Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Нередуктивный физикализм как концепция сознания 19
1. «Сознание» как объектный и метатеоретический термин 20
2. Проблемное поле общей теории сознания 36
3. Картезианский концептуальный каркас как неизбежный дискурс 46
4. Редукция сознания и "редукция к сознанию" 71
Глава II. Ментальные состояния и дескрипция онтологически экранированного разума 97
1. Ментальные свойства как чувственные данные 98
2. Чувственные данные и их отношение к реальности 112
3. Ментальные свойства как эмерджентные качества 126
4. Неоднородность ментального: качественные и интенциональные свойства 144
Глава III. Алгоритм синхронизации ментальных состояний и онтологическая природа диахронической самости 162
1 Самосознание — интенциональность, рефлексия или качество? 162
2 Единство сознания и тождество личности 181
3 Рефлексивная трансформация структуры сознания 211
4 Ментальные состояния как функциональные состояния 225
Заключение 246
Литература 255
- «Сознание» как объектный и метатеоретический термин
- Ментальные свойства как чувственные данные
- Самосознание — интенциональность, рефлексия или качество?
- Ментальные состояния как функциональные состояния
Введение к работе
Актуальность исследования.
Научные успехи и внутренняя динамика философской мысли в XX веке породили большой диапазон различных философских теорий сознания, решающих те или иные частные психофизические проблемы. Для демонстрации их огромного многообразия укажем лишь часть подобных теорий: теория психофизического тождества, редуктивный физикализм, нередуктивный физикализм, аномальный монизм, дуализм свойств, концептуальный дуализм, эпистемический дуализм, дуализм предикатов, параллелизм, двухаспектная теория, теория супервентности, эмерджентизм, панпсихизм, теория репрезентации, теория чувственных данных, теория интенциональности, дизъюнктивная теория, адвербиальная теория, интернализм, экстернализм, ментализм, механицизм, машинный функционализм, психологический функционализм, телеологический функционализм, слабый функционализм, когнитивизм, коннективизм. Следует иметь в виду, что большинство указанных теорий имеют множество модификаций. Это говорит о том, что философия сознания является, с одной стороны, динамично развивающимся направлением современной философии, с другой стороны, дает основания полагать, что указанное многообразие не столько отображает действительный диапазон точек зрения, сколько является результатом своеобразной языковой игры на проблемном поле философии сознания. Действительная эпистемическая граница между теориями часто скрыта лингвистическим туманом. Например, затруднительно различить философское содержание аномального монизма и теории тождества событий, двухаспектной теории и дуализма свойств, эмерджентизма и концепции форм движения материи.
Тем не менее, неверно считать, что философия сознания является целиком современной формой спекулятивной метафизики, а любые концептуальные попытки разрешения так называемой проблемы сознания являются не более чем формой языковой игры. Есть основания полагать, что такая точка зрения является результатом некоторого интеллектуального философского снобизма, согласно которому никакой прогресс в философии невозможен. Нельзя отрицать факта существенного научного прогресса в таких научных дисциплинах, как психофизиология, нейрофизиология, зоопсихология, этология, моделирование когнитивных процессов, логика и теории вычислимости.
Перечисленные научные дисциплины в той или иной форме сталкиваются с нетривиальными проблемами, которые носят философский характер и имеют отношение к более общей проблематике сознания. Конкретизация и теоретическое осмысление этих проблем позволит переосмыслить проблему сознания в свете современного научного мировоззрения. Эта задача решается в такой области философии, как философия сознания. Современная философия сознания исторически восходит к аналитической философии, однако к настоящему времени уже вышла за ее концептуальные рамки и институциональные формы. Философию сознания можно определить как раздел философии, выполняющий роль философии и методологии науки для перечисленных выше научных дисциплин. Появление многих из перечисленных теорий явилось реакцией на научные открытия, содержание которых несводимо к основному вопросу философии.
Существуют два фундаментальных для философии сознания понятия, объем и содержание которых вызывают наибольшую полемику среди сторонников конкурирующих теорий сознания. Это понятия ментальных свойств и ментальных состояний. Специфика ментальных свойств и состояний заключается в том, что они относятся к устойчивой для редукции эпистемической области. На уровне натурализованной эпистемологии эта область является предметом психологии. На уровне философской рефлексии она является объектом феноменологического анализа сознания. Эпистемическая автономия этой области обусловлена существованием специфического онтологического механизма, который по аналогии с физикой можно описать как экранировку сознания от физических (или каких-либо других) факторов, лежащих в основе проявления феноменов, характерных для этой области. Разум в известных пределах экранирован от воздействия нижнепорядковых уровней организации психики, мозга и воздействий внешней среды. Однако этот феномен экранировки не носит полностью непроницаемый характер. Подробный анализ содержания и структуры этой эпистемической области, а также исследование совместимости утверждений о ментальных свойствах и состояниях в рамках концепций одного эпистемического типа с утверждениями о физических, физиологических, функциональных, логических и вычислительных свойствах и состояниях в рамках концепций других эпистемических типов, а также отношения выводимости между этими утверждениями является актуальной задачей. Этими эпистемическими типами являются различные специальные онтологии сознания: субстанциальные, негативные, атрибутивные и релятивные онтологии. Выполнение этой задачи позволит сформулировать контуры концептуального каркаса общей теории сознания как множества дополнительных концепций различных эпистемических типов и добиться большей теоретической полноты и определенности знаний о природе разума. В результате этого содержание такого традиционного для европейской метафизики понятия как сознание может быть переосмыслено с эмпирической точки зрения.
Степень разработанности проблемы.
Вряд ли было бы справедливым утверждать, что в философии сознания существуют проблемы, на которые не было обращено должного внимания. Спецификой этого направления философии является тот факт, что в ней нет недостатка в исследователях и исследованиях, скорее наблюдается избыток концепций и теоретических положений. Представляется целесообразным выделить и перечислить основные проблемы, концепции, авторов и сторонников этих концепций, и обратить внимание на недостаточность попыток глубокого метатеоретического анализа этих концепций на предмет совместимости друг с другом.
Так называемая проблема сознания как наиболее общая философская проблема в XX веке ставилась и анализировалась в работах Э. Гуссерля, Д.И. Дубровского, А.М. Пятигорского и М.К. Мамардашвили, Е. Алексеевой, В. Молчанова, Н.Н. Даниловой, Д. Деннета, Дж. Серля и многих других.
Психофизическая проблема является, пожалуй, одной из самых древних философских проблем. Вопрос о первичности сознания или материи остается актуальным и сейчас, однако в современной форме эта проблема обычно формулируется не как вопрос о соотношении материальной и духовной субстанций, а как проблема соотношения психических и физических свойств, психических и физических событий и состояний. Теория тождества свойств (type identity theory), или редуктивный физикализм, утверждает тождество физических и ментальных свойств и состояний. К ее сторонникам следует отнести Х. Фейгеля, Д. Смарта, Д. Льюис и Д. Армстронга. Теория тождества событий (token identity theory), или нередуктивный физикализм, отрицает тождество физических и психических свойств и состояний, хотя признает тождество физических и психических событий. К сторонникам теории тождества событий относятся Д. Дэвидсон, Я. Ким, Д. Чалмерс, психофизиолог Р. Сперри. Также к сторонникам этой теории с некоторыми оговорками можно отнести В.И. Ленина и А.М. Деборина. Двухаспектная теория, или нейтральный монизм, основывается на точке зрения, согласно которой ментальные и физические свойства являются аспектами или типами свойств субстанции или множества событий, природа которых носит ни ментальный, ни физический характер. К сторонникам этой теории обычно относят Б. Спинозу, Г. Фехнера, Г.Х. Льюиса, Э. Маха, В. Джемса, В. Холта, Б. Рассела, Дж. Дьюи, П. Стросона и Т. Нагеля.
Наиболее известным способом решения проблемы онтологического статуса чувственных данных является субстанциальный дуализм. К немногочисленным известным сторонником субстанциального дуализма можно отнести Р. Свинберна, Р. Адамса и Д. Парфита. Согласно концепции дуализма свойств (атрибутивного дуализма) физические и психические свойства являются самостоятельными категориями свойств, не сводимыми друг к другу. Сторонники дуализма свойств утверждают, что их доктрина является онтологическим монизмом: существуют только физические объекты, некоторые из которых обладают как физическими, так и психическими свойствами. К сторонникам этой концепции можно отнести Ф. Брентано, также ее разделяют Дж. Фодор и Д. Дэвидсон.
Проблема источника ментального содержания восходит к предыдущей проблеме, однако носит более общий характер. Философов, занимающихся этой проблемой, интересует природа онтологического источника содержания ментальных состояний, особенно — чувственных данных. Здесь можно выделить два направления. Сторонники концепции интернализма полагают, что источник чувственных данных находится внутри субъекта. Интерналистскими являются теория репрезентации, которую разделяли Д. Мур и Б. Рассел, и теория чувственных данных, создателями которой являются Г. Анскомб и Я. Хинтикка, а сторонниками Д. Льюис, С. Шумахер, Т. Крэйн. Сторонники экстернализма убеждены, что источник чувственных данных лежит исключительно во внешнем мире. К ним относятся Ф. Дрецке, В. Ликан, Т. Хондрих и Д. Деннет. Так же экстерналистами являются сторонники теории производной (объективной) интенциональности Г. Харман и М. Тай.
Проблема генезиса сознания является философской проблемой, обладающей большим значением для естественных наук, в первую очередь — для биологии. Строго говоря, следует различать естественнонаучную и философскую постановки этой проблемы. Для биологии важно решение вопроса о проведении границы между биологическими видами, обладающими сознанием и не обладающими им. Ученых волнует вопрос, какие условия необходимы для появления ментальных свойств у биологических существ в процессе филогенеза и онтогенеза, а так же вопрос корректности критериев, на основании которых мы можем приписывать сознание или конкретные ментальные функции тем или иным биологическим видам. Существующие эмпирические этологические, зоопсихологические и нейрофизиологические критерии не позволяют разрешить эту проблему радикальным образом, поскольку мы в той или иной степени вынуждены проецировать человеческие представления о когнитивных способностях для обоснования приписывания сознания существам, обладающими когнитивными функциями, сходными с человеческими.
Сторонники эмерджентной концепции убеждены, что ментальные свойства являются спонтанно, непредсказуемо возникающими свойствами высокоорганизованной материи, т.е. результатом перехода количественны изменений в качественные. Эти свойства нередуцируемы к физиологическим, химическим и, в конечном счете, к физическим свойствам. Диалектический материализм в форме учения об уровнях движения материи, очевидно, является формой эмерджентной теории. К сторонникам этой концепции относятся С. Александер и Д. Льюис, С. Броуд и Л. Морган, Д.С. Милль и А. Деборин, Р. Сперри, Дж. Марголис и П. Клэйтон.
С точки зрения концепции панпсихизма ментальные свойства суть необходимые атрибуты самых фундаментальных физических событий. Следует отметить, что панпсихизм не является идеалистической философией: на уровне онтологии он признает существование дуализма свойств и нейтрального монизма. К сторонникам панпсихизма традиционно относят Г. Фехнера, В. Вундта, А. Уайтхеда и, иногда, В. Джеймса. В настоящее время этой концепции придерживаются Д.Р. Гриффин, Г. Розенберг, Д. Скрибна, Т. Спригги. Д. Чалмерс и В. Сигер осторожно высказывают симпатию панпсихизму.
Проблема логической и вычислительной природы интеллекта является чрезвычайно важной как логико-методологическая проблема, имеющая множество эмпирических и онтологических следствий. Суть проблемы заключается в вопросе о типе логической системы и конкретных алгоритмов, на основе которых естественный интеллект производит необходимые для своей деятельности вычисления. В настоящее время в этой области конкурируют концепции «механизма» и «ментализма». Сторонники «механизма» полагают, что человеческое мышление может быть формализовано, а сторонники «ментализма» считают, что человеческое мышление не может быть представлено алгоритмом. Основоположником «ментализма» считается Дж. Лукас, отстаивавший преимущество человеческого интеллекта перед машинным, апеллируя при этом к теореме Геделя о неполноте. Любопытно, что ключевым моментом в противостоянии названных позиций стала интерпретация геделевской теоремы. Позднее к лагерю менталистов примкнул Р. Пенроуз.
В рамках этой проблемы чрезвычайно актуальным является вопрос о том, обладают ли вычислительные состояния головного мозга собственной семантикой или оперируют только с синтаксисом. Относительно этого вопроса расходятся исследовательские программы когнитивизма (когнитивных наук) и коннективизма (идеологии моделирования нейронных сетей на основе параллельных вычислений).
Когнитивисты убеждены, что в своих вычислительных операциях мозг работает со смыслом, что вычислительные состояния обладают собственной семантикой. Основными идеологами этого направления являются Дж. Фодор и З. Пилишин. Фодор считает, что существует особый язык мысли, который он назвал «ментализ». Этот язык обладает собственной грамматикой. Задача исследователей — расшифровать этот язык, иными словами — открыть тот язык программирования, на котором запрограммирован наш мозг.
Коннективисты уверены, что мозг не обладает встроенной грамматикой, что не существует никакого «языка мысли», что убеждения когнитивистов являются результатом переноса классической концепции вычислений на описание работы мозга. К сторонникам коннективизма относятся Д. Хебб, Ч. Осгуд, П. Черчлэнд, Т. Сеновский и Дж. Серль. Позиция коннективизма содержит онтологические предпосылки эмерджентной теории, поскольку с точки зрения коннективизма ментальные состояния являются эпистемически непрозрачными результатами статистически описываемых процессов.
Проблема создания искусственного интеллекта по самой своей формулировке является скорее не философской, а практической проблемой, однако способ ее решения зависит от истинности определенных философских предпосылок. С точки зрения функционализма не существует онтологической разницы между искусственными вычислительными устройствами и естественными вычислительными устройствами (мозгами). Исходя из этой концепции, можно утверждать, что задача создания искусственного интеллекта является технической задачей успешного моделирования и воспроизведения конкретных ментальных функций на компьютерах. С точки зрения этой концепции природа интеллекта носит целиком структурный логический характер, т.е. тип физического носителя, на котором реализуется та или иная функциональная организация, не имеет принципиального значения. Устройство, которое пройдет тест Черча, может считаться разумным относительно того определения разумности (как конъюнкции ментальных функций), которое мы примем. Сторонниками функционализма являются Х. Патнэм, П. Черчланд, Дж. Фодор, Н. Блок.
Противники функционализма, к которым можно отнести сторонников квантовой природы сознания, утверждают, что физические свойства носителя являются существенными, что источник ментальных свойств покоится в более глубоких (субатомных) уровнях физической реальности, нежели считают функционалисты, рассматривающие мозг исключительно как вычислительную сеть из нейронов. В генерации ментальных свойств существенную играют роль фундаментальные физические явления, например, такие, как феномен квантовой когеренции. К сторонникам этой концепции можно отнести Р. Пенроуза и С. Хамероффа, Х. Степпа, Дж. Экклза.
Проблема неоднородности ментального содержания (дизъюнктивного характера понятия ментального состояния) отражена в работах Д. Дэвидсона, Р. Рорти и Я. Кима. Суть проблемы заключается в поиске общего признака у качественных и интенциональных состояний, на основании которых их относят к видам более общего понятия ментального состояния. Согласно Р. Рорти, этим свойством является «эпистемический доступ от первого лица». Суть проявляется на уровне полемики между кволитативизмом и интенционализмом. Интенционалисты убеждены, что существует возможность описания структуры сознания как отношений между множеством интенциональнх актов. При этом можно, и даже необходимо абстрагироваться от качественного (чувственного) содержания интенциональных актов. Одним из основных аргументов сторонников этой точки зрения является апелляция к тому, что интенциональные состояния сознания носят объективный характер, могут регистрироваться как поведенческие диспозиции и описываться в качестве пропозициональных установок. К сторонникам кволитативизма следует отнести Д. Юма и Г. Райла, а так же последователей теории чувственных данных. К интенционалистам следует отнести Э. Гуссерля, Т. Крэйна и Я. Кима. Я. Ким является одним из немногих авторов, исследовавших существующие физиклистские и функционалисткие концепции на предмет теоретической совместимости друг с другом.
Также следует отдельно упомянуть о практических успехах считывания и распознавания информации непосредственно с нервной ткани мозга.
Объектом исследования являются философские концепции сознания и конкретно-научные теории, использующие понятия ментальных свойств и состояний и содержащие утверждения об отношении этих свойств и состояний со свойствами и состояниями физическими, функциональными, логическими, вычислительными и т.п.
В связи с этим в качестве предмета исследования выступают отношения теоретической совместимости различных философских концепций, научных теорий сознания и исследовательских программ. При этом совместимость понимается как непротиворечивость утверждений.
Цель и задачи исследования.
Целью исследования является определение концептуальных контуров общей теории сознания, содержащей теоретические утверждения о природе ментальных свойств и ментальных состояний, претендующих на разрешение наиболее значимых проблем в философии сознания и наиболее полно отвечающей современным эмпирическим данным различных конкретно-научных дисциплин. Эта цель предполагает решение следующих задач:
-
Конкретизировать проблемное поле философии сознания. Выполнение этой задачи подразумевает выявление наиболее значимых проблем и описание философских концепций, претендующих на их решение, а также выявление логической и содержательной взаимообусловленности проблем и концепций.
-
Исследовать концепцию атрибутивного дуализма как эпистемическую доктрину нередуктивного типа, описывающую специфическую онтологию свойств, а также признающую особый статус ментальных свойств с точки зрения соответствия эмпирическим данным конкретных наук. Исследовать отношения совместимости атрибутивного дуализма с другими концепциями в философии сознания (теория тождества, функционализм, эмерджентизм, панпсихизм, интернализм, экстернализм и др.)
-
Выявить теоретический подход, позволяющий совместить представление о ментальных состояниях как внутренних состояниях субъекта и представление о внешнем объективном характере источника содержания ментальных состояний.
-
Продемонстрировать теоретическую значимость онтологической интерпретации ментальных состояний как эмерджентных состояний на материале проблемы генезиса сознания.
-
Исследовать подходы для разрешения проблемы неоднородности ментальных феноменов (общего признака между качественными и интенциональными состояниями). Выполнение этой задачи подразумевает изучения соотношения множеств качественных и интенциональных состояний.
-
Исследовать проблему тожества личности. Выполнение этой задачи подразумевает исследование феномена синхронизации ментальных состояний и тождества личности во времени на феноменологическом и онтологическом уровнях.
-
Исследовать соотношение понятий качественных состояний, интенциональных состояний, функциональных состояний, физических состояний и отношения выводимости между утверждениями, содержащими эти понятия.
Методологическая и теоретическая основы исследования. Исследование основано на следующих теоретических идеях и методологических предпосылках:
-
Идее разграничения предельно абстрактного метафизического понятия сознания, конкретно-научных понятий сознания и конкретизированного философского понятия сознания, основанного на множестве альтернативных натурализованных эпистемических конструктов. Натуралистическая конкретизация философского понятия сознания интерпретируется как гносеологическая процедура, наиболее удовлетворяющая требованиям полноты и определенности знания.
-
Теоретической предпосылке, что философия сознания выполняет a) роль метатеории по отношению к объектным натурализованным теориям сознания; б) выполняет роль методологии науки по отношению к конкретно-научным дисциплинам, содержащих утверждения о ментальных свойствах и состояниях.
-
Конструирование специальных онтологий, основанных на различной логико-методологической структуре базовых понятий имеет смысл в рамках общей философской теории сознания, по отношению к которой данные специальные онтологии носят подчиненный характер. В качестве основания используется различение онтологий вещей, свойств и отношений А.И. Уемова.
-
В ситуации конструирования комбинаций из различных специальных онтологий преимущество отдается субстанциальной онтологии физикалистского типа.
-
Теоретическая полнота рационального знания относительно сложных объектов, бытие которых имеет в своей основе иерархию различных уровней организации материи, возможна только как комбинация утверждений, принадлежащих к концепциям различных эпистемических типов, носящих по отношению друг к другу взаимодополнительный характер.
-
Тезис о множественном способе реализации ментальных состояний (Д. Дэвидсон) и функциональных состояний (Х. Патнэм), подтверждаемый существующими эмпирическими данными, дает теоретические основания полагать, что психофизические концепции нередуктивного типа, в основе которых лежит признание этого тезиса, эмпирически корректны.
-
Редукционистские психофизические концепций играют методологическую роль некоего теоретического эталона с точки зрения логики и фундаментальной онтологии, позволяющего конкретизировать границы эмпирической интерпретации фундаментальных психофизических понятий.
-
Методологической предпосылке, что концепция семантического экстернализма, основанная на работах Х. Патнэма и Д. Чалмерса, является наиболее конструктивным подходом для решения проблемы содержания ментальных состояний с точки зрения требований натурализации психофизических теоретических понятий.
Научная новизна и конкретные результаты исследования содержаться в следующих основных положениях, выносимых на защиту:
-
Предложена философская концепция сознания, наиболее отвечающая современным эмпирическим данным различных конкретно-научных дисциплин и обладающая наибольшей степенью теоретической полноты. Эту концепцию можно описать как комбинацию следующих теорий, решающих частные философские проблемы, но содержательно и логически совместимых друг с другом: атрибутивный дуализм (дуализм свойств), релятивный физикализм (теория тождества событий), эмерджентизм, слабый функционализм (коннективизм), семантический экстернализм.
-
Концепция атрибутивного дуализма наиболее адекватно описывает онтологию сознания (онтологию свойств) и совмещает конкретно-научные и философские представления о ментальных свойствах и состояниях.
-
Концепция атрибутивного дуализма совместима с физикалистской эмерджентной концепцией, согласно которой ментальные свойства и состояния являются эмерджентными феноменами. Эмерджентизм не объясняет механизм зарождения сознания, но в самом общем виде описывает условия, при которых система обретает ментальные свойства. Есть основания считать, что прогресс кибернетики, нейрофизиологии и фундаментальной физики позволит эти условия конкретизировать и эмпирически обнаружить численные критерии систем, способных обладать ментальностью. Для выполнения этой задачи потребуются совершенствование критериев оценки сложности систем, отличных от простой оценки количества элементов и спекуляций относительно связей между ними на основе простой оценки комбинаций.
-
Демонстрируется, что концепция атрибутивного дуализма совместима с концепцией релятивного физикализма (теорией тождества событий), согласно которой существует класс психофизических событий, элементы которого обладают двумя группами несводимых друг к другу свойств: физическими и ментальными.
-
Проблема неоднородности ментального (дизъюнктивного характера понятия ментального состояния) не решается на феноменологическом уровне, однако может быть решена онтологически с помощью разграничения областей редукции. Интенциональные состояния следует редуцировать к функциональным состояниям, а качественные состояния — к физическим состояниям.
-
Выдвинуто предположение, что феномен индивидуального самосознания является состоянием сознания качественного типа, в основе которого лежит определенное эмерджентное макросостояние головного мозга. Феномен самосознания имеет коррелят в виде рефлексивных интенциональных состояний, однако его онтологическая природа носит более глубокий физический характер.
-
Если признавать тезис о тождестве ментальных и функциональных состояний, утверждая при этом тождество функциональных состояний с состояниями физическими в каждом конкретном случае, то, принимая такую точку зрения, следует принять концепцию психофизической теории тождества свойств. Если отвергать теорию тождества свойств, следует отказаться от тезиса о полном тождестве функциональных и ментальных состояний, что не исключает рассмотрения отношения их подобия и моделирования ментальных состояний с помощью функциональных.
-
Редуктивный физикализм является ущербной философской концепцией, но продуктивным логико-методологическим подходом, обладающим существенным эмпирическим базисом и теоретическим потенциалом для конкретных психофизических наук.
-
Функционализм отвергает физический редукционизм, однако сам является разновидностью редукционизма, известного как логицизм, поскольку сводит ментальные состояния к логико-вычислительным состояниям. Функционализм является специфической концепцией редуктивного типа, редуцирующего ментальные состояния к логико-вычислительным состояниям(не повтор ли. Основные теоретические положения функционализма эмпирически существенно недопределены, поэтому в настоящее время функционализм не может иметь конкретной логико-методологической значимости. Эту концепцию следует рассматривать как правдоподобное философское предположение о роли вычислительных процессов в природе сознания и как желаемую научную теорию сознания в будущем.
-
В рамках когнитивизма, основанного на бинарной логике и классической теории вычислений, понятие искусственного интеллекта является условным и избыточным, поскольку с точки зрения конструктивистских предпосылок таковой, т.е. между естественным и искусственным, разницы не существует. Обоснован тезис, что в рамках коннективизма понятие искусственного интеллекта является эмерджентным понятием и его создание не является конструктивной задачей, поскольку отсутствуют четкие критерии условий возникновения эмерджентных ментальных состояний. Продемонстрировано, что существует возможность создания концепции, сочетающей эмерджентные предпосылки, характерные для коннективизма и возможность осмысленной интерпретации результатов моделирования ментальных репрезентаций на основе семантического экстернализма.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Результаты исследования могут быть использованы для разрешения теоретической проблемы дизъюнктивного определения понятия ментального состояния. Также теоретическое значение имеет тезис о возможности создания концепции, сочетающей эмерджентные предпосылки, характерные для коннективизма и возможности осмысленной интерпретации результатов моделирования ментальных репрезентаций на основе семантического экстернализма. Кроме того, результаты имеют междисциплинарную значимость в качестве обоснования отношений между теориями сознания в рамках различных конкретно-научных направлений: психологии, зоопсихологии, этологией, психофизиологией, когнитивными исследованиями, исследованиями в области искусственного интеллекта. Конкретное теоретическое значение, позволяющее разрешить проблему разнородности ментальных феноменов, имеет предложенное разграничение областей редукции типов ментальных состояний Результаты исследования могут быть использованы в качестве логико-методологического основания конкретно-научных исследований в области искусственного интеллекта и психофизиологии. Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов исследования для совершенствования учебных курсов «Философия науки» и «Философия сознания».
Апробация работы.
Основные положения и результаты диссертационного исследования опубликованы в 15 статьях Перечня ведущих рецензируемых журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук. Выводы и результаты исследования обсуждались на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации», г. Москва, МГУ, 24-28 мая 2005 г.; V Российском философском конгрессе «Наука. Философия. Общество», г. Новосибирск, 25-28 августа 2009 г.; на Летних философских школах «Голубое озеро», г. Новосибирск, НГУ, июль 2004 г., июль 2005 г., июль 2006 г.; Региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук, г. Новосибирск, ИФПР СО РАН, май 2005 г., май 2006 г., ноябрь 2007 г., июнь 2008 г.; Всероссийской научной конференции «Философия науки и инновационные технологии в науке и образовании», г. Томск, ТГУ, сентябрь 2007 г.; на семинарах Философского факультета Центрально-европейского университета, г. Будапешт (Венгрия) в 2004-2005 гг.; на семинарах кафедр логики и методологии науки философского факультета НГУ, а также Отдела философии Института философии и права СО РАН и на межинститутском семинаре ННЦ СО РАН «Философия науки».
Структура работы.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.
«Сознание» как объектный и метатеоретический термин
Прежде чем обратится к так называемой «проблеме сознания», представляется целесообразным познакомиться- с основными понятиями такой области философии, как философия сознания. Обычно считается, что современная философия сознания (philosophy of mind) является направлением I аналитической философии, сформировавшимся вокруг психофизической ? проблемы. В философии сознания эта проблема решается с использованием таких философских понятий, как события, состояния, свойства, отношения, акты, содержания, функции, а также психологической, физиологической и логико-математической терминологии.
Впрочем, философия сознания, очевидно, уже вышла за рамки аналитической философии, — она является методологией для психофизических и когнитивных наук. Здесь следует отметить, что достаточно тяжело провести различие между конкретно-научными теориями сознания и философскими концепциями сознания. Первые нередко в действительности принадлежат ко второму типу, а доктрины второго типа тяготеют к первым, теряя свою философскую специфику. Существует точка зрения, согласно которой философия сознания является метатеоретической дисциплиной, в том смысле, что непосредственный предмет ее исследования есть не столько такая предельно абстрактная сущность как сознание, сколько конкретные концепции, так или иначе описывающие и объясняющие ментальные явления. Эти концепции исследуются с точки зрения логической непротиворечивости, теоретической полноты и эмпирической адекватности. Этой точки зрения придерживались М. Мамардашвили и А. Пятигорский: «Строго говоря, в философии сознания... — метатеория занимает место теории. Необходимость этого диктуется, между прочим, и тем, что в философии сознания отсутствует оппозиция, "субъективное/объективное", обязательная почти» для. любой теории в философиях классического типа. Разумеется, слово «объективное» здесь употребляется и в смысле "специфический объект": у философии сознания нет своего специфического объекта, поскольку сознание не есть объект, а любой другой объект теряет свою специфичность, будучи соотнесен с сознанием» .
В действительности в философии сознания присутствуют как теоретические, так и метатеоретические конструкции и точки зрения. Однако теоретические построения о природе сознания, о его связи с физической реальностью все-таки носят преимущественный и первичный характер. С нашей точки зрения утверждение, что у философии сознания нет специфического объекта; носит произвольный характер и не оставляет возможность в объективации сознания в« виде ментальных свойств, событий, процессов, функций и т.д.
Представляется целесообразным прояснить значение термина «сознание», фигурирующего в названии» данного философского направления. В действительности термин "mind" можно перевести как «разум», «ум», «сознание» «психика». Однако так сложилось, что в отечественной философии устоялся перевод этого слова с помощью термина «сознание». Как справедливо заметил в свое время С. Франк: «Слово "сознание", которое на первый взгляд все понимают одинаково, т.е. относят к одному и тому же кругу явлений, в действительности есть одно из самых многозначных и неопределенных слов человеческого языка»2. Дело в том, что слово «сознание» является одновременно и философской категорией, и научным термином, причем термином неоднозначным.
Во-первых, в психологии и психиатрии под сознанием понимается некое вполне конкретное психическое состояние, противоположное состояниям сна, обморока и комы, одним словом, — бессознательным состояниям. Аналогичным образом мы используем это понятие в повседневности в таких словосочетаниях, как «потерять сознание», «прийти в сознание», «дошло до сознания», «осознал» и т.п. Предполагается,5 что в ; основе этого состояния лежит некоторая психическая, функция, обычно именуемой функцией, самосознания- или рефлексии.
В отличие от психологии и психиатрии, нейрофизиология определяет сознание как специфическое состояние активности мозга, коррелятивное указанным выше психическим состояниям: «С точки зрения нейрофизиологии сознание — это нестационарная активность мозга; характеризуемая малоамплитудными нерегулярными пульсациями с характерной частотой 20-70 Гц. Это контрастирует с бессознательными состояниями (глубокий сон, кома, общая анестезия, эпилептическое состояние), для которых характерны более или менее упорядоченные высокоамплитудные пульсации на частотах ниже 4 Гц» .
Существуют и более современные нейрофизиологические определения сознания, использующие понятия теории игр и кибернетики: «Сознание — это имитатор (или генератор игры), который позволяет мозгу использовать в процессе обработки приходящей информации опыт, которого никогда не было. В процессе использования такого "опыта" мозг может включать или отбрасывать различные эмоции и восприятия (к примеру, боль). Рождающийся в результате игры новый опыт может, в дальнейшем послужить причиной. галлюцинаций и мнимой памяти»4.
Во-вторых, слово «сознание» употребляется как существительное, выражающее конкретный объект, например в словосочетаниях «в сознании параноика», «его сознание так устроено». В данных примерах речь скорее идет о личности конкретного человека, о его психике как единстве ментальных актов различных типов и уровней организации. Под сознанием может пониматься и не психика в целом, а только высшая — когнитивная часть психики, содержание которой доступно рефлексии.
В-третьих, слово «сознание» используется как философская категория в таких словосочетаниях как «общественное сознание», «форма сознания», «сознание вторично» и «манипулирование сознанием». В1 большинстве этих примеров под сознанием понимается психическое содержание, рассматриваемое с предельно общих, надындивидуальных позиций.
Таким, образом, нами отмечается; что, с одной стороны, в языке конкретных наук и даже в повседневной речи под сознанием понимается лишь определенная психическая функция, с другой стороны — психика в целом как единство различных психических актов различных типов и уровней функционирования. По этой причине, как доказывает Д.И. Дубровский, более адекватным переводом термина "mind" является термин «психика», а не «сознание».
Следует обратить внимание на еще одно, предельно специфичное понимание понятия сознания. Оно не носит ни классического онтологического, ни гносеологического понимания в привычном смысле этого слова. Судя по всему, оно проистекает из отношения к философской рефлексии как некоему онтологическому явлению. Существуют философы (принадлежащие к самым разным школам и направлениям), определяющие или описывающие сознание как некий совершенно особый, чрезвычайно трудноуловимый динамический феномен. Эти описания по своей условной модальности и парадоксальности очень напоминают описания понятия нирваны в буддийской религиозной философии, а определения — отрицательные определения бога в апофатическом богословии. Из этого, конечно же, не следует, что данные определения и описания сознания носят религиозно-философский характер. Упомянутые М.К. Мамардашвили и A.M. Пятигорский относились именно к таким философам.
Ментальные свойства как чувственные данные
Как известно, выделение феноменов в самостоятельную онтологическую категорию восходит к античным скептикам. Обратимся к Сексту Эмпирику. Он; признает действительность феноменального мира; однако; утверждает, что следует отказаться от той: или иной трактовки, явлений; поскольку вынести абсолютно? достоверное суждение у нас нет никакой возможности. Всегда существует шанс усомниться если не в достоверности высказываемого суждения; на основании неустранимых аберраций органов чувств,, то в. его смысле,, особенно соизмерив сказанное, с процессами больших пространственных и; временных размерностей: Несмотря на негативный характер своей философии, скептики уже разделяли феномены по способу данности нафеномены внешнего и внутреннего восприятия, что послужило впоследствии, основанием. исследований сознания и психики. Так, об отношении к внешнему восприятию Секст Эмпирик пишет;: «Нам кажется например, что мед сладок, и мы соглашаемся: с этим;, ибо. воспринимаем сладость ощущением. Но есть ли сладкое таково, как. мы о нем говорим, мы сомневаемся; но это сомнение не касается явления, а того, что говорится о явлении» .Кроме того, Секст Эмпирик пишет и о специфических феноменах, которые в современности считаются собственно феноменами сознания: «Говорящие же, что скептики отрицают явление, кажутся мне не сведущими в том, что мы говорим. Как уже сказано раньше, мы не отбрасываем того, что мы испытываем вследствие представления (phantasia) и что невольно нас ведет к его признанию. Но это и есть явление. Также, когда мы сомневаемся- (dzetoymen), таков ли подлежащий предмет, каковым он является, мы этим допускаем, что он является» .
Из приведенных фрагментов видно, что под явлением понимается не философская категория, объединяющая различные классы явлений (физические, химические, тектонические, атмосферные, биологические, поведенческие ит.п.), но некая простая очевидность воспринимаемого, покоящаяся на«довербальном слое опыта, не нагруженном никакими предпосылками выражаемыми в суждениях. Несмотря на отказ от использования очевидности для развития собственных мыслей, следует отдать должное скептическим философам, заложившим понимание сознания как самоочевидной.данности: «В очевидности не получается изучение, ибо очевидность относится к тому, что показывается...» .
Следует признать, что онтологический? статус ментальных свойств является глубоко полемичным. Особенно остра полемика относительно такого класса ментальных состояний, как чувственные данные (sense data), или кволий (от англ. qualia от qualitative). Например, У. Мэтсон считает появление этого понятия сугубо гносеологическими потребностями: «Ощущение» было введено в философию как раз для того, чтобы можно было говорить о состоянии сознания без того, чтобы придерживаться каких-либо взглядов на природу или даже существование внешних стимулов96. Собственно понятие чувственных данных было введено Б. Расселом и активно используется в философии сознания и психологии. В трансцендентальной феноменологии также существует свой аналог для кволий — «хюле», или «гилетические данные». Все перечисленные понятия используются для описания субъективных аспектов нашего восприятия. Закономерен вопрос, чем кволий отличаются от свойств объектов, доступных нашему наблюдению?
На языке философии кволий обычно выражаются словами, отличными от слов, используемых для выражения свойств. Так, если мы хотим сказать, что наблюдаемый нами пожарный гидрант красного цвета, мы используем слово «красный». Если мы хотим высказаться о переживаемых чувственных данных, нам следует воспользоваться словом, производным от прилагательного «красный», и сказать, что мы воспринимаем «красноту». Как нередко случалось, философия во многом обязана языковому недоразумению вследствие введения нового термина — «красноты», что послужило причиной множества заблуждений и споров онтологического характера. Однако, проблема онтологического статуса чувственных данных, которую мы затронули, заключается не только в словах.
На вопрос, «существует ли "краснота" сама по себе?», можно дать немало самых различных ответов. Сторонники онтологического дуализма, очень редко встречающиеся ныне, наверняка ответят, что она, несомненно, существует как одно из свойств или состояний, присущих психическойіСубстанции. Сторонники нейтрального монизма или последователи Спинозы наверняка заявят, что «краснота» является ни. чем иным как ментальным атрибутом, носящим характер, дополнительный к собственно красному цвету как атрибуту физическому. И красный цвет, и краснота являются разными аспектами некой нейтральной, т.е. ни физической, ни психической субстанции. Атрибутивные дуалисты будут утверждать, что краснота является ментальным качеством, реализующемся на длине волны 0,6 мкм. Трансцендентальные феноменологии вне всякого сомнения скажут, что краснота несомненно существует как полноценный феномен, как разновидность способа данности. Сама краснота как феномен сознания способна вступать в различные синтезы сознания, участвовать в конституировании объектов естественного опыта, например, пожарных гидрантов или пионерских галстуков. Кроме того, очень важно понимать, что краснота — это ноэма красного цвета. Наиболее сильную позицию наверняка займут объективные идеалисты, для которых краснота, вне всякого сомнения, не что иное как эйдос красного цвета, существующий вне и независимо от нашего сознания. Можно привести отношение к красноте сторонников экзотических теорий в философии сознания, например сильных интенционалистов или логических бихевиористов, однако это выходит за рамки настоящей работы.
Так или иначе, в большом количестве философских концепций наличие чувственных данных признается необходимым признаком сознания, более того, в содержательном плане чувственные данные отождествляются с сущностным фундаментом нашего сознания, не поддающемуся полному теоретическому объяснению.
Как мы видим, обе модификации теории тождества признают существование чувственных данных, однако по-разному трактуют их отношение к физическим, состояниям. Чтобы прояснить это отношение, стоит обратиться мысленным экспериментам, которые играют едва ли не ведущую роль в обсуждении онтологического статуса кволий. В основном все мысленные эксперименты, в которых фигурируют кволий, призваны служить аргументами против редуктивного физикализма и функционализма. Экспериментов придумано великое множество: Рассмотрим наиболее известные.
Мэри. История бедной девочки Мэри, ставшей жертвой циничных и безнравственных когнитивных психологов, придуманная философом Ф. Джексоном в 1986 году, поразила1 философскую общественность97. Согласно Ф. Джексону нам следует представить девочку по имени Мэри, которую сразу после рождения врачи отобрали у родителей и поместили в комнату, в которой совершенно отсутствуют предметы красного цвета. Там ее начали воспитывать и образовывать в полной изоляции — только бы не увидела она красного цвета. К образовательной программе коварные педагоги подошли с особым цинизмом — особенное внимание они уделяли именно изучению оптики и механизмов человеческого зрения. В результате Мэри выучила все известные науке физические, физиологические и функциональные факты о красном цвете. Однако когда ее выпустили во внешнишмир, она обнаружила новый факт — что значит видеть красный цвет. Следовательно, заключает Джексон, восприятие красного цвета не может быть физическим или функциональным фактом. Оппоненты считают, что пример Джексона является не более чем хорошей демонстрацией понятия чувственных данных. То, что считается фактом созерцания красного цвета, с точки зрения науки фактом не является, поскольку это субъективный факт, а наука признает только объективные факты. Оппоненты правы как конкретные ученые, однако их аргументы очевидно неполноценны с точки зрения философии, в сферу которой они вторгаются. Для философских концепций рефлексивные процедуры, к которым следует отнести и интроспекцию, носят фундаментальный характер.
Самосознание — интенциональность, рефлексия или качество?
Еще одним понятием, с которым часто отождествляется понятие сознания является самосознание. На вопрос, в чем заключается природа самосознания. существует несколько ответов:
1) Самосознание это рефлексия или интроспекция, т.е. способность наблюдать собственные ментальные состояния, как качественные, такі и интенциональные:
2) Самосознание — это способность обладать чувственными данными, иметь кволий, которые являются интенциональным содержанием. В этом смысле самосознание отождествляется с аутентичной интенциональностью, т.е. с сознанием вообще.
3) Самосознание — это некое специфическое: качественное состояние сознания, переживание самости , чувство «Я», носящее сквозной-характер по отношению к другим состояниям сознания.
Рассмотрим эти точки зрения и отношения между ними по порядку. Путаница в терминологии нередко является причиной того, что эти точки зрения нередко смешиваются.
Существует два древних метафорических представления, объясняющие природу самосознания. Согласно этим представлениям сознание сравнивается \ либо со змеем, кусающим собственный хвост, либо с источником света. Что могут означать эти, казалось бы, очень отвлечённые образы? Подобно самопожирающей себя рептилии, сознание способно избирать в качестве объекта наблюдения и осмысления само себя. Подобно рыскающему лучу прожектора, оно способно выхватывать из сумерков реальности, и делать предметом своего внимания то одни, то другие объекты. Среди описанных свойств не трудно узнать две характерные способности сознания: рефлексивность и интенциональность. Свойства эти являются настолько существенными, что уместно говорить даже о двух различных концепциях сознания, развившихся под доминирующим влиянием одного из перечисленных представлений. Применительно к рассматриваемой проблеме назовём их концепциями рефлексивности и интенциональности самосознания.
Рефлексия на первый взгляд является самой удачной кандидатурой, более-менее объясняющей природу самосознания. По какой причине рефлексию многие философы считают наиболее существенным свойством сознания? Ответ прост — она является не просто бесполезным эпифеноменом, но и средством познания, аномальным и универсальным! одновременно.
Аномальность его заключается в том, что, с точки зрения одного сознания как некоторого единства всех психических актов, объект, субъект и метод исследования в конечном счёте совпадают. Сознание познаётся с помощью самого же сознания. Однако, это специфическое свойство мало беспокоит философов, практикующих рефлексивный анализ сознания. Для них вполне закономерным и привычным является то, что принято называть дублированием или расщеплением сознания.156 Сознание как единая логическая структура дано нам не непосредственно, но как развертывающееся во времени связь различных психических актов. Поэтому в действительности использование таких различений как «субъект», «объект» и «метод» вполне осмысленно и оправдано.
Субъект, а именно его ментальное содержание, полагается в качестве объекта внимания и анализа. Затем сам акты внимания к объекту и способ его анализа могут быть взяты в качестве самостоятельных объектов и т.д. Рефлексирующий мыслитель анализирует не только то, что он воспринимает, но и те акты сознания, благодаря которым он воспринимает, описывает, анализирует и объясняет то или иное явление.
Универсальным в рефлексивном анализе является то, что его способен практиковать всякий разумный субъект, независимо от того, что конкретно» он воспринимает и из какой точки зрения смотрит на окружающий .мир. Поскольку непосредственным объектом усмотрения являются сами психические акты, более сходные, чем внешнее содержание у известных разумных существ, логическая структура рефлексивного процесса у разных субъектов оказывается идентичной. Различаться может только содержание фона внешнего восприятия, от которого отталкивается рефлексия и следы которого она с неизбежностью сохраняет, а так же способы описания этого процесса.
Существуют даже специальные онтологии сознания, абсолютизирующие результаты рефлексивного анализа. Наиболее известны идеалистические доктрины Декарта и Лейбница. Хотя нечто подобное можно встретить- и в понятии аристотелевского бога, всецело поглощённого вечным мышлением самого себя. В современной философии также можно встретить сторонников рефлексивной концепции, даже среди материалистов. Например, согласно американскому философу Я.Киму, сознание есть сорт «метапсихологического» состояния, то есть психологического состояния относительно другого психологического состояния157. Живое существо, согласно этому объяснению, есть сознательное существо только в том случае, если оно способно обладать ментальными состояниями более высокого порядка, чемч простое восприятие. Давид Армстронг, стараясь дать физикалистски приемлемую модель сознания, предложил определить сознание как «восприятие или осведомлённость о состоянии своей психики»158. Эта осведомлённость, по предположению Армстронга, должна обеспечиваться определённым материальным устройством, отслеживающим состояния психики как головного мозга. Из этого следует, что лица, способные к рефлексивным актам n-го ранга, должны обладать соответствующим количеством устройств, а именно п+1. Иначе говоря, их мозг а должен быть более сложно устроен. Психофизиолог A.M. Иваницкий допускает подобную точку зрения, однако считает, что искомое устройство следует г определять скорее функционально, нежели материально: «возможно (j правдоподобна попытка подобного функционального объяснения сознания как внутреннего устройства наблюдения за первопорядковыми восприятиями w прочими ментальными состояниями... Мы должны отметить, что, согласно этому подходу только создания, обладающие способностью к TaioiMv мыслям, могут быть сознательными. Это исключает большинство животного мира и і человеческих младенцев из сферы, сознания»-59. В принципе, данную точку зрения, выраженную в форме гипотезы, теоретически можно проверить. Вполне правдоподобно, что в самых общих чертах таким устройством является кора головного мозга. Люди с повреждённой коройїдействительно нередко перестают быть вменяемыми.
Однако, существуют аргументы, ставящие под сомнение реальность самого феномена рефлексии или оспаривающие ее роль в процессе самосознания. Эти сомнения можно обнаружить еще в трудах Аристотеля: «...может ли ум мыслить сам себя? Действительно, в таком случае либо ум присущ всем другим предметам, если он сам мыслим не по-другому, ведь мыслимое по виду едино, либо в нем будет находиться нечто такое, что делает его, как и все прочее, предметом мысли. Или претерпевание ума имеет тот общий смысл, о котором уже было сказано, а именно что в возможности ум некоторым образом есть то, что он мыслит, в действительности же нет, пока он не мыслит его. Здесь должно быть так, как на дощечке для письма, на которой в действительности еще ничего не написано; а таков же и ум.
Ментальные состояния как функциональные состояния
Изучение психофизической основы определенных когнитивных функций иногда» приводит к удивительным результатам, противоречащим интуитивно очевидным интроспективным представлениям о нашей психической жизни: «Такие процессы, как узнавание букв и узнавание цифр, которые, казалось бы, должны протекать в одном и тоже месте, по-видимому, осуществляются в разных местах»245.
Известна точка зрения, что не существует новых решений традиционных философских проблем. Пример такой концепции как функционализм демонстрирует ложность этой точки зрения. Функционализм предложил принципиально новое решение интерпретации природы ментальных состояний. Изначально функционализм возник как реакция на редуктивный материализм, отождествлявший физические и ментальные свойства. Создатель функционализма X. Патнэм следующим образом оспорил подобное отождествление: «С точки зрения функционализма очевидно существует тождество, однако Смарт ориентировался на другой сорт качеств мозга как части тождества. Согласно функционализму, мозг обладает качествами, которые по своему смыслу не являются физическими». Итак, что я имею в виду, говоря, что мозг имеет нефизические качества? Я имею в виду качества, определяемые в терминах, не подразумевающих физику и химию мозга. Если кажется странным, что физическая система может иметь нефизические качества, представим вычислительную машину. Вычислительная машина обладает множеством физических качеств. Она имеет определенную массу, она имеет определенное количество чипов или нечто подобное. Она имеет экономические качества; например, определенную цену; также она имееъ функциональные качества, например обладание определенной программой. Последняя разновидность качества является-не физической в смысле, что оно может быть реализовано системой независимо от того, какой композицией эта система является метафизически или онтологически. Бестелесный дух может выполнять определенную программу, мозг может выполнять определенную программу, машина может выполнять определенную программу и функциональная организация этих трех: бестелесного духа, мозга и машины могут быть в точности одинаковой даже если их материя, их состав кардинально отличаются. Психологические качества проявляют такие же характеристики; одно и тоже психологическое качество (например — гнев) может быть качеством тысяч различных биологических видов которые могут иметь достаточно различную физику и химию (некоторые из этих видов могут быть, инопланетными, и, возможно роботы однажды проявят гнев). Предложение функционализма заключается в том, что, согласно наиболее правдоподобной «монистической» теории в двадцатом веке, которая избегает трактовать Сознание и Материю как две различные субстанции или две различные области качеств, психологические качества тождественны функциональным качествам»246.
Таким образом, X. Патнэм скептически относится к теории психофизического тождества, однако поскольку его симпатии остаются на стороне этой теории он считает, что в отношении машин Тьюринга можно сформулировать логический аналог вопроса о «тождестве сознания и мозга, который воспроизведет все аспекты этого вопроса».247
Отождествление ментальных состояний с функциональными состояниями приближает функционализм к материализму, однако вопрос о соотношении функциональных состояний и физических состояний остается открытым. Существуют ли функциональные состояния независимо от физических? Очевидно, что это не так. Функциональные состояния могут быт в отношении супервентности или ковариативности с физическими состояниями, это означает что объект, обладающим неким функциональным состоянием с необходимостью находится в некотором физическом состоянии. При этом, одному и тому же ментальному состоянию могут соответствовать различные физические состояния.
Дело в том, что функциональные состояния все-таки являются абстрактными понятиями, поскольку являются по своей сути значениями. Физические состояния, напротив, совершенно реальны. Физическим состояниям, например «вентиль открыт/закрыт», «заряд есть/нет», свет поляризован/неполяризован и т.п. можно приписывать разные логические значения. Вот как описывает взаимоотношение этих двух типов свойств Дж. Серль: «Классы карбюраторов и термостатов определяются в терминах физических последствий. Именно поэтому никто не скажет, что карбюратор можно сделать и голубей. Класс же компьютеров определяется синтаксически в терминах приписывания нулей и единиц. Возможность различной реализации — это следствие того, что соотносимые свойства являются чисто синтаксическими, а не того, что один и тот же результат может быть получен с применением различных физических веществ. В данном случае единственная причастность физических свойств заключается в том, допускают ли они приписывании нулей и единиц и перехода между ними» (201).
Однако, очевидно что для цифрового компьютера в каждый взятый интервал времени, по крайней мере, не больший- времени переключения логического элемента, мы можем отследить все логические значения элементов. Все множество логических значений элементов можно описать как множество физических свойств физических элементов системы. Однако, признавая это, остается вопрос, обладают ли указанное множество физических состояний логическими значениями сами себе? Возможно несколько вариантов ответа на этот вопрос:
1. Физические состояния обладают логическими значениями по своей природе.
2. Физические состояния обладают логическими значениями только в рамках некоторой системы подобных же физических состояний, т.е. по отношении к множеству других подобных физических состояний.
3. Множество физических состояний вычислительного устройства- обладают внутренней семантической- структурой, поскольку каузально) зависят от физических состояний внешней среды. Отношение к физическим состояниям внешней среды и является интенциональностью системы.
4. Физические состояния не обладают логическими значениями вообще, поскольку значения- приписываются- подлинно сознательным агентом на входе и интерпретируются на выходе.
5. Существует объективная по содержанию примитивная синтаксическая структура, тождественно отражающая структуру множества физических состояний, однако ее семантическая интерпретация возможна только интенциональным субъектом, приписывающим семантические значения, т.е. смысл в предложениях.
Утверждение (1) очевидно носит вульгарный редукционистский характер, поскольку оно фактически утверждает, что некоторому физическому свойству элемента, например «свет поляризован» внутренне присуще только одно значение, например 1, но никак не 0. Это, очевидно абсурдное утверждение, ставящее во взаимнооднозначное соответствие логические значения- и физические свойства, не допускающее иных интерпретаций. Это утверждение; вероятно, пришлось бы по вкусу сторонникам кибернетического креационизма, рассматривающим весь физический универсум как громадный цифровой компьютер, запрограммированный извне существом, приписавшим физическим состояниям эти значения.
