Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Когнитивно-эволюционный подход к процессу познания 15
1. Эволюция-естественный создатель адаптивных систем. (К. Лоренц, Ж. Лиаже) 15
2. Интерпретация знания с позиции естественного отбора и эпигенетических правил (М. Рьюз) 43
3. Познание как результат биологической эволюции (Г. Фоллмер) 58
Глава II Реконструкция роста научного знания на основе эволюционных моделей 77
1. Эволюционная эпистемология К. Поппера и Д. Кэмпбелла, как новый ракурс рассмотрения теоретико-познавательной деятельности 77
2. На пути к научной парадигме и научно-исследовательской программе (Т. Кун, И. Лакатос) 92
3. Знание, как модель развития науки (Ст. Тулмин) 106
4. Анархистский взгляд на историю науки (П.Фейерабенд) 113
Заключение 127
Литература
- Эволюция-естественный создатель адаптивных систем. (К. Лоренц, Ж. Лиаже)
- Интерпретация знания с позиции естественного отбора и эпигенетических правил (М. Рьюз)
- Эволюционная эпистемология К. Поппера и Д. Кэмпбелла, как новый ракурс рассмотрения теоретико-познавательной деятельности
- На пути к научной парадигме и научно-исследовательской программе (Т. Кун, И. Лакатос)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящее время значительно возрос интерес к эволюционной эпистемологии. Это новое, быстро прогрессирующее направление в современной познавательной деятельности, применившее общую модель эволюции к исследованию процесса развития научного знания, которая требует глубокого осмысления, анализа. Она изучает познание как момент эволюции живой природы и вскрывает его механизмы в эволюционном ключе.
Отсюда эволюционная эпистемология опирается на представление о том, что познавательный аппарат человека-это механизм адаптации, развитый в процессе биологической эволюции, поэтому сам познавательный процесс может быть понят только на основе современной теории эволюции.
Хотя понятие эволюции часто используется в различных смыслах, в данном случае речь пойдет об интенсивно развивающемся в настоящее время когнитивном подходе, который своим возникновением обязан успехам биологической теории - эволюции, популяционной генетики и генетики человека.
Ряд основных идей эволюционного подхода сейчас уже не вызывает принципиальных возражений со стороны многих эпистемологов (например, тезис об эволюционной природе познания и знания) и не нуждаются в дополнительном обосновании. Поэтому акцент в диссертации все же был сделан на подытоживании сделанного и на обсуждении перспектив дальнейшего развития когнитивно-эволюционного подхода. Эти перспективы, в частности, открываются в связи с все более широким применением здесь теорий геннокультурной коэволюции, теоретико-информационных методов, идей и принципов когнитивной психологии, синергетики и других.
Если тезис о взаимосвязи биологической и культурной эволюции в своей самой общей формулировке сейчас практически не сталкивается с серьезной оппозицией, то совершенно иначе дело обстоит с вопросом о когнитивной
эволюции и ее критериях, который до сих пор остается дискуссионным, недостаточно исследованным.
Радикальное переосмысление этого вопроса оказалось тесно связанным с успехами популяционной генетики и генетики человека XX в. Под напором экспериментально установленных здесь фактов постепенно обнаружилась полная несостоятельность, сложившейся еще в естествознании XIX в. и классической теории познания, ее установки, согласно которой биологическая эволюция человека и эволюция психофизиологических механизмов его мышления в общем и целом завершилась с появлением Homo sapiens.
Соответственно эволюцию познания классическая философия в лучшем случае рассматривала только как сугубо исторический процесс, как феномен, полностью погруженный в контекст социально-культурной жизни и находящийся вне сферы воздействия генетических, геннокультурных и психофизиологических факторов.
Лишенный естественнонаучной основы, такой теоретико-познавательный подход все в большей степени замыкался либо на социологию, либо на социальную философию, трактуя человека, по сути дела, как некое наделенное умозрительными когнитивными способностями внеприродное существо. По мнению многих исследователей (и с этим трудно не согласиться), открытия последних двух-трех десятилетий позволяют говорить о настоящей революции в когнитивных науках.
Среди этих достижений следует отметить, в первую очередь, выявление генетической основы когнитивной системы человека, генетических факторов, предрасполагающих к выбору некоторых направлений развития культуры, а также обратное воздействие культуры на гены через давление эволюции (Ч. Ламсден, Э.Уилсон), открытие межполушарной церебральной асимметрии (Р. Сперри) и в связи с этим этнокультурных, этнопсихологических и индивидуально-психологических различий в когнитивных типах мышления,
Поэтому автор попыталась хотя бы в первом ее приближении связать когнитивную эволюцию с изменениями способов извлечения и обработки информации, т.е. в конечном итоге, с эволюцией нашей когнитивной системы.
Степень научной разработанности проблемы.
Эволюционная концепция Ч. Дарвина оказалась грандиозным научным достижением, о достоинствах, проблемах и трудностях которого споры не утихают до сих пор. Первый человек, который не только почувствовал поистине гигантский масштаб дарвиновских идей, но и в явном развернутом виде это выразил, был Герберт Спенсер. В его эпохальном труде «Система синтетической философии»(1862) идеи эволюционизма положены в основу его теории эволюции Вселенной и созданной им философской концепции. Эта была попытка придать эволюционным воззрениям универсальную значимость, далеко выходящую за рамки сферы биологии, которая имела шумный и заслуженный успех на рубеже XIX-XX веков.
В XX веке начались серьезные исследования применимости эволюционного подхода к проблемам эпистемологии. Это нашло отражение в работах таких ученых как К. Лоренц, Жан Пиаже, Г.Фоллмер, К. Поппер, Д.Кемпбелл, Ст. Тулмин, Т. Кун, И. Лакатос и др.
Основная задача современной эволюционной эпистемологии, как ее понимали большинство исследователей, состояла в разработке всестороннего и максимально исчерпывающего подхода к проблемам развития познания, изучении природы познающего субъекта, его генетической структуры, физических способностей, психологии и т.п.
Общим для всех представителей эволюционной эпистемологии является то, что они признают наличие изначального безусловного доопытного знания у субъектов познания, наличие эволюции и придерживаются такого мнения, что эволюционная теория может быть распространена на область эпистемических (познавательных) действий не только животных, но и людей.
В итоге главный вопрос: Что такое знание и как оно возникает, становится предметом эволюционной эпистемологии.
Американский психолог и философ, Д. Кэмпбелл, внес значительный вклад в развитие идей эволюционной эпистемологии. Он ввел в научный оборот в 1974 г. этот термин и предложил рассматривать знание не как фенотипический признак, а как формирующий этот признак процесс
Однако о начале истории активного использования идей эволюционизма в гуманитарных науках говорить следует все же лишь, в связи с научной деятельностью К. Лоренца , австрийского зоолога, одного из основателей этологии, лауреата Нобелевской премии (1973 г). Он сформулировал принципы эволюционной эпистемологии в статье «Кантовская доктрина a priori в свете современной биологии», опубликованной в 1941 г., где была предпринята интересная попытка прояснить фундаментальные эпистемологические вопросы на биологической основе, которая вызвала большой интерес и многочисленные обсуждения.
Согласно Лоренцу, сама жизнь есть познавательный процесс, «когногенез» в самом широком смысле этого слова. Более того, в структурных признаках живых организмов, например в структуре глаза, архитектонике костей животных, в форме крыльев птиц и т. д., закодирована природа мира, в котором обитают эти организмы.
Базируясь уже на этом утверждении, сторонники эволюционной эпистемологии пытаются объяснить, как происходит превращение систем, которые суть просто хранилища информации, и ни в каком смысле не являются знанием, в субъект познания, производящий знания. В результате была построена эволюционная шкала, на нижнем уровне которой находятся инстинктивные реакции, а на верхнем-человеческие существа, которые могут подавлять инстинктивные побуждения и регулировать свое поведение, в соответствии с социальными нормами.
По мнению Лоренца, существование такой шкалы свидетельствует о наличии врожденных когнитивных структур, которые, определяя направление познания, сами остаются вне детерминации со стороны
содержания познания и оказываются априорными в кантовском смысле. Они априорны, однако, только для индивида, но апостериорны для вида.
Таким образом, сформировавшийся у человека когнитивный аппарат не прошел эволюционного отбора и не способен быть регулятором когнитивной деятельности. Лоренц в рамках своей концепции «Биоэпистемологии» анализировал только ту реальность, которая была доступна повседневному опыту. Поэтому выделенные им когнитивные структуры, оказываясь в среде другого рода, теряли свою надежность. Это касалось реальности, в которой были призваны когнитивные структуры научного познания.
Жан Пиаже, насколько нам известно, не использовал в своих работах понятия «эволюционная эпистемология», но он опубликовал фундаментальные работы по генетической эпистемологии: «Генетическая эпистемология» и «Психогенез знаний и его эпистемологическое знание», проблематика которых тесно переплетается с идеями эпистемологии эволюционной. Он считал, что в результате биологических процессов изменчивости, отбора и закрепления структура и особенности окружающей среды кодируется в структуре, качественных особенностях и динамике живого организма. Таким образом, Пиаже изучает психогенез, то есть когнитивный онтогенез индивида, обогащая тем самым, теоретический фундамент эволюционной эпистемологии.
Следующий шаг был сделан К. Поппером, чьи идеи гносеологического эволюционизма пронизывают все его научное творчество. Сам он высказался однажды по этому поводу: «Я всегда проявлял особенный интерес к теории эволюции и готов охотно принять эволюцию как факт» (50,39).
Творческие потенции собственной концепции логики научного исследования дали ему возможность вскрыть ряд важных аспектов эволюции научного знания. Исследуя эти аспекты, Поппер внес несомненный вклад в эволюционную эпистемологию, систематическое изложение которой содержится в его крупной работе: «Объективное знание. Эволюционный подход».
Философ подробно исследовал процесс смены теорий в науке, утверждая, что этот процесс подобен процессу избирательной биологической элиминации. Отдавая приоритет логическому анализу роста научного знания, Поппер все же не отрывает научное знание от знания донаучного: для него рост научного знания является ростом обычного знания, выраженного в ясной и отчетливой форме.
В связи с включением дарвинизма в сферу исследования, Поппер попытался объяснить нам его роль и место в контексте основных логико-методологических интересов, связанных с разработкой концепции логики программа научного исследования, развития знания путем смелых предположений и их решительных опровержений, т. е. Поппер делает попытку создать эволюционную теорию развития знания, приняв за образец эволюционную теорию Дарвина, точнее ее неодарвинистский вариант. Это заслуживает пристального внимания: эволюционный подход имеет уже значение не простой аналогии, а принципа.
Немецкий философ Г. Фоллмер-крупнейший представитель эволюционной эпистемологии, один из наиболее перспективных ученых в области теории познания и философии науки, который занимается тем, что, объясняет и описывает эволюцию наших познавательных способностей И его работа «Мезокосм и объективное знание (о проблемах, которые решены эволюционной теорией познания)» - подтверждение этому.
Работы Ст. Тулмина «Человеческое понимание», Т. Куна «Структура научных революций», И. Лакатоса «Методология научно-исследовательских программ», П. Фейерабенда «Против методологического принуждения», «Наука в свободном обществе» представляют особый интерес для тех, кто интересуется вопросами применения в эпистемологии теоретико-информационного подхода.
Отметим, что это направление также критически анализируется в работах Касавина И.Т., Кезина А.В., Князевой Е.Н., Кохановского В.П., Курдюмова СП., Лешкевич Т.Г., Майзеля Б.Н, Меркулова И.П., Метлова В.И., Режабека
Е.Я., Юлиной Н.С. и др., которые уделяют особое внимание целому ряду его достоинств и недостатков.
Цель и задачи исследования.
Основной целью данного исследования является целостное и обобщенное, теоретическое осмысление эволюционной эпистемологии, ее основных направлений, определение ее значимости для философии науки.
Это планируется достичь посредством решения следующих задач:
1 .Охарактеризовать эволюцию, как естественный создатель адаптивных систем (К. Лоренц, Ж. Пиаже).
2.Проинтерпретировать знание с позиции естественного отбора и эпигенетических правил (М. Рьюз).
3.Рассмотреть познание как результат биологической эволюции с позиции Г. Фоллмера.
4.Раскрыть содержание и специфику эволюционной эпистемологии К.Поппера и Д.Кэмпбелла.
5.Проанализировать логико-методологические концепции Ст. Тулмина, Т.Куна, И.Лакатоса, П.Фейерабенда и показать их значение для эволюционной эпистемологии.
Теоретической и методологической основой диссертационного исследования является широкий спектр положений, разработанных как в зарубежной, так и отечественной философской мысли.
Мы исходим из тезиса о том, «что люди, как и другие живые существа, являются продуктами природы, естественных эволюционных изменений, и в силу этого формирование их когнитивных и ментальных способностей и даже развитие познания и знания (включая их наиболее утонченные аспекты) направляются, в конечном счете, механизмами органической эволюции»(34,6).
Для выполнения цели и решения поставленных задач в диссертации используются традиционные методы историко-философского исследования: анализ
первоисточников, их теоретическое осмысление и обобщение, сравнительная характеристика философских взглядов мыслителей различных направлений. Так же применяются общенаучные методы сравнения, аналогии, системного подхода, аналитического и синтетического, биографически-личностный метод, метод единства исторического и логического, диалектические принципы объективности, историзма, всесторонности, конкретности.
Научная новизна исследования определяется тем, что диссертантом предпринят опыт целостного, обобщенного и теоретического осмысления эволюционной эпистемологии, ее генезиса и основных направлений, показана их сущность и необходимость применения к познавательной деятельности. Это нашло свое выражение в следующих конкретных пунктах: 1 .Эволюционная эпистемология рассмотрена как общая исследовательская программа, ориентированная на новое решение некоторых познавательных проблем, исследующая знание и познание как продукт эволюции живых организмов; эволюцию способов обработки когнитивной информации, выступающая как естественный создатель адаптивных систем.
2.Были определены два основных уровня исследований: 1 .Биологический уровень когнитивных процессов. 2. Рост научно-теоретического знания или реконструкция научных теорий. 3. Выявлены две основные исследовательские программы эволюционной
эпистемологии: Эволюционная теория познания и эволюционная теория
науки.
4.Установлено общее для всех программ и вариантов эволюционной
эпистемологии, позволяющее применять понятийный аппарат органической
эволюции - общая модель эволюции к исследованию процесса развития
научного знания. 5.Рассмотрена взаимосвязь генетической и культурной эволюции,
представляющая большой интерес для эволюционной эпистемологии.
Разрыв, между которыми может быть преодолен только на основе широкого
применения теоретико-информационного подхода.
б.Раскрыты новые понятия: « Культуроген», « эпигенетические правила», «замещающий селектор», которые являются важным шагом в понимании процесса получения знаний, обуславливающие наше развитие в современном обществе.
7. Проанализированы логико - методологические концепции современных постпозитивистов: К. Поппер, Т. Кун, Ст. Тулмина и др., позволяющие показать аналогию между процессом роста знания и эволюционной теорией познания, которая начинается с выделения основных эпистемологических концепций и кончается характеристикой механизма роста знания.
Тезисы, выносимые на защиту.
1.Эволюционная эпистемология - новое для нас направление в современной эпистемологии, исследующее знание и познание как продукт эволюции живых организмов, эволюцию способов обработки когнитивной информации. Она исходит из того, что биологическая эволюция человека не завершилась формированием Homo sapiens, а создала когнитивную основу для человеческой культуры и быстрого ее прогресса.
Таким образом, люди подобно другим живым существам, являются продуктом эволюционных процессов и их мыслительные, ментальные способности, их знание и познание направляются в конечном итоге механизмами биологической эволюции и могут быть поняты только на основе современной теории эволюции.
2. Существуют две основные исследовательские программы эволюционной эпистемологии. Первая программа исследует когнитивные механизмы животных и людей путем распространения биологической теории эволюции на такие структуры живых систем, которые выступают в качестве субстратов (носителей) когнитивных процессов: нервную систему, органы чувств. Вторая программа исходит из возможности объяснить культуру, идеи, гипотезы и научные теории в терминах биологической эволюции.
В связи с этим выделяют в эволюционной биологии два уровня исследований: один уровень выступает в качестве биологической теории
когнитивных процессов (работы К. Лоренца, Ж. Пиаже). Концепции второго уровня выступают как метатеории, объясняющие развитие идей, научных теорий, рост научно-теоретического знания (работы К. Поппера, Ст. Тулмина, И.Лакатоса, Т. Куна и др.).
3.Общим для всех программ и направлений эволюционной эпистемологии является применение понятийного аппарата органической эволюции, а также подчеркивание сходства механизмов развития, характерных для живой природы и познавательного процесса у человека, иначе говоря, здесь применяется общая модель эволюции к исследованию процесса развития научного знания. Им характерны: опосредованность, подверженность ошибкам, поисковость.
4.Вопрос о взаимосвязи генетической и культурной эволюции представляет большой интерес для эволюционной эпистемологии. С ее точки зрения, разрыв между «миром природы» и «миром культуры», т.е. между органической эволюцией и эволюцией культурной может быть преодолен на основе широкого применения теоретико-информационного подхода, который предполагает, что в основе органической эволюции лежит изменение информации, а не организмов.
5. «Культуроген» - основная единица культуры, которую можно использовать по отношению к любой, отдельно взятой культурной информации. Любая научная теория может рассматриваться как культуроген. «Эпигенетические правила», которые являются биологическими конструкциями, обуславливают наше развитие. Именно они оказывают влияние на восприятие и организуют обработку сенсорной информации о мире и о нас самих. Это эволюционно заложенные ограничения (правила), которые сформировались в результате естественного отбора, как результат адаптации. Разум выступает как средство орудия, в борьбе за биологическое превосходство, т.е. мозг, существует в силу того, что он обеспечивает выживание и умножение генов, которые направляют его формирование.
«Замещающий селектор» - инструмент познания, возникшего в процессе привыкания живых существ в мире, который образует некую иерархию, где
один селектор может отбирать другой, и лишь после прохождения пробной теории приходит в соприкосновение с действительностью. Таким образом, результаты предыдущих пробных попыток могут в некоторой степени «замещать» отбор, производимый средой.
6.Эволюционная теория познания представляет собой дарвиновскую теорию роста знания. Знание является результатом процесса естественного отбора и, согласно К. Попперу, рост нашего знания состоит из смелых гипотез, доказавших свою пригодность в борьбе за существование, «Рост знания должен быть непредсказуемым в принципе»(45,298).
Таким образом, эволюционная модель познания позволяет осуществить разумное различение теории познания и теории науки: Э.Т.Н. исследует структуру научных теорий и их отношение к восприятию и быту, опирается на результаты теории познания, но выходит за ее пределы. Э.Т.П. в свою очередь, не притязает сказать нечто новое, а все-таки объяснить уже известное, открывая новые аспекты для проблемы в целом, т.е. она должна заниматься познанием наших когнитивных способностей.
Теоретическая и практическая значимость диссертации.
В работе проанализировано новое философское междисциплинарное направление современной эпистемологии второй половины XX - начала XXI века - эволюционная эпистемология. Рассмотрены его истоки, концептуальное содержание, показано значение для наших дней, представлены элементы познавательной деятельности, которые являются эквивалентами фундаментальных категорий биологической эволюции.
Практическое использование материалов и результатов данного исследования возможно при подготовке и проведении учебных курсов по философии науки, теоретической философии, теории познания, методологии.
Апробация работы.
Материалы диссертации обсуждались на заседании кафедры философии и методологии науки Ростовского государственного университета. Отдельные материалы работы отражены в трех публикациях: в трудах аспирантов и
соискателей Ростовского государственного университета, в журнале «Гуманитарные и социально-экономические науки».
Структура диссертационного исследования определяется
последовательностью решения основных задач и состоит из введения, двух глав, содержащих семь параграфов, заключения. Список литературы включает 119 наименования, из которых русских источников 103, а иностранных 16. Общий объем работы составил 136 страниц.
Эволюция-естественный создатель адаптивных систем. (К. Лоренц, Ж. Лиаже)
Как уже, известно, что появление жизни на земле, живых организмов-важнейшее событие эволюции, которая была бы невозможна без биологической (генетической) информации, которая является результатом химической эволюции, предшествующей эволюции биологической. Информация также возникает на определенном этапе мирового эволюционного процесса вместе с появлением живой материи, которую невозможно представить себе как «жизнь без ДНК».
Однако ясно, что эволюция человека - это не только биологическая, генетическая эволюция, но и эволюция культурная. Поэтому наше познание направляется также социальными и культурными факторами. Пусть биологическая теория эволюции когнитивных способностей действительно может объяснить биологические предпосылки человеческого познания, но достаточна ли она для того, чтобы описать и реконструировать особые пути развития знания от примитивных картин мира доисторических людей до утонченных моделей современной науки?
Таким образом, вопрос о взаимосвязи генетической и культурной эволюции представляет большой интерес для эволюционной эпистемологии, коль речь идет о человеческом познании, поскольку возникают определенные сомнения в том, применима ли она вообще к культурной эволюции, а, следовательно, и к эволюции человека. Попытаемся рассмотреть этот вопрос хотя бы в первом приближении.
Под культурой, как известно, обычно понимают полную сумму созданных человеком объектов, в то время как природа, грубо говоря, включает в себя все структуры и процессы, возникающие и существующие, независимо от действий человека. К объектам культуры относят: орудия, инструменты, одежду, посуду, орнаменты, обычаи, язык, научные теории и т.д.
Правда, многие животные обладают способностью создавать экстрасоматические структуры - например, птичьи гнезда, хатки бобров и т.п. Некоторые признаки и даже знания распространяются в популяциях животных негенетическим путем. Перелетные птицы, например, всегда следуют по одним и тем же маршрутам. Некоторые виды птиц обучаются разным диалектам основной песни своего вида от других птиц. Молодые луговые собачки учатся у других членов колонии различать границы расселения. Эти и другие примеры позволяют исследователям- биологам говорить о культуре в более широком смысле и соответственно об эволюции культуры у животных.
Однако, как принято считать, человеческая культура, т.е. культура в узком, прямом смысле, всегда зависит от сознательно направляемых действий, преследующих определенную цель и не может являться результатом обучения, предзаданного наследственными механизмами. Поскольку сознание присуще только людям, то лишь человек, единственный из всех живых существ, способен к культурному творчеству.
Конечно, столь прямолинейные рассуждения чрезмерно упрощают проблему и резкое разграничение «мира природы» и «мира культуры», по-видимому, вряд ли оправдано. Об этом свидетельствуют многочисленные факты, касающиеся развития культуры у высокоразвитых приматов, а также наличия у них зачатков самосознания и знаково-символического мышления.
Было установлено, что шимпанзе, например, способны овладеть активным запасом порядка 100-200 слов на языке жестов и элементарными правилами синтаксиса. Вот любопытный пример распространения культурного признака, который наблюдался в одном стаде японских макак: Это стадо приохотилось к новой пище - бататам. Одна полуторагодовалая самка, прежде чем съесть батат, стала не просто соскребать с него песок, а отмывать его в море. Такое поведение переняли другие молодые особи. Матери научились этому у своих подрастающих детенышей и стали, в свою очередь, обучать такому поведению более молодых потомков. В конце концов, все стадо, за исключением старых самцов, которые мало общаются с остальным стадом, стало мыть бататы, прежде чем съесть их.
Этот и ряд других исследованных приматологами случаев распространения культурной информации убедительно показывают, что у высокоразвитых приматов имеется довольно богатое бессловесное общение, арсенал невербальных средств коммуникации. Ясно также, что ни о каком генетически запрограммированном поведении здесь, конечно, не может быть и речи. На основании имеющихся данных многие исследователи склоняются к иному выводу - генетическая эволюция, по-видимому, создает предпосылки для более свободного выбора форм поведения и обогащения культурной эволюции. С точки зрения эволюционной эпистемологии, характерный для классической философской традиции разрыв между «миром природы» и «миром культуры», между органической эволюцией и эволюцией культурной может быть преодолен только на основе теоретико-информационного подхода, а также широкого применения теоретико-информационных моделей в эволюционной биологии, когнитивной психологии, культурологии, антропологии и т.д.
Дело в том, что теория информации позволяет взглянуть на органическую эволюцию как на процесс информационного развития. Ведь любая живая система, по сути дела, является системой, обрабатывающей информацию, и поэтому обработка информации - это общая характеристика органической природы. С другой стороны, культуру можно рассматривать как организованную информационную систему, кодирующую поведенческие и когнитивные характеристики социальных групп, которая включает в себя мифы, верования, искусства, знания, доказательства, другие средства передачи информации и т.д.
Интерпретация знания с позиции естественного отбора и эпигенетических правил (М. Рьюз)
Работы канадского философа, историка и методолога науки М.Рьюза, известные в основном западным специалистам, интересующимся проблемами социобиологии, к сожалению, отечественному читателю мало знакомы. Между тем, предлагаемые им идеи представляются довольно интересными, если их рассматривать как попытку применения эволюционного подхода к эпистемологическим проблемам. Для ознакомления с некоторыми идеями М. Рьюза, обратимся к его небольшому очерку, названному весьма оригинально: «Эволюционная эпистемология: может ли социобиология помочь?»
Будучи, скромным по объему, очерк представляет собой интерес, как для эпистемологии, так и для методологии науки, поскольку выбранная автором форма изложения материала, последовательность приводимых положений, их аргументация и, наконец, выводы, - все это, в совокупности, дает представление о тех, почти классических методологических установках, которые как раз и позволяют автору быть вполне убедительным.
Основная идея очерка пронизывает все его содержание и в качестве некоторого смыслового подтекста может быть сведена к следующему утверждению: в настоящее время есть все основания для эволюционной интерпретации эпистемологии. Обоснованию этой идеи предшествует небольшое введение, задача которого состоит в том, чтобы, так сказать, освежить историю вопроса.
Автор напоминает нам, что в настоящее время в рамках современных дарвиновских эволюционных исследований возникла целая субдисциплина, известная научному сообществу под названием «социобиология». Именно в ее недрах мог зародиться такой привлекательный, с точки зрения автора, замысел, как идея «эволюционной эпистемологии». Причем в своем первоначальном смысле эта идея еще не была оформлена в определенную дисциплину со своей предметной областью, а только как бы «носилась в воздухе». Для одних она казалась уязвимой, видимо, с позиций ортодоксальной методологии, для которой качественные различия между объектами исследования - «эволюция» и «эпистемология» представлялись непреодолимыми. Во всяком случае, многие пока еще не усматривали в самом понятии «эволюционная эпистемология» ценности объединяющего синтеза. Другие же (как, например, Эдвард Уилсон), напротив, настаивают на мысли о том, что дарвиновская эволюционная теория релевантна нашему пониманию знания и с этих позиций критикуют тех философов, которые игнорируют распространение неодарвинистской мысли непосредственно на исследование биологического базиса социального поведения.
М. Рьюз же не только убежден, что Э.Уилсон прав, он идет еще дальше, делая почти безапелляционное заявление: «Эпистемология нуждается в дарвинизме»(125,250).Этот тезис следует расценивать как основополагающий, вокруг него, собственно говоря, и строится все последующее изложение материала. В качестве «антитезиса» используются такие положения, которые не опровергают основной тезис, а только усиливают его. При этом обоснование строится не по принципу «подтягивания» фактов к идее, а, напротив, формулируются принципиально новые, концептуально нагруженные идеи. Тем самым аргументация постоянно усиливается, и идея возвышается до уровня полноценной концепции.
Формулирование своей концептуальной позиции М. Рьюз начинает с изложения общеизвестных истин в отношении происхождения человека как вида Homo sapiens, акцентируя внимание на том, что человеческая эволюция происходила благодаря естественному отбору. Он подчеркивал то, как природа отбора влияла на формирование таких, собственно человеческих особенностей, как наш мозг и руки, - этот вопрос в настоящее время продолжает оставаться дискуссионным. Однако общепринято, что как раз этот аспект и составляет фундаментальное отличие человека от других живых существ.
Наконец, важной отличительной особенностью развития человека, делающего его уникальным природным существом, является формирование культуры. У нас есть язык, артефакты, обычаи, мораль, религия и т.д. В этом смысле, считает М. Рьюз, можно утверждать, что «мы, видимо, вышли за пределы нашей же биологии» (125,251)»
Дальнейший ход изложения материала сопровождается ссылками на работы известного американского социобиолога Э. Уилсона, авторитетные доводы которого тонко вплетаются в канву очерка М. Рьюза, усиливая концептуальное обоснование его авторской позиции и который, в частности, настаивал на том, что хотя мы, благодаря своей культуре, несомненно, отличаемся от животных, все же думать, что мы полностью отличны от них, или что мы избежали влияния биологии, - значит, разрушать истинную картину. Нельзя не согласиться с тем, что как биологический вид мы относимся к млекопитающимся. Но самое важное - наша мораль, которая является просто биологическим продуктом нашей потребности объединяться с представителями нашего вида чем-то тем, что может быть обнаружено у всех высших животных, которые (подобно людям) ведут социальное существование.
И даже власть нашего разума, рассуждает Э.Уилсон, - это не более чем одно из орудий в борьбе за биологическое превосходство. «Сущность аргумента тогда состоит в том, - заключает он, - что мозг существует в силу того, что он обеспечивает выживание и умножение генов, которые направляют его формирование. Человеческое сознание есть средство выживания и размножения, и разум- это только одна из разновидностей техники»(134,167).И осуществляя поиск ответа на вопрос о том, что является движущим механизмом или движущей силой в эволюции человеческого рода, Э.Уилсон находит простой и доступный обыденному пониманию ответ: это разум. Именно он является сегодня тем «средством выживания и размножения», которое формирует культуру. Более того, вторит ему М. Рьюз, - сила разума как раз и делает вид Homo sapiens наиболее адаптированным к среде, наиболее благополучным из всех живых организмов.
Содержательный смысл дальнейших рассуждений М. Рьюза касается понимания феномена культуры как другой не менее важной точки отсчета в определении места человека в едином эволюционном процессе. При этом речь здесь идет уже не о биологических критериях эволюции, а о познании геннокультурных факторов эволюции человека. Такой переход в исследовании подготавливается высказываниями, непосредственно связанными с поиском фундаментальных основ феномена культуры. Поэтому саму культуру М. Рьюз предлагает понимать как "явление, жестко контролируемое предельными биологическими единицами"(125,251). Однако в отношении действия этих «предельных биологических единиц» М. Рьюз не так категоричен, как Э.Уилсон, утверждавший, в частности, что «гены держат культуру на поводке»( 131,167).
Эволюционная эпистемология К. Поппера и Д. Кэмпбелла, как новый ракурс рассмотрения теоретико-познавательной деятельности
Карл Поппер (1902 - 1994) - один из наиболее влиятельных представителей западной философии науки XX века. Он является автором большого количества работ по проблемам философии, логики науки, методологии и социологии, который основательно и систематически подошел к проблеме познания. Его взгляды сформировались под влиянием новых теорий, появившихся в физике в начале XX века, идей логического позитивизма, кантианства. Для обоснования своих логико-методологических и эпистемологических концепций он использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного развития: рост научного знания рассматривался им, как частный случай общих мировых эволюционных процессов.
Поппер делает попытку создать эволюционную теорию развития знания, приняв за образец эволюционную теорию Дарвина, точнее сказать, ее неодарвинистский вариант. Это заслуживает пристального внимания: эволюционный подход имеет здесь значение не простой аналогии, а принципа, характеризующего существо гносеологической доктрины. Можно с полным правом утверждать, что идеи гносеологического эволюционизма пронизывают все научное творчество К. Поппера. Сам он высказался однажды по этому поводу так: «Я всегда проявлял особенный интерес к теории эволюции и готов охотно принять эволюцию как факт» (50, 39).
Аналогия между процессом роста знания и эволюционных теорий пронизывает практически все основные аспекты попперовской теории познания, начиная с выделения основных эпистемологических концепций и кончая характеристикой механизма роста знания. Поппер выделяет додарвиновские теории познания, или теории познания здравого смысла, и дарвиновские теории познания. Додарвиновские концепции познания характеризуются тем, что в них решающее значение придается вопросу о надежном исходном пункте знания.
«Теория познания, которую я хочу предложить - пишет Поппер, представляет собой дарвиновскую теорию роста знания. Рост нашего знания является результатом процесса, очень напоминающего то, что Дарвин назвал «естественным отбором», то есть естественный выбор гипотез: наше знание состоит, в каждый момент, из гипотез, доказавших свою (сравнительную) пригодность в борьбе за существование, в борьбе-соревновании, которое элиминирует гипотезы, оказавшиеся непригодными» (50, 261).
Дарвиновский подход к теории познания оправдывает, видимо, по мнению Поппера, отказ от постановки вопроса об исходном, начальном пункте и сосредоточение усилий на проблеме механизма роста знания: он отбрасывает задачу обоснования знания, заменяя ее задачей роста знания. Общее описание механизма роста знания философ представляет следующим образом: «От амебы до Эйнштейна рост знания является одним и тем же; мы пытаемся решить проблемы и достигнуть на основе процесса элиминации чего-то приближающегося к адекватности в наших пробных решениях» (50,261).
Поппер принципиально отказывается от выяснения логики возникновения нового знания: «Непредсказуемость в принципе всегда рассматривалась в качестве характерного пункта возникновения, и, как мне представляется, мои аргументы показывают, что рост знания должен быть непредсказуемым в принципе» (50,298).
Появление нового знания в концепции Поппера имеет эмерджентный характер, а это в принципе, исключает возможность научной концепции прогресса. «Если можно предсказать научными методами наши завтрашние открытия, - полагает К. Поппер, то предсказание можно было бы сделать и сегодня; и это означало бы, что наступает конец росту знания» (50, 62-98).
Попперовская эволюционная эпистемология выросла из его ранних работ, представленных «Логикой научного открытия» (1983) и «Предположения и опровержения» (1963), где Поппер разрабатывал проблемы прогресса науки и методологии. Он спорил тогда с доминирующей эмпирицистской традицией, настаивая на том, что научные теории не строятся на самом деле посредством каких-либо индуктивных процессов. Наш ум никогда, даже в момент рождения, не представляет собой tabula rasa , чистую грифельную доску, на которой опыт запечатлевает свои впечатления. Всегда существует некоторая теория или теоретическая предпосылка, которая направляет наши мысли и действия.
Философ, допускал, что мы никогда не можем быть уверены в том, что теория истинна, поскольку теории не выводятся из опыта. Скорее они продукты нашего собственного производства. Причем в ходе конструирования теории наше продуктивное воображение может использовать любой доступный источник, включая миф и метафизику.
Более того, «теории, которые мы создаем, весьма удаляются от нашего чувственного опыта, и в этом их когнитивная притягательность. Как же в таком случае, мы можем быть уверены в том, что наука говорит нам нечто о мире, т.к. они являются просто отображением нашего ума?» Ответ, который дает на этот вопрос сам Поппер, состоит в том, что, «хотя мы никогда не можем верифицировать теорию, мы можем ее фальсифицировать. Мы должны подвергать наши гипотезы самым строгим проверкам. Гипотезы, которые не выдерживают проверок, должны быть отброшены. Та же гипотеза, которая прошла их, сохраняется, но лишь временно; в любой момент новая проверка может опровергнуть ее»(50,274).
В дарвинистском отборе только наиболее приспособленный организм выживает. Попперианская фальсификация позволяет только наиболее приспособленным теориям продолжать существовать. Нет, однако, никакой уверенности, что выжившие теории выживут в следующих проверках; в любое время они могут стать жертвой атаки со стороны враждебной окружающей среды или, что почти то же самое, строгой проверки.
Адаптация, согласно Попперу, может быть сопоставлена с истиной. Но организм никогда в полной мере не адаптируется, поэтому теория не может считаться абсолютно истинной, поскольку нет непосредственной обратной связи между окружающей средой и организмом. Эта среда не может прямо индуцировать мутации, которые позволили бы животным выжить в той самой среде. Новые ситуации появляются неупорядоченно, безотносительно к возможной удаче к данной среде. Подобно этому «наши гипотезы не индуцируются опытом, они скорее изобретения нашего ума, который вынужден настаивать на своем, находясь во враждебном мире экспериментальных проверок» (50,270).
На пути к научной парадигме и научно-исследовательской программе (Т. Кун, И. Лакатос)
Т. Кун (1922 - 1995) - американский историк науки и философ. Как один из лидеров исторического направления в философии науки выступил продолжателем эволюционистского направления. В центре его зрелых размышлений об исторической динамике научного знания оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Эта концепция выражена в его основном труде «Структура научных революций» (1962), которая долгое время находилась в резкой оппозиции критическому рационализму К. Поппера и логическому эмпиризму неопозитивизма.
Сам Кун считал, что эпистемология может быть отнесена к области социологии познания. А её базисом и основным материалом должна стать именно история науки, так как наука - это не только система знаний, а, прежде всего, деятельность научных сообществ, которую и составляют исследователи с определенной специальностью и сходной научной подготовкой, чья роль в процессе развития науки неоднозначна. Во-первых, его представители едины в понимании целей науки и задач своей дисциплинарной области. Тем самым они упорядочивают систему представлений о предмете и развитии той или иной науки. Во-вторых, для них характерен универсализм, при котором ученые в своих исследованиях и в оценке исследований своих коллег руководствуются общими критериями и правилами обоснованности и доказательности знания. В-третьих, понятия научного сообщества фиксируют коллективный характер накопления знания. Оно выступает от имени коллективного субъекта познания, дает согласованную оценку результатов познавательной деятельности, создает и поддерживает систему внутренних норм и идеалов, так называемый, этос науки. Ученый, таким образом, может быть понят и воспринят как принадлежащий к определенному научному сообществу. В-четвертых, все члены научного сообщества придерживаются определенной парадигмы — модели, постановки и решения научных проблем.
Как отмечали современные исследователи, «научное сообщество» представляет собой не единую структуру, а «гранулированную среду». Всё существенное для развития научного знания происходит внутри «гранулы» -сплоченной научной группы, коллективно создающей новый элемент знания. Отсюда вырабатывается специфический научный сленг, набор стереотипов, интерпретаций.
К отрицательным характеристикам деятельности научного сообщества Кун относит то, что оно направляет свое внимание на строго определенный предмет и оставляет вне поля зрения все прочее, и таким образом, связь между различными научными сообществами оказывается затруднительной, которые существуют на множестве уровней. Наиболее глобальным оказывается сообщество представителей естественных наук. В нем выделяется уровень физиков, химиков, астрономов, зоологов и т.д. Выделяются также подтипы или подуровни, например, среди химиков - специалисты по органической и неорганической химии, а среди философов - специалисты по истории философии, методологии и логике.
Как можно было заметить, что специфика куновского образа науки состояла в том, что логико-методологические факторы развития утрачивают свою надысторическую нормативность и ставятся в функциональную зависимость от господствовавшего способа деятельности научного сообщества (парадигм). Парадигма у Куна - основная единица измерения процесса развития науки. Это некая концептуальная схема, которая в течение определенного времени признается научным сообществом.
Философ не раз обращался к понятию «парадигма», уточняя и конкретизируя его содержание. Исходное, первоначальное определение этого понятия дается в «Предисловии» его основной работы «Структура научных революций». Здесь Кун пишет, что «под парадигмой я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу» (21,11).
Таким образом, парадигма Куна носит исторический характер, будучи объектом, для дальнейшей разработки и конкретизации в новых условиях. Она находит своё отражение в классических работах ученых или же в учебниках, где на долгий срок определяется круг проблем и совокупность методов их решения. Философ считал, что человек, ставший сторонником новой парадигмы на раннем её этапе развития должен верить в её успех.
Нужно отметить и то, что в понятие парадигмы были включены социально-психологические и этические правила, нормы функционирования научной деятельности. Но выбор той или иной парадигмы обусловлен не только логическими критериями, но и ценностными соображениями. И рассматривая, таким образом, парадигмы как «набор предписаний для научной группы», Кун в «Дополнении» эксплицировал значение термина посредством понятия дисциплинарной матрицы, учитывающего, во-первых, принадлежность ученых к определенной дисциплине и, во-вторых, систему правил их научной деятельности.
Дисциплинарная матрица была составлена из упорядоченных элементов (компонентов) различного рода, которые образуют единое целое и функционируют как целостная система. К числу её основных компонентов Кун относил: а) символические обобщения, которые имеют чисто формальный характер или легко формализуются. Иначе говоря, это законы и определения некоторых терминов теории, выраженных в «мощном аппарате» логических и математических формул; б) «метафизические части парадигм», задающие способ видения универсума; в) ценностные установки, влияющие на выбор направления исследования. По мнению самого Куна, чувство единства в сообществе ученых - естественников возникает во многом, именно, благодаря общности ценностей; г) «общепринятые образцы», «признанные примеры», решения конкретных задач («головоломок»), обеспечивающих функционирование «нормальной науки». Философ считает, что «различия между системами «образцов» в большей степени, чем другие виды элементов, составляющих дисциплинарную матрицу, определяют тонкую структуру научного знания» (16, 230-235).
