Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философские предпосылки и основания религиозной метафизики В.В. Розанова 19
1.1. Сравнительная характеристика немецкой классической философии и философии В.В. Розанова 19
1.2. Религиозная философия В.В. Розанова в контексте духовных исканий современных ему русских философов (B.C. Соловьев, Н.А. Бердяев, Л.И. Шестов) 41
Выводы по главе 66
Глава 2. Основные понятия религиозной метафизики В.В. Розанова 69
2.1. Понятие обыденного в произведениях В.В. Розанова 69
2.2. Проекция человеческой экзистенции: пол - семья - рождение - смерть в религиозной метафизике В.В, Розанова 82
2.3. Понятие антиномии: Бог-Мир в творчестве В.В. Розанова 97
Выводы по главе 108
Глава 3. Феномен религиозной метафизики В.В. Розанова в современной мировой философии 110
3.1. Специфика постмодернистской составляющей религиозной метафизики В.В. Розанова 110
3.2. Опыт самодеконструкции в текстах В.В. Розанова 133
Выводы по главе 166
Заключение 168
Библиография 173
- Сравнительная характеристика немецкой классической философии и философии В.В. Розанова
- Проекция человеческой экзистенции: пол - семья - рождение - смерть в религиозной метафизике В.В, Розанова
- Понятие антиномии: Бог-Мир в творчестве В.В. Розанова
- Специфика постмодернистской составляющей религиозной метафизики В.В. Розанова
Введение к работе
Актуальность исследования. Исследование религиозной метафизики Розанова представляется нам актуальным вследствие наличия в ее содержании общеконтекстуалытых особенностей, позволяющих рассматривать ее в качестве одной из проекций европейской философской традиции в целом.
На современном этапе развития универсума человеческой культуры возникает потребность-в абсолютно нестандартном переосмыслении закономерностей становления общегуманитарного знания в целом и его философской компоненты в частности, так как ни одна из существующих сегодня философских систем не смогла дать ясного ответа на основные вопросы, волнующие философов со времен Сократа. Попытка ответить на них всякий раз оканчивалась абсолютизацией той или иной формулы познания истины; последняя же ставилась в зависимость от наличия или отсутствия в арсенале исследователя аргументов или гносеологических предпосылок для моделирования и создания новой системы. Однако всякая вновь созданная система является по сути своей отражением лишь одной из граней раскрываемого содержания, что в значительной степени определяет относительность полученного результата.
В середине XX столетия в рамках французской структуралистской традиции возникает деконструкция как абсолютно новая техника исследования, использование которой обозначает размывание границ любого дифференцирующего себя в традиционной форме, в том числе и философского знания. Деконструкция бросает вызов всем фундаментальным категориям человеческого мышления и заявляет о невозможности трансляции мира человеческого существования как содержания в мир мышления как формы. Если осуществить целенаправленный анализ активности декопструктивистской стратегии в отношении мира традиции, то окажется, что на смену знаниям форм и катего-
рий в науке, культуре и философии приходят знания технологий и техник, а объектом исследования становится в данном случае вербальная игра языка и мышления, на службу которой поставлены к тому же все виды научного скептицизма. Активность подобного рода подразумевает разрушение европейской философской традиции как целого и русской философской культуры как ее неотъемлемой части. Но поскольку деконструкция как контртрадиция находится в рамках традиции, то адекватное решение поставленных ею проблем и вопросов тоже находится, по нашему мнению, внутри последней. В русской философской традиции уникальной и во многих отношениях нетипичной попыткой решения этих проблем стала религиозная метафизика В.В. Розанова, которая представляет собой интересный и парадоксальный комментарий уже существующих философских систем, принадлежащих, в первую очередь, немецкой классической философии. Комментарий этот осуществлен В.В. Розановым главным образом с позиций мышления в языке, а не мышления как техники или рефлексии. Отторжение модели традиционного философского знания, с которым мы сталкиваемся в произведениях В.В. Розанова представляется спонтанной апологией базовых ценностей европейской метафизики и философии. Здесь мы обнаруживаем признаки самодекопструкции, которую в творчестве В.В. Розанова необходимо, по нашему мнению, трактовать как противодействие разрушению культуры в рамках содержания собственных текстов мыслителя, как самоустранение разрушителя и снятие ситуации разрушения, нагнетание которой составляет, па наш взгляд, самую важную характеристику течения постмодерна в философии и культуре современного мира.
Степень разработанности проблемы. Личность и жизнь В,В. Розанова всегда вызывали пристальный интерес его современников. Но только некоторые из них уделили внимание содержательной стороне творчества философа. Критика произведений Розанова его современниками осуществлялась с позиций традиционной философии и морали. Таковы мнения о В.В. Розанове
5 Д.С. Мережковского, П.Б. Струве, Д.В. Философова, Н.А. Бердяева. Однако в их работах присутствуют лишь элементы анализа содержания произведений Розанова. Этот анализ основывался по большей части па буквальном прочтении текстов Розанова и их спонтанной апробации к общепринятым морально-философским максимам.
Необходимо отметить, что все оппоненты В.В. Розанова так или иначе касаются религиозной метафизики как одного из аспектов антропологии философа. Таким образом П.Б. Струве оттеняет антропологическую составляющую религиозных воззрений Розанова: частную жизнь, семью. Но в целом публикации Струве представляют собой опыт отторжения языка и стиля Розанова1.
Сквозной темой становится в контексте прочтения текстов Розанова ан-типомичность воззрений философа, многомерность определяемых им категорий и проблем, находящихся, как правило, внутри трехмастного ряда: Бог, Мир, Человек, исходя из содержания которого современники мыслителя раскрывают феномен отношения Розанова к богочеловеческой религии христианства. При этом Д.В. Философов является по сути первым исследователем, который подчеркивал чисто инструменталистекий аспект религиозной метафизики Розанова, демонстрируя единство последней с реальной жизнью. Автор обнаруживает глубинные пласты розановского мышления, скрытые за внешней противоречивостью отдельных сентенций Розанова, касающихся христианской религии2.
Н.А. Бердяев определяет философию и религиозную метафизику философа как своеобразную апологию аитихристианства . Бердяева впечатляет
І'ітшов В.В. Pro et contra. Кн. I. - СПб., 1995. - С. 384. 2 Философов Д.В. Рец.: В.В. Розанов, «Около церковных стен», тт. I и II. - СПб.,
1905-1906.
Ік'р&лєв Н.А. О вечно бабьем в русской душе. Цит. по: -
Iosbook_28may2006_4568.rar. - Опубл. 28.05.2006.
философская глубина произведений Розанова, однако ему совершенно чужд;і их идейная направленность, вследствие чего Бердяев всякий раз подчеркиваеі в текстах Розанова противопоставление феноменов быта и бытия . Основным содержанием текста Розанова для Бердяева является сознательное разрушение религиозных устоев. Для автора розановское творчество - опыт переживания ужаса рождения и смерти""1.
Современница В.В. Розанова З.Н. Гиппиус также пытается реконструировать религиозное мировоззрение Розанова. Она лишь кратко характеризує! учение Розанова, останавливаясь на двух основных его категориях; Бог и пол. при этом пытаясь вывести логику учения Розанова из логики его жизни'.
Другим направлением исследования розановского творчества стало выявление признаков формальной обусловленности последнего сущностными характеристиками европейской философской традиции. Э.Ф. Голлербах отмечает общность оснований философствования Розанова и классика немецкой идеалистической философии Гегеля, давая оценку первой работы философа «О понимании»; «,,.в целом вся работа является результатом хорошо
усвоенного гегельянства» .
С. Бохан рассматривает творчество В.В. Розанова как автономную спе-
кулятнвно-аксиологическую систему . Творчество Розанова представляется автору как поле взаимодействия трансцендентного и имманентного. Именно в этом она видит источник аптипомичности розановских воззрений . В автор-
ом.: Три кризиса Розанова: Программа А. Гордона (архив НТВ) / -
mo.iuv.ru/proyrams/specials/gordon. - Опубл. 18.05.2006.
Там же.
Гиппиус З.Н. Задумчивый странник (О Розанове) / -
book_2Smav2006_24S9.htm..- Опубл. 28.05.2006. 7 Го.т'рбах Э. В.В. Розанов. Жизнь и творчество. -М,, 1991, -С. 49.
Іюхсіл С. Неразгаданный мыслитель. Творчество В.В. Розанова // Утес. - 193!. -
№ 1.-С. 14.
Там же.
7 ском изложении религиозная метафизика Розанова содержит черты христианской софиологии . С. Бохан ассоциирует творчество Розанова со своеобразным хрисі папским пантеизмом, в рамках которого Бог и бытие объединены общим предикатом - «живой» . В эту схему автор вписывает и розановское понимание пола .
В постреволюционный период исследователи творчества Розанова пытались да п. ретроспективный анализ его религиозной метафизики. Такой анализ осуществили в своих работах Н.О. Лосский и В.В. Зеньковский.
Характеризуя учение В.В. Розанова, Н.О. Лосский акцентирует внимание на религиозной проблематике («Место христианства в истории», «Апокалипсис нашего времени»), нашедшей свое отражение в таких философских категориях, как «дух» («О понимании»). Лосский останавливается лишь па некоторых частных признаках творчества Розанова, понимая его как совокупность фрагментов, посвященных вопросам пола и семьи13.
В.В, Зеньковский определяет Розанова как глубокого религиозного мыслителя, имевшего влияние, например, на Д.С. Мережковского, па 11.А. Бердяева в его антропологии и, отчасти, на П.А. Флоренского1"1. Зеньковский разделил творчество Розанова на 3 периода в соответствии с содержанием его произведений. В первом периоде творчества воззрения Розанова, по мнению Зсньковского, исключительно православны. Превалирует здесь тема различия христианства Востока и Запада и противопоставление Востока Западу. Наиболее яркими работами этого периода Зеньковский считал: «Легенду о Великом Инквизиторе», сборники «В мире неясного и нерешенного», «Религия и
Гюхип С. Неразгаданный мыслитель. Творчество В.В. Розанова // Утес. -1931-К» 1.-С. 15.
Там же. С. 15-16.
Там же. С. 16.
Лосский И.О. История русской философии: Пер. с англ. - М, 1991. - С. 437. Зеньковский В.В. История русской философии. - СПб., 199І.
культура». Давая характеристику этим работам, В,В. Зеньковский отмечал, что восточное христианство для Розанова - религия человечности. Вся мука религии па. земле стать реальной осуществится. Во втором периоде розанов-ского творчества, датированном началом XX века, указывал автор, религия Голгофы становится религией Вифлеема («Около церковных стен»). Последний, третий период розановского творчества автор расценивает как период хрнстоборчества (10-е гг. XX века, включая «Апокалипсис нашего времени))). Он выделяет следующие характерные черты религиозной метафизики Розанова: антропологизм, который Зеньковский определяет как веру в естество человека и нежную любовь к нему, в то время как сам пантеизм Розанова, по мнению Зеньковского, антропоцентричен; автор подчеркивает космо- и биоцентризм розановских произведений, их персонализм и мистицизм. Зеньковский считает, что в розановской метафизике превалирует духовное начало, воплощенное в категориях пола и семьи. Возвращаясь к первой книге Розанова «О понимании», Зеньковский называет содержащиеся в ней тезисы мистической интерпретацией рационализма, которая позже переходит в трансцендентальный реализм, а затем - в теизм. На этом основании Зеньковский опровергает расхожее мнение о пантеизме Розанова. Изучив статью Розанова «Святое чудо бытия», он находит в ней зачатки софиологической концепции Розанова. В отличие от большинства исследователей, обвинявших Розанова в односторонности; Зеньковский рассматривает творчество мыслителя как особого рода диалектику.
Необходимо упомянуть и книгу известного русского богослова Г. Фло-ровского «Пути русского богословия». В ней отец Георгий характеризует творчество Розанова как рефлекторную активность сознания'3. Сам факі упоминания имени Розанова в данном исследовании свидетельствует о значимости религиозно-философской тематики в розановских произведениях.
Ф.іоровскнії Г. Пути русского богословия. -Вильнюс, 1991. - С. 459.
Интерес к творчеству В,В. Розанова сохранялся на протяжении всего двадцатого столетия. В философии советского периода попытка реконструкции религиозной философии Розанова на материале книги «О понимании» была предпринята В.А. Кувакиным '.
Несмотря на негативную оценку идейной направленности творчества Розанова, автор не оспаривает наличия связей розановского учения с общефилософской традицией, однако Кувакин видит в Розанове лишь добросове-
стиого компилятора .
Пытаясь проследить эволюцию взглядов Розанова, автор определяет всё его творчество в целом как мистический пантеизм .
В 90-е годы прошлого столетия, после выхода первого тома Собрания сочинении Розанова под общей редакцией А.Н. Николюкина, начинается возрождение интереса к творчеству мыслителя . Ряд современных исследователей рассматривают творчество В.В. Розанова только с точки зрения одной перспективы - перспективы семьи. Таким образом прослеживается общность исходных установок исследования творчества В.В. Розанова, начиная с ІО-x гг. XX века. Современные исследователи пытаются воссоздать целостный контекст розановского религиозно-философского творчества, используя для этого формальное определение «метафизика», тогда как по мнению В.В. Аверьянова: «...сам Василий Васильевич не оставил систематического изложения своей метафизики, выпукло представив только ее интуитивное и поэтическое измерения» .
Кушкни В.А. Религиозная философия в России: Начало XX века. - М., 19S0 -С. 56-57.
Там же. С, 56. Там же. С. 63.
V) См.: Розанов В.В. Уединенное. - М., 1990.-С. 15.
А(я.'рьяпов В.В. Метафизика родополового начала В.В. Розанова. К реконструкции
метафизики В.В. Розанова//Москва.-2002.-№ 2. - С. 170.
При этом автор целенаправленно сводит религиозную метафизику Розанова к проблемам семьи и пола21.
Некоторые исследователи склонны соотносить содержание розановскоіі
религиозной метафизики с традиционными христианскими ценностями. Так,
Л.В, Хохлов пишет: «Если в более ранних работах он мог вполне спокойно
критиковать церковь и ее атрибуты, то в «Опавших листьях» Церковь и Вера
- - непоколебимые и даже единственные главные категории его творчества»22.
Эти категории, по мнению автора, постоянно находятся в фокусе романовской субъективности, которая является характерной чертой творчества философа" . Хохлов считает, что религиозная метафизика Розанова есть метафизика естественного христианства: «...формула для понимания меры христианства и язычества в человеке такова: "В грусти человек- естественный христианин. В счастье человек- естественный язычник». Естественно, для Розанова главнее христианское "состояние"» .
Центральным проблемам религиозной метафизики, антропологии и философии жизни В.В. Розанова посвящен ряд работ А.Я. Кожурииа: «В.В, Розанов и К.Н. Леонтьев», «Человек и христианство (религиозно-антропологические воззрения В,В. Розанова и К.Н. Леонтьева)», «Животное, человеческое и божественное в розановской неомифологии», «Археология религии», «Глаз Платона, ухо Хайдеггера и нос Розанова». В центре внимания исследований Кожурииа - пол, семья и религия в творчестве Розанова, Философа интересует динамика развития взглядов Розанова и развертывания им папо-
Ааерьяиов Н.ІІ. Метафизика родополового начала В,В. Розанова. К реконструкции
метафизики В.В.Розанова//Москва.-2002.-Л» 2.-С. 172-173. 21 " ХохМв А.В. Розанов о вере (по страницам «Опавших листьев») // София; Рукоп
жури. Об-ва ревнителей русск. философии, - 2003. - Вып. б.
' 23_. .
Іам же.
1ам же.
рамы естественного христианства , . В своих работах Кожурин указывает на значимості, проблемы смерти в произведениях Розанова27. По мнению автора, в творчестве Розанова происходит сакрализация пространства мира, состоящая в соединении эмпирического и метафизического.
Некоторые исследователи (СР. Федякин, К.А. Махлак, Г. Елисеев, В. Штепа) предприняли попытку выделения розаповского творчества из философского контекста и его внедрения в общекультурный контекст, в первую очередь, лингвистический: «Характерно и само построение подобного рода фрагментов с "мыслеобразами" у Розанова; собственные мысли (часто высказанные афоризмами) или цитаты из других источников, умело встроенные в текст, в следующем фрагменте текста (или по отношению к следующему фрагменту) превращаются в своеобразную "понятийную метафору"» .
Вслед за Э.Ф. Голлербахом СР. Федякин дает характеристику роза-новским текстам как определенной технике изложения.
Исследователь розановского творчества К.А. Махлак указывает, что своеобразие и неповторимость текстов Розанова заключается в том, что в них мыслитель преодолевает разницу между субъективным и объективным мышлением. Автор интегрирует феномен религиозной метафизики Розанова в мир традиционной философии, исходя из формы последней".
Либерализация лингвистической составляющей произведений Розанова, написанных в последний период творчества мыслителя, стала одной из тем исследования Г. Елисеева «Собеседник безмолвного: судьба и творчество Ва-
Кожурни А.Я. «Археология религии» В.В. Розанова//Проблемы культуры в русской философии Н половины XIX-началаXX вв.: Учеб. пособ. -СПб., 2001. Гл. 2, 2d
Кожурин АЛ. Животное, человеческое п божественное в розаповской неомлфо-
логин // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. - СПб., 2001. - С. 183.
1 ам же. 28
См.: Розанов И. Н. Собр. соч. Когда начальство ушло... -М., 2005. 29
Мих:шк К.А. Тема времени у В.В, Розанова // Начало. - СПб.: Изд-во ИВнФ. -
2000.-JU9.-С. 46.
силия Розанова». Автор пытается реконструировать структуру розановской религиозной метафизики, осмысливая и объясняя противоречия некоторых розановских интуиции, касающихся христианства и язычества. По мнению " Елисеева, в центре розановский религиозной метафизики молчащий Бог, почти полная нейтрализация присутствия которого в мире связана с действием магии звучащего слова . Этим автор объясняет отторжение Розановым традиционного христианства, которое является, в первую очередь, звучащим словом. Розанов борется с традиционной техникой восприятия слова, но он не в силах до конца отказаться от нее и замолчать - вот основной тезис автора приводимого здесь исследования.
В необычном и парадоксальном ракурсе рассматривает творчество мыслителя В. Штепа. Для пего слово как содержание подменяется в произве-
дениях Розанова мышлением как формой; «...Розанов обычно не "излагает мысли", а пишет о том, как он мыслит» . Штепа выявляет в розановском творчестве как постмодернистскую, так и традиционалистскую составляющую. Однако в данном случае подмена эта, по мнению автора, осуществляется Розановым в одном конкретном контексте - контексте пола, ибо Розанов осуществляет, по его мнению, «половую деконструкцию христианства»32. Здесь Штепа уже напрямую соотносит содержание розановских произведений с одной из новейших исследовательских техник современной философии. Однако в рамках розановской системы координат деконструкция, по мнению
автора, включает в себя как деструкцию так и реконструкцию .
Творчество Розанова, по мнению автора, способно ответить на главный вопрос современности: «...способны ли традиция и постмодерн в объятиях
Кчиссеа Г. Собеседник безмолвного: судьба и творчество Василия Розанова / hit p:// clod, . html.
Штепа В. Пол традиции и пол постмодерна: Розанов сегодня / .
о псцо.ш/rozanov. lit ml.
32
" Там же. /
33 -г
1 ам же.
13 друг друга зачать новую реальность, или нас ожидает откат в разные формы бесплодного и унылого модернистского рационализма? Именно этот "половой вопрос" сейчас решается повсюду - в культуре, философии, политике, экономике, личном опыте каждого» .
Поэтому в нашей работе проблематика религиозной метафизики В,В. Розанова, которая является по сути освобождением мышления от языка посредством абсолютизации формальной грамматической составляющей текста, рассматривается во взаимодействии с деконструктивистским дискурсом постмодерна. Последний представлен в нашем исследовании в рамках изучения творческого наследия выдающегося французского философа Жака Деррида, который, по словам исследователя его творчества Елены Гурко, является «основателем деконструкции» э.
Однако имеет место и альтернативный подход к творчеству Деррида, коренным образом пересматривающий и переоценивающий традиционные взгляды на философию последнего: «Auf den zweiten Blick aber war er cin jikfischer Metapliysiker der Existenz»3 .
Таким образом, вопросы исследования религиозной проблематики в творчестве В.В. Розанова оказались в настоящее время востребованными в контексте анализа духовного опыта русской философской традиции и его соотносимое с европейским философским дискурсом как в традиционной, такії в постмодернистской его форме.
Цель и основные задачи диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является комплексный анализ религиозной мс-
LUnteiia В. Пол традиции и пол постмодерна: Розанов сегодня / htip://..
.
Гурко Е. Деконструкция: тексты и интерпретация, Деррида Ж. Оставь это имя
(Постскриптум), Как избежать разговора: денегации. - Минск, 2001. - С. 5.
ВепшШег R. Meister der Offnung - Hiiter des Geheimnisses. Ziim Tod von Jacques
Derrida (19.10-2004) II Bcitrage zur geistigen Situation der Gegenwart. Jg. 6 (2005), Неп I
(«При пристальном взгляде на творчество Деррида становится ясно, что он был еврейским
" мистиком существования пли человеческой экзистенции.» / Пер. О.Ю. Акимова.)
14 тафизики В.В. Розанова и определение ее специфики в контексте сравнения с европейской философией.
В соответствии с целью исследования в работе решаются следующие задачи:
-осуществление сравнительной характеристики метафизики в классической немецкой философии (Кант, Гегель) и в религиозной философии В.В. Розанова;
определение основных понятий и идей, образующих ядро религиозно-философской концепции В.В. Розанова;
проведение сравнительного философского анализа метафизики Розанова и метафизики B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева, Л.И. Шестова;
выявление элементов постмодернистской составляющей в рамках религиозной метафизики В.В. Розанова;
анализ опыта самодеконструкции В.В. Розанова па основе его религиозно-философских текстов.
Объектом диссертационного исследования являются религиозно-философские проблемы творчества В.В. Розанова в европейском философском дискурсе.
Предметом диссертационного исследования является религиозная метафизика В.В. Розанова.
Теоретические источники диссертационного исследования. Содержание диссертационного исследования, разработанные в нем методологические подходы и полученные-результаты позволяют существенно дополнить представления о специфике русской религиозно-философской мысли, а также выявить религиозно-философские концепты метафизики мыслителя, показать его значение в контексте современного постмодернистского дискурса.
В диссертационном исследовании были использованы следующие источники:
-работы В.В. Розанова^ содержащие основные концепты его религиозной метафизики: «О полимании» (1899), «Русская церковь» (1905), «Опавшие листья» (1911), «Уединенное» (1913), «Мимолетное» (1913-1914), «Черный огонь» (1915), «Смертное» (1916), «Апокалипсис нашего времени» (1917-1918);
-работы, касающиеся онтологической и гносеологической проблематики в целом («Диалоги» Платона, «Метафизика» Аристотеля, «Критика чистого разума» И. Канта, «Философия духа» и «Философия религии» Г. Гегеля, «Логические исследования» и «Кризис европейских наук и традиционная феноменология» Э. Гуссерля);
-литература, посвященная анализу русской философии в целом и ее религиозной составляющей, в частности («Оправдание добра», «Критика отвлеченных начал», «Философские начала цельного знания» и «Чтение о Бого-человечестве» B.C. Соловьева; «Философия свободы», «Философия свободного духа» и «Самопознание» Н.А. Бердяева; «Философия и проповедь», «Власть ключей», «Афины и Иерусалим» Л.И. Шестова; «История русской философии» В.В. Зеньковского; «История русской философии» И.О. Лосско-го; «История античной эстетики» А.Ф. Лосева; «Теологумены русской культуры» В.Н. Назарова; и др.);
-исследования, раскрывающие сущность деконструкции как новой общефилософской стратегии в рамках философии постмодерна («Голос и феномен», «О грамматологии», «Письмо и различия» Ж. Деррида; «Деконструкция текста и интерпретация», «Текст и значение в стратегии деконструкции» Е. Гурко; «Феноменология / Современная буржуазная философия» Н.В. Мот-рошиловой; «Постмодерн в России» М. ЭпштеЙна; и др.).
Методологическая основа диссертационного исследования включает в себя приём интеграции основных концептов религиозной метафизики В.В. Розанова в контекст классической европейской философии. Для этого были использованы методы сравнительного анализа, диалектический метод, метод
синхронизации, позволяющие осуществить реконструкцию философской составляющей текстов В.В. Розанова. Такая реконструкция стала возможной в связи с наличием в текстах Розанова, а также в текстах других философов (Канта, Гегеля, Соловьева, Бердяева, Шестова) общего семантического ядра, проявляющегося в рамках антиномии «Бог - Мир».
Исходной методологической установкой изучения творчества В.В. Розанова в нашем диссертационном исследовании является диахронический метод, позволивший выявить смысл его религиозно-философских интуиции, воспринимая их в контексте времени, в рамках корреляции слова и мысли.
Научная новизна диссертационного исследования определяется ее принадлежностью к числу первых в рамках русской философской традиции исследований религиозно-философского творчества В.В. Розанова как целостного научно значимого феномена. Автором были осуществлены реконструкция и анализ насущных проблем философии в религиозной метафизике В.В. Розанова, представляющий собой опыт экспозиции ее объективных закономерностей как формы, включающей в себя в качестве содержания индивидуальные особенности функционирования сознания субъекта. Выявлены исходные составляющие религиозной метафизики В.В. Розанова: категория обыденного, характеризуемая следующими концептами: временность, внешность, плотность, субъективность, произвольность; проекция человеческой экзистенции: пол - семья - рождение - смерть; проблематика антиномии: Бог и мир.
В диссертационном исследовании проанализированы особенности функционирования языка и мышления на основе текстов В.В. Розанова в рамках постмодернистского дискурса, что позволило установить единство семантических составляющих в произведениях Розанова и одного из современных философов, основателя новой техники исследования - деконструкции -Ж. Деррида. Продемонстрированы возможности интерпретации текстов В.В, Розанова как незавершенной авторской самодеконструкции,
17 Основные положения, выносимые на защиту:
В диссертационном исследовании выявлено, что религиозно-философское творчество В.В. Розанова принадлежит аксиологическому пространству общеевропейской философской культуры вследствие наличия общих оснований философствования В.В. Розанова и представителей классической философии.,
Определено место религиозной метафизики Розанова в русской религиозной философии: религиозная метафизика мыслителя, с нашей точки зрения, находится в корреляции с религиозно-философскими построениями его современников (B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева, Л.И. Шестова).
Мы считаем, что одной из основных особенностей религиозной метафизики В.В. Розанова является презентация эмпирического опыта как формы актуализации тематики Обыденного.
В диссертации показано, что в рамках религиозной метафизики В.В. Розанова актуализируются различные аспекты проекции человеческой экзистенции: пол - семья - рождение - смерть.
Выявлено, что кульминацией религиозной метафизики В.В. Розанова является развертывание одной из ключевых антиномий мировой философии: «Бог -мир».
В диссертационном исследовании определено, что религиозная метафизика В.В. Розанова представляет собой опыт опосредования содержания формой в контексте деконструктивистского дискурса философии постмодерна.
Апробация исследования. Положения и результаты исследования были подтверждены апробацией на аспирантских семинарах кафедры теологии и религиоведения им. А.С. Хомякова Тульского госпедуниверситета им. Л.Н. Толстого, на научно-практических конференциях аспирантов, соискателей и молодых ученых ТГПУ им. Л.Н. Толстого. Апробация научного материала и полученных выводов была осуществлена;
в рамках публикаций научных статей;
в ходе выступлений на ежегодных научно-практических конференциях аспирантов, соискателей и молодых ученых ТГПУ им. Л.Н. Толстого в 2005-2006 гг.;
в лекционных и семинарских занятиях по курсу «Русская философия серебряного века», «Религиозная философия» на факультете искусств и гуманитарных наук в ТГПУ-им. Л.Н. Толстого.
Диссертация обсуждена на кафедре теологии и религиоведения им. А.С. Хомякова Тульского государственного педагогического университета им. Л.Н. Толстого.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, 7 параграфов, заключения и библиографии.
Сравнительная характеристика немецкой классической философии и философии В.В. Розанова
Религиозно-философское творчество В.В. Розанова на протяжении длительного времени не могло стать объектом целостного анализа, так как оно представляет собой ряд написанных на злобу дня разноплановых текстов, имеющих к тому же весьма бессистемный характер. Это относится, в первую очередь, к анализируемым нами произведениям В.В. Розанова, датируемым десятыми годами XX века. Детальное их изучение показывает, что заложенное в них автором содержание явно не исчерпывается формальными границами обсуждаемых тем и проблем, выпадая из их буквального контекста и всякий раз приводя читателя к некоторым общим, весьма абстрактным суждениям. Основной сферой их функционирования является философский дискурс. Остается невыясненной лишь форма интеграции его объективных закономерностей в мир розановской ги пер субъективности в рамках отдельных текстов. Выявлению конкретных ситуаций актуализации этой формы в произведениях В.В. Розанова посвящен данный параграф.
Исследование произведений В.В. Розанова («О понимании», «Мимолетное», «Уединенное» и др.) и трудов классиков европейской философии И. Канта, Г. Гегеля («Критика чистого разума», «Философия духа», «Философия религии» и др.) позволило установить общность рассматриваемых в них характеристик умозрительного знания в отношении таких категорий, как: дух, материальное и идеальное, внешнее и внутреннее, субъективное и объективное, истина.
Метафизика В.В. Розанова как система сформировалась в основном под воздействием глобального творческого кризиса, пережитого философом после издания его книги «О понимании», где автором была предпринята попытка переосмысления феномена знания и обоснования «понимания» как принципиально повой философской категории. Эта работа находилась в русле идей традиционной западной метафизики, что подчеркивается многими исследователями (Э.Ф. Голлербах, Н.О. Лосский, В.А. Кувакин). Она оказала влияние па все последующие произведения В.В. Розанова, в том числе на «Мимолетное», «Уединенное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени», «Смертное» и другие тексты, которые исследуются в нашей работе. Судьба книги сложилась крайне неудачно, следствием чего стал коренной пересмотр автором всей своей исследовательской стратегии. Поздние произведения Розанова, такие, как «Уединенное», «Опавшие листья» и др., проанализированные в рамках данного исследования, представляют собой своеобразный опыт сознательного отказа от определенного, строго выверенного метода при рассмотрении метафизических вопросов. В этой связи мы считаем необходимым коснуться воззрений тех выдающихся философов, идеи которых в наибольшей степени повлияли на имевшую место в Новое время адогматизацию метафизики, вызвав к жизни традиционную парадигму этого понятия, отторжение которой в значительной.мере стало для Розанова формой презентации собственного религиозно-философского учения и послужило в то же самое время индикатором принадлежности последнего из-за общности оснований философствования к общему аксиологическому пространству европейской философской культуры. В этом ряду первым по праву можно назвать имя Иммануила Канта, благодаря которому метафизика была избавлена от заси-лия догматизма; однако вследствие тех же самых причин она фактически перестала существовать в традиционной своей форме, превратившись из арены разнообразных споров, всю беспочвенность и бесцельность которых заметил последний, в автономную зону отображения функционирования человеческого разума, в которой особенности субъективного восприятия заняли место идеальных оснований бытия из-за фактической невозможности доказать обратное. Именно вследствие этого разум, по утверждению Канта, погружается во тьму и впадает в противоречия: «Арена этих бесконечных споров называется метафизикой» . На месте платонической «идеи» у Канта - синтетическое единство апперцепции, позволяющее осуществлять объективное познание в любой его форме за счет субъекта. При определении границ полномочий разума Кант наиболее часто пользовался понятием «рассудок», о чем мы часто теперь забываем. Это максимально нейтральное определение пригодно в большей степени для смыслоразличения, чем для выведения окончательных закономерностей познания. Однако главная черта подобного исследования была подмечена Кантом с исключительной правдивостью. Он открыл чистую самозамкнутую формулу рассудка или прикоснулся к его начальной форме, которая изолированно главенствует над покоренным ей державной волей и сознательным выбором человека живым миром. У Розанова презентация живого мира осуществляется вне рамок любой системы: «Господи, благодарю тебя, что ты создал мир не по учебнику» .
Полученная И. Кантом конструкция вписывается лишь в узкие пределы самой себя и представляет собой изнанку любой познавательной операции: «Синтез вообще, как мы увидим это дальше, есть исключительно действие способности воображения, слепой, хотя и необходимой, функции души; без этой функции мы не имели бы никакого знания, хотя мы и редко осознаем ее. Однако задача свести этот синтез к попятит/ есть функция рассудка, лишь благодаря которой он доставляет нам знание в собственном смысле этого слова» .
Далеко не все философские категории, рассматриваемые Кантом и Гегелем, нашли свое отражение в творчестве В.В. Розанова. Общими для их философствования стали: категории «истины», «реальности и действительности», «внешнего и внутреннего», «субъективного и объективного», учение о субстанции, понятие «духа», взаимодействие «реального» и «идеального» мира, «вещь» как философская категория. Необходимо отметить общность исход-пых установок обоих мыслителей при рассмотрении вопроса об истине. И Канта, и Розанова не устраивает традиционная дефиниция истины как соответствия понятия своему предмету.
Проекция человеческой экзистенции: пол - семья - рождение - смерть в религиозной метафизике В.В, Розанова
Творчество В.В. Розанова свидетельствует о наличии некоторой исходной интенции философствования автора, направленной на постижение подлинного статуса мира и человека, а следовательно, на откровение метарацио-пальных основ жизни. Это: «Уединенное», «Мимолетное», «Апокалипсис на-- шего времени» и др. Проектом подлинной философии стала частная жизнь Розанова и его семья. Замечательно, что для Розанова члены его семьи: жена, сын дочери, а также некоторые умершие родственники и знакомые, например, философ Ф.Э. Шперк и даже иногда совсем посторонние люди являются проявителями и выразителями неповторимого многовкусия земного (перстного) парабытия, от которого до бытия небесного, не перспективного (отдаленного), а по-розановски содержащегося в самой форме бытия земного, рукой подать. Семья - не просто внешнее продолжение земного Василия Васильевича или своеобразное воплощение его философской системы, а необходимое соединительное звено, изначально устроенное Богом и природой для взаимного естественного сращивания Внешнего Розанова и Внешнего окружающего его мира. В традиционной же философии такое соединение невозможно из-за постоянного стремления познающего субъекта вольно или невольно ориентировать познаваемый сектор реальности на себя, подчинить его себе, создавая ту или иную логическую формулу. Розанов сознательно идет по пути глобализации внешнего, этапом которого стала розановская метафизика пола. Попытка создать своеобразную философию пола была для Розанова почти единственной возможностью обнаружить свойство вещи, ее запах, цвет - все то, что вещь передает миру в качестве своих наличных признаков, однако не в форме рассудочного знания, которое всякий раз принуждает нас к тому, чтобы вынести некоторое однозначное суждение о предмете, а в форме своего наличного нахождения в мире, когда существует нечто, что познается лишь прикосновением к вещи, претворением себя в нее. Сферой обнаружения себя в чужом мире и стал для Розанова пол, поскольку все розановское мировоззрение фи-зично, и отношение к другому в его рамках может быть только отношением к некоторой живой материи; «...да "инстинкт совокупления" не есть "животный инстинкт", а инстинкт оставить на земле потомство после себя. "Мое потомство", из "моего Я потекшее"... Инстинкт слить "я" с общею жизнью и вечною жизнью...»
Как пи странно, подобное превалирование Живого роднит религиозную метафизику Розанова с классической немецкой идеалистической философией, для представителей которой мир Живого становится прямым наследником мира идеального, мир же реальный является в данной ситуации лишь отображением мира идеального, снятой с него копией. Розанов же не пытается удержаться в рамках одного определенного миротворческого проекта, что характерно для немецкой идеалистической философии. Он стремится найти оправдание своей собственной жизни, которая всякий раз остается для него только «своей собственной сказкой»: «11с слушайте, люди, чужих сказок. Любите свою сказку. Сказку своей жизни. Жизнь каждого есть сказка, только один раз рассказанная в мире. Если даже она тускла, коротка, несчастна: она все же лучше Песен Ангелов. Ибо всякое "я" есть ангел, и песня его единственна».. Мир пола и плоти становится для Розанова единственной по сути областью человеческой культуры, смысл существования которой заключен исключительно в ней самой. Самость, предоставленная себе самой, которая является источником своей собственной свободы, по природе своей спонтанная и невынужденная, что имеет место в самой изначальной природе пола, всегда привлекала внимание Розанова. Именно в ее полном воплощении, в установлении ее власти в мире Розанов видел возможность «повиноваться божественным законам»: «Я понимаю, что я должен повиноваться божественным законам. Но почему должен повиноваться человеческим законам, я не понимаю»
Именно здесь проявилась и характерная черта розановского писательского и человеческого облика - его всесклоняемость, то есть возможность подчас радикально различным образом интерпретировать сами розаповские тексты. Однако в некоторых наиболее важных своих «откровениях» Розанов всегда оставался на удивление последователен и верен себе. К таким фундаментальным его воззрениям относится, например, его учение о семье, в которой для Розанова совершено закономерно воплощается сегодняшнее физическое «есть» мыслителя, аккумулируется энергия его внешней физической жизни. Для Розанова продолжение этой жизни важнее ее предустановленного некими привнесенными извне нормами совершенства, которое по сути своей является ее завершением. Невозможность такого совершенства, с одной стороны, и неотвратимость физической гибели с другой, составляют сущность розановского мироотрицания, пафос которого обнаруживает себя в его произведениях наряду с пафосом мироутверждения. Феномен пола и таинство рождения никогда не были для Розанова просто объектами исследования, они стали для него унитарными формами самовыражения мистической завороженности любого индивидуального существования, носителем которого является познающий субъект, существованием общим. В связи с вышеизложенным, интересным представляется вопрос: «Каково место тендерного фактора в произведениях Розанова?»
Понятие антиномии: Бог-Мир в творчестве В.В. Розанова
В религиозной метафизике В.В. Розанова одной из существенных проблем является дихотомия Бога и мира. Вопрос о вещах является для Розанова и вопросом о Боге, началом собственно розановской религиозной жизни, ее - основной магистралью, поскольку его собственный вопрос вырастает из его уже заранее известного ответа, данного им исходя из контекста его жизни и произведений;
«В конце концов, Бог - моя жизнь. Я только живу для Него, через Него. Вне Бога - меня нет. Что такое Бог для меня?.. Боюсь ли я Его? Нисколько. Что Он накажет? Нет. Что Он даст будущую жизнь? Нет. Что Он меня питает? Нет. Что через Него существую, создан? Нет. Так что же Он такое для меня? Моя вечная грусть и радость. Особенная, ни к чему не относящаяся. Так не есть ли Бог "мое настроение"?» Для обыденного восприятия понятие Бога является эквивалентом заложенного в самой форме вопроса изначально положительного содержания ответа, которое просто замещает собой всю обрисованную данным действием отрицательную проблематику любого по-настоящему глубокого мышления. Понятие Бога - это возможность уйти от дальнейшего спрашивания, когда философия переходит в нечто большее, чем то, что она представляет собой в соответствии со своим собственным определением в его классиче- ском толковании. Розанов всегда соизмеряет «есть» Бога со своим сегодняшним маленьким, грешным, противоречивым «есть»: «Я не спорщик с Богом и пс изменю Ему, когда Он по молитве не дал мне "милости"; я люблю Его, предал Ему. И что бы Он ни делал - не скажу хулы, и только буду плакать о теое» В то время как классическая философия никогда не ставит их даже рядом, поскольку в таком соседстве изначально кроется невозможность прийти к некоему положительному результату - вопрос, предваряющий ответ, всегда заканчивается этим ответом, теряет себя в нем, обрывается на нем, как точкой заканчивается почти всякое повествование, но не всегда этой точкой кончается рассказ о герое. Возможность определить Бога как понятие и тем самым доказать его Бытие стала соблазном для многих ведущих направлений философской мысли в лице многих ее выдающихся представителей, для которых вопрос остается отправной точкой ответа и возможность самого Бытия Бога напрямую обуславливается возможностью доказать его Бытие, определив его как понятие: если возможно понятие, возможно и действительное нахождение . того, чем продиктовано данное понятие - на этом основаны доказательства Бытия Божия, принятые официальной философией, которые были весьма тщательно опровергнуты, например, Кантом, поскольку в рамках этих доказательств условия существования данного понятия всегда предшествовали самому процессу доказательства, тогда как в рамках традиционно принятой схемы ответ формально должен быть эквивалентом поставленного вопроса, то есть прямо вытекать из него, в данном же случае условие существования Бога явно является базой для обоснования его понятия. Все вышеизложенное необходимо признать обязательным следствием любых попыток доказать Бытие . Божие, исходя из чисто логических параметров. Розанов живет в атмосфере тотального, почти полного отсутствия Бога, поэтому Бог, а не его понятие, необходим ему как своеобразный довесок к его собственной жизни, как каждый раз новый вопрос, появляющийся после данного уже ответа. Это и составляет средоточие религиозной метафизики В.В. Розанова, для которого: «Бог не Бытие. - Не всемогущество. Бог - "первое веяние", "утро [Мира]". Из которого все - "потом " [курсив наш]» . Это утверждение не соответствует ни одному из традиционных определений понятия религиозной метафизики, взятых, например, из словаря СИ. Ожегова. В соответствии с первым из них речь идет о неизменности данных навсегда априори начал мира. Второе рассматривает метафизику как недиалектический способ мышления. Если мы обратимся к аутентичному труду Аристотеля, то нам становится понятно, что речь у философа идет о некоторой «адиалектическои» диалектике: «Вместе с тем овладение этой наукой должно некоторым образом привести к тому, что противоположно нашим первоначальным исканиям. Как мы - говорили, все начинают с удивления, обстоит ли дело таким именно образом, как удивляются,, например, загадочным самодвижущимся игрушкам, или солнцеворотам, или несоизмеримости диагонали, ибо всем, кто еще не усмот рел причину, кажется удивительным, если что-то нельзя измерить самой ма лой мерой. А под конец нужно прийти к противоположному - и к лучшему, как говорится в пословице, - как и в приведенных случаях, когда в них разбе рутся: ведь ничему бы так не удивился человек, сведущий в геометрии, как если бы диагональ оказалась соизмеримой» ..
Специфика постмодернистской составляющей религиозной метафизики В.В. Розанова
Произведения В.В. Розанова оставляют впечатление некоторого сознательно незавершенного структурного и смыслового единства. Ранее нами была предпринята попытка анализа розановской религиозной метафизики и философии с помощью традиционных методов. Однако при подобном исследовании возможно лишь выявление общих тем философствования В.В. Розанова в контексте его времени, т. е. некоторая синхронизация идей философа в соответствии с изначально данными параметрами, будь то круг обсуждаемых вопросов или степень обоснованности введенных категорий.
В данном случае возникает следующая альтернатива: или рассматривать розановские произведения как объект литературоведческого анализа, или как технику построения определенного сюжета, или определять творчество мыслителя по некоторой другой, несхожей с традиционными, исследовательской методике. На наш взгляд такой методикой может являться деконструкция в качестве способа прочтения текстов. Деконструкция является одной из актуальных форм развития постмодернистской философии.
Впервые термин «деструкция», впоследствии прочитанный как «деконструкция», был введен немецким философом Мартином Хайдеггером. Исходной интенцией деконструкции является грамматологическое открытие мира в философии. Мир человеческого существования понимается здесь как мера смыслоозначения и, таким образом, деконструкция противопоставляет себя способам и формам философствования, традиционно принятым в западной культуре. В.В. Розанов - первый из русских философов открыто усомнился в первичности семантической составляющей текста, отдавая предпочтение языку, и ввел категорию «музыкальность мысли»: «Не всякую мысль можно за писать, но только если она музыкальна. И "У." никто не повторит» . К текстам Розанова, по нашему мнению, применимо определение деконструкции, данное Еленой Гурко - исследователем творчества Деррида: «Однако не следует забывать, что эта критика не является следствием целенаправленной критической интенции деконструкции. То, что происходит с текстом при деконструктивистеком прочтении, правильнее было бы называть его самодеконструкцией вследствие высвобождения репрессированной прежде письменной основы» При этом В.В. Розанов с его: «То, что есть, мне кажется невероятным, а чего "нет" кажется действительным. Отсюда свобода, мука и ненужность (своя)» оказывается вне метафизики присутствия, сближая свою позицию с позицией Ж. Деррида. Именно здесь, как нам представляется, происходит подлинная интеграция мира религиозно-философских откровений В.В. Розанова в мир систематической философии. Общность исходных установок Розанова и Деррида прослеживается в рамках следующего исходного утверждения - деноминация притязаний рационалистической философии на познание подлинного бытия и осмысления феномена мира. В религиозной метафизике Розанова деноминация проявляется в своеобразной метасубъективности мышления: «Меня даже глупый человек может "водить за нос", и я буду знать, что он глупый и что даже ведет меня ко вреду, наконец - "к вечной гибели"; и все-таки буду за ним идти... Иное дело - мечта: тут я не подвигался даже на скрупул ни под каким воздействием и никогда, в том числе даже и в детстве. В этом смысле я был совершенно "не воспитывающийся" человек, совершенно не поддающийся "культурному воздействию". Почти пропорционально отсутствию воли к жизни (к реализации) у меня было упорство воли к мечте. Даже, кажется, еще постояннее, настойчивее... именно - fie "подвинулось ни на скрупул" и "не уступило ничему". На виду я -всесклоняемый. В себе (субъект) - абсолютно несклоняем; "несогласуем". Какое-то наречие » . Именно это и позволяет Розанову утверждать, что истиной обладают все. Подобного рода критика рациональной философии по сути своей охватывает философию как целое, не касаясь отдельных учений и техник познания, находясь вне фиксированных определенных установок и не предполагая самой возможности решения поставленных вопросов. Это объединяет творчество Розанова с де конструктивистской традицией, которая предъявляет себя миру как критика разумного познания, осуществляемая или проводимая, со стороны подчиненных всевластию разума структур эмпирического мира. Это выглядит не просто как признание значимости эмпирического опыта и вызванное этим абсолютизирование этой значимости, что характерно, например, для позитивистских учений, а скорее как радикальный пересмотр сложившихся веками условий философствования. За поисками некоторой начальної) структуры исследования в творчестве В.В. Розанова и Ж. Деррида скрывается попытка перехода к совершенно новым, доселе никогда не рассматривавшимся и уж тем более не принимавшимся в расчет основаниям философствования. Впервые философия получает здесь статус техники познания не в смысле наукоучения, как это имеет место, например, у Фихте, а в смысле полной и повсеместной невозможности обойтись в рамках исследований без определенной техники, будь то в области онтологии, логики или феноменологии. Причем получается некоторый замкнутый круг, когда сам процесс исследования закапчивается обоснованием и или, говоря точнее, подтверждением уже известных фактов существования или функционирования явления.
Дело в том, что существование вещи воспринимается сознанием без отрыва от ее функционирования, то есть через способ или форму ее размещения в определенной иерархической структуре мира. Определенность вещи воспринимается как определенность структуры, между ними можно с полным правом поставить знак равенства. В исследовательской стратегии Деррида это санкционированное разумом уподобление достигает своего апогея, то есть варьирование поставленной задачи и найденного решения почти полностью исключается из цикла предпринимаемых исследователем действий и жертвуется формальному верховенству структуры.
