Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 11
Обзор клинических работ .11
Обзор психологических работ .34
Глава 2. Материал и методы исследования .47
Глава 3. Результаты проведенного исследования .56
Глава 4. Экспертная оценка психического состояния лиц, в период совершения ими сделки .80
4.1 Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период выраженные психические расстройства 80
4.1.1 Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период хроническое психическое расстройство .80
4.1.2 Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период временное психическое расстройство .102
4.2 Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период невыраженные психические расстройства .130
Заключение 159
Выводы 181
Указатель литературы .184
- Обзор психологических работ
- Результаты проведенного исследования
- Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период выраженные психические расстройства
- Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период невыраженные психические расстройства
Введение к работе
Изменения, происходящие в нашей стране в последние десятилетия, неизбежно коснулись пересмотра отношения к собственности. Государство стало планомерно проводить политику увеличения доли частной собственности. Принятие в 1995г. нового Гражданского Кодекса Российской Федерации законодательно укрепило новые нарождающиеся формы отношений в государстве.
Статья 21 Гражданского кодекса РФ определяет дееспособность как "способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их". Наиболее существенными элементами содержания дееспособности граждан является возможность самостоятельного заключения сделок (сделкоспособность) и возможность нести самостоятельную имущественную ответственность (деликтоспособность).
В отличие, например, от правоспособности, дееспособность связана с совершением гражданином волевых действий, что предполагает достижение определенного уровня психической зрелости. Статья 60 Конституции в качестве критерия достижения гражданином возможности собственными действиями приобретать для себя права и нести обязанности предусматривает возраст - полная дееспособность признается только за совершеннолетними гражданами, т.е. достигшими восемнадцатилетнего возраста.
Изменение правовых и социально-экономических условий в нашем государстве в последнее время привело к резкому росту числа имущественных сделок (договоров купли-продажи, дарения, завещания и т.д.), которые заключали физические лица. И как следствие этого значительно увеличилось количество гражданских дел, возникших в связи с исками о признании той или иной сделки недействительной. Как показывает практика, достаточно часто истцы мотивируют свои требования о признании сделки недействительной тем, что лицо, которое совершало спорную сделку, в силу своего психического состояния не было способно к свободному волеизъявлению. В Гражданском Кодексе РФ имеется ряд статей, которые определяют случаи, когда сделку можно признать недействительной в случае если волеизъявление было несвободным - в частности ст. 177, 178, 179 ГК РФ. В цивилистике эти статьи объединяют в группу с условным понятием «признание сделки недействительной вследствие порока воли». Каждая из этих статей определяет причину, которая приводит к деформации и несвободе волеизъявления субъекта сделки.
В ст. 177 ГК РФ указано, что «сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной...». Эта статья является правовым основанием для проведения экспертного исследования для оценки психического состояния лица, совершившего сделку. Однако в данной статье сформулирован лишь юридический критерий (являющийся по сути психологическим) и не сформулирован, так называемый, медицинский критерий, а оценки требует лишь «такое состояние», которое лишает способности понимать значение своих действий или руководить ими, т.е. законодатель предполагает более широкий предмет для исследования, нежели только психические расстройства. Причины для признания сделки недействительной по ст. 177 ГК РФ с точки зрения законодателя могут быть различными: нервное потрясение, физическая травма, глубокое алкогольное опьянение, психическое расстройство или иное заболевание и т.д. (Комментарий к Гражданскому Кодексу РФ, 1997). Из этого следует, что для оценки и определения «такого состояния» требуются знания в различных областях науки, в частности не только психиатрии, но и, например, психологии, так как некоторые состояния, подразумевающиеся законодателем в ст. 177 ГК РФ, не связываются с наличием психического расстройства и поэтому их оценка выходит за пределы сферы компетенции психиатров.
В ст. 178 ГК РФ указано, что «сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной... Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки, либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению, а заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения».
В ст. 179 ГК РФ указано, что сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороны, а также сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (кабальная сделка), может быть признана судом недействительной».
В этих статьях юридическая квалификация «заблуждения» или «стечения тяжелых обстоятельств, угрозы, обмана и т.д.» подразумевает наличие содержательной стороны порока воли, установление которой безусловно является прерогативой суда. Но наряду с этим некоторыми современными авторами (Сахнова Т.В., 1997, 2000; Нагаев В.В., 2000) высказывается мнение о том, что оценка формальной стороны данных квалификаций, отражающих порок воли, т.е. психологических и психических особенностей, которые повлияли на возникновение «заблуждения» или «обмана», является прерогативой судебной экспертизы.
За последние несколько десятилетий, начиная с 1960г., количество СПЭ в гражданском процессе увеличилось в 15 раз (Боброва И.Н. и соавт., 1980). И этот рост продолжается. По данным аналитического обзора (Дмитриева Т.Б., Мохонько А.Р., Муганцева Л.А., 1997) число экспертиз по гражданским делам только за один год - 1996 г., увеличилось на 30%. Последнее время все чаще в судебно-экспертной практике стали использоваться комплексные судебные экспертизы. В последние годы на фоне общего роста судебно-психиатрических экспертиз по гражданским делам, также наблюдается рост комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз. По данным ГНЦ СиСП им. В.П.Сербского в настоящее время свыше 15% всех экспертиз, назначаемых по делам о признании сделки недействительной, являются комплексными психолого-психиатрическими, и эта цифра продолжает расти.
На современном этапе развития экспертологии более значимым становиться комплексный подход к решению экспертных задач. Наибольшее распространение комплексные экспертизы получили в уголовном процессе. Разработке этих вопросов посвящены монографии ведущих судебных психологов (Коченов М.М. 1980, Кудрявцев И.А. 1988, 1999; Сафуанов Ф.С. 1998, 2001), в которых обосновываются правомерность и необходимость комплексной экспертизы, в частности комплексной судебной психолого-психиатрической, решающей вопросы, относящиеся к совокупной компетенции психологов и психиатров.
И применительно к данной проблеме использование комплексования различных специалистов для проведения экспертного исследования в этом случае очень оправдано по вышеизложенным причинам. При этом в настоящее время научных работ, посвященных разработке проблематики комплексной психолого-психиатрической экспертизы в гражданском процессе крайне мало. На высокую актуальность разработки данной проблемы указывают многие авторы (Харитонова Н.К., Королева Е.В., 1998; 1999; 2001; Дмитриева Т.Б., Харитонова Н.К., Иммерман К.Л., Королева Е.В. 2000).
Подробному изучению клинических, социальных и юридических критериев дее- недееспособности в нашей стране были посвящены многочисленные работы: Е.М. Холодковская (1956-1975), Б.В. Шостакович (1973-1977), Д.Р. Лунц (1969, 1975), В.В. Горинов (1977, 1979, 1995), В.Г. Василевский (1977, 1978), В.П. Котов (1980), Т.П. Печерникова (1985), С.А. Васюков (1989, 1995), Б.В. Шостакович, А.Д. Ревенок (1992), Г.В. Морозов, Н.М. Жариков, Д.Ф. Хритинин (1997). В исследованиях этих авторов постулировалось, что понятие дее-недееспособности психически больных вытекает из единства медицинского и юридического критериев и диагноз психического заболевания (медицинский критерий) сам по себе не детерминирует экспертную оценку, а имеет значение степень психической измененности, тяжесть и выраженность психических расстройств. Только соответствие медицинского и юридического критериев дают основание для определения способности - неспособности больного понимать значение своих действий и руководить ими.
Разработке же практических и теоретических вопросов «сделкоспособности» посвящены лишь немногочисленные работы отдельных авторов: Л.А. Яхимович (1974); Н.К. Харитонова (1995-2001); Н.В. Бутылина (1999); Д.Н. Корзун (2000); А.Ю. Ружников (2002).
Наряду с вышеперечисленными актуальными вопросами требующими дальнейшей проработки следует упомянуть еще об одном. В судебно-психиатрической экспертизе в уголовном процессе принята альтернативная форма заключений при решении экспертных вопросов, при судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе возможно несколько вариантов экспертных решений: альтернативный (могло или не могло лицо понимать значение своих действий и руководить ими); отказ от дачи заключения (согласно ст.76 ГПК РФ); и существует, хотя и спорный вариант вероятностного (предположительного) заключения. В гражданском процессе очень часто возникает в силу особенностей - это касается посмертных экспертиз (недостаточность информации, противоречивость свидетельских показаний и т.д.) - ситуация, когда весьма затруднительно дать четкую оценку, хотя можно дать вероятностное заключение. По данным ГНЦ им. В.П. Сербского около 40% посмертных экспертиз не решают экспертные вопросы, вследствие указанных причин. Возможность вынесения заключения в предположительной форме отмечалась в работе Л.А. Яхимович (1993), исследовании Н.В. Бутылиной (1999). Многие юристы разделяют подобную позицию (Винберг А.И., 1956; Селиванов Н.А., 1968; Шлепов Ю.А., 1977). Ю.К. Орлов (1981) указывает, что для вынесения вероятностных выводов имеются объективные основания - недостаточность и некачественность представленных материалов на исследование, также автором подчеркивается, что роль таких заключений аналогична косвенным доказательствам по делу, которое учитывается судом, и только определенная их совокупность позволяет сделать категорический вывод. Многочисленные исследователи указывают на перспективность дальнейшей разработки указанных выше вопросов и проблем, так как это обусловлено практической актуальностью.
Таким образом, актуальность исследования обусловлена тем, что при всевозрастающем числе проведенных комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз отсутствуют теоретически обоснованные медицинские критерии оценки психического состояния лиц, совершивших сделки, страдающих психическими расстройствами с различной степенью изменений психики и отсутствуют критерии для оценки психического состояния лиц, не страдающих психическими расстройствами, т.е. недостаточно четко определена граница сфер компетенции психиатра и психолога. Сказанное и определило гипотезу, цель и задачи настоящего исследования.
Гипотеза исследования: Основой неспособности или недостаточной способности понимать значение своих действий и руководить ими в юридически значимые периоды времени лежат нарушения, вследствие влияния континуума различных факторов (как внутренних - психопатологических, так и внешних - социально-ситуационных), в психологических внутриличностных механизмах принятия решения, которые, таким образом, ограничивают свободное волеизъявление субъекта сделки.
Цель работы: разработка в рамках комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы критериев экспертной оценки психического состояния лица, применительно к его способности понимать значение своих действий и руководить ими при совершении сделки.
Задачи исследования: 1. Провести ретроспективный феноменологический и клинико-психопатологический анализ психического состояния у группы лиц на период совершения ими различных сделок.
2. Выделить социально-психологические факторы, влияющие на психическое состояние лиц, в период совершения ими сделок, как страдающих психическими расстройствами, так и не страдающих психическими расстройствами.
3. Уточнить и конкретизировать экспертные критерии оценки способности лиц понимать значение своих действий и руководить ими при совершении сделки.
4. Разработать методические подходы проведения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы лиц, оспаривающих действительность сделки, в том числе обосновать возможность применения вероятностного заключения.
5. Определить пределы компетенции эксперта-психиатра и эксперта-психолога в оценке психического состояния указанных лиц, и обозначить основания для назначения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
Научная новизна исследования. В работе впервые проведен научный экспертологический анализ сплошной выборки КСППЭ по гражданским делам о признании сделок недействительными в соответствии со ст. 177 ГК РФ, проведенных в ГНЦ СиСП им. В.П.Сербского с 1995г. (со времени вступления в силу нового Гражданского Кодекса РФ) по 2002г. Впервые на основании анализа выявленных клинико-психопатологических и социально-психологических факторов определены экспертные критерии оценки психического состояния лиц, совершивших сделки, выделены медицинские критерии нарушения «сделкоспособности», очерчены сферы компетенции эксперта-психиатра и эксперта-психолога при проведении КСППЭ, разработаны общие принципы вынесения вероятностных экспертных заключений.
Практическая значимость. Разработанные критерии экспертной оценки психического состояния лиц, совершивших сделки, могут быть использованы при проведении комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз по гражданским делам, связанным с признанием сделок недействительными. Методические подходы в определении сфер компетенции экспертов могут использоваться для оптимизации работы комплексных экспертных комиссий.
Обзор психологических работ
На современном этапе развития экспертологии более значимым становится комплексный подход к решению экспертных задач. Наибольшее распространение комплексные экспертизы получили в уголовном процессе. Разработке этих вопросов посвящены монографии ведущих судебных психологов (Коченов М.М. 1980, Кудрявцев И.А. 1988, 1999; Сафуанов Ф.С. 1998, 2001), в которых обосновываются правомерность и необходимость комплексной экспертизы, в частности комплексной судебной психолого-психиатрической, решающей вопросы, относящиеся к совокупной компетенции психологов и психиатров. М.М. Коченов (1980) указывал, что предметом судебно-психологической экспертизы являются компоненты психической деятельности человека в ее целостности и единстве, установление и экспертная оценка которых имеет значение для выяснения объективной истины по делу. Объектом судебно-психологической экспертизы служит психическая деятельность психически здорового человека. М.М. Коченов в своем труде определял сферу компетенции судебно-психологической экспертизы в уголовном процессе, в том числе указывал, что в компетенцию психолога – эксперта входит проведение диагностики индивидуально-психологических особенностей (в том числе повышенной внушаемости, импульсивности и т.п.), способных существенно влиять на поведение субъекта, установление ведущих, упрочившихся мотивов поведения человека и мотивацию конкретных поступков, как важных психологических обстоятельств, характеризующих личность, а это, в свою очередь, является важным и для установления истины по гражданским делам. Автор отмечал, что принципиальное отличие КСППЭ от судебно-психологической состоит в том, что первая из них проводится в отношении лиц, страдающих некоторыми психическими заболеваниями, а вторая – в отношении психически здоровых лиц, у которых особенности психической деятельности имеют неболезненное происхождение. Также автор указывал, что КСППЭ – это исследование, затрагивающее пограничные между психологией и психиатрией проблемы. Важной особенностью КСППЭ является использование для выработки выводов специальных познаний, относящихся к обеим научным дисциплинам, применение специфических методов, сложившихся в психологии и психиатрии, сопоставление и интеграция данных психологического и психиатрического исследований.
Ю.Л. Метелица, С.Н. Шишков (1987) указывали, что объектом СПЭ и КСППЭ является психическая деятельность подэкспертного в юридически значимой ситуации.
И.А. Кудрявцев (1988, 1999) указывал, что комплексный метод исследования подразумевает изучение одного и того же объекта методами различных наук, который в результате исследуется глубже и разностороннее. КСППЭ – это наиболее эффективная процессуальная форма реализации общенаучного комплексного подхода к экспертному исследованию имеющих для дела значение сторон, свойств и функциональных особенностей психической деятельности определенного лица (подэкспертного), основанная на интегративном использовании научных и методических возможностей судебно-психиатрической и судебно-психологической экспертиз. Общим объектом для исследования эксперта-психиатра и эксперта-психолога является психика человека, и психическая патология в частности. КСППЭ выражается в совместной оценке и интеграции результатов проведенных экспертами-психиатрами и экспертами-психологами исследований с целью получения общего (единого) ответа на вопросы, относящиеся к сфере совместной (совокупной) компетенции этих экспертов. Предметом КСППЭ является установление особенностей регуляции психической деятельности и (или) поведения субъекта правовых отношений, характера его психического функционирования, имеющих юридическое значение. И.А. Кудрявцевым (1999) указывалось, что предмет КСППЭ не только частично совпадает с предметами однородных базовых экспертиз, но и существенно отличается от них возможностью наиболее полного исследования юридического значения системных особенностей психической регуляции (саморегуляции) исследуемых, что значительно повышает полноту, надежность и точность экспертных выводов. Отмечалось, что такая необходимость возникает при экспертизе лиц с пограничной психической патологией, а также в случаях «пограничных» вариантов практического психического здоровья, где тесно взаимодействуют опосредованные личностью ситуационные, психологические (возрастные, эмоциональные, групповые и др.) неболезненные и различные психопатологические факторы и причины, т.е. это являлось совместной компетенцией экспертов психиатров и психологов. Автором определялись следующие задачи КСППЭ в уголовном процессе: 1) Квалификация психического состояния обвиняемых (подозреваемых), потерпевших и свидетелей, определение природы (нозологии), вида и типа психической патологии, ее тяжести (глубины) и личностного выражения, установление взаимоотношения психопатологического и нормального психологического в психике; 2) Определение некоторых устойчивых психологических свойств, личностных черт и динамических состояний психики подэкспертных лиц, имеющих юридическое значение; 3) Определение влияния установленных характеристик личности и особенностей психического состояния субъекта правовых отношений на его возможность отражать окружающее, рефлексировать и регулировать свое юридически значимое поведение в конкретной, значимой для права ситуации. Первая и вторая задачи по мнению автора являются соответственно психиатрическим и психологическим выражениями общей задачи выделения релевантных качеств субъекта значимых правоотношений, а третья – полностью совпадающая, конкретизирует психологические основания (критерия) экспертных оценок.
Результаты проведенного исследования
Следуя задачам данного исследования, все обследуемые были разделены на 2 группы исходя из решения экспертных вопросов. Такое деление нам считается обоснованным, так как является адекватным цели исследования и позволит провести анализ психических состояний (в широком интегративном понимании), которые лишают способности понимания значения своих действий и руководства ими при совершении сделок. Для выработки более дифференцированного экспертного подхода нами будет проводиться анализ экспертных случаев, используя группы клинико-динамических, социальных и психологических показателей (Горинов В.В., Васюков С.А., 1995; Харитонова Н.К. с соавт., 1998; Дмитриева Т.Б., Харитонова Н.К., Иммерман К.Л., Королева Е.В., 2000).
К первой группе (1) были отнесены лица, в отношении которых давалось экспертное заключение об их неспособности понимать значение своих действий и руководить ими в юридически значимый период – период совершения сделки. К этой группе было отнесено 50 случаев.
В эту группу вошли обследуемые как с глубокими, стойкими и выраженными изменениями психики вследствие различных по нозологии психических расстройств (1.1), которые фиксировались в период оформления сделки, так и обследуемые, у которых отмечались негрубые и невыраженные изменения психики различного генеза вне юридической ситуации и ухудшение психического состояния непосредственно в период совершения сделки до такой степени, которое лишало их способности понимать значение своих действий и руководить ими (1.2). В подгруппу 1.1 вошло 38 подэкспертных. Распределение по диагнозам выявилось следующее: органические психические расстройства были представлены сосудистой деменцией, деменцией в связи со смешанными заболеваниями, также в эту группу вошли больные, страдающие параноидной шизофренией и больные с умеренной и легкой степенью умственной отсталости (см. таблицу 3). На период оформления сделки в 1.1 подгруппе определялись следующие ведущие синдромы. Среди органических психических расстройств в качестве ведущего синдрома выявлялся выраженный психоорганический симптомокомплекс, синдромы тотального и парциального слабоумия, в 20% случаев сопровождающиеся бредовым синдромом. В 70% случаев возраст подэкспертных на период сделки был больше 60 лет, в т.ч. в 57% - больше 70 лет. Среди лиц этой возрастной группы, у лиц с деменцией в связи со смешанными заболеваниями отмечалось преимущественно комплексное этиологическое влияние сосудистого и травматического факторов. В возрастной группе моложе 60 лет, у которых диагностирована деменция в связи со смешанными заболеваниями, отмечалось влияние травматической и хронической алкогольной интоксикации в качестве этиологических факторов. У больных, страдающих шизофренией, отнесенных к подгруппе 1.1 в качестве ведущего синдрома отмечался параноидный в двух случаях и в двух случаях - галлюцинаторно-параноидный синдром; возрастной диапазон данных больных был достаточно широк – от 24 до 65 лет. У лиц, у которых была диагностирована умеренная и легкая степень умственной отсталости в 75% случаях возраст подэкспертных был менее 19 лет (в 100% случаев – менее 27лет), а ведущим синдромом был синдром умственной отсталости и психического инфантилизма. Для всей подгруппы 1.1 характерно наличие выраженных грубых нарушений различных психических функций. У всех лиц с органическим заболеванием головного мозга этой подгруппы диагностировались выраженные грубые интеллектуально-мнестические нарушения в виде малопродуктивности, обстоятельности, замедленности и тугоподвижности мышления, трудностей осмысления нюансов окружающей действительности, с элементами амнестического синдрома, сопровождающиеся нарушениями эмоциональной сферы с падением общепсихического потенциала, распадом психических функций, деградацией личности и примитивностью интересов. В ряде случаев наблюдалась актуализацией психопатоподобных расстройств (повышенная возбудимость, агрессивность), а также бредовых идей ущерба, отравления, что сочеталось с неадекватным поведением, снижением социальных коммуникативных функций, нарушением адаптационных механизмов, критических и прогностических функций. У лиц с парциальным слабоумием нередко отмечался т.н. «сохранный мундир» (это было более характерно для больных с сосудистым генезом органического заболевания головного мозга), т.е. при внешне упорядоченной деятельности и активности, внешней сохранности личности, нарастающие грубые интеллектуальные и мнестические нарушения были неявно выражены, однако при целенаправленном обследовании они проявлялись отчетливо. В клинической картине у лиц с умеренной степенью умственной отсталости также преобладали выраженные стойкие интеллектуально-мнестические нарушения, проявлявшиеся в виде низкого уровня обобщений, примитивности суждений, недоразвития познавательных способностей, трудностей обучения, слабости интеллектуального контроля поведения, ограниченности круга интересов, недостаточной способности к пониманию мотивов действий окружающих, ориентировки в сложных нестандартных ситуациях, доверчивости, ведомости, повышенной внушаемости по отношению к субъективно авторитетным лицам. Эмоционально-волевые расстройства характеризовались психопатоподобным поведением – вспыльчивость, повышенная раздражительность, эмоциональная лабильность, возбудимость, недержание аффекта, расторможенность влечений, нарушения критических функций. У лиц с диагнозом шизофрения в клинической картине преобладали на период сделки галлюцинаторно-параноидные и параноидные психотические расстройства на фоне аффективных колебаний, нарушения мыслительной деятельности в виде специфических для шизофренического процесса непоследовательности, разорванности, паралогичности, противоречивости суждений, выраженных эмоционально-волевых и личностных нарушений в виде выхолощенности, малодифференцированности, неадекватности эмоциональных реакций, нарушений критики и прогноза своих действий, искажений ценностной иерархии, мотивации, что приводило в период сделки к неадекватному и неправильному поведению.
Заключение эксперта-психолога при обследовании подэкспертных данной подгруппы состояло лишь в констатации грубых расстройств психики, а в ряде случаев психическое состояние экспертом – психологом лишь описывалось, так как применение экспериментальных методик в этих случаях было невозможно в силу наличия выраженных мнестических расстройств, нецеленаправленности и непродуктивности психической деятельности.
В подгруппу 1.2 было отнесено 12 случаев, где отмечались умеренные и нерезко выраженные изменения психики в юридически незначимой ситуации и выраженные психические расстройства в юридически значимый период, что позволяло сделать заключение о неспособности понимать значение своих действий и руководить. Распределение по возрастному фактору было следующим – в 42% случаях этой подгруппы возраст подэкспертных был в пределах от 18 лет до 29 лет; в 25% - в пределах от 30 лет до 49 лет; и в 33% случаев – возраст был более 60 лет. Распределение по диагнозам в этой группе было следующее (см. таблица 4).
Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период выраженные психические расстройства
У подэкспертных, обнаруживающих в качестве ведущего синдрома, как в юридически значимый период, так и вне юридически значимой ситуации, выраженный психоорганический симптомокомплекс или синдром слабоумия течение органического заболевания головного мозга носило прогредиентный характер. У подэкспертных с сосудистым генезом органического психического расстройства возникновение изменений психики начиналось задолго до юридического периода (чаще за несколько десятилетий до сделки), на фоне прогрессирования артериальной гипертензии, явлений системного атеросклероза и атеросклероза церебральных сосудов, у них отмечалось появление и нарастание церебрастенических проявлений в форме головных болей, головокружений, периодических нарушений сна, эмоциональной лабильности, раздражительности, вспыльчивости. В дальнейшем, на фоне хронической мозговой недостаточности или на фоне перенесенных транзиторных эпизодов острого нарушения мозгового кровообращения, у данных подэкспертных определялось нарастание явлений психоорганического симптомокомплекса (быстрая истощаемость, слабость, грубые нарушения мнестико-интеллектуальных функций, сопровождающиеся нарушением ориентировки и осмысления ситуации), нарушения эмоционально-волевых, критических и прогностических функций, а также изменений личности по органическому типу (эмоциональная несдержанность, конфликтность), а в ряде случаев отмечалось появление бредовых идей ущерба, отношения, что определяло их неадекватное и нелепое поведение. В связи с этим у них отмечалось также нарастание социальной беспомощности, снижение или утрата способности обслуживать себя. Для подэкспертных с органическими психическими расстройствами смешанного генеза было характерно воздействие комплекса этиологических факторов – черепно-мозговые травмы, хроническая алкогольная интоксикация, церебросклероз. Динамика течения органического психического расстройства отмечалась с высокой степенью прогредиентности. На фоне перенесенных ЧМТ у них достаточно быстро формировалось патологическое влечение к алкоголю, возникал выраженный абстинентный синдром, отмечались запойные состояния с амнезиями периодов алкогольного опьянения, прогрессировала алкогольная деградация личности, возникало сужение круга интересов, появлялся алкогольный юмор, эмоциональное огрубение, раздражительность, конфликтность, нередко это сопровождалось эпизодическими судорожными пароксизмами. Наряду с этим нарастали выраженные явления психоорганического синдрома (интеллектуально-мнестические нарушения, церебрастенические проявления, аффективная лабильность), психопатоподобные расстройства, что в сочетании с продолжающейся алкоголизацией сопровождалось грубым нарушением критических и прогностических функций, и определяло социальную и трудовую дезадаптацию, обуславливало многократные госпитализации таких больных в психиатрические и наркологические больницы. Больные со смешанным генезом органических расстройств чаще состояли на учете у психиатра и нарколога, чем больные с сосудистым поражением головного мозга. Нарастание социальной беспомощности, снижение или утрата способности обслуживать себя вследствие психической несостоятельности также обуславливало необходимость постороннего ухода у таких больных. Часто в качестве внешнего психологически понятного мотива совершения сделки выступала необходимость таких подэкспертных в постороннем уходе. Но при достаточно подробном экспертном обследовании выявлялось, что истинный мотив совершения сделки был искажен психопатологическими механизмами (например, бредовые идеи отношения к близким родственникам приводили к продаже жилья соседке) или же вообще отсутствовал (например, выраженное давление со стороны родственников приводило к невыгодной сделке). Сделки в таких случаях совершались как с близкими и дальними родственниками, так и с малознакомыми лицами. Участие в оформлении юридических документов носило пассивный характер, они не вникали в подписываемые документы, не спрашивали и не уточняли нюансы сделки, не советовались со специалистами и родственниками по поводу сделки. Это собственно косвенно указывает на недостаточность мотивации к сделке (при наличии давления и заинтересованности к сделке со стороны контрагента) с одной стороны, а с другой стороны на дефектность внутриличностных механизмов принятия решений, что является отражением выраженных изменений психики и неспособности к самостоятельной автономной целенаправленной деятельности. Т.е. уровень изменений психики у подэкспертных в данной подгруппе соответствовал медицинскому критерию недееспособности. А признание ряда подэкспертных недееспособными после совершения сделки лишь подтверждало этот тезис.
При очном обследовании при проведении КСППЭ (т.е. в период после совершения сделки) у таких подэкспертных также выявлялись выраженные нарушения памяти на текущие и прошлые события, обстоятельность и непродуктивность мышления, труднодоступность оперирования отвлеченными понятиями, облегченность, примитивность суждений, снижение способности к обобщению, огрубленность, неадекватность эмоциональных реакций, снижение уровня интеллекта, черты личностной несостоятельности при отсутствии критики к своему состоянию и сложившейся ситуации.
Психологический анализ материалов гражданского дела и медицинской документации эксперту-психологу позволял заключить, что в период, имеющий отношение к оформлению сделки, обнаруживающиеся выраженные интеллектуально-мнестические нарушения с грубым снижением памяти, уровня интеллекта, нелепостью и непоследовательностью суждений, отсутствием критического отношения к своим высказываниям и поступкам, в сочетании с эмоционально-волевыми расстройствами, неспособностью адекватно оценивать собственную личность и поведение, неспособностью понимать социально-смысловые отношения и самостоятельно решать проблемные ситуации, общей личностной несостоятельностью, повышенной внушаемостью могли оказать существенное влияние на поведение испытуемых при оформлении сделки.
Диагностическая составляющая заключения эксперта-психолога в таких случаях дополняла описание психопатологической картины эксперта-психиатра патопсихологическими механизмами протекания психических расстройств, однако экспертное заключение эксперта-психолога в таких случаях полностью поглощалось заключением эксперта-психиатра, так как наполнение юридического критерия сделкоспособности осуществлялось медицинским критерием.
Экспертная оценка лиц, обнаруживающих в юридически значимый период невыраженные психические расстройства
Нерезко выраженные и неглубокие изменения психики при сохранности в юридически значимый период основных психических функций, регулирующих поведение и позволяющих осознанно осуществлять деятельность в окружающем мире подразумевают интактность способности понимать значение своих действий и руководить ими. Однако, как показывает практика, существуют ряд вопросов, которые еще требуют детального экспертологического анализа. По аналогии с клинической неадекватностью юридической дихотомии дее-недееспособности на которую указывали ряд авторов (Василевский В.Г., 1978; Горинов В.В., 1979) и предлагали ввести в законодательство промежуточную юридическую единицу - «ограниченную дееспособность», можно указать, что существуют в период совершения сделки такие состояния психики у субъектов сделки, которые можно оценить как способность не в полной мере понимать значение своих действий и руководить ими. В отличие от Уголовного Кодекса РФ, где существует такая юридическая норма как «ограниченная вменяемость», в Гражданском Кодексе РФ такой нормы как «ограниченная сделкоспособность» не существует. Однако в ГК РФ существуют ст.ст. 178, 179, в которых указаны другие, нежели в ст. 177, условия признания сделки недействительной - вследствие «порока воли» по причине «заблуждения», «стечения тяжелых обстоятельств, угрозы, обмана и т.д.». Под юридическими квалификациями «заблуждения» и «стечения тяжелых обстоятельств, угрозы, обмана и т.д.» подразумевает наличие содержательной стороны порока воли субъекта сделки. Безусловно, установление данного факта является прерогативой суда, но оценка формальной стороны данных квалификаций, отражающих порок воли, т.е. психологических и психических особенностей, которые повлияли (или способствовали) на возникновение «заблуждения» или «обмана», является прерогативой судебной экспертизы. Т.е. изменения психики, которые ограничивают способность в полной мере понимать значение своих действий и руководить ими, могут рассматриваться как экспертологический (медицинский или психологический) критерий для юридических норм указанных статей ГК РФ.
В своем дальнейшем анализе мы рассмотрим такие состояния, а также состояния, при которых уровень изменений психики при различных нозологических единицах, позволяет субъектам сделки осознавать значение своих действий и руководить ими в юридически значимой ситуации.
Экспертная оценка сделкоспособности у лиц с органическими психическими расстройствами.
Подэкспертные с органическими психическими расстройствами обнаруживали разную степень прогредиентности патологического процесса, но в юридически значимый период у них обнаруживались в качестве ведущего синдрома умеренно выраженный или легкий психоорганический симптомокомплекс. У подэкспертных с сосудистым генезом органического психического расстройства возникновение изменений психики начиналось также как и у больных с выраженным психоорганическим синдромом задолго до юридического периода, на фоне появления колебаний уровня артериального давления, возникали церебрастенические проявления (головная боль, головокружение, повышенная утомляемость, периодические нарушения сна), лабильность эмоциональных реакций, некоторое снижение мнестических способностей, заострение личностных особенностей, но в целом не сопровождалось неправильным поведением, нарушением адаптационных способностей, снижением уровня социального функционирования, нарушением трудовой и семейной адаптации.
У подэкспертных со смешанным генезом органического психического расстройства в качестве этиологических факторов выступали – церебросклероз, эндокринопатия, черепно-мозговая травма.
В ряде случаев у подэкспертных незадолго до совершения сделки возникали психотравмирующие события, которые отражались в виде аффективных колебаний депрессивного характера, которые были неглубокого невротического уровня, сопровождавшихся появлением страхов, некоторой тревогой, преходящими нарушениями сна, повышением эмоциональной неустойчивости, слезливости, раздражительности. Данные проявления носили недлительный характер и в зависимости от внешних благоприятных факторов отмечалась положительная динамика состояния. Экспертный анализ показал, что в юридически значимый период, а также до и после этого периода у подэкспертных не обнаруживалось грубых интеллектуально-мнестических расстройств, какой-либо психотической симптоматики, а анализ ситуационного функционирования в период сделки показывает, что грубых нарушений критических и прогностических способностей также не было. Об этом свидетельствовало внешне упорядоченное, целенаправленное поведение. Такие подэкспертные часто проявляли инициативу в оформлении сделки, контролировали этапы сделки, меньше совершали сделки в ущерб себе, активно отстаивали свои интересы в суде после начала оспаривания сделки, мотивация совершения сделки во всех случаях была психологически понятной.
В период проведения КСППЭ у таких подэкспертных также отмечалось на фоне неврологической симптоматики и специфических для органического процесса изменений мышления в виде конкретности, обстоятельности, ригидности, эмоциональной сферы в виде неустойчивости, лабильности аффективных реакций, лишь незначительное снижение когнитивных и мнестических процессов, а иногда нерезко выраженные психопатоподобные расстройства, при сохранности практической ориентировки в окружающем, основных интеллектуально-мнестических, критических и прогностических функций, отсутствии продуктивной психопатологической симптоматики (бреда, галлюцинаций). У подэкспертных пожилого и старческого возраста отмечалось характерное для данной возрастной группы лишь снижение психической активности без грубых нарушений мыслительной сферы и волевого контроля поведения.
В большинстве случаев экспертом-психологом не обнаруживалось признаков повышенной внушаемости, подчиняемости, доверчивости, ведомости.
![Клинико-биологическая оценка эффективности лечения абстиненции и раннего постабстинентного состояния у лиц, страдающих героиновой наркоманией [Электронный ресурс]](/i/i/4602/209479.png "Клинико-биологическая оценка эффективности лечения абстиненции и раннего постабстинентного состояния у лиц, страдающих героиновой наркоманией [Электронный ресурс] Добровольский Александр Павлович")
