119

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Понять окружающий нас мир, его связи и подчиненности, услышать других и не позволить шуму чужих мнений перебить собственный внутренний голос — задача непростая и предполагает много усилий для своего решения. Эта проблема с особой отчетливостью возникает при смене поколений. Сформировавшееся в конце XX века Generation «Р» говорит и мыслит уже на «новом» языке. Разности языка и несовпадения интересов привели к тому, что «коммуникация между членами общества становится практически столь же невозможной, как между душевнобольными»1. Но эта болезнь невозможности отыскать единый язык общения поддается лечению, лечить ее можно только разговором. В процессе говорения и вслушивания в чужую речь человек существует реально: «я говорю, следовательно, я существую» — «я существую, потому что вдумчиво слушаю». Настоящий разговор — это нечто такое, что оставляет в нас след, заставляет погружаться в себя. Разговор способен преобразить человека, наполнить смыслом, изменить. В разговоре каждый «приобретает себя в другом» . Разговор выносит нас за пределы повседневности и обращает к истокам. Однако и искусство разговора постепенно исчезает. Мы наблюдаем нарастающую монологизацию человеческого поведения и невозможность истинного говорения.

На фоне такой реальности философия чувствует себя так, словно ее время прошло. Философская мысль, привыкшая неторопливо вещать о вечном в борьбе за выживание, теряет свою актуальность, а охваченное властью массмедиа, человечество тихо и сонно угасает в гонке потребления. Пророчество Розенштока-Хюсси, о том, что «общество живет речью и умирает в отсутствии речи» , к сожалению, воплощаются в действительность: язык утрачивает свою главнейшую функцию — быть

1 Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. - М.: Искусство, 1991. - С. 49.

2 Там же, С. 87.

3 Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. — М.: Лабиринт, 1994. - С. 18.

«домом бытия» , а человек, превратившись лишь в придаток технических устройств, стал безразличен к бытию.

Современное состояние философии связано с «усталостью» философского языка, наработкой текстов, неспособных донести истинные смыслы. Философское говорение требует нечеловеческих усилий, поэтому философская мысль прекратила попытки прорыва к личности и в упрощенном варианте внедряется в массы. Философия пошла по легкому пути монологизации своих текстов. Доведенная до прагматизма, она потеряла связь с человеком. Между тем сами философы выступают против философии, которая, по словам М. Хайдеггера, «редко бывает чем-либо иным, кроме как отпечатком технической идеологии, заимствующим методы, свойственные физике и биологии»5, и того, что она перестает быть подлинным философским говорением.

Выход из подобной ситуации видится в отыскании новых актуальных форм реализации содержательного багажа, накопленного философией; таких форм, которые ориентированы не только на объяснение мира, но и на формулировку структуры «бытия-в-мире» не как чего-то внешнего, а как качества самого говорящего.

Человеческое говорение выступает одним из способов освоения бытия, данного нам не в сущности, а в становлении. Одной из форм говорения выступает философский сказ «человека говорящего» (homo loquens), позволяющий увидеть, отследить предметы и явления не готовыми, а становящимися, складывающимися в процессе говорения. Поэтому философский сказ стоит в центре философской концепции постижения бытия.

Как форма говорения, философский сказ делает философию человечнее. В разговоре открывается возможность найти себя через со-бытие

4 Хайдеггер М. Время и бытие: Ст. и выступления. - М.: Республика, 1993. - С. 192

5 Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Избранные статьи позднего периода творчества. - М.:
Высш. шк., 1993.-С. 152.

с Другим. «Личность для себя становится тем, что она есть в себе, через то, что она представляет собой для других»6. «Эффект присутствия» Другого благоприятен не только для выражения истин, но и усилия мысли, которое характерно для устной беседы в момент её творения.

Таким образом, актуальность темы данного исследования определяется необходимостью реконструкции структурного и содержательного своеобразия философского сказа в связи с происходящей в XXI в. постепенной утратой философского говорения.

Степень научной разработанности темы. Данное диссертационное исследование было бы невозможным без изучения трудов отечественных и зарубежных ученных, посвященных проблемам языка, звучащей философии, диалога, философского говорения, которым в истории философии уделялось достаточно внимания. Интерес к звучащей философии и ресурсам языка в практике философского говорения реализуется в различных направлениях, ценных для данного исследования.

Особенности звучащей философии рассмотрены М. Хайдеггером, М. Мамардашвили7, Л. Шестовым8, А. Лосевым9, П. Флоренским10 и др. Определяющее влияние на формирование исследовательской позиции диссертанта оказала работа О. Розенштока-Хюси «Речь и действительность», в которой представлена полная типология человеческой речи.

Философы-«диалогисты»: М. Бубер , Э. Ливинас , М. Бахтин , Н. Бердяев14, Ю. Хабермас15, Ф. Розенцвейг и др. видят в ситуации человеческого общения фундаментальный феномен бытия и предлагают соответствующие методы исследования действительности.

6 Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. - М.: Педагогика, I960. - С. 196.

7 Мамардашвили М.К.Как я понимаю философию. - М.: Прогресс, 1992.

8 Шестов Л. Сочинения. - М.: «Раритет» //Апофеоз беспочвенности, 1995.

9 Лосев А.Ф. Страсть к диалектике: литературные размышления философа. - М.: Сов. писатель, 1990.

10 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. — М.: Правда, 1990.

11 Бубер М. Два образа веры. - М.: Республика, 1995.

12 Левинас Э. Избранное: Тотальность и бесконечность / Э. Левинас- М.; СПб.: 2000.

13 Бахтин М.М. Собр. соч. Т. 5. - M.: Русские словари, 1996.

14 Бердяев Н. Избранные произведения. Судьба России самопознание. Ростов-на/Д.: Феникс; 1997.

15 Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Ю. Хабермас. Послесл. Б.В. Маркова. -
СПб.: Наука, 2000.

Специфика философского языка вообще и его современного состояния в частности раскрыта такими авторами как Ф. Соссюр16, Ж. Деррида17, Н.С. Автономова18, А. Потебня19, К.-О. Апель20 и др.

Многочисленными являются обращения философов к феномену молчания в языке философии. У Х.-Г. Гадамера21 и Л. Витгенштейна22 язык предстает границей нашего мира и непреодолимой преградой на пути части наших мыслей. В работе же В.В. Бибихина «Язык философии» язык понимается как гетерогенное единство молчания и слова — единства, в котором слово предстает «испытанное порогом молчания» 3.

Роль метафоры в языке и непосредственно в языке философии исследовали X. Ортега-и-Гассет24, Р. Хофман, Н.Д. Арутюнова25, Э. Кассирер, Ф. Уилрайт, П. Рикер, Дж.Э. Мур, Г. Бейтсон и др. Кроме того, проблемы интерпретации метафоры и роли метафоры в понимании философских текстов изучены М. Блэком, Д. Дэвидсоном, Н. Гудменом, Ф. Жюльеном 6, А.А. Брудным27.

Наименее изученными представляются интонационные аспекты философского говорения. Интерес к интонационной выразительности проявляется преимущественно в рамках театрального искусства и находит отражение в работах следующих авторов: К.С. Станиславский28, П.М. Ершов29, И.П. Козлянинова30, А.Н. Петрова31, Н.П. Вербовая32, И.П.

16 Соссюр Ф., де Курс общей лингвистики. - М.: Логос, 1998.

17 Деррида Ж. О грамматологии / Пер. и вст. ст. Н. Автономовой. - М.: Ad Marginem, 2000.
IS Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность: Монография. - М.: Наука, 1988.

19 Потебня А.А. Слово и миф. - М., 1989.

20 Апель К.-О. Трансформация философии. Пер. с нем. / Перевод В. Куренной, Б. Скуратов. М., 2001.

21 Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного / Сост. М.П. Стафецкого; послесл. B.C. Малахова; коммент. B.C.
Малахова и В.В. Бибихина; науч. ред. B.C. Малахов. - М.: Искусство, 1991.

22 Витгенштейн Л. Философские исследования. - М., 1985.

23 Бибихин В.В. Язык философии, - М., 2002. - С. 34.

24 Ортега-и-Гассет X. «Дегуманизация искусства» и другие работы. Эссе о литературе и искусстве. Сборник.
-M.: Радуга, 1991,-450 с.

25 Теория метафоры: Сборник: Пер. с анг., фр., нем., исп., польск. Яз. / Вступ. Ст. и сост. Н.Д. Арутюновой;
Общ. ред. Н.Д. Арутюновой и M.A. Журинской - М.: Прогресс, 1990.

26 Жюльен Ф. Путь к цели: в обход или напрямик. Стратегия смысла в Китае и Греции. - М.: Московский
философский фонд, 2001, - 360 с.

27 Брудный А.А. Психологическая герменевтика. - M.: Лабиринт, 1998.

28 Станиславский К.С. Собр. Соч.: В 8 т. - M.,1954-1961. Т.З.

29 Ершов П.М. Сочинения: В 3-х т./Отв. Ред. В.М.Букатов. - М.,ТТО «Горбунок, 1991. - Т.1:Технология
актерского искусства. — M., 1992.

Промтова33, С. Берри34, К. Линклэйтер35. В работах философов, таких как Ж. Даррида , Г. Фреге36, Ф. Шлейермахер, интонация рассматривается в звучащей философии, освещаемой с разных теоретических позиций.

В представленном многообразии исследований недостаточное внимание уделяется изучению философского сказа как одной из форм философского говорения.

Понятие «сказ» не принадлежит к числу точных научных терминов в философии. Его подробное описание встречается у М. Хайдеггера, который предлагает понимать «сказ от сказывания в смысле показывания». Не получив дальнейшего развития, «сказ» в философии отождествляется с «человеческим общением».

Вместе с тем, упомянутые работы, представляя солидную основу для настоящего исследования, оставляют открытым вопрос о жанровых особенностях и функциях философского сказа как одной из форм звучащей философии. Это определило постановку цели диссертационного исследования: анализ выразительных средств философского сказа как способа постижения бытия.

В соответствии с намеченной целью исследования в диссертации поставлены и решены следующие задачи:

обоснован онтологический статус философского сказа;

исследован механизм воздействия философского сказа на личность говорящего и слушающего;

выявлен выразительный потенциал феномена умолчания;

рассмотрен механизм метафоризации как инструмент выразительности говорения;

изучена интонационная выразительность философского сказа.

30 Козлянинова И.П. Сценическая речь. - М.: «Просвещение», - 1976.

31 Петрова А.Н. Сценическая речь. М.: Искусство, 1981.

32 Вербовая Н.П. и др. Искусство речи. Учеб. пособие для театр, учеб. заведений.- М.: «Искусство», 1977.

33 Промтова И.П. Искусство сценической речи. - М.: «ПІТИС», 2007.

34 Берри С. Голос и актер. - М., 1996.

35 Линклэйтер К. Освобождение голоса./Пер. с англ. - М.: ГИТИС, 1993.

36 Фреге Г. Смысл и значение // Фреге Г. Избранные работы. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1997.

Объект исследования - философское говорение.

Предмет исследования - философский сказ как одна из форм философского говорения.

Методология и теоретические источники исследования.

В исследовании применяются классические принципы диалектического размышления, принципы единства исторического и логического, комплекс общенаучных методов, таких, как анализ и синтез, индукция и дедукция. В параграфах, посвященных рассмотрению проблемы диалога и метафоры в истории философии, использовались элементы историко-философской реконструкции.

Важнейшим теоретическим базисом исследования служат труды М. Хайдеггера, О. Розенштока-Хюси, Х.-Г. Гадамера, а также отечественных мыслителей П. Флоренского, А.Ф. Лосева, М.М. Бахтина, М.К. Мамардашвили, В.В. Бибихина.

Концептуально значимыми для данной работы стали основные модели и теории, лежащие в основе гештальт-терапиии (феноменология и теория контакта, теория поля и диалог) и современной психотерапии экзистенциально-гуманистического направления, раскрытые в трудах Ф. Перлза37, И. Ялома38, К. Витакера39, П. Вацлавика40 и др.

Важное значение для данного исследования представляют работы по теории и практике сценической речи таких авторов, как К.С. Станиславский, П.М. Ершов, И.П. Козлянинова, Н.П. Вербовая, И.П. Промтова, С. Берри, К. Линклэйтер и др.

Материалом для исследования послужили тексты отечественных и иностранных философов, в которых наиболее явно представлены рассматриваемые особенности философского сказа как одной из форм говорения. Так, выразительные средства и функции молчания и интонации

37 Перлз Ф. Эго, голос и агрессия. - М., 2000.

38 Ялом И. Экзистенциальная терапия. - М.: "Класс", 2004.

39 Витакер К. Полуночные размышления семейного терапевта /Пер. с англ. М.И. Завалова. - М.:
Независимая фирма "Класс", 1998.

40 Вацлавик П. Психология межличностных коммуникаций. - СПб.: «Речь», 2000.

исследованы на примере текста Мамардашвили М. «Лекции о Прусте: психологическая топология пути»; привлекались также тексты X. Ортеги-и-Гассета.

Научная новизна диссертации содержится в следующих положениях:

  1. дано определение философского сказа как особой формы говорения, приобретающей все большую значимость в условиях нарастающей монологизации человеческого поведения;

  2. выделены качественные характеристики диалогических отношений в философском сказе, реализующих межличностную модель феноменологического подхода к осознаванию;

  3. определено значение в философском сказе звучащей речи и молчания, которые обеспечивают глубину и развитие «Я-Ты» отношений;

  4. выявлен механизм метафоризации через аппликацию семантических полей говорящих, позволяющую воспроизводить образы, не проявленные в опыте;

  5. обоснована значимость интонационной выразительности философского сказа как возможной стратегии поиска смысла.

Положения, выносимые на защиту:

  1. Философский сказ определен как особая форма философского говорения, реализуемая в языке посредством метафоризации, интонационной выразительности и молчания, что позволяет наилучшим образом осуществить в звучащей речи единый процесс мышления и бытия.

  2. Важнейшей особенностью философского сказа является диалогичность, возможность выстраивания «Я-Ты» отношений, где аппликативность реальностей порождает со-бытие с Другим. Другой в философском сказе рассматривается не как пассивный слушатель, а как собеседник, со-творец.

  3. Молчание в философском сказе представляет собой необходимую составляющую говорения. Именно в молчании, как в границах, в пределах языка происходит работа человека над собой.

  1. В философском сказе аппликативность семантических полей говорящих создает многомерное пространство нереализованных смыслов, требующих для своей актуализации привлечения «казового» механизма метафоризации, который позволяет высвечивать одни стороны объекта, ставя их в фокус, и скрывать другие.

  2. Интонационная выразительность философского сказа является способом реализации в озвученной философии органичного единства живой речи и движения смысла.

Теоретическое и практическое значение диссертационного исследования заключается в том, что философский сказ рассматривается как особая, специфическая форма философского говорения. Философский сказ как форма звучащей философии позволяет повернуть философию к человеку и раскрыть её бытийную сущность. Это создает концептуальную базу для новых стратегий работы над философскими текстами и их интерпретаций. Развиваемая концепция, будучи реализованной в преподавании, может способствовать выработке навыков творческого, недогматического, но критического мышления вслух, необходимого сегодня как в профессиональной деятельности, так и в повседневной жизни. Кроме того, теоретические выводы данной работы можно использовать в преподавании вузовских курсов философии в разделах «философия языка», «эстетика», «семиотика», а также курсов культурологии, истории философии, литературы и риторики.

Апробация работы. Ход исследования, его основные положения и результаты обсуждались на заседаниях кафедры философии КубГТУ. Материалы диссертации представлялись автором на всероссийских, региональных, межвузовских научно-практических конференциях.

Основные идеи исследования и полученные результаты нашли отражение в следующих опубликованных работах:

  1. Куземина Е.Ф. Язык дом бытия? // Материалы научно-практической конференции: «Проблема понимания и языка в современной социокультурной ситуации». — Краснодар, 2003. - С.30 - 33. (0,2 п.л.).

  2. Куземина Е.Ф. Креативность как важнейшая составляющая педагогической деятельности. // Труды Кубанского Государственного Технологического университета. Т. XIII Краснодар, 2005. - С.62-66. (0,2 п.л.).

  3. Хакуз П.М., Куземина Е.Ф. Речь как творимая реальность. // Ученые записки. Выпуск IV. Сборник научных и научно-методических трудов Северо-Кавкзкого филиала Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российская академия правосудия (г. Краснодар). Т.1 Краснодар, 2007. - С. 234-245. (1 п.л. / 0,5 авт.л.).

  4. Куземина Е.Ф. Формирование коммуникативной компетентности у будущих специалистов в процессе изучения дисциплин гуманитарного цикла. Инновационные процессы в высшей школе // Материалы XIV Всероссийской научно-практической конференции. — Краснодар: Изд. ГОУ КубГТУ, 2008. - С. 102-103. (0,1 п.л.).

  5. Куземина Е.Ф. Молчание как выразительность говорения. Научный журнал// Теория и практика общественного развития 1(9) Краснодар, 2008. - С. 114-116. (0,2 п.л.).

  6. Куземина Е.Ф. Интонационная выразительность философского говорения // Социально-гуманитарные знания: Научно образовательное издание / Москва, 2008. №10 - С. 56—61. (0,2 п.л.).

Структура и объем диссертации. Логика исследования определила целесообразность разделения материала на две главы, включающих пять параграфов. В первой главе исследуется говорение, речь как природа и сущность человека, который живет в мире, творимом и пересотворяемом с помощью языка. Во второй рассмотрены выразительные средства философского сказа, реализуемые в языке через молчание, метафоризацию и

интонацию. Завершается диссертация заключением и систематизированным списком литературы по соответствующей проблеме. Объем диссертации — 128 страниц. Библиографический список включает 140 источников, из них 6 на немецком языке.

Философский сказ как одна из форм философского говорения

XX век стал временем появления новых направлений в социальных науках. Не только естественные науки, но и искусство, литература оказали отчетливое влияние на философию. Различные дисциплины, иногда представленные в творчестве одних и тех же людей (философ и писатель Хосе Ортега-и-Гассет, философ и математик Бертран Рассел и Альфред Уайтхед), накладывались друг на друга, создавая новые методы и направления гуманитарных исследований. Революционное открытие 3. Фрейдом бессознательного и его эмпирические доказательства того, что Шопенгауэр и Ницше понимали интуитивно, оказало воздействие на все науки о человеке, а также литературу и искусство. Произошел «лингвистический поворот»: язык стал темой центральной важности в философии. Появилась философия жизни, рассматривающая реальность как становление. Экзистенциальная философия, которая началась с С. Кьеркегора и была продолжена Г. Маркесом и М. Мерло-Понти, сфокусировалась на существовании как «индивидуальном человеческом опыте», и вопросах, связанных со смыслом существования, свободой, предназначением человека и существованием Бога. Для экзистенциальных философов очень важным представлялось непосредственное «схватывание бытия», встреча бытия разных людей в разных ситуациях, где они оказывались связанными с миром и другими людьми. В этой связи появляется что-то, не принадлежащее каждому из них в отдельности, это проявляется как функция их двоих вместе. Это и есть «со-твореная реальность», которая потенциально включает все, что имеется в поле опыта и жизненном пространстве каждого из них. Но это не два опыта, арифметически прибавленные друг к другу. Появляется совместное поле, общая конфигурация (что-то созданное вместе, что нельзя отнести только к одному из участников общения). Совместное поле — это «не сколок видимого мира, а результат сложнейшей внутренней деятельности субъекта, которая является подлинно творческой мыслительной деятельностью»41. В этом поле наложение слов рождает мысль, наложение «здесь и сейчас» — реальность, «Я-Ты» — действительность. Приходит осознание, что «действительность -это всегда лишь часть того, чем она могла бы быть»42. Процессы конструирования действительности сознанием человека вместе с обратной зависимостью (влиянием действительности на сознание человека) способствуют преодолению отчужденности бытия от человека. Создаваемые в данном процессе целостные отношения человека и мира измеряются в пространстве глаголом «быть». Так, потребность человека быть самим собой накладывается на потребность быть еще и всеми другими и таким образом быть связанным с миром бесконечным количеством связей, смыслов. В отсутствие смысла реальность теряется или пропадает, как и представления о других людях и себе самом. Должно быть, именно это имел в виду Ницше, когда говорил, что тот, у кого есть почему бытия, стерпит почти любое его как. В этой ситуации именно философия взяла на себя чрезвычайно масштабную задачу: всесторонне описать характер взаимосвязи между «миром вещей» и «миром слов», иными словами, показать, как происходит «трансформация» предмета в слова. Философия конца XX века задается вопросом о том, как мысль, данная в слове, выражается в звуке. Звучащая речь воспринимается как «гарант самодостаточности любых образований человеческого сознания. ...Слово и звук непосредственно являют нам жизнь человеческой души, нарушая все критерии внутреннего и внешнего, близкого и далекого: даже если нам кажется, что наш голос идет откуда-то извне, он на самом деле выступает как первое и самое непосредственное проявление нашего душевного состояния»43. Звучащее слово воспринимается как способ достижения подлинности бытия.

Более глобальный и глубокий подход к говорению представить себе трудно. Но реальная действительность и «вербальная действительность», являющаяся результатом переосмысления и преобразования реальной, так и не получили в философии освещения с позиции человека, который осуществляет эти переосмысления и преобразования и предъявляет их результаты подобным себе. Именно поэтому философский сказ «человека говорящего» (homo loquens) был поставлен нами в центр философской концепции постижения бытия. Человеческое говорение рассматривается нами как один из способов освоения бытия, данного нам не в сущности, а в становлении. Одной из форм говорения выступает философский сказ. Именно он позволяет увидеть, отследить предметы и явления не готовыми, а становящимися, складывающимися в процессе говорения.

Термины «говорение», «сказ» редко встречаются в современной философской литературе. Процесс говорения всегда рассматривается через такие понятия, как язык, общение, коммуникация, диалог, разговор, речь. Не являясь синонимами, эти слова порой воспринимаются как близкие по значению. Сложившаяся ситуация требует более основательного исследования понятий «говорение» и «сказ».

Философский энциклопедический словарь 2005 года, включающий более 3500 статей, раскрывающих содержание важнейших понятий всех областей философии, гносеологии, метафизики, психологии, этики, эстетики, философии права, истории и культуры, религиозной философии не содержит статьи, связанной с понятием философский сказ или философское говорение. Словарь литературоведческих терминов определил сказ (от «сказывать») как «род народно-поэтического сказания, сказовое повествование. Сказ ведётся в манере, резко отличающейся от авторской, и ориентируется на формы устной речи. Сказ получил распространение в русской литературе XIX в., начиная с 30-х годов... «Неавторское» повествование позволяет писателям свободнее и шире запечатлевать различные типы речевого мышления, прибегать к стилизациям и пародиям»44.

Толковый словарь русского язык СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой дают следующее толкование слову сказ. Сказ — 1. Народное эпическое повествование. 2. В литературоведении: повествование, имитирующее речь рассказчика и ведущееся от его лица.

Слово «говорить» в этом же источнике толкуется следующим образом 1. Владеть устной речью, владеть каким-нибудь языком. 2. Словесно выражать мысли, сообщать. 3. Высказывать мнение, суждение, обсуждать что-нибудь. 4. Общаясь, разговаривать, вести беседу, разговор. 5. То же, что свидетельствовать43.

Диалогическая основа философского сказа

Диалог для философского сказа выступает как необходимая и «идеальная речевая ситуация»71 именно в этих условиях равноправной свободной коммуникации обнаруживается скрытая, резервная возможность объединения несоединимого и согласия несогласного. Диалог как взаимное общение с целью понимания способствует этому. Цель диалога в том, чтобы достичь взаимного понимания и ответственности за его результат. В процессе достижения этого понимания тема, поднятая в диалоге, может раствориться, и это будет завершением диалога. Незавершённый же диалог со становящимся «многоголосным смыслом» звучит вечно.

Со времен античности принцип диалогизма играет важную роль в философском говорении. В диалоге выясняются позиции и точки их соприкосновения, обнаруживаются общие интересы, достигается взаимопонимание, разрешаются существенные противоречия. Диалог (от греч. беседа, разговор) - одно из немногих древнегреческих слов, в неизменном виде сохранившееся в европейских языках. В каждом из этих языков существует синоним к слову диалог, но упорное сохранение древнегреческого слова свидетельствует о его уникальности и его непереводимости. Диалог проявляется во всех сферах человеческой культуры, причем настолько разносторонне и всепроникающе, что это не могло не породить представлений о его глобальном и универсальном характере.

Так, для Платона диалог средство выражения представлений о неустранимом драматизме бытия, о неискоренимости жизненных противоречий и о вечной неуспокоенности человеческого духа, жаждущего высшей истины и справедливости. Излагая свою философию исключительно в форме литературных диалогов, последнее слово в них он оставляет не за говорящим, а за слушателем — слушателем настоящим и будущим. Платоновский Сократ никогда не берёт на себя роль оракула, изрекающего несомненные истины, его понимание предлагается как одно из возможных. «Платон видел в диалоге принцип истины: слово подтверждается и оправдывается лишь тогда, когда другой человек воспринимает его, выражая свое согласие с ним; лишена обязательности последовательная мысль, если в ее движении ее не сопровождает мысль другого. Нет сомнения, любая отдельная точка зрения до какой-то степени случайна»72.

Открытость платоновского диалога один из главных секретов содержательно-смысловой неисчерпаемости. Диалогическая традиция и далее прослеживается в европейской философии — в диалоге Блаженного Августина с Богом, с его идеей посредничества между Богом и человеком: «Взывает к Тебе, Господи, вера моя, которую дал Ты мне, которую вдохнул в меня через вочеловечившегося сына Твоего, через служение исповедника Твоего» . И в большинстве мистических течений христианства, «доводах сердца» Блеза Паскаля или идеях йенских романтиков, а также и в качестве теневой стороны рационализма Нового времени.

Однако именно в постклассической философии, в особенности в философии XX века, тема диалога и коммуникации становится одной из основополагающих. Это во многом связано с культурно-исторической ситуацией, когда практически все течения философии ощущают и анализируют царящие в мире отчуждение, расколотость человеческого сознания. Вот что писал, по этому поводу Эрих Фромм: «В наши дни средства словно превратились в цель, и не только «Бог умер», как утверждал в XIX веке Ницше, но и человек умер, а живы только организации и машины» . Именно в этой ситуации остро встает проблема двойственного отношения человека к миру: к миру как предмету, объекту и как к субъекту, собеседнику, другу. Этот дуализм описывается в концепции интеллекта и интуиции А. Бергсона, «проблемы» и «таинства» Г. Марселя, модусов «бытия» и «обладания» Э. Фромма, в учении К. Ясперса об экзистенциальной коммуникации, в концепции «подлинного» и «неподлинного» существования в экзистенциализме в целом и др.

В русской философии постановка проблемы диалога связана с именем М. Бахтина, для него «диалогические отношения... — это почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение... Где начинается сознание, там... начинается и диалог»75. За проблемой диалога стоит и проблема «диалогических отношений». «Эти отношения глубоко своеобразны и не могут быть сведены ни к логическим, ни к лингвистическим, ни к психологическим, ни к механическим или каким-либо другим природным отношениям. Это — особый тип смысловых отношений, членами которых могут быть только целевые высказывания (или рассматриваемые как целевые, или потенциально целые), за которыми стоят (и в которых выражают себя) реальные или потенциальные речевые субъекты, авторы данных высказываний» .

М. Бахтин ставит проблему диалога как проблему «Другого», потому что именно отношения к «Другому» создаёт личность. «Понимание не повторяет, не дублирует говорящего, оно создаёт своё представление, своё содержание, и говорящий и понимающий остаются каждый в своём собственном мире; слово даёт только направление, острие конуса. Между тем говорящий и понимающий вовсе не остаются каждый в своём собственном мире, напротив, они сходятся в новом, третьем мире, мире общения, они обращаются друг к другу, вступают в активные диалогические отношения. Понимание всегда чревато ответом. В слове говорящего всегда есть момент обращения к слушателю, установка на его ответ. Это ярче всего и проявляется в диалогической речи. Отношения между репликами диалога иное, чем между двумя предложениями монологического контекста или между двумя высказываниями на одну и ту же тему, не связанными диалогически»77. В диалоге происходит наложение реальностей говорящих, формируется общее поле проблем, в границах которого мысль приходит в движение. Аппликативность реальностей способствует со-мышлению, поиску общих смыслов и общего языка, описывающих эту реальность.

Молчание как смысловая выразительность говорения

В философском говорении язык выступает как наиболее объемлющее и наиболее дифференцированное средство выражения, которым человек владеет. Тем, что позволяет каждому Я выйти за пределы своих границ и признать Другого, вступить с ним в диалог и понять его.

Человек входит в социум, как и «социум в человека» посредством языка. Посредством языка человек обретает действительную возможность стать человеком, именно он позволяет человеку реализовывать свои мысли и передавать их Другому, «языком можно владеть и о языке можно думать, но ни видеть, ни осязать язык нельзя»105.

Вместе с тем, со времени появления первых философских систем сама философия трактуется как попытка быть словом мира. То есть часто само существование философских проблем связывается с фактом их укорененности в языке, а их разрешение - с их переформулированием в других словах.

Однако вся история философии обнаруживала в языке не только несомненное благо человека, но и опасность. Эта опасность обнаруживается в особенностях самого языка, который «расставляет ловушки» и определяет границы. «Границы моего языка, — говорит Витгенштейн, — означают также границы моего мира» . Витгенштейн утверждал, что естественный язык в том виде, как он есть, не нуждается в перестройке. Он является образом мира, и задача заключается в том, чтобы понять, что он в своём реальном, не перестроенном по логическим канонам обличье, имеет тем не менее природу образа.

М.К. Мамардашвили под языком понимал «...материальную массу, обладающую определенной динамикой, внутри которой и посредством которой мы впервые устанавливаем то, что хотели бы сказать. Или узнаем то, что чувствуем и думаем, а не то, что сначала чувствуем и думаем, а потом находим удачный или неудачный для этого язык выражения»107. Философ говорит не об обыденной речи («сначала подумай, хотя бы вспомни, а потом скажи») и не об абстрактном символическом языке логики, а о языке, обладающем производящей силой, о людях искусства, которые делают что-то по законом языка и мысли. Он говорит о Слове как о неком элементе стихии, «являющейся материей тех самых предметов, о которых мы что-то постигаем и от которых мы можем получить какие-то чувства» .

М.К. Мамардашвили называет материю языка феноменальной, хотя в отношении к сознанию она относится к онтологическому (антропологическому, в терминах Гегеля) уровню: «Кроме внешних соотносимых его значений, которые мы можем узнать из словаря, у него есть еще материя, предполагающая уже мою включенность в язык и неспособность отступить от моего бытия в представлении к представлению о внешнем объекте. Эту сторону языка нельзя объективировать, отступить от своей жизни в ней и считать ее неким субъективным образом... Следовательно, жизнь этой материи как раз и производит в нашей голове и в наших чувствах, если это организовано искусно (отсюда слово «искусство»), то состояние переживания, волнения, понимания, возвышенности и т.д..

Язык способствует формированию и расширению единого континуума, как говорил М.К. Мамардашвили, бытия сознания, содействует трансформации быта в бытие, находя в первом или придавая ему подлинный, порой трагический смысл.

Так, язык в философском сказе является способом внесения той или иной коррекции в образ мира собеседника. Так ситуативный, фрагментарный и в то же время непосредственный, образ «большого» мира, в действительности преображается и переживается через образ «малого» мира. Накладываясь друг на друга, язык «большого» и «малого» мира создают новую реальность. Но чтобы язык мог служить средством общения, за ним должно стоять единое или сходное понимание этой реальности. И, наоборот, единство понимания реальности и единство и согласованность действий в ней имеют своей предпосылкой возможность адекватного общения. Однако не всякое слово может быть средством выражения и понимания смысла. Слово «ветшает как платье», пустеет, становится «полым», умирает, возрождается снова. В.В. Бибихин так описывает эту ситуацию: «У нас давно уже кончилась вера, будто за невразумительным, неряшливым или тягостным текстом, каким бы философским именем он ни назывался, может еще таиться важный подлежащий извлечению смысл. Философская мысль весит ровно столько, сколько весит философское слово»109. Философу все труднее доказывать свое пребывание в мысли, так как слово обнаруживает свою недостаточность.

Об этом значительно более жестко, с оттенком безнадежности говорил в 1988 г. М.К. Мамардашвили: «У нас разрушен язык. То есть формально, например, русский или грузинский язык есть. Но он весь в раковых опухолях, которые не поддаются развитию. Существующий язык, состоящий из десятков слов, из неподвижных блоков, подобно бичу божьему, останавливает любое движение мысли, возможной мысли. И он же является носителем закона инакомыслия. Мы не мыслим не потому, что запрещено, а потому, что разрушены внутренние источники мысли, источники гармонии, и тем самым разрушено поле языка. Язык таков, что он вокруг и внутри себя блокирует возможность всякой кристаллизации мысли»110. Язык самого М.К. Мамардашвили - это «виртуозное косноязычие», сродни поэтическому.

Интонационная выразительность в философском сказе

Исходя из ранее выделенных нами признаков философского сказа, таких, как диалогичность, аппликативность, мы полагаем, что к числу релевантных признаков следует отнести и интонационные особенности. Интонация рассматривается нами как реализация в звучащей философии органичного единства живой речи и движения смысла. Ранее было отмечено, что звучащая философия предполагает говорение, но говорение не как произношение звуков, а как общение - специфическое взаимодействие, разговор. Любое слово - и устное, и письменное - является произнесенным, и в этом смысле - звучащим. Любому разговору присуща выразительность, любая выразительность имеет интонационную основу. Еще в древности отмечалось, что каждому чувству присуща своя особенная интонация в выражении. Интонационный диапазон в говорении колеблется от простейших эмоций до целостных мироощущений и миросозерцании. Проблема звучащей философии заключается в связи смысла и звука, а вместе с этим, - в признании особой ценности звучания слова, оказавшей существенное влияние на развитие философии.

«Звучащая» философская мысль — облеченная в речь, наполненная интонационной выразительностью, читаемая вслух - родилась в античной культуре. Философские беседы Сократа, доверявшего голосу своего «демона», иудейско-христианская культура, сформировавшая обостренное восприятие слова на слух и чуткость к оттенкам интонации. В центре размышления каждой традиции находилось отношение человека с Богом, который недоступен для зрения, но голос которого слышен с Небес и звучит в душе каждого верующего. В европейской культуре в целом, и в философии в частности, окончательную конкретность смыслу словесного текста сообщает звучание. Именно поэтому античный поэтический текст изначально существовал в виде мелодекламации, христианский в дифирамбе и гимне, а затем и в форме церковного хорала. Осознание значимости ритма и интонации речи лишь усиливалось. Вплоть до XX века европейская традиция сохранила идею неразделимости смысла и звучания слова. Так Р. Ингарден связывает полноценное бытие и восприятие литературного произведения с его прочтением вслух. В этом процессе семантические «пустоты», открывающиеся множеством возможностей, раскрывают объективную трактовку произведения в целом. Чтение вслух позволяет проходить сквозь слова, «проходить как проходят пространство, населяя его "местами". Но проходить - это значит быть способным овладеть иным видом артикуляции, которая связывает слова расщеплением, чтобы передать на поверхности звуковой материи все земные силы, участвующие в формировании звучания»161. Эта кропотливая работа над словом, требует пристального внимания к слову, умения понимать характер авторского языка и вскрывать через него истинный смысл.

Философия языка П.А. Флоренского опирается на словесный язык и устную речь. О специфике письма он почти не упоминает, видимо считая, что оно всего лишь записанная речь. В языке он выделяет внешнюю — интерсубъективную и внутреннюю - индивидуальную формы. Это старое гумбольтовское различие соединяется с более поздней лингвистической трихотомией: фонема - морфема - семема. Фонему Флоренский определяет как сплав ощущения, чувства плюс усилие артикуляции и слуха, плюс звук. Морфема интерпретируется как общее понятие, выявляемое этимологически и получившее грамматическую форму. Семема — это «живое» значение, меняющееся в процессе разговора: «Семема слова непрестанно колышется, дышит, переливает всеми цветами» . Слова на самом деле являются неповторимыми и каждый раз звучат заново.

В звучащей речи оживает подлинное сознание. «Мышление вслух» -так определял философию Мераб Мамардашвили, величайший мастер чистого мышления. Тайна «звучащей философии» в том, что слово живет в говорении, в произнесении. Подлинное слово во всем богатстве своей явленности — слово произнесенное, сказанное, и только с изобретением письменности, которую Платон считал катастрофой, оно превратилось в знак на бумаге. XX век со всей остротой выявил значимость этой проблемы. И если М. Хайдеггер обращается к человеку с призывом «услышать голос бытия», то феноменология Э. Гуссерля, Н. Гартмана «усматривает и схватывает» ценность видения, создавая тем самым синергию слуха и зрения, позволяющую схватить бытие в полноте конкретной действительности.

Философский сказ как звучащая философия есть органичное единство живой речи и движения смысла, связанное в образе. Речь и смысл образуют единый пространственно-временной континуум, процесс и объем, в котором существуют говорящий и слушающий. Речевой поток, сливается с смысловым потоком, происходит новое и своеобразное открытие мира — рождается философский сказ. Философский сказ в речевом отношении -живая, эмоциональная выразительная, энергичная, завораживающая речь. Она создается искусно говорящим человеком — Мастером звучащего слова.

Философ как скульптор слова создает скульптурность мысли, фразы и слова, лепит живые образы. Он никогда не суетится, потому что уверенно владеет своим ремеслом. Как и Мастер любого искусства, он не может не любить своё ремесло и именно поэтому совершенствование ремесла, техники продолжается всю жизнь. Одним из инструментов его ремесла является голос, не столько голос, сколько интонационное его богатство, а так же интуитивный выбор той громкости, которая нужна в предлагаемых обстоятельствах. Интонация оформляет то или иное высказывание во времени и пространстве и поэтому немыслима вне темпо-ритма.