Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Обсуждение вопросов о реальности в философии и естествознании . 10
1.1 Анализ представлений о реальности в философии . 10
1.2 Анализ представлений о реальности в естествознании. 20
Глава 2 Обсуждение вопросов о реальности в социально-гуманитарных науках 36
2.1. Полагание реальности в социологии и психологии . 36
2.2. Историческая реальность как объект исследования. 48
Глава 3 Механизмы формирования представлений о реальности в науке (на материале психологии) 57
3.1. Формирование «новых миров» как преодоление ситуаций разрыва 57
3.2. Перенос в формирующуюся науку онтологических представлений развитых наук . 69
3.3. Отказ от поисков «закадровой» реальности. 80
3.4. Использование философских идей для формирования онтологии конкретной науки 102
3.4.1. Философия К. Маркса как средство задания реальности в советской психологии 102
3.4.2. Становление экзистенциальной психологии 109
Заключение 135
Литература 142
- Анализ представлений о реальности в философии
- Полагание реальности в социологии и психологии
- Формирование «новых миров» как преодоление ситуаций разрыва
- Перенос в формирующуюся науку онтологических представлений развитых наук
Введение к работе
Актуальность темы исследования Обычно всякую науку не устраивает только изучение какого-то круга явлений. Наука стремится найти им объяснение. Один из типов объяснения - выявление той реальности, которая вызывает эти явления и ответственна за них. Б.С. Грязнов писал, что «со времени своего возникновения наука постоянно вынуждена решать, казалось бы тривиальный вопрос: существуют ли объекты, знанием о которых она является, а если существуют, то как они существуют и что собой представляют» [35, с. 13]. Постановка этих вопросов обусловлена тем, что объекты исследования вводятся в науку с помощью теорий, а также благодаря использованию определенных методологических положений - принципов наблюдаемости, инвариантности и т.п. Актуальность данной темы состоит, таким образом, в том, что ее решение вносит существенный вклад в картину формирования научных дисциплин, позволяет наукам осуществить процессы самосознания, ибо только знание того, что исследуемые ими объекты реальны, дает возможность каждой дисциплине в полной мере организовать процесс познания, определить свое место среде наук.
Исследование проблемы реальности объектов связанно с изучением вопросов о способе их бытия, что особенно актуально для социально-гуманитарных дисциплин, ибо способ бытия их объектов существенно отличен от способа бытия объектов естествознания. Острота проблемы усиливается в тех случаях, когда исследуемая реальность осознается с помощью средств более развитых наук (механики, физических наук), которые часто в связи с этим проявляют онтологический редукционизм, утверждая, что и нет никакой реальности, кроме физической.
В литературе по проблемам реальности в физике, биологии, истории, психологии представлена богатая панорама гносеологических
4 обсуждений. Однако практически нет таких работ, где бы вопрос о формировании представлений о реальности в науке был поставлен в общем виде и где авторов интересовала бы не столько историческая специфика развития картины реальности в каждой отдельной области знания, сколько вопрос о механизмах формирования представленной о реальности, общих для всех дисциплин, или для групп близких дисциплин.
Степень разработанности проблемы Вопрос о том, что является реальным - появляется еще в древности. В философии обсуждение этой проблемы начинается с Платона и развития его представлений об идеальных объектах. Его оппонентом, как известно, выступал Аристотель. Оппозиция их подходов была воспроизведена в средние века в дискуссии об универсалиях. Вопросы о реальности традиционны для любого философского направления, но историко-философский анализ не являются для данной работы основным. Отметим здесь взгляды позитивистов, ибо они в конце XIX - XX веке существенно влияли на позиции ученых. Современное противостояние философского реализма и эмпиризма (позитивизма) исследует Ян Хакинг в работе «Представление и вмешательство» [М., 1998].
Вопрос о реальности в физике обсуждали как классики физической науки А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг, так и современные философы И.С. Алексеев, А.И. Панченко, М.Э. Омельяновский, Э.М. Чудинов, В.В. Крюков, Б.Я. Пахомов и другие. Проблема реальности объектов живого мира возникла вместе со становлением в XVIII столетии науки о биологическом разнообразии - систематики, или таксономии и является актуальной до сих пор, об этом писали К. Линней, К. Негели, Ж.Л. Бюффон, Э. Геккель, А.А. Любищев, философы М.Б. Сапунов, Р.С. Карпинская, В.В. Зуев, С.С. Розова. Вопросам исторической реальности посвящены работы Р.Дж. Коллингвуда, М. Блока, К. Ясперса, К. Левита, Г.А. Антипова, А.Я. Гуревича и многих других.
Одной из важных тем диссертации стало обсуждение вопросов о той реальности, которая изучается в психологии. Каждое новое направление в психологии отвечало на этот вопрос по-своему. Самыми значительными стали исследования Г. Гельмгольца, Г. Фехнера, Ф. Дондерса, Э. Торндайка, Дж.Б. Уотсона, 3. Фрейда, К. Юнга, К. Левина, отечественных психологов Л.С. Выготского, С. Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева, Л. М. Веккера, М.Г. Ярошевского. Существенны также работы по формирующейся экзистенциальной психологии, где следует назвать Р. Мэя, К. Роджерса, А. Маслоу и т.д.
Диссертационное исследование опирается на определенные представления о науке и механизмах ее формирования. Здесь важны работы И.С. Алексеева, B.C. Степина, М.А. Розова, С.С. Розовой, Н.И. Кузнецовой, Г.И. Петровой, Г.А. Антипова и других авторов.
Цель работы:
Осмыслить опыт обсуждения и систематизации представлений о
реальности, накопленный в философии и конкретных науках, выявить место этих представлений в системе научной деятельности.
Задачи:
1. Описать ситуации, вызывающие появление в науках разного типа
представлений о реальности, не данной эмпирически.
2. Сопоставить проблемы, которые возникают при формировании
представлений о реальности в науках с конструктором, и в социально-
гуманитарных науках, не обладающих развитым теоретическим
конструктором.
Проанализировать механизмы формирования представлений о реальности, не данной эмпирически.
Исследовать роль философии в возникновении представлений о реальности в психологии.
Теоретико-методологическая основа исследования Исследование опиралось на идеи о практической, деятельностной природе познания,
развитые в немецкой классической философии и широко используемые и в наши дни. Важным был принцип «социальной наследственности», возникший в работах Г. Тарда, Э. Дюркгейма и превращенный М.А. Розовым в развитую теорию социальных эстафет как один из вариантов методологии гуманитарного познания. Автор руководствовался также мыслью о необходимости эмпирических исследований в гносеологии.
Научная новизна диссертации заключается в следующем:
Исследовано представление о реальности в науке вообще, в отличие от большинства работ, где порознь изучаются физическая реальность, историческая и другие «виды» реальности.
Основное внимание уделено не содержанию представлений о реальности, а механизмам формирования картин реальности.
Сопоставлены пути становления картин реальности в науках, обладающих развитыми теориями и в социально-гуманитарных науках, еще не обладающих такими теориями, как математизированное естествознание.
Положения, выносимые на защиту:
1. Философской предпосылкой возникновения проблемы реальности в
науке, как показывает богатый опыт позитивистского подхода к познанию,
является мировоззренческая дилемма феноменологизма и антифеноменологизма -
является ли наблюдаемое единственной реальностью, или - за тем, что наблюдает
ученый, скрытые некие сущности, ради которых и надо осуществлять познание.
Сторонники феноменологизма считают теоретические модели лишь
вспомогательными средствами объяснения; их противники, признавая
потенциальную онтологическую значимость теоретических моделей,
сталкиваются с необходимостью выбора из многообразия теоретических моделей
именно тех, которым можно приписать статус онтологических схем.
2. В естественных науках как в науках, обладающих теориями,
возникают вопросы о реальности объектов, сконструированных при помощи
теории. В социально-гуманитарных науках исследуемая реальность,
например, общество, психика, прошлое, уже выделены в культуре еще до их
7 научного изучения и потому полагаются учеными как существующие, хотя при этом могут отсутствовать теоретические разработки и онтологические схемы этой реальности, имеющие общенаучный характер. И именно потому, что ученые, каждый по-своему ввели все это в научный оборот, вопрос о том, существуют ли соответствующие объекты, для каждого из них не возникает; однако, актуальными являются вопросы, что собой представляют общество, психика, прошлое и т.п., ответы на которые могли бы быть принятыми всем научным сообществом.
Обнаружена, таким образом, асимметрия в постановке вопросов о реальности в теоретическом естествознании и в социально-гуманитарных науках - существование теоретически сконструированной реальности требуется специально доказывать, тогда как в случаях, когда реальность «общества», «психики», «языка», «человека» полагается (в противном случае нет и соответствующих наук), возникают вопросы о том, что собой представляют эти объекты, и в силу отсутствия теорий в этих науках совершенно не ясно, где и как искать ответы на эти вопросы.
3. Выявлены следующие механизмы возникновения представлений о реальности в эмпирических науках, в частности, в психологии:
а) преодоление ситуаций разрыва, когда уже изученная конкретными
науками реальность не объясняет эмпирических ситуаций и требуется
разработать представления о некоей новой реальности, часто выступающей
как новый мир, как обнаружение совершенно новой области исследования.
Именно так возникает психология как наука - в рамках физиологии,
медицины, биологии были обнаружены факты, не поддающиеся изучению
средствами этих наук: следствием было допущение новой реальности -
психологической, обусловившей и возникновение соответствующей науки.
б) перенос онтологических представлений из физики, механики,
биологии в другие науки. Формируются метафорические программы
(например, общество - это организм), благодаря которым опыт постановки
вопросов, опыт видения реальности, накопленный другими науками,
8 переносится во вновь формирующиеся. Ярким проявлением такой традиции являются работы К. Левина по теории поля в психологии. Движение идет не только от естествознания к социально-гуманитарным наукам, возможны и заимствования из социальных наук (появление представлений об общественных насекомых), и заимствования внутри социально-гуманитарных наук (психологические и социологические модели языка, психологические школы в социологии).
в) принципиальный отказ от поисков «закадровой» реальности, как правило, связанный с мировоззренческой установкой принятия в качестве реальности только того, что непосредственно наблюдаемо. Например, в рамках бихевиоризма отказались изучать сознание, которое не дано непосредственно. Феноменологизм бихевиористской школы обусловлен позитивистским отказом от поисков сущностей и требованием рассматривать только явления и законы их связи. В итоге психология, с одной стороны, лишилась традиционного объяснительного средства, но, с другой - приобрела новый объект исследования - поведение человека.
4. Неудовлетворенность механистической и биологической трактовкой человека обусловливает обращение психологов к философии, которая становится действенным средством формирования онтологии психологии. Так, философия Маркса обусловила появление теории деятельности и культурно-исторического видения психики в советской психологии. Кроме этого потребности психопрактики приводят в наши дни к формированию экзистенциальной психологии, где человек мыслится как целостное существо, где исследуется существование человека, обсуждаются вопросы о смысле жизни, о принятии решений, о воле -вопросы, инициированные экзистенциальной философией, но разрабатываемые применительно к конкретным людям на эмпирическом уровне.
Теоретическая и практическая значимость исследования Теоретическая значимость исследования определяется тем, что представлен подход к изучению реальности в науке вообще, выявлены способы задания реальности как в естественных, так и в социально-гуманитарных науках. Практическая значимость - материалы диссертации могут использоваться при эмпирическом анализе формирования конкретных дисциплин, а также войти в содержание спецкурсов по психологии, истории, биологии, физике, и в учебные пособия по соответствующим наукам.
Апробация работы Основные положения диссертации апробировались в научных статьях и в выступлениях на семинаре по философии науки при кафедре философии НГУ. Результаты исследования излагались автором на Всероссийском семинаре молодых ученых им. П.В. Копнина (Томск, 2001), на XLI и XLII Международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс» (НГУ, Новосибирск 2003, Новосибирск 2004), на III Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге третьего тысячелетия» (Ростов-на-Дону, 2002). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии НГПУ.
Структура работы Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Анализ представлений о реальности в философии
Вопрос о том, что является реальным - появляется еще в древности. Платон, как известно, принимает решение о самостоятельном существовании мира идей, или эйдосов, где «понятия - не только гносеологические или логические образы, а прежде всего «бытийные», онтологические сущности. Как сущности они не зависимы от чувственного колеблющегося существования вещей. Они существуют сами по себе, самобытно и безусловно» [9, с.6].
Аристотель самым решительным образом возражает против учения Платона о безусловной самобытности понятий. Принципиальное возражение Аристотеля вызывает платоновское противопоставление понятий как единственно действительных сущностей чувственному бытию. Причина этого, по Аристотелю, принятие Платоном гераклитовского учения о непрерывной изменчивости чувственных вещей и стремление найти вечно пребывающие предметы, которые могли бы стать объектами знания. К учению об «идеях» как особом самостоятельном «мире» «пришли те, кто был убежден в истинности взглядов Гераклита, согласно которым все чувственно воспринимаемое постоянно течет; так что если есть знание и разумение чего-то, то помимо чувственно воспринимаемого должны существовать другие сущности (physeis), постоянно пребывающие, ибо о текучем знания не бывает» [8, с.327].
В главе 9 книги 1 «Метафизики» Аристотель от имени всей платоновской школы говорит, что «ни один из способов, какими мы доказываем, что эйдосы существуют, не убедителен»[8, с.86]. Он полагает, что следует, по-видимому считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга «существовали сущность и то, сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, если они сущности вещей, существовать отдельно от них?» [8, с.88]. «Не дается также никакого объяснения, как существует или может существовать то, что ... идет после чисел - линии, плоскости и тела, и каков их смысл» [8, с. 91].
В.Ф. Асмус типологизирует возражения Аристотеля против учения Платона об «идеях» следующим образом [9, с.7-10].
1) Первое и основное из этих возражений Аристотеля состоит в том, что предположение Платона об «идеях» как самостоятельном бытии, отдельном от существования чувственных вещей, бесполезно как для познания этих вещей, так и для объяснения их бытия. Платон понимает идеи как простые копии, или двойники чувственных вещей. Так, «идея» человека (человек сам по себе, в своей сути) ничем не отличается от совокупности общих признаков, принадлежащих каждому отдельному чувственному человеку.
2) Мир «идей» бесполезен не только для познания, но и для чувственного существования вещей. Чтобы иметь значение для такого существования, царство «идей» должно принадлежать к области чувственных вещей, но у Платона область «идей» совершенно обособлена от мира чувственных вещей. Поэтому нет оснований для каких-либо отношений между идеями и вещами. Платон понимает это и говорит, что вещи чувственно мира «причастны» «идеям». Но Аристотель считает это утверждение Платона только метафорой, и полагает, что это не дает оснований для строгого определения отношений между миром вещей и миром идей.
3) Третье возражение Аристотеля против теории «идей» (против самостоятельного существования мира идей) получило впоследствии название «третий человек». По Платону, кроме чувственного человека и кроме «идеи» человека (или «второго человека») необходимо допустить также существование еще одной «идеи» человека: эта «идея» охватывает общее между первой «идеей» и чувственным человеком. Она и есть «третий человек».
4) Теория «идей» Платона не дает и не может дать объяснение важному свойству вещей чувственного мира - их движению и становлению, возникновению и гибели. Идеи образуют совершенно отдельный, замкнутый мир сущностей, и в силу замкнутости этого мира невозможно указать причину непрерывно происходящего в чувственном мире изменения и движения.
Аристотель пишет, что, «с одной стороны, без общего нельзя получить знания, а с другой - отделение общего от единичного приводит к затруднениям относительно идей» [8, с.347]. Сторонники теории идей считают, что если должны быть какие-то сущности помимо чувственно воспринимаемых и текучих, то они необходимо существуют отдельно. И представили в итоге общее как отдельно существующее. Это означает, что неясность в способе бытия общего порождает, с одной стороны, решение, которое принимает Платон - общее составляет отдельный мир, а - с другой - его критику Аристотелем и его концепцию материи и формы. «Если не утверждать, что сущности существуют отдельно, притом так, как говорится о единичных вещах, то будет устранена сущность, как мы ее понимаем. А если утверждать, что сущности существуют отдельно, то каковы их элементы и начала?» [8, с.348].
Рассмотрим, как конкретно излагает свои точки зрения Аристотель и как он сам решает вопрос о статусе общего. Аристотель: «формой я называю суть бытия каждой вещи и ее первую сущность» [8, с. 198].
В главе 8 книги седьмой «Метафизики» говорится, что когда делают медный шар, то не создают медь, но не создают и шар как таковой, т.е. не создают форму. Ибо если бы форму создавали, то ее надо было бы создавать из чего-то. Целым будет то, что возникло - медный шар. Возможно, вся суть взглядов Аристотеля по этому вопросу заключена в следующем рассуждении, где сказано, что в меди «осуществляют эту форму»: «Я хочу сказать, что делать медь круглой не значит делать круглое, или шар [как таковой], а значит делать нечто иное, именно осуществлять эту форму в чем-то другом, ибо если бы делали эту форму, ее надо было бы делать из чего-то другого - это ведь было [у нас] принято (например, делают медный шар, и делают это таким образом, что из этого вот, а именно из меди, делают вот это, а именно шар); если же делали бы и самый шар, то ясно, что его делали бы таким же образом, и одно возникновение шло бы за другим до бесконечности. Очевидно, таким образом, что форма ... так же не становится и не возникает, равно как не возникает суть бытия вещи... А то, что делает человек, - это медный шар, ибо он делает его из меди и шара [как фигуры]: он придает форму вот этой меди, и получается медный шар. Если бы имело место возникновение бытия шаром вообще, то [и здесь] одно должно было бы возникать из другого, ибо возникающее всегда должно быть делимым, и одно будет вот это, другое - то, а именно одно - материя, другое - форма...
Полагание реальности в социологии и психологии
Итак, мы видели в первой главе, что в естественных науках как в науках, обладающих теориями, возникают вопросы о реальности объектов, сконструированных при помощи теории. В социально-гуманитарных науках исследуемая реальность, например, общество, душа, прошлое, уже выделены в культуре еще до их научного изучения и потому полагаются учеными как существующие, хотя при этом могут отсутствовать теоретические разработки и онтологические схемы этой реальности, имеющие общенаучный характер. И именно потому, что ученые, каждый по-своему, ввели все это в научный оборот, вопрос о том, существуют ли соответствующие объекты, для каждого из них не возникает. Актуальными, однако, являются вопросы, что собой представляют общество, психика, прошлое и т.п., ответы на которые могли бы быть принятыми всем научным сообществом. Появляются поиски того, что собой представляет новая реальность - психологи обсуждают, является ли то, что они изучают, душой, сознанием, поведением, деятельностью, социологи — что такое общество?, лингвисты — что такое язык? и т.д.
Вопросы об исследуемой реальности в физике, биологии, истории, возникают отнюдь не с самого начала их существования, и ни в одной из них проблема правомерности их существования не требует положительного решения вопроса о реальности. Действительно, каждая из этих наук изучала относительно обособленные области предметов или явлений: движение - в механике; преломление и отражение света - в оптике; растения и животных - в биологии и т.д. Психология же, например, с самого начала своего становления в виде самостоятельной научной дисциплины (с конца 19 века) должна была доказывать свое право на существование тем, что она изучает некую психическую реальность, которую не исследует никакая другая наука.
Необходимость доказывать, что у психологии есть объект исследования -психическая реальность - обусловлена тем, что на существование этой реальности наталкивали не «собственные» факты психологии, а факты физиологии, медицины, биологии.
Так, экспериментальная физиология натолкнулась на явления, которые хотя и производятся телесными органами, но уже относятся к разряду «душевных». В частности, изучение органов чувств не могло ограничиться анализом их анатомической конструкции, оно побуждало рассмотреть и производимые ими психические продукты - ощущение и восприятие. Ярошевский пишет об этом: «Повсюду обнаруживался «остаток», требовавший признать действие еще одного факта психического... Пока речь шла о внешних раздражителях - оптических, термических, механических и других, - естествоиспытатель оставался в пределах точного, доступного опыту знания. Он не выходил за эти пределы и тогда, когда рассматривал, как устроен глаз, как распределены нервные волокна в органах слуха или осязания и т.п. Его экспериментальная задача 4 состояла в том, чтобы в искусственных условиях воспроизвести обычный для нервной системы процесс, в котором, как предполагалось, жесткой причинной цепью соединены три звена: физико-химическое воздействие (раздражение), изменение в нерве (возбуждение) и факт сознания (ощущение) [172, с.20-21]. Но как раз ощущение оказалось главным камнем преткновения, ибо методы, принятые в естествознании, здесь не подходили, об ощущениях никто не мог сообщить, кроме самого испытуемого - только он был способен дать отчет о своих ощущениях. Таким образом, физиологу приходилось работать здесь с явлениями, несходными с его обычными объектами, их нельзя было рассмотреть под микроскопом, препарировать скальпелем.
Одна из философских попыток осмыслить эти новые явления состояла в том, что ощущения были представлены как явления внутреннего мира человека, для анализа которых у субъекта нет другого инструмента, кроме собственного сознания, кроме умения взглянуть внутрь души - т.е. интроспекции. Интроспекция вообще не является фикцией. Ярошевский пишет, что умение человека наблюдать за собственными психическими состояниями - это вовсе не фикция, человек способен сосредоточиться на своих мыслях, он может посредством речи дать самоотчет о своих переживаниях. Однако представления о том, самонаблюдение за своими психическими состояниями есть определяющее начало духовной жизни и единственный источник информации о ней, являются ошибочными.
Психическое трактуется интроспекционистами как непосредственно переживаемое, они полагали, «что с непогрешимой достоверностью я различаю свои ощущения, свои чувства и мысли; ни о чем другом я не имею такого отчетливого знания, как о порождениях собственной души -незримых для другого психических продуктах» [172, с.21]. В работах интроспекционистов психическое наделялось такими свойствами, как непосредственная данность сознанию, переживаемость субъектом, непространственность, бестелесность, недоступность внешнему наблюдению, произвольность и др. и противопоставлялось тем самым физическому, материальному.
На этом фоне М.Г. Ярошевский задает вопрос: «Но если признаки, которым наделялось сознание с позиций интроспективной концепции, превратили его в научную фикцию, то какова та реальность, из которой в действительности черпали свои идеи пионеры экспериментального изучения душевных явлений? Если представления, которые сложились в предшествующий период, не могли использоваться для организации научно-психологического исследования, то каковы новые категории, сумевшие выполнить эту функцию?» [172, с.25]. Ответ на этот вопрос содержит изложение и анализ пяти линий развития научной мысли, перекрещивание которых помогло раскрыть искомую психическую реальность.
Первая линия, представленная именами естествоиспытателей Г. Гельмгольца, Вебера, Г. Фехнера, Ф. Дондерса, была связанна с экспериментальным и математическим анализом ощущений и двигательных актов - чувственности и реактивности организма. Достижения этого направления дали толчок для первой экспериментально-психологической программы, выдвинутой В. Вундтом. Второе направление выросло из эволюционного учения Дарвина. Третье - возглавил англичанин Ф. Гальтон, которому психология обязана введением и разработкой статистических методов в связи с исследованием проблемы индивидуальных различий между людьми. Четвертая линия - изучение французскими неврологами психоневрозов и гипнотизма. И пятое направление было создано основателем русской физиологии Сеченовым, который выдвинул новую систему психологических идей, опираясь на преобразованное им рефлекторное учение. Каждое из этих направлений внесло свою лепту в разработку тех категорий, которые, превратив психическую реальность в предмет научного познания, определяют мышление современного исследователя. Рассмотрим некоторые из этих линий.
Начнем с физиологии органов чувств, открывшей неотвратимую причину зависимости субъективных феноменов (ощущений) от объективных условий их появления в сознании - условий физических и органических.
Формирование «новых миров» как преодоление ситуаций разрыва
Анализ новаций в науке, изучение механизмов, приведших к появлению в науке новых теорий или концепций - актуальная проблема философии науки. М.А. Розов и Н.И. Кузнецова, обсуждая вопрос о разнообразии научных революций в науке, понимают под революциями качественные изменения каких-то существенных параметров науки, и выделяют такой тип революций, как открытие новых объектов исследования, новых миров, связанное с тем, что обнаруживаются какие-то ранее неизвестные науке сферы или аспекты исследования: «Перед исследователем в силу тех или иных обстоятельств открывается новая область непознанного, мир новых объектов и явлений, у которых нет еще даже имени. Далее в ход идет весь арсенал уже имеющихся средств, методов, теоретических представлений, исследовательских программ. Новой является сама область познания» [67, с.64-65]. Именно последнее имеет место в случае с формированием самой психологии как науки, что мы уже видели во второй главе - в рамках физиологии, медицины, биологии были обнаружены факты, не поддающиеся изучению средствами этих наук. Следствием было допущение существования новой реальности - психологической. Рассмотрим еще один случай обнаружения нового мира, уже в самой психологии -открытие психоанализа 3. Фрейдом.
Психоанализ является совершенно новой базой для понимания психики человека, лечение неврозов и патологий. Во «Введении в психоанализ» Фрейд называет несколько типов факторов, изучение которых «заставило» его ввести в психологию новый мир - сферу подсознания - это ошибочные действия (оговорки, очитки, описки), сновидения и неврозы, они будут нами рассмотрены более подробно после. Все они не могли быть объяснены только физическими состояниями человека. Говоря о причинах психических расстройств Фрейд пишет, что он предлагает психиатрии «недостающую ей психологическую основу», подчеркивая, что «психоанализ должен избегать любой чуждой ему посылки анатомического, химического или физиологического характера» [153, с. 11]. Новаторскими были его представления о том, что «психические процессы сами по себе бессознательны, сознательны лишь отдельные акты и стороны душевной жизни», тогда как современные ему психологи привыкли «идентифицировать психическое и сознательное». Фрейд хорошо понимает, что он вводит в науку нечто принципиально новое, новую реальность: «Вопрос о том, тождественно ли психическое сознательному или же оно гораздо шире, может показаться пустой игрой слов, но смею вас заверить, что признание существования бессознательных психических процессов ведет к совершенно новой ориентации в мире и науке» [153, с. 12].
Теория Фрейда была принята далеко не всеми, раскол образовался внутри самого психоанализа, самыми известными «отступниками» от классической теории стали А. Адлер, К. Юнг, Э. Фромм, К. Хорни и др., но более детально мы в данном параграфе рассмотрим концепцию К. Юнга, предложившего новую модель построения подсознания.
Фрейд специально доказывает правомерность научного исследования нового мира - «подсознания», считая, что «психоанализ имеет особое право сказать здесь слово в защиту нового мировоззрения, потому, что его нельзя упрекнуть в том, что он пренебрегает душевным в картине мира. Его вклад в науку как раз и состоит в распространении исследования на область души. Во всяком случае без такой психологии наука была бы весьма и весьма неполной » [153, с.400].
Открытие новых миров в науке - это, как правило, незапланированные акции. В случае с подсознанием новый мир появился как средство объяснения уже известных феноменов; в математике часто новые миры (открытие групп, неевклидовой геометрии) тоже возникают как средства решения традиционных, давно поставленных и долго не разрешенных задач. Механизмом в таких случаях являются рефлективные преобразования [141, гл.7] -формирование новой целевой установки в традиционных действиях ученого - не изучение причин неврозов (какой сначала являлась деятельность Фрейда в клинике Шарко), а исследование подсознания, значение которого оказалось намного важней, чем его объяснительная роль в сугубо практической работе врача. Наличие рефлексивных переключений - с практических задач - на изучение новой реальности, или - с решения традиционных проблем - на изучение новых объектов (групп) свидетельствует о нелинейности процесса познания, о том, что познание нельзя представить только как деятельность, преследующую заранее поставленные цели.
Рассмотрим более детально формирование подсознания как нового мира в психологии. Если большинство философов, таких как Декарт, Локк и Кант считали, что природа наделила индивида свободой воли, то Фрейд трактует это мнение о человеческой психике как иллюзию. «Сознательное «Я» является только вершиной могучей, бессознательной жизни» [133, у/ с.620]. Все процессы нашего сознания постоянно корректируются бессознательными факторами. Можно провести аналогию с айсбергом, вершиной которой будет выступать сознание, а невидимая основная часть, находящаяся в воде, будет являться подсознанием. Фрейд говорит о существовании бессознательных, психических процессов у всех индивидов, открыть которые можно с помощью психоанализа, следовательно, мы можем сказать, что бессознательное - это явление обыденной жизни.
Психоанализ открывает новую реальность в понимании человека, утверждая, что за нашими сновидениями, шутками, неадекватными реакциями и невротическими симптомами скрываются бессознательные мотивы, действия, часто нами не контролируемые, например, мы теряем или забываем нечто, полученное от лица, которое нам не нравится, выполняем действие, которому потом не можем найти рационального объяснения и т.д. Эти действия кажутся нам непонятными и бессмысленными на первый взгляд, но они приобретают смысл, когда мы рассматриваем их как выражение бессознательных мотивов и намерений.
Общаясь с невротичными пациентами, Фрейд обнаружил, что они не осознают свое бессознательное, которое является для них «внутренней заграницей». Вместе с тем, только пациент может подвести психоаналитика к пониманию бессознательных причин своих невротических симптомов. Симптомы обладают смыслом, но ни сам пациент, ни доктор не имеют непосредственного знания об этом смысле, становится необходимой интерпретация.
Перенос в формирующуюся науку онтологических представлений развитых наук
Если в науках с конструктором средством построения онтологии являются возможности теоретического конструирования исследуемых явлений на моделях, то в социально-гуманитарных науках (в силу отсутствия в них теорий) совершенно не ясно, где и как искать ответы на вопросы о том, что собой представляют их объекты. Однако сказанное не означает, что ученые совсем не имеют средств для формирования онтологии в этих науках. Опыт физики, механики, биологии выступает в качестве таких средств для представления объектов социологии, лингвистики, психологии. Формируются метафорические программы (например, общество - это организм), благодаря которым опыт постановки вопросов, опыт видения реальности, накопленный другими науками, переносится во вновь формирующиеся. Движение идет не только от естествознания к социально-гуманитарным наукам, возможны и заимствования из социальных наук (появление представлений об общественных насекомых), и заимствования внутри социально-гуманитарных наук (психологические и социологические модели языка, психологические школы в социологии). Механицизм как традиция осмысления большого круга явлений средствами механики, органицизм (или эволюционизм) - как осмысление социального мира, в том числе познания, средствами биологии - широко известные примеры представления новых явлений средствами уже имеющихся наук.
Рассмотрим кратко менее известный материал - работы видного психолога К. Левина по теории поля в психологии.
Курт Левин обратился к понятию динамического поля совершенно не случайно. Во-первых, к этому же понятию уже обращался его учитель М. Вертгеймер. Во-вторых, в поисках аналогий Левин сознательно ориентировался на физико-математические науки, а не на биологию. В-третьих, он исходил из определенных философских воззрений, из определенного мнения о структуре и процедурах мышления. Говоря о воздействии одной области научных исследований на другую, физики на психологию, следует иметь в виду, что наряду с прямыми формами этого влияния могут быть и влияния, опосредствованные философскими, методологическими исканиями. Именно таким опосредствованным, а не прямым было «в 20-е годы воздействие методологических дискуссий в области физики на психологические идеи (в отличие от предшествующего периода, когда понятие о поле было почерпнуто из физики непосредственно). Теперь к физике обращались не за сведениями о «фактуре» физического мира, с тем чтобы использовать эти сведения для определения реального субстрата психики, а за сведениями об умственных приемах, обеспечивших блистательные успехи физических наук» [172, с.216-217].
Но очевидно, что без специальной мотивации ученый не мог заинтересоваться вопросом об умственных механизмах и приемах построения научного знания вообще. Для этого нужна соответствующая потребность, в свою очередь создаваемая состоянием конкретной исследовательской работы, ее запросами и трудностями.
Предпосылкой экспериментальных программ Курта Левина служил определенный методологический подход. Находясь под впечатлением идеи философа-неокантианца Э. Кассирера о том, что прогресс естествознания зависит от изменения в характере понятий и что симптомом прогресса, в частности, является переход от «вещных» понятий к «реляционным» (относительным), Левин считал, что психология должна заимствовать у естествознания общий способ объяснения явлений, интерпретировать их в категориях «отношений», а не изолированных «вещей». Он задумывался над возможностями построения «сравнительной науки о науках», в которой психология черпала бы объяснительные принципы, обогащенные методологическим опытом других наук. Не сведение к понятиям операций экспериментатора, как предлагал операционализм (например Э. Толмен и другие), и не перевод высказываний о феноменах сознания на физический язык, как требовали Карнап и другие неопозитивисты, а перестройка самого типа психологического мышления по образцу мышления в точных науках -таков, по Левину, смысл обращения к достижениям физики.
Свою позицию он разъяснил в работе «Об аристотелевском и галилеевском способе мышления». Он подчеркивает, что аристотелевская физика базировалась не на эксперименте и математическом обобщении, а на житейских наблюдениях и на выделении из отдельных случаев некоторой общей, наиболее часто встречающейся тенденция. Так, по Аристотелю дым имеет тенденцию подниматься вверх из-за того, что он содержит в качестве основного элемента воздух, тяжелые же тела падают вниз, поскольку их основной элемент — земля и, чем больше в них этого элемента, тем они тяжелее. Причиной движения считалась внутренние, присущие каждому объекту неизменные свойства. Предполагалось, что «естественное» движение «земных» объектов (содержащих землю в качестве главного элемента) совершается в вертикальном направлении вниз, к центру Земли, считавшейся тогда центром Вселенной. Тем самым физические объекты наделялись не только неизменными свойствами, но внутренним стремлением к цели. При этом движение небесных тел было круговым и считалось совершенным, тогда как движение земных тел относилось к явлениям низшего порядка.
Итак, придание изолированным объектам внутренних свойств и стремления к заранее заданной цели, а также группировка этих свойств по классам, каждый из которых существует на собственных основаниях,— таковы отличительные особенности аристотелевского «способа мышления».
«Способ мышления» Галилея был принципиально иным. В противовес Аристотелю он показал зависимость движения тел от непосредственных внешних условий, от пространственно-временного контекста, лишив тем самым физические вещи стремлений к цели и имманентных свойств. Если у Аристотеля этот мир был гетерогенным, разделенным на ярусы, в каждом из которых поведение физических тел имеет собственные правила, то у Галилея мир стал гомогенным, где любое движение любого объекта — небесного и земного — подчинено одним и тем же законам: «Один и тот же закон управляет и движением звезд, и падением камней. Эта гомогенизация физического мира в отношении обоснованности законов лишает деление физических объектов на устойчивые, абстрактно определенные классы, того решающего значения, которым они обладали в аристотелевской физике, где принадлежность к определенному классу рассматривалась как определяющая физическую сущность объекта» [72, с.60]. Из этого единого принципа должно быть дедуцировано любое индивидуальное различие, каким бы уникальным оно ни казалось. Тем самым причинное объяснение оказывалось действительным для каждого эмпирического факта без исключения.
Левин считает, что психология задержалась на аристотелевском уровне мышления: «Понятия психологии по своему действительному содержанию до сих пор продолжают строиться в основном по-аристотелевски, хотя форма их представления и приобрела, так сказать, «цивилизованный» вид. Современные концептуальные трудности в психологии и развернувшаяся в ней борьба во многом повторяют (вплоть до отдельных деталей) те трудности, которые привели к преодолению аристотелевского способа мышления в физике» [72, с.62]. К. Левина не устраивал тот факт, что психология ищет детерминанты поведения внутри изолированно рассматриваемого индивида.
