Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические подходы к изучению политических партий в современной Германии 19
1.1 Типология политических партий: поиск новых подходов в условиях социальной трансформации 19
2 Партийная система ФРГ: сущностные аспекты развития электорального поведения 40
Глава 2. Потенциал развития партийной системы современной Германии (1998-2013) 61
2.1 Политика СДПГ и кризис социального государства 61
2.2 Большая коалиция: продолжение реформ и новые экономические вызовы 80
2.3 Правление «черно-желтой» коалиции и вызовы мирового финансового кризиса 94
Глава 3. Идеологическая трансформация политических партий в ФРГ на современном этапе .109
3.1 Либеральные силы: требования политического реализма трансформация идеологии .109
3.2 Левые партии: идеологическое обновление в условиях кризиса государства благосостояния 129
Заключение .156
Список использованных источников и литературы .
- Партийная система ФРГ: сущностные аспекты развития электорального поведения
- Большая коалиция: продолжение реформ и новые экономические вызовы
- Правление «черно-желтой» коалиции и вызовы мирового финансового кризиса
- Левые партии: идеологическое обновление в условиях кризиса государства благосостояния
Партийная система ФРГ: сущностные аспекты развития электорального поведения
Лейтмотивом исследований политических партий в последние десятилетия стал переживаемый этим институтом кризис. Его проявления – сокращение численности партий, растущая электоральная неустойчивость, снижение доли голосов, подаваемых за основные партии, снижение доверия политическим партиям в целом, растущий абсентеизм и другие явления. Мнения исследователей по поводу природы кризиса и перспектив партий различны, но все они сходятся в том, что, несмотря на некоторые национальные особенности, существуют общие, по крайней мере, для западноевропейских стран тенденции в развитии института политических партий. Поэтому изучение партийной системы ФРГ должно основываться на методологических подходах, используемых в современных сравнительных исследованиях политических партий.
В первой главе рассматриваются различные подходы к типологии партий, дается характеристика новых типов политических партий, возникающих в условиях глубоких социально-экономических и социокультурных изменений европейских обществ. Появление новых типов партий сопровождается изменением отношений между партиями и их избирателями, поэтому мы обращаемся также к рассмотрению основных подходов к изучению электорального поведения. Изменение партий и изменение их электората приводит к трансформации партийных систем, и в научной литературе также выделяются различные подходы к изучению их развития.
Классическая типология политических партий была предложена французским политологом М. Дюверже в 50-е годы21. Наряду с теорией социальных расколов она достаточно точно описывала институт политических партий и его функционирование в развитых демократиях. Но в течение следующего десятилетия новые исследования показали, что партии, (их структура, их стратегии, их электорат, их функции в демократическом государстве) изменяются. Тем не менее, типология М. Дюверже интересна для изучения современных партий, поскольку она показывает отправную точку этой трансформации. Многие более современные исследования также основываются на предложенном французским политологом подходе к типологизации партий, в основу которого положен анализ структуры партии, определяемой ее происхождением, социальной базой и организационными потребностями.
Для послевоенного периода было актуально разделение партий на два описанных М. Дюверже типа – кадровые и массовые. Кадровые партии имели слабо интегрированную организационную структуру, в основном состояли из представителей истеблишмента и профессиональных политиков, а к электоральным кампаниям на местах привлекали активистов. Они концентрировались на организации предвыборных кампаний и на работе в парламенте. Их финансирование осуществлялось за счет частных пожертвований. Они вели свое происхождение от парламентских групп и созданных для их поддержки в период расширения избирательных прав комитетов избирателей на местах.
Массовые партии возникли позже, когда кадровые, как правило, имевшие консервативную или либеральную ориентацию, уже закрепили свое влияние в качестве основных политических сил. Их главным ресурсом стала численность, так как они финансировались за счет членских взносов. Привлекая широкие слои избирателей, массовые партии разворачивали интенсивную повседневную работу с ними, не ограничиваясь только предвыборным периодом. Инструментами сплочения рядовых членов стали четкая вертикально интегрированная структура и доктринальная идеология. М. Дюверже считал, что более современные массовые партии – это следующая ступень развития по сравнению с кадровыми.
Теория социальных расколов в политической социологии сформировалась в 60-70-е годы. Один из ее разработчиков, Стейн Роккан, полагал, что политические системы следует рассматривать с точки зрения отражения в их структуре социальных расколов (кливажей), которые сформировались по мере становления современного индустриального общества22. Партийные системы западных демократий, да и политические системы в целом, с точки зрения теории социальных расколов, закрепили те социальные противоречия, которые были актуальны для начала XX века. Поскольку в этих политических системах вопрос о распределении власти решался на всеобщих выборах, разделение электората на основании социальных расколов имело принципиальное значение для формирования политических партий, которые специализировались на защите определенных социальных интересов. Таким образом, происхождение партий как одного из основных институтов демократии современного типа было тесно связано с характером социальной структуры в период становления демократии. С. Роккан полагал, что в европейских странах наблюдается несколько основных социальных расколов, разные сочетания которых привели к формированию нескольких типов партийных систем. Также на партийные системы оказывал влияние тип избирательной системы.
Первый раскол отражает конфликт между собственниками и предпринимателями, с одной стороны, и наемными работниками, с другой. Второй – конфликт между аграрным и индустриальным секторами экономики. Таким образом, два из четырех основных расколов ведут происхождение от индустриальной революции. Третий раскол определяется конфликтом между интересами централизованного государства современного типа и интересами церкви (церквей). Четвертый – противоречиями между центром и периферией, то есть между культурной унификацией с одной стороны и локальным и региональным своеобразием (этническим, лингво-культурным, религиозным) с другой. То есть, два последних раскола были заложены процессами формирования национальных государств, начатыми в эпоху Реформации.
Большая коалиция: продолжение реформ и новые экономические вызовы
Данный показатель широко используется в сравнительных исследованиях. Арендт Лейпхарт применил данную методику при сравнении голосования за канадские, бельгийские и швейцарские партии. Затем Бингэм Пауэлл младший расширил группу исследуемых стран66. Его исследование показало, что индексы партийно-групповых связей, как по классовым, так и по этно-религиозным расколам, выше в модернизированных государствах. Еще одним интересным результатом этого исследования стало то, что мажоритарные избирательные системы (например, британская и американская) в меньшей степени способствовали закреплению партийно-групповых связей по сравнению с пропорциональными. Средняя величина индекса (для всех проблемных измерений) в модернизированных странах с мажоритарными избирательными системами составила 33, а в модернизированных странах с пропорциональными системами – 4967. Таким образом, выводы Лейпхарта и Пауэлла скорее подтвердили теорию Липсета и Роккана.
Социологический подход объяснял стабильность электоральных
предпочтений и партийной идентичности. Но, по мере развития общеевропейских тенденций повышения электоральной неустойчивости и ослабления партийной идентичности, теория социальных расколов, как было показано в предыдущем параграфе, теряет свою объяснительную способность.
Следующим этапом развития теорий электорального поведения стало появление социально-психологических концепций. Они также разрабатывались на основе изучения поведения избирателей в США, а именно, на материалах исследований представителей мичиганской школы А. Кэпмбелла, Ф. Конверса,
Д.Е. Стоукса и У. Миллера68. На первое место в детерминации электорального выбора, с точки зрения социально-психологического подхода, выходит партийная идентификация избирателя, которая является важной индивидуальной ценностью. Формулируя концепт партийной идентификации, представители мичиганской школы использовали теорию референтных групп и опыт изучения малых групп.
Электоральное поведение не определяется непосредственно партийной идентичностью. На него влияют такие параметры как сила и направление партийной идентификации. Авторы работы «Американский избиратель» использовали их для эмпирического изучения партийной идентичности на материалах исследования партийных предпочтений избирателей на президентских выборах в 1952 и 1956 годы69. Направление и сила идентичности выявлялись отдельными вопросами, в результате было сформулировано политическое пространство, в котором избиратели могли занимать одну из восьми позиций (выраженная республиканская, слабая республиканская, независимо-республиканская, независимая, независимо-демократическая, слабая демократическая, сильная демократическая и аполитичная).
Отношение к наблюдаемым политическим событиям и к конкретному кандидату имеют лишь второстепенное значение, хотя в ряде случаев они могут стать причиной индивидуального отхода от голосования в соответствии с партийной идентичностью. Но в целом партийные предпочтения являются стабильными. Сформированная партийная идентичность выступает для избирателя универсальным ориентиром в мире политики, и если он недостаточно компетентен, его отношение к различным проблемам может формироваться на основе партийной позиции. Психологическая идентификация с партией предполагает формирование определенных благоприятных установок, которые складываются в процессе политической социализации и не зависят напрямую от принадлежности к классу, этнической, конфессиональной или иной группе, хотя во многом определяются социальным положением семьи. Таким образом, партийная идентичность формируется также как и иные виды социальной идентичности, например, религиозная. Понятие установок и внимание к процессу социализации являются общими для всех исследований в рамках социально-психологического подхода.
Объяснительная модель, используемая в рамках социально психологического подхода к анализу электорального поведения, была названа авторами «Американского избирателя» воронкой причинности, поскольку факторы, влияющие на электоральное поведение не просто взаимосвязаны, а располагаются в определенной последовательности от более широкого круга менее значимых к узкому кругу определяющих70. Некоторые из факторов (релевантные) оказывают непосредственное влияние на поведение, а другие (экзогенные) имеют периферийное значение, в тоже время, определяя характер факторов первого уровня. На входе воронки располагаются социальные характеристики, которые влияют на партийную идентичность. Эти характеристики не подвержены частым изменениям. На индивидуальном уровне они могут изменяться в связи с повышением или понижением социального статуса, а на макро-уровне – в связи с трансформацией политического режима. То есть социальные факторы, первостепенно значение которых подчеркивалось Лазарсфельдом, также были введены в модель, предложенную мичиганской школой, но только в качестве стабилизирующих.
Также различие проводится между политическими и неполитическими факторами. Первые располагаются вдоль центральной оси воронки, и, по мере приближения к узкому концу, важность политических факторов возрастает. Партийная идентичность играет решающую роль в оценке кандидатов, проблем и событий предвыборной кампании, о которых избиратель узнает из СМИ и в процессе общения.
Правление «черно-желтой» коалиции и вызовы мирового финансового кризиса
Отмеченные в предыдущей главе тенденции фрагментации и плюрализации партийно-политического пространства ФРГ в сочетании с процессами глубокой трансформации самого института политических партий не могли не оказать влияния на их идеологические позиции. Фрагментацию партийной системы ФРГ едва ли можно объяснить институциональными факторами, поскольку ни тип правительства, ни федеративная структура государства, ни электоральные правила не претерпевали изменений. Объединение Германии также не стало фактором немедленной трансформации партийной системы, которая стала очевидной лишь после выборов 2005 года.
Причины оттока избирателей к новым партиям находят в социально экономических процессах. Так, например, успехи крайне правых, националистических партий коррелируют с периодами экономического спада и роста безработицы172. Также существует социологическое объяснение: появление и успех новых партий связан с изменениями ценностей и установок избирателей, происходящими в результате долгосрочной трансформации социальной структуры общества173. Партийная идентичность новых социальных групп формируется в условиях монополии партий, сформированных в период существования классических социальных расколов. Последние оказываются перед дилеммой: сохранение своего идеологического своеобразия или формулирование широкой программы с целью максимального охвата избирателей. Снижение поддержки народных партий говорит о том, что долгое время применяемая ими «всеохватная стратегия», возможно, исчерпала себя, и они подошли к пределу репрезентативности.
Поэтому в изменившихся условиях партии заняты поиском новых связей с избирателями. Изменения социальной структуры и системы ценностных ориентаций привели партии к необходимости идеологического обновления. Традиционные партии заняты поиском оптимальной позиции в политическом пространстве, которая обеспечивала бы устойчивое большинство голосов избирателей. Их идеологическое обновление происходит на фоне растущей конкуренции с малыми партиями, среди которых не только либералы, зеленые и левые, но и такие партии, которые зачастую выходят за рамки традиционного лево-правого измерения политики, аккумулируя поддержку тех избирателей, которых волнуют такие темы как проблемы европейской интеграции, сложности миграционной политики, проблемы свободы распространения информации. Ни локальные успехи таких партий, ни тем более простое появление в медийном пространстве, еще не угрожают основным партиям, но, тем не менее, осложняют их идеологическое позиционирование.
Несмотря на более устойчивое по сравнению с другими европейскими странами положение института политических партий и на столь же устойчивую зависимость электорального выбора от партийной идентичности избирателей, тенденция снижения влияния основных партий – СДПГ и альянса ХДС/ХСС, стала очевидной. В результате парламентских выборов 2005 года электоральные потери двух основных партий привели к формированию первого с 60-х годов правительства «большой коалиции».
Хотя надежды на восстановление поддержки традиционных партий и остаются, на сегодня партийная система ФРГ потеряла устойчивое положение системы «двух с половиной партий», превратившись в многопартийную систему, дальнейшее расширение которой в будущем рассматривается как достаточно вероятная перспектива.
Происходит также снижение численности партий и повышение среднего возраста их членов. Последнее в особенности касается народных партий: в ХДС доля членов партии старше 60 лет составляла 46,3 %, в СДПГ – около 40 %174. ХДС и СДПГ насчитывают в своих рядах около полумиллиона человек. Численность других парламентских партий ограничивается 60-70 тысячами. Подобные изменения говорят о кризисе народных партий, одной из причин которого считают преобладание «всеохватной стратегии», которая вела к потере ими идеологического своеобразия и к растущей схожести партийных программ. В электоральном цикле 2005-2009 гг., когда страной управляло правительство большой коалиции, эта тенденция только усилилась, поскольку обе ведущие партии действовали достаточно осторожно, боясь потерять поддержку избирателей.
Кризис народных партий заставляет говорить о кризисе самой модели партийного государства и необходимости поиска новой модели политической стабильности. Он также дает надежды на успех малым партиям, которые могут получить поддержку в результате протестного голосования. Среди таких партий наиболее стабильный рост демонстрирует Левая партия, закрепившаяся в качестве парламентской силы. Возникают также новые объединения, стремящиеся занять новые идеологические ниши в партийно-политической структуре.
Причиной фрагментации является не только неудовлетворенность народными партиями в целом, но и неудачи традиционных левых, прежде всего, СДПГ. Именно эта партия испытала наибольшие электоральные потери в 2009 году. Если бы фрагментация была следствием общей неудовлетворенности народными партиями, их потери были бы более симметричны, а в выигрыше оказался бы более широкий круг разнообразных малых партий. Существенная
Фрагментация затрагивает и правую часть политического спектра, появляющиеся здесь силы компенсируют утрату Свободными демократами своей роли универсального коалиционного партнера, своеобразной «осевой партии». Эти попытки далеко не столь успешны как деятельность разнообразных левых, но политическое разнообразие, тем не менее, увеличивается. В результате появления новых и идеологической трансформации старых парламентских партий создается более неопределенная картина политической конкуренции с менее четкими границами между позициями партий и электоральных групп. Можно согласиться с тем, что теперь «линии ценностных и идейных расхождений и смыканий между партиями и внутри них гораздо более неопределенные, противоречивые, подчас с глубоким вторжением на «чужую территорию»176.
Итак, фрагментация и плюрализация партийной системы является ответом на изменения структуры общества. Электорат становится более подвижным, партийная идентичность снижается и вместе с ней снижается значимость избирателей, сохраняющих лояльность одной партии. Поэтому идеологии всех партий становятся более гибкими и менее доктринальными. Одним из следствий этого становится возрастающий популизм. Можно сказать, что каждая из партий, включая малые, в таких условиях применяет всеохватную стратегию в своем сегменте электората. С другой стороны изменения социальной структуры общества создают множество электоральных ниш для малых партий. Эти условия послужили предпосылками идеологической трансформации современных политических партий ФРГ.
Обсуждаемый проект вызвал достаточно резкую реакцию политических оппонентов. Так, в августе 2011 года генеральный секретарь ХДС Александр Добриндт предложил проверить, нет ли оснований для запрета Левых как партии, представляющей угрозу демократической системе. По его мнению, целью левых является «создание другой республики», т.е. изменение общественно политического устройства на основе коммунистических принципов. Интересно, что лидер СвДП Кристиан Линднер поддержал Добриндта, хотя и не в столь категоричной форме.238 С определением Левой партии ФРГ как коммунистической вряд ли можно согласиться, скорее, ее позиция является реформистской. Провозглашая своей целью демократический социализм, германские левые относятся к тем европейским партиям, которые стоят на реформистских позициях, предлагая не уничтожить, а реформировать современную капиталистическую социально-экономическую систему. Более радикальные коммунистические организации считают позицию немецких Левых, являющихся одной из основных сил в составе партии Европейских левых, оппортунистической239. «Демократический социализм» в программе левых отличается от понимания этого термина социал-демократами. Если последние говорят о социальном рыночном хозяйстве, то левые выступают за более радикальную трансформацию, предполагающую развитие коммунальной и кооперативной собственности, а также национализацию широкого круга предприятий. Они говорят об «ином демократическом хозяйственном порядке», основанном на солидарности, индивидуальной свободе, самореализации, а также о «преодолении» капитализма.
В области социальной защиты левые идут намного дальше социал-демократов, критикуя реформирование этой сферы по программам «Хартц-4» и «Повестка 2010». Они не приемлют меры, направленные на либерализацию рынка труда, выступают против повышения пенсионного возраста, за установление минимальных пенсий и зарплат (в размере 60 % от средней по стране зарплаты), за сокращение рабочей недели до тридцати часов, развитие самоуправления на предприятиях и поддерживают профсоюзы241. Экономический кризис и изменение возрастной структуры населения, с точки зрения левых, не должны становиться поводом для сокращения социальных расходов. С их точки зрения, основные потребности человека, к которым относятся потребности в жилье, образовании и здравоохранении, должны обеспечиваться независимо от благосостояния гражданина. Кризисные условия поставили вопрос о новых путях решения «конфликта между трудом и капиталом» и свидетельствуют о том, что избранный социал-демократами компромиссный путь исчерпал свои возможности.
Политические требования Эрфуртской программы Партии Левых предполагают расширенное применение элементов прямой демократии.242 Левые предлагают ограничить влияние бизнеса на электоральный процесс, ограничив частные пожертвования и возможность включения сотрудников корпораций в партийные списки. Необходимо также укрепление коммунального самоуправления, экономической основой которого должно стать развитие общественной собственности. Свободу получения информации левые считают важной основой демократии участия, поэтому они выступают против ограничения доступа к общественно значимой информации и, одновременно, против развития средств информационного контроля над отдельными гражданами, что предполагает строгую защиту личных данных. К числу политических требований левых относится и требование гендерного равноправия. Этому вопросу в программе уделено значительное внимание: говоря о своей истории, движение за права женщин авторы программы относят к своим идейным предшественникам наряду с рабочим и профсоюзным движением.
Принцип равенства определяет программные положения партии левых и в таких вопросах как миграционная политика и политика по отношению к этническим меньшинствам. С их точки зрения, следует предоставить более широкие возможности для переселения семей мигрантов, предоставить всем живущим в стране активное и пассивное избирательное право и облегчить принятие гражданства. Установление иммиграционных ограничений для граждан стран, не являющихся членами ЕС, по мнению левых, является бесчеловечной практикой.
Партия основывает свой успех на критическом отношении к демонтажу государства благосостояния и на протесте против глобализации. Не смотря на это ее позицию вряд ли можно обозначить как евроскептицизм, хотя по сравнению с другими парламентскими партиями, она действительно выражает достаточно критичное, хотя и в целом позитивное, отношение к ЕС. Такая позиция делает сложившийся в Германии консенсус элит в поддержку европейской интеграции менее устойчивым. На партийном конгрессе 2011 года партия выразила свое отношение к политике ЕС в период кризиса, высказавшись за «перезапуск ЕС», под которым подразумевался пересмотр тех положений европейских договоров, которые, с точки зрения левых, являются «неолиберальными, милитаристскими и недемократическими»243. Левые ФРГ выступают за «коренное изменение» политики в ЕС,244 считая, что союз испытывает серьезный дефицит демократии.
Левые партии: идеологическое обновление в условиях кризиса государства благосостояния
В последние два десятилетия в научной литературе часто обосновывается мнение о кризисе института политических партий. Его проявлениями становятся: сокращение численности партий, повышение среднего возраста их членов, растущая электоральная неустойчивость, снижение доли голосов, подаваемых за основные партии, снижение доверия политическим партиям в целом, снижение явки. Партийная система ФРГ несколько позже по сравнению с другими европейскими демократиями все же столкнулась с этим явлением.
На наш взгляд, более приемлемым по сравнению с использованием термина «кризис» является обозначение происходящего как трансформации роли партий, которая является одной из сторон развития демократии в современном постиндустриальном обществе. Перемены, происходящие с политическими партиями можно объяснить действием следующих причин:
1. Социальные расколы, определенные С.М. Липсетом и С. Рокканом перестали быть релевантными для современного общества, более важную роль играет выделенный Р. Инглхартом раскол между носителями «материалистических» и «постматериалистических» ценностей.
2. Выбор избирателя в большей степени определяется его рациональными или экспрессивными предпочтениями, при этом идеология, продолжая играть роль универсального ориентира в мире политики, теряет то значение, которое она имела при электоральном выборе, обусловленном социально-классовой принадлежностью
Трансформация политических партий выражается в изменении их структуры, стратегии и идеологии. Поэтому можно говорить о появлении нового типа партий. В научной литературе существуют такие термины как «картельная партия» (Р. Кац и П. Майр), партия-бизнес-фирма (Хопкин и Паолуччи), партия профессиональных политиков (Клаус фон Бейме), предпринимательская партия (Эндрю Кроувел), модернизированная кадровая партия (Р. Коле). Практически сложно отнести какую-либо партию к одному из этих типов. Вместе с тем, у них есть общие взаимосвязанные черты по сравнению с традиционными партиям: – большая роль лидеров, следствием чего может быть персонализация политики и снижение роли идеологии; – активное использование медиа в избирательных кампаниях, использование новых избирательных технологий; – более прагматичный подход к идеологии, или «отказ от идеологии»; – отсутствие жестко интегрированной вертикальной структуры (или реформирование в этом направлении). Итогом трансформации отношений между партиями и избирателями в современных условиях стало не только изменение самого типа политической партии, но и трансформация функций данного института. Но партии остались важным связующим звеном между государством и гражданским обществом, ни общественные движения, ни группы давления, не поколебали центрального значения партий в демократической системе. А тот факт, что некоторые новые движения, возникающие как альтернатива «старым» партиям, со временем также принимают организационную форму и правила игры, свойственные партиям (как это произошло с Зелеными) только подчеркивает системообразующую и интегрирующую роль партий.
Происходящее расширение партийных систем и изменение характера связи между партиями и их избирателями говорят о высокой адаптивной способности политических партий. Их выживанию способствует произошедшее в предшествующий период «замораживания» партийных систем закрепление их роли и функций. В этой ситуации, традиционные партии, например народные партии в ФРГ, имеют ряд преимуществ. Они имеют достаточно ресурсов для того, чтобы сдерживать процессы трансформации партийных систем, постепенно адаптируясь к изменяющимся условиям. Но им пришлось претерпеть существенную трансформацию для того, чтобы отвечать ожиданиям меняющегося электората и отвечать на новые вызовы, связанные с процессами глобализации и кризисом государства благосостояния.
Главным вызовом для СДПГ стал кризис социального государства. Партии, идеологические основания и вся история которой были построены на защите его принципов, пришлось искать узкий путь между отказом от некоторых из них и модернизацией подхода к самой идее государства благосостояния. В результате реформы, начатые в период канцлерства Г. Шредера, были ориентированы на адаптацию немецкой модели социальной политики к вызовам современного мира. Замысел реформы был направлен на то, что социальная поддержка должна стимулировать экономическую активность, а не подавлять ее, создавая возможности для социального иждивенчества.
Реформы были вызваны объективной необходимостью и продолжены последующими кабинетами, но, вместе с тем, крайне непопулярны. И к выборам 2013 года СДПГ подошла в состоянии кризиса, проявляющегося в кризисе партийного лидерства, во внутрипартийных противоречиях, неспособности предложить привлекательную альтернативу избирателям. Также этот кризис можно рассматривать и как проявление общеевропейского спада социал-демократии.
Основным вызовом для ХДС/ХСС стал мировой финансовый кризис. Несмотря на длительное пребывание у власти, многие исследователи говорят о кризисе партии, носящем глубокий характер и имеющий непосредственное отношение к ее идеологии. Являясь крупнейшей партией в динамично развивающейся ФРГ, ХДС всегда должна была проявлять гибкость и учитывать требования изменяющейся экономической, социокультурной и международной среды. Реализация этой цели, а также политическая необходимость бороться за голоса избирателей, неизбежно приводили партию к тому, что в своей практической политике она неоднократно отходила от догматических принципов, за время своего существования существенно сместившись к политическому центру. Социальная трансформация и политический прагматизм способствуют превращению ХДС в партию более реформистскую, чем консервативную.
