Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Научно-философское постижение сущности метафоры 11
1.1. Место метафоры в познании 11
1.2. Разработка проблемы метафоры в истории философии 29
1.3. Современные философско-гносеологические концепции метафоры 41
Глава 2. Развитие метафоры в языке и мышлении 67
2.1. Языковая метафора как средство выражения результатов познавательной деятельности 72
2.2. Осмысление филогенетического развития метафоры 87
2.3. Осмысление онтогенетического развития метафоры 99
Глава 3. Внерационально-рациональная сущность метафоры как основа определения ее роли в научном познании 137
3.1. Понимание и интерпретация метафоры в процессе коммуникации 139
3.2. Метафора в научном познании: между вероятным и достоверным 153
Заключение 171
Литература 177
- Разработка проблемы метафоры в истории философии
- Языковая метафора как средство выражения результатов познавательной деятельности
- Осмысление онтогенетического развития метафоры
- Понимание и интерпретация метафоры в процессе коммуникации
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Метафора является частью мыслительной и языковой сфер человеческого бытия, и этим объясняется большой познавательный интерес человека к этому явлению.
Осмысление роли метафоры в речевой деятельности начинается еще в эпоху античности: метафора определяется как риторический троп, как средство украшения речи, как способ номинации.
Интерес к метафоре, ослабевший в эпоху Нового времени из-за представлений о ней как о вредном, мешающем пониманию явлении, примерно с середины XIX в. вновь начинает возрастать. В настоящее время исследование метафоры выходит далеко за пределы риторики. Однако большое количество литературоведческих, лингвистических, психологических концепций не дает целостного представления о природе ее возникновения, механизмах функционирования и сфере использования. По мере того, как метафора стремительно расширяет свои границы, давно преодолев «запретную зону» научного текста, ее осмысление также требует выхода за пределы одной научной сферы.
Начавшиеся еще в начале прошлого века попытки философского осмысления метафоры осуществлялись по нескольким направлениям: историко-философскому, герменевтическому, семиотическому, лингвокогнитивному и др. К настоящему моменту мы имеем достаточно большое количество метафорических теорий, ни одна из которых не может претендовать на статус базовой.
Отношение к метафоре как к опасному, приводящему к заблуждениям явлению - крайность, преодоление которой так же необходимо, как и уход от другой крайности - абсолютизации метафоричности языка и мышления, развитой философией постмодернизма.
XX век - время осмысления роли метафоры в познании. Особенно активно разрабатываются проблемы определения природы метафорического образования, ее роли в научном познании, механизма функционирования. Являясь одним из способов познания и средств закрепления знания, метафора определяет наши взаимоотношения с окружающей нас действительностью. Важными на сегодняшний день являются поиски ответов на вопросы: насколько
необходимой является метафора для постижения реальности? Способна ли она верно отразить сущность объектов, предметов или явлений действительности? Насколько правильно мы оцениваем ее значение при соотнесении различных объектов реальности? Являются ли действительно сходными соединяемые с помощью метафор разные стороны действительности, не способствует ли их соединение возникновению заблуждений?
Появление большого количества новых средств речевой коммуникации в последнее время не только не сняло, но и обострило проблему человеческого взаимопонимания. В огромном море информации теряются те глубочайшие знания, которые человек с трудом добывал в процессе своего развития, В результате мы вынуждены самостоятельно искать смысл воспринятых нами высказываний, «скрытый» за неоднозначностью формулировок, мнимой ясностью ситуации или неопределенностью контекста. Умение находить и интерпретировать метафорические высказывания должно стать одним из тех средств, которые помогут вычленить из информационного «моря» истинное знание.
В меняющихся условиях бытия формируется его новое осмысление, заставляющее нас по-иному взглянуть и на познание. В рамках новой познавательной парадигмы, предполагающей признание и использование новых структурных единиц знания (текст, схема, ситуация, фрейм, метафора и т.д.), чрезвычайно актуальным является изучение метафоры как составляющей гипотетического, вероятного аспекта познавательной деятельности, средства выражения неявного знания, промежуточного этапа его закрепления, а также как структуры объяснения и понимания, обеспечивающей связь различных компонентов науки, в том числе - достоверного и вероятного знания.
Степень разработанности проблемы. Необходимо подчеркнуть, что философское осмысление метафоры начинается еще с определения и типологизации метафоры Аристотелем. Свое мнение по поводу ее употребления уже в античности выражали Деметрий, Квинтилиан, Цицерон; в средневековье -П. Абеляр, Иоанн Скот Эриугена; в Новое время - Т. Гоббс, Р. Декарт, Дж. Локк, И. Кант. Однако категорический отказ от использования метафоры в науке обусловил то, что вплоть до конца XIX в. она была «вынесена за скобки» гносеологии.
Для включения метафоры в гносеологическое пространство мы обратились к работам, исследующим проблему определения понятий «познание», «знание», их форм, видов, уровней. Наиболее значимы для нашего исследования работы СБ. Крымского, В.А. Лекторского, Ю.М. Лотмана, М.К. Мамардашвили, Л.А. Микешиной и МЛО. Опенкова, О.Л. Сытых, Ю.А. Урманцева.
О месте метафоры в науке пишут в своих работах В.А. Героименко, С.С. Гусев, К.К. Жоль, В.В. Ильин и А.Т. Калинкин; Э. Кассирер, Э.А. Лапиня, В.В. Налимов, X. Ортега-и-Гассет, М.И. Панов, Б.Г. Юдин и др., соотношению метафоры и науки посвящена работа О.В. Тарасова.
При определении природы и статуса метафорического значения мы обращались к работам, посвященным определению понятий «значение», «смысл», «понимание», «интерпретация»: А.Ю. Бабайцева, А.А. Ивина, И.С. Куликовой и Д.В. Салминой; А.Л. Никифорова, И.Н. Сафроновой, М.А, Шестаковой и других авторов.
Вопроса о существовании особого «метафорического» значения (и его структуре) касались в своих исследованиях Н.Д.Арутюнова, О.М Бессонова, М. Блэк, Л.С. Выготский, Т. Добжиньская, Д. Дэвидсон, А. Ричарде и др.
Одной из самых важных проблем, поставленных в начале XX века, стала проблема создания единой концепции метафоры. Ее разработка, начавшись за пределами России (М. Блэком, Д. Дэвидсоном, Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, Э. Маккормаком, П. Рикером, А. Ричардсом, Дж. Серлем и др.), уже с середины 70-х годов стала интересовать отечественных ученых: К.И.Алексеева, Н.Д. Арутюнову, Г.С. Баранова, О.М. Бессонову, И.В. Полозову, В.А. Суровцева и В.Н. Сырова и других.
Языковая сторона метафоры интересует представителей различных гуманитарных наук и разных философских направлений: Н.Д.Арутюнову, Э. Кассирера, В.И. Королькова, Д.П. Муравьева и других исследователей.
Историко-философский аспект изучения метафоры отражен в работах А.Н. Веселовского, С.С. Гусева, К.К. Жоля, Г.Н. Скляревской, О.В. Тришкиной, О.М. Фрейденберг.
Для определения познавательной роли метафоры в развитии мышления мы обратились к работам, исследующим психологические особенности
языкового развития в процессе развития мышления. Это работы К.И. Алексеева, Л.С. Выготского, М. Доналдсон, Ю.Н. Карандашева, А.Р. Лурии, Ж. Пиаже, В.К. Харченко и других авторов.
Философскому анализу взаимоотношений между онтогенетическим и филогенетическим развитием мышления посвящена работа А.В. Иванова.
При исследовании особенностей функционирования метафоры в коммуникативном пространстве нами использованы работы, затрагивающие проблемы использования метафоры в средствах массовой информации: Н.Н. Авдеевой, Э.В. Майоровой, А. Миллер, Н.А. Фоминых и др.
Несмотря на большое количество работ, посвященных непосредственно изучению роли метафоры в познании, недостаточно изучен вопрос взаимосвязи функционирования языковой метафоры и развития мышления, практически не изучено онтогенетическое развитие языковой метафоры. Малоисследованным оказался вопрос определения сторон метафоры, определяющих ее как способ постижения реальности, что и обусловливает обращение к разработке этих вопросов в данном исследовании.
Объектом диссертационного исследования является функционирование метафоры в различных сферах человеческого бытия.
В качестве предмета диссертационного исследования рассматривается метафора как способ постижения реальности.
Цель работы - исследовать качественные характеристики метафоры, определяющие ее как способ постижения реальности. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1. Рассмотреть основные направления изучения метафоры в историко-философском аспекте.
2. Выделить познавательно значимые свойства метафоры, обусловленные ее языковой природой.
3. Путем выявления сходных черт функционирования языковой метафоры в процессе филогенетического и онтогенетического развития мышления определить ее роль в процессе постижения человеком реальности.
4. Определить специфические особенности понимания и интерпретации метафорического высказывания в коммуникации как процессе, обеспечивающем возможность объективации личностного знания.
5. Раскрыть механизмы функционирования метафоры в качестве способа постижения реальности в науке.
Теоретическую основу исследования составляют следующие идеи, теории и концепции:
- представления современной гносеологии о познании как о едином процессе отражения и конструирования реальности;
- подход к познавательному процессу, утверждающий наличие различных познавательных форм, объединяемых понятием «вероятное знание» (О.Л. Сытых);
- идея гиперрационального характера метафоры Ю.М. Лотмана;
- принцип интеракции («взаимодействия мыслей») как основа образования метафоры (А. Ричарде);
- идея Дж. Лакоффа и М. Джонсона о важной роли метафоры в формировании понятийной системы человека;
- концепция развития детской речи и мышления Л.С. Выготского. Методологическая основа исследования представлена принципами
диалектической методологии (законами диалектики): историзма, единства анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному, диалектической взаимосвязи исторического и логического; принципом диалога в герменевтической методологии. Автор часто опирается на метод герменевтического анализа и широко использует контекстный подход. Из группы общенаучных методов применены: исторический, аналогии, сравнительного анализа, структурно-функциональный, индукции и дедукции. Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что: 1. Дана авторская интерпретация рациональной и внерационалыюй составляющих метафоры. Рациональный характер метафоры состоит в сознательном включении метафорической конструкции в структуру высказывания; ее внерациональный характер состоит в спонтанном, интуитивном выборе оснований переноса свойств с одного объекта действительности на другой.
2. Показана значимая роль метафоры в онтогенетическом развитии мышления, заключающаяся в том, что: а) постепенная смена непреднамеренного употребления метафор преднамеренным знаменует собой момент осознания детьми метафоричности высказываний; б) постепенное возрастание способности детей к распознаванию метафоры среди буквальных и метафорических высказываний свидетельствует об осознании ими оснований метафорического переноса, способствующем уточнению границ между предметом и его вербальным обозначением; в) использование метафорического переноса в качестве механизма соотнесения нового понятия с базой имеющихся у ребенка знаний позволяет формировать у детей способность к образованию понятий и умение оперировать ими.
3. Выявлены особенности функционирования метафоры на различных этапах исторического развития человеческого мышления: а) не осознаваемая человеком метафоричность мифологического мышления; б) осознание условности метафорического переноса в эпоху античности; в) символичность, неотделенность друг от друга предметного и смыслового компонентов метафоры в эпоху средневековья; г) вторичность метафорической формы знания, смена символического мышления на логическое в Новое время; д) повышение уровня абстракции метафорического переноса, осознание метафоры как способа постижения реальности в Новейшее время.
4. Выяснено, что на формирование метафорического значения, помимо внутренних компонентов (денотативного и смыслового), влияют также внешние компоненты (примером являются выделяемый Н.Д. Арутюновой денотат, с которого осуществляется перенос; выделяемая М. Блэком «рамка», или контекстуальное окружение «фокуса», содержащего в себе денотативный и смысловой компоненты значения).
5. Установлено, что заложенная в метафоре возможность ее двойного прочтения позволяет эффективно использовать ее в качестве средства выражения гипотетического знания.
Положения, выносимые на защиту:
1. Восприятие и употребление человеком метафор влияет на фило- и онтогенез его мышления. В частности, оно способствует: выделению компонентов значения слова; оформлению различных смысловых категорий
путем их символического противопоставления; формированию способности к образованию понятий.
2. Определено, что на каждом этапе развития мышления человека и в филогенезе, и в онтогенезе метафора выполняет специфические функции, количество которых с каждым этапом увеличивается (на современном этапе это функции концептуализации, номинации, экспликации свойств, экономии языковых средств). Это свидетельствует о постепенном возрастании роли метафоры в постижении человеком реальности.
3. Метафора, выступающая в функции концептуализации, способствует включению полученного знания в систему достоверного знания.
4. Функционирование метафоры на всех этапах развития мышления человека в фило- и онтогенезе определено ее рационально-внерациональной сущностью (от неосознаваемой метафоричности на этапах мифологического и синкретического мышления фило- и онтогенеза, носящей внерациональный характер - до высшей - теоретико-рефлексивной - формы мышления современного взрослого человека).
5. Динамический характер рационально-внерациональной сущности научной метафоры выражается в том, что в процессе формирования модели-метафоры осуществляется переход от внерационального к рациональному; в процессе своего функционирования метафора обеспечивает связь рационального с внерациональным. Ее восприятие при этом может осуществляться как на внерациональном (бессознательном), так и на рациональном (сознательном) уровнях.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Теоретическое значение диссертации заключается в развитии представлений о языковой метафоре как о явлении, влияющем на процесс познавательной деятельности человека, его мыслительную и языковую сферы. Полученные результаты вносят вклад в развитие гносеологии и эпистемологии в плане представлений о способах понимания и объективации личностного знания. Работа имеет методологическую значимость, материалы исследования могут использоваться в социогуманитарных науках: психологии, филологии, педагогике.
Наиболее важные выводы диссертации могут стать частью лекционного материала учебных курсов: «Философия», «История философии», «Онтология и теория познания», спецкурса «Метафора в гносеологии». Выводы диссертации могут быть использованы при подготовке специалистов образовательных учреждений; имеют также значение для формирования мастерства устного выступления.
Апробация полученных результатов. Результаты исследования прошли апробацию на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005 г.), на Международной научно-практической конференции «Коммуникативистика в современном мире: человек в мире коммуникаций» (Барнаул, 2005 г.), на всероссийских научно-практических конференциях «Интеллектуальный потенциал ученых России» (Барнаул, 2003, 2004 гг.), на всероссийской научно-практической конференции «Философия, методология и история знаний» (Барнаул, 2003 г.), на всероссийской научно-практической конференции «Человек: философская рефлексия» (Барнаул, 2006 г.), на Международном симпозиуме «Философия образования Востока и Запада: развитие диалога» (Новосибирск, 2006 г.). Результаты работы отражены в публикациях общим объемом 1,48 п.л.
Разработка проблемы метафоры в истории философии
Метафора функционирует в различных типах познавательной деятельности человека: обыденном, художественном, научном. Однако признание ее когнитивной роли произошло сравнительно недавно. Еще в середине XX столетия велись споры о допустимости использования метафоры в науке и даже - о границах ее присутствия в сфере обыденного познания, хотя роль метафоры в художественной речи (как средства ее украшения) признана уже в античности. С этого же времени (IV в. до н.э.) началось ее изучение. Таким образом, метафора стала предметом познания задолго до того, как было признано ее участие в этом процессе, и появилась необходимость признать ее «не только средством описания, но и объектом философии как рефлексии» [55, с. 1].
Обратимся к опыту осмысления метафоры с целью выделения основных проблем, связанных с ее изучением, выявления значения, придаваемого ей различными научными и философскими направлениями, обозначения связи метафоры с такими философскими категориями, как символ, концепт, смысл, понятие и т.п. в различные исторические периоды.
Первые попытки научного истолкования метафоры, по мнению В.И. Королькова, относятся к древности (учение о т. н. dhvani в индийской поэтике, суждения Аристотеля, Квинтилиана, Цицерона, и др.) [80, с. 794].
Аристотель, определив метафору как «перенос слова», «перенос имени с рода на вид, или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии» [15, с. 147], выделив ее виды, наметив основные направления метафорического переноса [16, с. 143 - 146], «надолго определил традиции рассмотрения природы метафорических средств» [58, с. 103]. С одной стороны, его определение стало основой для рассуждений многих, кто затронул проблему метафоры, с другой стороны, по мнению С.С. Гусева, «традиционное, идущее от Аристотеля толкование метафоры как чисто риторической фигуры долго мешало понять ее роль в познавательных процессах» [58, с. 103].
Так, в рамках учения о стиле речи «Аристотель указывал на то, что стиль, будучи практическим воплощением мыслей в речи, обладает большей убеждающей силой, чем сами мысли. Аналогично утверждение Квинтилиана: красноречие никогда не будет иметь ни энергии, ни мощи, если мы не станем черпать силы в стилистических упражнениях» [70, с. 86]. К числу этих стилистических упражнений причислялась и метафора, функция ее при этом сводилась к украшению речи. Более того, метафора могла использоваться не во всякой художественной речи. Так, Деметрий рекомендовал использовать метафору в высоком роде поэтической речи, однако и там она могла быть слишком опасной [62, с. 251 - 252]. Он же отмечал, что и «обиходная речь так удачно использует некоторые метафоры, что пропадает нужда в словах в прямом смысле, и метафора, занимая их место, так и остается [в языке]...» [62, с. 253]. Цицерон также наряду с отрицательной стороной видел в метафоре и положительную: «Вначале одежду придумали, чтобы предохранить себя от холода, затем стали надевать, чтобы украсить и облагородить тело; так же и метафора, порожденная недостатком, получила развитие ради наслаждения» [Цит.по37,с. 11].
В эпоху Средневековья метафора становится, как и другие тропы, не просто понятием поэтики, стилистики, риторики, но способом мышления. По словам С.С. Неретиной, «средневековые мыслители полагали, что любое суждение, сколь бы точным оно ни было, перед лицом Бога всегда есть троп, иносказание» [110, с. 151]. Иоанн Скот Эриугена писал: «Слова, обозначающие сотворенные сущности любого подверженного изменению естественного и неестественного предмета, не могут сказываться о Природе созидающей (то есть о Боге) в собственном смысле, но только в переносном» [цит. по 105, с. 151]. П. Абеляр считал, что «человеческий язык приспособлен к сказыванию о вещах этого мира, но "сами слова необходимо превосходят их собственное значение" и, "будучи посредниками Св. Духа", в переносном смысле свидетельствуют о Боге» [цит. по 105, с. 151 -152].
Таким образом, утверждает С.С. Неретина, для Средневековья метафора изначально эквивокативна (двуосмысленна), «причем разные смыслы не устраняются, а исподволь воздействуют друг на друга» [111]. Сам термин «эквивокация» вел в обиход Боэций, причем его идея двуосмысленного, как отмечает исследовательница, принципиально отличалась от Аристотелевской омонимии. В отличие от Аристотеля, который под омонимией имел в виду разные вещи, носящие одно и то же имя, Боэций замечает, что двуосмысленной может быть одна и та же вещь. Идея двуосмысленности в дальнейшем была поддержана и развита П. Абеляром и Г. Порретанским.
Отношение к метафоре в философии Нового времени, так же, как и в Античности, неоднозначно. Т. Гоббс, говоря о способах употребления речи, называет среди злоупотреблений ею метафору: «Способам употребления речи соответствуют также 4 злоупотребления речью. ...Второе, когда они употребляют слова метафорически, то есть в ином смысле, чем тот, для которого они предназначены, обманывая этим других» [47, с. 23].
Метафоры, по его словам, - «блуждающие огни», и, следовательно, использование их в речи дает плачевный результат: «результат, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение» [47, с. 36].
Однако, несмотря на негативное отношение к использованию метафоры в обыденной речи, сфера ее употребления все больше и больше расширялась, и проблема постепенно переместилась в другое русло: определения границ присутствия метафоры в научном познании.
Этого аспекта рассмотрения метафоры касались Р. Декарт, И. Кант, Р. Карнап, Г. Лейбниц, Дж. Локк, и др., исключая метафору из научной сферы .
Наиболее существенным, по всей видимости, вкладом в теорию метафоры в период Нового времени было преодоление «дуализма мышления и языка», совершенное Дж. Вико. «Утверждая, что мы не просто говорим или пишем символами, но мы и думаем ...символами (словами и образами)» [70, с. 84], он, по сути, окончательно вывел метафору за рамки изучения риторики.
Следует отметить, что этот «переворот» в области представлений о метафоре открыл не замечаемое до этого ее свойство: быть не только способом выражения результатов познавательной деятельности, но и - способом самого познания.
Языковая метафора как средство выражения результатов познавательной деятельности
Необходимо выяснить, какую познавательную роль выполняет языковая метафора. Заложена ли уже в ее языковой сущности, структуре или функциях способность к постижению реальности.
Метафора как фигура речи - достаточно изученное явление. Однако среди того, что о ней пишут исследователи - лингвисты, достаточно мало сказано о том, каким образом метафора выполняет когнитивную функцию. Мы воспользуемся методом сравнительного анализа и рассмотрим различные взгляды на языковую метафору. Поскольку основное внимание будет направлено на определение сущности метафоры, ее структуры и функционирования, нам необходимо использовать также структурно-функциональный метод исследования.
Метафорический перенос может осуществляться с помощью различных средств (фигур речи, визуальных образов и т.д.). Так, например, по словам Л.А. Микешииой и М.Ю. Опенкова, метафора зеркала долгое время была единственной для объяснения процесса познания как отражения [101, с. 151].
Кроме того, на их взгляд, «метафора познания как отражение и метафорическое понимание мира как механико-машинной структуры» тесно увязаны друг с другом. «Понимание человека как машины-животного-зеркала составило сердцевину традиционной гносеологии» [101, с. 158].
По мнению Ф.Р. Анкерсмита, рассматривающего историю сквозь призму метафор, смена которых знаменует смену одного исторического периода другим, «метафора весьма эффективна в организации знаний способами, которые могут обслуживать наши социальные и политические цели. Возможно, что метафора вообще есть наиболее мощный лингвистический инструмент, который мы имеем в нашем распоряжении для преобразования действительности в мир, способный адаптироваться к целям и задачам человека» [12, с. 85]. Наиболее важным свойством метафоры этот исследователь называет ее способность «превращать незнакомую действительность в знакомую» [12, с. 85].
В своей фантастической повести «Обмен разумов» Р. Шекли вводит понятие «метафорической деформации», суть которой состоит в том, что в ситуации слишком большого для восприятия объема новой информации «мозг ищет отдыха в буферном процессе аналогизирования. Этот процесс как бы создает мост между воспринятым известным и неприемлемым неизвестным, облекает невыносимое неизвестное в желанную мантию привычного» [191, с. 492], т.е., говоря словами главного героя повести, «...я могу подумать, что вижу корову, когда на самом деле передо мной альтаирец» [191, с. 493]. Герои повести Шекли живут в фантастическом мире, и «метафорическая деформация» в нем приобретает такие формы, что может стоить им жизни. В реальном мире это явление не имеет такого угрожающего характера, но, действительно, встречается довольно часто. Каждый человек хотя бы раз в жизни попадал в ситуацию мнимого узнавания. Например, далеко идущего впереди или навстречу нам человека мы склонны принимать за знакомого, друга, родственника и т.д., если, скажем, его походка и одежда (ее цвет, форма и т.п.) издалека кажутся такими же и притом (что немаловажно) есть большая доля вероятности встретить именно этого человека в определенный час в этом месте. Описанное явление ярко характеризует метафоричность первичного, гипотетического восприятия нами действительности, идентификации нового знания.
В рекламе с целью акцентировать внимание на конкретных свойствах рекламируемого товара часто используются визуальные метафорические образы (Например, для представления широкополосного принтера изображают павлина, стоящего на столе в офисе. Этим подчеркивается разнообразие красок, которые присутствуют в хвосте павлина и которые, соответственно, способен передавать принтер. Бабочка, «разрывающая цепи убогого железа» [107], призвана показать легкость и в то же время силу продукции компании «Apple» в сравнении с «Windows»). При этом предмет, с которого переносятся свойства, изображается в контексте (или, поскольку мы говорим об изображении, помещается в определенную ситуацию), характерном для предмета, на который они переносятся.
Таким образом, языковой перенос является одним из способов придания информации метафорического значения, или - одной из форм выражения метафоричности. Языковая метафора, наверное, самая сложная из этих форм, чем и объясняется огромное внимание к ней исследователей.
Говоря о метафоре как языковом образовании, мы должны прежде всего обратиться к проблеме ее определения. Как уже отмечалось нами, невозможно игнорировать огромный опыт лингвистического исследования метафоры, и проблема определения языковой метафоры - одна из проблем, в большей степени интересовавшая литературоведов и лингвистов и уже позднее -исследователей-философов.
Н.Д. Арутюнова дает такое определение: «метафора (греч. metaphora -перенос) - троп или фигура речи, употребление слова, обозначающего некоторый класс объектов, явлений, действий или признаков, для характеризации или номинации другого, сходного с данным класса объектов или индивида, напр. Собакевгт - настоящий медведь. Расширительно метафора - любой вид использования слов в переносном значении» [17, с. 233]. Сходные определения дают Д.П. Муравьев: «Метафора, метафоричность, вид тропа, перенесение свойств одного предмета (явления или аспекта бытия) на другой, по принципу их сходства в каком-либо отношении или по контрасту» [106, с. 218] и В.И. Корольков: «Метафора - вид тропа, образованного по принципу сходства; одно из средств усиления изобразительности и выразительности речи» [80, с. 794]. В.М. Жирмунский называет метафорой «употребление слова в измененном значении (т. е. в переносном смысле), основанное на сходстве» [69, с. 205].
Осмысление онтогенетического развития метафоры
Развитие мышления и речи происходит одновременно. Особенности мышления неизбежно отражаются в речи, поэтому, на наш взгляд, именно речь может помочь в определении уровня (или ступени) развития мышления ребенка. Это возможно и потому, что языковая система содержит такие элементы, которые «запускают» познавательный механизм при его использовании, и чем больше ребенок пользуется языком, тем больше он познает. Действительно, рассмотрев функционирование метафоры в процессе исторического развития мышления, мы можем отметить, что метафора сама как бы проходит этапы развития в истории. Не случайно поэтому по характеру восприятия и употребления языковой метафоры можно определить, на каком этапе находится развитие мышления в тот или иной исторический период. На наш взгляд, обращение к исследованию онтогенетического развития метафоры также позволит нам определить характер ее восприятия и употребления на том или ином этапе развития мышления.
Важнейшим фактором индивидуального развития мышления А.В. Иванов называет наличие противоречий между биологическим организмом и внешней средой. Разрешение таких противоречий «должно заключаться в том, чтобы у ребенка созрели биофизиологические предпосылки и на их основе сложились такие универсальные схемы и эталоны когнитивной деятельности, которые позволяли бы ему познавать ... любые предметы и отношения реальности, будь то явления природы или символы культуры» [71, с. 73]. На наш взгляд, созревание таких предпосылок, с одной стороны, обусловливает характер развития функционирования метафоры. С другой же стороны, метафора как часть языка играет важную роль в процессе коммуникации, в которую человек вступает с момента рождения. А поскольку «врожденные биофизиологические факторы не могут реализоваться вне индивидуально-психологической, двигательной и коммуникативной деятельности младенца» [71, с. 73], то функционирование метафоры должно способствовать такой реализации.
Л.С. Выготский отмечает, что «в момент первоначального усвоения новое слово стоит не в конце, а в начале своего развития и является всегда в этот период незрелым словом. Постепенное внутреннее развитие его значения приводит и к созреванию самого слова», следовательно, «развитие смысловой стороны речи ...оказывается основным и решающим процессом в развитии мышления и речи ребенка» [37, с. 294].
Таким образом, значение выражения постоянно претерпевает изменения в процессе речевого функционирования, его смысловая сторона постоянно корректируется, и вместе с ней порой меняется предметная сторона, то есть изменение смысла постепенно выходит за рамки корректировки, и меняется всё значение, меняется денотат. По своей сути такое изменение есть переход количественных изменений в качественные. Если говорить об усвоении значения слова отдельно взятым языковым носителем, то в связи со сказанным выше необходимо подчеркнуть, что оно является частью длительного процесса развития мышления и речи. Ведь освоение слова есть познание всех его лексических значений, среди которых и переносное (в частности, метафорическое). В свою очередь, языковое познание мира (в том числе и познание самого языка) является частью познавательного процесса.
Приобретение знаний, умений, разного рода навыков происходит в течение всей жизни человека, и для каждого жизненного этапа характерны свои наиболее приемлемые способы передачи информации для наилучшего ее восприятия и усвоения. Это объясняется особенностями человеческого развития, которое включает в себя не просто последовательные этапы детства, зрелости и старости, но также характеризуется неоднородностью, другими словами, оно происходит путем чередования количественных и качественных изменений.
Так, Л.С. Выготский, рассматривая особенности развития детей, высказывает мнение о том, что «ребенок развивается не равномерно, постепенно, путем накопления мелких изменений, но толчками, скачками, волнообразно, так что за периодами подъема детского роста следуют периоды застоя и торможения» [36, с. 245]. Такой принцип периодичности в развитии ребенка исследователь называет диалектическим, т.е. этот процесс, по его мнению, «как и все в природе, совершается диалектическим путем развития из противоречий и перехода количества в качество» [36, с. 246].
Наиболее сильно подвержено резким изменениям, поворотам и скачкам развитие личности в период взросления, так как еще не окрепшая психика ребенка в это время чрезвычайно уязвима и легко подвергается влиянию различных факторов извне.
П.Я. Гальперин, А.В. Запорожец, С.Н. Карпова, говоря о существовании проблемы возрастной периодизации, обусловливают это тем, что «возрастные периоды психического развития определенным образом зависят от количества прожитых лет и степени зрелости организма ребенка, однако они могут не совпадать с его хронологическим возрастом и уровнем физического развития» [41, с. 17]. Исследователи говорят о том, что «сложившийся педагогический опыт и психологические наблюдения позволили выработать периодизацию развития ребенка, однако она «лишена подлинно научных оснований, носит чисто эмпирический, а не концептуальный характер» [41, с. 18]. При разработке данной проблемы обнаружился, по словам авторов, дуализм, который выразился в том, что «две, неразрывно связанные, стороны развития ребенка (развитие интеллектуальной и мотивационно-эмоциональной сфер) рассматривались отдельно, независимо друг от друга» [41, с. 19-20]
В преодолении этого дуализма решающую роль сыграли исследования Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, Д.Б. Эльконина, которые показали, что «ребенок развивается как член общества, и что его мышление так же, как мотивы его поведения, формируются под влиянием социальных условий жизни и воспитания, в результате усвоения имеющих социальное происхождение способов действия, нравственных норм и идеалов» [41, с. 20].
Так, Л.С. Выготский выделяет 4 периода развития ребенка: 1. раннего детства, 2. позднего детства, 3, полового созревания, 4. отрочества, которые выделяются по принципу чередования качественных и количественных изменений в психике ребенка.
Понимание и интерпретация метафоры в процессе коммуникации
В начале работы мы говорили об особом характере двойственности метафоры, намеренно включенной в ситуацию, основанном на сочетании в ней в момент создания иррационального и гиперрационального характера (по Ю.М. Лотману). Гиперрациональный характер, в частности, имеет соответствие объекта (выбранного для осуществления с него переноса) цели использования создаваемой метафоры. Однако, когда мы рассматриваем функционирование метафоры в процессе коммуникации, возникает возможность и другого выражения ее гиперрациональности. К примеру, когда мы используем метафору в качестве средства воздействия на человеческую психику, наилучшего эффекта можно достичь, если метафора не осознается тем, на кого воздействуют . Таким образом, гиперрациональный характер такой метафоры задан ее автором, но направлен на иррациональные структуры психики воспринимающего.
Действительно, в настоящее время метафора широко используется в рекламе в качестве средства воздействия не только на детей, но и на взрослых, и если смысловые связи подобраны верно, то цель рекламодателя достигается .
К.К. Жоль, отмечая, что метафоры могут служить как средством оптимизации коммуникативного процесса, так и средством его затруднения, одним из средств «дезориентации сознания» называет «смешение стилей» [70, с. 87].
Более того, Е.В. Пацар и И.Ю. Качесова полагают, что в последнее время использование метафор становится средством манипуляции, так как «метафора - важное средство воздействия на интеллект, волю, чувства адресата» [124, с. 95]. По мнению этих исследователей, метафорические выражения позволяют целенаправленно воздействовать на определенные категории слушателей. Как бы ни было справедливо всё вышесказанное, однако использование метафоры не дает гарантии того, что большинство людей, положительно воспринимающих рекламу, будет стремиться покупать или использовать предлагаемую продукцию. Почему так происходит? Дело в том, что, помимо положительного отношения к самой рекламе и к продукции, предлагаемой ею, существует еще очень много факторов, влияющих на спрос того или иного товара. Например, для взрослого человека достаточно прозрачен тот факт, что хорошая реклама - совсем не обязательно - хорошее качество (товара или услуги).
Возможно, таким образом действует стремление человека к экономии языковых средств, которое особенно актуально в мире, через край заполненной различного рода информацией. Мы научились «отсеивать» лишнее. Чем больше на нас пытаются воздействовать с помощью информации, тем больше мы учимся «читать между строк». Метафора буквально пронизывает современный мир. Она служит и средством воздействия, и средством защиты от него. С помощью метафоры интерпретируется информация, осуществляется «перевод» ее на иной язык. Речь идет уже не только о важной роли метафоры в процессе коммуникации и общения между людьми, но и как о средстве миропонимания, формирования собственной, индивидуальной картины мира.
Все названные обстоятельства определяют актуальность проблемы понимания метафоры.
По словам С.С. Гусева и Г.Л. Тульчинского, «смысла так же нет вне понимания, как и понимание всегда есть усвоение некоторого смысла» [60, с. 42]. Таким образом, определение значения языкового высказывания - это всегда процесс понимания.
Дж. Лакофф и М. Джонсон считают, что «понимание истины в терминах метафорического проецирования не отличается существенно от понимания ее в терминах неметафорического проецирования. Единственное различие состоит в том, что метафорическое проецирование включает сущности двух различных родов, а неметафорическое - сущности только одного рода» [89, 197]. На наш же взгляд - понимание метафоры - особый процесс, обусловленный тем, что, как бы мы ни старались ее осмыслить, какая-то часть метафоры всегда остается за пределами осознания. Тем не менее, существует ряд факторов, позволяющих осмыслить метафорическое высказывание.
Ссылаясь на Лоуэнберга, О.М. Бессонова подчеркивает зависимость прочтения языковых выражений буквально/метафорически от контекста. Так, например, «выражение "Печальная картина" получает или буквальную интерпретацию - когда речь идет о художественном произведении, или метафорическую - когда оно может быть заменено на эквивалентное, например "Печальное зрелище"» [24, с. 60].
М. Блэк также считает, что «метафорическое использование выражения состоит в его употреблении в таком смысле, который отличен от его обычного или прямого смысла, и в таком контексте, который способствует выявлению этого непрямого или нестандартного смысла» [28, с. 158].
Б.В. Томашевский же отмечает, что «метафорическое слово всегда стоит в контексте, значение которого препятствует возникновению отчетливого представления в ряду первичного значения слова. Вместо подобного представления возникает ощущение некоторой [171, с. 54] возможности значения; При этом подобная возможность переживается эмоционально, так как не может быть до конца осмыслена» [171, с. 53 - 54].
В.П. Москвин говорит о существовании контекстуальных разновидностей метафор. «Замкнутая («не простая») и незамкнутая («простая») метафоры выявляются по наличию/отсутствию ключевого слова, т.е. по контекстуальному параметру» [103, с. 71].
В.П. Григорьев отмечает, что «в известном смысле любую метафору творит и определяет контекст. Но эта зависимость двусторонняя: метафора не просто «результат художественного освоения мира», ...но и сама активно формирует свой более широкий контекст. Она - и «способ закрепления и сохранения данных творческого познания», и его орудие» [51, с. 210].
Л.С. Выготский отмечает: «Подобно тому, как смысл слова связан со словом в целом, но не с каждым из его звуков, так точно смысл связан со всей фразой в целом, но не с составляющими ее словами в отдельности. Поэтому случается так, что одно слово занимает место другого. Смысл отделяется от слова и таким образом сохраняется» [37, с. 348]. Это слово, которое способно занимать место другого, есть метафора. Причем метафора не просто занимает место другого слова. Она означает больше, чем то, что она замещает - и то, что замещает (с чего осуществляется перенос), и то, что она, в общем-то, и называет.
